Записки умирающего

В чём же истинная красота и эстетика влюблённости и почему же это чувство так возвышается? Эндрю, всю жизнь пробыв в окружении могил и подумать не мог что однажды вырвется из мёртвой хватки усопших, а уж тем более познает искренность любви, что была знакома лишь в воспоминаниях. Иногда Кресс серьёзно задумывался: не была ли любовь матери лишь созданным в голове защитным механизмом? Не создал ли он образ доброй матери, как и её наставления, чтобы не вырасти чёрствым и одиноким? Мир так призрачен…не иметь подтверждений собственным словам и воспоминанием — тяжёлое бремя для нездоровой психики. Иногда альбиносу казалось, что люди совершенно не способны любить, быть снисходительными к тем, кто 'отличается'. Придуманный ими же инструмент искоренять не подобных им, презирать и ни во что не ставить лишь потому, что вбили всем в головы жить так: «Как проповедовал высший»; так почему же вы забываете о Его безграничной любви и «Всепрощении»? Почему вспоминаете Его лишь тогда, когда хотите уничтожить чью-то и так неспокойную жизнь? «Вероятно, мне нет прощения на этом свете, потому единственный смысл быть здесь — искупить все грехи что я сотворил, и надеяться на спокойную будущую жизнь» — столь малодушные мысли преследовали ещё юного Эндрю, когда тот понял, что путь проложен лишь один. «Коль мне дарена жизнь, я должен насытить её максимальным смыслом и любовью, ежели распускать здесь свои неуместные эмоции» — взрослев, Кресс начинал признавать своё существование, желая быть сильнее чем просто 'белым монстром', коим его прозвали ещё в детстве.           Какого же было удивление Эндрю, когда ему пришло письмо от неизвестного адресата. В нём человек словно всю жизнь знал альбиноса, по-дружески приглашая того в своё поместье, долго и бережно распинаясь о пользе данного визита. В письме также говорилось, что они долго наблюдали за Крессом, потому и знают чем ему помочь. От этого письма неприятно кружила голова, словно дурманила, но альбинос будто и не собирался его выкидывать или подозревать, ссылаясь на впечатлённость письмом и эмоциональное напряжение. «Забудьте о своей гордости — любовь и принятие это не то, чего вы можете добиться ценой собственной жизни.» — вот, что больше всего цепляло в этом послании. «Был ли действительно у меня хоть кто-то, кто оплакивал бы мою смерть? Разве быть похороненным здесь означает, что меня примут?», — Эндрю и в жизни не задумывался, что добиваясь денег, а потом перед погибелью завещая их для захоронения здесь, он гарантированного будет размещён где желает. Он уже познал насколько тщеславны и корыстны люди — потому какая гарантия, что его опять не одурачат, поместив его тело в первую открытую взору яму за пределами священного места, забрав себе все деньги?            Возможность вырваться отсюда начала стучать по венам сильнее, в письме говорилось, что его заберут в целях конфиденциальности организаторы, если вдруг Эндрю решиться; была назначена дата, как и место, недалёкое обители мужчины. Осталось лишь маленькая деталь — уверенность в собственном выборе. Предложение казалось смутным, когда как правда больно ударила в голову, не давая думать дальше.