Чёрное в белом

Второй день праздника встретил нас почти полным мраком. На небе виднелся только тонкий обруч от Солнь* и он мало что освещал, но смотрелось это поистине фантастично. А какие тени получались в коридорах дома! Это выглядело одновременно и жутко, и захватывающе, меня просто переполняли эмоции. Завтрака сегодня не было, вместо него в центральном зале все готовились к застолью, которое должно было начаться в полдень и продлиться до двенадцати ночи. За это время к нам могут наведаться друзья семьи или какие-то родственники. На счет последних я очень сомневался, всё таки судя по истории моих родителей, их семьи вряд ли находятся в дружеских отношениях. И представьте моё удивление, когда к поместью прибыл первый экипаж, буквально через полчаса после начала обеда. — Прибыл господин Леджер Моран, — доложила слуга. — Дедушка? — отец выглядел удивленным, но встал из-за стола, что бы встретить родственника. Я видел, как он нервничает, то поправляя белые перчатки на руках, то черный галстук, но лицо старался держать спокойным. Вскоре в зале появился низенький старик. Он был одет в праздничное, но не военное, как у отца. Опираясь на деревянную трость, он слегка поклонился присутствующим, поцеловал ручку хозяйке дома и сел на свободное место по правую сторону стола, на которой сидел отец, но всё таки после меня и брата. Место рядом с хозяевами ему даже не предложили, хотя так было бы правильнее, но так Рэйн и Луиза демонстрировали своё отношение к гостю. Вообще, по расположению людей за столом сразу можно было прикинуть их родство с хозяевами дома или то, насколько они приближены к ним. Старших родственников принято сажать ближе всего, уже потом шли дети от старших к младшим. Девочки по левую сторону, мальчики по правую. Но в нашем случае, старшего родственника посадили как не особо важного гостя, и иной бы на его месте сильно возмутился. — Что привело тебя в мой дом, Леджер Моран? — спокойно спросил отец. — Я всего лишь хотел извиниться, Рэйн, — вздохнул старик, — и за себя, и за твоего отца. Я не настаиваю на родственном отношении, но хотел бы прощения. Мне, возможно, осталось не долго и я могу уже не увидеть Великого Затмения. Единственного дня, когда я могу прийти к тебе без приглашения и ты меня впустишь. — Мне не за что держать на тебя обиду, — вздохнул отец, слегка опустив голову. — Но и своей семьёй ты нас не считаешь. Знаю, госпожа Луиза рэ-Аморэф так же отреклась от своей семьи и согласилась сменить фамилию из-за того, как сильно мы вас обидели, но дайте нам шанс всё исправить. — Знаете, уважаемый Моран, — наигранно учтиво начала мама, — вы не принимали участия в той истории, но и не как ей не помешали. Вы не захотели помочь своему внуку, за что и сидите от него дальше всех. Будь моя воля, я и вовсе бы не пустила вас в дом. Но, — она приложила ладонь к груди — видит Тенебрес, я готова простить вас, стоит вам только объясниться, но прощать ни семью рэ-Аморэф, ни родителей моего мужа я не намерена. Рэ-Аморэф осознанно шли на божественное преступление, а семья Моран мешала свершиться брачному ритуалу. Из-за них наша свадьба была испорчена, пусть и состоялась в конечном итоге. И будь я на вашем месте, я бы ни за что такого не допустила. Почему вы не помогли собственному внуку? На долгие мгновения воцарилась тишина. Леджер собирался с мыслями, хмурился, вздыхал. Мама смотрела на него без капли сочувствия, но с явным интересом, отец выглядел расстроенным и каким-то отрешенным. — Мой сын убедил меня, что Рэйн врет мне, — наконец начал старик, — мой грех, я мало общался с внуком и лишь слышал о нём из уст моего сына Аршиля. Он утверждал, что Рэйн просто бунтует, что обманул вас, Луиза, и что если я буду помогать ему, навлеку беду на нашу фамилию. Я боялся, что он сможет прийти с лойдом в храм и что тогда вскроется его обман. И обрушился бы на нас весь гнев покойного ныне Бернарда рэ-Аморэф. Рэйн ведь совершенно не знал особенностей венчания с лойдами, я считал, что он совершает глупость из вредности. Но я был удивлен, когда узнал, что венчание не только осуществилось, но ещё и было закреплено. Только тогда я понял, какую глупость сделал. — Что же мешало вам прийти раньше? — спросила Луиза. — Господин Бернард. Пока он был жив, я боялся прийти к вам. Мне казалось, он знал всё и был на вашей стороне. Что он не пустит обидчика дочери на порог своего дома. Только когда я узнал о создании новой фамилии и присвоения им титула маркизов, я усомнился в своих убеждениях. Взяв фамилию рэ-Моран, несмотря на более высокий статус рэ-Аморэф вы, Луиза, очень ярко дали понять всем вокруг свою не любовь к отцу. — Но и после смерти моего отца вы не приходили. Вы не явились ни когда у нас родился первенец, ни когда она выходила замуж. Я уже не говорю о других наших детях, — она сжала руки в кулаки, — что вам мешало прийти? Тогда бы я отнеслась к вам куда благосклоннее. — Моё слабодушие и помешало. Трусость и эгоизм, если хотите. Я боялся вызвать гнев своего сына, боялся, что уже поздно для извинений и вы прогоните меня. — Что изменилось сегодня? — Аршиль Моран умер, — на выдохе сказал старик. Отец выронил ложку и та звякнула о тарелку, — я остался один. Будет глупо, если я не успею объясниться перед единственным родным внуком. — Когда? — тихо спросил отец. Луиза положила руку ему на плечо. — Вчера вечером. Сердечный приступ. Простите, что пришел с такими вестями. — Нет, ничего страшного... Отец.. Он никогда не был хорошим человеком, верно по этому Тенебрес забрала его, не дав увидеть нового света. Дедушка, я не держу на тебя зла. Я уже всё забыл, — он посмотрел на жену, а после снова на Леджера, — у меня есть всё. Прекрасная жена, дети, дом и состояние. Мне не за что винить тебя. — Мне жаль, господин Леджер, примите мои соболезнования, — сказала Луиза и вздохнула, — в день Великого Затмения, верно, ничего не делается просто так. И раз уж именно сегодня вы решили объясниться, так тому и быть. Останетесь в нашем доме до завтра. Но, думаю, вы понимаете, что помощи с похоронами с нашей стороны не будет. — Видят богини, я не смел бы попросить о подобном! — старик приложил руку к груди и кивнул, — Я рад, что наконец-то смог сбросить этот камень с души, — он слегка улыбнулся. Луиза посмотрела на мужа и тоже расслабилась, позволив себе улыбку. Я выдохнул с облегчением одновременно с Исэей, на что отец лишь тихо рассмеялся. В течении дня и вечера к нам ещё заходили гости. Это были друзья родителей или их сослуживцы, так же приходила мачеха Аделарда, но долго не задержалась. В доме было шумно, но только в главной зале. Лилиана быстро устала к вечеру и её увели спать, я же сидел со всеми до полуночи. Уж больно интересно было наблюдать за разношерстными гостями. Я честно пытался запомнить их фамилии, но быстро забывал, а вскоре и вовсе переключился на еду. Не зря мама со слугами так старались! Чего тут только не было, но первыми я конечно отведал всё сырное. Никогда бы не подумал, что мне понравиться луковый суп, но с сухарями и сыром сверху он оказался восхитительным. Плавленый сыр с вареной картошкой, корнишонами и маринованным луком и вовсе заставил меня выпасть из мира. После однообразной скудной еды в школе, я объедался на славу. Тут были даже чертовы улитки! Только я всё равно не рискнул их пробовать. Может когда нибудь потом, но не сегодня. Между переменой блюд был небольшой перерыв на поговорить, тогда на столе оставались только галеты и кофе. Я впервые увидел кофе в этом мире, мне казалось, что кроме зефра тут ничего нет! Правда, на вкус он оказался для меня слишком горьким и я ограничился водой. Ближе к вечеру подали говядину, тушеную в красном вине и мясном бульоне, а после начали разливать и само красное вино, ведь на столе появилась утиная грудка. Мне и брату, конечно, вина не налили, но от запахов это тельце уже готово было опьянеть. Но я всё равно не удержался и пока никто не видел, чуть-чуть отпил из бокала отца. Брат, наблюдавший за мной, был в шоке, я лишь пожал плечами. Когда время близилось к полуночи, многие блюда кончились, вино убрали, заменив его разными сиропами, и всем подали рыбный суп, который в меня уже не влез. Я был сыт, кажись, на пару дней вперед. Вскоре все разошлись, долго желая друг другу всего самого лучшего. К полуночи в доме могли оставаться только близкие родственники, коих среди гостей не было, не считая Леджера, но старик уже спал в гостевых покоях. Когда часы пробили полночь, я стал свидетелем ещё одной милой традиции. Как мне позже рассказали замужние и помолвленные пары целовались в губы, чтобы не расстаться со своими половинками в следующем году. Родственники целовали друг друга в обе щеки, а друзья только в правую. Если кто-то хотел выразить свою больше чем дружескую любовь к другому человеку, он должен был поцеловать его в закрытые глаза или, если это не было обговорено заранее, в лоб. Правда это практически означает желание помолвиться. Но тот, кто придумал эти традиции, явно был не обделен фантазией! Уже потом мы все вместе убрали оставшуюся посуду на кухню и разошлись по комнатам. Я еще полночи слышал скрип двух кроватей и не знал, смеяться или плакать. Но глоток отцовского вина явно не прошел для меня бесследно, так что даже не смотря на посторонние шумы, я всё таки уснул. Третий день праздника назывался днём сна. Всё досыпали то время, что вчера веселились, отдыхали и трезвели. Сегодня было запрещено что либо делать даже прислуге и меня это порадовало. Проспал я до часу дня и после принятия ванны снова завалился в кровать. Выйти из своей комнаты я соизволил только на ужин и то не надолго. Выпил водички, стащил оставшиеся кусочки утки и завалился назад в комнату, спать. Трио праздничных дней кончилось. Теперь стоило убрать украшения в доме, вернуть осветительные кристаллы и шторы на место, а перед этим перемыть посуду и окна. Большая часть прислуги вернется только через два дня, а поэтому к работе были подключены все жители дома. Даже стражей запрягли мыть посуду. — Это было здорово, давно у нас в доме столько гостей не было, — сказал Роберто, сидя со мной на широком подоконнике и помогая оттирать с окна свои художества. — В прошлые разы было меньше народу? — Ну, как мне кажется да. А ещё пару раз родители застревали на границе в праздники, вот мы и сидели тут, праздновали сами со слугами. Хорошо, что в этот раз всё прошло лучше, — он ярко улыбнулся и я не смог сдержать ответной улыбки. На выходных Исэйя с мужем нас покинули, всё таки и за собственным домом надо проследить. Пусть гостей там и не было, ибо герцог нагло сбежал к жене "под юбку", но они разрешили оставшейся прислуге отпраздновать всё самостоятельно, а значит, надо проследить за тем, что бы поместье привели в надлежащий вид. С новой неделей дни вернулись в обычное русло. Дом снова заполнился слугами, а двор стражами. Лили попросила репетитора возобновить занятия по музыке, потому по коридорам из зала часто доносились классические мелодии скрипки. Братец не уставал каждое утро объезжать свои "владения" на лошади, я же предпочитал читать газеты у себя в комнате и разгружать мозги. Кстати говоря, дворцовские интриги поутихли, но начался балаган из-за смерти короля. Скорая коронация Ренода рэ-Анри никого не оставила равнодушным и он даже уже успел заочно издать несколько указов. Во-первых, приказал ужесточить меры по расследованию убийств и покушений на знатные семьи, во-вторых, предложил народу голосование по расформированию совета. Что-то мне подсказывает, что после коронации от совета ничего не останется, как и от некоторых знатных семей. Ну, оно и к лучшему, наверное. Правда до коронации ещё далеко. Сначала торжественное захоронение почившего правителя, потом долгая бумажная волокита и устройство праздника, и только потом торжественная коронация и начало новой волны бюрократии. Это мне поведал отец, который вместе с матерью будут присутствовать и на коронации, и на похоронах. Мы с Роберто туда не попадем, ибо будем учиться, а Лили слишком мала, чтобы её туда тащить. Я и не расстроился, ещё будет шанс побывать во дворце или на каких-то пышных церемониях. Я, по крайней мере, на это очень надеюсь. Каникулы вскоре подошли к концу. Родители стали чаще отлучаться, мы с братом собирали чемоданы, чтобы вернуться в школу и уже утром воскресенья, мы, распрощавшись с Лили, отбыли на карете. — Готов к новому семестру? — спросил я брата, оторвав взгляд от окна. — Нуу, вообще нет, но и дома оставаться на подольше не хочется. В школе всё же интереснее, — ухмыльнулся он, закинув руки за голову и развалившись на сидении. — Хах, действительно, — я мог лишь хмыкнуть. Не знаю на сколько уж интереснее в школе, но повидаться с Вироей я хотел.