Такой же, но другой

      Первое самое яркое воспоминание, которое Стид никогда не забудет, было то, с какой гордой улыбкой на него посмотрел отец, когда он смог самостоятельно отрубить голову той бедной птице. А потом, пробравшись ночью в сад, подальше ото всех, ревел и копал могилку для этого гуся. Второе было, когда Боннет с разбитым носом и подбитым глазом мягко, через несущественную на тот момент болью в руках, гладил, буквально вырванные с победой, нежные первые подснежники. Третье, когда он в домашней библиотеке нашёл приключенческий роман про пиратов и...       Пропал.       К его глубочайшему сожалению подобных книг у них было мало и Стид "проглотил" их все за несколько дней, но это его не останавливало. Ведь пират не бросает поиск сокровищ на пол пути, верно? Вот и он не будет. Поэтому Боннет стал посещать общественную библиотеку и обязательно останавливал карету, если видел, что на улице кто-то продаёт книги. Стид стал бредить морем и приключениями. Ему постоянно снилось, что он бравый капитан великого корабля с сотней помощников и берёт на абордаж богатое судно. После первого такого сна Боннет тут же по-детски коряво зарисовал тот корабль из его снов. Когда-нибудь он его построит. Слуги же устали вырывать книги о мореходстве и тому подобное из его рук, когда он ел, потому что Стид не мог оторваться от них даже на секунду. К тому же, как думал Боннет, капитан должен мочь делать несколько дел одновременно. Хороший капитан должен быть умным, поэтому Стид взялся за учёбу с двойным тройным усердием. А отличный в купе со всем вышеперечисленным должен ещё и искусно сражаться.       Отец нарадоваться не мог, когда он попросил его, чтобы тот нанял ему учителя по фехтованию. Он не только это сделал, но и дополнительно нанял учителя по боевым искусствам. Его папа думал, что его болезнь морем - это детская шалость, о которой он забудет, когда повзрослеет. Что ж. Он ошибся. И ещё как. Но Боннет был благодарен ему за то, что после уроков у того учителя он мог давать достойный отпор обидчикам в частной школе, которые осуждали его за то, что ему нравятся "девчачьи" вещи. Стид же называл это умением чувствовать и понимать прекрасное. К тому же пират должен окружать себя красивыми вещами, которые крал с кораблей - это подчёркивает то, насколько он силён и богат. Воинам моря всё равно, что о них говорят сухопутные крысы, они идут вперёд несмотря на шторма. Боннет тоже рад бы не обращать на них внимания, он же (будущий) великий пират! Только вот сложно игнорировать кулак, летящий тебе в лицо. Но он прорвётся через эти ненастья, чтобы найти поистине стоящее сокровище для такого крутого (будущего) пирата как он! ***       В семнадцать Боннет тайком от родителя сбежал в армию, на войну, чтобы понять, почувствовать каково это - слышать свист пуль около уха, дышать воздухом, пропитанным порохом. Узнать бушует или застывает кровь в жилах от адреналина? Пострелять в конце концов из настоящего оружия! Стид шёл на войну с розовыми, мечтательными очками на глазах, думая, что это будет захватывающее приключение, как в книгах, из-за которых он мог долго не спать, взбудораженный прочитанным! К тому же он не думал там задерживаться. Ну день, два там побудет и домой обратно сбежит. Хоть пираты от трудностей не бегут, но ведь Стид пока не пират, верно?       Реальность, как и всегда, оказалась более жестокой, чем он себе представлял. Она показала всю свою "красоту", когда его подстреленный левый бок нервно штопал рядовой, который просто был около него в тот момент. Боннет был на войне три полнолуния, двадцать ночей и двадцать один день. В эти по истине адские недели он убил больше дюжины человек, но на его руках и глазах погибло в разы больше. Никто не давал и секунды подумать, осознать это, гоняя его и в хвост и в гриву по поручениям. Им было всё равно, что он ещё мальчишка, что ему здесь не место! Но рук не хватало, никто не хотел идти на войну... Конечно же! Они же не Стид Боннет, который всегда отличался не особым благоразумием! В этот раз он был уже не рад отличию, он не мог найти ни одну положительную черту в этом... Каждый раз, когда он кого-нибудь убивал, то на сердце будто появлялась кровоточащая рана. А если нервы не сдавали и он плакал над трупом, то его чокнутый командир буквально вбивал ему то, что убивать - это нормально. Особенно на войне. Так даже надо. И что если убьёшь не ты, то убьют тебя.       Подтверждение этим словам он увидел через пару дней, когда его товарищ, с которым поступили на службу вместе, который тогда зашил ему рану, которого часто для заданий ставили вместе с ним, не смог выстрелить в лежачего раненого врага. Тот был в считанных метрах от них и смотрел умоляющим взглядом. Но враг смог. Без колебаний. Врагу не было жаль его друга. Враг притворился, чтобы убить исподтишка. После первого выстрела враг тут же повернул дуло в сторону Стида. Боннет убил его выстрелом в голову, держа ещё тёплое тело Стива (имя его товарища) и смотря на врага, видел в угасающих глазах напротив лишь ненависть. Он почувствовал, как сердце кольнуло, уже не из-за того, что убил, а из-за того, что не убил первым, что дал слабину и не смог спасти друга. Стид мимолётно заметил, когда рыл могилу другу, чтобы того не обокрали или не съели животные, что похоже это его последняя рана, потому что на сердце уже не осталось живого места. Оно покрылось шрамами, образуя некую корку, защищая нежное сердце от дальнейших ранений. С того момента Стид никогда больше не плакал, когда убивал. Никогда. ***       Родитель разыскал его и "надавав по ушам" вернул назад. Боннет запомнил взгляд главы семьи, когда он в карете на пути в поместье, рассказывал, какие ужасы происходили с ним на войне. В них не было и капли болезненной жалости или сожаления, которые должны быть у нормальных родителей, когда видят, что их ребёнку больно. А Стиду было. Очень. Он потерял на войне половину кусок частичку себя навсегда и больше её не вернёт. Оставил в той же могиле, где похоронен Стив. Во взгляде отца из того, что ему, его единственному сыну, пришлось пережить, было лишь порицание за побег, однако... В глубине глаз выглядывало истинное чувство: какая-то мрачная, садистская гордость за него, от которой выворачивало сильнее, чем когда он в первый раз убил. Он гордился тем, что Стид убивал.       Домой Стид зашёл опустошённый. Но не сломленный наверное. Его закалило всё то, что было на войне. Он многому научился. Например, оказывать первую помощь не только другим, но и себе (не всегда рядом оказывался кто-то, кто мог его подлатать), как обращаться и применять оружие, долго обходиться без еды и питья, беззвучно плакать и ценить свою жизнь.       О, как же он полюбил жить! В разы сильнее полюбил мягкие ткани, яркую одежду, чистые вещи, горячую ванную, чтение и хорошую еду, которых был лишён на службе. Стид Боннет поклялся себе, что в какой бы ситуации он ни оказался, он никогда не откажется от красоты и уюта. Потому что когда на тебе шёлковый халат, ноги в мягких тапочках и ты спокойно попиваешь чай у потрескивающего камина, ты не чувствуешь себя безмозглым зверем, который убивает по указке "свыше". А именно так чувствовал себя Стид, когда от пронизывающего до костей холода еле шевелящимися конечностями, в грязи, не мывшись ничем, кроме дождя уже две недели, со скручивающимся животом от голода, головной болью от стресса, который никогда его не покидал, он дрожащими руками держал мушкет, целясь затуманенным от усталости и недосыпа взглядом во врага. ***       После того побега родитель взялся за него всерьёз. Все книги о мореходстве были закинуты на чердак. За его передвижением тщательно следили и ограничивали. Отец, чтобы не позориться, что его глупый наследничек чуть из-за дурости не помер на войне, сказал всем, что в Стиде взыграло юношеское бунтарство и он сбежал из дома в поисках приключений, но образумился и пришёл домой. Боннет с удовольствием поддержал ложь родителя. К тому же он, по большей части, сказал правду. Когда он уже третий день просил кучера остановить около книжного и его вновь проигнорировали, Боннет, колеблясь, согласился про себя пока побыть послушным мальчиком. Ему нужно многое переосмыслить и вновь собрать себя по кусочкам, чтобы подготовленным выйти в море. Разбитые судна долго не плывут, и слабакам море преподаёт жёсткий урок, чаще всего смертельный. А Стид на данный момент был именно такой.       К тому же, как бы он не окружал себя всевозможными красивыми, мягкими, уютными вещами, грязь войны никак не хотела стираться с его кожи, от его мыслей, от его сердца. Она глубоко впиталась, мучая кошмарами, в которых он захлёбывался, утопая будто в зыбучих песках в земляном окопе. После таких кошмаров Стид всегда бежал мыться. О, Боннет наверное за всю жизнь столько раз не мылся, сколько в первый месяц после того, как пришёл с войны! И он бы рад прекратить, потому что коже это уже не приносило пользу, а лишь вред. Но он не мог. Пытался, но тогда начинала зудеть кожа и он начинал её расчёсывать, да так, что чуть не до крови! Когда он всё-таки это сделал, то это его отрезвило, как пощёчина.       Пираты не причиняют себе вред, только другим.       Стид уцепился за эту мысль, как за спасательный круг. Нет, он не стал калечить людей направо и налево. Просто вызывал всех на дуэль. Не насмерть, а пока кто-то не сдастся или до первого незначительного ранения. Да и вывести аристократа из себя легче лёгкого, поэтому он тренировал не только пассивную агрессию, но и агрессивную, когда дело доходило до дуэли. А доходило в 9 случаях из 10! Помогало и то, что его не особо-то любили или хоть капельку уважали в светских кругах. Но как же его достало, когда, пытаясь быть не замеченным, он следил за всеми, чтобы замечать детали, решать какие существенные, какие нет и их запоминать! Для чего? Чем быстрее он выведет соперника из себя, тем раньше начнётся дуэль. Как это сделать? Бить по больному, а чтобы это сделать, надо знать слабости цели. Вот он и занимался достаточно нудным собиранием информации. Но Боннет не мог не признать, что это давало преимущества. Злой соперник, не только делал больше ошибок из-за того, что его глаза "закрывала" пелена злобы, но и дрался более яростней, что было захватывающей, чем обычная дуэль. Удивительно, но несмотря на то, что он стал носить перчатки почти не снимая и ещё более закрытую одежду, чем прежде, чтобы не дай боже на его кожу попала грязь, которая стесняла движения, Стид побеждал. В начале его затеи это было не так часто и он сам частенько получал, но чем больше сражался с разными оппонентами, тем искуснее становился.       Только вот он не учёл, что в какой-то момент никто не захочет с ним драться. Даже те, кто желали реванша, чтобы вернуть свою уязвлённую гордость, после третьего "реванша" начинали обходить его стороной. Однако, почему-то близнецы Найджел и Чонси Бадминтон, которые в детстве доставали его чаще всего и с которыми он совершил рекордные 11 дуэлей, всё никак не хотели отлипать от Боннета. Постоянно ошивались где-то рядом и смели наглости иногда говорить за него в какой-нибудь компании. Однако почему-то, если Стид говорил им помолчать, то они его слушались. Но не смотря на некоторую внезапно-удивительную покладистость, Боннет хотел отвязаться от них всевозможными способами, даже вместо пассивной агрессии... Стиду всё ещё стыдно за себя, но они его слишком достали и он... Высказал всё, что о них думал, иногда используя ругательства! Очень нехорошие ругательства, которые слышал от командира. Ох, Боннет знал, что повёл себя весьма грубо и не достойно, но Бадминтоны вывели его из себя, чего он не позволял себе ни в коем случае, потому что боялся, что в порыве гнева сделает что-то непоправимое.       В общем, "терапия", что странно, помогла. Стид стал менее нервным, не чесался до крови и не хотел так преступно много мыться! От всего это его не спасло - кошмары всё так же мучили и, когда на его кожу попадала грязь, он мчался на всех порах в ванную, но теперь это хотя бы не происходило, когда он потел или его одежда пачкалась, что значительно облегчило его жизнь. И поскольку на дуэли с ним никто не выходил, Боннет решил забыться уделить внимание и развить свою творческую сторону.       Он стал ходить на выставки, посещать музеи, театры, оперы и балет. Начал учиться играть на скрипке. Хотел на фортепиано, но где он разместит такой немаленький инструмент на корабле? Поэтому он выбрал более компактную вещь. Ещё рассматривалась гитара, как более антуражная и подходящая для пирата, но кто же будет аристократа такому инструменту учить? Верно, никто. Поэтому скрипка была идеальным вариантом. Да и звучание скрипки импонировало натуре Боннета. Стид также присоединился к литературному кружку, даже сам ушёл в фантазии, подальше от реальности что-то начал писать. Естественно, о пиратах и приключениях. Когда-нибудь то, что он написал на бумаге воплотиться в жизнь, а лучше, чтобы это о его приключениях писали... Решено, на борту Боннета будет писарь. И точка.       Естественно, Стид не забывал и сражаться, чтобы не закостенеть, поэтому он стал участником аж двух кружков по фехтованию. Один был профессиональный, другой для людей почтенного возраста, которые, несмотря на неподходящий по критериям возраст, моментально приняли его в кружок. Зачем это юному Боннету? Меньше времени на затягивающие мысли Для опыта. Пожилые, хоть и уступали в ловкости и силе молодому поколению, но им Стид проигрывал чаще, чем своим сверстникам. А всё из-за их пережитого опыта, не говоря уже об их удивительных историй из их бурной молодости, которые Боннет слушал с превеликим удовольствием. К тому же и старички были рады с ним поболтать, да уму разуму научить. Стиду их поучения не очень нравились, от отца хватало, но всё же впитывал их как губка и никогда не перечил. В жизни всё пригодится. Один из участников был моряком в отставке, с которым у них со Стидом возникли достаточно тёплые отношения. Боннет не знал своего дедушку, но он очень хотел, чтобы тот был похож на мистера Питерса.       Ко всему вышеперечисленному добавлялось и то, что Боннет всё ещё учился. В общем, его график был забит до отказа. Он вставал с рассветом, а засыпал глубокой ночью выжитым настолько, что порой даже не мылся, что о многом говорит. Хотя он скорее вырубался, чем спал, ведь ему даже не снились кошмары сны, чему он был безумно рад. С таким бешеном режимом время пролетало незаметно, вот и Боннет не сразу понял, когда он успел закончить школу на отлично и, уже позируя для картины, стоял рядом со своей невестой, которую видел первый раз в жизни, но за которую давали несколько акров земли. ***       Во время брачной церемонии, которая состоялась через день после написания картины, когда священник что-то нёс про маяк, Стид больше смотрел на то, как волны бьются об острые скалы, чем на свою новообретённую жену, потому что когда он смотрел в её глаза, то видел такое же замешательство и нежелания происходящего. Нет, Мэри была хорошим человеком... Наверное. Но... Боже ему всего 22, а ей вообще 19! Боннет знал, что женятся и выходят замуж и в более раннем возрасте, иногда родители решают судьбу детей ещё даже до их рождения, но он малодушно считал, что его это обойдёт стороной. Стид не хотел женитьбу не по любви он не способен её чувствовать, судя по глазам Мэри, она тоже. Но получилось так, как получилось.       Им на свадьбу подарили надгробья, что не способствовало положительному настрою молодожёнов, а лишь омрачало. Ещё им подарили особняк - "любовное гнёздышко", как выразился подаритель. Это и правда хороший подарок, да и дом был чудесным, только вот когда Стид в него зашёл, то почувствовал, как будто его сдавливает со всех сторон, а на шее затягивается верёвка. Он тут же коснулся шеи, чтобы проверить это, потому что ощущения были слишком явственны. Естественно, никакой верёвки не было, а на вопрошающий взгляд его жены как же дико это звучит!, Боннет нервно улыбнулся и чуть ослабил галстук.       После того, как за последнем гостем закрылась дверь, оставив молодожёнов одних, Стид, мысленно послав всё к чёрту, повернулся к своей замявшийся жене и сказал, что намерен уйти в море и стать пиратом. Что он слишком свободолюбивый, чтобы сковывать себя узами брака. Сказал, что пока он закажет постройку корабля, то будет с ней, но как только последний гвоздь будет вбит - он тут же отчалит. Боннет предложил опешившей от его слов Мэри, что она вольна выбирать: либо она, как и он, бросает всё и уплывает вместе с ним, либо остаётся одна с большей частью его наследства и живёт как хочет до скончания её дней. Было очевидно, что молодая девушка выберет. Всё, о чём спросила его жена, это то, точно ли Стид отказывается от всех богатств, передавая их ей. Боннет клятвенно пообещав ей это, добавил, что он не против, если она найдёт себе любовника. Только чтобы он хотя бы не жил с ними и они не афишировали свои отношения, пока Стид не уплыл. Всё ещё не совсем верившая в происходящее, Мэри ответила, что и она не будет против любовницы у него, при соблюдении его же правил. На этом они порешили и ушли спать в разные комнаты.       Закрыв за собой дверь, Стид почувствовал, как дышать стало в разы легче и ничего больше не сдавливает его. Поняв, что сделал правильное решение, со спокойной душой Боннет уснул сном без сновидений. ***       Стиду и Мэри удивительно легко было изображать счастливую пару. Наверное это было из-за того, что они были ничем не обязаны друг другу. Чуть лучше узнав свою временную супругу, Боннет признал, что она и правда замечательный человек, и у них больше общего, чем они думали. Взять ту же живопись, например. Оказалось, ходить с кем-то по галереям интереснее, чем одному - было с кем обсудить картины. У них с Мэри не всегда совпадали мнения насчёт их интерпретаций, но от этого было даже интересней. Ещё, оказалось, что Мэри рисует, да ещё как рисует! Стид был в восторге от её немногочисленных полноценных картин. Черновики и незаконченные зарисовки также создавали ощущение того, что когда она их закончит, то они тоже будут великолепны. Поэтому, чтобы больше развить её талант, Боннет решил нанять ей учителя по рисованию. Вроде его звали Даг.       Естественно, у Стида с его женой было и то, в чём их вкусы различались. И к сожалению такого было больше, чем схожестей. Взять хотя бы то, что Мэри ненавидела море. На её вопрос, чем же Боннета оно так зацепило, что тот готов отказаться от отравляющей спокойной жизни и податься в пиратство, то он не смог честно ответить. Не смог сказать, что после войны только грёзы о море и пиратстве спасли его, и что если бы не они, то Стид бы перед ней не сидел. Поэтому он сказал ей что-то обыденное из-за чего любят море и этого ответа Мэри было достаточно, чтобы боле об этом не спрашивать.       Так, проводя большую часть своего свободного времени порознь, изображая счастливую пару лишь на публике, на деле являясь лишь хорошими приятелями, которые просто живут в одном доме, но в разных комнатах, продолжалось полгода и вот в возрасте двадцати трёх лет Стид Боннет наконец-то осуществил свою мечту о собственном корабле! Осталась одна маленькая проблема.       Команда.