--
— У Северуса есть зацепка, — говорит Дамблдор по телефону. — Мы подозреваем, что в этом замешано колдовство. Гарри, надо признать, ошарашен. — Нет записей о других призраках, демонстрирующих подобное поведение. Крайне маловероятно, что спустя сотни, если не тысячи лет, мы нашли новый вид. Но у нас нет никаких записей о том, что происходит, если призрак подвергается магическому воздействию. Вполне вероятно, что Том покончил с собой, столкнувшись с заколдованным предметом в доме, а затем стал сильнее, питаясь от него. Что бы ни было там, на чердаке, оно предельно важно, — тон Дамблдора становится более мягким. — Однако оно не стоит ваших жизней. Если Том не даст вам подняться на чердак, вы должны отступить. Мы можем просто сжечь дом дотла. Гарри становится понятно, почему он чувствует себя таким оторванным от остальной команды. Для них причина, по которой они продолжают работать, заключается в том, чтобы попытаться спасти дом. Том будет изгнан, несмотря ни на что. Но Гарри совершенно не волнует здание. Гарри задается вопросом, сможет ли он спасти Тома. — Понял, сэр, — говорит он Дамблдору после неловкого покашливания. — Мы сделаем все, что сможем.--
Когда в полночь они возвращаются в особняк Риддлов, начинается буря. Гарри думает, что это удивительно уместно. Небо рассекают молнии, и ветер воет так, будто сами небеса сердятся, но дом тих. Гарри задается вопросом, так ли Том чувствует себя все время? Будто он всего лишь пытается защитить себя от мира, который хочет его уничтожить? Будто он лишь старое, полуразрушенное существо, которое борется за свое существование, как этот особняк под проливным дождем? Это ужасно. Почему он вообще покончил с собой? Зачем кому-то обрекать себя на это? Кто захотел бы вечность чувствовать такое? «Возможно, у него не было особого выбора, — думает Гарри. — Возможно, он не знал ничего другого». Гарри смотрит на поместье, и перед его глазами мелькают воспоминания. Ему 11 лет, и он получает письмо от школьного друга. В наказание дядя кричит на него и запирает в чулане под лестницей. Ему 7 лет, и его двоюродный брат отталкивает его и оскорбляет, потому что Гарри осмелился попытаться поиграть с ним на улице. Ему 9 лет, и тетя отводит глаза, когда видит, что он плачет. Ему 14, и он отчаянно надеется, что родители все еще рядом как призраки, только чтобы узнать, что они ушли навечно и он один в этом мире. Ему 18, и стены вокруг скрипят и трясутся, когда на него нападает призрак. Ему 21, и он с поднятой головой идет в пристанище сверхъестественного, зная, что внутри поджидает монстр. Выживает в мире, который борется с ним. Ищет путь там, где его нет. Держится за то немногое, что может контролировать, просто чтобы никто больше не смог причинить ему боль. Возможно, Гарри тоже не знал ничего другого.--
Входная дверь открывается с тихим скрипом. Для Тома это в разы громче, чем любая буря снаружи. Он ничего не может с собой поделать — он собирается в фойе, чтобы посмотреть, как его любимые вторженцы проникают в его дом. Сегодня Гарри выглядит особенно решительно, а его шаги отчетливо слышны. В последнюю секунду Том вспоминает о необходимости скрыть свое присутствие, контролируя температуру в комнате. Но это не имеет значения. Пройдя еще немного внутрь, Гарри достает пучок шалфея и поджигает его. Пахнет ужасно. Тома моментально разрывает приступ кашля. Он не может видеть и слышать, его чувства затуманены. Но, к счастью, это длится всего мгновение. Когда Том снова приходит в себя, он слышит тихий механический писк за спиной. Ему уже хорошо знаком этот звук, издаваемый датчиком движения на лестнице. Группа Гарри поднимается на второй этаж. Так… дерзко. Том ухмыляется. Хорошо. Он тоже может быть дерзким. Он встречает их на втором этаже и начинает охоту. Это похоже на прекрасный танец. Он появляется — они убегают, он ищет их — они прячутся. Это повторяется снова и снова. Сказать по правде, это бодрит. Это приятно. Он уже знает, что не сможет найти вторженцев, но это только делает погоню увлекательней. Это вызов. Он осторожно переступает через распятие, лежащее посреди зала, что подтверждает вчерашние слова Гарри. Если он наткнется на распятие во время охоты, то ничего не почувствует. Крест опасен, только если Том проявляется рядом. Он победно улыбается. Он действительно ни на кого не похожий, могущественный призрак. Он рассеивается и возвращается к наблюдению, полный удовлетворения. Трое вторженцев медленно выбираются из разных комнат и возвращаются в зал. Они внимательно осматриваются, а Гарри поднимает распятие. — Не вышло, — говорит Рон. — Продолжаем искать. Затем он достает термометр и начинает открывать двери. Гермиона находит камеру, которую она оставила в доме на ночь, и изучает содержимое, следуя за Роном. Том тоже следует за ними. Он позаботится о том, чтобы они не смогли его обнаружить. Вторженцы возвращаются к алгоритму, который использовали вчера. Они по очереди заходят в каждую из комнат на втором этаже. Гарри входит первым, бросает распятие на пол и громко спрашивает: «Ты здесь, Том?». Затем входит Рон и внимательно изучает показания термометра, пока Гермиона занимает угол и смотрит через камеру. Спустя минуту Рон говорит: «Не здесь», и тогда они собирают свои вещи и переходят к следующей комнате. Том озадаченно наблюдает. Он ожидал, что они зажгут больше благовоний и побегут на чердак. Зачем они повторяют то, что делали вчера? Это не дерзко. Это глупо. Наверняка они что-то задумали. Но у Тома свои планы. Теперь ему известны все их секреты, и он держит их в одном месте. Очевидно, они не уйдут, если один из них не умрет, поэтому Том должен продолжать охотиться. Но это проблематично. Единственный способ убедиться, что он не потеряет их из виду, — проявиться рядом с ними. Но это невозможно, если рядом распятие, поэтому ему нужно увести вторженцев как можно дальше от креста. И вот тогда он сможет начать охоту. Но они продолжают заходить во все, даже самые маленькие комнаты, и класть распятие на пол. Они носят его с собой, куда бы ни пошли. Они будто прикидываются идиотами, повторяя поведение, с которым Том уже был знаком. Это не сработало даже в первый раз. О. Интересно. Внезапно Том понимает: они пытаются заманить его в ловушку. Они хотят запутать его и заинтриговать, заставить проявиться в одной из комнат рядом с крестом. И тогда, пока он будет оглушен, они побегут на третий этаж и доберутся до чердака. Они вовсе не глупые, нет. На самом деле это довольно умно. Они ничего не добьются, если бросятся прямо к чердаку. Наверху негде спрятаться. Том просто будет продолжать проявляться в коридоре и прогонять их. Они не смогут поразить его никаким оружием, потому что он доберется до них первым. Их благовония остановят его на мгновение, но этого будет недостаточно — они едва добегут до лестницы, прежде чем он снова сможет двигаться. Им нужно использовать распятие. Это оглушает его на… он не уверен, на сколько. По крайней мере, на несколько минут. Они пытаются заманить его в ловушку. Они хотят забраться на чердак. Очень умно. Том чувствует, как в нем поднимается азарт. Это игра, и он собирается победить. К несчастью для своих соперников, Том очень могущественный и выдающийся призрак. Он может беспрестанно наблюдать за ними, пока они и не догадываются. Он разрабатывает стратегию: позволить им думать, будто у них получилось. Пустить в комнату, дать оставить крест на полу. Когда они побегут на чердак, то останутся без защиты. И вот тогда можно начинать настоящую охоту. Другими словами: «сделай вид, будто они победили, и ударь со спины». Том улыбается. Да, он может победить их в их же игре. Без проблем. Шаг первый: заманить их в комнату. Он выбирает случайную комнату и захлопывает дверь. Рон подскакивает и оборачивается. — Он сзади? Гарри останавливается. — Том? Можешь дать нам знак? Том открывает дверь, чтобы захлопнуть снова. Гермиона начинает идти, но Гарри останавливает ее, положив руку на плечо. — Подожди. Это уловка. Он пытается заманить нас туда. Гермиона кивает. Они движутся дальше. Том улыбается, практически смеется от удивления. Гарри, потрясающий Гарри видит его насквозь. Тому нужно стараться сильнее. Он тянется к комнате на другой стороне коридора и опрокидывает что-то большое. Он даже не замечает, что именно. Ему просто нужен громкий звук. Это работает. Рон и Гермиона останавливаются. Гарри — нет. Он просто качает головой и идет дальше. Том не может в это поверить. Гарри ведет команду в ванную, и Том быстро уплотняется там. Он отделяется от стен и сжимает свою форму. Торопясь, он пытается снизить температуру, пока… Да. Дыхание Гарри становится видимым. Входя, Рон давится вдохом. — Минусовая температура. Он здесь! Прямо как вчера. Гермиона, проверь призрачные огоньки. Том следит за распятием в руках Гарри. — Погоди, дружище, — говорит Гарри. — Секунду назад здесь не было холодно. Том? Том дышит на стекло и выводит на нем: «Привет, Гарри». Гарри хмурится. Рон делает шаг вглубь комнаты. Гермиона тоже собирается войти, но Гарри останавливает ее, перекрывая проход рукой. — Ты сегодня довольно дружелюбен, Том, — говорит Гарри с нотками подозрения в голосе. Том улыбается. — Возможно, я просто рад тебя видеть, — пишет он. Гарри любит поговорить, так что это должно сработать. Гарри фыркает. — Я так не думаю. Ты что-то задумал в этой комнате. Затем Гарри выталкивает Рона и Гермиону, переходя к следующей комнате. Том начинает чувствовать, как ускользает его контроль над собой. Он должен следовать за ними… Он не может позволить им двигаться дальше… Стоп. Нет. Идти за ними — это именно то, чего Гарри от него ожидает. Так он просто докажет, что Гарри прав. Нет. Тому нужно, чтобы они думали, что им удалось обыграть его. Они пытаются найти его. Они хотят, чтобы он был в одной из этих комнат, просто болтался, чтобы они смогли поймать его в ловушку. Лучший выбор Тома — подождать. Он успокаивается, оставаясь собранным в ванной комнате. Рон оставил дверь открытой, и если бы Том прошел за ними, то не трогал бы дверь. Но если бы Том захотел остаться, он бы закрыл ее, потому что Том любит, когда двери закрыты. Том тянется к двери и захлопывает ее. Ему… некомфортно. Ему хочется снова рассредоточится, чтобы проверить, чем они заняты. Но он не может рисковать. Они могут вернуться в любой момент, а если он слишком расфокусируется, температура поднимется. Лучшее, что он может сделать в этой ситуации, это замереть, стараясь производить как можно меньше шума, вслушиваться и ждать. В течение нескольких минут слышно, как они продолжают свои рутинные действия. В коридоре раздаются шаги, открывается дверь. «Дай нам знак», — от Гарри. Тишина. «Не здесь», — от Рона. Повторение. «Танец, — думает Том. — Очень искусный танец». Шум, издаваемый вторженцами, почти не слышен, когда они отходят слишком далеко. Тому так хочется погнаться за ними, что становится больно, но он сопротивляется. Он фокусирует свой слух прямо над собой, на третьем этаже, и продолжает ждать. Тишина. Шаги. Тихий сигнал датчика движения. Снова тишина. Том напрягает слух еще немного… — Никаких холодных зон. Его здесь нет, дружище. Думаю, он действительно внизу. — Но это так странно. Зачем ему торчать в ванной? Он что-то задумал. — Кто знает? Но больше нигде не было признаков его присутствия. Может, просто достанем лестницу и проверим чердак, пока есть возможность? Том чувствует вспышку гнева. Его инстинкты кричат. К черту план, он должен остановить их, остановить их… Терпение. Это сработает. Просто нужно подождать. — Нет. Сначала мы должны заставить его проявиться. Это слишком опасно, он не даст нам пройти, — слышится голос Гарри. — Ну, здесь его точно нет. Я нигде не видела призрачных огоньков. Кроме ванной, там я не проверяла. Я хочу вернуться. Становится тихо. Том выдыхает. Когда дверь ванной распахивается, Том готов. В комнате холодно. Он даже создает несколько призрачных огоньков для камеры Гермионы. — Минусовая температура, — докладывает Рон. — Он точно все еще здесь. Давай, Гарри, поговори с ним. Гарри стоит в коридоре, все еще сомневаясь. Том улыбается. Двое других могут пойти к черту — вот его любимый вторженец. Гарри входит внутрь. — Обмен, — пишет Том на стекле. — Мы знаем, как избавиться от тебя, Том, — отвечает Гарри. На секунду это оглушает. Гарри никогда раньше не отказывался от обмена. Он не ходит вокруг да около, не так ли? Хотя это просто паршивый блеф. Гарри же не ждет, что Том купится на это? Ничто не может изгнать его — он непобедим. Тем не менее, Тому лучше подыграть. — Лжец, — пишет он, потому что это то, что он обычно говорит. — Ответ на чердаке, — говорит Гарри. — И мы идем туда прямо сейчас. Ты не сможешь остановить нас. Это должно было спровоцировать его, заставить защищаться, сделать беспечным. Но Том не волнуется — никто не попадет на его чердак. Он притворяется, что попался на удочку и начал охоту. Он сохраняет идеальный контроль. Он мигает их фонариками, тянется к рациям и погружает их в шум. Он осторожно воздействует на видеокамеру. Он проявляет свой голос и издает звуки тяжелого дыхания. Это работает. Это работает! Гарри выбегает из комнаты. — Быстрее, быстрее! — кричит он. Рон и Гермиона с грохотом поднимаются по лестнице. Распятие все еще лежит на полу ванной комнаты. Том смеется. Он дрейфует вверх и ждет их в коридоре третьего этажа, не в силах сдержать свое волнение. Приближаются шаги. Первой бежит, размахивая руками, Гермиона. Позади нее толкается Рон. И последний — растрепанный, дикий Гарри. Гермиона находит лестницу и спускает ее с потолка. Рон кидает на нее мимолетный взгляд. — Ты первый, дружище, — говорит он. Гарри кивает, и ставит ногу на ступеньку. С громким воем прямо в лицо Гарри Том проявляет себя. Гарри теряет равновесие и падает на пол. Гермиона и Рон кричат, их фонарики мигают. — Бегите! — кричит Гарри. Рон зажигает шалфей. Это раздражает, но Том знает, что это их не спасет. Двое вторженцев бегут вниз по лестнице. Гарри успевает отойти лишь на пару шагов, когда слышит, что Том снова движется. Том подходит и смотрит на него сверху вниз. Гарри замирает, начиная задыхаться из-за частых, неглубоких вздохов. Гарри в ужасе. Это красиво. Это опьяняет. После четырех дней мучений, четырех дней бессмыслицы, четырех дней замешательства, непонимания и недоверия, Том, наконец, загнал его в угол. И напугал. Он чувствует вкус страха, изысканный, словно цветок. Он может нежно держать Гарри в своих ладонях и смотреть, как он дрожит. Совершенство. — Я победил, — шепчет Том. Он наклоняется к Гарри, касаясь пальцами его лица. Затем, он проникает глубже. Глубже и глубже, глубже, чем кто-либо еще способен проникнуть. Кончиками пальцев он касается души Гарри. Она теплая и сияющая. Как солнце. Том едва способен думать, едва может дышать. Он стискивает ее, берет под контроль. Он направляет руки Гарри к шее. Гарри начинает хрипеть. Том хочет смотреть на свой приз, пока убивает его, хочет впитать это чувство, чтобы согреваться воспоминаниями об этом мгновении еще долгие годы. У Гарри такие большие зеленые глаза. Том замирает. В этих глазах вселенная. Если Том убьет его сейчас, игра закончится. Еще слишком рано. Том отступает. Глаза Гарри мокрые от слез. Он самая красивая драгоценность, которую когда-либо видел Том. Том убирает руки с шеи. Он проводит пальцем по идеальному лицу Гарри и наклоняется, прижимаясь губами к его щеке. Затем он рассеивается.--
Гарри остается один. Дрожащими от шока руками он растирает шею. Он должен был умереть. — Гарри! — кричит Гермиона. Она вбегает в коридор и обнимает его за плечи. — Прости… Мы просто ушли… Мы думали, он поймал тебя… Аккуратно касается плеча Гарри. — Ты в порядке, дружище? Как ты пережил это? Гарри не может ответить. Он не знает. Рон выглядит очень расстроенным. — Ладно, хватит. Мы выбираемся отсюда. Это не обсуждается. Мы снова почти потеряли тебя. К черту, давайте просто вернемся в Лондон. Гарри кивает.--
Том парит и ему кажется, что он спит. В кои-то веке здесь хорошо и уютно. Он измучен, но доволен. Сегодня он хорошо поработал, а завтра попробует что-нибудь новое. Он мог бы поэкспериментировать с тем, чтобы оставлять отпечатки пальцев, как след или лабиринт… Однако, Гарри сразу раскусит его. Может быть, получится снова симулировать охоту и… — Слышишь меня, ублюдок?! — доносится до Тома. Крик раздается рядом с входной дверью. Том моргает, возвращаясь в сознание. Что?.. Рон стоит в прихожей, крича в темноту дома. — Прощай, призрак! Мы уходим. Увидимся в аду! — парень плюет и выходит за дверь. Том смотрит на улицу. Трава колышется и дрожит под проливным ливнем во дворе. Гермиона и Рон идут по дорожке к своей машине, держа в руках маленькие коробочки, которые Том уже хорошо знает: датчик движения, датчик звука, видеокамера. Гарри стоит в дверях, не двигаясь. Том проявляется. — Подожди, вы не можете уйти, — говорит он. Гарри смотрит на него с грустью. — Но мы уходим. Мы сделали все, что могли. Ты победил. Том чувствует, как начинает задыхаться. — Но… Ты сказал, я опасен. — Так и есть. Мы не знаем, как изгнать тебя. Дом сожгут дотла. Том открыл рот в изумлении. — Что… — Мне жаль, Том, — говорит Гарри. Его красивое лицо искажено эмоциями, которые Том не способен описать. — Это прощание. Затем Гарри проходит сквозь парадную дверь, закрывая ее за собой. Том смотрит в никуда.--
На обратном пути их по разным причинам переполняют эмоции. У Гермионы шок. Она расстроена тем, что бросила Гарри наедине с призраком, и рада, что он выбрался живым. В трейлере она кладет голову на плечо Гарри. Рон берет на себя ее обычную роль водителя. Он напуган до смерти, за всех них, и просто хочет поскорее выбраться оттуда. Он болтает обо всем на свете: о дороге домой, о хорошей постели, ожидающей их в гостинице, и о надежде, что следующая работа будет полегче. Гарри переполнен эмоциями по причинам, которые невозможно выразить ни одному из них. Красные глаза, смотрящие на него, смотрящие сквозь него. Толчок к обрыву, к краю бездны. Отчаянные попытки дотянуться до существа перед ним, думая лишь о том, как грустно, что они никогда не узнают друг друга лучше. «Пожалуйста, — думал он, смотря в эти красные глаза, — пожалуйста, услышь меня. Я вижу тебя. Я слышу тебя. Ты видишь меня?» Все потеряло значимость. Его жизнь, его друзья, его цели. Общество. Мораль. Прошлое, будущее. В страхе не было стыда. Пока он смотрел в эти глаза, даже смерть перестала иметь значение. Пока он смотрел, грань между «ужасным» и «прекрасным» стиралась, пока они не слились в одно. Он смотрел на чудовище и не хотел, чтобы оно умирало, и сам не хотел умирать. Каким-то образом чудовище послушалось. Оно погладило его лицо и отступило.--
Гарри не мог заснуть. Ему кажется абсурдной сама идея. Гермиона и Рон заснули несколько часов назад, без особых усилий. И дело не в том, что Гарри не вымотан. Он смотрит на дождь, тяжелый и неумолимый, барабанящий по окнам гостиницы, и просто не может заснуть. В животе тяжесть, а в груди напряжение. Он чувствует себя бодрее, чем когда-либо за долгое время. Он боится, если сейчас заснет, то потеряет это чувство. Он забудет все это, потому что у него не будет другого выбора, кроме как вернуться к обычной жизни. Ему придется прогнать это чувство и притвориться, что то, кем он был, и то, кем он стал, это один и тот же человек, хотя это не так. Он не может оставить Литтл-Хэнглтон. Он не может заснуть, снова проснуться и поехать домой. Он не может оставить Тома одного в этом доме. Гарри встает и хватает ключи Гермионы. Гарри чуть не умер, но понял, чего хочет. Ясно, как божий день. Он не может придумать причины, чтобы не действовать в соответствии со своими желаниями.--
Гарри открывает парадную дверь особняка Риддлов. Том не сдвинулся, он все там же, где был, когда Гарри ушел. Он наклоняет голову. — Привет, — говорит Гарри. — Я думал, ты ушел, — отвечает Том. — Я должен был вернуться. — Это уловка. — Нет. — Ты злишься. Я почти убил тебя, и ты злишься. — Вообще-то, нет. Ты ведь не убил меня. Том смотрит, не отводя взгляда. Гарри тяжело сглатывает. — Я тоже убиваю тебя. Как только я вернусь в Лондон, мои друзья приедут и убьют тебя. Но я не могу так. Я не могу уйти, — Гарри смотрит в глаза Тому. — Ты злишься на меня? — Нет, — говорит Том. Гарри слышит, как снаружи завывает ветер. Чем дольше они смотрят друг на друга, тем больше он может различить деталей в Томе. Его форма меняется? Появляются уши, ключицы, запястья. Подбородок заостряется. Глаза становятся яснее, четче. Появляются зрачки, но глаза все еще светятся ярко-ярко-красным. Красным, как потрескивающий огонь. Красным, как осенние листья. — Я знаю, что с тобой случилось, — начинает Гарри. — Что ты сделал. Я знаю, что ты использовал колдовство. Выражение лица Тома не меняется. Только детали обретают четкость. Это лицо сломленного человека. Гарри втягивает воздух. — Что на чердаке, Том? — Я покажу тебе, — говорит Том и исчезает. Гарри идет сквозь темный особняк. Он больше не кажется Гарри опасным, лишь неприятно пустым. Лестница на чердак уже опущена. Последняя тайна Тома покоится наверху, но Гарри не чувствует страха. Он осторожно поднимается, ступенька за ступенькой. Чердак меньше, чем выглядел на плане этажа. Здесь всего одно круглое окно. На секунду оно освещает комнату, когда снаружи сверкает молния. Том стоит совершенно неподвижно в дальнем углу. По всей комнате разбросаны мелкие предметы, пол покрыт толстым слоем пыли. Гарри смотрит в красные глаза Тома, но тот ничего не говорит. Тогда Гарри включает фонарик. В центре пола большая пентаграмма выжжена черным на дереве. Линии пересекают выцветшее кровавое пятно. — Это был ритуал, — начинает Том. — Жертвуешь тем, что для тебя дороже всего, и получаешь вечную жизнь. Самым дорогим для меня была моя жизнь. И вот результат. Гарри не может найти слов. — Ты знал… Ты знал? Что он сработает? — Нет, — отвечает Том. — Это был риск. Но я верил. Я отчаянно желал этого. И вот я здесь. Гарри светит фонариком сквозь комнату, выхватывая взглядом странные вещи. Черепа. Кристаллы. Ржавый молоток. Пустая миска. Кусок потертой ткани. Сколько времени Тому потребовалось, чтобы собрать все эти вещи? Что он должен был чувствовать, держа нож у собственного горла? — Значит ли это что-нибудь, если я скажу, что рад, что ты это сделал? — говорит Гарри. — Боже, это звучит ужасно. Ты сделал что-то ужасное, Том. Но если бы не это, я бы никогда тебя не встретил. Том издает странный звук. Снова сверкает молния, и теперь Том больше не похож на тень. Он затвердевает, обретая кожу и кости, ткань и волосы. Что-то внутри Гарри ломается. — Посиди со мной, — говорит он, задыхаясь. — Давай поговорим. И они говорят.--
Ненадолго у Гарри нет никакой цели. Он не охотник на призраков, и это не работа. Ничего не ждет его по ту сторону бури. Есть только он и Том, сидящие бок о бок в мире грез. Он расспрашивает Тома о себе. Том родился в Лондоне, и у него было трудное детство. Больше он ничего не помнит, все это было так давно. Взамен Гарри рассказывает, как шесть лет назад он уехал из Суррея на учебу в Шотландию и никогда не оглядывался назад. Он спрашивает Тома о магии. Том рассказывает, что с детства интересовался колдовством. Это не давало ему покоя. Однажды он нашел старую книгу, и она все изменила. Он потратил годы, изучая магию. — Я совсем забыл об этом, — говорит он с легким удивлением на лице. — Теперь память возвращается. Раньше я ходил в магический магазин. Я не мог позволить себе большинство вещей в нем, но мне разрешали сидеть там и читать. Я переписывал заклинания, которые мне нравились, на клочки бумаги. Происходит самое прекрасное — Том улыбается. — Я хранил их под матрасом. Они были важны для меня. Сердце Гарри трепещет. Он сидит, затаив дыхание. Том смотрит на него и спрашивает об охоте на призраков. Гарри описывает отпуск, который он провел со своими родственниками в детстве. Они остановились в отеле с привидениями. Отель был ужасен, но Гарри это зацепило. С тех пор он, не переставая, следил за историями о призраках в газетах и на телевидении. Том спрашивает, что такое телевидение. Гарри рассказывает ему о своих любимых передачах. Том сидит очень по-нормальному: одна нога согнута под ним, а локтем он упирается в поднятое колено. Сперва он сидит очень прямо, но сутулится все больше и больше, пока больше не наваливается на колено, чем сидит на самом деле. Он едва моргает, наблюдая за Гарри своими ярко-красными глазами. Это одновременно так по-человечески и бесчеловечно. Гарри интересно, поймет ли он, в чем секрет, если будет смотреть достаточно долго. — Тогда чем ты занимаешься все время? Слушаешь музыку? — спрашивает Гарри, слыша вдалеке раскаты грома. — Нет, я уже давно не прикасался к граммофону. В основном я сплю, — говорит Том. Его взгляд блуждает к окну. — Ты все время смотришь телевизор? — Нет, — смеется Гарри. — Еще я играю в футбол. Том оживляется. — О, я знаю, что это. Я видел раньше. Ты играешь… в сборной? — Нет, просто случайная команда. Это скорее хобби. Ты занимался спортом? Том хмурится. — Не помню. Не думаю, что занимался. — Можешь вспомнить какие-нибудь другие виды спорта? — Бокс. Плавание. Плавание — это спорт? Гарри улыбается. Он чувствует себя ребенком. — Ага. — Чем еще ты любишь заниматься? Разговор продолжается. Гарри рассказывает Тому о себе больше, чем кому-либо еще за долгое время. Том просто слушает. Все это. Похоже, у него нет своего мнения по каждому поводу. Он просто смотрит, слушает и просит большего. Гарри рассказывает ему вещи, которые никогда не рассказывал Рону и Гермионе. Он рассказывает ему о своих родственниках, ничего не приукрашивая. Он рассказывает о том, что его расстраивало и выводило из себя. Том говорит, что помнит, как жил в детском доме, и что это было худшее место, которое Том когда-либо знал. Если бы он мог убить всех в нем, он бы это сделал. Гарри фыркает. Гарри не знает, как долго он сидит на чердаке Тома. Ему все равно. В какой-то момент они придвигаются ближе друг к другу, пока их колени не соприкасаются. Том смотрит, но не отстраняется. Гарри улыбается. Он придвигается ближе, пока их бедра не соприкасаются. Затем их руки. Затем Гарри кладет голову на плечо Тома. Это заставляет Тома замолчать. Гарри дает ему эту возможность и продолжает говорить сам. — Видел бы ты, как сейчас выглядит Лондон, — говорит Гарри, улыбаясь. — Все эти небоскребы. В них этажей тридцать! Том не отвечает. Когда Гарри поднимает взгляд, Том смотрит в окно. — Я не могу. Я не могу покинуть свой дом, — наконец говорит он. — А ты знал, — начинает Гарри, — что призраки могут обитать в предметах? Том непонимающе смотрит на Гарри. — Ты здесь, потому что этот дом важен для тебя. Вот как обычные призраки населяют места, не используя ритуалы. Они притягиваются к тому, к чему больше всего привязаны, и остаются там, — Гарри смотрит Тому в глаза. — Но что, если бы ты привязался к чему-то другому? К чему-то маленькому? К чему-то такому, что я смогу унести. Том продолжает смотреть, затем его лицо кривится. — Это так не работает. — Разве? Ты самый могущественный призрак, которого я когда-либо встречал. Посмотри на себя! Ты даже выглядишь так, будто жив прямо сейчас. Неужели ты не сможешь сменить вместилище? Том с удивлением осматривает себя, будто впервые по-настоящему замечает изменения. Следом он снова смотрит на Гарри, изучая его лицо ясными глазами. — Гарри… — Мы зарабатываем этим на жизнь, — перебивает его Гарри, внезапно неспособный сдержать слов. — Мы путешествуем, исследуем призраков, видим множество вещей. Мы объездили все вокруг. Однажды мы были в заброшенном тематическом парке. Том открывает и закрывает рот. — Эм… Что? — Знаешь ли, ты в некотором роде эксперт. Ты мог бы нам помочь. Существует так много вещей, которые я мог бы тебе показать, например, спортивный стадион или… Он быстро останавливается, почувствовав (грубые, похожие на человеческие) пальцы Тома на своей челюсти. — Гарри, подожди, — говорит Том, и у Гарри перехватывает дыхание. — Ты двигаешься слишком быстро. Притормози. — Разве ты не хочешь посмотреть? — выдыхает Гарри. Какое-то время Том молчит. — Это мой дом. Я не могу. — Нет, ты можешь, — кивает Гарри. — Здесь для тебя ничего нет. Это просто вещи. Старые вещи. Том смотрит на Гарри так, словно не может понять, что он говорит. — Это не просто вещи, — говорит он. — Это мои вещи. — Ты ничего не должен этому месту. Ты здесь в ловушке. Это клетка. Гарри тянется к руке Тома, переплетая их пальцы. — Я хочу, чтобы ты пошел с нами, и не хочу, чтобы ты оставался здесь. Я не хочу, чтобы тебя изгнали. Я хочу узнать о тебе больше. Хочу видеть тебя каждый день. Хочу показать тебе все, что ты пропустил. Хочу заставлять тебя улыбаться. Том качает головой, сперва медленно, потом быстрее. Его рот двигается, но не слышно ни звука. Гарри чувствует боль глубоко в груди, будто кто-то крепко сжимает его внутренности. Внезапно ему почти хочется плакать. «Пожалуйста, — думает он. — Не заставляй меня оставлять тебя здесь». Он не сможет этого вынести. Гарри начинает отстраняться, но внезапно Том говорит: — Подожди. Гарри замирает. — Не уходи. Подожди. Тома трясет. Гарри тянется, притягивает его ближе. Он кладет голову Тома себе на плечо и проводит пальцами по волосам. Том долго молчит. Это самое большое признание, которое, по мнению Гарри, он может сделать. — Тебе нужно что-то, что ты ценишь больше всего, верно? — бормочет Гарри. — Хочешь поискать что-нибудь? Здесь есть что-то такое? — Я… — начинает Том, но прерывается дрожащим вздохом. — Я не знаю. Гарри думает. — А если что-то из моего? Блокнот? Мы довольно много говорили в нем. Том молчит. — Ну… Может быть есть какая-нибудь фамильная драгоценность? Или безделушка, которая тебе особенно нравится? — Блокнот, — раздается тихий голос Тома, приглушенный рубашкой Гарри. Теперь Гарри тоже дрожит. — Хорошо, — говорит он, гладя Тома по волосам. — Хорошо.--
Гарри уходит забрать блокнот из трейлера. Том едва может двигаться. Гарри говорит, чтобы он ждал здесь, что Том и делает. Том больше не уверен, что реально. Он в ужасе. Он сворачивается калачиком, смотря в круглое чердачное окно, и ждет. Он даже не может оглядеться по сторонам. Ему кажется, что если сделает это, то, возможно, никогда больше не захочет покинуть дом. Он пытается представить, каково это — покинуть особняк. Он не может. В мыслях глухая, черная пустота. Он не может этого понять. Впервые за все время существования Том не знает, чего ожидать. Прошлого и будущего не существует. Единственное, что сейчас существует, — это дыхание. И улыбка Гарри. И его смех. И его дурацкие кривые очки, и его голос… Теперь ему больше не нужно представлять, потому что Гарри возвращается. Он мокрый от дождя и пахнет мертвыми листьями. В одной руке он держит свечу, а в другой — простую книгу в черном кожаном переплете. Она кажется знакомой. Она напоминает ему о зеленых огнях в библиотеке в полночь. Гарри делает самую странную вещь. Он входит в центр пентаграммы и ставит блокнот и свечу на пол. Том чувствует, как груз падает с его плеч. Он знает, что делать. Он подходит ближе. Гарри протягивает руки и обнимает Тома. Прикосновение к кому-то — такое новое ощущение. Том вздрагивает. Гарри, похоже, не возражает. — Не торопись, — шепчет Гарри. Затем он отступает назад, за пределы пентаграммы. Том дышит. Он опускается на колени и открывает блокнот. Его рука движется сама по себе. Для этого ему не нужно заранее написанное заклинание. Он знает, чего хочет. Ручкой он рисует пентаграмму на центральной странице. Он наклоняется, поднимая пыль с пола, и рассыпает ее по бумаге. Затем он зажигает свечу, окунает кончик пальца в воск и прижимает к центру страницы. Дождь на крыше заглушает звуки остального мира. Существуют только Том, ритуал и этот блокнот. Он закрывает глаза. Путь перед ним — темная пустота. Он смотрит, пока она не обретает форму, не превращается в намерение. Он смотрит, как Гарри играет в футбол. Сидит в большой машине Гарри. Наблюдает за его устройствами и их огнями. Гарри показывает ему Лондон. Ощущение мокрой травы и дождя на лице. Запах листьев. Очень скоро он будет наблюдать, как они начнут падать с деревьев. Затем Том оглядывается назад. Его дом. Безопасность. Все на своем идеальном месте, именно так, как ему нравится. Маленькие латунные инструменты в кабинете. Старое радио. Телефонные провода, автоматический выключатель. Одеяло, которое Том нашел на прошлой неделе и попытался потрогать. Тяжелое пробуждение. Звук шагов незваных гостей. Охота. Попытки дотянуться до мира за окном и неудача. Том морщится. Он больше не хочет этого. Он открывает глаза и видит блокнот. Блокнот и будущее. Грудь Тома сжимается сильнее, чем когда-либо. Он снова оглядывается назад: на прошлое, на дом, за который он убил, на доказательство своего существования во вселенной, на свой дворец, свою крепость — и делает самое трудное, что когда-либо делал. Тяжелее, чем встретиться лицом к лицу со священником, тяжелее, чем проснуться, тяжелее, чем контролировать свой гнев. Он оглядывается на свой дом и отпускает его.--
Существование в книге ощущается совершенно по-другому. Он больше не живет внутри стен. Он больше не парит, как облако. Он больше не фокусируется, чтобы собраться, и не рассеивается, чтобы расшириться. Он больше не является сущностью внутри пристанища. Вместо этого он привязан к одной вещи. Как якорь. Он может уплыть от него, осмотреться, исследовать так и этак. Но он всегда собран, потому что его книга прочная и твердая. Вокруг него пустое пространство. Пространство, в котором он не живет. Пространство, с которым он не знаком. Он смотрит, как пространство проходит мимо него, как нечто инородное. Чужое. Он может протянуть руку, окунуть в него палец и смотреть, как оно течет. Когда он снова открывает глаза, это потому, что он вышел наружу, как проекция, а не потому, что он сфокусировался внутри. Гарри держит его блокнот. Том чувствует это. Он чувствует, как указательный палец Гарри обхватывает корешок, а большой палец покоится на обложке. Он вдыхает. И выдыхает. Воздух кажется чистым, когда Том сам не состоит из него. Гарри принес его к входной двери. Она распахнута настежь, и холодный ветер обдувает лицо Тома. Небо прорезает молния, и на ее фоне виден силуэт Гарри, стоящего на крыльце с вытянутой рукой. Том не думает ни о своем чердаке, ни о своей гостиной, ни о своей библиотеке — ни о чем. Вместо этого он думает о Гарри, окруженном миром. Том выходит на улицу.--
Гарри засиделся невероятно поздно. Он возвращается в гостиницу и спит до утра. Когда он просыпается, он дезориентирован, а в его конечностях тяжесть. Рона и Гермионы рядом нет, но… Вздрогнув, Гарри резко садится и поворачивает голову. Том там. Он поднимает занавеску, смотрит в окно. Солнечный свет сияет на его лице. Его блокнот лежит на тумбочке Гарри. Гарри выдыхает. Том слышит и оборачивается. Они смотрят друг на друга. — Доброе утро, — говорит Гарри. — Уже полдень, — говорит Том. — Я это знаю, потому что понял, что эти цифры — часы, — он указывает на электронные часы на тумбочке, рядом с блокнотом. На них 3:36 дня. — Добрый день, — говорит Гарри с широкой улыбкой.--
Гермиона и Рон ждут его внизу в кафе. Он присоединяется к ним, тяжело падая на диван. — Ты крепко спал, дружище, — говорит Рон, жуя сэндвич. — Наконец-то погода наладилась, — добавляет Гермиона с улыбкой. — Да, — улыбается Гарри в ответ. — Послушай, — говорит Гермиона, наклоняясь вперед и начиная собирать волосы, — скоро нам нужно выезжать, если мы хотим провести инвентаризацию и поговорить с Дамблдором, прежде чем… — Кстати об этом, — начинает Гарри. В руках у него блокнот в черной кожаной обложке. — Нам нужен новый блокнот для призраков. — Что? Почему? — спрашивает Рон. Гарри колеблется. — Потому что в этом теперь живет Том. Тишина. — Ох, дружище, — стонет Рон.--
Том ждет их снаружи, прислонившись к их трейлеру. Его волосы взъерошены ветром. — Ты можешь проявляться реально далеко от этой штуки, — говорит Гарри вместо приветствия, поднимая блокнот. — Не совсем так… — начинает Том, но замечает смотрящих на него Рона и Гермиону. Он моргает. — Привет. Лицо Рона медленно кривится в недовольстве. — Ты пытался убить нас. Не единожды. Том выпрямляется. — Вы были в моем доме. Думаю, мы квиты. — Это не одно и то же! — Я так не думаю. — Почему ты так выглядишь, — прерывает их Гермиона. Том просто пожимает плечами. Все смотрят друг на друга. — Ну, — хлопает в ладоши Гарри, — хорошо поработали, да?--
Том наблюдает, как они собирают свои вещи, и ненадолго оглядывается. Он не видел Литтл-Хэнглтон с такого ракурса уже 80 лет. Он не узнает город. Повсюду машины, гладкие и блестящие. Наконец он заглядывает в кузов их трейлера. Это так странно. Половина вещей оттуда ему не знакома. На обратном пути в Лондон Том исчезает в своем блокноте, пока Гарри держит его. Пальцы, ласкающие позвоночник, успокаивают. Том все еще может тянуться наружу своим зрением, поэтому он проводит поездку, наблюдая за проплывающим пейзажем. Он не уверен, что это реально. Но яркие, оранжевые деревья проносятся мимо, и Том не может отвести взгляд. Он просто впитывает это. Его мозг молчит. Он не знает, сколько времени займет поездка. У него больше нет понятия времени. Так много всего произошло так быстро. Либо через день, либо через час они приближаются к окраинам Лондона. Это не может быть ничем другим, но все еще выглядит так странно. Том едва может понять, на что смотрит. Он даже не пытается. Просто впитывает.--
Гарри хватает его за руку. — Эй, ты в порядке? Ты очень тихий, — спрашивает он. Том смотрит на него и кивает, или, по крайней мере, думает, что кивает. Он еще не привык проявляться таким образом, не привык что у него нормальное человеческое тело. Это странное ощущение, и он не знает, что с ним делать, поэтому решает не делать ничего. — Эй, — снова говорит Гарри. — Он берет руки Тома в свои и кладет их себе на лицо. И улыбается. — Все хорошо. Я здесь. Ты больше не одинок. Том выдыхает, не зная, когда задержал дыхание. В этот момент ему приходит в голову, что он не заснет в ближайшее время. Это больше не кажется тяжелым, болезненным грузом, не наполняет его разочарованием или отчаянием. Он вообще ничего не чувствует на этот счет. Том смотрит на Гарри и кивает.