Цепочка множественных встреч

— Замерз? Итер как обычно начинает говорить первым, стоит Сяо переступить порог магазинчика и скрипнуть половицами. — Немного. Признается он, стягивая с шеи шарф. Он чувствует, как мгновенно начинает согреваться и успокаиваться, стоит ему оказаться здесь. Это место, думается ему, будто специально было создано для него, специально грело его и давала покой. Потому что за все время Сяо не застал ни одного посетителя. «Потому что пока я не разрешу — сюда никто не войдет» — вспоминает он давние слова Итера и это воспринимается уже как должное. — Я схожу заварю чай. Сегодня хороший день. Итер быстро скрывается за темной занавеской, оставляя Сяо наедине с собой. Он уже привычно подходит к стеллажам, выискивая что-то новое и интересное, о чем можно было расспросить. Бегает глазами по полкам, проводит уже теплыми пальцами по темному дереву и думает, думает, думает. Думает, что ему хочется остаться здесь навсегда, навечно застыть рядом с этими книгами и слушать рассказы Итера, навечно засесть в уже подстроившимся под его тело ккресле тихо попивая восхитительный ароматный чай. — Сегодня я тебе не буду рассказывать про книги. — Почему? В голосе читается, если не удивление, то странный интерес — значит сегодня он будет рассказывать что-то занимательней. — Пойдем посидим на крыльце. Итер идет к двери, в руках у него две кружки с горячим чаем, а на плечах лишь свободный светлый кардиган. — Подожди, ты же замерзнешь. Накинь хотя бы что-нибудь. Сяо уже тянется к своим вещам, собираясь одеться, но Итер его прерывает. — Не нужно. Ни мне, ни тебе. Пока я рядом, а чай будет стынуть не в кружке, а в тебе — ты не замерзнешь. Я и подавно. Он плечом открывает дверь, и выходит на улицу, пока Сяо еще пару секунд задумчиво глядит ему вслед. В следующее мгновенье он уже и сам быстро оказывается снаружи — в одной лишь тонкой толстовке — будто боясь, что Итер скроется из вида. Но он сидит на лавочке, приставленной к вечно зашторенному окну и смотрит куда-то вверх. В руках все еще две кружки с чаем, и стоит Сяо аккуратно подсесть рядом — одна тянется к нему, давая напиток. На улице темно. Сяо приходил к вечеру, но уже явно стояла глубокая ночь, хотя его это перестало волновать еще на шестую их встречу. На узкой улочке пусто и тихо, будто никогда и не было здесь никаких людей. В магазинах и рабочих зданиях вокруг и подавно никого сейчас нет. Фонари почему-то даже не подают признака жизни, и лишь тусклый отблеск свечей из магазина не дает погрузиться в полный мрак. — Тепло. Отмечает Сяо, делая первый глоток. Внутри все греет, а снаружи его кожу будто обволакивает сидящий рядом парень, не давая замерзнуть даже на долю секунды. — Я же говорил. Чуть смеется Итер, забираясь на широкую лавочку полностью, скрещивая на ней почти босые — лишь тонкие черные носки — ноги. Он молчит, смотря на пустующее небо, покрытое россыпью частых ярких точек. Сяо чувствует эту выжидательность, будто Итер готовится или ждет подходящей минуты, чтобы начать говорить, поэтому тоже молчит, медленно потягивая чай, и осматривая всегда обычную, но сейчас такую нереальную улицу. — Помнишь ты спрашивал про мое прошлое? Сяо сдержанно кивает. — Оно есть у всех, — медленно, будто прощупывая почву начинает Итер, — все проживают множество жизней, и после будут проживать. Ты тоже. — Я? Они не смотрят друг на друга, лишь Сяо временами кидает быстрые взгляды на темнеющий в ночи аккуратный профиль Итера. — Конечно. Это твоя не первая, и не последняя жизнь. У всех так, — он отвлекается, лишь на пару мгновений пряча лицо в кружке, — а я всё помню. — Все жизни? — Думаю, что должен помнить все, но самые дальние уже покрыты непроходимым туманом и совсем не даются памяти. Последние же особенно яркие. Сяо замирает, почти задерживает дыхание, вслушиваясь в каждое слово, ловя каждый звук, будто может услышать что-то спасительное в словах Итера. — Почему так получилось? — Уже и не вспомню. Кажется, в одной из первых шансов на жизнь я сильно насолил одной очень могущественной даме. И меня прокляли. Сейчас это дает мне многое — знания, силу, умения. Но… — Но…? Сяо не торопит. Лишь подталкивает, когда паузы становятся слишком невыносимыми. — Но за все нужно платить. И я бы отдал все, лишь бы вернуться на сотню жизней назад и избавить себя от этого. — Меньше знаешь — крепче спишь? Чуть улыбается Сяо, и поворачивается на Итера, стараясь не кидать разговор в слишком тяжелые дебри. Итер обращает ответный взгляд и смеется, отвечая тем не менее совсем не весело: — Да. Поэтому я почти не сплю. Уголки губ Сяо стремительно ползут вниз. — Прости. — За что ты извиняешься, Сяо? Дело в той даме, во мне, да в ком угодно, но точно не в тебе. Сяо хочется спросить почему именно он. Почем именно с ним Итер делится чем-то настолько сокровенным, личным и явно не очень приятным, но прикусывает язык — это тема для совсем другого разговора, для другого дня. — Это настолько тяжело? Все же не удерживается он от каверзного вопроса, надеясь на понимание. Итер понимает: — Достаточно, — он снова отворачивается на улицу, а голос возвращается в прежнее русло, — каждую ночь мои мысли только и заполнены всякой ерундой из прошлого. Было много мест, много людей, много неприятностей. Много всего, что осталось совсем в другом мире, но все еще роется в моей голове. «Смерть» — ощущает Сяо на языке чем-то невысказанным. Итер все продолжает, так же привычно медленно и тянуще: — Множество трав для успокоения, всяких настоев для того же — только так и получается. Но вообще-то, — он чуть улыбается, щуря глаза, а голос становится немного задорнее — у меня нет времени для сожалений. По крайней мере в этой жизни уж точно. — И кем ты успел побывать? Вопрос вылетает из Сяо быстрее, чем тот успевает понять это. Итер смотрит на него пристально-пристально, будто только этого и ждал. — Много кем. Я был тем, кого боялись, тем, кого сжигали. И когда-то я тоже горел. Никем особенным и кем-то важным так же. Хотя ярче всего в голове стоит самая последняя. Он задумчиво ведет плечами, поудобней усаживается на деревянной лавочке, прикрывает глаза. Ждет пока Сяо сам проявит интерес, хотя и без его слов прекрасно знает все желания Сяо наперед. — Какой она была? — Я жил в маленькой-маленькой деревне. Знаешь, место где все друг друга знают и помогают. Звали меня Люмин. — Люмин — это же…? — Точно. Женское имя. Я был девушкой с короткими волосами и желанием показать себя всему миру, потому что впервые за несколько раз я родился с хорошим окружением. Это сейчас я сижу здесь, ни с кем не веду бесед и просто просиживаю время за книгами, помогая заблудшим. — Ты ведешь беседы со мной. Возражает Сяо и ловит на себе взгляд, говорящий искренне и правду, но не всю. Итер будто оставляет самое важное в себе невысказанным комом в горле. Этот ком почему-то стоит в горле у Сяо. — Ты — совсем другая история. — Почему? — Сейчас не время. Сяо лишь поджимает губы. Не время — так не время. Он дождется, как дождался этого разговора и лишний раз лезть не будет. Итер фыркает, делая глоток, и возвращается к прошлой теме: — У меня тогда появился важный человек. Я проводил — стоит ли мне говорить проводила? — с ним много времени, но в один момент мы просто поссорились. Я все еще помню. — Что-то существенное? — Нет. В этом и проблема. Он почти грустно усмехается, опуская веки, и все равно оставляет невесомую улыбку на губах. Сяо смотрит на это почти как привороженный — волнительно, внимательно, без шансов отступить или отвести взгляд. Делает глоток, прикладывая над собой невероятные усилия, чтобы повернуть голову к пустеющей улице, на ветер, который обходит их стороной, на мороз, не просачивающийся к этой лавочке. На момент, в котором хотелось замереть до самой смерти. — Тогда нет никакого смысла думать о том, что ушло. Оно доставляло боль, но разве сейчас это имеет хоть какой-то вес? — Ты прав. Но это кажется легче, чем есть на самом деле. Поэтому сейчас я пытаюсь перестать создавать для себя из будущего плохие воспоминания. — И как выходит? Светлая челка лезет Итеру в глаза. Он не обращает на это никакого внимания и думается Сяо, несмотря на всю его внешнюю непринуждённость и расслабленность, в голове у того что-то тяжелое, давящее. Что-то, до чего самому Сяо ни за что сейчас не добраться. — Сомнительно вообще-то. Но знаешь, черт с ним, со всем этим. Я ведь так много всего помню, при желании могу посмотреть и свою следующую кончину. Но это ведь так скучно и неправильно. — И ты лишь ощущаешь, что скоро. — И я лишь ощущаю, что скоро. Вторит ему Итер, опуская ноги на землю. Он смотрит на свою пустую кружку и говорит уже совсем отстраняясь от того, о чем ведал буквально пару мгновений назад: — Ты уже допил свой чай? Сяо тоже опускает взгляд: — Почти. — Знаешь, — Итер почти смеется, — стыд и позор мне, но несмотря на такой большой опыт во всяких магических штучках, — он иронично тянет слова и смешно кривится, показывая, что «да-да, так вы это видите», — я так и не научился по нормальному гадать. Серьезно, никогда не мог запомнить сути, уловить смысл всех карт, — он жмет плечами, — кажется, это совсем не для меня. — Забавно слышать это от кого-то, как ты. — Да ну? Но знаешь, я все-таки научился кое-чему. На чаинках. Хочешь? Он протягивает руку с вездесущими браслетами и часами, ожидая быстрого положительного ответа, но Сяо лишь неуверенно жмет плечами. — Не очень люблю такое. Ты не подумай, дело не в том, что я не верю или- — Я понимаю. Итер выставляет ладонь в примирительном жесте и смеется совсем мягко. Сяо чувствует, как внутренности от этого скручивает в тугой жгут. — Просто не хочу знать все наперед. Даже, если это примитивное «вас ждет светлая или темная полоса в следующем месяце». — Да. Меньше знаешь — крепче спишь. Проверено на личном опыте. И они оба смеются. Совсем тихо, но настолько громко для пустующей улочки, что кажется несуществующие люди в соседних темнеющих ночных зданиях резко подскакивают. Сяо не важно. Сяо вообще ничего сейчас не важно. Важно лишь «сейчас» рядом с ним. Рядом с тем, кого не назовешь обычным, с тем, кто не кажется настолько безобидным, стоит увидеть его впервые, с тем, чье будущее с этими глазами, с этими длинными волнистыми волосами и еле заметной россыпью веснушек, кажется, закончится быстрее, чем этого хотелось бы им обоим. С тем, кто будет платить за свои ошибки до бесконечности. С тем, чье «я», не ограничивается лишь одним именем. Правда только, что Итер — всегда для Сяо останется лишь Итером.

***

И к рождеству их беззаботное «что-то», что и обычной дружбой не назовешь, начинает раскалываться медленно и совсем незаметно идет трещинами. Виновата в этом сама судьба. И та «могущественная дама». Однозначно она, думает Сяо у себя в кровати по ночам, заполняя всю свою историю поиска чем-то про зелья, магию, ведьм и легенды. Верит он во все это с явным трудом, и только когда снова оказывается в дверях любимого магазинчика — начинает вспоминать все прочитанные сайты, желая сверить их с тем, что скажет Итер. Явный авторитет в глазах Сяо в таких делах, безусловно. Других экспертов он пока не встречал и вообще-то не желает. — Как добрался? На улице метель. Итер потягивает привычный чай. И в это раз он в теплом свитере, поверх которого накинут еще и шарф. В магазине как обычно тепло, но Итеру, кажется, это не помогает. — Нормально. Он чуть мнется у порога, боясь намочить ковер еще большим количеством снега, но Итер лишь одобрительно кивает, мол «ничего такого, не волнуйся». Сяо тут же перестает переживать и уверенно шагает внутрь, снимая с себя тяжелую, такую нелюбимую зимнюю куртку. — Выглядишь больным. Констатирует он факт, садясь в кресло. — Простудился. Жмет плечами Итер, грея пальцы о кружку. — А ты можешь? — Как видишь. Смеется и обращает взгляд куда-то в сторону полок. Беззвучно поднимается с места, достает из стола новую свечу и ставит ее на место потухнувшей на одну из полок. Сяо отмечает, что пусть он все еще зажигает ее простым взмахом руки — это перестало быть таким легким и невесомым, как было еще с месяц назад. — В последнее время я устаю сильнее обычного. Вздыхает Итер, садясь на свое месте. Пучок на голове грозится распуститься от еще одного неаккуратного движения, но стоически выдерживает легкий раздосадованный взмах головы. — Простуда дает о себе знать. Внутри у Сяо что-то беспрерывно кричит, что никакая это не простуда, но он проглатывает эти мысли, пихает их куда поглубже и отказывается воспринимать совершенно. «Никто еще не умирал от обычного насморка и кашля» — вторит он себе, волнительно смотря на чуть понурого парня перед собой. Хочется сказать «Тебе уступить место? На этом кресле в сто раз удобней, чем на твоем стуле. Сам спал на нем не единожды». Но говорит ли- — Не нужно. Этот стул мне как родной, да и спать мне не хочется. Хочется сказать «Не отвечай на мои вопросы раньше, чем я их тебе задам» Но говорит лишь: — Как собираешься праздновать? Рождество совсем скоро. Итер многозначительно улыбается, щурится так, как только он это умеет, но явно умалчивает какую-то задорную шалость. Как ребенок, думается Сяо, но лишь терпеливо ждет ответ, ютясь в темной ткани кресла. — Хотел провести его с одним своим знакомым, — он задумчиво обводит пальцами ободок кружки, — мы не часто с ним видимся, а это думаю последний раз, когда сможем пообщаться. На языке крутится вопрос. Итер отвечает прежде, чем Сяо успевает этот вопрос сформулировать у себя в голове: — Не скажу, что мы задушевные друзья. Но я однажды ему помог и с тех пор я ему доверяю… — Он, как и ты…? — Не совсем. Он просто… может больше, чем люди, так как в прошлом был с этим связан. Ныне он обычный человек, — Итер ухмыляется своим словам, — ну, если не считать некоторых особенностей. У Сяо на кончике языка вопрос «почему вы должны увидеться последний раз, если ты все еще в порядке?» Но Итер не отвечает — молчит и пристально смотрит. Сяо сам пожелал, чтобы тот не отвечал на невысказанное. Вот теперь сам и собирайся с силами для не очень безопасного вопроса: — Почему последний? — Не хочу, чтобы мы больше виделись. Весна будет тяжелой. Он придет сюда уже после нее. Ответ расплывчатый, мутный и совсем не разъясняющий ситуацию, но Сяо — Сяо все понимает без лишних пояснений. Весна будет тяжелой и для него тоже, вот только вернется ли он сюда после нее — неприятные мысли. Они скребут его черепную коробку изнутри, остаются молчаливым грузом на спине и не подбираются ближе того, на что Итер мог бы при желании ответить. Сяо лишь посильней натягивает шарф, укрываясь от колющего зимнего ветра и стремительно идет дальше. К завершению зимы.

***

А завершается зима для Сяо, кажется, уже в середине февраля. Он снова оказывается в книжном, вдыхает аромат этого места жадно, почти собственнически. И смотрит на Итера прямо, борясь с заходящимся сердцем от его ответного взгляда и улыбки — уставшей, чуть померкшей. Больной. «Обычная простуда» ожидаемо затянулась. — Как прошел день? Вместо приветствия спрашивает Итер, чуть охрипшим от – не волнуйся, Сяо, он скоро пройдет — кашля голосом. К слову, это «скоро» почему-то длится уже четвертую неделю. — Обычно. Я пойду заварю чай. Тебе как всегда? — Ага. Сяо уже даже не спрашивает разрешения. Просто уточняет, чего именно хочется сегодня Итеру. В груди глухо стучит волнение. Заходя в небольшую комнатушку в углу основного магазина он чувствует себя, как дома. Липкий страх, что его этого дома скоро могу лишить приходится силком оттащить в самую глубь сознания. Он берет знакомые баночки, мешочки. Привычно смешивает все в большом ажурном заварнике. Режет апельсин, не скупясь засунуть пару долек себе в рот, ведь он всегда так делает, а Итеру с его «я не ем то, что идет в чай» — не верит и верить не собирается. Ждет какое-то время, облокотившись бедрами о тумбу и нервно теребит края свободной рубашки — он пришел сюда сразу после поздних пар, решив не заходить домой. В голове целые склады неразобранных тем для размышления и еще несколько коробок игнорируемых переживаний. Вот и собрал. Молодец, ничего не сказать. — Как себя чувствуешь? Сяо ставит перед Итером горячую кружку, аккуратно пристраиваясь в кресле. Итер жмет плечами, индифферентно смотрит в чашку, кажется, погруженный в свои личные размышления. Выдергивать его не особо хочется, но Сяо просто не может просто молча сидеть, как делал это еще с месяц назад. Спокойствие этого места, обволакивающее его каждый раз, стоит ему пересечь порог магазина становится все менее ощутимым. Все еще уютно, но уже с толикой паникой в груди. — Нам скоро сдавать групповые проекты. Итер смаргивает свои мысли, поднимая уже более живой взгляд на Сяо и кивает, показывая, что слушает. Яркие глаза на фоне побледневшей кожи смотрятся сравнительно жутче, чем обычно. Большие провалы темных мешков под ними, и черты лица, ставшие какими-то особенно резкими. Совсем похудел. — А у нас в группе есть одна особа, которая все тянет, да тянет, — он почти успокаивается, заполняя голову отвлеченными темами, — может приготовишь что-нибудь волшебное из своих пакетиков, чтобы она не испортила нам всем оценки. Итер чуть удивленно округляет глаза, а через мгновенье заходится легким смехом. Сяо подхватывает его лишь парой смешков. — Ах, если бы я мог. Нет, я, конечно, могу поискать, думаю где-нибудь, — он делает вялый пасс рукой в сторону одного стеллажа, — да найдется что-нибудь такое, но там сто процентов будет что-то кровавое. — У моей сестры есть противный попугай, подойдет? — Конечно, — почти серьезно говорит Итер, но даже не скрывает задорной улыбки, — не забудь прихватить еще волос амурского тигра, чтобы точно все сработало. — Заметано, — как ни в чем не бывало жмет плечами Сяо, деловито отпивая из кружки, — завтра в шесть. — Ну-ну, — смеется Итер, — буду с нетерпением ждать. Он так же делает пару глотков, заходясь после непродолжительным кашлем в кулак. Чтобы черт побрал эту «простуду». — Слушай, может… Сяо не то, чтобы может просто отмалчиваться. Но раз и подсказать он мало чем может — попытается сказать хоть что-то, ведь Итер, будто намеренно игнорирует явную проблему изо всех сил. Собственно, сейчас не исключение. Стоит Сяо только начать говорить, как он не успевает подойти к теме — Итер его безбожно перебивает: — Кстати, я вчера откапал в старых коробках с книгами кое-что занятное. Думаю, тебе должно быть интересно послушать. Ты любишь такое. — Я… Сяо замолкает, не договаривая. Нет смысла докапываться, зная, что Итера он в словесных перепалках не победит. — Конечно, показывай. Лишь улыбается он, смотря аккурат в яркие глаза.

***

В общем, и глаза эти вскоре тухнут. На дворе стоит март, знаменующий начало неприятного конца. Они сидят на крыльце, на лавочке, на которую с недавнего времени накинут какой-то старенький пожухлый плед. На улице выдался особенно теплый день, но сейчас снова стояла ночь, и Сяо почти чувствовал, как от еще не растаявших сугробов веет прохладой. На Итере два свитера, теплые брюки, ботинки с подкладом. В холодеющих руках кружка чая. Он мерзнет. Мерзнет сильней, чем нужно, сильней, чем даже Сяо, который сидит сейчас совсем рядом. Молчат. Последнее время молчание стало преследовать их слишком часто, ведь Сяо всегда больше слушал, а Итер казалось нынче был не в состоянии вести длинные беседы, так что они просто находились рядом, прерываемые лишь приступами кашля у Итера, которые то и дело заканчивались окровавленными платками. Сяо в один из таких моментов сильно испугался, схватил того за руку, заставив Итера не хило перепугаться от такой резкости и еще долго извинялся за это. Тот лишь попросил не обращать внимания. Как же. На такое попробуй не обращать внимания. Но Сяо и правда не подает виду, что все более чем подмечает. Итер больше не делал все эти нереальные штуки в виде перелистывания книг или ложек в чашках. Да и свечи он теперь зажигал с помощью спичек. Потому что было видно — тому становилось все сложнее говорить, не то что заниматься чем-то подобным. — Иногда думаю, как сейчас поживает он. — Кто? Сяо поворачивает голову, рассматривая профиль Итера. Все такой же аккуратный, но какой-то более острый и неестественно бледный. — Тот товарищ, с которым я попрощался в рождество. — Почему бы не проведать его? Итер слабо усмехается: — Я сам прогнал его, чтобы не показываться таким. Что он обо мне подумает, приди я к нему сейчас? — Думаю поймет. Он же… Слова застревают в горле. Итер кивает. — Ага. Надеюсь он сможет заменить меня здесь. Это место… Не хочу, чтобы оно просто пропадало. Сяо волнительно сглатывает. — Не волнуйся, — говорит сипло. — Пока ты здесь — все хорошо. Все хорошо. Сяо думает о многом. Многое оставляет без внимания. В итоге просто молча смотрит на Итера, выражая в глазах немую просьбу, а после кивка не задумываясь меняет положение на скамье, как можно более аккуратно ложась на колени парня. Кружки ставятся куда-то на другую сторону лавочки. — Помнишь я говорил, что прошлая жизнь запомнилась мне больше всего? И что был у меня тогда дорогой мне человек. Сяо мычит что-то неразборчивое, утыкаясь носом в костлявые бедра. В нос дает родной аромат. — Он хорошо пел. Я помню тот часто посвящал мне песни, но слова не вспомню. Помню только одну колыбельную, что он пел из раза в раз, стоило нам ложиться спать в одном месте. Хочешь послушать? Итер запускает пальцы в жесткие волосы Сяо, начиная медленно, невесомо перебирать пряди, и поглаживать того, словно кота. — Тебе не будет сложно? — глухо спрашивает Сяо. — Есть вещи, которые никогда не утомят меня. «Тогда спой» — успевает только подумать Сяо, как Итер начинает петь. Мелодия незамысловатая, слова легкие, мотив приятный. Медленный, тянущийся, прямо как голос самого Итера. Слога тянулись медитативно, будто гипнотизируя, и Сяо начал ловить себя на мысли, что он уже слушал это где-то. На самых подкорках сознания плескались догадки о том, что он может предсказать следующее слово, следующую строчку. Вот только никогда он не слышал ничего подобного. С такими мыслями и уснул. Тревожно, но в окружении родного — родного запаха, родного тепла, родного места и родного тела. Такого родного Итера. И снились ему сны, которые он не запомнил. А снились ему чужие глаза. Яркие, с нечитаемыми эмоциями, которые люди — Сяо почему-то уверен — испытывать не могут. А снились ему прошлые жизни. И был он в них главным героем.