***
С того дня проходит неделя и Сяо напрочь забывает про ту ночь и про того незнакомца. Его жизнь погружается в обычную студенческую рутину и большего ему вообще-то и не надо. Он переехал в столицу, где поступил в один из перспективных вузов и просто размерено живет. Потому что ему на самом деле не нужны лишние переживания и заботы. Излишняя суета его напрягала, шумные компании выводили из себя, а многих людей он и вовсе не понимал. И он прогуливается по вечернему городу сам с собой, не чувствуя и капли лишнего напряжения. Вокруг живописные здания, на чьи фасады яркими отблесками ложатся закатные лучи, улицы пылают сумерками, а в воздухе стоит легкий запах начавшейся осени. Листья на деревьях неумолимо готовятся к пожелтению. Народу предостаточно. Через людей не приходится протискиваться, но одно неверное движение в сторону и ненароком врежешься в какого-нибудь прохожего. Поэтому Сяо идет совсем не быстро, в мысли не уходит и крутит головой, ища где мог бы присесть отдохнуть — до дома идти достаточно долго. В этот момент их встреча происходит уже во второй раз. Сяо замирает, упирается взглядом в уже знакомую светлую макушку, сидящую за маленьким круглым столиком на веранде одной совсем непримечательной кафешки. На столе у него раскрытая книга и чашка с кофе, в которой он отвлеченно вертит ложку. На этот раз его волосы собраны в хлипкий высокий пучок из которого так и норовят выпасть непослушные пряди. Парень их будто и не замечает, лишь увлеченно листает страницы книги, даже не притрагиваясь к стоящему рядом кофе. Сяо смотрит так с минуту и в груди у него завязывается все в тугой узел. Снова. Опять. Как и тогда. Он не может отвести взгляд, глядит завороженно, ища в этом образе что-то… чего найти так и не получается. Знакомый незнакомец наконец поднимает голову и даже не пытается сделать удивленный вид. Он смотрит прямо на Сяо, вызывая в нем целую какофонию различных эмоций, и улыбается совсем невесомо, поправляя ворот коричневого свитера. Подзывает легким движением руки к себе. И Сяо идет. Будто под гипнозом огибает прохожих, направляясь к нужному столику. В моменте улавливает, как ложка делает легкий оборот внутри чашки, пока руки сидящего парня заняты совсем другим, но уводит эту мысль куда-то на самые затворки сознания, забывая тут же, как садится на стул напротив. Он снова смотрит в глаза. Глядеть в ответ до одури страшно, но и взгляда отвести не получается. Сидеть рядом с тем, кто смотрит в самую душу тоже страшно, но уйти все еще не получается. Сяо смотрит через мнимый страх, мешая его с будоражащим голову возбуждением всех частей тела. — Привет? Получается скорее вопрос, ведь Сяо совершенно не понимает, что ему следует говорить. Голову кружит от яркого цитрусового запаха, исходящего от парня, где-то шлейфом в воздухе летает аромат трав. — Давно не виделись, Сяо. Его, кажется, и не смущает, что виделись-то они один раз в ночном переулке, где у него просто спросили дорогу. Кстати об этом. Сяо бьет легким озарением где-то под лопатками, и он хмурит брови, выдавая будто не своим голосом: — Мы… знакомы? — Не думаю. — Тогда откуда ты знаешь мое имя? Парень улыбается почти загадочно, чуть жмурит свои бездонные глаза и медленно, задумчиво пожимает плечами: — Я много чего знаю. Хотя, мне кажется, все еще недостаточно, — он постукивает указательным пальцем с выразительным кольцом с изумрудом по столу, — но сейчас ты подошел, поэтому насколько это проблема? Сяо молчит. Ему неуютно и комфортно одновременно. Он прослушал все, что ему говорили, поэтому сейчас просто сидит с глупым лицом и смотрит перед собой. Парень глядит выжидающе, будто ждет ответа, но в его глазах Сяо отчетливо видит — он знает, что его не поняли и просто не могут ответить. — Ладно-ладно, — парень коротко смеется, закрывая свою книгу, — не буду нагнетать. Сяо улавливает, что книга ему совсем незнакома (кажется, он даже не узнает языка на котором та написана), а сама по себе выглядит очень старой: пожелтевшие страницы, ободранные края обложки, корешок, держащийся лишь на честном слове. — О чем она? Сяо кивает на книгу, решая, что безопасней будет перевести тему разговора на что-то более нейтральное, полностью игнорируя прошлую заминку. Его собеседник беззвучно поддерживает это. — Ничего особенного, — он почти любовно проводит ладонью по шершавой обложке и весь его вид кажется настолько нереальным, что хочется притронуться, убедиться, а живой ли он, — просто решил вспомнить, как читал ее в первый раз. Обычный проходной роман, сейчас и не вспомню, когда именно взял ее в руки впервые. — Настолько давно? Сяо старается улыбнуться, чтобы висящее напряжение сошло на «нет», но выглядит все так, будто только он его и замечает. Парень напротив пространно вздыхает, мечтательно улыбается, обращая взгляд к стремительно темнеющему безоблачному небу: — Достаточно. Лишь говорит он и замолкает, будто забывая про Сяо, что сидит в жалком полуметре от него. Он в общем-то особенно против и не был — натянутость, видная лишь ему спала. Гомон толпы вокруг, который при разговоре отошел на второй план, став неслышным шумом на фоне, снова взял вверх, заставляя Сяо обращать внимание на каждый выкрик и резкий звук. Когда молчание стало невыносимо долгим — никто не считал, но казалось, будто прошла вечность — Сяо даже не смог окликнуть замершего в задумчивой позе собеседника, ведь имени его так и не узнал. — А тебя? — М? Он отвлекается от разглядывания темного полотна неба, снова глядя Сяо прямо внутрь, загадочно щурясь и вытягивая губы в такой же странной улыбке. В голове кричат набатом, что его прекрасно поняли, а переспросили лишь из вредности, но он все равно повторяет уже внятней: — Как тебя зовут? — Как меня зовут? Он будто пропевая тянет каждое слово, но выглядит это совсем ни как издевка, скорее, как мысли вслух. Он кладет подборок на ладонь и вдумчиво стукает пальцами по щеке, будто на самом деле вопрос этот дается ему сложно. Сяо замечает на ладони россыпь светлых родинок. — Много как. Но сейчас — Итер. Да. Зови меня Итером. — Хорошо, — Сяо недоверчиво косится и говорит с сомнением, но — как выяснилось — Итер это снова игнорирует, — у тебя есть какие-то прозвища? — Нет, — в голосе улавливаются почти удивленные нотки, — откуда они будут, — но быстро исчезают, возвращая привычную глубину и медитативность, — имена. У меня есть другие имена, точнее были. Именно. Были. Но сейчас это уже не имеет веса, хотя я все еще постоянно думаю об этом. Итер говорит странно. Будто постоянно в своих мыслях он перескакивает с одного на другое, а концы фраз и вовсе оставляет не озвученными. Но вместе с этим слова выходят из него не спеша, спокойно, и он, кажется, находится где-то совсем не здесь. Сяо явно ощущает, как с каждым новым произнесенным звуком он чувствует себя все спокойнее и уютнее, находясь рядом с ним. Здесь, за этим маленьким столиком время будто замедлилось. Голоса снова стали звучать отдаленно, внешние раздражители совсем не замечались, а апельсиново-лимонный аромат, которым веяло от Итера заставлял полностью расслабиться, забыть о существующем «вне» и тамошних делах. Сяо почти почувствовал, что был готов закрыть глаза и заснуть, и Итер, будто уловив надвигающуюся сонливость, прервал более оживленно — насколько это было вообще возможно для его манеры речи: — Ты не голоден? Кажешься уставшим. Можем заказать что-нибудь. — Нет. Нет… Сяо трет глаза, приводя себя в чувство и четко дает себе понять, что нужно уходить отсюда. Еще большее нахождение рядом с Итером могло окончательно лишить его возможности здраво мыслить: — Просто я уже засиделся. — Да, точно, — Итер отодвигает длинный рукав свитера, смотря на оказавшиеся там наручные часы, что терялись в куче браслетов, — прошло уже два часа, как ты подсел ко мне. Вон. Небо какое темное стало. — Сколько? — Сяо округляет глаза, лезет за своим телефон и вправду, — мы сидели целых два часа…? — Ну, — Итер похихикивает, и в его глазах плескается странное веселье, — в хорошей компании время всегда идет быстрей. Сяо все еще в неверии смотрит на десять вечера ни дисплее и совершенно выпадает — ну не может быть такого, чтобы двадцать — максимум тридцать — минут диалога растянулись на два долгих часа. Но вслух ничего из этих мыслей не озвучивает. Говорит лишь: — Да, похоже. И: — Тогда я уже точно пойду. — Конечно, — улыбаются ему с другого конца стола, — увидимся. Сяо вежливо кивает и уходит, мысленно надеясь больше никогда-никогда не встречаться.***
Третья их встреча настигает Сяо в парке на окраине города еще спустя неделю размеренной жизни. В тот день он идет в парк не погулять, не сделать что-то полезное или зачем там еще идут в такие места. В тот сентябрьский вечер он кожей чувствует, что встретит там его. И пусть поклялся себе никогда с ним больше не связываться и не пересекаться, нутро кричит о желании снова окунуться в эту негу, снова прочувствовать этот аромат, снова забыть о существовании всего мира вокруг. И он идет. Идет с четкой уверенностью найти в этом парке одного единственного человека. И находит. Итер сидит в отдалении от основной тропы, прижав к себе колени и смотрит на собирающиеся на небе тучи, под раскидистым дубом на небольшом холмике. Таких идеальных деревьев, в таких идеальных местах просто не бывает, думает Сяо. Только в сказках, думает Сяо. Думает и все равно идет, уже точно зная, что Итер, сидевший к нему спиной, давно знает, что к нему направляются. Его светлые локоны развиваются на прохладном ветру и Сяо не верится, что тому совсем не холодно в одном лишь тонком — уже другого, более светлого оттенка — свитере. — Не замерз? Сяо подсаживается почти беззвучно. Вытягивает ноги и поворачивает голову к Итеру, сидящему в своих мыслях. — Совсем нет. Он обращает к нему свою легкую улыбку и выглядит на самом деле совсем не замерзшим, хотя порозовевший нос и щеки могли бы сказать обратное. Они молчат. Сяо кажется, что все это похоже на какое-то безумие, но в груди теплится мысль, что он сейчас в единственно правильном месте. Поэтому глаза сами прикрываются, заставляя сильнее вслушиваться в шелестение листьев на фоне и ярче чуять цитрусовые рядом с собой. Только так он и понимает, что Итер все еще рядом — тот не издает ни единого звука, и сколько бы Сяо не пытался прислушаться, даже дыхания не получается уловить. — Ты же в этом городе совсем недавно, — Итер наконец отмирает, поворачивается к вздрогнувшему Сяо и во взгляде читается любопытство, — да. Да, и месяца здесь не живешь, — он будто сам себе отвечает на поставленный вопрос, а потому задает еще один, на который теперь терпеливо ждет ответ, — как тебе это место? Сяо жует вопрос внутри себя, не знает, что ответить. — Красиво, — спустя долгую паузу выдает он, — до этого я жил почти в деревне, так что здесь особенно живописные здания. Хотя теряюсь тоже легко. Бывает сложно ориентироваться, но я стараюсь. — Мне тоже нравятся здешние виды, — улыбается Итер, переводя глаза куда-то в деревья перед собой, — намного лучше, чем было до этого. — А где ты был до этого? Вопрос вырывается сам собой, и Сяо мысленно прикусывает щеку, надеясь не задеть Итера. Тот лишь отдаленно, расслабленно смеется: — Много где. Но здесь лучше всего. Хотя может было где и лучше — уже не помню. — Звучишь так, будто тебе уже лет сто. Сяо надеется пошутить. Но на деле он будто пытается обходными путями выяснить, что с этим парнем вообще такое. Итер задумчиво хмыкает, беззлобно щурится, смотрит в глаза: — Нет, — говорит он до одури спокойно, — мне всего двадцать один. Молчат. Сяо ждет продолжения фразы — он уверен, что Итер просто выжидает для большего эффекта. — Но уже не в первый раз. Заканчивает он и перекидывает волосы, заплетенные в легкую длинную косу на другую сторону. Понятно, думает Сяо. Я прекрасно тебя понял, думает Сяо. А в янтарных глазах так и читается недоумевание. Итер снова смеется. Прикрывает рот рукой и заливается звонким — будто россыпь колокольчиков, думается — смехом. У Сяо в груди теплеет, а апельсиновый аромат остается на языке так и не высказанным вопросом, потому что Итер опережает его ответом: — И тебе двадцать три уже не в первый раз. — О чем ты? — наконец не выдерживает Сяо, а потом вдруг на секунду задыхается, — откуда ты знаешь сколько мне лет? — Я много чего знаю. Вторит Итер, и у Сяо сильное дежавю. Кажется, будто его снова оставили в дураках и без ответов, потому что Итер быстро продолжает: — И даже не во второй раз, и не в третий, — говорит он задумчиво, не торопясь, — до этой жизни у тебя было множество других. У всех так. — Точно, — завороженно отвечает Сяо, будто всегда знал это. Хотя он никогда в подобное не верил — Итер, почему-то ему казалось, говорил правду, что хотелось с каждым его словом соглашаться. — Точно. В такт говорит Итер и смотрит в упор. От пронизывающего взгляда хочется спрятаться, отвернуться, убежать. Но Сяо смотрит так же внимательно, смотрит и видит, что Итер получает от такой прямоты какое-то особенное удовольствие. В глазах Итера все его прошлые жизни, думает Сяо. Они льстятся по краям радужки, обволакивают каждый узор внутри неравномерного цвета, играют свою роль и именно поэтому в этих глазах не читается ни одна настоящая, нынешняя эмоция. В этих глазах слишком много того, чего лучше не знать и поэтому от них хочется скрыться, снова думает Сяо, наконец отворачиваясь и подтягивая к себе затекшие ноги. Смотрит на стремительно темнеющее небо и явственно ощущает, что прошло намного больше времени, чем ему кажется. Тучи на небе расходятся, озаряя все пространство вокруг них приятным красным предзакатным свечением. Разноцветные листья на деревьях радостно шелестят, поблескивают и будто поют одну им известную песню. Сяо медленно откидывается на траву, заставляя Итера повернуть голову и глянуть сверху вниз: — Устал? — почти заботливо говорит он, — можем закончить на сегодня. — Нет, — отвечает Сяо, — нет, просто думаю. — О чем же? — Кто ты такой? Он говорит это, но не надеется на ответ. А если и надеется, то уже может предположить, что именно ему скажут. И пока он не успевает накидать еще вариантов, Итер снисходительно улыбается, поправляет за ухо волнистую прядь и отвечает почти привычно: — Много кто. Хотя, сейчас я просто Итер. — Да, — сухо отвечает Сяо, и смотрит на пожелтевшие листья над собой, — это я понял. Но если серьезно? Он опять переводит взгляд на Итера — тот уже отвернул голову, предоставляя взор на свой затылок. Молчит с минуту, кажется теребит на указательном пальце кольцо и наконец отвечает: — У меня есть книжный магазинчик. Я его унаследовал от моей нынешней родительницы. Ее уже нет, и им полностью заправляю я, — он не поворачивается, а в голосе что-то совсем немного меняется, но Сяо изо всех сил не понимает, что именно, — заходи ко мне как-нибудь. Я всегда буду рад твоему визиту. — И тогда я пойму больше? — Точно, — говорит Итер, и голос его становится привычно тягучим, — ты легко найдешь его. Он совсем недалеко от того переулка, где мы впервые встретились. — Хорошо. Отвечает Сяо и закрывает глаза. В голове пустота, тело будто ватное, и он засыпает на долгие мгновенья. А когда вновь возвращается в реальность, место рядом уже пустует.***
В четвертый раз они встречаются в книжном магазине. Проходит еще неделя, когда Сяо находит полностью свободный день и собрав всю волю в кулак — потому что было боязно — выходит из дома, по памяти направляясь к тому самому переулку. Где-то в животе все крутит то ли от отсутствия завтрака, то ли от непонятного страха найти и узнать то, чего узнавать и находить не нужно. Но он все-таки доходит до нужного места. Бродит по узким улочкам в пределах улицы, рассматривает каждый дом, каждое непримечательное здание. Но не встречает и чего-то отдаленно похожего на книжный магазин. Пока наконец не натыкается на совсем небольшой квадрат кирпичного здания, стоящего между какими-то продовольственными магазинчиками. Сяо тупо глядит на узорчатую вывеску над темной стеклянной дверью и трет шею, думая, а надо ли ему это. Под тонкую куртку забирается промозглый осенний ветер. Сяо ежится, еще раз оглядывает здания и подходит ближе, обращая внимания на сети паутины в углу. Внутри заметно теплее. — Я ждал тебя. Итер сидит на стуле за импровизированным прилавком. На нем длинная футболка, а на руках снова куча браслетов разной формы, толщины и размера. — И тебе привет, — совсем беззлобно хмыкает Сяо и обводит магазин взглядом. Резные полки, устланные кучей старых и не очень книг, раскинулись по всей площади небольшой уютной комнатушки. На стенах висят — на столах стоят — зажжённые свечи — единственный здешний источник света. Старые половицы под бордовым ковром скрипят под весом, стоит ему сделать хотя бы шаг. Пахнет Итером, думается вдруг Сяо. Здесь будто все пропитано тем запахом, что нес за собой этот парень — цитрус, травы, какие-то растения и что-то ягодное, совсем не уловимое, но все еще оседающее на кончике носа. Дерево. Книги. Запах свечей вводит в легкий транс. Темные шторы собраны массивными подхватами и свисают почти до пола, почти полностью прикрывая собой единственное небольшое окно в этом месте. — Присаживайся. Итер кивает на кресло, стоящее между его столом и книжной полкой, приставленный к стене. И стоит Сяо, чуть помедлив, сесть, Итер тут же предлагает: — Будешь чай? — Я… — Сяо медлит, совершенно не доверяя тому, что этот парень не подмешает ему чего, поэтому размышляя над этим пару секунд качает головой, — нет, спасибо. — Да ладно, — говорит заботливо, а улыбка на губах выглядит легкой и искренней, — ты же ничего сегодня не ел. — Откуда ты- Сяо запинается на полуслове, так и не договаривая. Он знает, что получит лишь короткое «Я много чего знаю». Пора привыкнуть. — Ладно, — соглашается он спустя пару минут, — давай чай. Итер тут же кивает, поднимаясь с места и на пару мгновений скрывается за шторкой в отдалении комнаты. На его ногах носки, но даже так он просто физически не может ходить беззвучно. Но он ходит беззвучно. Как и дышит и вообще его тело будто антоним к слову — шум. Выходит он уже с двумя кружками. Ставит одну перед Сяо, и он отмечает как на дне плавают какие-то листики. — Он вкусный, там апельсин и всякие травы, по типу ромашки и душицы, — Итер снова устраивается у себя на стуле поудобней, подтягивая к себе одну ногу, — если не понравится, у меня есть много всего: сушенные ягоды, цветы, где-то лежал чабрец. Можем заварить. — Ого, — искренне удивляется Сяо и отпивает из кружки, обжигая язык, — ты любишь чаи. — Не особо вообще-то, — Итер опускает ногу, облокачивает локти на стол, и смотрит, как одна из свечей на столе догорает, — это для тех, кто забредает сюда. А я обычно обхожусь только чем-то успокаивающим. Как этот, — он кивает на их кружки. — Часто нервничаешь? — не удерживается от вопроса Сяо, потому что Итер выглядит как человек, который даже под дулом пистолета бы не сразу сообразил, что его сейчас пристрелят. — Я бы не сказал, — улыбается он, подтягивает к себе кружку, — просто есть мысли, которые меня напрягают. Я многое вспоминаю. Это вызывает разное, но лучше, когда я полностью спокоен. — Что с тобой случилось? Почему-то Сяо не кажется, что он не может задавать подобные вопросы. Потому что Итер будто знал о нем все, пока сам Сяо сидел, как слепой котенок, не знающий в каком направлении идти. — Я много чего знаю, — фраза без которой не обходится ни одна их встреча, — за большие знания — большая цена. Хотя это того все равно не стоит, если в данный момент эти знания ничего из себя не представляют. Никакой ценности. В его голосе проскальзывают нотки прикрываемой тоски, горю по ушедшему, но Сяо мало что успевает уловить. Он пьет горячий чай, чувствуя, как все тревоги уходят на второй план. Ближайший проект больше не важен, долги — особенно. Он просто сидит здесь с пустующей головой, наслаждаясь компанией одного единственного человека. Сейчас, стоит Сяо прикрыть глаза, присутствие Итера не замечается вовсе — его запах повсюду в этой комнате, а значит и единственный опознавательный знак становится бесполезным. Сяо уверен, так пахнет не Итер, так пахнет это место, и Итер несет за собой этот въевшийся ему под кожу аромат повсюду. Но замечают ли это другие? С кем вообще общается Итер? — Сейчас у меня не то, чтобы есть друзья. Сяо вздрагивает, Итер лишь улыбается, хитро щуря глаза. Сяо знает, что не говорил этого вслух. Итер знает, что Сяо знает. Оба игнорируют, пока Итер продолжает, откидывая назад распущенную копну волос: — У меня были друзья. Много. Больше, чем можно подумать, но сейчас они меня даже не знают, — он забавно хмыкает, отпивает из своей кружки, — думаю ныне мне никто и не нужен. Это будет лишним. — Почему же? Сяо откидывается на спинку кресла, утопая в его мягкости и невесомости, вдыхает полной грудью и чувствует, что вот-вот перестанет соображать вовсе. В голове летают мысли, а не подмешали ли ему чего в кружку, но развить это не получается — Итер начинает отвечать на его же вопрос: — А зачем? — Разве не хочется иметь рядом с собой кого-то, кому можешь излить душу? Кого-то близкого. Никогда не поздно попытаться найти такого человека. — Ну, — Итер снисходительно хмыкает, улыбается и снова — снова смотрит в глаза, — перед смертью нет смысл делать это. А вот ты, ты почему не ищешь такого человека? Сяо даже не удивляется. Не спрашивает, с чего это он так уверен в одиночестве Сяо, а просто продолжает этот до коли странный диалог: — Это, наверное, не для меня. Или я просто не могу найти того, с кем бы я чувствовал себя в полной мере хорошо. Где-то в глубине сознания плещутся мысли — ты уже нашел, вот он, сидит перед тобой, щурит свои нереальные глаза, теребит браслеты на руках, видит тебя насквозь. Знает, о чем ты думаешь, знает, что ты скажешь. А потом Сяо думает о другом. И говорит тоже резко о другом: — То есть, перед смертью? Он все еще расслаблен, в голове легко, плечи безвольно лежат на спинке кресла, но в груди будто что-то совсем незаметно идет трещиной. — Вот так. Пожимает плечами Итер и взмахивает рукой, туша без минуты догоревшую свечу рядом с собой. Теперь его лицо, затемненное с одной стороны, кажется глубже, а взгляд тяжелей — если еще тяжелей могло быть. Сяо не замечает, когда Итер успевает вставать с места или хотя бы поменять положение, но стоит ему на секунду закрыть глаза, делая глоток чая, как на месте старой свечи появляется новая. Горящая ярче, сильнее. — Я чувствую, что мне осталось не долго. — Зачем ты так? Никто не знает, когда умрет. И Сяо понимает. Итер спокойно улыбается, прикрывая глаза. Итер много чего знает. И что он умрет, он тоже знает. — Наверное, я так и не узнаю, когда именно это произойдет и отчего. Пока, конечно же, просто не доживу до этого момента. Но осталось немного. Сяо сжимает кружку до боли в пальцах. Итер говорит об этом до того спокойно, что хочется стукнуть его и поучительно сказать, что о смерти вообще-то так просто не говорят, что ее так легко не принимают, но Итер пресекает все попытки, говоря так же тягуче и плавно: — Сяо, милый мой, Сяо. Моя смерть несет за собой нечто иное, и нет в этом трагедии. Я уже проходил это. Я помню. В горле снова встает ком, и Сяо на кресле не может выдавить и слова. Итер смотрит заботливо, но будто насильно не дает возразить, ведь в этом месте он будет прав в любом вопросе. Сяо на самом деле ничего не знает и спорить — совершенно не в его прерогативе. — Расскажи мне, — просит он, почти допивая чай и чувствуя, как снова успокаивается, — расскажи мне, как это умирать. О чем ты помнишь? О чем беспокоишься? Откуда так много знаешь? Как долго ты живешь? — Еще не время. Я все расскажу. Но сейчас лучше не предаваться подобному. Скоро Самайн. — Самайн? — Вы называете его Хэллоуином. В эту неделю та сторона смешивается с этой, с нами, с живыми — никто не огражден. Лучше предостеречь себя от лишних душевных тяжестей, чтобы ненароком не напороться на то, что по ту сторону. Вам этого не нужно. Ведь даже я нынче подобное избегаю. Сяо молчит. Его передергивает, он все еще не верит в потустороннее, но в словах Итера не сомневается. В груди скребется чувство, что еще чуть-чуть, еще хотя бы одна подобная фраза и Сяо поверит даже в бога. Поверит вообще во что угодно. Скажите ему, что земля плоская. Он смирится с этим. Если рядом с ним сидит парень, который замедляет течение времени вокруг себя, парень, который крутит ложки в чашках, не притрагиваясь к ним, парень, зажигающий свечи одним лишь взмахом руки — Сяо смирится вообще с любой странной информацией. — Устал? Этот вопрос снова прорезает воздух вокруг них и Сяо снова отвечает: — Нет, просто задумался. Помнится, в прошлый раз он после этой фразы просто заснул. — Сейчас тоже можешь поспать, — поднимает уголки губ Итер и смотрит, смотрит, смотрит. — Наверное, лучше пойти домой. Вдруг кто-нибудь зайдет, а я тут спящий помешаю. Сяо уже почти привычно не обращает внимания на то, что его мысли будто прочитали. — Не волнуйся, — голос звучит убаюкивающее, — пока я не захочу — никто не сможет войти. И Сяо верит ему беспрекословно. Ставит чашку на стол, устраивается на кресле поудобней и проваливается в сон сразу же, как закрывает глаза. Снов не видит. В голове пустота, он теряет счет времени, забывает обо всем на свете и на самом деле — впервые за долгий месяц нервного переезда — отдыхает. А просыпается от легкого шелестенья страниц. Открывает глаза медленно, совершенно не понимая, сколько проспал. Ничего не затекло, осознает он, полностью приводя мысли в порядок. Ничего не болит, с приятным удивлением снова осознает он. — Всего четыре часа прошло. Быстро ты. — Целых четыре? Сколько сейчас? Итер улыбается, закрывая книгу — Сяо ловит себя на мысли, что тот листал страницы не притрагиваясь к ним — которую читал и говорит, даже не удостоив часы на руках вниманием: — Около восьми вечера. — Черт, я пришел и десяти утра не было. Он почти возмущается, но в голосе не звучит раздражение или недовольство. Он бы сказал, что ни капли не жалеет, что провел здесь весь свой день, ощутив из них максимум час. Но вслух говорит лишь: — Я пойду. — Увидимся. Отвечают ему. А Сяо, даже не произнося знает — знает, что Итер все прекрасно понимает.***
Сяо бы с натяжкой назвал себя любителем чтения: книги брал в руки не чаще раза в полгода и то, часто только по надобности. Ему больше прельщало смотреть или слушать, нежели концентрировать свое внимание на беззвучных буквах. Но в книжный он теперь заходит почти ежедневно. После пар, в выходные. Ажурная вывеска над тонированной стеклянной дверью становится чуть ли не родной, когда он видит ее уже в пятнадцатый раз. Он снова заходит, тихо смотрит на Итера за столом, через раз читающего что-то на другом языке. Иной раз сам заходит в малюсенькую каморку, которая выступала еще и местом сна, заваривает чай, опираясь на какой-то рецепт из очередной толстой книжки. Итер всегда после этого одобрительно смеется, говоря, что вышло вкусно, хотя Сяо понимает — получается так себе, потому что чувства «на глаз» и «по желанию» у него не отточено совершенно. Часто встречи проходят в тишине. Сяо просто тает в запахах трав, книг, свечей и ягод, думает о многом, так же, как и полностью абстрагируется, давая себе окончательно забыться. Не реже они разговаривают. Хотя разговорами это назвать сложно — Сяо спрашивает, Итер отвечает. Говорит тот много, но медленно, тянуще и особенно глубоко, так, что хочется сделать этот голос саундтреком к своей жизни. Чем ближе приближался ноябрь, тем холоднее становилось на улице, так что вскоре, приходя, Сяо стал снимать верхнюю одежду. И пусть в небольшом помещении не было замечено ни обогревателей, ни батарей — тепло было настолько всепоглощающим, что казалось, будто забиралось под самую кожу, обжигая все внутренности. К двадцатой их встрече Сяо знал историю и сюжет почти половины книг на полках. Многие из них были на других языках, написаны давно, так что их внешний вид оставлял желать лучшего, но эта желтизна страниц, хлипкость корешков и пятна на обложках подходили к этому месту настолько хорошо, что Сяо даже представить не мог, чтобы здесь находилось что-то другое. Часто попадались и совсем странные экземпляры — Сяо даже примерно не мог угадать языка на обложке и внутри увесистой книги, стоящей где-то на краю какого-нибудь из стеллажей. «Мертвый язык» — констатировал догадки Сяо Итер: «на нем уже вот несколько сотен лет никто не говорит». — Зачем тогда она здесь находится? — недоумевает Сяо, бережно листая тонкие страницы, — это же не имеет смысла. Кто станет покупать ее? — Такие книги не покупают. Вторит ему Итер. Он тихо подходит сзади, невесомо кладет ладонь на плечо — Сяо тает — и гладит страницу с мелким шрифтом. — Такие книги просто читают, когда приходят сюда. — Кто? Никто же не говорит уже на этом языке. Итер обращает свой сощуренный взгляд на Сяо, находясь в непозволительной близости от лица того. Но Сяо все еще не ощущает, как тот дышит. — Мертвые, Сяо, мертвые. И Сяо верит, хотя мурашки идут от спины до самых пят и пальцы начинают чуть подрагивать. Итер лишь улыбается, бережно и как-то особенно заботливо. Итер вообще был странным. Сяо понял это в их вторую встречу и даже спустя время чувство это никуда не ушло, наоборот — стало лишь сильней и отчетливей. Сяо быстро смирился с этим. Не было смысла думать о чем-то, переживать или пытаться найти причину — Итер просто был другим. Отличался ото всех кардинально, особенно сильно, потому что Сяо был уверен, что ни один его знакомый, да даже ни один прохожий не сможет зажигать свечи взглядом, мешать ложку мыслями и перелистывать страницы книг улыбками. Сяо был уверен, что ни один прохожий не сможет иметь настолько глубокие и яркие глаза, которые даже на их тридцатую встречу не становятся менее завораживающими и пугающими. Такими, что хочется спрятаться от них и смотреть не отрываясь одновременно. А когда наступил декабрь, когда листья полностью опали, а первый снег неуверенно опустился на землю, лишь припорошив тротуар, когда изо рта начали выходить клубки пара, а полки магазинов медленно и верно заполнялись новогодними атрибутами, тогда — тогда Сяо наконец перестал считать их встречи.