Антон стоял у двери, не решаясь нажать кнопку звонка. Из квартиры раздавалась музыка и голоса, сосчитать которые было просто нереально. Лестничная клетка парадной освещалась мягким жёлтым светом единственной лампочки. Волнение концентрировалось на кончиках пальцев, потому что компания, за исключением Сергея, была совершенно ему не знакома, да и с самим Матвиенко он пересёкся неделю назад на каком-то концептуальном спектакле, где тот играл пиво. Играл очень даже талантливо, а на вопрос, кого в постановке мог теоретически сыграть сам Антон, тот улыбнулся и сказал, что роль «мёртвого тела» ему бы очень даже подошла.
Шастун тогда залился совершенно искренним смехом.
И вот буквально сегодня утром он получил заманчивое предложение прийти на типичный питерский квартирник и понятия не имел, что конкретно его ожидало. В университетские годы насмотревшись роликов в Ютубе о том, как подобные мероприятия проводились в советском союзе и в лихие девяностые, Антон ожидал наркотического угара, разврата и рек никогда им не пробованного алкоголя. Перспективу накуриться в щи он совершенно не рассматривал, так как подобные транквилизаторы настроения не вписывались в систему координат его существования, но жизнь в большом городе, а после Воронежа Санкт-Петербург был для него целой галактикой, подразумевала новые лица, поэтому времени на раздумья себе не давал и сразу согласился прийти.
Звонок короткой трелью оповестил хозяев квартиры о его приходе, и дверь распахнулась практически сразу: на пороге стояла высокая стройная девушка с пышными светлыми локонами и, лучезарно улыбнувшись, потянула его за руку в прихожую.
— Привет-привет, мой хороший, а ты чего звонишь? Дверь для гостей всегда открыта.
— Привет, — ответил Антон, ощутив тёплое прикосновение губ к своей щеке.
— Я Катя, а ты?
— Антон.
— Ты давай не стесняйся, разувайся и проходи куда захочешь.
Наступив на пятки кроссовок, Антон снял их и огляделся: прихожая была просторной и затопленной запахом сигарет вперемешку с парфюмом и ароматным чаем; паркетный пол — усыпан бесчисленным количеством пар разномастной обуви, а завешанный ветровками и летними курточками шкаф едва не ломился от разноцветной ткани. Пальцы в белых адидасовских носках слегка поджались от лёгкого сквозняка. Катя уплыла на кухню и вернулась с бутылкой холодного «Миллера» с каплями конденсата на коричневом стекле.
— Чувствуй себя как дома, котик, — и растворилась среди снующих туда-сюда людей, оставляя после себя приятный шлейф цитрусового аромата и размытый образ небесно-голубого платья, едва прикрывающего колени.
На кухне сосредоточилась чисто мужская компания из четырёх человек, Они шумно обсуждали какие-то последние спортивные события, а во главе дискуссии оказался с парнем в очках, который громко что-то доказывал своему оппоненту — худощавому парню с усами над верхней губой, — попутно запихивая в рот кусок гренки. Антон прошёл в глубь квартиры, а когда оказался в просторном зале, поглощённом разноцветной светомузыкой, чуть не ахнул, увидев огромное панорамное окно, которое выходило прямо на крышу.
— Привет, я Андрей, — слегка картаво пробасил парень в круглых очках и протянул ладонь для рукопожатия.
— Антон. Или Шаст. Как удобно.
— Приятно-приятно, Шаст. Айда к нам.
Его захватило волной небольшой компании у стола, где они играли в «Дурака». Антон наблюдал, как девушка с короткой светлой стрижкой заканчивала бой с грузным парнем, похожим на сошедшего с картин Васнецова богатыря.
— Ёбаный рот, Зоя, да как ты это делаешь, откуда у тебя эта пиковая дама оказалась?
Девушка засмеялась, хищно щуря карие глаза, и, разбив откровенно слабые карты богатыря, сделала свой ход, навесив ему на плечи «погоны» из двух шестёрок.
— Поражение нужно принимать достойно, Макарушка. Пей.
Она протянула ему стопку с прозрачным алкоголем, и судя по кромке из соли на ободке, это была текила, которую Макар тут же опрокинул в себя и, покряхтев, занюхал собственное предплечье.
— Так, давай ещё, мне надо отыграться, а то я сейчас наклюкаюсь и начну к тебе приставать, Зоечка-заечка. — Компания разразилась громким смехом. — Сапёр, раздавай ты. Эта прекрасная ведьма явно мухлюет и подтасовывает карты. Уже второй раз меня в дураках оставила.
Антон сделал большой глоток из бутылки и приземлился в кресло рядом с парнем с густой чёрной бородой, который говорил с отчётливым армянским акцентом и причитал о том, как ему жаль, что Макар-джан снова проиграл, на что получил ощутимый толчок локтём в бок. Сапёр ловко перемешивал карты и пока раздавал, поделился весьма всратой историей о том, почему американцы в две тысячи третьем году выпускали колоды с фотографией Саддама Хуссейна на тузе пик. Антон не знал, как полученная информация могла пригодиться ему в жизни, но историю на всякий случай запомнил.
— Ребят, у нас новичок — Антон, — вклинился Андрей, поправив свои «поттеровские» очки.
— Привет, Антон, — хором произнесли сидевшие в кругу люди и приветливо ему улыбнулись.
В «Дурака» он часто играл с мамой и бабулей, которая вообще никогда не проигрывала, и научила его многим хитростям профессионального мухлежа. Игра началась, а судя по развеселившемуся Макару, тому в руки пришли удачные карты. Сам Антон сидел с козырным бубновым валетом, крестовым тузом и четырьмя девятками. Неплохо, но могло быть и лучше. Зоя выложила две семёрки, которые Макар с лёгкостью отбил, но подкинувший две восьмёрки Сапйр сломал его планы отыграться чисто. Андрей злорадно захохотал, явно пародируя смех Волдеморта, чем ещё сильнее убедил Антона в том, что перед ним был наглухо отбитый фанат роулинговской франшизы. Поставив себе отметку обязательно обговорить с ним магическую тему, Антон поспешил отбиться от хода Гурамчик — как его назвал сидевший рядом Сапёр, — и всё закончилось хорошо. Карта пошла удачная, Антон даже ухватил бубновый туз и был уверен, что теперь уж точно не проиграет — бабуля учила его беречь козыри до самого конца, чтобы красиво уходить из игры без риска получить по башке ходом соперника. Первый круг закончился быстро и в финале остались Макар и Андрей, который с фразой «Бомбарда Максима!» завалил его картами-картинками и снова заставил пить стопку любезно налитой Зоей текилы. Сыграв ещё пару партий, Антон допил бутылку и решил, что свой уход от звания «Дурака» следовало перекурить, поэтому предложил Андрею составить себе компанию на улице, куда хотел выйти чуть ли не с самого своего прихода.
Поднявшись с кресла, Антон аккуратно прошёл меж танцевавших под «I want it that way» посреди зала девчонок и замер, когда в окне показалась пара обтянутых чёрными джинсами коленей, хозяин которых перелез через раму, слишком изящно выгнувшись в спине. Спрыгнув с подоконника, незнакомец практически поравнялся ростом с Антоном и чуть улыбнулся ему уголками губ, но ничего не сказал. Андрей полез на крышу первым, минуя их двоих, а Шастун отчего-то не спешил двигаться с места, разглядывая вышедшего из окна парня, одетого во всё чёрное и с забавной надписью «Ангел, я пошутил» на футболке. Тот тоже уходить не торопился, с долей любопытства разглядывая стоявшего напротив Антона, а потом всё-таки отмер, окинув его внимательным взглядом голубых глаз, и ушёл к танцующим девчонкам, быстро вливаясь в их медленный, но красивый танец. Без тени стеснения Шастун наблюдал за пластичным телом, а когда в окне появилось задумчивое лицо Андрея, Антон наконец разогнал морок перед глазами и последовал за ним, ощущая тёплый июльский ветер на коже.
Волосы взметнулись вверх от порыва, и Антону стало так хорошо, будто вместе с ним он вдыхал тот сладкий вкус свободы, к которому стремился всю свою жизнь. Достав пачку синего «Винстона» из кармана, Антон протянул ещё одну сигарету Андрею и чиркнул зажигалкой.
— Давно вы тусите все вместе? — спросил Антон, делая затяжку. — И как эта компания вообще собралась?
— Ой, тут такой винегрет из творческих людей, что я порой удивляюсь, как мы ещё друг друга не поубивали.
Андрей перевёл взгляд на грибоедовский канал, любуясь им в перерывах между затяжками.
— Я знаком только с Сергеем.
— А я не удивлён. Он у нас как Нокия — объединяет людей. В основном благодаря ему и Катерине все эти странные и непохожие люди собрались под одной крышей. Я пишу стендапы. Зоя и Вика — тоже, только женский. Хотят открывать свой и покорять Москву. Сергей вместе с Димкой и Арсом играют в театре импровизаций, иногда участвуют в совершенно всратых постановках у других режиссёров.
— Да, я видел его роль «пива», — хохотнул Шастун и, сделав ещё затяжку, выдохнул дым над головой.
— О-о-о, я обожаю его в этой роли. Раз пять на спектакль ходил.
— А другие чем занимаются?
— Наденька и Катерина — подруги не разлей вода, профессиональные модели. Они — украшение нашей компании и, самое главное, ни разу никем не целованные. Разве что Серёже посчастливилось урвать себе красотку Варнаву несмотря на разницу в росте почти двенадцать сантиметров.
— Серьёзно?
— Ага. Мы с пацанами жутко ему завидовали сначала, а потом поняли, что, несмотря на визуальную непохожесть, они очень круто дополняют друг друга, да и Сергей перестал играть роль альфа-самца и остепенился. Построили себе тут уютное гнёздышко и живут счастливо.
Антон впитывал каждое слово, будто коллекционировал истории для будущих сценариев, и почувствовал себя немного не в своей тарелке от того, что никакую творческую жилку в себе не развивал со времён универа, когда сиял самой яркой звездой студенческой команды и временами очень жалел, что не дал развитие своим юмористическим навыкам.
— Я на кухне видел компашку мужиков, один в очках сидел. Это кто? Спорили о том, что «Зенит» крайне хреново отыграл сезон.
— Так это и был Димка. Они со Стаховичем и Сапёром на все домашние игры ходят, а потом бухают и с пеной у рта обсуждают почему именно обосралась их команда. Меня иногда таскают с собой, но я бы лучше на что-то другой сгонял.
— Квиддич?
Андрей резко повернул голову и расплылся в такой широкой улыбке, будто дорвался до самого огромного в мире торта, который собирался съесть в одиночку.
— Неужели я хоть с кем-то могу обсудить насколько это охуенная игра?
Они уселись на разложенный плед и закурили ещё по сигарете. Андрей с горящими глазами фантазировал о том, каким шикарным ловцом мог бы быть, а из Шаста мог выйти отличный вратарь, и их совместными усилиями они бы ни в коем случае бы не продули Слизерину на первом курсе в Хогвартсе. Им обоим был близок Гриффиндор своими слабоумием и отвагой, Макгонагалл — априори лучший декан факультета за всю историю существования школы, а Гермиона была для Андрея первой книжной любовью, поэтому он бы обязательно применил все свои магические и не очень чары, чтобы добиться сердца самой умной волшебницы Хогвартса.
Из открытого окна доносились первые аккорды лазаревской «В самое сердце», явно включенной кем-то из девчонок. Антон любил эту песню и стал подпевать, вызвав смешок у докурившего Андрея.
— Иди давай, пой своё караоке, а я ещё тут позалипаю.
Антон дружески сжал его плечо и поспешил вернуться в комнату, чтобы успеть на припев. Народу явно прибавилось. Девчонки размеренно двигались под музыку, когда к ним подошёл Шастун и, остановившись, громко заорал слова из припева, чем вызвал дикий восторженный визг. Он пел во всю глотку, будто делал это в последний раз, приобнял худенькую, кажется, Наденьку и высокую длинноволосую девушку, наверное, Вику, за талию, явственно чувствуя себя частью группиз Сергея Лазарева.
Непонятно откуда в зал влетел Матвиенко, напрыгнув на Антона сзади, и просто орал что-то нечленораздельное, но удивительно точно попадая в ритм. Точно в замедленной съёмке Антон развернулся, остановил взгляд на кресле в углу, откуда тянулись разноцветные лучи света, и заметил того самого незнакомца, которого видел в окне ранее. Тот смотрел прямо на него с выражением лица совершенно нечитаемым, потому что спектр эмоций был настолько разнообразным, что Антон терялся, но зачем-то притянул руки к груди и, отвечая на безмолвную беседу, пропел ему «в самое сердце на пораженье», вызвав улыбку, украсившую и без того красивое лицо. Антон даже не мыслил о том, что прямо сейчас открыто флиртовал с этим человеком, а тот, похоже, был совершенно не против, перекинув ногу на ногу и чуть съехав в кресле. Было в этом всём нечто правильное, понятное только им двоим, и подначивало ещё сильнее отдаваться происходящему. Антон будто оказался на концерте, каждой клеткой тела впитывая музыку и смысл текста, и делился своей энергией с ним — молчаливым, тёмным, будто поглощающим всё вокруг человеком.
Песня закончилась, и Антон тяжело дышал, когда Наденька попросила Алису включить «Desert Rose». Арабские мотивы вспышками рисовали в голове бескрайнюю пустыню с палящим солнцем. Чёрный силуэт незнакомца отделился от кресла, направляясь прямо к нему. Девчонки окружили Антона, двигаясь, словно змеи под дудочку укротителя в такт музыке, мягко оглаживая его плечи и спину ладонями. Закрыв глаза, Антон стал раскачиваться под пение Стинга, позволяя его голосу проникать в разум и перетекать по нервным окончаниям. Шеи коснулась чужая ладонь — немного грубая, но горячая, как нагретый солнцем камень, и Антону не нужно было видеть, кому она принадлежала, а главное — это не вызывало отторжения, словно именно на его коже она должна была быть всегда. Шершавые кончики пальцев рисовали линии на загривке, посылая электрические импульсы по всему телу, и Антон едва не захлебнулся ощущениями, когда ладонь переместилась на переднюю часть шеи, слегка поглаживая и призывая повернуться, что он и сделал, сразу же встречаясь взглядом с парой потемневших в полумраке глаз. Надя, до этого прижимаясь к Антону сбоку, сделала движение в сторону и пропустила незнакомца.
У Антона не было шанса куда-нибудь сбежать, а танцевал он откровенно плохо в отличие от пластичного мужчины — линии мимических морщин демонстрировали совсем не юношеский возраст, хотя весь его вид излучал энергичную молодость. Антон стоял посреди зала, словно к полу прибитый, и смотрел, смотрел, смотрел на то, как ладони рисовали линии в воздухе, очень близко к его разгорячённому от танцев телу, но не касались. Девчонки окончательно рассыпались по сторонам, увлекаемые Андреем, Сапёром и Макаром, которым, казалось, было совершенно всё равно на танцующих друг с другом взрослых мужиков.
Их принимали, не осуждали и не смотрели как на уродов. Для этих людей всё словно выглядело привычным, отчего Антона прошило мыслью: словно кусочек пазла, давно потерянный во вселенной, он попал в новую галактику и наконец-то нашёл свою картину. Самую правильную и честную.
— Ну привет, — приблизившись, проговорили ему на ухо. — Поздравляю, твои стрелы меня поразили.
— Больно не было? — ответил Антон ему также на ухо, чуть задев мочку губами.
Случайно, конечно же.
— Вовсе нет. Даже приятно. Я — Арс.
— Конечно же, ты — Арс, — улыбнулся он. — А я Антон.
— Добро пожаловать в наш караван.
Шастун совершенно не заметил, что песня сменилась на мадонновскую «Frozen» — девчонки явно любили ностальгические мотивы конца девяностых.
— Ты весь светишься, знаешь? — Арс чуть сжал его предплечье пальцами, притягивая ещё ближе к себе, хотя расстояние и без того было катастрофически маленьким.
— А ты умеешь делать комплименты, Арс.
— Они — только для избранных. Ты мне понравился сразу.
Антон краем глаза увидел стоявшего неподалёку Андрея в обнимку с двумя незнакомыми девушками, и заметил его хитрющую лисью улыбку, будто тот стал свидетелем захлопнувшейся ловушки, умело расставленной Арсом.
И не то чтобы Антон сильно этому сопротивлялся.
— Ты подозрительно трезвый, Антон, — горячее дыхание облизнуло шею, и россыпь мурашек пронеслась по груди к бёдрам, оседая тяжестью внизу живота.
— Отвлёкся на разговоры.
— Я пью виски. И ты пьёшь со мной. Идём.
Его взяли за руку и, подцепив целую бутылку с двумя бокалами, утянули из импровизированного танцпола в пустую спальню, где было чуть потише, но отголоски музыки всё равно прорывались даже через закрытую дверь.
— Соблазнить меня удумал? — Антон плюхнулся на кровать животом, вытягиваясь всем телом.
— Пока что я хочу с тобой поговорить, а то вдруг ты маньяк в кошачьей шкуре.
Антон рассмеялся в голос, пряча лицо в мягком покрывале.
— Ну давай разговаривать.
— Нет, сначала мы выпьем.
Арс быстро открыл бутылку и разлил виски по бокалам, но, видимо, решил, что для первого раза половины будет много, поэтому напиток чуть скрывал дно.
— За знакомство. До дна, — скомандовал он.
Антон даже не думал отказываться. Коснувшись чужого бокала своим, он поднёс его к губам и, отзеркалив улыбку напротив, в один глоток опрокинул в себя содержимое. Лицо сморщилось непроизвольно, а Арсений мягко рассмеялся.
— Часто бываешь на таких тусовках? — спросил Антон, видя, что тот наливает ещё, но порция была куда больше первой.
— Каждую неделю. У нас с ребятами традиция. Взрослая жизнь зачастую скучна и рутинна, поэтому мы пообещали, что будем встречаться как можно чаще и не превратимся в шайку дедов и бабок, которые договариваются о встрече целый месяц.
— С вами классно, — честно признался Антон. — Я впервые оказываюсь в незнакомой компании, где меня так быстро и тепло приняли.
— Это потому, что ты светишься.
— Ты определённо хочешь, чтобы я покраснел как рак в кипятке.
— Кстати, о раках!
Арс вскочил и направился к двери, но ушёл не сразу. Обернувшись, он ткнул в воздух указательным пальцем с фразой:
— Никуда не уходи, я сейчас вернусь. И бутылку нашу никому не отдавай, даже под страхом смерти!
— Буду стоять до конца!
— Какой отважный.
Антон стёк с кровати на пол, чтобы ответственно охранять виски и, если быть до конца откровенным, оказаться поближе к этому человеку-урагану, который затащил его в пустую спальню без всяких стеснений. Арс вернулся быстро и с двумя пачками чего-то непонятного.
— Я добыл нам морепродукты! — победоносно декларировал он и повернул замок на двери, закрывая её.
Антон изогнул бровь в невысказанном вопросе и тут же получил ответ Арса:
— Это чтобы никто у нас ничего не украл.
В загадочных пакетиках оказались крабовые палочки. Антона поломало от смеха, когда Арс, присев рядом, с очень умным видом стал разрывать полиэтилен кончиками пальцев. Длинных и очень красивых пальцев.
— Ты знаешь, — успокоив волну веселья, произнёс Антон, — я всегда задавался вопросом: вот откуда у крабов палочки? У них же только клешни. За нос — цап! — и без носа остался.
— Ты недооцениваешь силу крабов, Антон. Может, у них там целые фермы, где они палки выращивают, а потом продают их людям за баснословные деньжищи.
Перед Антоном определённо сидел совершенно двинутый на всю голову человек, и это притягивало ещё больше, ведь кто ещё в здравом уме и подобной ситуации будет с таким сложным лицом рассуждать о природе возникновения такого важного гастрономического деликатеса как крабовые палочки из супермаркета.
Выудив одну из пачки, Антон отделил тонкую плёнку и обхватил её на манер сигареты.
— Что ж, сейчас посмотрим, насколько вкусный урожай у этих крабов.
Откусив кончик, Антон стал жевать, ощущая сочный вкус рыбьего мяса и десятка консервантов, но ему было так вкусно, что он невольно зажмурился от удовольствия, глядя на то, как сосредоточенно проводил дегустацию Арсений.
— Какой у тебя вкус? — спросил он, делая глоток из своего бокала.
— Море, солнце и коктейли на закате, — пошутил Антон и зажал палочку меж губ, будто изображая трубочку.
— Дай попробую.
Арсений приблизился вплотную и, обхватив другую сторону, откусил, едва касаясь губ Антона своими. Голова кружилась уже непонятно от чего: от алкоголя, дыма сигарет из другой комнаты или самого Арса, который излучал совершенно невероятную энергию тягучей загадки.
— И как тебе? — тон голоса снизился, и Антон не удивился этому, потому что от смелости, которую демонстрировал Арсений, поменяется не только звучание, но и внутри всё сожмётся до крепкой пружины.
— У тебя намного вкуснее.
— Врёшь.
— А сам проверь.
Арс протянул зажатую двумя пальцами крабовую палочку, предлагая есть прямо с руки, и будь Антон стёклый как трезвышко, то скорее всего не решился бы сделать то, что в итоге сделал: наклонившись к нему, он вобрал белый кусок мяса до самого конца и намеренно задел чуть влажными губами кончики чужих пальцев.
— Действительно, совершенно другой вкус. Как будто развели костёр из пальмовых веток.
Комната слегка задрожала от их смеха. От всратых разговоров о несуществующих кулинарных изысках они перешли к обсуждению «Интерстеллара» и нолановской гениальности. Арс искренне делился своими впечатлениями от пятикратного просмотра фильма, вызывая восхищение и удивление одновременно, ведь оригинальный хронометраж составлял почти три часа. Арсения было интересно слушать и даже не из-за пряного голоса вперемешку с поставленной речью, а потому, с какой отдачей он делился эмоциями. Антон чувствовал покалывание на языке, который точно заплетался на особо сложных словах, ведь количество выпитого увеличивалось с каждой утекающей минутой, а контролировать степень трезвости не очень-то и хотелось. Главное задачей стояла лишь мера, когда следовало сказать «стоп» и не идти обниматься с фаянсовым другом в туалете.
— Вот я — актёр, — Арсений лёг на пол, вытягиваясь в полный рост. — Чуть было не совершил ошибку и не стал экономистом, представляешь? — он заглядывал Антону в глаза, будто искал в них искреннее удивление. — Я, когда на сцене, чувствую, что способен сотворить целый мир вокруг себя. Это удивительное место! Я надеюсь, что мне всё-таки удастся попасть в большое кино.
— Арс, я в этом не сомневаюсь, — Антон опустил голову, не прерывая зрительного контакта, и улыбался глупой счастливой улыбкой опьянённого другим человеком человека.
— Приходи как-нибудь в наш театр импровизаций, научу тебя паре фишечек, — губы Арса изогнулись в хитрой улыбке.
— А если я сейчас хочу какую-нибудь фишечку, научишь?
Антон понимал, что его кривой флирт со стороны выглядел как полная хуета и подкат на чисто сливочном масле, но его страшно хотелось поцеловать прямо сейчас, словно через минуту он сдохнет от того, что не сделал этого. Арсений приподнялся на локтях, сокращая расстояние и заманивая в синюю бездну блестящих от алкоголя глаз. Антон терялся и не знал, куда смотреть, блуждая взглядом по его лицу, но всё внимание приковывали чуть приоткрытые губы и юркнувший между ними кончик языка.
— Я сейчас тебя поцелую, — шепнул Арсений и положил горячую ладонь на затылок Антона.
— Угрожаешь? — усмехнулся он в ответ и упёрся рукой по левую сторону, чтобы хоть немного держать себя в узде и равновесии.
— Констатирую факт.
И лизнул его подбородок. Антон улыбнулся и лизнул в ответ, но так просто ему отделаться не удалось, потому что Арсений приподнялся ещё выше и всосал его язык в рот до самых губ. Тело мгновенно прошило разрядом возбуждения. Он бы и хотел произнести вслух громкое «бля-я-я-ядь», но был совершенно бесцеремонно вовлечён в горячий поцелуй, который не удалось бы закончить даже под дулом пистолета. Горький вкус виски и крабовых палочек смешался с головокружительным безумием, когда их языки встретились, оплетая друг друга. Дышать удавалось через раз и только носом — шумно втягивая и выталкивая воздух. Антону рвало крышу вместе с гвоздями от того, сколько эмоций сейчас испытывал, водя пятернёй по груди чуть выгибавшегося от прикосновений Арсения.
— Ёбаный свет, — прохрипел Антон, всё же разорвав поцелуй и разглядывая слегка тронутое румянцем лицо Арса замыленными от возбуждения и алкоголя глазами.
— Такой красивый рот, а как некрасиво разговаривает, — Арсений оставил влажный поцелуй на шее Антона и чуть прихватил кожу зубами.
Антон зашипел, но не от боли. Его заметно трясло от ощущений, а член дёрнулся в широких спортивных штанах. Он точно сошёл с ума, потому что был в шаге от того, чтобы сделать с Арсением что-нибудь неприличное, невзирая на факт краткосрочности их знакомства.
— Если мы сейчас не остановимся, А-а-а-рс, — низко застонал Антон, когда тот мазнул языком от ключицы до уха, прикусив мочку. — Если мы не остановимся, то я за себя не ручаюсь.
— Обычно я себя так не веду, — Арсений нарисовал указательным пальцем линию от переносицы до кончика носа Антона и переместился к чуть припухшим от поцелуев губам, очерчивая их контур. — Это всё виски, палочки и ты.
— Я не причём, — цапнув его за палец, ответил Антон, чем вызвал у него тихий смешок.
Арсений улыбнулся и, приблизившись, поцеловал кончик его носа.
— Э-э-эй! Я хотел это сделать!
— А что останавливало?
— У тебя очень клевый нос, ты в курсе?
— Это самый странный комплимент, который я слышал. Обычно все говорят про мои прекрасные голубые глаза, а ты — про нос.
— Ну если он клёвый, я виноват, что ли? На кнопку похож.
Арс расхохотался, запрокинув голову, и открыл доступ к шее, усыпанной родинками, которых Антон тут же коснулся губами, будто собирал видный только ему рисунок. Арсений шумно выдохнул, но позволял эти робкие ласки. Дверная ручка активно закрутилась — кто-то пытался войти в комнату и делал это весьма настойчиво.
— Эй, кто там есть? Откройте! — раздался голос Сергея по ту сторону.
— Чего надо? — громко спросил Арс, но подниматься не торопился.
— Арс, ты чё там делаешь?
— Я не один. Чё надо, Сергуль?
— Да открой дверь, заебал, меня Катя в комод отправила.
Антон заржал в голос, представив как Сергей в буквальном смысле отодвигает ящик и залезает в него.
— Скажи чё надо, я через проём под дверью тебе передам.
— Я её щас выломаю, если не откроешь!
Закатив глаза, Арсений всё-таки поднялся и, повернув замок, чуть приоткрыл дверь, выглядывая из образовавшегося пространства, но Сергей силой толкнул её, от чего Арс чуть не упал на пол, потому как выпитый виски координации совершенно не добавлял.
— О, — только и произнёс Матвиенко, бегая взглядом от пьяного Арса к Антону и обратно. — А чё вы тут? А-а-а-а…
Что именно «а-а-а-а» он пояснять не стал, но расплылся в очень понимающей коварной улыбке.
— Мы едим морепродукты, пьём вискарь и разговариваем о носе Арса, который я считаю клёвым, — отрапортовал Антон, преисполненный уверенности, что каждое слово произнёс отчётливо.
— Ага. Я вижу ваши довольные рожи и губёхи-пельмени. Это тоже от разговоров, да?
— Ну да, — совершенно серьёзно подтвердил Арс. — Так что ты хотел, Сергуль?
— Спрашивает человек, который бухает и сосётся в моей же спальне, — рассмеялся Сергей, всё-таки проходя в комнату и на всякий случай озираясь по сторонам.
Ну не мог ведь он искать какие-то следы непотребств, правда? Они ведь просто целовались, в конце концов, и были одеты целиком, хотя Антону и хотелось расстегнуть пару пуговиц на чёрной арсовой рубашке. Поведение Сергея нашло объяснение быстро: заглянув в комод и не найдя нужного, он полез в тумбочку, выпотрошил её — на кровать полетела смазка, тряпочка, похожая на стринги, лента презервативов и наручники, — а потом с громким «ага!» выудил две широкие шёлковые ленты.
— Сергуль, а зачем тебе этот элемент БДСМ-набора?
Арс выглядел очень заинтересованно, заражая любопытством и самого Антона.
— Мы придумали новую игру и хотим попробовать.
— А нам можно? — Антон поднялся с пола, всё ещё сжимая бокал с недопитым виски.
— Не, ну если вы хотите продолжать
разговаривать, то я не буду вас завлекать, — Сергей расплылся в широкой белозубой улыбке.
— Мы ещё
наговоримся, — Арсений встал рядом с Антоном и невесомо провёл кончиками пальцев по его предплечью, вызвав лёгкую волну дрожи. — А вот пропустить что-то интересное будет преступлением, верно, Антон?
— Верно, — ответил он, не глядя на Сергея, а поддерживая визуальный контакт с потемневшими глазами Арса.
— Значит, будете участниками. Идём.
***
— Да ёб твою мать, я говорю нам нужна картошка, а не огурцы!
Антон орал, давая указания Сергею и Диме, на глазах которых были те самые чёрные ленты, а самому ему нацепили наушники с громкой музыкой, в которой он не слышал даже себя самого. Остальные ребята из компании, сидевшие на диванах, полу и в креслах смеялись почти до слёз, потому что Арсений усиленно пытался объяснить, каким должен быть картофель и изображал вполне понятные движения бёдрами. Антон жутко отвлекался на его заклеенный рот и никак не мог сосредоточиться на том, какие инструкции следовало давать своим нерадивым поварятам.
— Арсюш, — почему он так его назвал Антон решил не задумываться, но увидел, как тот улыбнулся глазами от услышанного. — Какой картофель нужно подать?
Бёдра Арсения быстро двигались в поступательных движениях, и Антон вытер проступивший на лбу пот — как же было, блядь, сложно пытаться понять жесты, особенно когда человек, показывающий их, вызывал желание утащить его куда-нибудь в тёмный коридор и облапать за все имевшиеся выпуклости.
— Оттрах… какой? Выебанный? Жареный? — Арсений активно закивал, придерживая чёрную изоленту пальцами. — Так! Жареный картофель! Что с ним нужно сделать?
Тонкие ладони Арсения легли на его же ягодицы и стали быстро их сжимать.
— Мацать? — отрицательный жест. — Сжимать? Что делать с ним?
Арсений продолжал трогать себя за задницу и активно давить ладонями на мышцы.
— Нужно размять руками!
Арсений показал большой палец вверх и перевёл взгляд на стоявших у стола Сергея и Диму, которые, словно слепые котята, шарили по столу руками в поисках картошки фри, а найдя, взяли в руки, превращая в кашу.
— С чем подавать, Арсюш?
Антон не слышал реакций на свои слова, но судя по сощуренным от смеха глазам сидевших рядом Бебура и Макара, те одновременно и ржали и умилялись от этого прозвища, а для самого Антона оно звучало настолько привычно, будто он произносил его всю жизнь.
Тем временем Арсений стал зачем-то изображать дрочку и показывать ладонь, от чего Антон порядком охуел и даже растерялся на секунду, особенно когда после этих движений тот стал показывать нечто похожее на шаверму, в которую он что-то выдавливал.
— Картошку подавать со спермой?!
Все присутствующие окончательно посыпались, как и сам Антон, потому что абсурдность происходящего не лезла в совершенно никакие рамки. Арс продолжал выдавливать что-то несуществующее и показывать на свой член.
— Выдавливать член на картошку? Прости, что?
И тут не выдержал сам Арсений: его глаза заслезились от смеха и сощурились до красивых морщинок, он сильно стучал ладонями по обтянутым в чёрные джинсы ногам и явно выражал недовольство тем, что его не понимали, но делал это сквозь приступ неконтролируемого смеха — кадык красиво перекатывался под кожей.
— Давай ещё раз, Арсюш, с чем подать картошку?
Тот снова «подрочил» в воздухе, показал ладошку, тыкая в неё пальцем, а потом изобразил банку, на которую он нажимал, чтобы выдавить её содержимое в метафорическую шаверму.
— Блядь, это майонез? Серьёзно? Ты показывал мне майонез через сперму?!
Арсений подпрыгнул на месте, победоносно подняв руку на манер Фредди Меркьюри, который как раз сейчас громко тянул «мама» в наушниках.
— Так ищите майонез! Быстро! Да нет, Дима, это йогурт! Дима, оставь в покое йогурт, майонез левее, левее! Ты что, право и лево не отличаешь? Левее!
Сергей облокотился о стол и не мог прекратить смеяться, а сам Антон был сосредоточен и включился в игру на полную.
— Вот, выдавливай его на картошку! Что ещё, Арсюша?
Тот снова перекинул его внимание на свой пах и изображал, будто расстёгивает ширинку и вываливает член, потом берет нож и режет его.
— Член! Нарезанный член? Что, блядь? Где мы возьмём нарезанный член!
Арсений замахал руками и показал размер поменьше.
— Сосиска? Сарделька? Что?
Пальцы Арса демонстрировали предмет пошире.
— Колбаса? — утвердительный кивок. — Нарезанная колбаса!
Приложив ладонь к губам, залепленным пластырем, Арсений изобразил воздушный поцелуй и послал его Антону, который был не в силах сдерживать дебильную улыбку и «поймал» его, приложив к своему рту.
Сергей довольно быстро нашёл нож и под чётким руководством Кати нарезал ломтики, укладывая их в чашку с безумным блюдом, которое заказала Зоя. Отыгрывая роль до конца, Арсений взял поднос с получившейся едой и отнёс его ей, чуть наклонившись. Антон снял наушники и услышал громкие аплодисменты вперемешку с нескончаемым смехом, который звенел на весь зал.
— Блядь, это охуенно! — закричал Макар, как-то слишком быстро оказавшись рядом и заграбастав Антона в крепкие объятья. — Ты впервые играешь?
— Конечно. Я вообще айтишник.
— Ой, не в ту профессию ты пошёл, Тоха.
Зоя, конечно же, гастрономический «шедевр» есть не стала, но похвалила всех четверых за невероятную сплочённость. Антон на физическом уровне ощущал, как волны невероятного счастья вперемешку с алкоголем разливались по телу, и не удержался от того, чтобы подойти к Арсению, отклеить злополучную изоленту и, уведя в спальню, смачно чмокнуть его в губы под всеобщее улюлюканье толпы.
— Ты зачем мне всю игру через член ингредиенты показывал? — прошипел Антон ему в шею, жадно шаря по телу ладонями.
— Я же актёр. И такова была моя роль, — Арсений упирался спиной в стену и позволял трогать себя, чуть откинув голову.
Антон понятия не имел, за какие заслуги на него свалилась эта голубоглазая удача, которая наслаждалась каждым прикосновением и одобрительно вздыхала от поцелуев в ключицу, оголённую требовательными пальцами Антона.
— Как это вообще возможно, — Антон остановился и посмотрел в потемневшие глаза Арса, — что мы знаем друг друга меньше трёх часов, а я тебя уже целую?
— Ты слишком кайфовый, чтобы отказываться от этого, — Арс провёл подушечкой большого пальца по губам Антона. — Этого, — рука скользнула вниз к шее, проезжая по груди. — И этого, — ловкая ладонь залезла под футболку и сжала кожу на животе.
Антон громко шикнул от боли, но она ему даже нравилась. Возбуждение лизало всё тело, требуя хоть какого-то выхода, и он в долгу не остался, перемещая собственные ладони на бёдра Арсения, хватая резко, до тихого стона в губы, которые он мазнул языком и чуть прикусил нижнюю. Поцелуи кружили голову, ноги едва не подкашивались от слабости. В два шага Арсений переместил их чуть дальше по комнате и толкнул ладонью в грудь, от чего Антон рухнул на кровать и громко рассмеялся.
— Я его тут соблазняю, а он ржёт как конь. Ну что ты за человек, Антон?
Постель рядом прогнулась от веса Арса. Тот не улёгся сверху, а примостился по правую сторону, и Антон заграбастал его руками, сокращая расстояние.
— Ты знаешь, я рад, что оказался здесь сегодня, — прошептал Антон, оглаживая кончиками пальцев короткие волосы на виске Арса.
— И я рад. Такого в спальне Сергули я ещё ни разу не вытворял, — усмехнулся Арс в темноте.
— Не хочу, чтобы это ограничилось пьяным сексом, — серьёзно заявил Антон.
— Оно может им начаться, — подмигнул ему Арс и хрипло хохотнул. — А на свидание пойдём, когда протрезвеем. Я теперь от тебя не отстану.
— А я — от тебя.
Антон всё-таки не удержался. Ладони, точно управляемые невидимой силой, стали рисовать на спине Арса широкие линии, медленно опустились на поясницу, мягко заставляя прогнуться и почувствовать полувставший член через материал обтягивающих джинсов. Они зашипели в унисон.
— Чёрт, ну какой ты, а. Невозможно оторваться, — горячий шёпот обдал кожу на шее Антона, сменяясь влажным прикосновением языка и губ.
Руки двинулись ещё ниже, обхватывая упругие ягодицы и сжимая их пальцами.
— Арс, я хочу тебя коснуться. Дай.
Не заставив себя ждать с ответом, Арсений отодвинулся от Антона, освобождая место меж их телами и позволяя расстегнуть пуговицу. Ладонь мгновенно юркнула под ткань боксеров, обхватила уже сочащуюся головку и кружа по ней, размазывая предэякулят.
— Я тоже хочу, — вторил Арс, выдохнув фразу в распахнутый рот Антона.
Секунда — и он гортанно застонал от ощущения чужой прохладной ладони на собственном члене, которая стала двигаться в унисон с его рукой.
— Сергуля откусит нам головы, — сквозь всхлип произнёс Арсений, свободной ладонью задирая футболку Антона и пощипывая затвердевший от возбуждения сосок.
Антон сбивался с ритма, ловил губы Арса для поцелуев, горячо вылизывая его рот и всасывая чужой язык с громким пошлым звуком. Он чувствовал себя грёбаным подростком, который наконец-то дорвался до полноценного секса, а не одинокой дрочки в окружении салфеток и порно по телеку. Его крыло слишком сильно, до жадных глотков воздуха, который толчками вырывался из горла в такт быстрым движениям на члене. Антону было глубоко плевать, что через считанные минуты он изговнит собственную и чужую футболку горячей спермой, как было всё равно и самому Арсу, который закинул ему на бедро свою ногу, позволяя вести по крепким мышцам свободной ладонью, с наслаждением слушая полузадушенные стоны в тишине комнаты.
С другой стороны запертых дверей громко смеялись и точно не слышали, как они захлёбывались друг другом, обжигаясь кожа о кожу с каждым мгновением. Всё тело покрыла испарина, страшно хотелось содрать с себя и Арса совершенно ненужные сейчас шмотки, но Антон хотел оставить этот десерт на следующий раз, когда в крови не будет бушевать алкоголь вперемешку со стремительно приближающимся оргазмом.
— Я сейчас… сейчас… — хрипло шептал Арс ему в шею, кусая её зубами и подмахивая бёдрами под движения пальцев Антона.
Ладонь скользила по всей длине, уделяя особое внимание разбухшей головке, и Арс, укусив сильнее прежнего, излился ему в руку, не стесняясь стонать уже в голос.
Все мышцы внизу живота будто свело сладкой судорогой, от чего пальцы на ногах поджались. Арс не останавливался, водил кончиком языка по вмиг покрывшейся мурашками коже, которая чуть ныла от боли после укусов. Удовольствие, словно ультразвук, прошило тело с головы до пят, и Антон, найдя губы Арса в темноте, впился в них своими, громко кончая.
— Это отвал башки, Арс… — улыбнулся Антон, чувствуя, как по низу живота медленно расползались капли спермы.
Арсений вытер их обоих футболкой Антона, объясняя это тем, что его чёрная сдаст их с потрохами, будто все присутствующие в зале не понимали, чем конкретно они здесь занимались.
— Я бы ещё крабовых палочек съел, — серьёзным тоном заявил Арсений, но всё-таки не сдержался и прыснул от смеха.
— А я бы ещё тебя поцеловал, — пряным шёпотом произнёс Антон, вовлекая Арса в медленную, постэйфорическую ласку.
***
Полумрак театра скрывал Антона, будто камуфляж, когда он тихо вошёл внутрь, стараясь не отвлекать тех, кто был на сцене. Арсений сидел в кресле, деловито закинув ногу на ногу, пока Сергей с Димой зачитывали импровизированный рэп. Антон умудрился закончить работу раньше, чтобы не опоздать на их репетицию, куда в тайне от всех его пригласил Матвиенко.
— На самом деле это — мой друг армянин, он сейчас докажет, он зачитает, вы послушайте только, как он качает! — Дима закончил свой речитатив, после которого Сергей стал произносить фразы вроде как на армянском.
Антон громко рассмеялся, привлекая к себе внимание, и лицо Арса загорелось улыбкой ещё более яркой, чем была до этого. Он в пару шагов преодолел расстояние со сцены до сидений и, спрыгнув, оказался к Антону почти вплотную.
— Привет.
— Привет, — повторил Антон, глядя на него с плохо скрываемой радостью. — Помнишь, ты обещал научить меня паре фишечек?
Арсений кивнул.
— Научишь?
Сделав реверанс, Арс протянул ему ладонь и, дождавшись, когда Антон вложит в неё свою, поцеловал тыльную сторону чуть распухшими от их вчерашних поцелуев губами.
— Добро пожаловать в импровизацию!
