«С тобой проводит ночи 31-я весна И без сомнения ревнует ко всему, И без сомнения ревнует ко всему, бьёт стёкла, А я прощаюсь с городом просоленным, куда В любое время не доходят поезда, И губы часто здесь обветрены мои Бывали…»
Ночные снайперы. Эта песня вышла примерно тогда же, когда Игорь учился в старших классах. Его юность, та самая безмятежная по сравнению с тем, что сейчас, юность. Тогда, несмотря на то, что девяностые оставили большой отпечаток на нём самом, всё было проще и понятнее. Он знал, что ему делать дальше, знал, чего хочет добиться, и делал это блестяще. А теперь? Жизнь совсем далеко не сахар. Разве о таком он мечтал? Трудно сказать, Гром не помнил то, о чём когда-то в детстве мечтал. Это всё какая-то другая жизнь, совсем не его, и эти воспоминания проносились в голове как пейзажи за окном поезда — быстро и мимолётно, разглядеть нет возможности. Мечтал ли он о крутой машине? Или о том, что станет начальником, как Прокопенко? Мечтал ли он о том, что будет отдыхать где-нибудь в Турции или ещё где-нибудь? Он не помнил, и как бы не силился вспомнить, эти воспоминания не хотели всплывать наружу. Легче их ещё сильнее затопить, и нечего вырывать из памяти насильно. По назначенному адресу он приехал в какой-то не очень благополучный район Питера. Нужный дом Игорь запомнил и нашёл без труда. Дом был старый, и в парадной стены были обшарпанные. Перила у лестницы кое-где шатались, и Игорь предпочёл их не трогать, поднимаясь по ступенькам к квартире. Нужный этаж было трудно пройти мимо, тут уже и без него всяких экспертов пруд пруди. Войдя в маленькую квартиру, Игорь почувствовал, как салат вперемешку с блинами просится наружу — пахло в помещении ужасно. Прикрыв нос рукавом куртки, Игорь прошёл дальше по коридору и остановился у входа в самую большую комнату. Рядом, на маленькой кухоньке, один из полицейских разговаривал с кем-то явно из жильцов дома. Гром осторожно прошёл в комнату, где вовсю работали судмедэксперты. — Привет, Лиза, ну что скажешь? — буднично обратился Игорь к девушке в костюме. Лиза была судмедэкспертом, по возрасту была чуть младше Игоря и знала его давно. Для Игоря не было секретом, что Чепцова влюблена в него, но взаимностью Гром ответить не мог. И сама Лиза прекрасно это понимала, но от своей симпатии не могла избавиться уже несколько лет. При виде Игоря она немного оживилась, встала с корточек и постучала ручкой по планшету. — Что-то ты долго сегодня, Игорёк, — проговорила она, а затем хмыкнула. — Колотые раны у обоих трупов. Девушки примерно от двадцати до двадцати пяти лет. Документов с собой нет, так что говорю примерно. Хотя ребята тут искали, надеялись, что найдут какую-нибудь информацию про бедняжек. Но ощущение у меня, что они вообще неместные. Игорь оглянул квартиру. Да, жилище было больше похоже на дом старого человека: посуда в серванте, ковёр на стене, салфетка на телевизоре, а главное — ни одной фотографии кого-то из молодых на полке на стене. Говорить ещё рано о том, местные ли девушки или нет, но то, что они живут не в этой квартире — это точно. — Ещё чем-нибудь порадуешь меня? — произнёс Игорь, прищурившись в сторону фотографий. Чепцова улыбнулась и глаза у неё заблестели. — Как знать, как знать… Но вообще, время смерти я сейчас не скажу точное, но примерно пару часов назад. Следов изнасилования на первый взгляд нет, но это тоже я смогу сказать только после детального осмотра тел. Так что, Игорь, придётся набраться терпения. — Терпения… Нет его, Лиза, мне б сейчас хотелось знать. Вместе с работой Игорь отпустил ситуацию с соседкой. Ему просто физически не было времени на это, удавалось думать только о работе, и двое трупов девушек заставляли просыпаться любопытству. Это чувство Игорь странным образом любил — новая загадка, которую ему предстояло разгадать. Если девушки не отсюда, то что они забыли в чужой квартире? И где сам владелец жилища, если квартира всё же принадлежит не кому-то из убитых. Съёмная — это уж вряд ли, фотографии бы тогда не стояли, и что-то явно бы говорило о том, что в квартире живут молодые девушки. Элементарно какие-нибудь тюбики с кремами в душе, а там всего одна бутылка с дешёвым шампунем, да хозяйственное мыло на раковине. Первая мысль была, что это попросту проститутки, но говорить однозначно точно нельзя было. Следующие несколько часов Игорь провёл на месте преступления. Опрашивали соседей, разговаривал с коллегами и тщательно рассматривал тела. Никаких следов сопротивления, только следы от ножевых. Жалко девушек было, совсем молодые. У одной были красивые рыжие волосы, длинные, и в свете взошедшего солнца они красиво переливались. Жаль только, что больше они такого света на себе не переживут. Вторая маленьким ростом, волосы сильно вьющиеся, распались по ковру, будто извивающиеся змейки. Как Медуза Горгона, подумал Игорь. Будь вот только у девчонки реальные змеи вместо кудряшек, может, и убийца был здесь в виде каменной статуи. Но это только мифы, а Игорю надо работать с реальными людьми. Для начала бы установить личность, а потом уже строить какие-нибудь теории. В участке Грому тоже пришлось проторчать до вечера. Он собирал любую известную на данный момент информацию, и её было крайне мало для того, чтобы сопоставить хоть какие-нибудь факты. Игорь напрягал мозг, как только мог, хотелось спать, и он то и дело бегал к кофемашине, чтобы хоть капельку, но взбодриться. Воскресенье день тяжёлый, хуже понедельника. Воскресенье. Ну точно! Гром оставил чашку с кофе у себя на столе, нашёл материалы по недавнему убийству и оказался прав. На прошлой неделе в воскресенье тоже было убийство двух девушек, тоже ножевые, и никаких деталей по делу, полный голяк. Ни улик, ни установления личностей. И как у него из головы вылетел этот случай? Надо что-то делать со сном и памятью, так дела дальше делаться не будут. Того и глядишь, он себя забудет. И всё же, это были мелочи, Игорь разложил перед собой фотографии с обоих мест убийств. У девушек во внешности не было ничего общего, кроме одного факта — все молодые. По-разному одеты, разной комплекции, но молодые. И у всех одинаковые ранения. Это уже похоже на какой-то особый почерк. Кто-то мог бы сказать, что совпадение, а по факту, вероятнее всего, у них в городе появился серийный убийца. Или ещё рановато так громко заявлять? Игорь оторвал голову от документов, когда на часах был уже одиннадцатый час. И продвижения по делу — практически никакого. Вот тебе и воскресенье, отлично провёл выходной день, ничего не скажешь. Но на такой работе, как у Игоря, можно было вообще забыть о том, что такое выходной. — Эй, солдат, долго ты ещё тут сидеть будешь? — Лиза провела указательным пальцем по кончику уха Игоря. Тот дернулся и оторвался от стола. — Пугливый какой, это всего лишь я. — А, Лиза… — Рада, что ты помнишь моё имя. Ну, так что, ты долго тут собираешься сидеть, или всё же составишь мне компанию? В участке уже практически никого не осталось, только кто-то из коллег сидел за дальним столом и что-то сосредоточенно писал на бумаге. Игорь посмотрел на Лизу и задумался. Глаза болели от монитора и кучи текста в печатном виде. Спина в сидячем положении порядком затекла. Он по-настоящему за сегодня устал, напряжение по всему телу растеклось и точно застыло. Как свинец, и от этого ощущения хотелось избавиться как от назойливой мухи. — Для чего? — спросил Игорь, рассматривая бледное лицо Чепцовой. — Для бара. Выпей со мной пива за компанию, я не хочу сидеть одна. Гром подумал немного, потом тяжело вздохнул и закрыл папку с материалами, сунув её под мышку. Дома ещё почитает, а пока можно действительно немного отвлечься, ему то точно не помешает. На улице было тихо, ветер ещё затих к обеду, и только тучи угрожающе толпились над городом. Вероятнее всего, будет дождь, Игорь не смотрел прогноз погоды, и потому мог только гадать, когда небо разразится слезами. Но вероятность дождя ночью была точно высокой, в воздухе пахло свежестью, как бывает перед ливнем, да и вывихнутое когда-то плечо сильно ныло. На погоду. Лиза мило улыбнулась Игорю на выходе, шагая от участка в сторону тротуара. Игорь покорно шёл следом за ней, плотнее прижимая папку с делом. Жаль, что у него не было даже пакета с собой, чтобы положить бумаги, а то разгуливать по городу с важными материалами по делу не то, чтобы странно, а неуместно. Мало ли — выпадет, или кто стащит, проходя мимо. Никогда не знаешь, кто прохожий и что у него на уме. — Ты сегодня прям какой-то загруженный. — проговорила Лиза. — Да разве? У меня два новых трупа и дело пахнет серийкой, разве я не должен быть загруженным? — Не в этом смысле, Гром. Ты загружен чем-то другим, я же вижу. Что, Прокопенко опять тебе что-то ляпнул, и вы в немой ссоре? А от чего тогда он загружен, если не по делу? Трудно было сказать, но те догадки, которые посещали мужчину, не устраивали его, и он старался гнать от себя назойливые мысли. — Да нет, не ругались мы с ним. Неважно. Не хочу сейчас ни о чём думать. — Эх, Игорь. Странный ты человек. Ты не подумай чего плохого, я это не в укор, скорее так… Просто факт. Сам себе постоянно на уме, и не тяжело тебе вот так, одному? Постоянно наедине со своими мыслями? У меня вот крыша едет, если я долго нахожусь в одиночестве. Терпеть не могу уединение. — Мне нормально. — сухо произнёс Игорь, выдыхая облачко пара. — Так найди себе кого-то. Или кота заведи. — Да есть у меня питомец, хомяк. Но одиноко мне без человека, понимаешь? Человеку нужен человек, как ни крути. Сколько себя не обманывай, но быть одному — хуже себе. Ты вот разве никогда не хотел быть с кем-то? — Не знаю, — Игорь ответил слишком быстро, чтобы считать ответ за правду. Знал он, но не хотел себе в этом признаваться. Иначе предстоящая ночь будет бессонной. — Жаль. — только и проговорила Лиза, открывая дверь в небольшой бар. Внутри было темно, где-то на стенах тускло горели лампочки, но основным источником света была горящая стена за барной стойкой. Бутылки, что стояли на стеклянных полочках, красиво подсвечивались и кидали яркие отблески бутылочного стекла на окружающих. Лиза по-хозяйски плюхнулась на стул и стукнула в странном ритме по стойке. Игорь сел рядом, думая о том, что он не слишком-то хочет пить. Он вообще алкоголь не пьёт, с ним у него разговор короткий. Как выяснилось по ранней молодости, алкоголь на Игоря действует мгновенно, ему много не надо, чтобы захмелеть, и потому, после того, как юный Гром проснулся не пойми где, он зарёкся, что больше никогда не будет пить. Даже по праздникам. — Мне виски, без колы. — проговорила Чепцова, перегнувшись слегка через стойку. Бармен уставился на Грома. — А… Чай. — Чай? Игорь, серьёзно? Жень, налей ему пива, чешского. — скомандовала Лиза и уставилась с улыбкой на Игоря. — Тебе понравится, пиво у них вкусное. Не будь занудой только, чай ты и дома попьёшь, а мне нужна компания. — Ты с тем же успехом могла присоединиться к кому-нибудь из здешних и выпить, зачем тебе я. — Здешних я никого не знаю, кроме бармена, я не хочу пить с кем попало, а с тобой — почему бы и нет. На аргумент слабо тянуло, Игорь догадывался, что Лиза просто в очередной раз хочет побыть с ним рядом. И догадывался, что нет у неё никого, потому что замену симпатии к Игорю она просто не нашла. Зациклилась, как маньяк какой-то, и не намеревалась отступать назад. Это ощущение не льстило ни капельки, Игорь не хотел вступать в отношения с Чепцовой. И не потому, что она ему казалась глупой или некрасивой, Лиза была мастером своего дела, вполне себе интересной собеседницей. Да и на лицо она была очень даже приятной — глаза голубые, большие, русые волосы до лопаток и, пусть и тонкие, но красивые губы. Однако интереса никакого Лиза у Игоря не вызывала, но и ругаться с ней из-за симпатии к нему было неуместно. Как можно заставить человека что-то не испытывать? Если только насильно. Игорь уставился на бокал с пивом и неохотно взял в руку. Холодное, запотевшее стекло немного отдавалось покалыванием в кончиках пальцев. Лиза легонько стукнулась своим стаканом об его и с улыбкой сделала пару глотков янтарной жидкости. Игорь пригубил пенную брагу, немного нахмурился, но облизнул усы как кот после сметаны. На вкус было не так уж и противно, но пресловутого аппетита во время еды к нему не пришло. Спустя какое-то время голова немного кружилась от резких поворотов, и это было, пожалуй, единственным признаком того, что Игорь выпил. Лиза была куда веселее него, она выпила гораздо больше по градусу, но даже вопреки этому оставалась вполне вменяемой и вела себя прилично. Смеялась только громче обычного и только. В двенадцатом часу они вышли из бара. На улице стало холоднее, и разгорячённые щеки после алкоголя едва защипало от ночного холода. Лиза вцепилась в рукав куртки Игоря и прислонилась к плечу щекой, продолжая смеяться от нелепой шутки бармена. — Знаешь, Игорь, а я не хочу идти домой. — И что ты предлагаешь? Чтобы я тебя понёс? — Нет, ты же даже адреса не знаешь, а я не скажу. И я вполне хорошо хожу сама. Что насчёт того, чтобы пойти к тебе? А? Давай, Игорь, не будь таким ослом, пригласи меня на твой чёртов чай! Что только двигало Игорем, он сам не знал. Может пиво всё же затуманило разум, и он не нашёл в себе силы сказать Чепцовой, что видеть её у себя дома не хочет. Сам от себя он не ожидал, но где-то тихо говорил внутренний голос, что он зачастил с гостями у себя дома. Да ну и хрен с ним! Хорошо, что квартира Грома от участка и бара находилась не так далеко, и дошли они с Лизой минут за двадцать. Уши у Игоря заметно подмёрзли, и он мечтал, как придёт, согреет чайник и попьёт кипятку. Незваной гостье, конечно, нальёт чай, а сам обойдётся и обычной водой. Лиза по дороге о чём-то без устали болтала и болтала, но Гром не вслушивался в её болтовню. Она что-то говорила про хомяка, про холод в квартире, про то, как её задолбали холодные тела на рабочем столе, а ведь так хотелось прикоснуться к кому-то тёплому и живому. Игорь только кивал и поддакивал, шагая домой. Гром пришёл в себя только в лифте. Лиза немного неуверенно стояла на ногах, откинувшись на стенку. Голубые глаза смотрели на Игоря изучающее, и от этого взгляда ему было некомфортно. Двери лифта с грохотом разъехались, выпуская пассажиров на лестничную площадку. Игорь на автомате достал ключи из кармана, открыл дверь и вошёл следом за гостьей в тёплое помещение. Они оба разулись и разделись. Игорь составил ботинки в углу и поднял взгляд, намереваясь спросить, какой чай Лиза будет, но та впилась в его губы поцелуем. Горькие, отдающие вкусом алкоголя, губы Лизы были тёплые. Игоря будто током прошибло от неожиданности, и он понял, что очень давно не занимался сексом. С его графиком работы очень трудно найти время и силы на то, чтобы вызвать элементарно девушку по вызову. И как бы он не противился симпатии Лизы, сопротивляться сейчас он не хотел. Лиза сорвала с него футболку, отбросив куда-то рядом с диваном. Пальцы впивались в предплечья до белых подушечек пальцев, и она тянула Игоря на себя. Подлокотник дивана неприятно упёрся куда-то под коленки, и Чепцова повалилась на продавленный диван, утягивая за собой Игоря. Он неприятно стукнулся подбородком о её лоб, но Лиза только рассмеялась, ловя губы Игоря своими. Она властно проводила языком по его губам, скользя между них кончиком, и попутно расстёгивала ширинку джинсов. Игорь с трудом поспевал за своей гостьей, снимая с неё кофту, а затем и брюки. Одежда падала на пол рядом с диваном бесформенными кучами, и в темноте квартиры напоминала горные хребты. От алкоголя и близости тел Игорь чувствовал, как тело прошибает жар. Кровь разгонялась от быстрого сердцебиения и согревала замёрзшие пальцы ног и руки. Им управляло только какое-то первобытное желание, и думать о правильности ситуации он даже не собирался. Хотелось только избавиться от напряжения, а остальное — не имеет значения. Игорь как-то нервно скользнул руками по рёбрам Лизы, сжимая упругую грудь. Твёрдые соски упирались ему в ладони, и от этого ощущения ему стало вовсе наплевать на происходящее. На маленьком диване было неудобно моститься, но перебираться на кровать Игорь не собирался. Он уперся рукой в диван рядом с головой Лизы, а второй раздвинул девичьи ноги. В темноте он плохо различал что происходит, действовал почти наугад, и оттого внезапное ощущение влаги возбуждало с новой силой. Гром не намерен был раскидываться какими-то нежностями, двигая бёдрами быстро и часто. Лиза под ним сначала тяжело дышала, а затем громко застонала. Старый диван каким-то чудом оставался цел, скрипя под их телами.***
Влада чувствовала себя неуместной. Странная формулировка, но именно это ощущение она испытала, когда Игорь порезался и ушёл из квартиры. Зачем он ушёл? Можно было только догадываться, а гадать и накручивать себя она не собиралась. Знала потому, что это не приведёт ни к чему хорошему, поэтому постаралась оставить эту проблему за дверью. У себя в квартире она ощущала себя ещё более никчёмной, чем оставленной наедине с самой собой в чужом доме. Если уж она так ему мешала, мог бы и прямо сказать, зачем всё это? Этот уход был в сто раз неприятнее, чем, если бы он сказал правду. Неуместная. Мешает. Влада знала это чувство ещё с детского дома. С ней никто не хотел играть, девочки её сторонились, а мальчики не принимали, потому что она девчонка. В школе была абсолютно такая же ситуация. У неё была подружка в школьные годы, но даже с ней она не была так близка, как обычно бывают близки друзья. И всегда её не отпускало это ощущение ненужности. Особенно остро это ощущалось, когда в детский дом приходили потенциальные родители. Её не выбирали, и заработать себе комплекс от такого не так уж трудно. Остаток субботы Влада решила посвятить уборке. Перебирала книги и использованную бумагу. Всякие ненужные записи отправлялись в пакет, а книги составлялись аккуратно на полку. Убралась и на кухне, перемыла посуду, пропылесосила, вымыла полы и даже на кой-то чёрт решила погладить бельё. Нервы. Вообще Влада не любила убираться, это вызывало в ней раздражение, и только со стороны она казалась такой хозяйственной и жизнерадостной, а по факту — в душе такое же недоверие как у Игоря, граничащее с болью и страхами. Готовит она себе по минимуму, так с блинами она старалась только для Игоря. Но почему? Неужели такое чувство долга проснулось у неё после того, как он ей помог? Это вряд ли, что-то иное двигало ей. Желание понравиться? Зачем? Она ведь не знает его, а Игорь мог оказаться каким-нибудь мудаком на деле, довериться которому было бы глупо. Но… почему же она так старалась для него? — Ты дура, — выругалась Влада, кинув подушку на диван. Кровати в комнате не было, поэтому она спала на двуспальном высоком матрасе. Он неплохо замещал кровать, да и поставить к батарее его было проще и удобнее, чем тот же диван. К тому же, он скрипел, и спать на нём было невозможно. Полескова пыталась себе объяснить это рвение к соседу. Единственное объяснение, которое она находила, было из разряда того, что испытывают некоторые девушки, когда им в общественном транспорте уступает место какой-нибудь симпатичный парень. Вроде к тебе проявили заботу и внимание, а если ещё и улыбнётся напоследок, то там не то, что начинает нравиться, но за всю поездку успеваешь придумать с этим незнакомцем целую жизнь, вплоть до того, сколько будет внуков. А потом этот парень выходит на остановке, и ты снова остаешься одна. — Он просто помог тебе, а ты уже растаяла, да? — разговаривала девушка сама с собой. Она нервно морщилась, пытаясь запихнуть одеяло в пододеяльник, но тот, как специально, никак не хотел засовываться внутрь. Влада с психом откинула на матрас одеяло с пододеяльником, а сверху рухнула сама, зарываясь в постельное носом. Пахло приятно ополаскивателем, и это чуточку, но расслабляло. Нет, в глубине души Влада понимала, что эта лёгкая симпатия совершенно обманчива, но с готовкой она так навязывалась, потому что было жаль Игоря. Иногда ей приходится голодать на работе, и живот потом болит ещё сутки, чем бы ты его не наполнял. А если у Грома так туго с едой, то она вполне могла стать для него в этом спасителем. Просто так, по доброте душевной. Надо только отпустить эту глупую симпатию. На следующий день Влада проснулась к часам двенадцати. Это её, на самом деле, не обрадовало. Она с грустным ворчанием опустила телефон на подушку и тяжело вздохнула. Проблемы со сном посещали Владу куда чаще, чем какие-либо другие, и стоит ей проснуться позже одиннадцати, как бессонная ночь обеспечена. С засыпанием у неё были большие проблемы, и как бы она не пыталась пить таблетки для сна с мелатонином, помогали они не всегда хорошо. Вот и сегодня её ждала неприятная ночь, а завтра рано утром на нелюбимую работу — в школу. Убираться уже не было смысла, девушка ещё вчера всё убрала и постирала. Еда у неё была, и заняться было нечем. На подоконнике Влада заметила начатую книгу и подумала, что неплохо было бы продолжить читать. Николас Спаркс. Дневник памяти. Книгу она читала первый раз, и очень боялась разочароваться в ней, потому что фильм с Райаном Гослингом в главной роли девушка любила с большим трепетом. Первый раз она посмотрела фильм, когда ей было семнадцать. Школа закончилась, впереди было поступление, а она смотрела фильм и захлёбывалась в слезах от трогательной картины. И только одна мысль — «Меня так никогда не полюбят». В этом она была так уверена, что было ещё тоскливее, и каждый раз пересматривая фильм, сердце разбивалось вдребезги. И вопреки тому, что она каждый раз плакала, Влада пересматривала кино с теплотой. Её могли счесть до жути банальной, «Дневник памяти», ха! Да каждая девчонка, посмотревшая или прочитавшая книгу, убивается по этой истории. Но… Для Полесковой она значила нечто большее. Книга сильно отличалась от фильма, но читать её было приятно. И пусть многие всегда хвалят первоисточник, для Влады фильм был интереснее. В книге будто бы не хватало тех деталей, которые представлял режиссёр на экране, и оттого для девушки любимее была кинолента. Страниц в книге было не так уж много, текст читался легко, и уже к часам восьми Влада закончила. Глаза опять были мокрыми от слёз, и останавливаться она на этом не намеревалась — решила включить фильм. Она заранее знала, что опять разревётся, но почему-то хотела этого. Ревела она сильнее, чем прежде. Влада тихо подвывала, прижав к губам край одеяла. Шли титры, а она не могла остановиться содрогаться от слёз. Неужели существует такая любовь? Неужели кто-то так любит? Влада почему-то не верила, и от этого плакала сильнее прежнего. Ей удалось успокоиться спустя минут двадцать. На часах было одиннадцать, и голова после слёз болела жутко. — Ты ведь сейчас даже под таблетками не уснешь. Дура, — ругалась Влада, глядя на себя в зеркало после того, как умылась. И вот потянул же её чёрт включить кино именно вечером, когда совсем скоро нужно ложиться спать. Умывшись, она попила воды и вернулась в комнату. Выключила ноутбук и упала под одеяло, укутываясь как куколка бабочки. В висках давило, а в носу зудело. Нужно было отвлечься и не думать обо всём этом. И зачем она только себя довела до слёз? Рационального объяснения у Влады не было, но хотелось плакать всё больше и больше. Может это от стресса на работе? Залипнуть в телефон было лучшим решением, на часах было около полуночи, когда Влада опомнилась. А главное — сна ни в одном глазу. Она заранее себя проклинала из-за того, что утром встанет с трудом с больной головой. Выключив телефон, она положила его на угол матраса и прикрыла глаза, зарывшись руками в волосы. Стало тихо, только в ванной трубы шумят из-за спускаемой соседями воды. Где-то под нею слышался бубнёж, да и немудрено — трубы рядом, а по трубам обычно всегда хорошо слышно соседей. Влада прислушалась, пытаясь вслушаться в жизнь дома. Она резко распахнула глаза. Ей ведь не показалось? Или всё же показалось? Влада резко соскочила с матраса, вскочила на диван и прижалась ухом к смежной стене с квартирой Игоря. — А-ах! — послышался приглушенно протяжный женский стон за стенкой. Влада отпрянула от стены как от горячего чайника. Игорь был… Был с кем-то? И почему от этого осознания ей стало вдруг больно. Так странно больно, будто её предали. Неужели она действительно прониклась к нему какой-то симпатией и теперь не могла поверить в то, что он был так добр к ней только из-за… Из-за чего? Вежливости? Доброты? Влада боялась дальше предполагать, поэтому отошла ещё дальше и уставилась в окно невидящим взглядом. Стало так неприятно, да и к тому же перед глазами мелькали картинки из «Дневника памяти». Влада зажмурилась, прижалась спиной к стене и сползла вниз, падая на край матраса. Обманула сама себя, придумала какие-то глупости, а ведь он ей всего лишь сосед, которого трудно было назвать даже другом. Неудивительно, что у Игоря есть своя жизнь. Так почему так больно от этого осознания?