«Я никогда не заплачу, ведь знаю, что это ничего не изменит.
В этом незнакомом мире я продолжу стоять и бороться.
Я не раз упаду, но в одиночестве вытяну руку и поднимусь.
Мое сердце кричит и вот-вот разорвется.
Может, кто-нибудь увидит меня, кто-нибудь исцелит эту боль».
Scars, Stray Kids
Джиа выскочила из лифта, едва двери начали разъезжаться. Створки царапнули плечи, но Джиа не особо обратила на это внимание. Ноги несли ее по верхнему этажу, нервный стук каблуков эхом разносился по коридору. Слава богу, на пути ей никто не попался. И здесь, на самом верху открытой зоны отдыха, тоже было пусто. Холодный ночной воздух врезался в легкие, чуть отрезвляя мутную от алкоголя голову. Джиа пробралась между густых зарослей к краю крыши, огороженному высоким толстым стеклом. Здесь находился один из обустроенных для сотрудников уголков: деревянный столик и скамейки, откуда открывался захватывающий дух вид на высоченную, разрезающую небо Lotte World Tower и огромный парк, темным бескрайним морем окруживший Олимпийский стадион. Прохлада и величественный вид ночного Сеула немного помогли улечься хаотично прыгающим в голове мыслям. Джиа плюхнулась на скамью, поморщилась, когда холодная поверхность обожгла голые бедра. Дернула плечами, пожалев, что не прихватила с собой какой-нибудь теплый кардиган или пиджак, и с горькой ухмылкой отметила, что эта взбалмошная девчонка Мия и то оказалась умнее. Правда, когда ее мысли все-таки вернулись к тому короткому поцелую, тело бросило в такой жар, что тонкое темно-красное платье на ней едва не сгорело. Пальцы невольно потянулись к губам. Смазалась ли помада? Джиа ведь даже клатч с зеркальцем забыла в лаундже — так быстро уносила ноги. Что о ней теперь подумают, если увидят такой?.. Нервный вдох, выдох. Ничего, все в порядке. Никто ничего не видел. В зале было достаточно темно, вряд ли кто-то заметил, как она окончательно поплыла во время танца, опьяненная близостью с Ли Минхо. Вряд ли заметили, как она потерялась в его манящем кошачьем взгляде, как они оба, поддавшись порыву, потянулись и коснулись друг друга губами. В первые мгновения ее увлекло в водоворот ощущений: она целовалась когда-то очень давно, кажется, еще в прошлой жизни. Но это было не то. С Ли Минхо все было совсем по-другому. Его губы мягкие, теплые, а язык горячий. Его запах обволакивал, а ладони уверенно прижимали за талию к себе. На пару долгих прекрасных секунд Джиа забыла обо всем на свете, отдаваясь этим ощущениям. Но потом… Вспышка осознания. Отпрянув, Джиа бросила скомканное извинение, что-то там про духоту и необходимость подышать свежим воздухом, и двинулась к выходу, оставив озадаченного Минхо одного среди танцующих пар. Сердце бешено стучало в ушах, заполняя собой звенящую тишину. Ну вот и что она сделала? Зачем? Что было глупее: поцеловаться с великолепным, идеальным Ли Минхо или бросить его сразу после поцелуя? — Боже, Су Джиа, ну ты и дура! Взгляд прошелся по огням ночного Сеула, которые вскоре сменились перед глазами воспоминаниями.***
— Сначала он вас выгнал, а теперь что? Возвращает? Уперев руки в бока, Джиа хмурым взглядом уставилась на двух парней — один растеряннее другого. Вскоре после того, как JYP выкинул Минхо из шоу на выживание, к нему в довесок отправился еще и Ли Феликс. Ладно, на его счет Джиа возражений не имела — чертов австралиец поймал удачу за хвост. Только переехал, язык толком не знал, танцевал, честно говоря, так себе. Наверняка Чан взял его в свою группу только потому, что они земляки. Этот факт жутко бесил Джиа. Мало того что ее женскому юниту не дали дебютировать, так еще и в мужской набирали по связям, а не по талантам. Правда, ее гнев слегка поубавился, когда она увидела абсолютно разбитого, зареванного мальчишку, который выглядел в сто раз хуже, чем Минхо после исключения. Ну вот и как он собирался дальше-то в индустрии крутиться? Такой чувствительный, блин. Если бы она так распускала нюни после каждой неудачи, давно бы уже сдалась. А сейчас эти двое, красивые, наряженные для съемок, стояли перед Джиа в коридоре. Минхо уже не выглядел тем озлобленным упрямым мальчишкой в мокрой тренировочной футболке. Нет, на нем теперь была чистенькая черная водолазка, а сверху легкая серая куртка, в ушах — маленькие черные гвоздики. Его снова разодели для съемок в том же стиле, что и оставшихся парней из Stray Kids. Только в глазах — растерянность, сомнения, страхи и… робкая надежда. Кажется, что Минхо, что Феликс — оба боялись поверить в то, что услышали от Пак Джинёна пару минут назад. Что им дали второй шанс, что Пак Джинён позволил вернуться в группу на время для финального концерта. — Если мы постараемся и хорошо выступим, PD-ним позволит нам дебютировать всем вместе, — задумчиво сказал Минхо. — Погоди, погоди, я правильно поняла, что он вас вернул на… испытательный срок? Феликс, заметно скиснув, кивнул. — Да он же вас использует! Разводит на эмоции, чтобы потом подать драму на камеры! — Как будто я этого не понимаю, — проворчал Минхо. — Мы знали, на что шли. Если это наш шанс… Пусть это еще не утвержденный дебют, но все же. Джиа закатила глаза. — Ну да, конечно. Из группы выгнали двух танцоров, сколько у вас осталось? Один Хван Хенджин? Кто будет ведущие партии в танце брать? Ваш саб-вокалист маннэ? — Чанбинни и Джисонни хорошо танцуют. — Да, — отозвался Феликс, закивав, — Чанбин-хён превосходно танцует! Иногда мне кажется, что даже лучше, чем я… И рэп он читает лучше. Эх… What am I compared to him? What am I even doing here? Ладно, возможно, эти Чанбин и Джисон были хороши в танцах, но… — Они же рэперы! Оба возьмут на себя главные партии, как они танцевать при этом смогут? Еще и оба музыку вашу пишут, да я ни за что не поверю, что эти двое пожертвуют своими версами, чтобы потанцевать в центре. И почему ей приходится объяснять элементарные вещи? Неужели они не понимают? — JYP всегда делает ставку на сложную хореографию, я поверить не могу, что он выпустит группу, которая не потянет фирменный танцевальный стиль! Оппа, ну ты же сам знаешь лучше меня! Ты же хореограф! Джиа с надеждой взглянула на Минхо. Тот же мрачно молчал, поджав бледные губы. — А комментарии ты читал? В интернете так полыхает после вашего исключения! JYP может говорить все что угодно, но против зрителей пойти не рискнет! Он точно планирует вас дебютировать в изначальном составе, а все эти исключения и возвращения — на камеру. Чтобы вы рыдали и зрители рыдали. Он ведь уже проделывал такой трюк с Момо-онни в «Sixteen»! Что за любовь выгонять из группы главных танцоров?.. Ну вот, опять ее понесло. Джиа понимала, что следовало быть вежливее, но правда рвалась из нее наружу. Хотелось донести эту правду, открыть глаза этим наивным ребятам, которые как щенята: их сначала пнули, потом позвали назад, а те и побежали, радостно виляя хвостиками. — Ну и что ты предлагаешь? — судя по тону, Минхо уже начал откровенно раздражаться. — Отказаться участвовать в проекте? — Что?.. Нет, конечно нет! Просто… Не давайте JYP снова манипулировать собой. Феликс сокрушенно вздохнул и нервно потер шею. У него губы дрожали, а глаза поблескивали. Нет, подумала Джиа, этот не поймет. Этот будет еще много плакать, горько, раз за разом обжигаясь о жестокий мир айдолов. А Минхо… Минхо насупился, скрестил руки на груди и смотрел на Джиа сердито, исподлобья. Нерешительность и страх в его глазах исчезли, вновь уступая место упрямству. Это упрямство во взгляде обжигало Джиа, но пусть лучше так, чем уязвимость. Ей не хотелось снова увидеть, как Минхо плачет, как выглядит слабым, ранимым, как вновь сомневается в себе. Сомневается в своих талантах, в своей восхитительности. Кто угодно, но не он. У нее, Джиа, не получается дебютировать, так пусть получится у него. Он ведь заслужил. Правда. Пак Джинён либо совсем ослеп на старости лет, ставя участие в группе такого гения под сомнение, либо действительно задумал просто в очередной раз провернуть драму на камеру. Во второе Джиа верила больше. И тогда Минхо тем более нельзя было идти на поводу и показывать слезы, которые так старательно из него выбивали продюсеры шоу. — Хён, — вдруг всхлипнул Феликс дрожащим голосом. — А что, если мы не справимся?.. Если нас просто используют для шоу, а потом выкинут?.. Минхо тяжело вздохнул. Упрямство в его глазах растаяло, лицо потеплело. С заботой посмотрев на младшего, он переплел их ладони. — Всё будет хорошо, Йонбоки. Ты же упорно трудился, правда? Учил язык, много танцевал. Мы справимся, хёны тебе помогут. Джиа сглотнула внезапно подступивший к горлу ком. Ну что за нежности? Разве это поможет? Поддерживать сложно. Джиа к такому не привыкла. Ей больше хотелось нарычать, встряхнуть и заставить работать. Разве это не эффективнее? Какой толк от всех этих «сюси-пуси»? А если (когда) Джиа все-таки дебютирует и у нее тоже будут младшие? Ей придется вот так вот за ручку держать и слезки вытирать? Но голос Минхо звучал так чарующе мягко, когда он утешал Феликса, а пальцы так заботливо поглаживали его тыльную сторону ладони… — Мы пойдем, — бросил Минхо, потянув Феликса за собой, — скоро будут снимать наше воссоединение с ребятами. — Файтин, — кисло бросила Джиа, махнув на прощание рукой. «Надеюсь, они хоть что-то усвоили из моих слов. Надеюсь… я не была слишком грубой». Минхо вдруг обернулся и вперил в нее задумчивый взгляд. — Су Джиа, спасибо. Джиа сглотнула, облизав пересохшие губы. Ей показалось?.. Ей очень хотелось верить, что тепло в голосе Минхо ей не померещилось.***
Одно воспоминание потянуло за собой второе — куда менее приятное. О том, что Шин Рюджин дебютирует в новой женской группе, JYP объявило в тот же день, когда из агентства ушла Чон Соми. Джиа втайне этому радовалась. Соми, чуть не дебютировавшая в TWICE, выигравшая Produce 101 и отплясавшая контракт в группе I.O.I, была главной кандидаткой на роль в новой группе. Хоть и полукровка, она в кейпопе прижилась, будучи яркой и талантливой, уже успела заиметь крепкую фанбазу, да еще и музыку сама писала. Джиа понимала, что пока ей не ровня. Рюджин… тоже вне конкуренции. Она и у BTS снималась, и в шоу MIXNINE представляла JYP, в общем, всем было очевидно, что место в группе однозначно за ней. Кто еще? Ли Черен тоже в шоу TWICE прошла довольно далеко и не дебютировала, потому что оказалась слишком юна. Но сейчас ее возраст идеально подходил для дебюта, да и в танцах она лишь немного уступала Джиа. В общем, явных кандидаток с неоспоримыми преимуществами хватало, чтобы Джиа нервничала и чуть ли не переехала в агентство жить, чтобы еще больше тренироваться. Весь последний месяц состоял из череды прослушиваний: наставники и продюсеры смотрели разные составы, проверяли участниц — как те поют и танцуют, как смотрятся друг с другом. Судя по тому материалу, который пришлось разучивать, концепт новой группы сильно отличался от TWICE, да и от Miss A с Wonder Girls тоже. Что-то свежее, подростковое и дерзкое. Джиа не то чтобы была в восторге, но какая разница? Не каждый год выпадает шанс дебютировать в новой группе Большой Тройки! В «день Х» всех кандидаток собрали в огромном танцевальном зале новенького здания JYP Entertainment. Пришли не только наставники с продюсерами, но и сам Пак Джинён. Джиа старалась сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри у нее все бушевало, а живот от волнения крутило так, что едва удавалось стоять прямо. — Вы все очень хорошо поработали, — говорил Пак Джинен, оглядывая бледнолицых трейни. — Но в финальный состав могут войти только те, кто полностью удовлетворяет нашим критериям и соответствует концепту группы. Если я не назову вашего имени, не впадайте в отчаяние. Думайте об этом как о шансе усовершенствовать свои навыки, чтобы в следующий раз стать лучшей версией себя. О да, конечно. Джиа уже столько «улучшала свои навыки», что куда уж больше? Она была сыта по горло этой демагогией Джинёна и наизусть выучила все его присказки. Работать над собой, учиться на ошибках, быть честным, искренним и скромным, тьфу! «Просто скажи эти чёртовы имена!» Стоявшая рядом Йеджи сжала ее мокрую ладонь и ободряюще кивнула. Они выступали вместе в одном из тестовых составов, и Джиа была уверена, что смотрелись они хорошо. Тем более что обе засветились в шоу у Stray Kids. Это вместе с довольно высоким рейтингом вселяло в Джиа надежду. А Пак Джинён тем временем принялся зачитывать тот самый заветный список: Хван Йеджи — главная вокалистка и ведущий танцор, саб рэпер. Чхве Джису — главная вокалистка, саб рэпер. Шин Рюджин — главный рэпер, ведущий танцор, саб вокалистка. Ли Черён — главный танцор, ведущая вокалистка, саб рэпер. Шин Юна — ведущий рэпер, ведущий танцор, саб вокалистка, вижуал. Су Джиа — ничего. Ничего. Список участниц кончился, а ее имени так и не назвали. Звон в ушах стоял такой, что заглушал крики радости тех, кому повезло, и слезы тех, кто в этот раз провалился. Ничего. Ни. Че. Го. Очередная неудача. Очередной просранный шанс. Почему? За что? Неужели она не заслужила? Чем она хуже других?! Ее выдержки хватило ненадолго. Отойти в тень, вперить взгляд в стену за спиной у JYP, пока тот поздравлял новых участниц и давал им дальнейшие инструкции. Дождаться, пока это сборище кончится, старшие выйдут, а потом метнуться к выходу, никому не глядя в глаза. Джиа как в тумане бродила по коридорам, не особо разбирая дороги. В какой-то момент решила завалиться в комнату отдыха, но не дошла — прибилась к стене с серыми шкафчиками у входа и сползла на пол. Шкафчики были именными. Свой для каждого айдола JYP. Тут еще было много, и скоро, Джиа знала, здесь появятся новые таблички с именами ее подруг. Но не ее. Ладно, насчет Рюджин и Черен все и так знали, да и Йеджи заслужила дебют. Но Джису ведь тоже пришла в JYP из SM, так почему она, а не Джиа? Грудь сдавил спазм, сердце резануло острой болью, в глазах потемнело. Только слезы… Слезы почему-то не шли. Тихо застонав, Джиа уронила голову на колени и впилась пальцами в волосы. Что с ней не так? Недостаточно красива? Зачем тогда были все эти болезненные операции? Плохо танцует? Так ведь она с детства из зала не вылезала! Лично чем-то не понравилась Джинёну или, наоборот, недостаточно запомнилась? А может, она была просто неудачницей? Может, не судьба? Эта мысль пугала больше всего. Что у нее никогда не получится. Что годы, потраченные на танцы, операции — все зря. Что в какой-то момент ее контракт трейни не продлят и придётся возвращаться к обычной жизни. Она вообще сможет адаптироваться? Ведь у нее никогда не было времени и сил, чтобы нормально учиться в школе. У нее там и друзей не было, все здесь, в агентстве. Здесь была вся ее жизнь. Впереди послышались тихие шаги. Подняв глаза, Джиа увидела перед собой сверкающие белизной «найки». Тихий вздох, шорох, знакомый запах свежести с нотками мыла. Минхо опустился на пол рядом, прислонившись спиной к стене. — Зачем пришел? — еле выдавила из себя Джиа после затянувшегося молчания. — Ты закрыла собой мой шкафчик. — А… Отвечать что-то еще, двигаться — у Джиа просто не было на это сил. — Не вышло? — коротко спросил Минхо. Джиа не ответила, только уткнулась лбом в колени и сдавленно всхлипнула. Снова сбоку послышался тяжёлый вздох. А у него, Минхо, вышло. Он все-таки прорвался и дебютировал. Теперь его звали Ли Ноу и он являлся главным танцором и хореографом Stray Kids. Джиа оказалась права на его счет, жаль, что насчет себя она ошиблась. В очередной раз. Теперь они были на разных уровнях. Раньше могли иногда вместе обедать, тренироваться, а сейчас… У Ли Ноу были постоянные съемки, выступления, фансайны и фотосессии… У Ли Ноу теперь была толпа фанаток, которая пристально следила за каждым его шагом. И у Ли Ноу теперь был именной шкафчик. Который закрыла собой Джиа, когда в отчаянии сползла на пол. — А помнишь наш спор? — вдруг спросил Минхо. Он что, издевался? — Ты про… тот дурацкий спор? — Джиа отняла голову от коленей и скосила глаза на Минхо. Тот усмехнулся. — «Дурацкий»? Ты сама предложила мне поспорить, кто из нас первый дебютирует. — Я сделала это, чтобы ты не раскисал! И потом, тебя вернули голосованием, так что это не считается! Минхо мелодично рассмеялся. Его смех — как легкий перезвон колокольчиков на летнем ветру — отозвался у Джиа щемящим чувством в груди. — Предлагаю тогда обновить спор. У тебя контракт трейни когда истекает? Через три года? Джиа вяло кивнула. — Отлично. Целых три года, чтобы прорваться в следующую женскую группу JYP. Если дебютируешь, сам приготовлю тебе ужин. О… Минхо был известен за свои кулинарные таланты. Да и представить, что он будет лично готовить для Джиа… От этой мысли сердце забилось быстрее. — А если… если не дебютирую?.. Минхо показушно задумался, нахмурился, а потом вдруг хитро улыбнулся. — Пойдешь со мной на свидание. А вот теперь ее сердце взорвалось. — Ну тебя! — возмущенно воскликнула Джиа, стараясь прикрыть покрасневшее лицо волосами. — Это же… По сути спор без проигрыша. И хуже всего, что это предложение… отозвалось. Стыдно признать, но Джиа захотелось попробовать. Так глупо… На кону была ее карьера айдола, ее жизнь, а Минхо ей про свидание… Да как он вообще мог… так с ней разговаривать? Спор заключать, на свидание звать! Он же теперь звезда. Он айдол. А она — никто, трейни-неудачница. Глядя на ее смущенное, озадаченное лицо, Минхо снова рассмеялся. Положил теплую ладонь ей на макушку и потрепал по волосам. — Идем, Су Джиа, я угощу тебя в кафе. А если хочешь, чтобы я приготовил тебе говядинку, придётся хорошенько постараться!***
— Ненавижу сюда ходить. Джиа вздрогнула. Знакомый голос раздался совсем рядом. Обернувшись, она обнаружила на другом конце скамьи того, от кого убежала минут пятнадцать назад. — Тут так высоко, — недовольно скривился Минхо. — А посмотри на это стекло — вдруг кто-нибудь его разобьет и свалится вниз? — Если оппа боится высоты, зачем тогда пришел? — Черт, кажется, это прозвучало слишком резко. — В смысле… Не стоило за мной идти, если тебе здесь так некомфортно. И вообще, стекло толстое, защитное, никто не вывалится, не волнуйся. Минхо бросил еще один недоверчивый взгляд на стекло, а затем обернулся. Трудно было понять выражение его лица, хотя у Джиа иногда получалось. Просто сейчас ей толком не верилось в свое предположение. Ли Минхо часто любил говорить загадками, сыпать остротами и вообще уводить разговор куда-то в сторону. Все это не имело значения. Значение имели его действия, которые могли сильно расходиться со словами. Вот сейчас, например, Минхо пришел за ней на крышу, хоть и старательно избегал здесь появляться из-за своей острой фобии. Джиа вздохнула. Ей вновь стало стыдно за свое поведение. Взрослая ведь уже, в их группе самая старшая, а повела себя как маленькая девочка. Сейчас ей вообще казалось, что прожигающий взгляд Минхо видит ее насквозь — все ее глупые мысли и сомнения, что роились в голове. — Я перегнул палку? — тихо спросил Минхо. — Что?.. Нет! Оппа, дело вовсе не в тебе. Совсем наоборот! Джиа тряхнула головой. — Ты как раз… ты слишком… ты… Это все я, понимаешь? И что за бред она несет? Надо успокоиться и внятно изложить мысль, иначе Минхо точно ее не поймёт. Только язык заплетается, а правда, за которую Джиа всегда так радела, никак не хочет быть озвученной. — Я «слишком»? — В глазах Минхо зажегся любопытный огонек, он склонил голову на бок. — Слишком что? — Я же… Я же тебе нравлюсь, да? — выпалила Джиа, неожиданно даже для самой себя. Вскинув брови, Минхо рассмеялся. От его легкого звонкого смеха сердце сжалось и пропустило пару ударов. — Я тебя поцеловал, полагаю, это значит, что ты мне нравишься, да. Глубокий вдох. Как перед прыжком в ледяную воду. — Ну вот… Оппа, если бы ты узнал меня настоящую, ты ни за что не проявил бы ко мне интерес. Минхо вновь хохотнул. Да что такого смешного она говорит?! — А ты, я вижу, уже все решила за меня. Какая молодец. — Нет, я не это имела в виду! Боже, иногда он просто невыносим! — Я просто… Я вовсе не такая, какой выгляжу сейчас. Нужно было как-то пояснить эти слова, чтобы Минхо понял. Только на груди лежал огромный камень, не давая полноценно вдохнуть и озвучить мысли. — Что, если я скажу, что уже давно все знаю? — вдруг спросил Минхо. — Что?.. Что он знает? Он все-таки прочитал ее мысли? Или у нее на лице все написано? Конечно на лице, да он наверняка разглядел эти шрамы еще с первого знакомства! Как же наивно было надеяться, что Минхо ничего не знал! Джиа охватила такая паника, будто ее окатили ведром ледяной воды. Ладони вспотели, а ноги и вовсе перестали чувствоваться. — Хорошо, давай заключим новую сделку. — Глаза Минхо решительно блеснули. — Доверие в обмен на доверие. О чем он?.. — Я раскрою тебе свое уязвимое место, а ты перестанешь стесняться передо мной из-за своего. Я, знаешь ли, не так идеален, как ты думаешь. — Оппа, как ты можешь быть… Дальнейшие слова застряли в горле, когда Минхо вдруг принялся расстегивать пуговицы своей черной атласной рубашки. Джиа с раскрытым ртом наблюдала, как пальцы расстегивают пуговичку за пуговичкой, как выдергивают полы рубашки из-за пояса. Покончив с этим делом, Минхо вдруг придвинулся к Джиа и протянул раскрытую ладонь. На напряжённом лице — непроницаемая маска. Вот сейчас Джиа действительно не могла даже представить, что творилось у него в голове. — Ну же. Все еще не понимая, чего от нее хотят, Джиа медленно вложила свою ладонь в его. Минхо сжал ее, потянул к себе и, распахнув рубашку, положил на живот. Джиа удивленно вздохнула. Вместо гладкой ровной кожи пальцы коснулись бугристой неровности. — Видишь, я далеко не так идеален, — криво усмехнулся Минхо. — Шрам большой да еще и на животе. Рано или поздно каждому айдолу приходится открывать все больше и больше тела, особенно на концертах. Стэй мечтают, чтобы я показал свой пресс. Да, это правда. И парням, и девушкам, Джиа знала: рано или поздно все через это проходят. Некоторые агентства были беспощадными, раздевая даже несовершеннолетних айдолов ради фансервиса. Но куда более беспощадными были нетизены, которые критиковали айдолов за каждый лишний сантиметр на боках, за недостаточно белый цвет кожи и… за шрамы. Сотни фотографий и скриншотов с фанкамов, жаркие обсуждения на форумах, некоторые даже ролики снимали, рассматривая под микроскопом каждый шрамик. — Мне еще повезло, — вздохнул Минхо, — что наши стилисты разрешают мне носить закрытую одежду на сцене. Чанни-хён сам рад раздеваться на камеру, Йонбоки тоже в целом не против светить прессом. Я не могу. Даже если бы захотел. Когда первая робость прошла, Джиа осторожно провела пальцами вдоль полоски шрама. Мышцы живота напряглись. — Какая-то операция? — тихо спросила Джиа. Минхо кивнул. — Еще в детстве. — Оппа, но ведь это другое! Ты же не виноват, что тебя пришлось оперировать! Этот шрам… Она запнулась, наткнувшись на полный скепсиса взгляд Минхо. — Когда это людей волновали причины? В этом была своя правда… Рассчитывать на сострадание, понимание и поддержку в интернете не приходилось. Точно не айдолам, которые должны быть идеальными во всем людьми не только для корейского общества, но и «фасадом на продажу» для зарубежной аудитории, по которому весь остальной мир судил их страну. — Зато теперь ты видела мой маленький секрет. Я раскрыл тебе то, что скрываю от остальных. Догадываешься почему? Джиа вернула руку и невольно потянулась к лицу. Она вдруг пожалела, что собрала волосы в хвост, обычно она за ними пряталась. — Это… другое… — дрогнувшим голосом пробормотала она, побелев от ужаса. — А вот и нет. Думаешь, я не видел, как ты прятала свое лицо? Как дергалась и отстранялась, стоило мне приблизиться? Как просила удалить фотографии? Каждое слово — удар за ударом уничтожало защитную стену, которую Джиа выстраивала годами. Это было так жестоко, так беспощадно. Минхо не оставлял ей ни малейшего шанса. Как ей теперь… быть? Еще никогда Джиа не чувствовала себя такой беззащитной. — Ты боялась? Того, что если я узнаю, то… Не в силах вынести этого позора, Джиа беспомощно всхлипнула, сжалась и закрыла лицо руками. У нее просто не осталось выдержки. Минхо вздохнул. — Неужели ты правда так сильно переживаешь из-за операции? Да кто у нас их не делает… Кажется, даже когда среди трейни всплыли ее школьные фотографии до пластики, Джиа это не подкосило настолько. Но сейчас, когда об этом говорил Минхо… — Джиа. Теплая ладонь мягко коснулась ее макушки. — Чаги. Ты слишком строга к себе. Джиа отрицательно мотнула головой, все еще пряча лицо. Можно было работать сколько угодно, тренироваться, вести себя уверенно, держать лицо. Можно попытаться убедить всех в своем совершенстве, но от себя правду не скроешь. Самозванка — вот кто она. И Минхо это знал тоже. Стыд так сильно захлестнул ее, завладел каждой клеточкой тела, сдавил горло, что даже очевидная им обоим правда наружу не шла. Джиа просто молчала, не в силах произнести ни слова. — Если я скажу, что дело далеко не во внешности, ты ведь мне не поверишь? — в голосе Минхо послышалась грустная усмешка. И он был прав — не поверит. — А если я скажу, что мы с тобой похожи? Нет. — Между нами и правда много общего, — продолжал Минхо. Неправда. Минхо был идеальным. Его танец, его опыт и самоотдача, его грация, его чувство совершенства, которое он привносил в каждое свое движение. Она, Джиа, была рядом с ним всего лишь карикатурной копией. Как бы она ни старалась, скольким бы ни жертвовала, она так и не смогла добиться того же успеха. — Я уважаю тебя, Су Джиа, — вдруг произнес Минхо спокойным, уверенным голосом. — Посмотри, столького ты добилась своими силами. Разве ты не занималась танцами с раннего детства? Разве не прошла в целых два агентства Большой Тройки? Два из трех, Джиа! Ты прошла оба прослушивания, а не сотни других конкуренток. Это звучало почти убедительно. Так, что даже захотелось поверить в то, что говорил Минхо. — Разве не ты училась хореографии, чтобы не просто танцевать, но и знать теорию, чтобы самой ставить танцы? Ты хоть понимаешь, что таких айдолов, как мы с тобой, единицы? Ты понимаешь, как сильно поможешь группе своими навыками? Это было правдой. Джиа всегда было мало просто быть айдолом, она всегда тянулась к чему-то большему. Ей хотелось не просто танцевать, ей хотелось понимать танец. Не просто быть лучшей в этом, но и учить других. Ей хотелось тянуться за Минхо. — А сколько времени и сил ты потратила, чтобы подготовиться к шоукейсу? — продолжал Минхо. — Сколько бессонных ночей ты провела в агентстве, сколько всего вложила в ваш танец? Его пальцы коснулись ладоней, за которыми Джиа все еще прятала лицо. — Сколько боли тебе пришлось вытерпеть из-за операций? Джиа сдавленно застонала, вновь каждое слово проникало в душу. Почему-то было больно. От того, что слова слишком точные, от раздирающего чувства несправедливости. От жалости к себе, которую Джиа душила годами. Несколько глубоких вдохов и выдохов. Попытка сдержаться. — Сколько друзей дебютировали у тебя на глазах? — продолжал Минхо, мягко поглаживая ее по голове. — Разве ты не заслужила, чтобы все твои успехи наконец-то были вознаграждены? Слезы — это слабость. Нельзя было позволить другим увидеть свою уязвимость. Слезы больно обжигали глаза, щеки, просачивались между дрожащими пальцами и падали на голые колени. Где-то на задворках сознания крутилась мысль осуждения: как же жалко она сейчас выглядит. Но накопившиеся сожаления были сильнее. Минхо осторожно притянул ее к себе и заключил в объятия. Под расстегнутой рубашкой — голая теплая кожа и мощное, убаюкивающее биение сердца. Ей просто хотелось быть по-настоящему достойной. Чтобы кто-то оценил ее, заметил все старания, боль и жертвы, которые она принесла ради своей цели. — Тебе не обязательно все время быть идеальной. Ты и так достаточно стараешься, иногда можно позволить себе… просто побыть слабой. О чем он? Как можно?.. Но да, Джиа определенно сейчас чувствовала себя слабой, не в силах сдержать слезы и судорожные всхлипы. Такое чувство, будто Минхо дотянулся куда-то очень глубоко, куда даже сама Джиа толком не заглядывала. Боялась заглядывать. Она ведь так долго держалась. Столько лет. Если сейчас дать слабину и позволить себе рассыпаться, как потом собрать себя по кусочкам обратно? Джиа отчаянно попыталась сдержаться в последний раз и… не смогла. Даже на шоукейсе ее раскритиковали. Даже после ее идеального танцевального кавера она услышала больше всего критики среди всех танцоров. НЕСПРАВЕДЛИВОНЕСПРАВЕДЛИВОНЕСПРАВЕДЛИВО! Почему у нее не получается? За что? Разве она не достойна? Почему кто угодно, но не она? Почему, почему, ПОЧЕМУ?! Долго подавляемые эмоции окончательно смели защиту, изливаясь наружу слезами и всхлипами. Уткнувшись лицом в грудь Минхо, стиснув полы его распахнутой рубашки, Джиа позволила обиде, злости на мир и жалости к себе полностью затопить себя. Такая позорная слабость… Джиа хотела отпустить себя, хотела уткнуться лицом в теплую грудь Минхо. Хотела рыдать и чтобы он слушал эти рыдания, чтобы был рядом. Чтобы нежно гладил по голове, успокаивая. Она никогда раньше не думала, что плакать — настолько приятно. Если поначалу чувства давили, раздирая горло и отзываясь болью в висках, то спустя какое-то время Джиа начала испытывать облегчение. Просто позволив себе рыдать. Возможно, потом она об этом пожалеет. Но сейчас, впервые за долгие годы, она позволила себе прореветься. В голове постепенно воцарилась приятная пустота. Грудь больше не сдавливали тиски, дышать стало как-то легче, несмотря на забитый нос и саднящее от рыданий горло. — Успокоилась? — мягко спросил Минхо, когда всхлипы стихли, а ее плечи перестали трястись. Джиа утвердительно промычала, все еще пряча лицо. Страшно было подумать, как ужасно она сейчас выглядела. Словно прочтя ее мысли и издеваясь, Минхо вдруг сказал: — Дай на себя посмотреть. Джиа в страхе сжалась, не отнимая мокрое лицо от голой груди, пачкая ее слезами и соплями. С ума сошел! Да после такого Джиа нужно было бежать в ближайшую уборную и не показываться никому на глаза, пока не приведет себя в порядок. — Опять стесняешься меня, чаги-я? Доверие в обмен на доверие, помнишь? Ну вот, он припер ее к стенке. Так нечестно! Открывшись, Минхо просто не оставил ей выбора, будет сущим лицемерием не ответить ему взаимностью. Обреченно вздохнув, Джиа прикрыла глаза и чуть отстранилась. Ну хорошо, хорошо. Пусть он увидит ее «во всей красе». Пусть получше разглядит все ее несовершенства, следы операций и шрамы — свидетельства того, что она подделка. Пусть увидит красное, опухшее после рыданий лицо — доказательство ее слабости и несовершенства. Может быть, тогда он наконец поймет, перестанет нести чушь про то, что они похожи. Осмелившись поднять глаза, Джиа встретилась с цепким, затягивающим взглядом. Два горящих упрямых черных уголька. Джиа вдруг вспомнила, что далеко не всегда видела там всепоглощающее упрямство и ощущение собственного превосходства. Были времена, когда она видела в этих глазах сомнения, растерянность и отчаяние. Были времена, когда она видела в этих глазах уязвимость. Сейчас же в них была спокойная уверенность. Одного этого взгляда хватило, чтобы Джиа забыла, как дышать, застыв и не находя слов. Тусклые фонари бросали на прекрасное лицо резкие тени, очерчивая упрямый разлет бровей, скулы, четкий нос и чувственные губы. Разве можно быть таким?.. Кто она рядом с ним? Дешевая копия. Как будто Минхо рисовал художник-гений, руку которого вело какое-то божественное провидение, а ее, Джиа, жалкий мошенник, пытающийся копировать мастера. — Чего ты так смотришь? — вдруг усмехнулся Минхо, и эта усмешка оживила его лицо, как если бы в черно-белый набросок добавили акварели. Шершавые ладони нежно, едва касаясь, вытерли горящую от слез кожу, легли на распухшие щеки. Джиа напряженно застыла, ожидая чего угодно, но не… Она едва успела прикрыть глаза, когда ощутила горячее дыхание, а затем мягкое касание его губ к своим. Страшно было признать самой себе, что больше не хотелось убегать. Хотелось остаться, раствориться в этих руках, полностью отдаваясь поцелую. И Джиа осталась. Приоткрыла рот, позволяя затянуть себя в поцелуй глубже. Губы Минхо сминали её, упругий язык прошелся по зубам и скользнул внутрь. От этих уверенных ласк Джиа плавилась, как кубик льда, захваченный водоворотом в стакане горячего американо. Мягкие губы Минхо, такие запретные, но долгожданные, его язык, его пальцы, чутко, но властно удерживающие ее лицо, его запах — все это пьянило куда больше выпитого ранее коктейля. Все это было слишком хорошо. Намного лучше, чем Джиа могла себе представить. Только что теперь со всем этим делать? Отстранившись, Минхо вдруг сгреб ее в объятия и уткнулся лицом в шею, щекоча кожу горячим дыханием. Робко дотронувшись до его спины, Джиа почувствовала, как неожиданно сильно он напряжен. — Ты больше не будешь прятаться от меня, чаги-я? — спросил Минхо, вызывая у Джиа мурашки. — Н-нет… Объятия стали крепче. — Отлично. Тогда давай скорее уйдем отсюда. Его голос надломился, и в этот момент до Джиа дошло. Скольких сил ему стоило быть для нее здесь, слушать ее, утешать и все это время сдерживать свою акрофобию? Ну что за дурочка, надо было убегать куда-нибудь не на крышу! Пока они пробирались через густые заросли назад ко входу, Минхо не поднимал головы, вперив взгляд в их переплетенные пальцы. Джиа вновь почувствовала эту уязвимость в Минхо, как несколько лет назад во время их шоу на выживание. Только теперь не хотелось вытрясти из него эту уязвимость, чтобы сжал зубы, стал хитрее, умнее и сильнее. Нет, наоборот. Джиа вдруг почувствовала странное тепло в сердце и прилив такой несвойственной ей нежности. Она вела его, стараясь всем своим видом и тем, как она сжимала его ладонь, передать хотя бы часть вновь обретённого спокойствия. Когда они вышли с крыши в коридор, потребовалось еще какое-то время, чтобы припавший к стене Минхо отдышался и пришел в себя. — Прости, — виновато пробормотала Джиа. Минхо глянул на нее из-под опущенных длинных ресниц и криво усмехнулся. — Да уж, в следующий раз лучше убегай на подземную парковку. — Следующего раза не будет, — кашлянув, заверила Джиа и отвела взгляд. — Не поверю, пока не докажешь, чаги-я. Он вдруг отлип от стены, сгреб ее ладонь и решительно потянул за собой в сторону лифта. — Куда мы… — Мы не закончили танец. Оказавшись в кабине, Джиа потянулась к приборной панели, но Минхо ее опередил. Нажатая кнопка загорелась, лифт плавно двинулся вниз. Совсем не на тот этаж, где проходила вечеринка. Но тем не менее хорошо знакомый Джиа. — А куда мы?.. Минхо в ответ многозначительно дернул бровями. — Танцевать. Ага. Ясно. Почему-то Джиа не удивилась, что такому человеку, как Минхо, простого танцпола было бы мало. А вот малый зал хореографии в самый раз. Едва они вошли внутрь, Минхо плотно прикрыл дверь, а затем вместо обычного яркого цвета включил подсветку. Длинные лампы вдоль границ огромного зеркала наполнили зал интимным лиловым полумраком. Джиа шумно выдохнула, завороженная происходящим. В отражении их фигуры казались такими зыбкими. Минхо так точно в своей темной рубашке и брюках. Зеркало, точно! Спешно приблизившись к стене, Джиа принялась разглядывать свое лицо. Боже, какой ужас! Почему она не забежала по пути в уборную, чтобы умыться? Веки припухли, а ресницы слиплись от слез. Щеки расчертили дорожки потекшей туши, помада смазалась. От былого идеального макияжа не осталось и следа. — Какой кошмар! — выдохнула Джиа. — А мне нравится, — вдруг шепнул возникший за спиной Минхо, щекоча шею дыханием. — Настоящая ты. Со следами живых эмоций на щеках. Джиа вздрогнула, сердце предательски заколотилось в груди, отдаваясь стуком в ушах. Минхо провел пальцами по ее спине вверх, мазнул подушечками по шейным позвонкам, вызывая табун мурашек, а затем вдруг подцепил резинку на хвосте и аккуратно потянул вниз, освобождая копну длинных, блестящих в розоватом свете волос. — Теперь еще лучше, — прошептал он на ухо, не отрывая взгляда от бледного смущенного лица Джиа в отражении. Возможно… Возможно, Минхо был прав. Джиа вдруг обнаружила, что в тусклом свете неоновых огней она теперь выглядела более… чувственной. Ее всегда раздражали неидеальность и неряшливый вид. Конечно, она привыкла, что после долгих тренировок волосы выбивались из хвоста, а одежда липла к телу от пота, но как же она это не любила. Ей раньше и в голову не приходило, что можно выглядеть так сексуально, будучи такой потрепанной. Пока Джиа разглядывала свое отражение, открывая в себе новую сторону, Минхо вдруг опустился позади нее на одно колено, скользя руками по ее бедрам вниз. Джиа охнула, когда горячие ладони обожгли голую кожу на ногах. — Оппа, что ты… Его пальцы принялись расстегивать ремешки туфель. — Я, конечно, не сомневаюсь в твоих способностях, Джиа-я, — сладко пропел Минхо, аккуратно высвобождая из обуви сначала одну ступню, затем вторую, — но за свои ноги боюсь, вдруг ты во время танца проткнешь меня этими острыми каблучками? Оставишь Stray Kids без главного танцо- ай! Джиа не удержалась, обернулась и ткнула Минхо носком в плечо. Тот, удержав равновесие, ловко перехватил ее ногу и поднес голую лодыжку к лицу. Замер, бросив опаляющий взгляд снизу вверх. Джиа сглотнула. Внутри все сжалось, перевернулось пару раз, а сердце забилось вообще где-то в горле. — Мне нравится, когда ты такая, — довольно ухмыльнулся Минхо и оставил горячий поцелуй над выпирающей косточкой с внутренней стороны щиколотки. Вконец смущенная, Джиа высвободила ногу и ступила босыми ступнями на холодный пол. Ей вдруг стало так жарко, что холод не особо ее потревожил, скорее наоборот — приятно остудил. Минхо тем временем поднялся, достал из заднего кармана брюк маленький пульт и включил музыку. Джиа криво усмехнулась, едва услышала вступительные аккорды. Чувственный перебор струн электрогитары, густой, тягучий мотив, медленный ритм. Сначала Мия выбрала Ариану Гранде для сольного номера, теперь Минхо для танца… Джиа не знала английский настолько свободно, чтобы с ходу понимать тексты песен, но переводы гуглила, чтобы лучше понимать, как ставить танец. Хотя зазвучавшая песня в этом не нуждалась, ведь томная музыка и голос с завораживающей хрипотцой и без того выражали суть. «Опасная женщина». Почему Минхо ее выбрал?.. Словно в ответ на ее вопрос он задвигался, сначала резко, затем плавно. Разведя бедра, Минхо выгнулся, медленно, идеально контролируя тело. Провел рукой по груди вниз, метнув в Джиа провоцирующий взгляд, а затем выбросил вперед руку и с вызовом кивнул подбородком. Джиа сглотнула. В мире было много превосходных танцоров, но так мог танцевать только Ли Минхо. И сейчас Ли Минхо приглашал ее на совместный танец. «…решила испытать себя на прочность…» Она колебалась всего лишь доли секунды. Тело само пришло в движение, отдаваясь затягивающей музыке. Ведь танцевать ей было куда проще, чем проговаривать вслух свои чувства. «…Бог мне свидетель» Почти скопировав движения Минхо, Джиа слегка изменила их, добавив больше плавности и чувственности. Музыка придавала уверенности, развеивая предыдущие сомнения. Наконец-то Джиа нырнула в родную стихию. Она даже не закончила связку, когда Минхо оказался рядом. Заглянул в глаза, окончательно закрепляя связь, легко развернул спиной к себе, а лицом к зеркалу. Провел горячей ладонью по шее, едва касаясь кожи. Джиа податливо отклонила голову в сторону и почувствовала легкое касание губ к скуле. «…кожа к коже, Боже мой, мальчик, не останавливайся!» Ладонь Минхо прошлась по спине и легла на талию. Его тело задало волну, которую Джиа инстинктивно повторила, сливаясь в плавном чувственном движении с Минхо в одно целое, ощущая жар его крепкого, но гибкого тела даже через одежду. «Что-то в тебе Заставляет меня чувствовать себя опасной женщиной» Музыка и обрывки понимаемой лирики лишь больше распаляли, дарили смелость, выжигая остатки неуверенности в себе. Скинув руку Минхо с талии, Джиа обернулась, оттолкнула его, ускользая из объятий. Мотнула головой, взметнув длинные черные волосы, одной рукой провела по груди вверх к шее, другой — по животу вниз, двигая бедрами в тягучий ритм музыки. То ли дело было в песне, то ли в неоновом свете, то ли в потемневшем взгляде, которым Минхо жадно следил за ее танцем, но Джиа еще никогда не чувствовала себя такой притягательной и сексуальной, даже когда танцевала MOVE на сцене. И, явно не вытерпев, Минхо вновь завладел ею. Его руки скользили по ее телу, но совершенно по-новому. Смело. По жадно вздымающейся груди, спине, покачивающимся бедрам, и, задирая короткую юбку, по ягодицам. Будто пробуя то, что раньше Минхо себе не позволял. «Двигаемся так, будто для нас это в новинку» И Джиа тоже решила брать, исследуя ладонями лицо, шею, широкую грудь, задевая оголенную кожу в вырезе рубашки. Подталкиваемая каким-то зудящим чувством, она сама подставлялась под руки Минхо, в то же время не упуская шанса прижаться к нему и почувствовать его тело своим. Чтобы глаза в глаза, кожа к коже. Их танец получался возмутительно чувственным и куда более интимным, чем они могли себе позволить. Танцорам в студиях можно, айдолам — никогда. Но сейчас здесь не было камер, не было зрителей, поэтому Джиа с Минхо позволили себе полностью отдаться запретным чувствам, выражая их в танце. — Веришь мне? — прошептал Минхо под конец гитарного проигрыша, обжигая ухо горячим дыханием. Джиа вывернулась из его рук, отступая на несколько шагов назад. Глаза Минхо нетерпеливо горели, волосы растрепались, расстегнутый ворот черной рубашки обнажал жадно вздымающуюся мокрую грудь. Мельком глянув на себя в зеркало, Джиа увидела, что выглядит не хуже. Взлохмаченная, взмокшая, распаленная. Чего-то им обоим не хватало под конец. «Веришь мне?» Они встретились взглядами. Минхо выжидающе кивнул, Джиа сорвалась с места. Короткий разбег, не оставляющий времени на сомнения. Прыжок. Крепкие руки, надежно подхватившие ее под бедра. Едва она успела обнять Минхо за шею, как он закружил ее. Ощущение свободного полета. Мир вокруг смазался и поплыл, были только сияющие глаза Минхо, его дыхание, его мягкие губы, были только его горячие руки и крепкий торс, который Джиа обвивала ногами. Плавно остановившись, бережно придерживая одной рукой бедро, а второй спину, Минхо опустился на колени. Наклонившись, положил Джиа на пол, навис сверху. Аккуратно перехватив тонкие женские запястья, развел их в стороны. — Хо… — смущенно выдохнула Джиа, чувствуя себя такой открытой и уязвимой перед ним. Это чувство было слишком ново. Оно пугало и в то же время приятно будоражило. Его губы мазнули скулу, линию челюсти, прошлись по шее, легонько втягивая кожу, но не так, чтобы остались следы. Господи, ее никогда так не целовали! От каждого касания тело будто плавилось, а разум заволакивало мутной дымкой. Музыка тем временем стихла, уступая место шумным вздохам. — Хо, — вновь позвала Джиа, когда широкие горячие ладони Минхо смяли ее грудь. Он поднял вопросительный взгляд, а Джиа смутилась еще больше. — Я… — ее голос дрожал от волнения, раздражая Джиа и заставляя злиться на саму себя за эту робость. — Я просто… Минхо прищурил глаза и улыбнулся. — Хочешь мне о чем-то рассказать, Джиа-я? — ласково спросил он, проведя тыльной стороной ладони по ее щеке. — Я просто… Она заерзала под ним, не зная, куда себя деть. — Ты ведь… Мы ведь… Ну… Повернув голову, Джиа взглянула на их отражение. Она лежала на полу, а Минхо недвусмысленно устроился между ее ног. Надо было сказать ему заранее. Пока еще не слишком поздно. — Ты боишься? — Конечно, не боюсь! — выпалила Джиа раньше, чем успела даже подумать. — В смысле… просто я… — У тебя еще никого не было? Ну вот, когда он это озвучил, Джиа смутилась еще больше. Даже если она иногда фантазировала о подобном, все равно оказалась не готова, когда оно вдруг… стало реальностью. Она больше не контролировала ситуацию, она не так себе это представляла, и это нервировало. Возбуждение от близости с Минхо, с парнем, в которого она так долго была влюблена, азарт и желание попробовать боролись в Джиа с тем, как она это видела в своих фантазиях, со смущением и страхом облажаться. Явно считав напряжение, Минхо поймал ее бегающий взгляд и ободряюще улыбнулся. — Ты так и не ответила, но, полагаю, я прав. Джиа сглотнула. Во рту пересохло. — Не волнуйся, чаги, я даже не думал, что твой первый раз, тем более со мной, будет здесь, в агентстве. — А что тогда?.. Джиа даже возмутилась. Как это понимать?! Что было на уме у этого Ли Минхо, если он не собирался?.. Тихий мелодичный смешок отвлек ее от безуспешных попыток угадать ход его мыслей. — У тебя такой вид, будто ты даже расстроилась. — Хо, я не понимаю… Снова его мягкие губы у нее на скуле. Тихий, обволакивающий шепот: — Ты достойна гораздо большего. Сердце пропустило удар, а потом забилось еще быстрее. — Просто хочу показать тебе настоящую тебя. О чем он?.. — Веришь мне? — снова спросил Минхо с загадочной улыбкой. Когда он так улыбался, когда смотрел нежно, но лукаво, когда его теплая ладонь мягко касалась ее щеки, когда его запах пронзительной свежести обволакивал и заполнял легкие, когда тяжесть его горячего тела приятно ощущалась между разведенных ног… Как она могла не довериться? Страха больше не было. Только искреннее желание отдаться, следуя внутреннему порыву, а дальше… Будь что будет. — Да. Верю. Минхо запечатлел ее согласие поцелуем, медленным, но глубоким. Растворяясь и расслабляясь, Джиа окончательно разомлела. Минхо спустился ниже, губами прихватив бьющуюся жилку на шее и срывая стон. Джиа так часто любовалась этими губами, пытаясь представить, каково было бы почувствовать их на вкус? А теперь она вздрагивала и таяла от прикосновения этих губ к своей коже. Неужели все происходящее правда? Минхо отстранился, окинул Джиа пристальным взглядом. Коснулся ее острого подбородка, очертив большим пальцем нижнюю губу. На мгновение Джиа похолодела. Он ведь наверняка увидит следы, даже почувствует их… — Видела бы ты себя сейчас, — усмехнулся Минхо таким томным голосом, с ленивой хрипотцой, успокаивая взметнувшуюся было панику. — Так прекрасна. Его пальцы соскользнули вниз, прошлись по шее, ключицам, спустились к декольте. Пальцы были теплыми, но от этих касаний, от вязкой тьмы на дне больших глаз, от сладкого предвкушения кожа покрывалась мурашками. Джиа жадно вздохнула, вздымая грудь, натягивая ткань платья. Стало так невыносимо тесно. В платье, в белье. А Минхо будто специально не торопился, будто играл с ней. Не став забираться под одежду, он переместил руки на талию, провел вверх, очертил ладонями мягкую грудь, сжал. Джиа выдохнула со стоном, подаваясь вперед, отзываясь на каждую ласку. Стыдно признать, но ей уже хотелось большего. Минхо, явно довольный, вновь усмехнулся. Убрал руки с груди, заставив Джиа закусить губу от разочарования. Она беспомощно заерзала, чувствуя, как нестерпимо горит между ног. Понятия не имела, что затеял Минхо, но раз он начал эту игру, пусть не останавливается, боже, пусть продолжает, иначе она сгорит! — Ты так прекрасна в своем нетерпении, чаги-я, — прошептал Минхо. — Но дай мне насладиться видом! Казалось, он хорошо себя контролировал, но едва заметная в голосе дрожь выдавала его. — Это платье мне определенно нравится. Нарочито медленно Минхо потянул за пояс на левом боку, развязывая узел. Подцепив край платья, также медленно откинул его в сторону. Джиа затаила дыхание. Кожу обдало дуновением свободы. Ей стоило бы застесняться, но, видит бог, это чертово платье так и просилось быть распахнутым. А восхищение во взгляде Минхо лишь придавало ей уверенности. Да, еще ни один мужчина не видел ее в таком виде, но ведь это был Минхо. Стоило его умелым ладоням прикоснуться к ее телу, как оно вновь ожило. Остатки самообладания, обрывки мыслей — все сгорало под этими уверенными обжигающими касаниями. Это будоражило. То, как пальцы Минхо трогали не тронутый никем, кроме нее, напряжённый от волнения живот, скользили вверх, сминали грудь — все это кружило голову и отдавалось зудящим чувством между ног. Минхо действовал так уверенно. Он-то прекрасно сохранял самообладание. Аккуратно задрал бюстгальтер, обнажая и прижимая грудь. Дернул бровями, поймав смущенный взгляд Джиа, наклонился и подцепил один сосок горячими губами, а второй пальцами. Джиа выгнулась, застонала, заерзав ногами, между которыми так удобно устроился Минхо. Она и не подозревала, что ее тело может быть столь отзывчивым. Руки как-то сами собой потянулись к голове Минхо, пальцы зарылись в мягкие темные волосы. — Ты и не знала, что такая чувствительная, чаги-я? — выдохнул Минхо, облизал мокрый затвердевший сосок, а затем вновь обхватил губами и слегка прикусил. Джиа в ответ заскулила, сильнее дергая за волосы и плотнее обвивая Минхо ногами. Она уже перестала пытаться угадать, что он задумал. Ей было просто хорошо. Нет. Ей хотелось большего. — Хо… — вымученно застонала Джиа. — Что? — прошептал Минхо, обдавая мокрую исцелованную кожу горячим дыханием. — Хо, пожалуйста… — Что? — спросил он с усмешкой в голосе. — Я хочу… Он же буквально лежит на ней, неужели не чувствует, как у нее внизу все горит? Неужели не видит, как она изнывает от желания? Дразнится? Хочет услышать от нее прямо? — Пожалуйста… я хочу… больше. Набрав в грудь побольше воздуха, Джиа зажмурилась и выдохнула: — Там. — Как пожелаешь, принцесса, — усмехнулся Минхо и спустился ниже, целуя живот и сжимая пальцами талию. Теперь его лицо оказалось прямо над бедрами Джиа, и это чертовски смущало. И вместе с тем… Интриговало. Один острый взгляд, брошенный на нее снизу вверх, и Джиа едва удержалась, чтобы не спрятать лицо и не свести ноги вместе. Стоило ли волноваться, что он теперь увидит, как сильно она возбуждена, как безнадежно промокла ткань белья? Стоило ли… — А-ах… — сорвалось с пересохших, расцелованных губ, когда Минхо провел костяшкой пальца снизу вверх по промежности прямо через мокрую тонкую ткань, задевая набухший клитор. Жаждая большего контакта, Джиа подалась бедрами вперед. А Минхо… этот чертов демон, убрал руку! Вместо этого он сжал ее ноги, припал губами к коже внутренней стороны бедра, позволяя себе больше, втягивая, оставляя красные отметины. Так горячо, так волнующе, так близко… и так непростительно далеко! Джиа хныкала и извивалась, между ног жгло. Ей казалось, если Минхо не коснется ее вновь там, в самом чувствительном месте, она взорвется. — Смотри, какая ты нетерпеливая, — шептал Минхо сквозь мокрые поцелуи. Томная хрипотца в его голосе сводила с ума. — Такая горячая, такая чувствительная. Да! Да! Да! Да, ей хотелось! Да, она готова была кричать, умолять! Да, ее тело отзывалось на каждый поцелуй, на каждое касание! — Хо, ну пожалуйста! — беспомощно всхлипнула Джиа. Ловкими, уверенными движениями Минхо приподнял ее бедра и стянул трусы с ног. Отбросил в сторону небрежно и вновь навис над Джиа. А вот теперь она все-таки спрятала лицо. Секунду назад умоляла, но сейчас, когда предстала перед Минхо совсем без одежды, с бесстыдно разведенными ногами, абсолютно мокрая, Джиа вновь засмущалась, почувствовав себя уязвимой. — Не прячь лицо, чаги, тебе уже нечего скрывать от меня. Прежде чем Джиа успела что-то выдавить из себя в ответ, она почувствовала касание горячего упругого языка. «Господи!» Минхо прошелся острым кончиком вдоль набухших половых губ снизу вверх. А затем еще раз, едва задевая клитор. Даже сейчас он дразнился! Джиа, уже не в силах терпеть, даже отняла руки от лица и снова сгребла пальцами волосы Минхо. Она уже не знала, умолять ли ей или требовать… Короткий смешок вибрацией прошелся между ног. Минхо все-таки сжалился, пальцами аккуратно развел половые губы и коснулся языком зудящего клитора. Он двигался сначала медленно и мягко, даже нежно, а потом быстрее, с нажимом. Перед глазами заплясали искры. Джиа едва не плакала от долгожданного удовольствия. Обычно она привыкла быть тихой, сдержанной, когда удовлетворяла себя пальцами. Но сейчас удовольствие от языка Минхо было столь восхитительным, почти до боли, что ее несдержанные стоны мешались с развратным мокрым хлюпаньем между дрожащих ног. А вид их обоих в зеркале… Джиа, лежащая на полу студии, с распахнутым платьем и торчащей оголенной грудью, с разведенными ногами, между которых устроился вылизывающий ее Ли Минхо… От одного взгляда на эту картину можно было как умереть от стыда, так и кончить. Хо так умело подстраивался, меняя темп и рисунок языка вслед за ее реакцией. Будто чувствуя, что подводит ее к пику, он каждый раз начинал лизать медленнее, вновь проходясь по набухшим половым губам. — Господи, пожалуйста! — воскликнула Джиа после такой очередной смены, и ее мольба существенно разошлась с тем, как властно, требовательно она дернула Минхо за волосы и прижала его лицо к себе. В этот раз он не стал юлить. Его язык вновь задвигался по чувствительному клитору, быстро и беспощадно. Как бы Джиа ни хотела, она не могла это контролировать. И, черт, как же это было хорошо! Легкие горели, воздуха критически не хватало. Дыхание рваное, губы искусаны почти до крови. Впервые в жизни оргазм накрыл ее с такой силой, ослепил, затопил раскаленной лавой. Джиа вскрикнула, выгнулась, забилась в экстазе, вжимаясь бедрами в лицо Минхо. А тот, демон, захлебывался в горячей смазке, но продолжал лизать. До тех пор, пока удовольствие не сменилось пыткой, пока Джиа сама не оттолкнула его голову. Клитор сладко ныл и пульсировал, все тело превратилось в один оголенный нерв, слишком чувствительное. Дотронься — оставишь ожог. Обессиленная, Джиа откинулась на мокрый пол, сжимая ноги и пытаясь урвать остатки оргазма. Когда пелена в глазах начала постепенно рассеиваться, когда тело затопила приятная нега, а дыхание постепенно выровнялось, она увидела нависшее над ней лицо Минхо. Он демонстративно облизал распухшие губы и вытер блестящий от смазки подбородок. Господи, кажется, она могла бы кончить второй раз от одного этого вида! Даже в самых грязных мокрых снах она не могла представить такое! Минхо тем временем улегся рядом и притянул Джиа к себе. Бережно провел по щеке, откинул с лица прядку налипших волос, большим пальцем очертил губы. В его глазах было столько тепла и нежности, что Джиа едва не задохнулась — так сильно защемило ее сердце. — Видела бы ты, как прекрасна, чаги. Такая живая. Искренняя. Нижняя губа предательски задрожала, а в уголках глаз появились непрошеные слезы. Джиа прочистила горло, сглотнула ком. Сколько можно сегодня плакать! Ей же сейчас хорошо, так хорошо… — Ну-ну, — ласково прошептал Минхо и устроил ее лицо у себя на груди. — Не стесняйся своих эмоций, Джиа. Не при мне. Хочешь плакать — плачь. Хочешь смеяться — смейся, хочешь — кричи. — Хо, мне хорошо, — тихо всхлипнула Джиа, — очень хорошо. — Все для тебя, принцесса. Тело постепенно начало остывать. Становилось зябко. Джиа крепче прижалась к Минхо, растворяясь в тепле его рук, в его запахе. С ним она чувствовала себя безопасно. — Оппа, но как же наше свидание?.. — вдруг вспомнила она. — О? — Хо отстранился, сгреб лицо Джиа ладонями и заглянул в глаза. — Так мы идем на свидание? В его голосе — смех, в глазах — недобрые огоньки. Добился же своего, засранец! Она первая заговорила о свидании. — Разве вы уже дебютировали? Насколько я знаю, даже контракт еще не… — Хо! Минхо звонко рассмеялся и поцеловал Джиа в макушку. — Как насчет домашнего ужина? Приготовлю для тебя все, что пожелаешь. Домашний ужин — звучало хорошо. Тем более что теперь Джиа было интересно попробовать все.