В глаза того, кто дорог

      Он бесил его ещё с того момента, как только Ракета, Дракс и Гамора затащили его на корабль. А после того, как вся команда стала восхищаться его накаченным телом, смеясь при этом с того, что сам Звёздный Лорд поднабрал в весе, Питер его возненавидел.              Возненавидел эти красивые, смазливые черты лица, возненавидел эту чёрную повязку на глазу, напоминающую ему сказки о пиратах, которые читала покойная матушка, возненавидел эти мышцы, которые и вправду были восхитительными, и их хотелось трогать, как это делал Дракс, никого и ничего не смущаясь. Но Драксу это было простительно, он всегда делал то, что хотел, и то, о чём думал, не беспокоясь о последствиях. А вот, если бы Квилл вдруг дотронулся до чужого тела, его бы одарили непонимающими, насмешливыми взглядами.              Когда этот недоделанный Бог грома заговорил своим глубоким басом, Квилл даже покрылся мурашками. Но не от того, что голос у Тора был восхитительным, заставляющим слушать его, а всё от той же ненависти, потому что в этом мужчине не было изъянов. В отличие от Квилла, который набрал в весе, который был простым смертным, который в глазах команды вдруг перестал быть Капитаном.              После всего случившегося, а точнее смерти Гаморы, щелчка Таноса, временной смерти половины живых существ в галактиках, возрождения и последней битвы, Квилл всё также бесился на Тора, но уже не ненавидел его. Особенно после того, как увидел разбитого Бога грома с потухшим взглядом, с брюхом, как у беременной женщины, с сальными запутанными волосами.              Благо, что тот хоть стал уделять личной гигиене больше внимания, а то, судя по рассказам Ракеты, в первое время, когда они обдумывали план возвращения всего на круги своя, рядом с Тором невозможно было находиться ни секунды.              И вот теперь, когда герой по имени Тони Старк был похоронен, и честь ему отдана, Стражи Галактики могли вернуться в свои просторы космоса и бороздить их, как в прежние времена.              Только вот прежних времён уже не будет.              Квилл понимал это. Смерть Гаморы принесла в его душу такую разруху, что желания спасать Вселенные от новых злодеев, в общем-то, и не было. Ему ничего не хотелось, но бросить команду, а тем более оставить её на Тора, который, с какого-то перепугу, решил примкнуть к ним, Питер не мог.              И сквозь зубы терпел этого напыщенного индюка, правителя мирами и Бога грома с секирой в руках каждый Божий день.              Больше всего Тор сдружился с Ракетой и Грутом. Они целыми днями хохотали над чем-то и смотрели телевизор в комнате Грута. Тор злоупотреблял пивом и орешками, каждый раз оставляя после себя мусор на корабле.              В один из таких вечеров, уставший Квилл, после того как они снова побывали на Ксандаре, где велись восстановительные работы, едва не упал из-за оставленной пустой банки пива. Нога его неудачно наступила на жестянку, которая покатилась по полу, утаскивая ногу Питера за собой.              — Твою мать, — выругался Квилл на весь корабль и закатил глаза, сжимая кулаки. Ему так не хотелось выяснять отношения в этот день. Он был разбит, опустошён. То, что осталось от Ксандара навевало тоску. Ксандрийцы явно не заслужили того, что сделал с ними Танос в попытке отыскать Камень силы, спрятанный Корпусом Нова, половина членов которого погибла от руки Безумного Титана. В их числе оказались Ирани Раэль и давний друг Квилла — Романн Дэй, у которого остались жена и дочь.              Квилл встречался с Исмой. Ксандарианка по просьбе Квилла отвела его на могилу Романна, где Квилл долго стоял и думал, что жизнь была к ним несправедлива. У Исмы погиб муж, а Квилл потерял Гамору. И вроде бы прошло уже чуть больше пяти лет, а казалось, что это случилось вчера. Технически это так и было, ведь сам Квилл был испепелён в тот же год, в который погибла и Гамора, а потому рана от её потери была ещё свежей. Квилл не чувствовал себя так хреново с того дня, когда потерял маму. Ему даже не было хреново тогда, когда его ненормальный отец решил поглотить его, как часть Экспансии, не было хреново тогда, когда он почувствовал, как тело его рассыпается на множество атомов после щелчка.              И вот сейчас, вернувшись на свой корабль, который был домом, он просто хотел отдохнуть, хотел уйти, спрятаться от себя самого, а эта жестяная банка так некстати подвернулась под его ногу. Как и хозяин этой банки, который сидел в кресле Квилла и нагло пользовался голограммами.              — О, — сказал Тор и ухмыльнулся своей пьяной ухмылкой, которую Питер терпеть не мог, — Звёздный Лорд вернулся.              Питер мысленно делал вдохи-выдохи, успокаивая себя тем, что драка с Богом грома на корабле никому не нужна. Хотя кулаки чесались, чтобы заехать по этой физиономии.              Лицо Квилла искривилось в презрительной гримасе. Тор выглядел как и всегда: неопрятно, со своим отвисшим пузом, со своими немытыми волосами. И Квилл не испытывал к нему чувство жалости. Смотря на Тора, он скорее ощущал омерзение и презрение. Все они потеряли кого-то дорогого, но только один Тор ударился в депрессию, хотя ему, как правителю Асгарда, хранителю девяти миров — это было непозволительно. И Квилла бесило, что все вокруг жалели Тора, что обращались с ним, как с маленьким ребёнком, боясь задеть его чувства и вогнать в ещё большую депрессию. А с Квиллом никто не носился. Нет, конечно, Дракс поддерживал в своей манере, Ракета просто хлопал по плечу, Небула была молчалива, но иногда Квилл ловил на себе её сочувствующие взгляды, Мантис порой успокаивала его тактильными прикосновениями, когда ощущала сильную печаль, а Грут улыбался, стараясь приободрить. Но никто из них не пытался поговорить с Квиллом. Просто сесть однажды и тихо поговорить. И дело было не в том, что никто не хотел, а в том, что никто из его дорогих сердцу людей не умел это делать.              Единственным человеком, если это слово применимо к девушке с зелёным оттенком кожи, который действительно с ним разговаривал, была Гамора. Она хоть и язвила порой, вредничала, а сарказм был её лучшим другом, всё же она умела слушать и умела говорить те слова, которые хотел услышать Квилл.              А теперь Гаморы не было. И не было собеседника, с которым Питер хотел бы поговорить и того, кто хотел бы поговорить с Питером.              — Проваливай отсюда, Тор, — процедил сквозь зубы Квилл, со злости пиная жестяную банку к ногам громовержца, — и мусор свой с собой забери.              Тор усмехнулся, но покидать кресло не спешил. Квилл прошёл мимо него и сел в соседнее кресло, откинувшись на его спинку и почти сразу же отвернувшись от Тора. Лицезреть это опухшее лицо не было никакого желания.              Несколько минут между мужчинами гуляла тишина, Квилл делал вид, что просматривал сводки новостей и ждал, когда Тор уйдёт в свою комнату или куда угодно, лишь бы подальше от него.              Но, вопреки желаниям самого Квилла, громовержец никуда не спешил, более — Квиллу казалось, что Тор решил позлить его, потому что, как ещё объяснить шуршание пакета и последующего за этим щёлканья.              Питер счёл глупым поддаваться на эту провокацию и терпел. Минуту. Вторую. Третью. Но на пятую терпение Звёздного Лорда иссякло. Он с самым, максимально злостным выражением лица крутанулся на кресле и вперился недовольным взглядом в лицо Тора. Тот сидел с самым, что ни на есть, невинным видом, смотрел в одну точку и щёлкал семечки. Семечки, мать твою!              — Я же попросил, — басом произнёс Квилл, мысленно давая себе нехилую оплеуху за то, что снова подражал голосу Тора, — покинуть тебя это место.              Тор моргнул и непонимающе посмотрел на Квилла. Потом ухмыльнулся.              — А что, — спокойно ответил Одинсон, — здесь где-то написано, что это, — одной рукой он похлопал по левому подлокотнику кресла, — твоя собственность и только ты имеешь право здесь находиться?              Питер поджал губы, сжал руки в кулаки, но ответить ничего не мог. Ему просто нечего было сказать. Тор ведь был прав: это не его собственность, и каждый на этом корабле имел право находиться в общем отсеке столько, сколько пожелает.              Квилл вздохнул и отвернулся, не став спорить с Тором. Не хотел чувствовать себя ещё сильнее проигравшим на его фоне. Даже сейчас, когда Тор выглядел так плохо, Квилл всё равно ощущал его превосходство.              Однако звук щёлканья семечек прекратился, и это даже удивило Питера. И не успел он снова отойти от своего удивления, как Тор снова его поразил:              — Как дела на Ксандаре?              Квилл сгорбился, стараясь отогнать могилу Романна, стоявшую перед глазами, и печальный взгляд Исмы.              — А тебе какое до этого дело? — Огрызнулся Питер, сам не понимая, почему его так разозлил вопрос Тора. Может дело было в апатии последнего ко всему? Тор ничего не хотел, ничего не делал, никому больше не помогал. Просто бороздил со Стражами просторы галактик и упивался пивом.              Со стороны Тора послышался усталый вздох, а потом Квилл услышал, как Тор встал со своего места. Обернувшись через плечо, Звёздный Лорд наблюдал за тем, как Тор подобрал жестяную банку, а затем посмотрел на Квилла.              — Знаешь, — сказал Тор обыденным голосом, — я просто хотел поговорить, но раз тебе это не нужно, то, пожалуй, я поищу другого собеседника.              И Тор пошёл по направлению в сторону комнаты Дракса.              — Так же, как и везде, — глухо ответил Квилл в пустоту, ощущая себя гадко, — сплошная разруха, несмотря на прошествие стольких лет.       

***

      Они задержались на Ксандаре ещё на неделю. Им, в общем-то, некуда было спешить, но Ракета уже начал надоедать Квиллу с просьбой отправиться ещё куда-нибудь, потому что от башен центрального парка его уже тошнило.              Квилл особо не торопился, считая своим долгом хоть ещё немного помочь семье Романна, но понимал, что торчать здесь вечность они не могут.              В предпоследний день их пребывания на планете, когда Квилл помогал Исме достроить летнюю веранду, к Звёздному Лорду в помощь вдруг присоединился Тор.              Он, конечно, был подвыпившим и больше мешающимся, но дочка Романна — Мельда — нашла в громовержце что-то забавное, и он стал её нянькой на время.              — А почему у тебя такой большой живот? — Смеясь, проговорила девочка, которая за, почти, десять дет, уже стала подростком. Последний раз Квилл видел её в две тысячи семнадцатом году, когда они прилетали передать Корпусу Нова новости о передвижениях Таноса. Мельде тогда было восемь лет, а через год Безумный Титан пришёл на Ксандар и убил половину их расы. Мельда в число испепелённых не попала, но лишилась в тот день и матери, и отца. Её на воспитание забрала тётушка — сестра Исмы — и воспитывала вплоть до того момента, пока Мстители снова не вернули всех обратно.              — А это, чтобы удобнее было держать бочку с пивом, — рассмеялся Тор и хлопнул себя по пузу, которое было скрыто под заляпанной футболкой. Квилл скривился от этого и отвернулся в сторону Исмы, которая улыбалась.              — Что? — Спросил Питер, забивая гвоздь в деревянную стойку. Исма стояла, оперевшись о готовый дверной косяк и потягивала гранатовый сок из трубочки.              — Тор интересный мужчина, — сказала она. — Уверенна, будь он в форме и немного поопрятнее, отбоя у дам у него не было бы.              — Ага, — проворчал Квилл, — и, если бы ещё бухать перестал. — Гвоздь зашёл с одного удара.              — Наверное, у него на это есть свои причины.              Квилл хотел замахнуться, чтобы ударить по следующему гвоздю, но резко остановился.              — Что? — Спросил он.              — Я думаю, что алкоголь просто заглушает ту боль, которую испытывает Тор. Ты никогда не спрашивал у него, почему он превратился в то, во что превратился? Я никогда его не видела, но я слышала молву о Боге грома. О сильном, красивом, горячем и независимом мужчине с молотом в руках, который наводил порядки в девяти мирах. И, если это он, — она кивнула в сторону Одинсона, — то жизнь его явно потрепала. И причём не хило. Ты никогда не говорил с ним об этом?              Квилл задумался. Конечно, не говорил. Он и минуты спокойно не мог провести в обществе этого заносчивого высокомерного Бога, о каких разговорах тогда могла идти речь?              — Знаешь, — тихо продолжила Исма, пальцем вертя трубочку по кругу своего стеклянного стакана и не смотря на Квилла, — если бы у меня не было Мельды, то, вернувшись сюда после обратного щелчка, я бы тоже стала алкоголичкой. Романн, — губы Исмы задрожали, и она на секунду закрыла глаза, — был и остаётся моей любовью. Иногда мне тяжело без него, особенно ночами, когда я вспоминаю, как мы проводили время, пока были вдвоём. Но также я понимаю, что он был защитником и что погиб, защищая меня, Мельду и других жителей планеты. И всё это даёт мне силы жить. Они навсегда у нас вот здесь. — Рука её коснулась груди, с той стороны, где располагалось сердце. — Все, кого мы потеряли. У меня есть поддержка, чтобы не сойти с ума от горя. — Она подняла печальные зелёные глаза на Квилла, которые выделялись на её розовой коже. — А у Тора её нет и не было. Ведь, если бы у него кто-то был, разве позволил бы он дойти великому правителю Асгарда до вот такого вот состояния?              Квилл нахмурился. Вбил ещё один гвоздь одним ударом. Какое ему дело до мыслей и душевного состояния Тора? Если бы это был Ракета или та же Небула, Квилл ещё бы задумался о душевном разговоре. Но Тор? Нет, уж. Увольте.              — Я уверена, что ему нужен собеседник. — Закончила их диалог Исма и пошла в сторону дома, чтобы проверить готовность обеда.              Квилл же решил, что этим собеседником он точно не будет.              Вечером того же дня Питер уставший, но всё же довольный тем, что сумел хоть немного помочь семье Романна, расслаблялся в общей гостиной корабля, смотря на фотографию Гаморы. Он всегда так делал в конце дня: любовался чертами её лица, чтобы не забыть их, чтобы они навсегда отпечатались в его памяти.              И неважно, что он её больше никогда не увидит.              Питер уже давно перестал плакать. Он не смирился, нет, но с каждым днём осознавал, что Гамору уже ничего не вернёт. Она навсегда останется в его голове, её образ, её убийственный взгляд, её ласковая улыбка. Они были разными, но что-то их тянуло друг к другу.              — Я знаю, каково это. — В тишине раздался сиплый, подвыпивший голос. Квилл вздрогнул от неожиданности, потому что очень уж углубился в свои мысли. Повернув голову вбок, он заметил Тора с привычной баночкой пива (и когда оно уже у него закончится, Господи?), стоявшего в проёме, отделяющим кухню от места общего сбора. Взгляд Бога грома был направлен в сторону фото Гаморы, и Квилл поспешил провести рукой по экрану, пряча его от чужих, любопытных глаз.              — Тебя сюда не приглашали. — По привычке грубо ответил Питер и устало откинулся на кресле, отворачиваясь от Тора и показывая тем самым, что не нуждается в беседе с ним.              — А мне и не нужно приглашение, — ответил Тор и прошёл к соседнему креслу, плюхнулся на него со всей силы так, что оно даже опасно покачнулось.              — Что тебе надо, Тор? — Квилл издал вздох разочарования, откинул голову к спинке, но сил спорить с Тором у него не было.              — Ничего, — ответил ему Тор, — просто увидел, как ты снова страдаешь.              Квилл мысленно разозлился. Он терпеть не мог, когда кто-то видел его чувства. Для всех он должен оставаться бесстрашным Капитаном.              — Я не страдаю, — прозвучало не очень убедительно. Тор хмыкнул, значит не поверил, однако Питеру было откровенно плевать на это.              — Я знаю, каково это… — Повторил Тор свою фразу, но Квилл его слушать не собирался.              — Что ты можешь знать? — Против воли голос Квилла стал наполняться горечью. — Сидишь целыми днями и только и делаешь, что пьёшь, уповая на то, что время супергеройства прошло. А мне кажется, что тебе просто удобно так. Летать с нами, бездельничать. Такой образ жизни тебе в кайф. И что ты можешь знать? — К концу своей триады голос Квилла дрогнул. Он чувствовал, как ему хотелось выговориться, но только не Тору.              Они смотрели друг на друга тяжёлыми взглядами. Тор молчал, ничего не говорил, но потом Квилл заметил, как в его глазах мелькнуло разочарование.              Бог грома медленно встал со своего кресла, едва покачнулся, и Квиллу показалось, что сейчас между ними завяжется драка, слишком решительный был вид у Тора, но он остался стоять на месте.              — Зря ты так. — Тихо сказал Тор. — У нас больше общего на самом деле, чем ты думаешь. Я знаю, каково это — терять очень близких сердцу людей. И не ты один кого-то потерял, Питер, — он первый раз обратился к нему по имени, и из его уст оно звучало не привычно, — и не думай, что ты один можешь страдать и переживать.              Квилл открыл рот, но сказать ничего не смог. Слишком долго придумывал ответ, а Тор ждать его не собирался. Развернулся и пошёл по направлению в свою комнату.              Слова Исмы всплыли в голове Звёздного Лорда о том, что Тор тоже нуждался в собеседнике. Однако это ничего не меняло. Квилл по-прежнему не собирался оголять свою душу перед этим человеком.       

***

      Следующие три недели они бесцельно бороздили космос, переодически откликаясь на мелкие сигналы «SOS». Ракета предлагал ограбить какую-нибудь ближайшую разрушенную планету, Дракс просился на Сакаар, больно уж ему понравились рассказы Тора об этом месте и о том, какие бои там устраивались, Небуле и Мантис было всё равно, куда они держали путь. Последняя так, вообще, заглядывала в рот Драксу и соглашалась со всеми его глупыми предложениями. А Грут… Оставался Грутом.              Питер все идеи отмёл и сказал, что пока они будут в подвешенном состоянии. Стоило бы навестить старых друзей-опустошителей на Контраксии, но Питер пока был не готов встретиться с ними, зная, что Йонду среди них нет.              Тор на удивление был молчалив, и это устраивало Звёздного Лорда больше всего. Он не вставлял свои пять копеек, а просто тихо, в своём личном уголке поедал орешки, стряхивая крошки на пол, да запивал их привычным для него напитком.              В этот день всё шло, как и всегда, и ничего не предвещало беды, как внезапно на специальный канал поступило сообщение о пропавших минералах на планете под названием Дюна. Минералы необходимо было срочно вернуть на место, ибо без них планета грозилась потерять гравитацию и отправиться в путешествие в открытый космос.              — Если минералы исчезли, — саркастически подметил Ракета, — то почему планета до сих пор не лишилась гравитации?              — Скорее всего они дают какую-то энергию, которой охвачена вся планета, и гравитация исчезнет только тогда, когда этой энергии будет не от чего подпитываться, — предположила Небула, подкидывая кинжал в воздух.              — Давайте я слетаю туда на капсюльном корабле и посмотрю, как обстоят дела, а потом дам вам знак, — Питер заглушил повторяющееся сообщение и повернулся к команде. Ракета скептически посмотрел на командира.              — Ты там на Ксандаре совсем последние мозги оставил? С каких это пор мы действуем в одиночку?              Квилл вздохнул. Он не хотел признаваться Ракете, что после смерти Гаморы, он трясся за каждого члена команды.              — Я пойду с ним, — голос Тора был слишком весел, и все на автомате повернули головы к нему. Во взглядах Стражей, кроме Квилла, читалось удивление. А вот Питер смотрел недовольно и недоверчиво. С чего бы Тор сам соизволил идти на миссию? — Что? — Хохотнул Тор. — Что вы все так на меня смотрите?              Квилл скрестил руки на груди и процедил сквозь зубы:              — Мне не нужен компаньон.              — Э-э, нет, — цокнул Ракета, — либо ты идёшь туда с Тором, либо мы идём все вместе.              Квилл не любил, когда им командовали, не любил, когда ему ставили условия, но чаша весов о безопасности всей команды перевесила его личные принципы.              — Хорошо, — всё также сквозь зубы ответил Питер, — пусть Бог грома идёт со мной.              Дюна оказалась пустой безжизненной планетой, состоящей сплошь из песчаных холмов и завывающих ветров. Единственным плюсом оказалось то, что на этой планете можно было обходиться без скафандра. Воздух был приближён к земному, а температура была такая, что не позволяла запариться или замёрзнуть.              Минералы, державшие планету в гравитации, находились в бетонном строении, которое стояло в нескольких милях от места, где приземлились Стражи.              Квилл, не оборачиваясь на Тора, выпрыгнул из маленькой капсулы и половина его ботинка тут же застряла в песке. Он почувствовал, как маленькие песчинки прорываются глубоко внутрь, забивая собой всю подошву с внутренней стороны.              Тор спрыгнул следом и тоже попал в зыбучую смесь, но даже не поморщился от песка. Ему, казалось, было совсем плевать. Квилл не видел его глаз — они были скрыты за тёмными солнцезащитными очками.              — Ну, идём. — Тор сказал это утвердительно и сделал шаг. Шаг дался ему с трудом, потому что песка на поверхности было слишком много, но Одинсон целенаправленно шёл вперёд.              Квилл немного отставал от него и не понимал, как Тор, будучи таким толстяком, так легко преодолевал путь. Квиллу казалось, что ноги громовержца парили над этой пустыней. Питер же к середине пути заимел отдышку. Мало того, что на его плечах был тяжёлый рюкзак, так ещё и ботинки насобирали песка доверху, и переставлять ноги с каждым разом становилось всё труднее.              Звёздный Лорд снова взглянул на Тора. У того рюкзак был поменьше и явно легче раза в три, а ботинки громовержца, на удивление самого Квилла, абсолютно пусты. Ни единого намёка на песок.              И это ещё больше разозлило. Тор, который умудрился даже в этой ситуации, остаться идеальным, неимоверно бесил, раздражал.              Наконец, их маленькое путешествие до бетонного сооружения подошло к концу. Металлическую дверь наполовину замело песком, и Питер уже обдумывал, как её открыть, однако Тор своими руками сделал всё в два счёта: отворил её настолько, чтобы хватило протиснуться им обоим. Квилл открыл рот, но ничего не сказал, потому что понимал — все слова будут неуместны. Да, и какая разница, чья заслуга, что они попали внутрь? Квилл конечно хотел руководить их походом, но разве от словесной перепалки пришла бы польза?              Внутри было холодно и темно. Квилл достал из своего рюкзака маленький фонарик и стал светить им по стенам, в надежде отыскать выключатель или какой-либо рубильник. Три из четырёх стен оказались абсолютно голыми, и Квилл уже потерял всякую надежду, однако четвёртая стена встретила его с рубильником в самом её конце.              Питер быстрым шагом прошёл к рубильнику и поднял красный рычаг вверх, заставляя несколько лампочек, свисавших с потолка, зажечься тусклым светом.              Питер огляделся. Помещение, в которое они попали, больше напоминало бункер. Кроме рубильника, лампочек и столба посередине, в бетонном сооружении больше ничего не было.              Столб тоже был сделан из бетона, вокруг него, по принципу лестницы, были проделаны вертикальные отверстия, несколько из которых пустовали, а некоторые, находившиеся в самом верху, мерцали из-за минералов, вставленных внутрь.              — Никогда не видел такой породы, — с другой стороны столба послышался голос Тора, и Квилл поспешил к нему, чтобы посмотреть, чем занимался громовержец.              Как только Квилл обогнул столб, то увидел разбросанные минералы, представляющие собой тонкие бруски, около столба. Один из минералов Тор подбрасывал в воздух.              — Ты что делаешь? — Квилл едва не подавился возмущением. — А если он разобьётся?! Что тогда мы будем делать, умник?              Тор повернулся к нему с минералом в руках, но взгляда его Квилл по-прежнему не видел: Тор даже не удосужился снять свои тёмные очки.              Уголки губ Одинсона дёрнулись в усмешке, однако он ничего не ответил Квиллу. Питер, слегка разозлённый, подошёл к Тору и вырвал из его рук минерал.              — Отдай это лучше мне, я сам всё сделаю, — проворчал Звёздный Лорд и повернулся к столбу, начав изучать прорези внутри бетона. Ничего сложного конструкция из себя не представляла, и Квилл, считая себя самым умным, поставил минерал вертикально и попытался протиснуть его в прорезь. Но не тут-то было. Прорезь оказалась тоньше, чем сам минерал.              Квилл тупо смотрел на вещь в его руке и на дырки в бетоне, не совсем понимая, каким образом, минералы выпали наружу. Сбоку послышался приглушённый смех Тора, который тот пытался спрятать в кулак.              Квилл с недовольным выражением лица повернулся к Богу грома.              — Что? — Грубо отозвался Питер, стараясь не сильно сжимать минерал в руке.              — Видишь ли, — в отличие от Квилла, Тор был очень даже воодушевлён, — это необычные минералы. Если ты не заметил, то те минералы, которые остались в прорезях имеют жидкую форму. Внутри бетонного столба держится специальная температура, которая сохраняет их в таком виде. И если минералы находятся вне столба очень долгое время, они превращаются в твёрдый сплав, который очень трудно поместить обратно.              Квилл стал раздражённее. И даже не знал отчего именно: то ли от своей чрезмерной самонадеянности, то ли от того, что Тор не был таким глупым качком, каким Квилл считал его изначально.              — Хорошо, — Квилл вздохнул, — и как теперь быть?              Тор поднял другой минерал, покрутил его в руках, задумчиво глядя, как он мерцал в свете тусклых лампочек.              — Можно растопить их в какой-либо посуде, а потом просто влить их внутрь.              Квилл поджал губы, понимая, что ни посуды, ни огня у них здесь нет. Придётся звать на помощь Ракету. Квилл достал из кармана своей кожаной куртки старый коммуникатор, которым ещё пользовалась Гамора, и набрал канал для связи с енотом.              — Слушаю, Квилл, — в своей манере ответил Ракета, — Грут положи это на место! — Крикнул он, и на фоне раздался какой-то шум из падающих предметов. — Чёрт, — выругался Ракета, — Квилл, — повторил он слишком сурово.              — Нам нужна помощь, Ракета. Притащи горелку и ту левитационную ёмкость, которую нам отдали на Ксандаре.              — Чего? — Протянул Ракета, явно сдерживая смех. — Вы там решили трапезу устроить? — Позади снова послышался шум.              — Грут! — Теперь уже и голос Небулы сквозил со злобными нотками. Что-то снова рухнуло.              — Да что у вас там происходит? — Не выдержал Квилл.              — Э-э, — протянул Ракета, не спеша отвечать на вопрос Питера, — всё нормально, Квилл. Будет вам и горелка, и посуда. Ждите. — И, не дав больше ничего сказать, Ракета первым прервал связь.              — Чудесно, — пробормотал Звёздный Лорд и спрятал коммуникатор обратно в карман. Скинув рюкзак с плеча, Питер опустился на одно колено и поставил сумку на грязный холодный пол, совсем не заботясь о том, что его брюки тоже будут выпачканы. Минерал он аккуратно положил рядом и стал руками копошиться по дну рюкзака. Через несколько секунд он извлёк на свет тряпичный мешок и стал собирать разбросанные минералы. Их оказалось не так много, но мешок стал увесистым, когда последний минерал оказался внутри. Они были красивы. Блестели серебром и переливались разноцветным отливом, завораживая глаза. И только одно Квиллу было непонятно.              — Как же они оказались здесь, на полу? — Пробормотал он вслух, совсем не обращаясь к Тору. Но Тор, уже снявший очки и бесцельно расхаживающий по небольшому помещению, отвлёкся от созерцания голых стен и посмотрел на Питера.              — Скорее всего их сдуло сильным ветром. — Ответил Бог грома. Квилл поднял на него взгляд и скептически произнёс:              — Если ты не заметил, то дверь была плотно закрыта, а здесь явно нет окон и других дверей.              Тор закатил глаза и махнул рукой в сторону одной из стен.              — А если бы ты был внимательнее, — начал парировать громовержец, — то заметил бы по всему полу песок и пробоину в той стороне. — Рука Тора указывала вправо. Квилл перевёл взгляд по направлению руки громовержца, лицезрея ту самую пробоину, о которой сказал его компаньон.              — Но откуда она здесь? — Последовал очевидный вопрос. Тор пожал плечами.              — Не имею ни малейшего представления.              Квилл стал копаться в рюкзаке дальше, надеясь найти бластер с замерзающей пеной, которым он пользовался на Ксандаре, помогая Исме запечатывать дыры в доме.              Спустя какое-то время, проклиная себя за то, что взял слишком много оружия, думая, что на планете орудует целая банда, Квилл нашёл-таки небольшой бластер, по размерам напоминающий обычный огнестрельный пистолет. Он встал с пола, отряхнул штаны от насевшей пыли и песка и подошёл к пробоине.              Она была средних размеров, края бетона запеклись, будто бы кто-то стрелял бластером по строению. Квилл провёл по холодной стене пальцами и навёл на пробоину бластер, надавил на спусковой курок, и из бластера полилась пена серого цвета. Как только она соприкоснусь с поверхностью, то тут же начала застывать, как гипсовая шпаклёвка. Квилл наносил её щедро, не жалел. Тор, стоявший позади него, молчал, но Квилл ощущал его внимательный взгляд своим затылком. Хотелось повернуть голову и огрызнуться, попросить не смотреть, но Питер понимал, что это глупо. Глупо было себя так вести. Тор, казалось, и правда хотел помочь, и злость Квилла была совсем не к месту.              «Вот бы здесь была Гамора. С ней можно было бы пошутить, посмеяться, поцеловаться…» — от последней мысли защемило глубоко внутри. Он больше никогда не сделает то, о чём только, что подумал. Больше никогда не…              Снаружи послышалось сильное завывание ветра, и Квилл почувствовал, как волосы на его затылке пошевелились. Одновременно с этим в кармане запищал коммуникатор, отвлекая Питера от мрачных мыслей, и Квилл, останавливая поток пены, полез в карман. Тор тем временем ушёл в сторону входной двери.              — Ракета?              — Квилл, — недовольно проворчал Ракета, — ты видел погоду за бортом?              Послышался лязг, и Квилл повернул голову в сторону металлической двери, которую Тор закрывал с их стороны.              — Ты что делаешь? — Воскликнул Питер, подскакивая на ноги.              — Там, — прохрипел Тор, — поднимается буря.              Квилл захлопал глазами, не понимая ровным счётом ничего. Буря? Какая буря?              — Эй, Квилл, Квилл, — растягивал Ракета гласную в его фамилии, — ты меня слышишь? Буря на пару часов. Так что сидите там и ждите окончания. Я прилечу сразу, как ветер утихнет.              Питер снова моргнул. Пару часов? Пару часов с Тором в закрытом помещении? Он же сойдёт с ума!              На секунду Квиллу захотелось стукнуться головой об стенку, потому что, как ещё можно было назвать этот день? Он и Тор в закрытом помещении. Главное не убить Бога грома. И лучше с ним, вообще, не разговаривать.              — Ладно, — недовольно буркнул Квилл и отключил коммуникатор.              Оглядевшись, Квилл хмыкнул себе под нос и, подняв рюкзак с пола, снова начал в нём что-то искать. Через пару секунд он вытащил из него потрёпанный плед средних размеров, радуясь тому, что у него так и не дошли руки выкинуть его из сумки.              Кинув рюкзак ближе к столбу, Квилл расстелил плед, потому что перспектива стоять два часа его совсем не радовала, а так хотя бы можно было посидеть, не пачкая вещей о грязный пол.              Плед позволял разместить обоих людей, ещё и оставлял между ними приличное пространство, но Квилл, усевшись своей пятой точкой, не спешил приглашать Тора на свой чистый островок.              Тор, закрыв дверь до щелчка, повернулся к Звёздному Лорду и хмыкнул.              — Отлично, это как раз то, что нужно, — проговорил Одинсон, грузным шагом прошагал мимо Квилла и сел с противоположной стороны.              Квилл вздохнул, но ничего не стал говорить Тору. В конце концов, мама учила его не быть жадиной и по возможности делиться своими благами с другими, даже если это был ненавистный человек.              Они сидели спина к спине и молчали. Сколько прошло времени со звонка Ракеты — Квилл не знал, но вот его желудок издавал урчащие звуки, похожие на мольбу утопающего о спасении.              «Зря я не послушал Дракса и не поел его консервированную фасоль с картошкой» — подумал Квилл, вспомнив, как кайлосианец уплетал полную тарелку за обе щёки.              Справа послышалось шуршание, выбивая Квилла из воспоминаний, и Звёздный Лорд скосил глаза и повернул голову слегка вбок, наблюдая за тем, как Тор копошился в своём парадном ранце, больше напоминающем пустой пакет: настолько он казался лёгким со стороны.              Наблюдать долго за действиями компаньона Квилл не стал. Ему было абсолютно плевать, что там делал Тор, лишь бы не трогал его. Остальное как-нибудь Питер переживёт.              Но не успел Питер снова погрузиться в свои думы, как к его ногам прилетел пакет с орешками. Со стороны Тора послышалось шелестение и характерный пшик, означающий только одно: этот засранец притащил с собой пиво.              Квилл взял пакет в руки, долго раздумывая над тем, стоило ли поддаваться искушению.              — Пиво будешь? — Вопрос Тора прозвучал слишком громко в устоявшейся тишине. Питер даже вздрогнул от неожиданности. Обернулся к нему через плечо, замечая вторую нераскрытую бутылку рядом. Но пива не хотелось. Живот снова издал рёв.              — Нет, — скривился Питер и отвернулся от Тора. Пачка орешков покоилась в руках, а живот с каждой секундой болел сильнее, требуя хоть какой-нибудь еды. И Квилл плюнул на все свои убеждения, на то, что не хотел принимать помощи Тора, и зашуршал пакетом, открыв его. Первый орешек зашёл на ура, а за ним второй, третий и последующие. Орехи очень насыщали, и вскоре Питер почувствовал, как голод и боль начали отступать. Пусть это и был неполноценный обед, но вполне достойный перекус. Квилл свернул пустую пачку и вытер рот рукой. — Спасибо, — пробормотал он, вспомнив, что не поблагодарил Тора за предоставленную еду.              — На здоровье, — ответил ему громовержец. Между ними снова воцарилась тишина, иногда нарушаемая хрустом орешков и глотками, совершаемые Тором.              На удивление Квилла раздражение в сложившейся ситуации ушло после перекуса. Ему уже не казалось, что всё было так плохо, и общество Тора вполне можно было бы потерпеть…              — Зря отказался, — послышался голос правителя Асгарда, а следом за ним новый пшик, обозначающий открытие второй банки пива, и Квилл подумал, что сделал преждевременные выводы. Скривившись, Питер, даже не оборачиваясь, вдруг спросил:              — Не надоело? — Вопрос вырвался по инерции. Квилл же не собирался, чёрт подери, вести с ним беседы!              — Что именно? — Деланно поинтересовался Тор, сделав несколько глотков.              Квилл не хотел отвечать, но его прорвало:              — Бухать. Ты каждый день только и делаешь, что пьёшь.              — Это упрёк? — В голосе послышалась ухмылка.              Квилл шумно выдохнул.              — Это констатация факта. Я не твоя мамочка, чтобы тебя упрекать.              Послышался звук сжатия жестяной банки, резанувший по ушам.              — Не смей говорить о моих родителях в таком пренебрежительном тоне. У вас, мидгардцев, порой отсутствует чувство такта и уважения к чужой семье.              Квилл нахмурил брови. О чём, вообще, говорил Тор?              — У нас — это у кого? — Зачем-то переспросил Звёздный Лорд.              — У вас — у землян. — Снова усмешка.              Квилл опять обернулся через плечо и посмотрел на Тора.              — Я землянин наполовину. — Недовольно пробурчал Питер. Тор на него не смотрел, вперив взгляд в одну из стен и пил пиво из второй банки. Первая — уже пустая — была смята и отброшена в сторону.              — Да ну? — Спросил в ответ Тор.              Квилл принял исходное положение.              — Если бы ты слушал кого-нибудь ещё, кроме себя, то знал бы мою историю.              На это Тор ему ничего не ответил, но Квилл и не ждал, что громовержец проникнется его проблемой.              Молчание вернулось на прежнее место, однако долго оно не продлилось.              — Могу послушать сейчас.              Фраза была похожа на грохот посреди тихой улицы. Брови Квилла взлетели вверх, сам мужчина подавился воздухом.              Это было странно.              Было странным то, что они разговаривали дольше одной минуты, и было странным, что Тор произнёс то, что произнёс.              И пока обескураженный Квилл придумывал остроумный колкий ответ, Тор допил вторую банку и не удержался от того, чтобы не рыгнуть.              — Ну, так, расскажешь, — снова продолжил Одинсон, — или сделаем вид, что я ничего не предлагал?              Квиллу очень хотелось сделать вид, что Тор ничего не спрашивал, но ведь этот день не задался с самого начала. И сейчас рот Квилла действовал вопреки его разуму.              — Моя мать была землянкой, — начал он и чуть было не прикусил себе язык. Зачем. Зачем он начал. Но теперь отступать было поздно. — В молодости она повстречала отца, который очаровал её, соблазнил и зачал меня. — Губы Питера скривились. Вспоминать об отце стало неприятно, но вместе с тем Квиллу вдруг становилось легче. Ведь он первый раз после смерти Гаморы говорил откровенно. — Вскоре он исчез, оставив мою маму на сносях. Она воспитывала меня вместе с бабушкой и дедушкой. Спустя восемь лет мама заболела. Опухоль в голове развилась так быстро, что никакое лечение ей бы не помогло. Это сейчас, — горькая усмешка, — зная о существовании Ваканды и других Вселенных, можно было бы попытаться, будь она жива. Но тогда… — Квилл помолчал, понимая, какие возможности открывались перед ним сейчас. — Тогда это было невозможно. Она сгорела прямо на моих глазах. В ту ночь, когда её не стало, меня похитили опустошители. Йонду, — снова неприятно кольнуло, но теперь от горечи, а не от отвращения, — главарь банды опустошителей выполнял заказ моего папаши-придурка, который заключался в том, чтобы доставить меня к нему домой. Только вот мне повезло. На тот момент Йонду понял, что мой отец тот ещё маньяк, и решил, что оставит меня при себе. Опустошители, конечно, особой любви не питали к земному мальчику, но, оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что Йонду всегда проявлял в отношении меня заботу и всегда защищал. Прикипел он ко мне, а я к нему. — Перед глазами вдруг встала последняя улыбка Йонду, а потом его застывшее лицо. — Он обучил меня всему, что знал, а потом я сбежал. Надоело быть опустошителем в тени, хотелось, чтобы обо мне узнали в Галактиках. Выбрал себе имя, промышлял мелкими кражами. Всегда думал о том, что мать желала мне лучшей жизни, но я был одиночкой и сам решал, куда податься. — Квилл моргнул и потёр лицо. — Господи. Зачем я всё это говорю? — Он ведь даже Гаморе столько не рассказывал, а тут Тор… Тор, которого он терпеть не мог. Тор, который, казалось, внимательно слушал.              — Продолжай, — тихо подтолкнул его Тор, и Квилл действительно поверил в то, что Бог грома его слушал.              — Потом я повстречал ребят, не буду вдаваться в подробности, думаю, ты слышал эту историю от Ракеты, и они стали моей семьёй. В ходе наших путешествий, мы столкнулись с моим отцом, который оказался ещё тем козлом. Оказывается, он был целестиалом. Ты знаешь, кто они такие?              Квилл почувствовал, как Тор кивнул, хоть и не видел его и глаз на затылке не имел.              — Древняя раса, существовавшая до появления всего живого. — Ответил Тор. — Насколько я знаю, сейчас никого из них нет в живых.              — Возможно, не знаю, — Квилл пожал плечами, — отца своего я убил. Сначала был ослеплён тем, что у меня появился родной человек, смотрел ему в рот, заглатывал все его слова, как рыба наживку. За что и поплатился. — Квилл вздохнул. Вспоминать те несколько часов на планете Эго не хотелось. — Но потом, когда он сказал о том, что специально убил мою мать, подсадив ей ту опухоль, мои розовые очки упали. Я был ему нужен не как сын, а как сгусток энергии, с помощью которой он собирался поработить миры, где оставил свою частичку. Чокнутый человек. Да, и не был он человеком. А тот, кто действительно был моим отцом — умер, спасая мою задницу. — Квилл помолчал. — Я ведь до сих пор виню себя в его смерти.              Квилл замолчал, закончив тем самым свою печальную историю из жизни. Он ощутил, как скорбь по Йонду опять высунулась на поверхность, и словно щупальца кальмара, стала сдавливать горло, а глаза непрошено слезиться.              Питер спрятал лицо в ладонях и потёр свои глаза, смахивая влагу, уже успевшую запеленать глаза. Проще ему, конечно, не стало от своих откровений, но то, что он позволил себе рассказать о том, что беспокоило, как-то уменьшило груз, висевший на сердце. Дышать стало чуточку легче.              Тор молчал, и Квилл даже был рад, что он не задавал никаких вопросов, что не нужно было и дальше развивать эту тему.              — Из-за меня тоже много кто умер, — поделился Бог грома через несколько минут молчания. Голос его был тихим, сиплым. — И не было ни дня, чтобы я не думал обо всех тех жертвах. Но одно я понимаю: не всё в наших силах, никто из нас не виноват. И всех не спасти. Как бы не хотелось. Как бы не тянуло на геройства. Есть определённые миги судьбы, которые мы остановить не в силах. И изменить, кстати, тоже.              Квилл был поражён. Он не думал, что Тор настолько умел философствовать, не думал, что от его слов станет ещё легче. Знание, что Квилл был не единственным из-за кого умирали близкие, дарило ощущение не одиночества.              Но в этом Тору он признаваться не собирался.              — Квилл, эй, Квилл, — в нагрудном кармане послышался приглушённый голос Ракеты, и Квилл быстро вытащил коммуникатор.              — Да, Ракета? — Отозвался Звёздный Лорд.              — Буря, кажется, стихла. Я выдвигаюсь в вашу сторону.              — Принято, — ответил ему Квилл и поспешил подняться на ноги. Тор последовал за ним. И перед тем, как пойти открыть дверь, Бог грома неожиданно коснулся своей рукой плеча Квилла, и Питер испытал странные чувства.              — Я рад, — Тор улыбнулся, — что мы нормально поговорили.              Питер кивнул ему в ответ. Этот день точно был из ряда вон выходящим.