***
Квилл мало походил на хорошего собеседника, учитывая специфику его взаимоотношений с Тором, но с последних двух разговоров всё изменилось. Они стали больше общаться. За столом, в кругу других Стражей, даже тогда, когда на несколько минут оставались вдвоём, то успевали перекинуться парочкой фраз. И тон у обоих был очень даже дружелюбный. Питер заметил, что Тор стал выглядеть опрятнее, свежее и перестал каждый день глотать пиво. Он уделял много времени всем членам команды, предлагал свою помощь и отпускал шутки в своём стиле. И вот сейчас, спустя три недели должного общения, Квилл чувствовал себя полным идиотом, стоя перед дверью в покои Тора с несколькими банками пива и снеками к напиткам. Он не понимал, почему ему вдруг пришла в голову эта гениальная идея: поговорить с Тором снова. О личном. Но он чувствовал, будто бы должен был вернуть ему разговор. И к тому же в кору головного мозга въелись слова Исмы, что Тор тоже испытывает душевные переживания, что нуждается в личных, сокровенных беседах. Квилл медлил. Всё никак не решался поднять руку и постучать в металлическую дверь костяшками своих пальцев. Он переминался с ноги на ногу с коробкой в руках, жался перед дверью громовержца и чувствовал себя девчонкой перед первым сексом. В голове было слишком много мыслей. Квилл думал, как Тор отреагирует на его появление, как воспримет то, что Квилл принёс пиво, учитывая, что Тор, кажется, перестал пить. Какие эмоции отразятся на лице асгардца, и не разозлится ли он такому позднему визиту? И пока Квилл думал, дверь в комнату Тора распахнулась, и перед Питером предстал Тор в старой футболке, спортивных штанах и закинутым полотенцем на плечо. — О, — сказал Одинсон, останавливаясь в дверном проёме. Квилл почувствовал себя ещё глупее и захотел отшутиться и побыстрее покинуть территорию громовержца, как Тор ухмыльнулся, вытащил одну банку, покрутил её, вчитываясь в название. — Пойдёт, — вынес он свой вердикт и поставил банку обратно в коробку. — Проходи, а я пока, — он дёрнул рукой полотенце, — освежусь перед сном. Квилл молча кивнул и молча выдохнул. Первый рубеж пройден. Оказалось, это было не так сложно. В комнате Тора, на удивление Квилла, было более-менее чисто. Сначала Питер опасался, что увидит гору грязного белья, остатки еды, кучу банок из-под пива и шелестящие пакетики из-под чипсов и орешков. Но ничего такого и в помине не было. За исключением незаправленной кровати и толстого слоя пыли на всех поверхностях, комната Тора оказалась даже уютной. Квилл поставил короб на стол, а сам сел на мягкий стул, который на той неделе Ракета украл у какого-то бедолаги и подарил Тору, умолчав о том, что вещь была краденой. Квилл был уверен, что Тор не одобрил бы поведение енота, но Ракета попросил молчать, чтобы не усугублять ситуацию. И Питер смолчал. Видел, как Тор был тронут этим подарком, и не смог испортить ему настроение. И это был первый тревожный звоночек. В любое другое время Квилл не упустил бы случая поязвить в сторону громовержца, но теперь этого делать не хотелось. Не после того, как они начали налаживать свои отношения. В душе Тор надолго не задержался. Он пришёл ровно через семь минут после того, как Квилл занял место в кресле, и что-то напевал себе под нос, явно пребывая в хорошем расположении духа. Возможно, это вода так на него повлияла, а может у него была другая причина. Квилл вдруг подумал, что хотел бы, чтобы хорошее настроение Тора было из-за того, что Питер в этот вечер пришёл к нему сам. И природа таких желаний его пугала, как и пугало непонимание того, откуда это исходит. И поэтому Квилл побыстрее отмёл свои ненужные мысли в сторону и сосредоточился на Торе, который выглядел более-менее опрятно, но вместе с тем было что-то в его образе милое, трогательное и одинокое. Квилл понял, что сочувствует асгардцу, что Тор вызывает у него чувство жалости. Но не такое чувство жалости, которое он испытывал к болеющей матери или к тому, что Дракс потерял всю семью или к Ракете, который был одиноким долгое время. Нет, это было не мучительное и не горькое чувство. Это была простая обычная жалость, сочувствие. Как, например, от пересоленного салата или подгоревшего стейка. Квилл видел в правителе Асгарда сильного человека, и это ему нравилось. Нравилось, что Тор, несмотря на всё случившееся, нашёл в себе силы и начал меняться. Тор подошёл к столу, взял из коробки одну банку пива и пачку чипсов и отошёл к своей кровати, попутно кидая полотенце на обычный деревянный стул, стоявший в углу. Плюхнувшись на кровать, которая заскрипела под немаленьким весом Бога грома, Тор посмотрел на Квилла. — Итак, — начал Тор, открывая банку пива, — что тебя привело ко мне? Квилл последовал его примеру, но отвечать на вопрос не спешил. Он и сам не знал, почему вдруг захотел провести этот вечер с Тором. Точнее он знал. Но не хотел признавать это. Даже в собственных мыслях. Вместо ответа Квилл пожал плечами и отпил из банки. Пиво было прохладным, с мягкой горечью. Питер уже и забыл его вкус, слишком давно не пил. Не пил на похоронах Старка, не пил после того, как воскрес, не пил даже, когда окончательно принял тот факт, что Гамора умерла. И сейчас вкус алкоголя казался таким непривычным, однако не противным. Они сделали несколько глотков в молчании, в котором Тор успел открыть пачку и теперь хрустел на всю комнату, ожидая ответа на свой вопрос. Квилл вздохнул. Отпил ещё. — Просто хочу вернуть должок. — Неуверенно произнёс Звёздный Лорд. Брови Тора взметнулись вверх, и он с вопросом в глазах уставился на своего компаньона. — Мы поговорили два раза обо мне, о каких-то моих переживаниях. — Квилл неловко махнул рукой. — И я подумал, что тебе тоже хотелось бы высказаться. Я помню, ты рассказывал о том, что потерял всю семью… — Квилл помолчал. Он не знал, имел ли право затрагивать эту тему, теребить эти раны, которые никогда не заживут, но всё же решил рискнуть и продолжил: — Извини, если я лезу не в своё дело, но мне показалось, что тебе тоже нужен собеседник. Если конечно, — Квилл усмехнулся, — Ракета не занял эту должность. Тор задумался над его словами. — Это очень щедро с твоей стороны, — через несколько секунд ответил асгардец, — потратить своё время на меня. — Ты же тратил своё время на меня, — парировал Квилл. Он правда верил в то, что Тор потратил свои минуты на беседы с ним. И почему-то был уверен, что должен отплатить коллеге по цеху тем же самым. Только вот было ли дело в одной уверенности? Тор немного сдвинул брови к переносице, явно раздумывая над своим ответом, а Квилл отпил ещё из своей банки. — Я бы не сказал, что тратил его, — осторожно начал Тор, — это было моё личное желание. Квилл подавился пивом, закашлялся, смотря на Тора. — Что значит — твоё личное желание? — Сипло спросил Питер. И вроде бы в этом не было ничего такого… Хотя нет. Было. Ещё как, чёрт подери, было. У них ведь была взаимная неприязнь, они не могли находится рядом друг с другом в спокойствии и парочки минут, а колкость в общении была их постоянным спутником. И теперь Тор заявил, что общение, нормальное общение с Квиллом, было его желанием. Тор усмехнулся с реакции Питера и со спокойным выражением лица, обыденным голосом, которым он разговаривал со всеми, ответил: — То и значит. Моё личное желание наладить с тобой хоть какой-то контакт. На тот момент ты был единственным, с кем мне не удавалось нормального поговорить, вот я и подумал, почему бы и не попробовать. — Тор на секунду остановился, сделал продолжительный глоток из своей банки и продолжил: — И ситуация на Дюне пришлась так кстати, а потом уже заводить разговоры было проще. — Тор слабо улыбнулся и закинул к себе в рот чипсы. По комнате тут же раздался хруст, и Квилл уловил запах жареного бекона и сыра. — А ты значит, — Тор снова возобновил диалог, прожевав еду, — пришёл, чтобы отдать мне свои свободные минуты? Из чувства солидарности? Квилл к тому времени, когда были заданы эти вопросы, уже осушил больше половины и чувствовал лёгкую степень опьянения, а потому и ляпнул: — Из чувства своего личного желания. Язык прикусил он себе после того, как фраза, словно птица, выпорхнула изо рта. Собственные слова заставили смутиться. Квилл постарался придать своему виду самый равнодушный облик, но внутри себя он чувствовал, как лёгкое волнение пощекотало его. Тор же, наоборот, выглядел, как напыщенный индюк, сейчас он напоминал Квиллу того Тора, которого он встретил впервые, и широко улыбался во все свои тридцать два, или сколько там у Богов, белоснежных зуба. — Значит, у нас наметился прогресс, — асгардец отсалютовал Квиллу и припал к маленькому отверстию в банке губами, жадно глотая приятное пойло, как человек, получивший воду после долгого нахождения в пустыне. За считанные секунды Тор прикончил бутылку, и Квилл отстранённо подумал, что Богу грома можно было вешать медаль на грудь с почётным первым местом по скорости уничтожения алкашки. Эта мысль привела Квилла к той самой, из-за которой он, собственно, и явился в этот вечер к Тору. Последовав примеру своего компаньона, Квилл тоже осушил банку до конца, чувствуя в кончиках пальцев рук и ног лёгкую, очень приятную слабость. — Я пришёл, потому что хотел послушать твои истории, которые привели тебя к… — Квилл замолчал. Ему показалось некорректным указывать на внешний облик Тора, но асгардец похоже понял его без слов. Ещё одно достижение, к которому они пришли — это понимание с полуслова. — К такому внешнему облику и образу жизни? — Уточнил Тор, и Квилл неловко кивнул, пояснив: — Останови меня, если я действительно лезу не в своё дело. Тор помотал головой. — Ты и правда хочешь послушать? Возможно Квиллу показалось, но вопрос Тора прозвучал с каким-то неверием с примесью надежды. Надежды на то, что Квилл будет слушать и услышит. — Да. — Твёрдо ответил Звёздный Лорд, понимая, что ему и правда было интересно узнать истинные причины депрессии Тора. Тор кивнул и начал говорить: — Всё началось с того момента, как погибла моя мать. — Голос его был тихим, унылым. Тор отвернулся в сторону маленького окошка, за которым, как и каждый день, виделись далёкие звёзды и летающие астероиды. Корабль плыл по просторам космоса размеренно, полностью работая на автопилоте. Квилл же водил глазами по гордому профилю, по длинной неухоженной бороде и начал замечать во всём внешнем виде асгардца отчаяние. Об этом отчаянии кричали растрёпанные длинные волосы, протёртая одежда и весь образ жизни Бога грома. — Я очень любил свою матушку, для меня она была женщиной с большой буквы. Она привила мне хорошие качества, научила, как нужно общаться с людьми, но я всё равно вырос ещё тем засранцем. Слишком зазнавался, думал, что мне всё по плечу. Но сейчас не об этом. — Тор говорил монотонно, даже как-то торопливо, будто бы боялся, что передумает открывать занавесу своей прошлой жизни. — Я всегда мог прийти к ней, спросить совета, а она так по-матерински обнимала меня и всегда говорила нужные слова. А потом её не стало. — Квилл заметил, как Тор закрыл глаза и сжал кулак, в надежде справиться со своими эмоциями. — Я старался держать лицо, ведь впереди ещё намечался бой, но внутри… — Тор открыл глаза, и Квилл, хоть и не видел прямого взгляда, потому что Тор по-прежнему смотрел в окно, был уверен, что там отражается скорбь. — Внутри маленький мальчик плакал. Осознание того, что её больше нет — приходило ко мне долго. Тогда что-то оборвалось, но я не впал в отчаяние. У меня был Асгард, остальные миры, друзья, была Джейн на Земле, в конце концов, я был Мстителем. Ещё оставался отец и мой родной-неродной брат Локи. — Тор шумно вздохнул. — По прошествии нескольких лет мы с Джейн разошлись, Мстители распались, пока я разгадывал тайну о камнях бесконечности и своего странного сна, в котором Асгард полыхал, отец ушёл в мир иной. На его место пришла Хела — моя старшая сестра, Богиня смерти, заточенная Одином в тюрьму. Претендовала на трон, хотела поработить все миры. Она убила всех моих друзей, даже не моргнув глазом. Мы с Локи, Беннером и валькирией Брунгильдой, ну, с последними двумя ты знаком, одолели Хелу, эвакуировали асгардцев и уничтожили Асгард. После было принято решение отправиться на Землю, но, — снова кулак Тора сжался, мужчина сглотнул. Квилл смотрел на него неотрывно. — Но дальше случился Танос. Он убил половину моего народа, убил Хеймдалля — ещё одного моего близкого человека — и, — Тор судорожно выдохнул, провёл рукой по спутанным волосам, — и убил Локи. Я остался один и после щелчка, после того, как пять лет назад, мы узнали, что Танос уничтожил камни бесконечности, и мы больше ничего не сможем вернуть, я нашёл успокоение в алкоголе, пицце и компьютерных играх, которые мне навязали мои новые друзья — Корг и Миек. Так себе жизнь, конечно, но тогда я считал, что большего и не заслужил. Я не уберёг никого из близких мне людей, а потому понимал, что не достоин быть королем Асгарда. Что Асгардцы заслужили куда лучшего к себе отношения. Да, я до сих пор так считаю. Одинокий и никому не нужный. — Последнее предложение было сухим фактом, которое Тор произнёс без тени сожаления, обыденным тоном, как будто рассказывал, какая погода за окном. Квилл поджал губы, анализируя рассказанную историю Тором. В чём-то они были похожи — оба искали место в жизни, оба хотели быть признанными, полезными, оба переживали неудачи и оба потеряли слишком много дорогих людей на своём пути. Отца, мать, друзей, возлюбленных. Разница была только в том, что у Квилла оставалась команда, а у Тора не было никого, кому он мог бы довериться до конца. И Квилл не стал размусоливать, ответив просто и лаконично: — У тебя есть мы. — И уже более тихо, но уверенно: — У тебя есть я. Возможно, фраза прозвучала двояко, но Квилл искренне хотел показать Тору, что тот был не один. И что мог рассчитывать как на поддержку Стражей, так и на личную поддержку Питера. Тор повернул голову в сторону Квилла и улыбнулся ему: открыто, чисто, без ехидства и усмешки. — Спасибо. И Квилл впервые подумал, что улыбка у Тора была очень даже тёплой и красивой.***
Дружба между ними крепчала с каждым днём. Теперь Квилл оставался в обществе Тора, не убегал от него, как ошпаренный, и общался с ним каждый вечер. Это стало их традицией: как только все разбредались по комнатам, эти двое садились в кресла и либо просто беседовали о прошедшем дне, либо рассказывали забытые истории из прошлого, либо делились мнением о том или ином случае. — Почему ты всегда таскаешь с собой это? — Тор кивком указал в сторону старого плеера Квилла, который лежал на маленьком столике. Сам асгардец управлял кораблём, давая Квиллу в этот вечер отдохнуть. Квилл же просто сидел, откинувшись в кресле и смотрел в металлический потолок корабля, думая о том, что стоило бы напомнить Ракете заварить панель от небольшой пробоины. Он моргнул, когда услышал голос Тора, и мысль о задании для Ракеты уплыла в далёкие просторы галактики. Квилл оторвал взгляд от потолка, повернул голову в сторону Тора и промычал вопросительно, прося снова повторить сказанное. Тор повернул руль влево и сделал это так плавно, что Квилл даже не ощутил изменение направления. — Я спросил, — начал повторять Тор и обернулся через плечо, кинув взгляд на столик, — почему ты всё время, — он слегка головой кивнул на плеер, — таскаешь эту штуку с собой? Квилл посмотрел по направлению, указанному Богом грома, и усмехнулся, вдруг вспомнив Гамору, которая тоже настороженно смотрела на странную вещь. — Это кассетный плеер, — ответил ему Квилл, — уже второй. Первый, который достался мне от мамы, был уничтожен отцом. А этот был у Йонду, мне отдали его после похорон. Йонду купил его на блошином рынке, хотел подарить мне. И я был тронут тем, что Йонду помнил о моих увлечениях. — Хм, — промычал Тор и вернулся к рулю, — я много техники на Земле успел повидать, но такого не встречал. Квилл тихо рассмеялся. — Ещё бы. Это же винтаж. Такие были популярны в восьмидесятых годах. Сейчас у современного общества другие новомодные штучки. Но как по мне, — Квилл вдруг выпрямился, встал со своего места, подошёл к столику, взял плеер и наушники и пошёл прямиком к Тору, — это не заменит ни один современный гаджет. Это, — Квилл любовно огладил пластиковую сторону плеера, — напоминает мне о детстве и помогает решить многие проблемы. Вот, послушай. — Он надел наушники, которые шли в комплекте со старым плеером, на голову Тора и включил свою любимую песню. Ту самую, которую он давал слушать Гаморе первый раз. Конечно, реакция Тора была не такой, как у Гаморы. Тор, живший на Земле много лет после щелчка, знал прелести этой жизни, знал, какие были технологии у людей, знал, что такое наушники. И, в отличие от Гаморы, совсем не удивился. У Гаморы же была детская искренняя положительная реакция на что-то новое для неё, что-то странное и неприемлемое. Выросшая среди ожесточённых братьев и сестёр, не менее жёсткого отца-титана, Гамора так сильно удивлялась спокойной музыке и так любопытно слушала каждую новую мелодию, которую ей предлагал Квилл, и Питер замечал каждый раз, что Гамора становилась спокойнее. Но теперь Гаморы не было. И песни его, кроме него самого, больше никто не слушал. Однако сейчас что-то изменилось. Квилл видел, что Тору мелодия пришлась по вкусу. Бог грома начал неосознанно двигать головой в такт и отбивать ритм пальцами на подлокотнике. И он не спешил снимать наушники, как это делал Ракета или Дракс, вежливо отвечая: ничего так, пойдёт. Питер так и застыл с плеером в руках и смотрел на Тора, который закрыл глаза, полностью отдавшись во власть музыке. Песня закончилась через две минуты, и Квилл по наитию, совсем не отсчитывая секунды, нажал на паузу, не давая следующей песне заиграть первыми аккордами. Ему вдруг захотелось услышать мнение асгардца. И почему-то это было слишком важно. Тор аккуратно снял наушники. — Ты знаешь, — весело отозвался громовержец, — а мне понравилось. Хорошая мелодия и наушники не давят. Не то, что те, которые притащил Корг, когда мы играли в компьютерные игры. У тебя хороший вкус. Питер уже начал было улыбаться в ответ, но потом улыбка его померкла. Потому что фраза Тора когда-то была сказана Гаморой. Питер уже вроде как смирился с тем, что девушки нет, что она не сможет стать его спутницей, но под ложечкой, где-то глубоко в душе всё равно посасывало. И печалило не меньше, чем и в первые дни. — Я сказал что-то не так? — Уточнил Тор, и Питер отметил про себя, что голос его компаньона был очень обеспокоенным. Квилл поспешил покачать головой и заставил себя улыбнуться через силу, но отвёл взгляд в сторону. — Нет, всё отлично, — голосу он тоже постарался придать обыденность, равнодушие. Но только вот просчитался. Тор был слишком внимательным. — Твоя улыбка фальшивая. Квилл моргнул и уставился на Тора, не скрывая своего удивления. Когда этот асгардец успел выучить его повадки? — Откуда ты… Но Тор его перебил. — Твоя искренняя улыбка была вчера вечером, когда я рассказывал о том, как называл меня Старк в былые времена. Вот тогда ты искренне смеялся и улыбался. А сейчас — это фальшь. Так, — Тор очень серьёзно посмотрел в глаза Квилла, — что же я не так сказал? Квилл подумал, что мог бы ответить Тору, что всё это неважно, что это настолько личное, что Питер не хотел бы обнажать свои переживания, но его мысли и действия никогда не совпадали. — Когда-то Гамора сказала мне то же самое. О моём хорошем вкусе. Губы Тора сложились в букву «О», но асгардец ничего не произнёс. Мешкался, лицо его было неуверенным. — Знаешь, — продолжил Квилл, пока слова лились наружу, — она была особенной. Я это понял, как только увидел её, хоть наша первая встреча была не такой радужной, агрессивной, я всё же разглядел в ней что-то уникальное. Она была удивительной, красивой, всегда говорила, что думала и никогда не притворялась. Она не умела притворяться и была искренна в отношении меня. — Квилл опустил голову, устремив взгляд на свои ботинки, мысленно думая, что их стоило бы покрыть новым слоем лака. — В тот день, когда я видел её последний раз, — голос Питера дрогнул, он ведь ни с кем не обсуждал это, — она взяла с меня обещание, что я убью её, в случае, если Танос её схватит. На тот момент я не понимал, почему она так боялась, почему попросила о невозможном. Рассказать истинные причины она, естественно, отказалась. Я тоже ответил ей отказом. Но она надавила. И я согласился. Хоть и знал, что никогда не совершу то, чего она просила. Чуть позже, когда всё же случилось то, что Танос нас поборол, Гамора в его руках плакала и умоляла меня совершить обещанное. Я наставил на неё пистолет. Чувствовал, как дрожали мои руки. Чувствовал свою и её боль. Не знаю, почему, но я спустил курок, однако Танос не позволил убить её. Как только они исчезли, я был в таком опустошении, в замешательстве. Я ведь почти выполнил её просьбу! — Квилл поднял глаза на Тора, в них стояла неприкрытая боль и влажность. Переживать заново эти чувства — было неприятно, но Питер ощущал свободу от каждого сказанного слова. Как будто с него снимали цепи, которыми он был обвешен с того дня. — Чуть не убил любимую женщину. И всё думал, как я набрался смелости? А самое главное — почему? Тор смотрел на него в ответ не осуждающе, а сочувствующе. Квилл видел эту жалость, это сострадание, но ему не было противно сейчас от того, что он так и выглядел: жалким, помятым. Он вдруг ощутил себя тем самым одиноким восьмилетним мальчиком, которому всегда была нужна поддержка. Только в тот раз поддержки у него не было, а сейчас был Тор, который слушал и сопереживал. — Ты человек слова, Питер, — ответил ему Тор. — И неважно, кому ты дал это слово — незнакомцу, другу или любимому человеку. Я бы тоже многое отдал, чтобы Локи… — Тор оборвал себя на полуслове, но потом продолжил. — Чтобы Локи был жив. Он хоть и слыл ещё тем засранцем, но душа у него была добрая, потерянная, завистливая местами, но всё же добрая. И мне тоже его не хватает, пусть мы и не родные и даже не кровные братья, он навсегда в моём сердце. — Тор перевёл взгляд в сторону экрана, на котором мельтешили последние новостные сводки, мигало какое-то непрочитанное сообщение из личного чата Грута. Вид у бывшего правителя Асгарда был задумчивым, серьёзным, поникшим. — Я понимаю тебя, — вздохнул Тор. — Мне жаль, правда. Всё, что тебе остаётся — это хранить память о ней, о ваших днях и думать, что она в хорошем месте. — Губы Бога грома сжались в тонкую полоску. Диалог приобрёл очень печальный оттенок. Но Квилл чувствовал, что ему стало легче дышать. Он был доволен тем, что Тор не осуждал его, что счёл его решение правильным. Повинуясь каким-то внутренним инстинктам и желаниям, Питер внезапно положил руку на плечо Тора — это было первое прикосновение за столько времени — и крепко сжал, чувствуя под ладонью шершавую кофту, в которой сидел Тор. Одинсон не обернулся и всё так же смотрел в экран, но Квилл заметил, как пальцы мужчины подобрались к его собственным и сжали в ответ. От ощущения сильных рук своего, теперь уже друга, Квилла даже как-то бросило в жар. Прикосновение было приятным, как и ощущение чужих рук на своих собственных. Позже, когда Квилл остался наедине у себя в комнате, он разглядывал свою руку, всё ещё ощущая мягкие пальцы Тора, и думал, что мысли его были неправильными.