Хроники Фазбер Энтертейнмент: Отвергнутые

      «Ты не смогла покинуть нас, не смогла противиться собственным чувствам, не смогла оставить меня. Ты не можешь убежать от самой себя, не можешь запереть свои внутренние чувства. Твоё сердце не позволило тебе оставить меня и мать на произвол судьбы. Так с чего же ты взяла, что оно позволит тебе сбежать?»...       00:42. 26 июля 2022 года. Среда. Южный Харрикейн. Бруклин-стрит 20, аллея переднего двора дома:       Ночная аллея, освещённая жёлтыми фонарями, чьё великое множество зелёных листьев шелестели громко, подобно бумаге. Здесь, вопреки оживлённому ночному городу, этот звук был самым главным. Не звук машин, не надоедливых сигналов клаксонов. Только звук древесных листьев вдоль дорожки на переднем дворе девятиэтажного дома. Воздух был холодным, подобая не слишком хорошей хмурой погоде. Мэгги лишь гадала, сколько сейчас градусов на улице, но создавалось ощущение, будто в этот раз она упала ниже 10 градусов по Цельсию. И потому она тут же поспешила застегнуть свой плащ на пуговицы и укутать оголённые руки приятными стенками собственных карманов. Отчасти, она была довольна тем, что вышла сюда сегодня и нашла это место. И раньше она и не думала, что передний двор дома будет таким красивым и душистым. Она даже не знала, что здесь есть такая густая на природу аллея, хотя, казалось бы, уже знала весь Харрикейн на зубок. А потому ей пришлось прийти к малость удручающему выводу — она просто не обращала внимание на красоту этого места. Эти декоративные фонарные столбы и жёлтый свет... Они словно заменяли собой чистый солнечные свет, и на контрасте с ночным небом деревья и кусты вокруг становились только красивее, ещё больше отдавая жизнью, отражая от себя эти тёплые лучи. Мэгги не могла перестать всем этим любоваться, как и не могла перестать наслаждаться пустотой вокруг неё. На аллее сейчас не было ни одного прохожего. Да, виднелись силуэты где-то вдалеке, но они были так неблизко, что Мэгги по-прежнему чувствовала себя одинокой в хорошем смысле этого слова. Это было то самое вместе с мягким ветром ласкающее её чувство беззаботности. То, ради чего она была готова была улыбнуться просто так, без причины. Именно по этой причине она так любила залезать на крыши, ведь только там она могла чувствовать нечто похожее, и всё это вопреки её боязни высоты. Да, до того, как Элизабет позвала на крышу своего девятиэтажного дома, так высоко Мэгги ещё не забиралась, и тогда она думала, что с теми ощущениями ничего не сравнится. Она ошибалась... Здесь, ночью, на этой аллее, она не просто ощущала тот же самый нежный ветер свободы. Она ощущала себя единой со всем, что жило и росло вокруг неё. Деревья, муравьи в земле за металлическим забором, птицы где-то на верхах. Словно она была частью всего этого мира. Не частью социальной человеческой системы. Чем-то большим. Чем-то или кем-то, кто может быть выше всего этого. Всех этих мировоззрений, людских устоев, идеалов, патриотизма. Всё это словно сделалось для неё чем-то варварским и примитивным. Её обуяло желание вырваться из этих цепей. Отстраниться от всего этого, не быть обременённой всеми этими заботами. Ей казалось, словно она, как и все остальные люди, живут в ловушке, в кандалах правил, что сковывают их, ограничивают их. Раньше она этого не понимала, но теперь что-то звало её к этому пониманию. Что-то необузданное и совершенно непостижимое. Мэгги не понимала, что это, но всё же решила дать ему имя. Потенциал... Потенциал взывал к ней, крича ей, что она сдерживает себя рамками законов и норм, когда могла быть свободной. Он говорил ей, что стоит ей сбросить с себя её маску обыденности, и перед ней откроются просто невероятные возможности. Ей нужно лишь только пожелать. Протянуть руку навстречу. Всё так легко и просто, нужно лишь взять это. И было так иронично, что чтобы взять это, нужно было отпустить всё вокруг себя. Это то, что её сковывало, отдёргивало назад, не давало ей дотянуться. Всё, что мешало этому познанию. Её разум... Её тело... Её принципы... Вот, что было тем, что ей мешало этого достичь. И только лишь поэтому каждый такой сладкий момент уединения с окружающим миром всегда заканчивался угрюмым возвращением в столь же мрачный мир. В мир суровой реальности, где все живут в клетке, как скот. Весь этот город казался для неё одним большим стадом овец, которыми управляют, манипулируют. Которых пускают в расход... Которых убивают... Вот в каком мире Мэгги просыпалась каждый раз. Каждый божий день. Серый мрачный реальный мир. Без красок, без разнообразия. Только блеклые бетонные джунгли вокруг. Только серая плоская земля. Для неё это была всё равно что пустота... И тогда Мэгги посмотрела наверх, на девятый этаж дома. Она вспомнила свой недавний разговор с Изабеллой. О том, как бы было отрадно и приятно жить на верхах, где в лицо дует приятный ветер. Её улыбка засияла в мечтах: «Да уж... Бэль. Я бы жила на девятом этаже. Я бы купила крышу, сделала бы туда лестницу из квартиры. А потом... Я бы посадила там свой собственный сад. Сад из деревьев, которые бы росли на ветру. Душистый сад, в котором бы цвели розы и тюльпаны... А я... была бы по середине, сидя в кресле перед оградой, смотря на мой прекрасный расцветающий город... А спустя время, сидела бы там с детьми. Своими будущими детьми... Если они вообще будут. Эх... Дожить бы ещё до этого момента... Если вообще смогу жить...». Как бы Мэгги не старалась думать о хорошем, в последнем она всегда сомневалась. Само слово "нормальная жизнь" для неё теперь уже казалось чем-то абстрактным и не сказать что достижимым. И по большей части в этом была виновата только она одна, ведь сама отвергала эти мысли. Ей было попросту страшно думать об этом, как и всегда. «Разве я не права? Мои симптомы в последнее время только обостряются... Неужели это не намёк на то, что мне просто нельзя это делать? Я не хочу так сильно рисковать... Только не так, чтобы моя жизнь в итоге кончилась в отчаянии. Не только для меня. Но и для того, кто меня в итоге полюбит... Просто боюсь всех возможных ужасных последствий моего решения. Что если меня не станет прямо во время моих свиданий?.. Что если я скончаюсь при браке или после?.. И самое худшее, что если я не смогу удержать в руках свою жизнь в минуты, когда должна буду дать новую... Я оставлю свою семью в скорби и печали. Муж останется без жены, а ребёнок — без матери... А есть вероятность, что не станет и ребёнка, если не подойдёт срок родов. Что я после себя оставлю, кроме отчаяния? Ничего... Какой смысл от нормальной жизни, если я даже жить нормально не могу. Кое-как живу на препаратах. Это не жизнь... Это... лишь её половина. За всю свою жизнь я так и не смогла дышать полной грудью. Это просто не имеет никакого смысла... Никакого...». Пожалуй, это была единственная вещь, в которой цель не оправдывала риска. Сколько бы раз Мэгги не рисковала своей жизнью и здоровьем, она всегда оправдывала это тем, что наслаждается процессом и острыми ощущениями. Именно такой настрой и подход позволил ей выжить в H.D.N. и продвинуться до старших званий. Она всегда верила, что даже если она пострадает или погибнет, она сделает это с верой, что прожила хорошую жизнь, в которой ни о чём не жалеет. Такую жизнь, в которой её ничего не держало, и она всегда могла из неё уйти со спокойной душой. И верила она в это на протяжение всего времени, что она проработала в журналистике. Так она и жила вплоть до сегодняшних дней, когда всё в её жизни переменилось. Появилась младшая сестра, приехавшая из их родного города. Нашлась Элизабет, вновь ставшая её глазах неким символом надежды. И её попытались убить дважды. Столько всего случилось. В её жизни появилось так много людей, и все они сделали её жизнь лишь краше. Возможно именно в этот момент она и начала сомневаться, действительно ли она хочет прожить такую жизнь, какой жила сейчас. Ведь в глубине души она искренне желала жить как все, с правом на собственное счастье, на собственное наследие. «Действительно ли я хочу этого?.. Действительно ли я хочу, чтобы всё закончилось вот так?.. Я же ведь могу пойти туда... Пойти и больше не вернуться... А это весьма вероятно... Особенно после того, что случилось в убежище. Шарлотта... Она ведь убьёт меня, да?.. Я иду к ней лишь для того, чтобы умереть... Реально?». Это и являлось причиной того, что сейчас она просто стояла под домом, не в состоянии решиться на то, на что решилась полчаса назад. Сейчас она толком и не понимала: творит ли она абсолютную глупость или делает то, что должна. Она предпочитала убеждать себя в последнем, но ей было очень страшно в осознании того, что это может быть её последняя вылазка. Как и говорилось, эта угроза больше не была абстрактной. Опасность была самой реальной. Шарлотта — это реальная неподдельная опасность... Она не в состоянии была это отрицать. Всё, что Мэгги могла, это лишь собраться с силами и остатками своего не очень здорового состояния после вечерней стычки. И надеяться на то, что её догадки и гипотезы окажутся истинной. Только в этом случае она сможет выжить. И на этот раз Мэгги искренне надеялась, что сможет пережить эту ночь. Она не могла больше бежать... «Ну что ж... С богом...».       -Скай... — всё же решилась вымолвить Мэгги, наконец-то обратив свой взгляд с девятого этажа на висящий в воздухе дрон, что парил в ожидании в метре прямо над ней, всё это время ожидая её действий. — Мы пришли... Ты... знаешь, что это за место?       -Могу предположить. Это Бруклин-стрит 20, — без эмоций, как и всегда, продиктовала Скай с небес, слегка сбросив высоту, чтобы быть на одном уровне с её глазами. — Предположительно, дом Шерри Стейн.       -Предположительно? — прищурилась Мэгги, не ожидавшая от неё такого странного и неоднозначного ответа. — То есть... Погоди. Элизабет же знает, где она живёт. Хочешь сказать она не загрузила в тебя эти данные?       -Ответ отрицательный. Эти данные были загружены сразу после моей первой активации, — ответила Скай, на мгновение моргнув жёлтым светом. — И это подозрительно. Данные были не дополнены, а переписаны. То, что это предположительный дом Шерри Стейн, я записала из твоего разговора с Изабеллой Берг, однако я должна была выдать полный ответ, а не предположительный.       -И что это значит? — упустила суть Мэгги, перестав понимать, что она говорит: «Что за белиберда?!..».       -Ошибка. Не могу найти записи, содержащие место жительства Шерри Стейн. Ожидай, — сказала Скай, после чего застыла на пять секунд, прежде чем вновь вернуть окуляр-камеру на её лицо, вдруг блеснув голубым светом. — Причина ошибки обнаружена. Данные не просто не читаются. Они были стёрты удалённо.       -Что?.. Когда?.. — офонарела Мэгги, чуть от ошеломления не выронив из пальцев кейс DJI с зарядником внутри.       -Два часа назад, — сразу ответила Скай, заставив журналистку похлопать глазами. — Сразу после атаки Шерри Стейн в бункере. Стёрший данные обладал правами администратора. Такими правами владеет только...       -...Элизабет... — моментально догадалась Мэгги, прервав её и в раздумиях с раскрытым ртом положив глаза на асфальт под собой. — Чёрт... Она что, догадывалась, что я могла пойти её искать?       -Это самое вероятное объяснение, — косвенно согласилась с ней Скай. — Только она могла стереть данные удалённо. Лучшая гипотеза — она не хотела, чтобы я сообщала тебе эти данные.       -Твою мать... Она знает!.. — похолодела изнутри Мэгги, тут же придя в себя, моментально поняв, что у неё времени теперь в обрез на считанные минуты, и тут же повернулась возбуждённо на Скай. — Скай! Слушай. Тем не менее, мы уже здесь. Помоги мне. Пусть у тебя и стёрты данные, но ты всё ещё можешь оказать мне услугу. Поднимись на девятый этаж и пролети каждое окно. Мне нужно чтобы ты нашла Шерри и как можно скорее. Сможешь?       -Если только девятый этаж, то смогу. Мне понадобится минуты две, — без возражений подтвердила Скай, вновь загоревшись жёлтым светом и теперь уже на постоянной основе.       -Спасибо. Тогда приступай, — кивнула головой Мэгги, и Скай, заведя роттеры на полную мощность, взмыла в воздух, моментально взлетев на уровень третьего этажа и перемахнув через парковку. Сама же журналистка принялась за ней наблюдать снизу, смотря как она поднимается ввысь. Как и всегда до этого, она поражалась, на что теперь способен её дрон. Мало того, что Скай теперь обладала интеллектом и личностью, так ещё и все её мобильные характеристики повысились до просто каких-то невероятных высот. Глядя на неё, Мэгги не могла сдержать удивления, ведь под её управлением, когда у неё был примитивный пульт, Скай никогда не могла выдать ни такой скорости, ни манёвренности, которые сейчас просто поражали. И потому сейчас, глядя, как это чудо науки резво стремится ввысь, ей оставалось только лишь благодарить Элизабет за такой подарок. И это было иронично, ведь сейчас она буквально работала против её воли и осведомлённости. Поэтому Мэгги было отчасти стыдно, что ей приходится что-то утаивать не только от своей сестры, которую она по сути опять бросила дома, но и своей лучшей подруге, которая пару часов сражалась буквально насмерть Шарлоттой, чтобы только защитить её. Так что получалось, что сейчас, рискуя собой ради встречи с той, кто пытался её убить, Мэгги практически обесценивала все её старания и все те повреждения, которые она получила из-за неё. Но даже понимая всё это, она просто не могла остановиться, даже несмотря на то, что ей было больно по сути это делать. Она приняла решение ещё тогда, в бункере. Ведь на этот раз чётко знала свою цель. И награда, в случае успеха, моментально оправдает все риски, которые могут быть. Мэгги просто не видела другого выхода. Именно поэтому она убедила себя — она должна попытаться это сделать. «Да, я понимаю, Элизабет. Я поступаю как конченая идиотка с поехавшей крышей, которой жить надоело. Однако я абсолютно уверена. Я совершаю правильный поступок. И не важно насколько он рискованный. Пойми... Если у меня всё получится, то... Всё изменится. Ты будешь мной гордиться, вот увидишь». Улыбнувшись и набравшись решимости, Мэгги вновь подняла глаза к небу, чтобы посмотреть, как далеко улетела Скай и как продвигается её поиски. Однако... Её глаза застали только звёзды, свет которых просачивался сквозь ночные облака. И крышу дома, к которой всё это время до этого двигалась дрон. Сама же Скай исчезла из её поля зрения в неизвестном направлении. Журналистка в лёгком напряжении и беспокойстве убедилась в этом, просто оглянувшись по сторонам. Скай нигде не было, ни с одной из сторон девятиэтажки. А потому ей оставалось только спокойно пожать плечами, перемявшись с ноги на ногу: «Наверное, она начала поиск с заднего двора. Там тоже два подъезда на углу есть. Она сказала, это около двух минут, да? Я пока присяду и...». Она обернулась назад...       -Сюрприз, — вдруг ударил ей в лицо очень жесткий и строгий голос, а её лицо резко осветило зелёное свечение, которое ослепило журналистку в потёмках на доли секунды.       -Мама, что за...!? — закричала в сильнейшем испуге Мэгги, отскочив назад на одну ногу, нечаянно встав цаплей и прикрывшись обеими руками так, будто её сейчас будут бить по лицу: «Изыди!.. Изыди!».       -Я хочу задать тебе буквально тот же самый вопрос! Что за хрень, Мэгги!? — рявкнул голос перед ней, и только со второго раза журналистка узнала этот голос, моментально встав на две ноги, а её руки упали по швам: перед ней прямо на уровне глаз парила на месте, внезапно, Скай, которая, казалось бы, должна была прочёсывать девятый этаж. Но она прекрасно понимала, что узнала вовсе не её голос, иначе бы сейчас её сердце не стучало так сильно, как сейчас, от страха и волнения. И зелёное свечение неонов дрона лишь это подтверждало. «Я спалилась...». Это была Элизабет.       -Элизабет... Я...! Э-э...! — поперхнулась тут же словами Мэгги, когда её ком адреналина в груди заставил гнать сердце со скоростью отопленного парового локомотива, а её дыхание перехватило так, что она не могла смотреть никуда больше, кроме как в землю, напугано виляя глазами.       -Лучше молчи! — тут же оборвала её Элизабет максимально агрессивным тоном, заставив под прямым управлением подлететь Скай на расстояние полметра от неё, начав поливать ветром её ноги. — Это так ты мне решила отплатить, да? Снова действуем без спроса у меня за спиной!?       -Э-э-э... Простите?.. Что? — вдруг замерла на месте Мэгги, как только услышала это, и сжала руки в кулаки, а половину её волнения как ветром сдуло, ведь на смену другой половине пришёл вовремя явившийся гнев, что заставил её взглянуть прямо в изумрудную камеру дрона: «Ты что? Издеваешься!?». — Элизабет. А ты берега не попутала? С каких это пор я должна спрашивать у тебя разрешения на то, чтобы заниматься своей работой!?       -Это не работа! Это шизофрения! — резко огрызнулась Элизабет, резко заставив дрон стартануть вперёд, остановившись только в считанных сантиметрах от её глаз, однако журналистка лишь моргнула, так и оставшись стоять на месте как приклеенная. — Совсем жить надоело!? Так бы и сразу могла сказать! Я бы оказала такую услугу! И не мешала бы Чарли тебя прикончить!       -Так давай! Валяй! — вскипела Мэгги, тут же поняв, что сейчас всё зависит от того, сможет ли она победить в этой перепалке, а потому теперь начала играть по крупному, решив пойти в атаку методом игры "на слабо". — Я здесь именно за этим! Позволь ей меня прикончить сейчас, раз ты действительно способна на такое! — Последовала пауза, и она поняла, что Элизабет не ожидала такого сумасшедшего ответа с её стороны: «Инициатива у меня в кармане». — Не сможешь. Я знаю, что ты бы не дала мне умереть, даже если бы я отчаянно этого захотела! Ты не такая. Ты не смотришь в сторонке, ведь ты сама мне говорила, что не смогла наблюдать, как люди, подобные мне умирают в этих трущобах. Помнишь? Тебе меня не запугать!       -Ты что, реально чокнутая!? Ты совсем не ценишь собственную жизнь! — поражённая её дерзостью разразилась Элизабет, отлетев на неё обратно на полметра. — Я тебе жизнь спасла. Дважды! И это ты так меня благодаришь!? Если бы не я, тебя бы просто уничтожили во всех смыслах аж неделю назад! Я пришла и позволила тебе жить дальше. Я даже стала твоим другом! И всё это ради тебя! Я увидела в тебе туже самую девочку, которую я встретила 18 лет назад. И я увидела твой потенциал. Ты можешь стать в отличие от меня чем-то большим! На что ты хочешь потратить жизнь, которую я тебе даровала!? На бессмысленную смерть!?       -Элизабет, я безмерно благодарна за то, что ты ради меня сделала! — моментально сменила настрой разговора Мэгги с агрессивного на гневно-умоляющий, положив правый кулак на сердце. — Я не могу быть не в долгу за то, что я жива лишь благодаря тебе! Я должна тебе, пойми! Но это не означает, что ты можешь указывать, как мне распоряжаться моей жизнью! То, что ты мне её даровала, не делает меня твоей собственностью! И я думала, что я это доказала три часа назад! Неужели ты этого не ценишь!?       -Разумеется я не ценю попытки суицида! — грозно отреагировала Элизабет, однако в этот момент в её голосе появилась нотка жалобности.       -И тем не менее именно моя готовность пожертвовать собой и спасла мне жизнь! — нанесла финальный удар Мэгги, который заставил Элизабет начать кряхтеть что-то неразборчивое, словно она пыталась подобрать слова: «Ну всё... Хватит...». — Элизабет... Всё могло закончиться иначе, если бы я тогда не была откровенна с собой. Если бы я не была готова поставить свою жизнь под сомнение ради того, чтобы спасти Скай. Я знала, что делаю это не напрасно. Я поступала так, как считала правильным, как и ты тогда. Именно этим я хотела доказать, что достойна тебя!       -Я не требовала от тебя подобного!.. — ошеломлённо вполголоса прошипела Элизабет.       -Но ты хотела этого! Особенно после предательства Шарлотты! — тут же вставила железный аргумент Мэгги и сложила руки в крест перед собой. — Поверь. Я понимаю. Ты ведь сама сказала, что я теперь единственная, кому ты можешь доверять. Но сейчас, глядя на то, как ты на меня орёшь, я понимаю, что это всё-таки совсем не так.       -Да дело не в доверии, дурочка!.. — прозвучала на секунду Элизабет так, словно вот-вот треснет и заплачет. — Я не хочу смотреть, как погибает последний близкий мне человек! Даже сейчас, сколько бы ты не молчала, ты не можешь мне говорить ничего, кроме истины! Это и есть причина, по которой я к тебе привязалась. Потому что ты показала мне, каково это иметь дочь, которой у меня никогда не было и не будет. А не просто друга... Я полюбила тебя, Маргарет! Поэтому я не могу дать тебе умереть!       -Воу-воу! Погоди... То, что ты меня любишь, я и так знаю, но... — перекосила лицо Мэгги, которую такой эмоциональный аргумент просто смял. — Серьёзно? Я для тебя...? — В её голове вспыли те самые воспоминания, когда она была потерянной девочкой 18 лет, и вся их встреча с Элизабет тем днём в бетонном лабиринте оживлённого города, вся та забота, которую аниматроник тогда ей подарила, всё это загорелось в её сердце подобно огню. — Так вот почему ты тогда была так со мной добра и ласкова. Да, ты хотела очиститься от грехов своего прошлого, но это была лишь полуправда, не так ли? — Она поражённо застыла жалобным взглядом на камере дрона. — Я была напоминанием... О той жизни, которой у тебя никогда не было, да? О ребёнке, которого у тебя не будет... У тебя отняли шанс на нормальную жизнь. Ты стала машиной и лишилась всего... Теперь я понимаю, почему ты сказала, что твоя жизнь это лишь её подобие. Ты бы тоже хотела нормальной жизни, да? Ты тоже тоскуешь, правильно?       -Угу... — весьма вяло ответила Элизабет, из которой это откровение словно выдавило все силы. — Господи!.. Что я сейчас такое сказала?..       -Нет... Всё хорошо... — тут же поспешила её утешить Мэгги, пусть и понимала, что она в этом призналась только на эмоциях. — Всё это. Создание Скай. Её задание следить за мной. Господи... Да ты меня прослушиваешь постоянно. Словно я для тебя реально больше, чем просто друг. Всё это не из-за доверия... А из-за того что с самого начала ты боялась за меня, да?       -Мне стыдно... — прошептала Элизабет так, словно её сразили наповал. — Я лишь хотела, чтобы тебе ничего не угрожало... Хотела обезопасить тебя, даже если меня не будет рядом. Я думала, что если буду следить за тобой и оберегать тебя, ты будешь счастлива. Ведь на Гранд-стрит я увидела в тебе ту же самую девочку, что и 18 лет... Одинокую... Потерянную... Обречённую... Прямо как я... Мэгги, пойми. Мы с тобой очень похожи... Даже больше. По своей судьбе мы, в метафорическом смысле, даже одинаковы. Но в отличие от меня, ты можешь жить счастливой жизнью, которой не смогу я. Мы обе отвергнуты судьбой... Но только ты можешь продолжать с ней бороться. И победить... Для меня всё стало кончено ещё сорок лет назад. Я машина, а не человек. А сейчас я даже не помню, кто я!.. Всё, что у меня осталось, это лишь осколки того счастливого прошлого, где у меня была семья! Но прошло уже 13 лет... И ты не можешь вернуть мне мои воспоминания и сделать так, чтобы я вспомнила... Я не виню тебя, но я чувствую себя потерянной как никогда. И даже воспоминания о Кейт меня не воодушевляют, ведь я потеряла её 13 назад, раз сейчас её нет рядом. Она и Дана... Они живут сейчас своими жизнями. А я опять разбита... И живу, как канализационная крыса. Я хотела бы оставить после себя хоть что-то. И... наверное, я хотела, чтобы это была ты, Мэгги.       -Да уж... — понимающе покивала головой Мэгги, сильно ей сочувствуя, ведь понимала её в этом смысле лучше всех. — Никудышная из тебя получилась мама...       -Согласна... — согласилась смиренно с ней Элизабет. — Я никчёмна...       -И именно поэтому я не собираюсь останавливаться, — продолжила Мэгги, вернув твёрдую ноту своему голосу. — Ты говоришь, что никчёмна. Это может и так, но я могу это изменить. Мы можем, Элизабет. Я по-прежнему решима доказать тебе, что я достойна тебя. Я сказала в тот раз, что я для тебя бесполезна. Но я могу это изменить! Я верну тебе личность! Ты достойна того, чтобы в тебе жили хотя бы воспоминания о твоей семье, даже если у тебя ничего не сложится с ними спустя 13 лет! И я знаю, как это сделать. Это риск, я знаю... Но риск оправдан, я всё взвесила! Я спасу вас! Вас обеих! Ведь не только я достойна жить дальше! Вы этого достойны больше, чем я!       -Мы?.. — в этот момент крайне изумилась Элизабет, не понимая, к кому она адресует множественное местоимение.       -Я делаю это не только ради тебя... — улыбнулась Мэгги, опустив руки по швам и, пригнувшись, подняла с земли кейс, который выронила от испуга до этого. — Не только тебе я обязана жизнью. Шарлотта... Она тоже в коем-то роде... сохранила мне жизнь. Хотя я умоляла её убить меня.       -Что?.. — пролепетала Элизабет в шоке. — Мэгги, прошу тебя. Не вмешивайся. Это только моё дело. Я сама разберусь с ней. Не надо подвергать опасности свою столь хрупкую жизнь!.. Она убьёт тебя!       -Элизабет... За это время, я усвоила одну простую истину, — покачала головой Мэгги, лишь давая понять, что не повернёт назад. — Ты... Я... Шарлотта... Мы встретились не случайно. Что-то свело нас вместе. Мы втроём живём желанием добиться счастливой жизни. И всех нас в обратную сторону тянет не столько наши недуги или ограничения. Нам страшно... И признаюсь честно, я лицемерка, раз говорю такое, ведь я так и не смогла победить этот страх. Я боюсь того, что может случиться в далёком будущем... Но я знаю, что могу сделать сейчас. — Она опечаленно вздохнула, сама удивляясь, что говорит такое. — К тому же... У меня предчувствие, что она меня выслушает. Кого она ненавидит больше? Ту, кто её предал два раза? Или ту, кто смог заставить её плакать? Я знаю, в Шарлотте что-то есть... Я не знаю, почему она меня пощадила. И потому я хочу понять, почему она мне сохранила жизнь. Я должна попытаться.       -Мэгги... Прошу тебя. Иди домой, — пыталась что-то сказать ей Элизабет, но звучала так, будто попросту понимала, что это бессмысленно. — Я же просто... не позволю тебе это сделать. Я не пущу Скай искать Чарли. Я... не стану...       -За то я стану, — решила вновь надавить на неё Мэгги, на мгновение обернувшись назад, на дом, в сторону девятого этажа. — Неужели ты не поняла? Скай мне нужна была лишь для того, чтобы сделать это быстро. Я могу и сама найти её. Бэль сказала, что тоже хотела бы жить на девятом этаже. Значит Шарлотта живёт на девятом. Я могу сама постучаться в каждую квартиру! Сколько там? Десять подъездов по четыре квартиры? Всего-то 40 квартир! Подумаешь! За то будет челленджем, ахах!       -Я... не могу тебя остановить, да?.. — обиженно проговорила Элизабет, не ожидавшая того, что Мэгги знает чёткий этаж. — Ты с самого начала знала, что я проиграю в этом споре. Мэгги... Ну за что ты так со мной?.. Я же хотела как лучше для тебя!..       -Как и я, подруга... — прикрыла глаза Мэгги, всё-таки поняв, что немного переборщила: «Я такая бездушная тварь... Господи... Что я наделала...?». — Просто прими это. Я не твоя дочь, Элизабет... Я понимаю твою боль, но я не гожусь на эту роль. А даже если я и ошибаюсь, то я уже выросла. Я хочу принимать собственные решения. И я понимаю, насколько тебе сложно это принять... Моя мама тоже не хотела отпускать меня в самостоятельное плавание. Но... Вот, я здесь... Если я для тебя что-то значу, то...       -...прими это... — договорила вместо неё разочарованно Элизабет, которой судя по голосу было очень и очень больно. — Ммм...! Ах!.. Проклятье!.. Почему мне так плохо!?.. — Она поставила паузу, в ходе которой журналистке даже показалось, что она отключилась, но вскоре аниматроник вновь вернулась в эфир. — Почему ты заставляешь меня это делать, черт!?.. Пропади ты пропадом... Если всё и так решено, то всё, что я могу, это сэкономить твои силы!.. Это всё, что я могу... — Снова пауза, но на сей раз она продлилась ровно пять секунд. — Подъезд №5... Квартира... 187... Код от домофона — 6474... Это всё, чем я могу тебе помочь. Как-никак... так у тебя будет больше шансов выжить. Чарли сейчас в квартире... Я уже успела проверить её окно... Всё, что я хочу, это... пожелать тебе удачи... И если ты это делаешь ради меня, то... Я горжусь тобой... Делай то, что должна. Скай останется рядом на всякий случай.       -Только прежде давай договоримся, — сразу решила вставить одно маленькое условие Мэгги. — Ты отключишься от Скай и не станешь подслушивать. Оставь её на улице, пока я не выйду из дома. И это не просьба. Мне нужно абсолютное уединение с Шарлоттой. Иначе шансы моей смерти возрастут вплоть до ста. Договорились?       -Договорились... — неохотно прошептала Элизабет, и пускай Мэгги этого и не видела, но по ту сторону связи, склонившись к верстаку, аниматроник пустила золотую масленую слезу, ведь осознала, что по сути сама только что обрела любимого человека на смертный приговор. — Прощай... Маргарет... Сделай это. И... Прошу!.. Вернись живой...       -Спасибо тебе, Элизабет... — тоже в улыбке залилась слезами Мэгги, видя, как для неё это больно, и понимая, что это возможно последний раз, когда они видятся. — За мою жизнь... За всё... — И с этими словами она решительно выдохнул и обернулась назад, ступив медленным, но уверенным шагом прямо через аллею. К подъезду №5. Она собрала в себя все свои оставшиеся силы, которые только можно было, хоть её моральный дух и шатался из стороны в сторону, подобно маятнику. Всё, что ей оставалось — лишь надеяться на лучшее... И молиться...       Пять минут спустя. Пятый подъезд, девятый этаж:       Звук, разорвавший тишину, и рёв электромотора... Это был всего лишь звонкий клаксон лифта, остановившегося на этаже. Том самом этаже... Всё это время, ожидая, когда она поднимется наверх, Мэгги отсчитывала каждую секунду своего ожидания, что мучительно растягивалось от её лютого стресса, подобно резине, что вот-вот порвётся от натяжения. Так трещали её нервы... Именно поэтому она подсознательно считала не только секунды, но и каждый удар своего колышущегося сердца, что никак не могло теперь остановиться. Только не сейчас... А потому даже такой простой звук остановки лифта заставил её не на шутку поёжиться. В тот же момент, не успела она толком опомниться, вновь заревели электромоторы, не похожие на предыдущие. Её лицо тут же поморщилось, словно её уши резало звуком пенопласта, трущегося об стекло. Звук был для неё неестественным... Искаженным её раскалённой от нарастающего ужаса психикой... И тогда прямо перед ней медленно раздвинулись автоматические железные двери, отпирая наконец стальную коробку, в которой, как ей казалось, она была заперта вечность, заставляя её глаза встретиться с тьмой. Лишь освещение лифта хоть как то озаряло то, что творилось снаружи. Глядя на это, Мэгги оставалось лишь сглотнуть, не понимая, что должна чувствовать. Страх сковывал все её мысли и чувства, так что она не могла определиться в своём положении. Двери лифта были открыты, а значит она больше не заперта тут, в этом замкнутом и неуютном железном ящике. Ей должно было полегчать, но ей не полегчало. Сейчас она даже захотела, чтобы двери лифта вновь закрылись. Настолько ей не хотелось из него выходить и соприкасаться с мраком девятого этажа, ведь как на зло именно здесь не работало ночное освещение. Её глаза уже привыкли к свету, и потому она из лифта не видела даже стену, что должна была быть прямо перед ней. Всё вокруг было опасно таинственным и необузданным. А от того и жутким... Очень страшным... Словно во тьме уже кто-то притаился и ждёт её. Ждёт, чтобы она вышла из безопасной зоны. Чтобы двери лифта захлопнулись за её спиной. С наслаждением ожидает, когда тьма окончательно окутает её тело, чтобы навсегда утащить её в объятья мрака и забвения... Это было то, о чём кричали все её чувства. Все инстинкты защиты и самосохранения. Ещё бы немного, и она начала бы захлёбываться воздухом. Настолько ей было тяжело дышать от страха и нарастающей паники. Всё вокруг давило на неё, сдавливало обратно. Словно загоняя её обратно в свет, обратно в светящуюся клетку. «Мне страшно...». Хоть в этом Мэгги могла себе спокойно признаться. В том, что она, вопреки всем своим поступкам, не бесстрашная. Если её охватывал страх, она с колоссальным трудом его могла побороть. Особенно сейчас, когда её мозг знал об опасности. Не было чувства неизведанности. Только лик живого ужаса... То, что и пугало её больше всего. Её знание о том, что её ждёт, вот что было её истинным врагом, а вовсе не страх. Он был лишь симптомом. Но достаточно сильным, чтобы любой человек мог на нём зациклиться. И Мэгги чувствовала, что сейчас зацикливается и сама. Однако... Сколько она себя знала, она хорошо справлялась с этой зацикленностью и раньше. Не раз она уже попадала в ситуации, когда ей было страшно, и адреналин затмевал логику. Всё, что ей нужно было, это остановить собственный признак страха. Это было её очень частое дыхание, что раздавалось эхом по всему этажу... «Ты знаешь, что ты должна делать, Мэг... Ты сможешь... Просто сосредоточься. Пусть твой признак страха перестанет тебе мешать... Не дыши...». Прислушавшись с трудом к голосу разума, Мэгги вдохнула как можно больше воздуха в себя и задержала дыхание. Раскаты её воздушных потоков тут же прекратились. Всё вокруг неё затихло. Затихло всё, кроме одного. Её сердца... «Как жаль, что я не могу остановить сердце силой мысли... А если бы и могла, то хотела бы я уметь жить без сердцебиения. Это звучит глупо, я знаю...». По крайней мере её сердцебиение пусть и было быстрым, но не было прерывистым и хаотичным, как её дыхание. А потому она прислушалась к его стуку в своей голове. Постепенно оно становилось всё громче и в итоге стало чем-то похожим на глухой ритм. Ритм, на который теперь она могла спокойно отвлечься и бояться уже не так сильно. «Давай, Мэг... Тебе это по силам... Просто... сделай шаг... в бесконечность...». Кое-как удерживая себя, чтобы не начать дышать вновь, Мэгги всё же сделала пару шагов вперёд, тщательно смотря себе под ноги. Она аккуратно перешла границу лифта, плавно, почти на цыпочках, выйдя наружу, пытаясь не касаться каблуками земли. Тьма тут же накрыла её, когда на неё упали здешние тени. Её тело наполовину слилось с мраком и только со спины она оставалась на свету. Она ощущала себя маленькой свечой, что тщетно пыталась прорезаться сквозь лик бесконечной темноты. Вновь щелчок... Рёв моторов... Мэгги похолодела изнутри, стиснула зубы, услышав этот пронзительный звук. Этот звук раздался у неё за спиной, и в этот же момент свет позади неё начал сужаться. Так продолжалось до тех пор, мучительно, медленно, неприятно, пока свет не сузился до таких размеров, что и вовсе исчез, оставив весь этаж в кромешной тьме. Всё, что не давало ей ослепнуть окончательно, лишь голубоватый ночной поток света, что струился откуда-то со стороны лестничных окон за внешним углом шахты лифта. Только так она начала привыкать к тому, что происходило вокруг, ведь её глаза начали быстро привыкать и адаптироваться. «Это просто лифт... Ничего страшного... Просто успокойся...». Наконец, она начала чётко различать стены и все детали, что её окружали. Это был типичный пыльный этаж, на котором явно давно не проводили реставрацию. Синяя краска на стенах была весьма старой, а по гипсовому покрытию на них везде шли трещины. Рядом с шахтой лифта была металлическая лестница, ведущая на стальной прямоугольный трап прямо над ней. Он был перегорожен посредине проволочной незапертой дверью в стальной раме, а за ней была ещё одна лестница, ведущая куда-то выше потолка этажа. Куда-то во тьму... «Наверное, это выход на крышу... Я ни раз с такими имела дело. Если проход не закрыт здесь, то может быть и не закрыт снаружи. Надо бы это взять на заметку. Будет очередной хорошей точкой для наблюдения...». Тем не менее, даже подметив для себя такую приятную вещь, сейчас она была сосредоточена на всём, что было вокруг неё. На зрении, на звуках, на запахах. На всём... Слева и справа от неё, по разные стороны от выхода из лифта и бетонной пешеходной лестницы, идущей снизу по всем этажам, были два прохода, в стенах которого друг напротив друга были разные двери разного вида. Это, как она поняла, и были двери квартир. Именно в одной их этих четырёх дверей она должна была найти ту, кто смог ввергнуть её в ужас... «Так... Что ж... Табличка в подъезде над домофонной дверью говорила, что квартира 187 является самой последней квартирой в списке. А отсчёт в таких жилых домах идёт справа налево. Получается, квартира 187 это...». Придя к такому будоражащему её рассудок заключению, она медленно с дрожью повернулась налево, прямо в левый проход. И нашла там её... Ту самую дверь той самой квартиры... В этом проходе она была левой. Её номер с серебряным покрытием отсвечивался в верхней её половине. Сомнений у Мэгги не было — она тут. Она нашла квартиру Шерри Стейн. И она как назло находилась в месте, куда меньше всего распространялся ночной уличный свет. Журналистка судорожно выдохнула и вдохнула, вновь задержав дыхание. Только сейчас она почувствовала, что всё её тело начало сильно дрожать. Её пальцы едва не выпускали кейс из правой руки. А в её голове всё начало размываться вплоть до головокружения, из-за которого её сильно подкосило. Она упала плечом на стену напротив закрывшегося лифта, кое-как удержав равновесие, просто ступив правой ногой вперёд и придерживаясь об стену левой рукой. Её лицо соприкоснулось щекой с холодным бетоном. «Ах... Чёрт... Как же сильно... меня трясёт... Мне срочно... нужен сон... и еда...». Её глаза потихоньку начали слипаться, едва она задумалась об этом. Её язык немного пересох. Она поняла, что её тело так и не смогло отдохнуть за полчаса, что она провела дома. Мэгги была перегружена. «Твою мать... Ещё и слабость... У меня ведь... есть в кармане плаща ещё один пирожок, да?.. Можно... закусить... Но... Чёрт!.. Я же ведь уже так близко!.. Я не могу останавливаться сейчас!». Тихо ахнув на месте, она вновь стиснула зубы и толкнулась рукой от стены, вновь встав ровно. У неё сейчас не было времени ни на сон, ни на еду. Её цель была прямо перед её глазами. Прямо в паре метров от неё. «Чёрт... Элизабет... Спасибо. Спасибо, что сэкономила мне силы... Иначе бы мой аргумент постучаться во все 40 квартир оказался бы блефом. Я бы не смогла... Но сейчас то...? Сейчас то я смогу постучаться в это грёбаную дверь, да?..». Она зашипела, пытаясь вновь собраться силами. Мэгги поняла — страх ослабляет её. Это значит, что она упадёт, если не сделает это сейчас же. У неё просто не было выбора, кроме как сделать прямо сейчас что-то одно. «Ещё ведь не поздно, да?.. Не поздно ещё... повернуть назад. Правильно?.. Я всё ещё могу уйти и притвориться, что ничего этого не было... Я ведь могу...! Я...!». В этот момент она зажмурилась и оскалилась, встряхивая голову. Она бы ни за что такое не подумала ещё несколько минут назад. А потому Мэгги разозлилась на себя за такое. «Ты уже здесь, Мэг... Ты уже здесь! Ради чего ты прошла всё это!? Чтобы сдаться прямо сейчас!? Ради чего тогда всё?! Ты обманула сестру, бросила её! Ты уязвила Элизабет, накричала на неё! Шарлотта сейчас тут! В этой квартире! Если не сейчас, то возможно уже никогда!». Именно это и толкало её всё это время. Мысли, что потом уже будет поздно, ведь после стычки в убежище Шарлотта может предпринять что угодно и даже исчезнуть из города. А она была по её гипотезе единственной, кто мог знать правду о произошедшем в 2009 году. Мэгги понимала, что не может упустить Шарлотту, пока она действительно тут. Либо она подвергнет себя опасности и получит правду или умрёт, либо она сбежит и никогда больше не узнает правды. А последнее для неё было непростительно. «Сейчас... Или никогда... Ты сама... подписала себе приговор... Время платить по счетам, Мэг...». Прервав тишину, она решительно сделала шаг вперёд, в чёрный левый проход, ступая в самую чёрную тень на этом этаже. Её сердце загудело от тревоги с новой силой... Дверь квартиры 187 стала ещё ближе. Она стала настолько близко, что, казалось бы, до неё можно было дотянуться рукой. Однако Мэгги понимала, что это лишь зрительная иллюзия, что навевалась её страхом и тьмой вокруг. Ей нужно было сделать ещё пару шагов даже несмотря на то, что ком визжащего страха в груди уже буквально душил её, сдавливая её трахею. Ещё два шага... Мэгги решительно сделала ещё один, приблизившись к двери ещё на один метр. И теперь дверь уже была к ней прямо в упор. Оставалось совсем чуть-чуть, как вдруг... Она вытаращила глаза, когда заметила одну крайне интересную деталь. «Йоу... У этой квартиры нет дверного звонка...». Отсутствие дверного звонка напрягло её сильнее. Это означало только одно — ей придётся стучать дверь. Самой постучаться в гости к смерти. За неё это не сделает какое-то электронное устройство. Только она... Только она, своими собственными руками... «Тебя это не остановит, Мэг... Никогда не останавливало... Не остановит и сейчас...». Последний шаг... Мэгги, проломив себя ещё раз, сделала последний шаг. Теперь её практически нельзя было разглядеть во тьме прохода, так как мрак полностью поглотил её и сделал её своей частью. Не было видно даже её колышущегося плаща... Дверь 187 была прямо перед ней. Перед её глазами... Всё вокруг неё вновь замерло. Вновь затихло... Как и всегда, сердце её не стихало. Оно ревело, как двигатель бронированного танка, что преодолевал болото. Теперь ей казалось, что даже сердце вот-вот захлебнётся в собственной крови. Йокнет и остановится. И она упадёт прямо здесь, скончавшись от инфаркта... Мэгги старалась не допускать такие мысли до своей головы, а они всё лезли и лезли. «Если здесь мне суждено погибнуть... То только не так... Только от её рук... Только от рук той, кому я могу доверить мою смерть...». Отчаянно мысля так, Мэгги судорожно, дрожа руками одновременно от усталости и от лютого ужаса, поднесла костяшки левых пальцев к едва видимому покрытию двери, которое даже не отражалось. Прямо как чёрная дыра, в которую он вот-вот постучится... «Вот и я пришла... Шерри...». Закрыв глаза, она коснулась холодного покрытия двери. И постучалась... Трижды...       «Я выбрала...»...       Больше дороги назад не было... Звук её стука по двери разнёсся не только в её голове и психике, но и по всему этажу, эхом прокатившись по всему внутреннему подъезду. По каждому уголку бетонной лестницы. И всё вновь затихло... Всё, что ей оставалось, лишь ждать. Мэгги отдёрнула руку от двери... Она встала столбом, как статуя, и не потому, что так захотела. Её шокировало, хотя она ещё даже не предстала перед ней. Сердце билось в её грудной клетке так сильно и быстро, что было готово пробить её рёбра и вылететь из неё. И тогда она не смогла больше этого терпеть, и она вновь начала резво дышать ртом. Больше она была не в состоянии задерживать дыхание. Только не теперь, когда она уже подписалась на то, что она выбрала. Поздно было думать об этом. Бессмысленно... «Дыши... Дыши...! Всё хорошо... Всё будет в порядке... Всё будет...!!».       Металлический щелчок...       И сразу последовавший за ним пронизывающий болезненный и очень мерзкий долгий скрип дверных петель...       Мэгги чуть не вскрикнула, прикрыв рот левой ладонью от резко вспыхнувшего ужаса. «Господи!». Не сразу, но, открыв глаза, она всё же поняла, что произошло. Это был щелчок двери 187 и её скрип. Дверь приоткрылась на несколько градусов и остановилась. Открылась ровно настолько, чтобы образовался просвет между ней и квартирой. Больше она не двигалась. Ни туда, не обратно... Словно тот, кто открыл её со стороны квартиры, резко исчез. Испарился и слился с воздухом... Так прошло несколько секунд, а дверь так и не шевельнулась. Никто не вышел из неё, не появился перед ней. Словно дверь открылась сама... «Какого...??». Мэгги съёжилась... Ей было страшно даже пошевелиться, но она была вынуждена. Она сделала лёгкий шажок боком в сторону лифта. Но не для того, чтобы убежать отсюда. Так, она хотела утолить своё опаснейшее в данной ситуации любопытство. Хотела увидеть, что находится за дверью... Заглянуть в просвет, который образовался лёгким открытием двери... Она сделала ещё шажок вбок. Просвет в её глазах стал ещё шире. И этого уже хватило, чтобы уже всё разглядеть. Разглядеть, что именно скрывается за дверным проходом...       Ничего...       Мэгги отпрянула головой от удивления: за дверью никого не было. Всё что она увидела за дверью через щель, лишь обычное, судя по виднеющимся дверям убранство квартиры. Увидела обувную полку по очертаниям во тьме. Увидела торчащую из-за угла двери стоячую вешалку. Сразу же увидела падающий по ту сторону ночной свет из окна гостиной, что была прямо за очень близким к двери проходом из прихожей. «Оу... Гибридная однокомнатная квартира... В духе Шерри... Но где же...?».       Странный гул на считанные секунды разлетелся по всему этажу...       Мэгги тут же обернулась назад, чтобы...       Ничего... Позади неё ничего не было. «Что...?». Мэгги выдохнула и опустила голову, убедившись, что никто не подошёл к ней со спины, и вновь повернулась в сторону щели. И в этот момент случилось неожиданное... Из щели подул холодный ветер. И достаточно сильно, чтобы заставив её прикрыть от непривычки глаза. И тем самым заставив дверь приоткрыться ещё сильнее, вынудив её уши испытать боль своим мерзким неприятным скрипом. Ветер резко прекратился... Теперь просвет был настолько широким, что туда можно было поместить голову младенца... «Что это было...? Сквозняк? Почему сейчас? Не дул ведь до этого... И... Что это там?..». Моментально все чувства Мэгги пришли в движение — в центре гостиной, за углом прохода из гибридной кухни-прихожей что-то двигалось. Что бы это ни было, Мэгги сразу поняла, что ей не стоит беспокоиться, ведь это "что-то" было не чем-то человеческим и даже не антропоморфным. Словно что-то шелестело в районе окна. Прямо как лист... Тень напоминала что-то шёлковое и прозрачное. Раздуваемое ветром, прямо как... «Штора?». Да. Это была тень шторы, что раздувалась лёгким ветром где-то в гостиной, где предположительно было окно. Это чётко виднелось по ночному свету, падающего из того окна в квартиру, а Мэгги при этом ещё даже в неё не вошла. Настолько она поражалась тому, что способна в панике подметить для себя столько деталей. «Это всё очень очень странно... Если не Шерри открыла дверь... То кто...». Она медленно поднесла руку, чтобы приоткрыть дверь квартиры пошире и изучить её отсюда ещё подробнее. Внутри неё всё кипело... «Что за странная паранормальщина... Дверь... словно сама открылась... И... Почему на меня так резко вдруг подул ветер?.. Когда я... Что это был за гул, когда подул ветер? Он же ведь начал дуть, когда раздался этот звук... Это странно...». Всё это, в общем-то объясняла штора, что раздувалась на ветру в квартире. Это означало, что окно в гостиной окно было открыто как минимум на распашку. «Это объясняет наличие ветра, но... почему он прекратился?.. Словно сквозняк был лишь на пару... секунд...».       Металлический скрип... Треск... Тоже раскатились по этажу...       «Что это...?». Она не ослышалась, она услышала странный скрип. Скрип, который раздался откуда-то из квартиры. Или не из квартиры... В этот раз из-за эха Мэгги была не уверена. Слабость и бешеный страх не дали ей чётко сориентироваться в векторе звука. Она не понимала откуда он, но всё ещё думала, что он был откуда-то спереди. А потому вгляделась в квартиру, напрягая из-за всех сил свои глаза. Но ничего, кроме шторы там не шевелилось. Почему-то на неё накатило очень странное и от того пугающее ощущение. Квартира пуста... В ней нет ни единой живой души... «Но ведь... это же бред... Я отчётливо слышала щелчок замка. Значит кто-то открыл его. И исчез в тот же момент... За то открыто окно на распашку... Хех... это выглядит так, будто Шарлотта любит прохладный воздух. Или... Я...».       По её телу побежали мурашки, когда её глаза медленно округлились от странного предчувствия...       «Этот странный гул, который я услышала... И сквозняк, длившийся пару секунд... Ветер дул всего секунду или две... Гул... он был... подозрительно похож на движение чего-то тяжёлого, как огромная тяжёлая дверь... Может мне показалось или...? Сквозняк... Он случился на мгновение... этого гула... Такое ведь бывает только, если поток воздуха сквозной... Когда в здании два близких открытых прохода... Так почему поток воздуха ударил мне в лицо?.. Что могло быть столь близко, чтобы ветер пошёл насквозь?.. И это что-то точно не в квартире...». Она медленно убрала руку от двери, моментально передумав открывать её шире. От её лица отлила кровь. Она моментально побледнела, когда на неё снизошло странное чувство. Чувство чего-то тёмного, что скрывается во тьме и ждёт... «Что-то... открылось... Из-закрылось... С другой стороны здания... Что это...? Не могла же она...».       Шок... Моментальный молниеподобный шок...       Челюсть Мэгги безвозвратно упала, не в состоянии больше пошевелиться... «Этот скрип... Он не звучал, как звук дверных петель... Это был скрип... металлической деформации... Словно кто-то весом надавил на металл... Откуда такой скрип мог взяться здесь?.. Он мог взяться только...».       В этот момент Мэгги показалось, что её сердце остановилось... Её мозг от ужасающего осознания того, что здесь происходит, просто застыл во времени... «Так близко ко мне создать сквозняк может только... крыша... Окно всё это время было открыто не "потому что"... А для "того, чтобы"... Потому что только так тот, кто открыл дверь, мог пропасть из квартиры...».       Только сейчас Мэгги поняла, почему она больше не чувствует стука своего сердца. Оно стучало с такой пулемётной скоростью, что она больше не могла за ним уследить. Как и не смогла уследить за тем, как оказалась в западне... «Я ведь и раньше бывала на крышах с такими тяжёлыми дверьми... В этом нет ни единого сомнения».       Выдох...       «Проволочная дверь на трапе всё это время не была заперта!!!!..»...       Дыхание стало частым настолько, что слилось со стуком её сердца. Адреналин в одно считанное мгновение заполнил весь её организм до отказа.       «Она же ведь там... Да...?»...       Она резко обернулась назад...       Тень... На её лицо упала тень... Тьма, моментально перекрывшая свет в проходе. Силуэт... Лишь оболочка ужаса, что моментально разразила её лицо. Путь отхода был заблокирован. Отходить было некуда. Позади неё была только стена, а между ней были только две двери. Больше Мэгги не могла убежать. Чёрное гигантское безликое нечто на фоне остального этажа только что уничтожило остатки её самообладания. Страх и ужас взял своё...              Мэгги пронзительно закричала как резаная на весь этаж...             Забвение... В глазах журналистки всё размылось. Она безумно странно себя ощущала... Её охватило чувство, что она словно только что проснулась от очень крепкого сна. Однако её сердце всё ещё гудело... То ли она перестала воспринимать реальность адекватно. То ли её рухнувшая психика стёрла воспоминания последних нескольких секунд того, что с ней только что происходило. Сейчас она ощущала себя так, словно проснулась от обморока. «Что... Где... Где... я...?». Вопреки своим инстинктам, которые требовали от неё дышать как можно больше, чтобы восстановить энергию, она почему-то могла дышать только носом. Не знала почему, но она по какой-то странной причине не могла открыть рот, будто его перекрыли скотчем и замотали кляпом. Её грудь как будто бы сдавливали прессом. Она почувствовала, как её сдавливает холодная стена со спины и что-то ещё. Что-то, что находилось спереди от неё. По какой-то причине она не могла опустить голову. Словно её затылок кто-то приклеил прямо к бетону позади неё. И только тогда она осознала, что всё ещё может двигать головой по бокам. Однако чем больше она это делала, тем сильнее что-то давило ей на грудь и на рот. Тем больше её ноги отрывались от пола... Теперь нечто перекрыло ей и нос. Мэгги тут же начала задыхаться и потому, ощутив, что её руки всё ещё свободны, она взвела их и нечаянно схватилась за что-то перед собой во тьме. За что-то резиновое, твёрдое и извилистое и... На удивление очень знакомое. «Это же ведь не дежавю? Я помню эти ощущения...». В последний раз она чувствовала, как схватилась за что-то подобное, три часа тому назад, в убежище. И схватилась она за это буквально в такой же ситуации, как и сейчас. Вот почему это показалось ей знакомым. То, за что она схватилась сейчас, было не просто чем-то. Это были руки... Тонкие извилистые руки... Ей даже не пришлось вспоминать, кому они принадлежат, ведь никогда бы не забыла предвестницу её кончины, что вновь предстала перед ней... Феникс её личного ужаса и смерти вновь воспрял в её глазах, когда она почуяла в упор тот самый запашок опалённой резины. «Она всё это время была позади меня... Окно было открыто... потому что она вышла через него...».       -Зря ты пришла сюда... — прошипел в её ушах знакомый синтетический голос, когда её лицо вновь, как в тот раз той ночью, озарила белая вспышка. Глаза... Серебряные и до ужаса знакомые глаза... Отразившийся от воздуха и стен во тьме прохода свет наконец явил лик её ночного кошмара: бледную поношенную и треснувшую от удара сбоку ухмыляющуюся в ехидной широчайшей улыбке маску и чёрные глазницы с фиолетовыми опалёнными слезами, что почти исчезали в свете белых светящихся точек-зрачков. Механических аниматронных зрачков. Её тонкое длиннющее, как у Слендермена, тело. Чёрное... Безжизненное... Лишь белые потёртые и поджаренные параллельные полосы на тонких, как шпильки, ногах и руках. Руках, что прямо сейчас вдавливали её грудь и голову в стену, перекрывая ей насильно доступ к кислороду, держа её в полуметре над землёй. Поражённая и ошеломлённая от страха Мэгги без труда опознала этот образ. Образ, с которым, она молилась, больше не встретится. Но прекрасно осознавала... Она всё же пошла наперекор всем своим мольбам. Сама пошла против страха, оказавшись перед ней вновь. Прямо как в тот раз, в убежище Элизабет. И было так иронично, что ситуация буквально копировала первозданный оригинал. Потому Мэгги с неким облегчением и подвела итог, что по сути меньшего она от неё и не ждала... «Привет... Шарлотта...».       -Не думала, что увижу тут тебя, — ударила по её ушам своим демоническим голосом Марионетка с маниакально-насмешливыми нотками, сдавив трёхпалой левой ладонью её грудную клетку с новой силой, заставляя её рёбра трещать. — И это даже иронично... Видимо, мне выпал второй шанс. Расквитаться с тобой... — Она отпустила её рот и нос, которыми всё это время не давала ей вздохнуть и, воспользовавшись гибкостью своего эндоскелета, заставила свою правую руку буквально обвиться вокруг шеи поражённой девушки, моментально сдавив её трахею, подобно змее, удушающей свою добычу. — И всё же... Не перестаёшь ты меня удивлять, Мэгги. Осмелилась прийти сюда... Ко мне. Ты знаешь, где я живу. Значит ты пришла именно ко мне! А значит и встреча наша вовсе не случайна. Или... Да ну? — Она медленно приблизила к ней свою голову, едва не касаясь маской её носа, и заглянула своими белыми зрачками прямо в её пурпурные глаза, ослепляя её своим светом. — Твоё сердце всё ещё стучит от страха и ужаса... Но твои глаза больше не видят во мне опасность. Ты этого и хотела... Только не говори мне, что пришла сюда именно за этим. Ты пришла сюда чтобы умереть...       -В.. в... воз...можно... — кряхтящим голосом пробормотала Мэгги, быстро на панике запустив ладонь к шее и вцепившись в её руку-удавку, что раздавливала её горло, пытаясь хоть немного её ослабить, чтобы не быть убитой преждевременно. — Ты всё ещё... способна на это...?       -Ты смешная... — с долей равнодушия отреагировала Марионетка, накренив безразлично свою голову на бок прямо перед ней, никак не мешая ей сопротивляться. — Думаешь, раз я пощадила тебя разок, ты и в этот раз отделаешься также? Хех...       -Нет... — лишь нахмурилась Мэгги, буквально скопировав голосом её безразличие, наконец-то протиснув пальцы под удавку и слегка приоткрыв доступ к кислороду, чем она тут же воспользовалась и вдохнула как можно резче.       -Нет? — на сей раз с любопытством спросила Марионетка и подала напряжение в свою правую руку, сдавив её шею вместе с пальцами, которые та туда протиснула, и журналистка ахнула от боли, когда почувствовала, что её пальцы чуть не сломались в суставах. — Ты и это продумала. Пошла сюда, зная, что умрёшь. Признаю. В тебе что-то есть... Но это всё равно ничего не меняет. — Она вставила небольшую паузу. — И судя по всему, ты пришла сюда по собственной инициативе. Элизабет бы тебя на такое не подговорила... Знаешь что? — Её рука тут же перестала быть удавкой и отпустила её шею, после чего, распрямив руку, она запустила в неё ладонь и тремя огромными пальцами схватила за верхнюю часть горла, вновь, как и в убежище, давя на её верхние позвонки. — Человеческое тело штука удивительная. Иногда люди, даже в самых экстремальных ситуациях способны выживать. Однако... Почти всегда за своё выживание они платят высочайшую цену. Некоторые теряют руку. А некоторые лишаются возможности ходить. И порой, такая жизнь хуже, чем смерть... Понимаешь, к чему я? — Она мягко двумя пальцами принялась ощупывать позвонки под её черепом, чем вновь и вновь вводила Мэгги в тот же ужас, что и в бункере, когда она делала с ней нечто похожее. — Я знаю с точностью до миллиметра, как устроено человеческое тело. В особенности, я лучше всех знаю, как именно устроена человеческая нервная система. Это значит, я не только могу убить тебя... — В этот момент её и без того страшный голос стал звучать в её голове ещё опаснее. — Если неосторожно свернуть тебе шею, как я это хотела сделать парочку часов назад, ты сразу лишишься жизни от остановки кровообращения и потери контроля над дыханием. Но... Что будет, если обрубить только опорно-двигательную систему и оставить сердце и лёгкие нетронутыми? Наступит полный паралич... — В этот момент она нажала нижним пальцем на один из её позвонков, чтобы вновь заставить её испугаться. — Я знаю, какой именно позвонок тебе можно сломать и как именно это сделать, чтобы достичь этого. Подумать только... Ты лишишься способности двигаться, но всё ещё сможешь ощущать боль. Ощущать воздух вокруг себя. Всё ещё сможешь дышать. И слушать только, как бьётся твоё сердце. Ощущения будут такими, что тебе покажется, будто ты заперта в ловушке собственного тела. Как клетка, из которой ты не сможешь выбраться, пока не умрёшь от старости. Всё, что ты сможешь, лишь статично плакать и умолять жизнь, чтобы тебя кто-нибудь прикончил... Некоторые люди называют это живой смертью. Или "адом на земле". — Она наклонила голову в другую сторону. — Так ответь же мне, Мэгги... Ты предпочтёшь жизнь в бесполезной надежде, что всё будет как прежде? Или предпочтёшь отправиться в лучшее место, не переживая этой агонической пытки длиною в жизнь? Какой смертью ты желаешь умереть?       -А как... считаешь ты?.. — целенаправленно спросила Мэгги, вновь теряя способность дышать, но вопреки этому отпустив её руку, перестав сопротивляться. — Какой смерти... я достойна?..       -Хм... — в этот момент сомнительно опустила голову Марионетка, словно этот неожиданный вопрос реально сильно озадачил её, и ослабила давление на её шею по собственной воле, вновь взглянув на неё. — Я буду откровенной... Тебе я бы никогда не пожелала "ада на земле". И вот тут мне стало интересно... Ты боишься его?       -Да... — закрыла глава от внутренней боли Мэгги, ведь за время её рассказа об этом она всё же умудрилась проникнуться её словами и представить себе эту ужасную картину. «Я бы такого не вынесла... Это адский кошмар...».       -И при этом ты не боишься обычной смерти... — подметила Марионетка, словно её в этот момент вновь начали одолевать сомнения. — Элизабет была права. Ты ни капли не лжёшь...       -Так давай!.. — вдруг крикнула Мэгги сдавленно, вновь подняв руки положив их ей на руку, помогая ей сдавливать её шею. — Сделай это!.. Сделай это сейчас!.. Ты же... так этого хотела... И сейчас хочешь этого!.. Так чего же ты ждёшь?.. Не щади меня... Я хочу видеть, как жизнь померкнет в моих глазах!.. Я хочу, чтобы ты убила меня, Шерри!       -Ты...! — зашипела Марионетка, которую такое поведение со стороны безумной журналистки в её глазах вновь начало очень сильно триггерить. Она сжала её шею и позвонки, заставив Мэгги поднять глаза к потолку от удушья и закряхтеть. Ещё руки упали по швам, а зрачки закатились за орбиты. Она злилась и отчаянно хотела этого... Марионетка прекрасно понимала, что действительно хочет её убить прямо здесь и сейчас за всё то, что она сделала. И в тоже время прекрасно понимала, что её желания разнятся с тем, что она делает сейчас. Ведь прямо сейчас обе понимали — она недодавливает, хоть и может. Что-то её сдерживает от очередного повторения смертного греха. «Шерри...». Это слово, как и в бункере, вновь ударило по ней. Это имя... Её собственное имя, которое она сама для себя придумала. Имя, которое для неё было чем-то большим, чем просто словом. Имя, которое заставило её вновь смягчить хватку и дать Мэгги дышать вновь. Журналистка вновь судорожно задышала, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха.       -Я не понимаю!.. — в этот момент закричала Шарлотта, материализовавшаяся человеком-каштанкой прямо перед ней вместо Марионетки, и только её длинные тонкие чёрные руки остались в своём истинном обличие. — Почему ты назвала это имя!?.. — Она поднесла Мэгги головой к себе, после чего резко запустила её обратно, ударив её затылком об стену, и Мэгги тут же взвизгнула от резкой боли там, где у неё ещё совсем недавно затянулась рана от рассечения после Гранд-стрит. — Почему ты назвала это имя!?.. Почему?!       -Потому что это твоё имя... — ответила судорожно Мэгги, кое-как пытаюсь игнорировать боль в затылке, понимая, что судя по всему отделалась лишь весьма сильным ушибом. — Тебя зовут... Шерри Стейн... Ты приятная девушка 19 лет... Ты лучшая подруга Элизабет. И хорошая подруга моей младшей сестры... Подруга Изабеллы Берг... о которой она рассказывала столько хорошего. Потому что ты хороший человек.       -Это не так!.. — офонарела очередной раз Шарлотта, чьё лицо исказилось от злости и непонимания так сильно, что она едва была похожа на саму себя. — Ты сама знаешь что это не так! Ты лжёшь мне! А если ты так и не поняла, то протри глаза! — И в этот момент Мэгги увидела, как левый глаз её человеческой оболочки вспыхнул ярким красным пламенем, словно её кожа, радужка и зрачок горели адским огнём буквально изнутри, настолько была реальна эта иллюзия. — Моё настоящее имя — Шарлотта Эмили!.. Я — Марионетка!.. И мне около пятидесяти лет!.. И ты это прекрасно знаешь!.. Ты не можешь этого не знать! Особенно учитывая, что это из-за тебя я порвала с Элизабет навсегда!       -И ты не представляешь, насколько мне жаль... — прикрыла глаза Мэгги понимающе, наконец-то будучи по всем признакам уверенной, что все её гипотезы, к которым она пришла до этого, это всё-таки правда, пусть она и сомневалась всё это время в такой возможности.       -Жаль ей... Вы только посмотрите. Ей жаль!.. — издевательски выговорила Шарлотта, после чего вдруг выпустила её и стоило девушке приземлиться на ноги, она схватила её левой рукой за плечо, а правой внезапно с небольшого замаха ударила ей прямо под дых, и Мэгги, что глухо приняла этот удар, будучи застигнутой врасплох, моментально выплюнула из себя всё, что только можно, а она сама скрючилась от лютой боли и рухнула боком на пол, схватившись обеими руками за живот и сильно громко заныв в слезах. — Ничего высокомернее и наглее я от тебя ещё не слышала. Тебе жаль? Да что ты можешь знать о жалости ко мне? Что ты можешь знать о том, что я пережила?! Ничего! Ты не знаешь, кто я такая! И что я за человек! Да и вообще. Я и не человек вовсе, вот так новость! Ахах! Ты не имеешь права говорить, что тебе жаль, гнида... Так как вообще не знаешь, с кем связалась. Ты меня... не знаешь...       -Однако... — вдруг внезапно для неё прохрипела в боли Мэгги, которая положила руку на пол и, несмотря ни на что, начала вставать, поднявшись для начала на колено, всё ещё придерживая свой ноющий от давящей боли живот. — Я знаю твою обратную сторону, Шерри. Я знаю, что для тебя так важно...       -Ты ничего не знаешь, лучше заткнись! — рявкнула Шарлотта, занеся свой кулак, который на сей раз стал человеческим, прямо над ней, что бы вновь ударить её на сей раз по голове.       -А ты заставь!.. — выкрикнула в ответ Мэгги и, пока она соображала, вытащила свой смартфон из своего кармана, моментально разблокировав его, и выкинула на пол прямо ей под ноги, больше ничего не предпринимая. — Я говорю... Я знаю, чего ты хочешь на самом деле... Я всё знаю, Шерри...       -А-а!!.. — с раскрытым ртом взвизгнула Шарлотта, остановив свою руку, когда увидела разблокированный смартфон под своими ногами. И так сильно она испугалась она вовсе не просто так, ведь её поразило до глубин сознания то, что было изображено на его дисплее. Крайне знакомая фотография, сделанная буквально на тех выходных. Селфи на троих... Изабелла... Чарльз... И она сама... И все в обнимку. То единственное, что могло её моментально остановить во всех смыслах. Это напоминание... Эта фотография, что запечатлела один из самых лучших дней в её отвратной во всех смыслах жизни. День, который и сейчас твердил ей, что она всё ещё может жить только так, как она того хочет. Жить так, как и все люди. В счастье... «Шерри...».       -Как ты!?.. — пролепетала разбитая этим Шарлотта, присев на колено перед ней, чтобы подвинуть к себе смартфон с этой фотографией, и ошибки в её глазах быть не могло: это была та самая фотография, которую они в тот день поделили между собой на троих. — Откуда у тебя...!? — И только в этот момент, осознав, как так могло случиться, что фотография попала к ней в руки, Шарлотта рассвирепела, когда её красный пылающий глаз снова запылал: она ударила Мэгги рукой наотмашь по щеке, что та, вновь невольно сплюнув, отлетела назад и больно упала на спину, чуть не врезавшись головой в стену, а потом студентка быстро встала с колен, подошла к ней и, не дав встать, схватила её за горло, а затем адски больно впечатала её спиной и затылком прямиком в пол. — Проклятая Изабелла!.. Ты рассказала ей!?.. Она знает!?.. — Даже не успев получить её ответа, она подняла её и вновь припечатала её, сделав ей ещё большее, и на сей раз девушка начала получать реальные повреждения — из её рта пошла кровь.       -Нет!.. — желая прекратить это избиение почти что отчаянно вскликнула Мэгги, очень ярко ощущая во рту привкус собственной крови, и стоило ей это сказать, каштанка тут же прекратила и посмотрела не неё уже менее агрессивно. — Я ей не сказала... Не сказала... Я не предам тебя, как и не предам твою тайну!.. То, что случилось в убежище, только между мной и тобой. Поэтому я не хотела впутывать это сестру. К тому же... Я знаю, что ты её встретила после работы. И если ты хотела меня убить, а её не стала трогать, значит тебе на неё не плевать!       -И что с того!? — прокричала к ней в упор Шарлотта, однако в этот момент её красный левый глаз вдруг потух и стал обычным. — Какая тебе разница!.. Я всё ещё хочу тебя прикончить! Почему ты делаешь это!? Ты думаешь, что эта фотография говорит обо мне всё!?       -Я журналистка, Шерри... — в боли оскалилась Мэгги с теперь уже окровавленными зубами, положив ладонь на руку, которой она её удерживала припечатанной к полу. — Я не пошутила, что всё знаю... И я даже не блефовала, когда сказала, что мне жаль, ведь я знаю, что мне реально жаль!.. Потому что я знаю, каково это, лгать тем, кто тебя любит, годами!.. — Это заставило Шарлотту посмотреть на неё с откровенным выражением шока. — Я знаю про Чарльза... Ты любишь его, не правда ли?.. — Шарлотта тут же со вспыхнувшей горечью раскрыла рот. — Любишь... Я поняла это сразу. И я знаю, что ты сейчас с ним в контрах... Да, я знаю про Виктора, и как Чарльз нечаянно надавил на твою гигантскую рану. — Лицо каштанки начало дрожать во всех возможных местах, а из её глаз начали выступать слёзы, которые капали вниз прямо на её лицо и в тот же миг испарялись. — И я даже скорее всего знаю, что ты его даже не винишь за это, и перекладываешь всю вину на себя, ведь твоя ложь и без того приносит тебе страдания каждый день! — Мэгги прикрыла глаза и позволила своей голове упасть на пол, ведь у неё практически кончились силы. — А увидев эту фотографию, я поняла тебя и всё, что ты делаешь... Элизабет рассказала мне о твоём прошлом. Как тебя принижали и издевались. Что у тебя не было друзей. Что она была твоим единственным другом. И что она предала и заменила тебя... Ты была жалкой. Не так ли?.. — Шарлотта в слезах изумлённо промолчала, но Мэгги понимала, что ответ ей был и не нужен, что бы её понять. — А потом... какой-то урод решил, что твоя жизнь ничего не значит... И прикончил тебя... И вот ты здесь. Ты стала Шерри Стейн только для того, чтобы забыть... Убежать от той жизни, в которой ты была слабой... Я понимаю... Я пусть и не была неудачницей, как ты, однако я родилась без возможности жить полноценно, и я была такой с рождения. Я тоже чувствовала себя жалкой... И... Наверное, ты и так об этом в курсе. Поверь... мне никогда не понять твою боль... Я это знаю... Ты это знаешь... Но наши судьбы похожи. И ты не можешь этого отрицать... Это ведь и есть причина, по которой ты не убила меня, хоть я и была как на ладони. Не так ли?..       -Как же я тебя, заносчивая ты сука, ненавижу!!.. — взбесилась Шарлотта, с ужасом донося до своей головы, что человек, которого она ненавидит, действительно всё о ней знает, и схватила её за рубашку обеими руками, резко без усилий подняв её прямо к себе, однако девушка уже совершенно не сопротивлялась, просто продолжая висеть с задранной назад по гравитации головой.       -Я так и знала... — с кровавой довольной улыбкой сказала Мэгги, больше даже не пытаясь что-то предпринять, так всё остальное уже было просто выше её сил. — И по этой причине... я и повела себя, как конченная самоубийца, раз пришла сюда... Возможно я ужасная идиотка, раз почему то верю в тебя... И всё же я верю. Я тоже страдаю, Шерри... Похожей болью, что и ты... Ведь в последнее время мне и вовсе кажется, что я просто не хочу жить... И потому мне действительно жаль... Никто тебя не поймёт лучше, чем я... Ведь в каком-то смысле я — это ты...       -Мне не нужно понимание от тебя!.. — в исступлении крикнула ей в лицо Шарлотта, больно встряхнув её за рубашку, раскалившись её выходкой до степени плавления стального сплава, ведь просто не могла в это поверить.       -Вот именно, Шерри... — с дрожью согласилась с ней Мэгги и, кое-как подняв свою руку, дотянулась ей до груди и положила ладонь в то место иллюзии, где у неё должно было по идее быть сердце. — Нам обеим... мало одного лишь понимания... Нам мало жалости... Жалость нужна была нам раньше... А понимания просто недостаточно... Вот почему я пришла... Я пришла ответить для себя на вопрос: жить дальше или умереть... И я не сомневаюсь, ты мучаешься тем же самым вопросом... И постоянно сомневаешься... Но сейчас, я всё же понимаю, что наверное я не одинока в этом мире... Как и ты... А потому теперь я здесь лишь за одним... Я хочу предложить тебе жизнь, Шерри Стейн... — В этот момент её силы окончательно иссякли, и её рука, упав, повисла вместе остальным телом, которое так и висело на рубашке, удерживаемой в руках Шарлотты. В глазах девушки всё окончательно поблекло и в конце концов она начала от слабости терять сознание...       Но на этом всё не закончилось. Раскалённая до предела Шарлотта, в которой кипела неистовая ярость ото всех её слов, наконец-то перешла от ярости к бешенству. Она встала на ноги вместе с ослабшей журналистской, поставила её на ноги прямо перед собой, как боксёрскую грушу, и, закричав, моментально выдала ей апперкот прямо под челюсть. Из её рта тут же выплеснулось много крови, однако сама Мэгги уже не чувствовала боли, ведь вырубилась ещё до того, как та принялась её колошматить. После удара она начала падать назад, но Шарлотта сразу же поймала её за рубашку левой рукой. После чего снова занесла правый кулак перед ней, к уже отключённой и обильно истекающей кровью в районе губ, и нанесла ей прямой удар прямо в левую щёку на сей раз с такой силой, что послышался хруст. После этого бессознательное тело Мэгги с грохотом и треском упало на пол прямо в угол прохода и замерло, скрюченно усевшись на прохладный бетон прямо рядом с выпавшим до этого из её рук пластиковым кейсом DJI, и лишь слабое дыхание выдавало в ней хоть какую-то жизнь. Так или иначе, Шарлотта всё ещё не могла утолить свою бешеную ярость, ведь всё это время понимала, что просто уже больше не может бить по ней в полную мощь после всего того, что та сказала. Так что всё это время она не хотя и вопреки своим эмоциям очень сильно сдерживалась. И именно это и выводило её всё это время из себя, ведь в очередной раз, как и тогда в бункере, она просто не смогла убить Мэгги, как этого хотела всегда, ровно до этого решившего всё ключевого момента.             «Шерри...»...       -Иди в задницу!! — очень резко рявкнула Шарлотта в слезах и горечи в сторону едва живой журналистки без сознания, после чего подцепила рукой приоткрытую дверь собственной 187-ой квартиры и, открыв её, ушла внутрь, тут же с грохотом закрывшись и заперевшись на замок, оставив Мэгги в углу этажа одну, во тьме, истекать кровью, даже не беспокоясь, что кто-нибудь сможет её там найти... Всё, что нарушало в этот момент тишину, лишь фиолетовая прядь волос, что с лёгким шелестом свисла прямо перед её побитым до полусмерти и скрытым во мраке ни о чём не жалеющим ликом...       00:54. Южный Харрикейн, Эвелин-авеню 67, второй этаж, квартира 66:       ...       -Сын...       ...       Зов вывел из поглощённости включённым дисплеем смартфона... Чарльз вновь сфокусировал свои глаза, и тогда всё вокруг стало чётким. Журнал вызовов на дисплее, потускневшее и затмённое ночью убранство небольшой кухни, лишь наполовину освещаемой светом встроенной лампы вытяжки сбоку, и потому, если бы не свет смартфона, его бы наполовину покрывала густая тень. Но это лишь со стороны казалось таковым. Тени не было нужды пытаться укрывать его и омрачить его. Он сам стал тенью... Тенью самого себя. Лишь мрачной чёрной безмолвной оболочкой, что, казалось, была лишь оторвавшейся половинкой настоящего Чарльза Стейна. Казалось, она застряла во времени и печали, зациклилась на себе и не могла вырваться из собственных оков. Потому сейчас Чарльз даже не сразу осознал, где вообще находится. «Ксо... Где я?..». Только тогда, когда его глаза окончательно прояснились, он осознал, что чуть не уснул, сидя за столом в углу кухни квартиры своих родителей. Своей семьи... Он мирно лежал тут, как будто в определённый момент его сознание отключилось, а сам он впал в полудрём. Даже, не в дрём, нет. Он пал в странный транс, будто он всё это время непрерывно думал о чём-то. Но не мог вспомнить, о чём именно. Что конкретно всё это время терзало его рассудок. Он никак не мог адекватно прийти в себя и сфокусироваться на хотя бы одной вещи. Всё, на чём смогло сфокусироваться его сознание, лишь светящийся дисплей смартфона в его руке на столе с выведенным на экран журналом телефонных звонков. И на том, что было последним его звонком... «00:03. Исходящий вызов. "Сестрёнка"... Я... звонил ей?..». Только в этот момент взрыв памяти позволил ему окончательно проснуться. Он вспомнил, чем он занимался последние несколько часов. То, в чём он за это время так и не смог преуспеть, как бы он не старался. И лишь потеряв надежду, он выпал из этого мира, вернувшись лишь сейчас. Обратно в своё тело. В реальность... «Шерри... Я не понимаю... Где же ты сейчас...»...       -Эй, мьюзикмэн. Ну и долго ты будешь ещё дрыхнуть тут? — вдруг раздался позади него очень низкий, хрипловатый, но мягкий голос, и за спиной послышался едва уловимый скрип линолеума. Кто-то весьма высокий явился за его спиной, и Чарльз это почувствовал сразу. Единственное, это явление уже давно не являлось для него чем-то необычным. За всю жизнь он уже привык к таким неожиданным шуткам из-за своей спины, но даже сейчас, спустя целых двадцать лет, он не смог сдержать улыбки, пускай и едва заметной. Он блестяще знал того единственного родного человека, что был способен на это. Того человека, которого он всегда уважал на равне со своей приёмной сестрой. «Хех... Родной мой старик... Ты ни капли не меняешься!».        -Ты называешь меня так с моего пятилетия, — вяло, но теперь уже с душой заметил Чарльз, даже не оборачиваясь, ведь в этом уже не было нужды: высокий человек, обойдя его со стороны вытяжки, на секунду провёл по нему своей великой тенью и явился прямо перед его глазами. Перед ним предстал величественными зрелый мужчина среднего возраста и очень ровного педагогического телосложения. Даже в тенях едва освещённой кухни сиял деловой чернотой его расстёгнутый деловой пиджак и брюки, контрастирующие с его белой рубашкой и уникальным чёрным галстуком в зелёный горошек. Его почти пожилое, но ровное строгое лицо украшали толстые очки и тонкие усы с маленькой бородкой, что были как будто бы нарисованы над верхней губой и подбородком. А его короткая чёрная стрижка и очевидные восточные черты подчёркивали почти идеальное сходство между ними двоими. Сразу было заметно — эти двое друг другу очевидная кровная родня. Не только по внешним признакам, но и по отношению друг другу, ведь старший смотрел на него одновременно и как на свою кровь, и как на равного себе мужчину. Тот, кем он очевидно всегда был бесконечно горд. Ведь даже сейчас в его лице и лёгкой саркастичной усмешке виднелось горящее огнём сердце настоящего отца своего сына. «То чувство, когда повезло стать отпрыском самого настоящего джентльмена. Жаль, что этот джентльмен не всегда вовремя возвращается домой...».       -Для меня ничего не поменялось, — лишь усмехнулся в ответ Дуайт Стейн, смотря на него с наигранной сморщенной насмешкой сверху вниз, опустив пальцы рук на стол прямо рядом сего поникшей головой. — Как в принципе и в тебе ничего не изменилось.       -Глаза разуй, старик, — скопировал его насмешливое лицо Чарльз и наконец-то поднялся со стола, сев на табуретке ровно. — Я как никогда похож на тебя. Даже говор не отличить. Мама постоянно путает по телефону наши голоса.       -Это просто Лори... — сладко проговорил Дуайт в ответ на его "оправдания", в то время как его лицо и глаза под очками приобрели несколько пытливые очертания. —  К тому же я пускай и старик, но мудрый старик. Мне лучше знать. Да и я ещё не настолько стар, чтобы быть не в состоянии тебя поучать.       -Ты до меня и на старости лет будешь доколёбываться, поверь мне, — азартно покачал головой Чарльз, после чего взглянул на потолок, закатив глаза. — Знаю я тебя, отец.       -Угадал, однако это не важно, — пожал плечами Дуайт, но в то же мгновение вернул себе пытливый настрой. — Я допытываюсь до тебя прямо сейчас. И не просто так. К тому же это всё оправдания, Чарли. Желал бы ты действительно быть хоть немного похожим на меня, пошёл бы по моим стопам. Но ты даже не пытался.       -Ты осуждаешь меня? — странно прищурился Чарльз, не поняв на сей раз, шутит он или говорит всерьёз.       -Отнюдь не так, — на сей раз уже Дуайт покачал головой, после чего уселся на второй табурет прямо с его правого бока и сложил руки на столе в замок, перед его рукой со смартфон, что уже давным-давно погас из-за бездействия. — Наоборот. Ты не должен был никогда быть моей копией. Мы похожи внешне, ведь ты мой родной сын, но ты живёшь в огне, которым наконец-то научился управлять. На это я и надеялся, когда ты впервые проявил интерес к музыке. Посмотри на себя сейчас. Нас бессмысленно сравнивать. Потому ты не стал для меня другим. Лишь из искры превратился в огонь. Я лишь надеюсь, что этот огонь никогда не потухнет.       -Вы с мамой отдали меня тогда в музыкальную школу. Ты знал, что меня ждёт такое прекрасное будущее? — спросил у него с заметным интересом Чарльз, отложив смартфон в сторону на время.       -Не знал, — с иронией признался Дуайт, параллельно дотянувшись рукой до коробочки сахарных кубиков в дальнем углу стола и взяв оттуда один. — Я лишь надеялся, что ты пойдёшь за своей детской мечтой до конца. Сдерживать гигантский потенциал ребёнка, как по мне, самый великий грех, который только может совершить родитель. И Лори тоже это понимала. Поэтому... Мы тогда посчитали, что мы не нуждаемся в твоём согласии.       -Повезло, что не прогадали, — заметил Чарльз с жестом указательного пальца.       -Поддерживаю, — согласился Дуайт размеренно, проскрипев кубком сахара между зубами. — А затем появилась Шерри, и жизнь нашей семьи словно воспылала новой жизнью.        -Да... — в этот момент запнулся Чарльз, медленно вздохнув и косо кинув взгляд на смартфон, стоило его отцу упомянуть её, и потянул к нему руку.       -Только вот... Не скажу, что сейчас в твоём лице ностальгия, — столь же неожиданно сменил тон речи Дуайт, словно прочитал сына по лицу и по голосу. — Скорее, это сдавленность. Беспокоишься о чём-то, вижу. То-то я думаю, что не спать посреди ночи, да ещё и в кухне с телефоном, это не про тебя. — Он начал смотреть на него пристально, сжав свободную руку в кулак. — Расскажешь, что происходит?       -Шерри "происходит"... — фыркнул Чарльз, наконец вновь схватившись за смартфон, вновь включив его и посмотрев на свой журнал звонков. — Она уже пару дней не отвечает на мои вызовы. Я не понимаю, что с ней происходит... — Он выдержал длинную паузу, но едва отец собрался с мыслями, чтобы что-то ему сказать, парень нечаянно оборвал его. — Ты... уже знаешь?       -О том, что она тогда в понедельник вычудила? — подогнул губу саркастично Дуайт, не выглядя вопреки всем возможным ожиданиям серьёзно. — Да... Лори рассказала. Ремонт нашей двери после такого удара обойдётся не дёшево. Видимо была не очень качественной, раз Шерри смогла её так разрушить. Но... Вот её психи... Это для меня слегка в новинку. Что на неё нашло? Заводиться так из-за парней? Что ты ей такого сказал-то?       -Да ничего... особенного... — скомкано прошептал Чарльз, словено его смяли в реальной жизни, ведь всё никак не мог выкинуть из головы, как, казалось бы, хиленькая Шерри сумела его без усилий припечатать к стене одной рукой так, словно под её кожей скрывались не человеческие мышцы, а машинные гидропоршни. — Просто попробовал её аккуратно по-братски подтолкнуть к правильному решению. Но... Она оказалась чересчур чувствительной даже для моего виртуозного смычка. Неожиданно чувствительной...       -К правильному решению? — удивился смущённо Дуайт, всмотревшись в его лицо. — Тут и моей математической специальности не надо, чтобы понять, что ты бредишь.       -Я!?.. — в этот момент встрепенулся Чарльз, ожидав от него поддержки, а не осуждения. — Это ещё почему?..       -То, что правильно для тебя, не обязательно должно быть правильно для неё, — в этот раз очень строго встретил его возмущение Дуайт, и ему в тот же миг показалось, что отец заставит выступать его перед доской на глазах у всего мира и заставит решать элементарное уравнение, на которое ему не хватит его куриных мозгов. — Мы разные люди, Чарли. И у всех людей есть свои слабости. Это относится и к точкам зрения. То, что ты считаешь правильным решением, как видишь, в итоге вывело её из себя. Ты хоть немного подумал, прежде чем давить на неё?       -Я не понимаю, все же ведь хотят встретить для себя вторую половинку, пап! — с рвением высказался в него Чарльз с выпученными от его слов глазами, нервно разводя руками. — Ты хотел когда-то, и ты нашёл мою маму. Я тоже нашёл Бэлли, она прекрасна и легка. Она тоже хочет этого, иначе бы мы не признались в любви. И это несмотря на то, что она чуть старше меня! Я хотел и для Шерри того же, ведь, как я выяснил, без меня она так одинока. Даже повезло, что она заворожила такого классного человека, как Виктор. Это буквально лучший кандидат для её второй половинки. Да и... Я знал, что она может не полюбить его. Но я хотел, чтобы она всего лишь дала ему шанс. Всего-то. Для меня этого было достаточно... Но она даже не задумалась. Просто будто швырнула новую дарованную тарелку об пол и разбила. Да даже мама была только за. Шерри... — Он схватился руками за голову, склонившись к столу. — Я не понимаю... Я впервые её не понимаю.       -И не должен, — холодно и ровно сказал Дуайт, да так, что по коже Чарльза от хладности его слов побежали мурашки. — Не спорю, у Шерри, наверное, есть в голове свои тараканы, но дело не в ней. Дело в тебе. — Он снял свои очки, взглянув на сына своими глазами. — Может быть ты и прав. Каждый человек, по идее, хочет найти себе того, с кем будет счастлив. По крайней мере, так заведено в нашей семье. И я за тебя искренне рад, что Изабелла Берг всё же стала для тебя таким человеком. Счастлив, что хоть в этом мы с тобой похожи. Однако это не повод считать, что все люди обязательно хоть немного в чём-то одинаковы. Я бы закрыл на твою халатность к этому, если бы дело касалось кого-то из нас в нашей семье. И я имею ввиду оригинальный смысл. Шерри, она... Не одна из нас, Чарльз.       -Не обесценивай её значимость, отец!.. — в этот момент натурально вздрогнул Чарльз, вскипев изнутри сразу, как услышал это, ведь никогда не мог позволить такого отношения к той, котого считал самым близким человеком своей семье.       -А кто сказал, что я её обесцениваю? — лишь улыбнулся Дуайт, вращая очки в своих руках, и тогда разгорячённый сын взглянул на него с непониманием вместо агрессии. — Дело не в нашем отношении к ней. Я ведь и сам давно её полюбил как родную дочь, не пойми меня неправильно. Я говорю о фактах. Мы её безусловно очень любим, Чарли. Мы с твоей мамой вместе приняли решение взять эту бедную девочку в нашу семью. Даже тебя спросили, хочешь ли ты сестрёнку. Но... Видимо, ты позабыл, пока идеализировал её в своих глазах. Она появилась в твоей жизни уже семилетней спустя восемь лет с твоего рождения. Она не родилась в нашем лесу. У её дерева другие корни. И их не срубить. И уж тем более не заменить... Целых семь лет она прожила в другой семье, с другой кровью, с другими устоями и принципами. Если бы не наше милосердие, то... она бы осталась в наших глазах чужим человеком. Мы приняли её в нашу семью, но мы не изменили её. Не сделали её своей неотъемлемой частью. Мы лишь позволили ей жить дальше и не зачахнуть. Жить в заботе и любви, но это никогда обрубит то, кем она была изначально. Шерри — это константа, Чарли. А константа неизменна. По крайней мере неизменна глубоко внутри. Да, она могла адаптироваться и обрасти ветвями наших устоев и идеалов. Могла полюбить нас как свою настоящую семью и даже сильнее. Но воспоминания о прошлой жизни это никогда не изменит. Ты не сможешь изменить природу, с которой она родилась. Это тоже самое, что попытаться из сосны сделать берёзу.       -А я всё не понимаю, ты математик или гринписовец? — в шутку рассмеялся Чарльз, чем заставил наконец-то своего строгого отца искренне улыбнуться в ответ. — Говоришь, её не изменить? Да? Но... Тогда скажи. Если я не могу её изменить, то... Я могу её понять? Или хотя бы дать ей осознать, что я хочу этого?       -Если ты действительно веришь в то, что вы пусть и не кровные, но "родные" друг другу, то это несомненно, — кивнул удовлетворённо головой Дуайт. — В этом и прелесть того, что мы разные. Ведь в нашем мире даже противоположности притягиваются друг к другу. Также и с людьми. Только со временем мы приходим к пониманию. Но только при условии, если действительно хотим этого. Если ты действительно этого хочешь, то ты поймёшь её. Но и она должна понять, что ты этого хочешь. И то, что все люди хотят быть понятыми, это я скажу без сомнений. Поверь... Знаю об этом на личном опыте.       -Также как тогда, когда вы её нашли, да? — улыбнулся ностальгически Чарльз, вспоминая, как в его восьмилетие отец и мать привели в этот дом невинную умную девочку, какой и была Шерри. — Расскажи мне отец. Как так вышло, что из всех детей вы выбрали именно её? Да и... Как вы вообще решили заглянуть в приют?       -Это... крайне занимательная тема... — слегка замялся Дуайт, поднеся пальцы к носу и задумавшись. — Мы в тот раз просто... гуляли с твоей мамой. Мы... шли с работы. Но потом мы прошли как обычно мимо приюта и Лори... увидела девочку, что пялилась на нас из окна и не отрывалась. Мне в тот раз показалось, что она этим взглядом просто умоляла нас забрать её отсюда. Словно она ждала хоть кого-то, чтобы её забрали. Было ли это некое отчаяние, я точно не могу сказать. И... Лори уболтала меня пойти и посмотреть на неё. Я согласился, но, сам понимаешь, с большим трудом. Нас встретила местная сиделка, завелась, начала рассказывать про тамошних детей. Но нас интересовала только та самая девочка, что смотрела на нас в окно. Сиделка в этот момент жутко удивилась, ведь... Скажем, Шерри была белой вороной в их обществе. Не заводила друзей. Ни с кем не общалась. Казалось бы, самая грустная здесь и одинокая. И даже тогда, когда нас с ней познакомили, в её глазах было только... одиночество и боль. Её родители, как ты знаешь, неизвестны. Шерри так и не назвала своей фамилии, как ты понимаешь. Не помнит ведь. А администрация приюта так и не смогла установить, кто она и откуда взялась. Говорят, с анализом по ДНК какая-то чертовщина, но внятно нам этого не объяснили. Важно было лишь одно. То что от неё осталось только имя. Подозревали даже, что у неё амнезия, раз она не помнит фамилии. Да и воспоминания у прошлом, как ты знаешь, какие-то размытые. После мы, скажем так, эту девочку поставили на бронь. Попросили, чтобы какую-то неделю её никто не забирал. Сиделка сначала отказала, но я её быстро уболтал, как только я пустил в дело парочку купюр.       -Хах! Ну ты и шарлатан! — бурно взорвался смехом Чарльз, ведь ещё ни разу такого от него не слышал. — Не думал, что ты даёшь взятки людям.       -Если это не коп, то почему бы и нет, — пожал плечами Дуайт равнодушно, вновь напялив на себя очки, прежде протерев их рукавом пиджака. — В общем... Именно после этого мы с твоей мамой и задумали приютить эту девочку, даже не смотря на все её странности. Я конечно сомневался, ведь... Она, по моему мнению в те времена, была бы не лучшей сестрёнкой для тебя, особенно с учётом её плохих навыков в общении. Но Лори мне надавила на жалость и сказала: будь бы у неё семья, ты бы не увидел в её глазах столько отчаяния и боли. Да... Ты сам понимаешь, я дал слабину. Но решил, что взамен ты должен знать.       -Да, я помню, — покивал головой Чарльз с лёгкой улыбкой, у которого от воспоминаний даже слегка намокли глаза. — Для меня это было тогда так неожиданно. Я даже подумал, что мама беременна. Я был даже чутка в шоке, когда вы завели речь про девочку из приюта. И, признаюсь честно, я тогда даже хотел отказаться от неё. Но... да! Пап, я тоже поддался жалости! Мы всё-таки похожи.       -Очень смешно, — фыркнул Дуайт, отмахнувшись. — Но видимо ты не пожалел, раз согласился тогда и вспоминаешь об этом со слезами. Не притворяйся, всё вижу. Да и повезло, что сиделка приюта сдержала слово и никому её не отдала, хоть и были клиенты. И... Мы её забрали. И знаешь, сейчас я вынужден признать, что поражён, ведь Лори оказалась права. Шерри действительно поменялась, когда мы её приютили. Подумать только, ей действительно хотелось лишь любви и заботы хоть от кого-то. И я горжусь, что вы оба так выросли. Кто бы мог подумать, что белая ворона превратится в белого лебедя.       -Это лучшая аналогия, что я от тебя слышал, — широко заулыбался Чарльз, ведь слышать такой комплимент в сторону своей сводной сестры было настоящей усладой для его ушей. — Ты прав... Шерри оказалась лучшей сестрой, которая только могла быть. И именно поэтому я так за неё беспокоюсь. Потому мне так... страшно... — И вдруг, прямо после этих слов, он целиком весь похолодел, когда его словно огрело ледяной смертельной молнией, а улыбка моментально сменилась чуть ли не гримасой откровенного ужаса. — Моя бабушка... Она ведь... тоже в тот раз... не отвечала пару дней. В тот день, когда это случилось... Я просто хотел узнать, всё ли у неё хорошо. Но не думал, что всё закончится вот так. А сейчас Шерри... Господи. А если она действительно...       -Чарли. Вопрос навстречу. Если тебе подсказывает чутьё, что история повторяется, то какого чёрта ты сейчас всё ещё тут?! — нахмурился вслед за ним Дуайт, резко поняв, о чём он, ведь и сам запомнил этот день, ведь этот день был не просто смертью бабушки Чарльза, но и смертью его собственной матери. — Говоришь, Шерри не отвечает уже пару дней? Замечательно! — Он тут же встал из-за стола. — Я съезжу к ней, проверю, как она там.       Заправив свой пиджак и холодно посмотрев на сына, Дуайт Стейн собирался выйти из кухни, ведь уже направился в сторону прихожей, но буквально в дверном проёме в его руку тут же что-то резко вцепилось с серьёзной силой и не выпускало, заставив его обернуться.       -Нет... — решительно и грубо сказал Чарльз, встав из-за стола вслед за ним, удерживая его руку, чтобы он не ушёл, не выслушав его. — Ты не поедешь. Я сам пойду. Это решено и не обсуждается.       -Сын. Я всё ещё жалею, что ты оказался в тот день и увидел мою мать такой, какой не должен был видеть, — поморщился от скрытой злобы в собственных глазах Дуайт, сопротивляясь, но Чарльз напротив, вместо того, чтобы выпустить его, вдруг подключил вторую руку и, положив её на его плечо, мягко впечатал отца в стену рядом, не делая ему больно, тем самым обездвижив его. — Лучше отпусти меня. Я не хочу заставлять тебя переживать ту же боль, что ты пережил тогда. Потому что если с Шерри случилось тоже самое...       -Мне чихать на это, отец! — мгновенно буркнул решительно Чарльз, окончательно остановив его, а потому позволил себе расслабиться, но не изменять своему ныне боевому выражению лица. — Ты жалеешь, да? За то я не жалею! Боль на то и есть боль, чтобы её переживать, не так ли? К тому же если Шерри там живая, то я с ней поговорю. Я хочу как-нибудь сам перед ней извиниться. А ещё подумай как следует. Если всё хорошо, то сам факт, что я пришёл к ней ночью, даст ей понять, что мне на неё не плевать. Я помирюсь с ней, отец. И всё вновь вернётся на круги своя. Поверь... Всё будет хорошо...       -Уверен? — смягчился резко Дуайт, видя его вполне взрослую ответственность в его глазах.       -Абсолютно... — Закончив предложение, Чарльз отпустил его, встав ровнее, чем когда-либо прежде. Его глаза тут же засияли решимостью. Если бы не его беседа с отцом, он бы попросту не знал, что именно должен делать. Однако теперь он знал. Теперь он был полностью готов к тому, что может последовать за его следующим решением. Чарльз теперь ничего не хотел больше, чем просто посмотреть в глаза Шерри. Просто поговорить с ней, просто увидеть её. Просто убедиться, что с ней всё хорошо. Понять, что они всё ещё, даже не смотря на ссоры и невзгоды, брат и сестра. Это было всё, что ему сейчас было нужно. И иной исход он не был готов себе простить...       «Шерри... Я искренне надеюсь, что мы всё ещё те, кем были всегда... И я надеюсь, что и ты тоже на это надеешься... Какой же будет наша новая встреча... сестра?..»...                            01:00. Южный Харрикейн. Бруклин-стрит 20, девятый этаж рядом с квартирой 187:       По всему этажу раздался щелчок, что прорезал тишь во мраке. Дверь квартиры 187 в левом коридоре открылась так тихо и плавно, что в монотонной темноте прохода этого практически не замечалось. Лишь проглядывались во тьме едва заметные очертания. Луна скрылась за тучами снаружи. Всё вокруг потускнело, не оставив свету и шансов на существование. Стены этажа слились во мраке, в то время как дверь квартиры продолжала открываться медленно и неспешно. А потому и не было заметно, как в левом проходе этажа образовалась очень густая и тощая высокая тень, черноте которой не было конца. Лишь пустой взгляд, что не был виден и капле света. Даже не было заметно устремлён ли этот взгляд на тебя. Одно читалось бы в мыслях — оно тут. Восстало, родившись из тьмы. Словно чёрт, вылезший прямиком из ада...       Луна вновь вышла из-за туч, снова осветив из окон большую часть этажа. А с возвращением света исчезла и та угрожающая холодная высокая тень, что оскверняла собой всё вокруг. Она растворилась подобно сахару в горячей воде, но от того вовсе не стала пустым пространством, ведь на месте тени появилось кое-что другое. Что-то, что уже не отдавало чистым ужасом и страхом, не отравляло воздух вокруг себя. Вместо неё осталось, наоборот, что-то очень привлекательное и даже красивое. Дверь 187 квартиры уже была давно открыта на распашку. То, что заменило собой страшную тощую тень, склонилось к полу, присев на коленку. Этим нечтом был человек... Обычная молодая девушка с пышными каштановыми волосами что-то ощупывала под своими ногами, словно пыталась что-то раскопать под железобетонным полом. «Почему... Как так вышло... Как так... получилось...». Девушка наконец-то нашла под ногами то, что искала. Неспешно вновь вставая на ноги, она выпрямилась, как только подняла перед собой искомый предмет, что так и остался лежать на полу. Это был смартфон... Не её смартфон. Смартфон той, кому она причинила боль несколько минут назад. И она была прямо перед ней. Так и осталась сидеть без сознания в углу коридора, с тех пор даже не шелохнувшись. «Почему я не могу... ответить себе на этот вопрос...? Почему... когда мне кажется, что хуже быть не может, случается что-то, что ещё сильнее разрушает мою жизнь!? Сначала Чарльз... Потом появилась эта... тварь... А затем Элизабет... внезапно раскрыла, кто я... А сейчас... эта сука припёрлась ко мне домой... чтобы доказать мне, что всё может быть ещё хуже... Куда хуже!.. За что!?.. Почему всё вокруг меня разрушается!?.. Почему мир просто не может сжалиться надо мной!?.. Почему!?». По её щекам медленно текли слёзы истинного отчаяния, которые, казалось, уже просто невозможно было остановить, особенно когда они даже не могли остаться в этом мире и просто испарялись с её щёк. В них не было никакого веса, никакого смысла. И потому она могла проливать их бесконечно. Всё равно их никто не видит. Никто просто не заметит... Всё, о чём она мечтала — просто больше никогда их не проливать. Просто больше никогда не плакать, не быть несчастной. И потому ей пришлось задуматься, действительно ли цена такого скромного желания для неё непосильна. Действительно ли она хочет слишком многого. Ведь всё, чего она добивалась столько лет, всё, что она так кропотливо строила, теперь разрушалось. Разваливалось на куски прямо на её глазах, и она не молга это остановить. «Неужели...! Неужели мой удел — вечно страдать... Вечно плакать...! Плакать и кричать от боли, потому что так распорядился этот ужасный проклятый мир, в котором я живу!? За что...!? За что я всё это заслужила!?..». Её губы тряслись от злости и беспомощной обиды. Всё её красное от эмоций лицо целиком и полностью олицетворяло всю её нынешнюю безнадёжность и безысходность всей её жизни. Ненависть... Вот что в ней кипело ярче всех остальных чувств. Ненависть ко всему миру, что так истязал её и искалечил. «Я... просто хочу... сжечь всё вокруг... Просто хочу... убить всех...! Всё грёбаное порочное человечество!.. Всех!! Всё живое!!.. Чтобы никто и никогда больше не смог меня обидеть! Не смог осудить или надругаться надо мной!!.. Я хочу лишь... свободы...! Свободы ото всех!!». Её руки сжались от ярости, а смартфон в её руке начал мерзко и резко трещать, да так, что в конце концов по его дисплею пошла трещина. Как вдруг её лицо резко осветил искусственный свет, который её ошеломил, заставив на мгновение остановиться. Экран смартфона включился, залив половину её тела и её заплаканное до смерти лицо. Покрасневшие от горечи глаза девушки расширились, заставив её изумиться от неожиданности, ведь смартфон в последний момент включился сам по себе. И только спустя секунду она обнаружила, что, разрушая смартфон в руке, в процессе задела кнопку его включения краем своего пальца. Казалось бы, это была обычная случайность. Но эта случайность моментально изменила её во взгляде. Ведь пусть экран смартфона и потрескался, но его матрица всё же смогла уцелеть. И потому он всё ещё мог спокойно показывать дисплей. А показывал он сейчас экран блокировки с часами, позади которых были вручную выставленные обои. Фото... В качестве обоев в этом смартфоне было то самое фото, которым она была шокирована несколько минут назад. То самое селфи, сделанное ими на тех выходных... «Господи... Изабелла... Чарльз...! Если бы вы знали... Если бы вы знали мою тайну...! Вы бы... радовались вместе со мной, как тогда...? Вы бы смотрели на меня... теми же глазами, как тогда...!? Оставались бы мы... друзьями...? Приняли... бы вы меня тогда такой, какая я... есть...? Смогла бы тогда моя жизнь... быть иной...?». Она закрыла глаза в слезах и горько неслышно захныкала, увидев трещину смартфона, которая как на зло пошла именно там, где на селфи стояла именно она, буквально отделив её от Изабеллы и Чарльза, что были в правой части экрана. Её рот приоткрылся, выпуская голосом её прерывистый плач, что эхом разъедал её психику: её всё равно никто не услышит... Теперь это была не ненависть. Безнадёжность и безысходность так сильно её одолели, что она больше не могла чувствовать ярости, ведь больше в этом не было никакого смысла. Ныне она буквально горевала... Горевала по людям, которые в её глазах умирали, даже не умерев по-настоящему. А всё потому, что она ощущала это так, словно потеряла их по-настоящему... Всё уже свершилось. И она ничего не могла с этим поделать. Ничего не могла повернуть вспять, как и тогда. Как и всегда... «Боже...! Что мне делать...?». И вновь эта мысль... Вновь, проливая свои нематериальные испаряющиеся слёзы на смартфон, она подумала об этом. То, о чём она думала в последнюю очередь, но что ей было в такие моменты так близко. Та самая мысль отправиться за город, где находился комплекс переработки мусора и утилизации. Отправиться туда и притвориться брошенной и безжизненной, чтобы её нашли и положили на конвейер. Конвейер, что привёл бы её прямиком на сжигание мусора. Ведь всё это время она прекрасно знала, огонь — это как раз та вещь, которая может её убить. Та самая огненная сила природы, что может закончить её мучения. И это было для неё так легко, ведь в её случае он бы не причинил ей ни капли боли, ведь однажды она уже чуть не сгорела в пожаре. Огонь подарил бы ей ту самую лёгкую смерть. Такую смерть, которой она бы не боялась. Ту самую, где от неё ничего не останется. Где её душа, как она убеждала себя, освободится навсегда от бремени этого мира. Именно так она могла стать свободной. Та самая свобода, о которой она всегда так мечтала... «Может быть... мир действительно хочет этого...? Я ведь... и так уже мертва... Я мертва уже сорок лет... А сейчас я жива, но это не жизнь...! Лишь иллюзия... Лишь... её подобие... Я хочу... умереть...»...       В этот момент её глаза вдруг расширились, а зрачки вдруг вспыхнули изнутри, когда из их черноты появились две светящиеся механические белые точки, осветив весь левый коридор прямо перед ней. Её аура сменилась с человеческой на какую-то неправильную, неестественную и механическую. Её внезапно поразило то, о чём она только что промыслила. Её слёзы остановились и испарились в мгновение ока, рот закрылся, а лицо моментально побледнело, став мёртвенно-холодным. По ней словно только что ударило, как будто некогда услышанные ей слова дошли до её сознания только сейчас... «Что?.. Что я только что...!?»...       «Я тоже страдаю, Шерри... Похожей болью, что и ты... Ведь в последнее время мне и вовсе кажется, что я просто не хочу жить...»...       «Я пришла ответить для себя на вопрос: жить дальше или умереть... И я не сомневаюсь, ты мучаешься тем же самым вопросом...»...       Шерри застыла от этого жесткого осознания... Эти мысли и эти слова повторились в её голове и отразились несколько раз, ведь она действительно подумала об этом. О том, что не хочет жить. О том, что действительно хочет покончить с собой, но почему-то не решается. А всё потому что, как по предсказанию, мучилась тем же самым вопросом, что и она... И это предвестие, оказавшееся истинным, прозвучало недавно от той, кто сейчас была без сознания в углу. От той, кого она ещё несколько минут назад не желала даже видеть, не то что хотя бы слушать. Механический взгляд Шарлотты, освещая своим ярким светом всё, что было в коридоре рядом с её открытой квартирой, наконец устремился в её сторону... «Ты...!». Мэгги... Она так и не двинулась с места. Так и сидела в углу без признаков самосознания. Можно было даже подумать, что она спала, но эта ассоциация мгновенно портилась, ведь кому, как не Шарлотте, было понятно, какой она же урон нанесла её обмякшему от слабости телу. Её губы были расслаблены и приоткрыты, и потому кровь вместе со слюнями обильно вытекали из её рта, капля за каплей падая на пол между её ног, где образовалась небольшая кровавая густая лужица. Её же левая щека слегка вздулась и сильно посинела, словно там было нечто больше, чем просто синяк от удара. Глаза были плотно закрыты, что и создавало ложное ощущение, что с ней всё хорошо, в темноте. Она слабо дышала и почти не издавала звуков. Лишь слабое редкое хрипение слышалось порой, когда её рот вновь заполнялся алой субстанцией. Картина была, мягко говоря, весьма удручающей. Но только не в глазах Шарлотты, в руках которой всё ещё горел смартфон с селфи в качестве обоев блокировки. Сжав его сильнее, едва вновь не доводя до треска, она наконец-то сдвинулась с места, медленно сделав пару шагов в сторону, где сидела без сознания побитая до полусмерти журналистка. Её белые механические зрачки внутри её иллюзионных человеческих глаз сузились, и теперь напоминали жуткие неестественные яркие блики в её глазах, что так и не перестали неумолимо смотреть на свою жертву... «Ты...! Если бы не ты...! Если бы я убила тебя раньше...! Я бы...! Я...!!».       Луна снаружи снова скрылась, окунув этаж во мрак... И вернулась она... Та самая страшная высокая тень, что сменила собой милую девушку-каштанку, которая в одно мгновение обратилась в ночного беспощадного монстра с маленькими смертельно-белыми светящимися точками в чёрных прорезях её маски вместо глаз. От неё не осталось ничего человеческого, ни единого естественного очертания. Та аура, что выдавала в ней человека, окончательно выветрилась. Только механический хруст и звук резины, что сменили собой тишь. Только лишь одно витало в воздухе теперь. Смерть... «Она знает... Она слишком много знает... Знает кто я, знает, чем я дорожу... Знает все мои слабости и моё прошлое... У меня нет иного выхода... Я должна её убить. Потому что если она кому-нибудь разболтает... Особенно, если она расскажет Чарльзу и Изабелле, то...!». Резко приблизившись к бессознательной истекающей кровью журналистке, Шарлотта, обратившаяся в страшную Марионетку с холодящей кровь широко улыбающейся бледной маской, поднесла свою левую свободную руку к ней, положив свои огромные чёрные пальцы ей на голову, сжав её, прямо как орех, словно собралась раздавить её череп. От такого давления лицо Мэгги сразу ожило и мгновенно сморщилось от боли. Но журналистка так и не приходила в себя. Она по-прежнему была в глубокой отключке. А Марионетка тем временем продолжала беспощадно на неё давить, не отпуская. «Не обязательно даже касаться твоей шеи... Можно же просто свернуть тебе голову в бок чуть дальше обычного, и ты ничего не почувствуешь... Давай, Шерри... Сделай это...». Шок... Её белые зрачки расширились в исходный размер. «Что?..». Марионетка резко отпустила её голову и отпрянула на шаг. Её левая рука, которой она сейчас собиралась совершить страшное действо, задрожала. «Я... сказала... Шерри...!?»...       «Шерри...»...       «Тебя зовут... Шерри Стейн... Ты приятная девушка 19 лет... Ты лучшая подруга Элизабет. И хорошая подруга моей младшей сестры... Подруга Изабеллы Берг... о которой она рассказывала столько хорошего. Потому что ты хороший человек»...       -Почему я... — напуганным голосом пророкотала синтетическим голосом Марионетка, когда её чёрное длинное искусственное тело вновь сменилось перепуганной и поражённой в лице человеческой иллюзией, чья левая рука всё ещё дрожала, — ...назвала это имя?.. Я же знаю, что оно лишь...! Выдумка... Моя выдумка... Шерри... не существует... Я создала её!.. Так почему...?       «Ты стала Шерри Стейн только для того, чтобы забыть... Убежать от той жизни, в которой ты была слабой... Я понимаю... Я пусть и не была неудачницей, как ты, однако я родилась без возможности жить полноценно, и я была такой с рождения. Я тоже чувствовала себя жалкой... И... Наверное, ты и так об этом в курсе»...       -Почему... Почему я не могу просто убить тебя...? — раскрыла рот Шарлотта, схватившись руками в за голову, когда её челюсть упала от того, насколько она беспомощна, ведь по сути сейчас не могла убить столь же беспомощного человека прямо перед собой, что даже не был в сознании. В ней закралось ощущение, что даже без сознания Мэгги словно сопротивляется ей, не даёт ей себя убить. Словно она всё ещё разговаривает с ней, повторяя ей своим беспомощным побитым видом одно и тоже. Её слова, произнесённые несколько минут назад до её нокаута, как будто были всё это время одной сплошной серией бомб с часовым механизмом, что были рассчитаны на именно этот момент. Момент, когда она будет как на ладони. Момент, когда Шарлотта не будет ослеплена пеленой ярости и ненависти. Эти бомбы начали взрываться одна за другой в её голове.       «Я знаю про Чарльза... Ты любишь его, не правда ли?.. Любишь... Я поняла это сразу»...       Шарлотта убрала руки от своей головы, но не переставала пялиться на всё подряд, будто её оглушил громовой разряд. Она вновь взглянула на смартфон Мэгги в своей правой руке и включила его, опять посмотрев на обои блокировки. На то самое селфи... Только сейчас, когда гнев ей больше не руководил и она смогла мыслить здраво, она вспомнила, что именно ей всё это время не давало покоя. То, что сейчас это были именно обои, а не чистое изображение. «Она показала мне это фото, но прежде, чем это сделать, разблокировала смартфон на моих глазах. Да и часов на селфи вроде тогда не было. Это селфи... не было обоями... Неужели...?». Она судорожно поднесла левый указательный палец к включённому смартфону и провела по нему пальцем вверх, чтобы снять экран блокировки. «Какого...?». Всё верно... За экраном блокировки уже была включённая "Галерея" с открытым отдельно заветным селфи. Именно по этой причине Шарлотта и не увидела часов в тот раз. Это действительно не были обои тогда. «Она... показала мне чистое фото... Но... почему!? Что оно тогда делает у неё на обоях?..». Вдруг её окутало странное ощущение... И поддавшись ему, она нажала на центральную сенсорную кнопку дисплея снизу экрана, чтобы скрыть все приложения и перейти на её основной рабочий стол. Её подтвердившееся подозрение молнией заставило её вздрогнуть и натурально обомлеть, да так, что она от шока прикрыла вновь открывшийся рот. На главном рабочем столе смартфона Мэгги это селфи тоже было обоями в полный размер. К такому феномену Шарлотта даже не смогла подобрать слов, не то чтобы понять сразу. «Даже на рабочем столе... Но... Зачем?.. Чтобы в любом случае показать мне это фото? Даже если бы я её убила?.. Нет... Нет, это не логично. Если бы это было так, то она бы не стала так заморачиваться и не пыталась бы так быстро передо мной разблокировать смартфон. Она хотела показать мне полное изображение, а не обои. Но... Тогда... Почему это фото стоит её обоями... Это ведь возможно только если...!»...       «Я ей не сказала... Не сказала... Я не предам тебя, как и не предам твою тайну!.. То, что случилось в убежище, только между мной и тобой. Поэтому я не хотела впутывать это сестру. К тому же... Я знаю, что ты её встретила после работы. И если ты хотела меня убить, а её не стала трогать, значит тебе на неё не плевать!»...       «Я не пошутила, что всё знаю... И я даже не блефовала, когда сказала, что мне жаль, ведь я знаю, что мне реально жаль!.. Потому что я знаю, каково это, лгать тем, кто тебя любит, годами!..»...       «И я даже скорее всего знаю, что ты его даже не винишь за это, и перекладываешь всю вину на себя, ведь твоя ложь и без того приносит тебе страдания каждый день!»... -Ты лжёшь собственной сестре...? — сдавленно выговорила Шарлотта, повернувшись с изумлением на Мэгги, как только поняла этот шокирующий факт, который всё для неё поменял: «Такое возможно только, если она и сама... хочет смотреть на это фото каждый день... Если она лжёт сестре годами и действительно не раскрывает ей тайну Элизабет, значит действительно не хочет её подвергать опасности. Она... просто не могла ей рассказать о том, кто я такая, ведь иначе... не смогла бы её защитить. Она... любит её также, как я Чарльза... Скрывая при этом страшную тайну и собственную деятельность. А это фото... Неужели, для тебя оно стало буквально тем же, что и для меня...? Напоминаем о нашем счастье... И о тех, ради кого мы всё это делаем...». Для Шарлотты это действительно многое меняло, и она сама была в лёгком ужасе от того, насколько именно. Ведь раньше она всегда считала, что Мэгги это всего лишь журналист, который ради денег и славы пойдёт на всё, и лишь пользуется своей слабостью и обаянием, чтобы втереться в доверие. Это подтверждало и то, что она не скрывала свой ярый интерес к тайнам Fazbear Entertainment. Это и была причина, по которой она считала, что Мэгги лишь пользуется Элизабет в своих корыстных интересах. Это подтверждалось и тем, что Мэгги была той ночью три недели на месте нелегальной разгрузки на разгрузочном доке Пицца-Плекса позади комплекса. Шарлотта видела её с самого начала, ведь и сама следила за этими доками издалека... «Что ты там делала?..»...       «И по этой причине... я и повела себя, как конченная самоубийца, раз пришла сюда... Возможно я ужасная идиотка, раз почему то верю в тебя... И всё же я верю»...       «Сделай это!.. Сделай это сейчас!.. Ты же... так этого хотела... И сейчас хочешь этого!.. Так чего же ты ждёшь?.. Не щади меня... Я хочу видеть, как жизнь померкнет в моих глазах!.. Я хочу, чтобы ты убила меня, Шерри!»...       -Ты делаешь это не потому, что хочешь славы... — вновь с озарением прошептала Шарлотта, перестав смотреть на неё даже презрительно, и села перед отключённой Мэгги на оба колена. — И не ради денег, да?.. Только конченный суицидник бы решился проникнуть на закрытую зону Пицца-Плекса ради информации. Никакой сорвиголова не стал бы пытаться искать "всевидящего". Никакой бы маразматик не решился бы отправиться на верную смерть. И уж тем более никакой псих не стал бы умолять меня убить его... Но ты переплюнула их всех, Маргарет...       «Нет… Я не смогла одолеть страх смерти… Ты… доказала мне это…»...       «Я устала бежать от тебя… И если ты хочешь забрать мою жизнь прямо здесь, прямо сейчас… То я принимаю тебя… Это не справедливо, я знаю… Но этот мир никогда не был справедлив… Иначе бы я не родилась… Такой жалкой… Не способной даже нормально жить…»...       «Поверь... мне никогда не понять твою боль... Я это знаю... Ты это знаешь... Но наши судьбы похожи. И ты не можешь этого отрицать... Это ведь и есть причина, по которой ты не убила меня, хоть я и была как на ладони. Не так ли?..»...       -Элизабет — не та тайна, которую ты скрываешь ото всех, да? — риторически спросила Шарлотта у бессознательной Мэгги, зная, что она ей всё равно не ответит, и, отключив её смартфон, заботливо положила его ей обратно в карман плаща. — Теперь я понимаю... Та вылазка в закрытую зону, поиски "всевидящего"... Всё это... Только тот, кто желает смерти, будет просить её искренне. Вот как, Мэгги... — Ненависть из её голоса сдуло как ветром, и теперь, вопреки всему и даже всё ещё горящей неприязни к ней, она начала смотреть на неё почти что с жалостью. — Ты в тайне ото всех хочешь умереть... Это и есть твоя тайна.       «Нам обеим... мало одного лишь понимания... Нам мало жалости... Жалость нужна была нам раньше... А понимания просто недостаточно... Вот почему я пришла... Я пришла ответить для себя на вопрос: жить дальше или умереть... И я не сомневаюсь, ты мучаешься тем же самым вопросом... И постоянно сомневаешься...»...       -Ты не сделала это ещё лишь потому, что у тебя всё ещё остаётся, ради чего можно жить... — склонила перед ней голову Шерри, всмотревшись в лужу крови, что накапала из её окровавленного рта. — Прямо как я... Вот почему ты искала Элизабет. Поэтому ты поставила это селфи на обои, да? Тебе нужно напоминание, ради чего ты живёшь. Мэгги...       «Никто тебя не поймёт лучше, чем я... Ведь в каком-то смысле я — это ты...»...       -...я недооценила тебя, — наконец-то признала Шерри, вновь подняв голову на неё, смотря на её свисшую перед лицом пурпурную прядь волос. Её лицо стало статичным, ведь в этот раз она действительно не знала, что чувствовать. Всё это время она считала Мэгги своим врагом, и даже сейчас она испытывала к ней лютую неприязнь, ведь не могла её простить за то, что та разрушила её жизнь. Она понимала, что с самого начала образ Мэгги не вязался с её действиями, а её слова в убежище пару часов назад и вовсе заставили Шарлотту пощадить её. Всё это время Шарлотта думала, почему всё это произошло и почему не может просто взять и убить ту, кого всё это время люто ненавидела. Только сейчас она поняла, что вовсе не человечность заставила её проявить милосердие по отношению к ней. Всё это время она действительно видела в ней саму себя, и в итоге ту, на кого ей действительно было не наплевать. В каком-то даже смысле Мэгги стала в её глазах живым воплощением её мечты, ведь вопреки всему она в отличие от неё смогла балансировать между жизнью и смертью. То, чего Шарлотта не сумела...       «Но сейчас, я всё же понимаю, что наверное я не одинока в этом мире... Как и ты...»...       -Как бы вы посмотрели на меня, если бы знали... мою тайну?.. — вспомнила с сомнениями свои собственные мысли Шарлотта, продолжая осознавать значимость Мэгги в собственных глазах, ведь шокирована она была вовсе не только их похожестью. Её удивило то, что журналистка, в отличие от Элизабет, будучи всего лишь обычным человеком, смогла принять её, даже зная её тайну и то, что она ненавидит её. Даже когда она была готова убить её на месте. Сам факт того, что она не отвергла её и пришла к ней сама, сильно протрезвил Шарлотту, ведь это означало для неё, что по сути любой человек может действительно принять её. А всё потому, что причиной, по которой она до сих пор никому не раскрылась, был её страх непринятия. То, чего она так боялась со времён своей прошлой жизни... «Если даже Мэгги пришла сюда ради меня... То что если...?»...       «А потому теперь я здесь лишь за одним... Я хочу предложить тебе жизнь, Шерри Стейн...»...              -Хм... Что ж, Мэгги... Я принимаю твоё предложение, — закатила глаза Шерри к потолку, качая головой, не веря, что говорит это, ведь её несколько минут назад ни за что бы такое не сказала. — Хитрожопая ты падла... Не думай, что это что-то между нами меняет. — Она обернулась и прислушалась, а потом, убедившись, что свидетелей точно нет, вновь обратилась Марионеткой, запустив свои длинные чёрные руки ей под ноги и под спину, обхватив её своими гибкими конечностями так, чтобы она не выскользнула из её рук. Закончив фиксацию её бессознательного обмякшего тела, Марионетка отключила свои светящиеся белые зрачки и сначала встала на одну ногу, зафиксировав её, а потом на вторую, вместе с собой подняв и Мэгги в своих руках, чья голова тут же запрокинулась назад набок, в последний раз залив пол под собой кровью изо рта. Всё, что Шарлотте оставалось сделать, лишь аккуратно внести девушку в свою квартиру, чтобы уединиться с ней по-человечески. Это была её единственная оставшаяся теперь надежда на то, что она сможет и впредь жить как все люди, как она всегда и мечтала...       «Похоже я действительно не одна...»...       Пятнадцать минут спустя:       Чувства пробудились из комы и резко обострились... Лицо словно облили горячей водой, ведь все нервные окончания в тот же миг начали пульсировать. Они безостановочно визжали и подавали в мозг сигналы, что их что-то обжигает. И эти сигналы шли из района её левой щеки. Её как будто облили бензином и подожгли. Почувствовав жжение, Мэгги моментально сморщилась, как ей казалось, от боли, рефлекторно попытавшись схватиться за щёку, но... Не почувствовала собственной кожи. Вместо неё у неё на пути встало что-то очень твёрдое и упругое, не пускающее её руку к горящей огнём щеке. Но потом её сознание смутилось от осознания: теперь свою левую щёку она практически не чувствовала. Она словно онемела, либо просто как будто перестала существовать. В панике Мэгги попыталась притронуться к собственной щеке языком, чтобы убедиться, что она всё ещё на месте. Однако... Моментально почувствовала его кончиком резкий холод. Столь резкий, что казалось, её обморозили насквозь. Только тогда она мутно наконец осознала: это было не жжение, а обморожение. Её щека онемела, потому что её буквально окунули в мороз... «Какого...». Мэгги вновь кое-как попыталась притронуться к своей щеке снаружи, протянув к ней руку и положив на неё ладонь, вновь как и тогда, наткнувшись на что-то твёрдое и бугристое, не имеющее чёткой структуры и поверхности. И это что-то тоже было столь холодным и чуть-чуть обжигающим. От него веяло ещё большим морозом, чем от её щеки. Это и был источник её обморожения. «Что происходит...». От слабого осознания, что находится в непривычном положении, сознание Мэгги наконец-то пробудилось ото сна. У неё проснулся быстрый самоанализ. «У меня онемела щека, а сверху что-то морозное и холодное... И у меня такое ощущение, будто я... лежу?..». Первым делом включился её вестибулярный аппарат, который моментально начал кричать ей, что сейчас она находится в горизонтальном положении, спиной вниз. Это подтверждалось, что её затылок и лопатки, как и вся остальная задняя часть тела, ощущали что-то весьма мягкое и приятное на ощупь. Затем проснулось её обоняние, что не чувствовало ничего странного, кроме лёгкой морозной свежести прямо рядом с собой. Также её кожа ощутила, что со стороны её ног на неё изредка что-то дует. Всё стало для неё ещё страннее, особенно когда в последнюю очередь пришла в порядок её вновь окрепшая память. «Я вспомнила... Я только что была... на девятом этаже... Прямо перед Шарлоттой... Точно. Но... Если сейчас моя щека оледенела... Если я сейчас лежу на чём-то мягком, то...!». Она мгновенно продрала глаза, моментально выйдя из состояния беспамятства, да так, что ничего, кроме испуга на её ожившем лице не читалось:       -Где я?.. — тут же озвучила свои мысли в воздух Мэгги, очнувшись в полутьме какого-то помещения: она тут же увидела над собой всё ещё размытым взглядом белый потолок, что заливался откуда-то со стороны её ног ночным лунным светом, привычным своей мягкостью и душистостью. То, что успокоило Мэгги практически моментально. Этот потолок она узнала и остудилась. Она была дома... «Хех... Я что? Всё это время спала? Или...?». Но тут Мэгги вдруг вздрогнула, а её мысли сбились в кучу, когда её самоанализ включился с новой силой. «Стоять! Свет луны со стороны моих ног!? Но я никогда не сплю ногами к окну! А даже если и сплю почему-то, то... Мой диван находится слева от окна, а не справа!.. Это точно окно... Со стороны ног на меня как раз что-то дует. Это уличный воздух!». Всё верно, это не была её квартира. Белый потолок был лишь совпадением, и потому её сердце вновь застучало. Она начала озираться глазами по сторонам, не в состоянии от слабости поворачивать своей головой. И она тут же поймала глазами спинку дивана, на котором она сейчас лежала. Да, это всё-таки был диван, что на ощупь был похож на её диван, но... Теперь она поняла, что нет. Да, он был мягким, но не был таким же. Его поверхность была упругой и шершавой, но, вопреки этому, очень мягкой: та самая причина, по которой она сначала не поняла, что это не её диван. А по его спинке она окончательно убедилась, что он точно не принадлежит ей. Этот диван не был белым и душистым, как у неё в квартире. Его украшали чёрно-белые цветковые и стебельные узоры, которые словно были высечены на нём, как будто из камня. Именно поэтому его поверхность была такой бугристой и шершавой, вопреки своей мягкости. А обои за спинкой окончательно убедили в этом её. Они тоже были черно-белые, но не имели узоров, напоминая некую широкополосую зебру. Это точно была не её квартира... «Не поняла! Где я!?.. Почему я так слаба, что даже пошевелиться не могу!?..». Она опустила свои глаза, продолжая анализировать помещение, в котором она находилась. Со стороны её ног действительно было трёхкамерное окно на пластиковой белой современной основе, что было открыто на распашку. Прямо перед ней развевалась на ветру декоративная прозрачная занавеска, едва не касающаяся кончиками лёгкой ткани её ног. Рядом с окном и диваном располагалась большая выдвижная тумба для вещей и белья. Но больше всего из всех этих трёх вещей её привлекли только две: открытое на распашку окно и занавеска. Именно в этот момент её глаза расширились от осознания, что это за место... «Я видела совсем недавно тоже самое... И этот диван... И открытое окно... И занавеска развевалась тогда... Когда я была на улице, там не дуло так сильно, но тут дует так, словно я нахожусь где-то на верхах. Или... На девятом этаже... Только не говорите, что я нахожусь сейчас...!».       -И так... Ты проснулась, — прозвучал прямо в её голове странный, но крайне знакомый синтетический голос, что мгновенно сменился на столь же узнаваемый человеческий женский голос, который звучал откуда-то со стороны её головы, прямо за ней. — Шикарно. Быстрее, чем я предполагала.       -Что?.. Кто здесь?.. — всё ещё не до конца осознавая происходящее своим мутным взглядом прошептала Мэгги, но почувствовав, что голос исходит откуда-то чуть выше и позади неё, подняла свои глаза, закинув их чуть ли не себе за лоб. — А?..       -Уже забыла? Ты же сама сюда пришла, — лишь ответил голос над ней, наконец явив над её лицом свой прекрасный, но крайне хмурый лик. — Дам тебе совет. Лучше пока лежи. Не делай резких движений.       -Шерри...! — окоченела от испуга Мэгги, опознав над собой прямо сейчас Шарлотту в своём человеческом обличие, что смотрела на неё сверху вниз: всё это время она просто сидела рядом с её головой, ожидая её пробуждения; но пытаясь подвигать головой, журналистка поняла что со стороны левой щеки её что-то фиксирует. — Ай, что за...? — Она попыталась двинуть голову влево, чтобы просто повернуться на бок, но стоило ей попытаться, твёрдая морозная вещь на её щеке от давления об диван сдвинулась, заставив её нервные окончания с огромной силой ударить ей прямо в голову — ужасная резкая боль. — А-а-а-а-а-х!!!.. — Испугавшись, Мэгги тут же вернула голову в исходное положение, чтобы боль утихла. Морозящая её щёку штука вернулась на место, и тогда она поняла, что всё это время это было. Это был мешок со льдом, что был плотно привязан к её левой скуле через всю голову. Она почувствовала большую тряпку, обвязанную вокруг всей её головы для фиксации льда на её щеке.       -Я же сказала тебе не дёргаться! — мгновенно выругалась на неё Шарлотта, вновь, сидя на диване, страшно глянув на неё сверху вниз, но видя, что она больше не пытается и просто смотрит не неё, как напуганный котёнок, покачала своей головой, раскачивая перед её носом своими волосами. — Если не можешь терпеть боль, лучше лежи. Это последнее китайское предупреждение.       -Шерри... Что ты... делаешь?.. — взглянула на неё ясными глазами Мэгги, когда к ней наконец начали возвращаться силы, ведь эта боль заставила её протрезветь, а потому она не стала тянуть события. Она положила левую руку на лёд и прижала его к щеке, чтобы он не сместился, после чего аккуратно скинула с дивана ноги, чтобы подключить свои боковые мышцы и попытаться себя поднять. Её щёку вновь охватила боль, но на сей раз такая, которую она была способна терпеть. Теперь она была уверена — она всё-таки может встать.       -Эй-эй!.. Ты совсем конченая!? — рявкнула Шарлотта на неё, видя, как она вопреки её предупреждениям пытается встать, и тут же запустила себя с дивана руками, моментально оказавшись на ногах прямо сбоку от её головы. — Я же сказала!.. Лежи! Я же выражаюсь вроде по-английски! Почему ты не слушаешь!?       -Если бы я слушала... Не оказалась бы здесь... — оскалилась Мэгги, преодолевая боль и, сменив руки для поддерживания льда, опёрлась левой рукой в диван под собой и толкнулась, запустив себя, чтобы выровняться и сесть ровно, вновь сменив руки и положив левую ладонь на мешок. — Ай!.. Чёрт!.. Больно... Как больно!..       -Не дави на жалость, — холодно вынесла Шарлотта, сложив перед собой руки в крест, стоя перед ней как мрачная статуя в стезе мрака по среди тёмной гостиной. — Я тебя жалеть не стану.       -Да какая разница!?.. Больно, проклятье!.. — чуть было уже не плакала Мэгги от боли в щеке, не понимая, что так сильно может там болеть, и склонилась вниз перед собой, пытаясь стерпеть эту зверскую боль и прижать лёд к себе теснее. Но в этот момент её глаза расширились... Когда она склонилась, то своим лбом чуть не ударилась об косяк маленького гостиного чёрного столика, что располагался на тёмно-буром линолеумном полу прям поперед её свисшими с дивана ногами. Лишь реакция спасла её от того, чтобы не тюкнуться головой и не получить ещё больше урона. «Ух... Пронесло... Я чуть не... Что это?..». Её глаза зацепились за что-то белое. Единственное белое пятно, что виднелось на этом чёрном столе. И оно было прямо перед ней. Неровное, слегка отдающее странным жидким бликом прямо в её глаза. Мэгги невольно приковала к этому предмету на столе свой взгляд. Почему-то он показался ей знакомым. Странная ассоциация в голове, в которой она совершенно не была уверена. А потом, вглядевшись, она застыла, когда обнаружила на этом странном, похожем на маленький камень, предмете были остатки человеческой крови. Крови, что всё ещё не свернулась, словно она была пролита совсем недавно. «Это... моя кровь...? Но... что это за?..». Мэгги побледнела, стоило ей осознать, что сейчас буквально такой же привкус крови она всё ещё ощущает у себя во рту. А параллельно она пыталась понять, почему её щека изливается такой адской болью. Это было как-то взаимосвязано, и она это чувствовала... «Эта штука... Она почему-то подозрительно похожа на кусок... кости...?». Лишь одна догадка оставалась в её голове. Весьма жуткая догадка... Она протянула свои руки к тряпке, обмотанной вокруг её головы. Это был единственный способ подтвердить её гипотезу.       -Пф... Ясно. После удара совсем башкой двинулась, — закатила глаза Шарлотта, смотря за тем, что она делает, вновь и вновь поражаясь тому, что журналистка вообще не обращает внимание на то, что неизбежно сделает себе больнее.       -После удара?.. — удивлённо спросила Мэгги, подцепив тряпку вместе с ледяным мешком пальцами и тихо начав снимать их через свою челюсть, сжав её в тиски, чтобы тряпка соскользнула с неё. Повязка гладко прошла через её волосы и с летела со лба, а вместе с ней на диван упал и мешок со льдом, что всё это время примораживал её набухшие внутри болевые рецепторы. И тогда, когда холод от её щеки понемногу отошёл, она почувствовала... И поморщилась так, словно съела что-то действительно несвежее. На ней от боли просто не было лица. Она чётко теперь понимала, что именно у неё так болело. Это была вовсе не щека, как она думала изначально. Это была десна внутри неё. Чётко чувствуя точку боли, она снова подключила свой язык, чтобы ощупать им это место и понять, какого чёрта там творится. Только стоило ей начать это делать, как она ужаснулась и ахнула, искривившись и оскалившись. Одновременно и от боли, и от ужаса осознания, того, что лежало перед ней на столе. «Господи!!.. Вы что!?.. Серьёзно!?.. Шерри!!.. Что ты со мной сделала!?..». Именно с этими мыслями она посмотрела на неё, очень обиженно вытаращившись на неё и схватившись ладонью за щёку. Но в ответ, к её же немому шоку, Шарлотта злобно улыбалась прямо ей в глаза, словно говоря своим взглядом, что блестяще знает, что с ней сотворила, и прям маниакально наслаждалась её осознанием. Она знала, что это был за предмет на столе. И в ней не было ни капли совести за совершённое. «За что!?..».       -Хе-хе-хе-хе... Ну что? Вкусно? — издевательски спросила у неё Шарлотта, насмешливо склонив в бок голову.       -Ты мне зуб выбила!! — ошеломлённо раскричалась Мэгги от боли и от обиды одновременно, схватив с дивана мешок со льдом и со всех сил, что у неё были, швырнув его прямо в лицо обидчице. — Коренной!!       -Ой-ой! — с наслаждением рассмеялась Шарлотта, отреагировав на её бросок ещё на подлёте, и поймав резко трансформировавшейся чёрной длинной рукой мешок, тут же швырнула его в обратку, прямо журналистке в голову, да так неожиданно, что она просто не смогла отреагировать: она невольно приняла её подачу прямо в лоб и откинулась с закрытыми глазами назад, грохнувшись оглушённой на спинку дивана с раскинутыми руками. — А я то думала ты младенец! Вот незадача... Это и есть твоя благодарность!?       -А-а-й-й!!.. Су-у-у-к-к-а-а-а!!.. — впервые за долгое время так сильно и громко выругалась Мэгги, схватившись за огретый льдом лоб рукой, искривившись от боли одновременно в двух точках, и кое-как вновь открыла глаза, чтобы снова посмотреть на неё, но Шарлотта резко пропала с того места, в котором она находилась доли секунды назад, и Мэгги, начав её искать глазами, тут же обнаружила её прямо над собой, рядом с тумбой прямо у себя под боком. — А-а-а-а!!.. — От такого скримера в свою сторону Мэгги побледнела и сошла с агрессии на страх, только сейчас вспомнив, с кем именно сейчас пытается ругаться. — Как ты...?..       -Да брось... Не спрашивай... — сладко прошептала ей прямо на ухо Шарлотта со злобной улыбкой, склонившись к ней так механически и холодно, что репортёрша тут же начала часто дышать и холодеть от страха изнутри. — Это же ведь так весело... Знать, что рядом с тобой стоит ужасное чудовище... — Она медленно поднесла к её правой щеке два пальца и медленно принялась шагать ими сверху вниз по её коже, в то время как бедной девушке оставалось только с ужасом наблюдать, как эти импровизированные ножки приближаются её правому глазу. — Никогда я ещё так не веселилась... Знаешь ли? Порой мне так нравится наблюдать за страхом людей... И я могла пойти бы ради этого и дальше... — Её пальцы шагнули на её скулу вот-вот должны были наступить на её дрожащий глаз, но в этот момент Шарлотта всё же остановилась и убрала от неё свою руку, отпрянув от её уха. — Но с другой стороны, зачем зазря пренебрегать безопасностью и без того хрупкого человеческого тела? Особенно... —Шарлотта взяла её правую руку и вложила в неё какой-то маленький предмет твёрдый предмет, который Мэгги так и не смогла увидеть, пока та сжимала её руку. — ...когда ты уже и так усвоила урок... Не так ли?       -Урок?.. — обескураженно пролепетала Мэгги, смотря на неё так, будто вот-вот кинется от неё бежать, и, с лёгким любопытством разжав руку, в которую она что-то ей вложила, ужаснулась пуще прежнего: внутри оказался её окровавленный зуб, который до этого лежал на чёрном гостином столике перед ней. «Когда она успела...?».       -А то... За всё надо платить, Мэгги, — раздался голос Шарлотты откуда-то с другого боку, и Мэгги, вновь офонарев и повернувшись влево, увидела её уже сидящей рядом с ней на диване рядом с её левой рукой, закинув руки за голову, хотя она моментом ранее была прямо перед ней. — Ты думаешь, если ты поломала половину моей жизни, сможешь остаться безнаказанной? Поверь... Тебе повезло, что я тебя не убила на месте. К тому же ты сама пришла. Сама знала, что скорее всего расплатишься. Иначе бы не пришла. Либо ты слишком наивна, во что я ни за что не поверю. Будь бы ты наивна, не смогла бы говорить со мной на равных. И уж тем более, не смогла бы знать меня так хорошо, чтобы меня понять... Ты легко отделалась. Всего лишь лёгкой отбивнушкой, это даже забавно. Пусть этот зуб теперь будет напоминанием о том, что я сейчас тебе сказала. И за одно и сувениром на память.             -Ах!.. — едва выслушивая её вновь схватилась за щёку Мэгги, когда её лоб уже перестал болеть так сильно, и сжала свой зуб в своей руке. — И как мне теперь тебя простить за это?..       -Если ты не поняла, это я тебя простила. Не ты... — резко глянула на неё Шарлотта, и только сейчас Мэгги наконец-то обратила внимание, как именно она выглядит: на ней были одеты узорчатые черно-белые домашние легинсы и открытые сандали с обнажённой стопой, а отсутствующая куртка более не покрывала её ныне оголённых рук и плеч, что не могла скрыть её сиреневая майка, напоминающая длинный топ, хоть она и раньше виднелась под её верхней одеждой. — Даже не так. — Она в мгновение ока буквально пропала с дивана и тут же объявилась между ней и гостиным столиком, смотря на неё свысока. — Я не простила тебя за то, что ты сделала. — Её левый глаз буквально на несколько мгновений демонстративно загорелся красным изнутри её карей радужки, что резко заставило Мэгги поёжиться в ожидании чего-то ужасного. — И я думала, что не прощу и впредь. Однако... Ты пришла сюда, потому что мы, по твоему, похожи. Я права?       -Ты сама сказала. Будь бы я наивной, я бы не смогла узнать тебя так хорошо, чтобы понять, — попыталась выдохнуть в стрессе Мэгги, смотря в её глаза, ведь заострила внимание на этих её словах буквально несколько секунд назад. — Разве не так?       -Ума и внимания тебе не занимать, пурпурная ты сволочь, — снова издевательски улыбнулась Шарлотта, хоть и вопреки своему агрессивному голосу, словно она пыталась подавить свой гнев улыбкой. — Выходит, ты уже поняла... Поняла, что смогла повлиять на меня. Значит и откровенную тираду не придётся тебе толковать. Но и я... кое-что поняла о тебе. — Её улыбка стала шире, открыв её зубы на свет. — Не встречала я ещё людей, что не желают жить. Я поняла твой секрет. Даже Элизабет и Изабелла не знают об этом, да? Ты скрываешь от них, что в тайне хочешь смерти... Как это романтично.       -Я не знаю, чего я хочу, Шерри... — собралась силами и приподнялась Мэгги, упав локтями на свои колени, а потом суетливо покачала головой, взглянув на неё более миролюбиво и спокойно. — Я не знаю... Я хочу жить, но почти не вижу в этом смысла. Мне говорят, что счастье близко и нужно лишь протянуть руку. Но близко я перед собой вижу лишь бесконечную боль. И к ней тянуться я не готова... — Она снова разжала перед собой на колене свою правую ладонь, взглянув на свой выбитый зуб в её же крови. — Порой мне кажется, что жить прекрасно, но порой... Меня обуревает отчаяние. Я всё задаюсь вопросом, почему? Почему я до сих пор жива, когда столько раз была на грани? И до сих пор не знаю на это ответа. И потому порой я думаю, что лёгкая и быстрая смерть всё может решить. Порой я даже верю в это... И ты стала одним из таких случаев. Тогда в убежище, когда ты была готова со мной покончить, я не чувствовала ничего, кроме этого гнетущего отчаяния. Я ведь... знала, что должна была умереть за то, что разрушила твою жизнь. Но я всё равно почему-то всё ещё жива... И я подумала, что возможно потому, что я всё-таки не одна такая. Я всё это время думала, что найду в Элизабет саму себя. Но нет... Она ничего не помнит. Она... просто живёт. А из того, что помнит... она совсем не такая, как я. Она не мучается вопросом, жить или умереть. И я думала, что потеряла надежду... Но появилась ты. И я думала, что встретившись с тобой, я смогу спросить тебя, ради чего ты живёшь. Вот почему я пришла к тебе... — Мэгги положила свой зуб к себе в карман брюк, а потом осторожно сжала руки в кулаки и упёрлась ими в диван и очень медленно, почти дрожа, встала на ноги, прямо перед каштанкой, что, как оказалось, всё таки была заметно ниже её. — Я думала, ты ответишь мне на этот вопрос.       -И именно по этой причине я оставила тебя в живых... — произнесла грозно Шарлотта, смотря на неё с агрессивной решимостью, как вдруг рядом с ними со стороны окна что-то прошмыгнуло. Мэгги увидела, как по стене едва заметно со стороны открытой двери в спальню, где у окна виднелось закрытое пианино, пронеслась едва заметная скоростная тень. Что-то шелохнулось за её спиной... Она слышала отчётливый шум открывшегося ящика тумбы позади себя. «Что... это было...?». Она резко обернулась и попятилась назад, но тут же спохватилась, думая, что наткнётся на Шарлотту, однако... Шарлотты уже не было позади неё между ней и столиком. Она уже была рядом с тумбой, словно телепортировалась туда в то мгновение, когда она оборачивалась от испуга. А рядом с ней скрипел открывшийся, словно сам по себе, средний выдвижной ящик тумбы, что остановился спустя секунду и замер, в то время как Шарлотта с лёгкой пугающей улыбкой в свете луны из окна и колышущейся шторы на ветру просто стояла рядом, в двух метрах от неё. «Как...?! Она же... Буквально только что была позади меня! Вот только что! Была передо мной по среди комнаты и вдруг очутилась рядом с тумбой, когда я повернулась! Но... Как такое возможно!? Я понимаю, что она маскируется иллюзией, но... Сейчас, когда я встала, я чувствовала, как она пахла духами! Буквально ощущала её материальное присутствие перед собой. Как она могла пропасть и оказаться там?!». Мэгги конечно помнила, что Шарлотта умела перемещаться на огромной скорости, но то была физическая скорость, а не буквальная телепортация. Она не могла сейчас углядеть ни единого движения с её стороны, чтобы переместиться к тумбе с такой скоростью. Буквально мгновение, будто она остановила время. Этот парадокс реальности просто взрывал журналистке мозг. «Это не та сверхскорость, которую она показывала раньше... Это... что-то... другое!!.. К тому же... ящик открылся... Оттуда... что-то пропало, не так ли?.. Что вообще происходит!?».       -Твои глаза обманывают тебя, Мэгги... — страшно вполголоса проголосила перед ней Шарлотта рядом с тумбой, но её голос ударил по девушке буквально со всех сторон, словно её голос звучал не из губ и голосовых связок, а прямо в её голове. — Обман... Знакомо такое понятие? Именно поэтому я никогда и никому не раскрывала своей тайны. Все мы боимся быть обманутыми. Обманутыми собственными ожиданиями. Собственными надеждами. Они вводят нас в заблуждение, заставляя нас перестать воспринимать реальность. — Она начала медленно и угрожающе надвигаться на неё, страшно улыбаясь до ушей, да так, что Мэгги машинально начала отступать назад, мимо столика, в сторону чёрного прохода в гибридную кухню. — Реальность... Что для нас реальность!? Ахах! Какое растяжимое понятие. Реальность... Ты и сама не знаешь, что это такое. Не так ли? Иначе бы сейчас не пялилась на меня так, будто я ожившее приведение. — Она усмехнулась, заставив побелевшую от страха журналистку обратить внимание, что у неё от происходящего упала челюсть. — Кому верить, Мэгги? Кому в этом мире верить... Если по итогу ты не можешь верить даже самой себе. Это иронично, учитывая, что ты и так себе не веришь. Но поверь... Ты и сейчас не можешь верить даже своим глазам... Даже своим чувствам... Даже слуху... Всем своим органам чувств ты просто не можешь верить! А если ты не можешь верить своему телу, то что по итогу истина? — Из её грудной клетки раздался утробный злобный смех, совершенно неестественный ни для её голоса, ни для вообще её бытия, как такового, и услышав его, Мэгги перестала вновь чувствовать своё сердце, по-прежнему невольно пятясь назад. — А теперь ты здесь... Если ты зашла так далеко и оказалась здесь, то ты действительно не такая как все. Является ли это обманом? Возможно! И есть только один способ выяснить, являешься ли ты реальностью. Раскрыть тебе глаза на свою реальность... Всё, что ты видишь перед собой, слышишь, ощущаешь, чувствуешь. Всё это можно сфабриковать. Обмануть можно всё что угодно, включая даже реальность... в твоих глазах! Вот что такое обман... И прямо сейчас, Мэгги, ты обманута. Ведь по-прежнему считаешь, что стою прямо перед тобой... — Мэгги моргнула буквально один раз, Шарлотта тут же сместилась к ней в пространстве на метр ближе, прямо к её лицу, чуть не заставив её от неожиданности упасть в обморок. — "Ты же была дальше", подумала ты. Не так ли? Ты точно уверена вообще, что я прямо перед тобой? Нет, — снова один единственный момент, в глазах обомлевшей девушки Шарлотта уже была рядом с окном и махала ей рукой, — я здесь! Шучу..., — и вновь она сменила положение, не прикладывая ни малейшего движения к этому, и на этот раз она была в дверном проходе в спальню левее окна., — ...я тут! Нет. — Снова, в этот раз с левой стороны от дивана в паре метров от неё. — Ты чего? Я тут! — И вдруг она сместилась прямо к ней и положила свою руку прямо в её центр груди, которую Мэгги вопреки своим ожиданиям почувствовала, как материальную. — Нет... Я не тут... — Буквально одно мгновение всё тело Шарлотты стало прозрачным, да так, что Мэгги увидела сквозь неё и столик, и тумбу, да и вообще и всё, что было за ней. — Я...       Касание... Не такое, как все другие. Она почувствовала два, прямо на своих плечах, словно кто-то положил на неё руки. Кто-то большой... Мэгги даже не заметила, как пятясь назад от ужаса она оказалась прямо в проходе в гибридную прихожую-кухню, что была покрыта мраком целиком и полностью позади неё. Чьи-то тяжёлые и вязкие руки упали на её плечи. Чёрные... Шершавые... Искусственные... Мэгги тут же ощутила запашок опаленной резины в невероятной близости от себя. И она прекрасно понимала, что только одно единственное существо способно было источать из себя подобный запах. Лишь у одного единственного ночного кошмара были такие долговязые большие руки, что словно облепили её плечи позади неё, плотно вжавшись в них. И он был прямо за её спиной... Мэгги, чьи чувства и инстинкты буквально гудели, едва сдерживалась, чтобы не отрубиться в отключку от такого бешеного страха, что сейчас бурлил внутри неё, подобно кипятку на плите. Её эмоции буквально сходили с ума. Она была готова визжать, но лишь могла позволить своему телу трястись в поджилках, будто бы её пробрало морозом. И действительно, её сейчас одолевал холод. Холод от дыхания самой смерти, что в физическом воплощении стояла прямо за её спиной... «Господи...! Кто-нибудь...! Помогите...!!». Её челюсть судорожно задрожала, и Мэгги уже забыла, как кричать... Она застыла...       -...всегда была позади... — пророкотала дьявольским наречием Марионетка, явившись из тьмы кухни за её спиной, перебрав своими огромными чёрными пальцами на плечах дрожащей на пределе журналистки, возвышаясь так высоко, что доставала своей головой до верха рамы прохода, в то время как человеческая иллюзия Шарлотты, всё это время стоявшая прямо перед девушкой, исчезла без следа. — Это и есть... реальность.       Мэгги закрыла свои глаза... Она медленно обернулась назад, сдавив все свои чувства и эмоции в себя, пытаясь из-за всех сил угомонить свою боль и страх. Чувствуя, что тяжёлые руки сползли с её плеч, она понимала, что сейчас вновь перед ней выпал такой шанс. Шанс взглянуть своему страху в глаза. Но не как та, кто отчаялась и хочет смерти. А как та, кто прямо сейчас всё ещё видит смысл в жизни. Как человек, а не самопровозглашённый покойник... И тогда Мэгги открыла глаза, сразу посмотрев выше уровня своих глаз, блестяще зная, на кого сейчас должна будет посмотреть. Глаза её прояснились... И на периферии тьмы кухни и лунного света гостинной прямо перед собой она увидела вновь свой главный страх во плоти. Гигантская... Чёрная... Возвышающаяся... Страшная... Долговязая тощая кукла, что была почти на две головы выше неё, лишь ещё одной головой не дотягиваясь до роста Элизабет. Существо смотрело на неё сверху вниз, пустыми глазницами без белых зрачков, устремив взгляд своей бледной треснувшей улыбающейся насмешливой маски прямо в её душу. Все движения существа были частично механизированными, изредка рваными, но весьма точными. Конечности извивались на месте, подобно змеям, мерзко и страшно треща внутри сервоприводами, что находились под всей этой чёрной резиновой оболочкой. Всё её бытие и внешность целиком и полностью были неестественными. Мэгги призналась себе, что даже Элизабет 18 лет назад своей уродливостью не отторгала её так сильно, как то нечто, что сейчас было перед её глазами. И пугало при всём этом, по иронии, тоже самое, что и в тот раз. Это механическое ужасное существо некогда было человеком. И Мэгги было страшно думать о том, как Шарлотта могла превратиться в такое. Да и сейчас она просто не могла думать, ведь стресс и ужас, что побежал по её лицу, вновь дал о себе знать. Она невольно ахнула, её сердцебиение подскочило от столь ужасного зрелища. Ей просто физически было больно смотреть на этот ужас, на этого монстра, что, как ей казалось, сейчас беспощадно в цепится в неё и придушит на месте. Однако... Мэгги всё равно смотрела... Смотрела и в этот раз стояла на месте, смотря прямо в её пустые глазницы, пусть и дрожа. Не бежала, не пятилась назад, не визжала от ужаса, как тогда, той ночью под домом Элизабет, когда Марионетка атаковала её впервые. В тот раз она поддалась страху, но сейчас держалась до последнего, даже когда оно было так близко перед ней, буквально в упор. И в этот раз в этом был смысл. Смысл, чтобы продолжать жить дальше... «Что, если бы той ночью... я поступила иначе...».       -Жизнь перед глазами не промчалась?.. — ехидным синтетическим голосом прошипела Марионетка в её голове, шагнув на неё, едва не касаясь своей чёрной грудью с обгоревшими пуговицами её челюсти, по-прежнему смотря на журналистку пустым взглядом.       -Нет... — наконец-то решилась вставить слово Мэгги, пусть и вспомнила, что и той ночью та сказала ей тоже самое, но она уже не боялась, и её тело наконец-то перестало дрожать, позволив ей сделать полный глоток свежего воздуха. Она подняла руку и плавно коснулась её искусственного чёрного обгоревшего корпуса в районе второй центральной пуговицы, гладко и плотно положив ладонь на, казалось бы, безжизненный пластик и резину. И только коснувшись этого страшного существа, Мэгги действительно почувствовала... Почувствовала, что где-то внутри, под всей этой чёрной ужасающей оболочкой действительно томится чья-то разрушенная жизнь. Томится чья-то бедная и травмированная ужасным и жалким существованием человеческая душа... «Ты... живая... Такая же... как я...».       -Не промчалась... Не в этот раз, — подняла на неё голову Мэгги с лёгкой сочувствующей улыбкой и увидела, как глазницы маски Марионетки наконец-то засветились, когда изнутри вспыхнули серебряные механические зрачки, осветившие её лицо. В этот раз от неё не пахло смертью, не ощущалась опасность. Мэгги смотрела на её истинное обличие впервые не как на машину, не как на монстра, а как на существо, в котором действительно теплится жизнь, подобно горящему внутри огню. Всё это время Шарлотта не была тем монстром, которым она себе всё это время её воображала. А просто человеком. Человеком, которым она так и осталась. Даже в таком страшном обличие... «Мне жаль...» — промыслила в голове Мэгги, одновременно выражая эту мысль своим лицом. И ей показалось, что она поняла это. Поняла, что ей действительно сочувствуют по-настоящему впервые в её жизни.       -Если даже ты не сбежала... — прошептала Марионетка, в мгновение ока на большой скорости сначала удалившись куда-то во тьму кухни, а потом в ту же долю секунды вернувшись на тоже место, откуда и стартовала, даже оставив руку Мэгги на своей груди. — Если даже ты смогла принять меня... То сможет любой... Вот почему ты здесь... Я хочу лишь попросить тебя об одной услуге.       -Какой? — спросила странно Мэгги, не ждав от неё таких человеческих вопреки голосу слов, подумав даже, что ей придётся совершить что-то страшное, чтобы угодить ей, но когда она заинтересовалась, то вдруг увидела в её длинных тощих трёхпалых руках, вопреки всем своим ожиданиям, обычный небольшой блокнот и обыкновенную шариковую ручку, которые она зачем-то протягивала ей, статично извиваясь предплечьями. «Чего!?..».       -Побудь журналисткой, ладно? Ты же это умеешь... Да? — кокетливо пророкотала Марионетка отдав ей в руки эти два предмета, после чего на глазах Мэгги с гигантской скоростью переместилась куда-то ей за спину. — Скромное желание...        Мэгги резко обернулась назад, изумлённо без слов от ступора рассматривая блокнот и ручку в своих руках, а потом взглянула туда, куда переместилась Марионетка. Знатное удивление ударило по ней, что она аж опустила руки по швам. Рядом с гостиным чёрным столиком со стороны окна откуда-то появилась небольшая табуретка, которой ещё несколько секунд назад там точно не было. Именно на ней уже сидела Марионетка, перекинув свою тонкую извилистую, как сваренную вермишель, ногу через другое образовавшееся в другой ноге колено, положив свои громадные ладони на их перекрестие для опоры. Её серебряные светящиеся зрачки в её чёрных глазницах жадно и теперь даже, если смотреть со стороны, мило впились в её глаза, не выпуская девушку из виду ни на шаг. Она уселась настолько мирно и по-человечески, что казалось, будто она не просто сидела, как ни в чём не бывало, а подготовилась к самому настоящему интервью. Это первая ассоциация, которая пришла Мэгги на ум, ведь видела подобное уже ни раз у себя на работе. Конечно, люди, что сидели или стояли перед ней, не делали это так странно и вальяжно, как это сейчас сделала Марионетка, но это было что-то прям очень похожее. «А я точно не сплю?..». Мэгги уже было собиралась себя ущипнуть, но вспомнила, что она просто не может спать, когда у неё всё ещё сильно болело место, где ей выбили зуб. «Терпи, Мэг... Терпи...».       -Ну? Мадам репортёр? Вас там долго ещё ждать? — с лёгким возмущением прозвенела Марионетка вновь в её голове, сверля её глазами и их белым светом. — Забыла, как выполнять свою работу?!       -Я не понимаю... Ты что? Хочешь реального интервью со мной?.. — открыла рот Мэгги в недоумении, вновь рассматривая блокнот и ручку в руках: такие она обычно использует именно в таких случаях, хоть и весьма редко, потому как в основном опиралась лишь на свою память или, в крайнем случае, на диктофон. — Серьёзно?!..       -Не испытывай моё терпение... Маргарет Люсиль Берг, — с лёгкой агрессией ощетинилась Марионетка, обратившись к ней по реальному полному имении, заставив журналистку сильно этому удивиться, не понимая, откуда она его знает. — Ты журналист, а не я. Это ты тут должна задавать вопросы. И я не сомневаюсь, что в тайне ты всегда была моей "фанаткой"... У тебя столько вопросов, я знаю. Я могу дать столько ответов... Не упускай шанс, который я решила дать тебе. Сейчас или никогда... Второго такого шанса... у тебя не будет. Только ты... и я... — Эти последние слова прозвучали настолько неестественно и страшно, что у девушки аж пошли мурашки:       -Ладно... Хорошо, — задавив все свои сомнения и непонимания всё-таки согласилась Мэгги, с опаской подойдя ближе к столику с противоположной стороны от куклы, поглаживая левую щёку, чтобы слегка утихомирить боль. Она больше не могла стоять нормально на ногах, ведь они вновь начали дрожать от слабости, а потому ей надо было срочно на что-то усесться. А так как она хотела быть прямо перед своим невольным "клиентом", то отказалась садиться на мягкий диван прям рядом. Потому она склонилась к полу и уселась перед столиком на коленки, чтобы столешница была чуть выше уровня её живота, соответственно она бы спокойно смогла, в случае чего, положить руки локтями на стол для удобства. Удобно устроившись, Мэгги выпрямилась и с лёгким отторжением взглянула на Марионетку, которая и сейчас, пока она сама просто сидела в отличие от неё на коленях, возвышалась над ней одной большой тенью на фоне луны в окне, практически загораживая её, подобно голиафу. «Господи боже... Теперь моя дорога официально в психушку. Я беру интервью аниматроника-куклы, которая меня чуть не убила трижды и выбила мне зуб! И тем временем ещё и не знаю, чего она на самом деле хочет. Не спроста же она мне позволяет это делать... Так. Ладно, Мэг... Теперь тебе с этим беспределом и бредом остаётся только жить». Ей было тяжело, глядя на столь странную и неправильную ситуацию, прийти себя и привести мозг в рабочее состояние. Кое-как, но она всё же справлялась. Журналистка тяжело вздохнула и выдохнула, вновь заставляя себя мыслить холодно... «Как она и сказала... Это действительно мой шанс узнать всю правду. Не только о ней... Но и о Элизабет... Давай, Мэг... С богом...».       -И так... Твоё имя, возраст мне и так известны, — начала как можно холоднее Мэгги, на секунду опустив голову и пробно расписав ручку об блокнот, чтобы проверить, как хорошо она пишет: полный порядок, чернила в ней были. — Тебя зовут Шарлотта Эмили. Возраст... Около пятидесяти. По моим данным, тебе было десять на момент смерти Элизабет. Выходит, родилась в 1973 году. Да уж... Весело. А ещё, твоя фамилия Эмили. Ты... прям находка для меня. Ведь по моим данным ты дочь основателя Fazbear Entertainment. Самого Генри Эмили. Это... честь для меня.       -Я так и думала, что ты моя фанатка... — заметила с сарказмом Марионетка, склоняя голову то в одну сторону, то в другую, изредка перекрывая своей большой головой луну.       -И зная, что с тобой произошло, я бы очень хотела знать твою историю, — уже сказала было Мэгги, думая, что начнёт с этого, но, подключив мозг, решила подойти с другого угла, чтобы ответить себе на самые тревожащие именно её вопросы. — Но пока опустим это. Начнём нелинейно. А конкретно, с того самого момента, как ты стала Шерри Стейн. Мне интересно, как это тебе удалось.       -Я так просто не смогу ответить на этот вопрос, — вдруг возразила Марионетка, перебрав пальцами на коленных сервоприводах. — Это слишком сложно.       -Так давай деконструируем его! — со вспыхнувшим азартом предложила весело Мэгги, находя это интервью уже до жути увлекательным, каким она всегда себе и представляла. — И я даже знаю как. Чтобы дать полный ответ на этот вопрос, мне нужно только три вещи: твоя жизнь в качестве Стейн, твоё бытие, твоя анатомия. Я хочу, чтобы ты начала со второго.       -Со второго. Хе-хе-х... Я знала, что ты спросишь, — захохотала от иронии Марионетка, когда буквально рядом с ними, с правой стороны от стола, на лунном свете материализовалась её человеческая иллюзия, как и всегда реалистичная и без изъянов, но в этот раз она просто стояла столбиком по стояке смирно и пялилась куда-то в пустоту, как отключённый робот, чем журналистка уже была знатно ошеломлена, видя иллюзию и Марионетку рядом по отдельности второй раз в жизни и, в этот раз, в здравом уме. — Ты же это имела ввиду, да?       -Э-э-э... Да, — изумлённо вытаращилась Мэгги на иллюзию, поражаясь тому, что видит, и поднесла к ней свою руку, чтобы коснуться её руки, только вот вдруг, вопреки всем её ожиданиям, ей это внезапно удалось: она почувствовала материю, почувствовала тепло, исходящее от её кожи, почувствовала, как она пахнет душистостью и как её кожа деформируется и двигается по физике. — Что за...?!       -Знакомься, Мэгги... "Мираж", — продемонстрировала ей Марионетка, когда иллюзия внезапно ожила и посмотрела на неё, чем изрядно её напугала, после чего человеческое обличие внезапно начало говорить так, словно её голос шёл из её рта. — А если точнее, чип-излучатель на базе технологии "Мираж". Была разработана отцом Элизабет. Уильямом Афтоном. Другом моего отца... Этот чип впаян мне в голову. — Иллюзия обратила её внимание на куклу, и Марионетка, подняв правую руку, постучала себе по голове указательным пальцем где-то сбоку от своей бледной маски, после чего её человеческое воплощение продолжило вещание. — Тебе слово излучатель о чём-нибудь говорит? Если нет, то знай. Эта штука способна излучать из себя звуковые частоты такой мощности и амплитуды, что они не слышимы для людей. И даже для некоторых машин. И даже способны проникать туда, куда не способны проникнуть обычные частоты. То есть, ты не сможешь избавиться от их воздействия, просто заткнув плотно свои уши. Частоты так или иначе добираются до улиток твоих ушей, и они будут обрабатывать поступающую информацию независимо от твоего желания. Следующее, что они делают — обрабатываются, попадают в твой мозг и распространяются. — Иллюзия демонстративно села на диван, и Мэгги увидела, как диван под её "весом" прогнулся. — А знаешь, что происходит дальше? Эти частоты воздействуют на твой мозг и превращают его в подобие живой вычислительной машины с односторонней передачей данных. Твой мозг начинает против своей воли считывать эти частоты, как радиоволну, и теперь для него это не больше, чем просто новая информация. Новые данные, которые он получает от меня и всего, что вижу я. И того, что я хочу, чтобы ты увидела. То есть, если бы я умела, я могла бы тебе показать наяву всё, что угодно. Но "Мираж" способен лишь на генерацию ограниченного количества вещей с ограниченным размером. Потому что вся остальная его мощность уходит на поддерживание "жизни" моего человеческого тела. — Иллюзия вновь замерла и встала столбиком, и в голове Мэгги вновь зазвенел голос Марионетки, сидящей напротив неё. — "Мираж" это больше, чем просто излучатель. Это целый комплекс систем, совмещённых с моим процессором в моей голове. И потому этот комплекс поддерживает своеобразную базу данных того, что именно он должен генерировать в реальности. Моё тело тому пример. — Марионетка демонстративно указала на свою человеческую иллюзию левой трёхпалой рукой. — Как только твой мозг принимает волну, он начинает рыться в твоей памяти. Он ищет любую ассоциацию с моей внешностью. И этой ассоциацией могут быть, например, другие люди. Или другие вещи. Например, моя одежда. Как правило, ты видишь меня такой. — Иллюзия, оставаясь манекеном на показ, в мгновение ока сменила свой образ: теперь на ней была болотная куртка, джинсы и чёрные туфли на коротком каблуке. — Если ты видишь эту одежду чётко и ясно, значит ты видела её где-то ещё до нашего знакомства. И не важно, помнишь ты или же нет. Твой мозг вспомнит за тебя, даже если ты видела где-то эту одежду будучи младенцем. Ты можешь спросить, почему я так в этом уверена. Да потому что я ношу самую заурядную одежду из всех, что только возможно в нашем мире. То есть такую видел кто угодно. То же самое касается и моих волос, как и их физики. Это очень распространённая причёска. Ты могла её видеть где угодно. Только моё лицо генерируется вручную, но когда твой мозг его запоминает, то и оно просто достаётся из твоей памяти. Именно поэтому "Мираж" так совершенен. И последний этап: твой мозг начинает в соответствии с нужными параметрами воздействовать на все органы твоих чувств. Зрение, слух, вкус, обоняние, осязание... Всё начинает работать по указке твоего перепрограммированного мозга. Именно поэтому ты видишь иллюзию, чувствуешь её тепло, чувствуешь запахи, можешь притронуться к ней, как и она к тебе, ведь твой мозг всё это помнит. Даже слышать её... И слышать её как угодно...       -Так вот почему я слышу тебя в своей голове!.. — офигела в край от такого количества информации Мэгги, пытаясь в блокнот записывать всё самое важное, параллельно пытаясь донести до себя всю эту сенсацию: «Мы с Элизабет говорили именно об этом... Буквально недавно! Звуковые частоты... Пхех... Сложно... Буду звать это звуковым гипнозом».       -Вот именно... — подтвердила грохочущим голосом Марионетка. — Я могу как угодно вносить корректировки в исходящий сигнал. И твой мозг будет работать только так, как я того захочу, пусть и в ограниченном спектре. Например. — В правой руке вновь ожившей иллюзии образовался стакан с водой, который она демонстративно выпила прямо на её глазах, после чего стакан испарился. — Как я и говорила, генерация небольшого количества вещей. Такой стакан ты тоже где-то видела, раз смогла его увидеть. А воду не видел только мертворождённый... Чем взрослее человек, тем проще его обмануть, ведь в его памяти будет запечатлено больше всего мелочей... Всё, что мне остаётся, лишь корректировать местонахождение иллюзии. Но есть и момент, когда это не обязательно, ведь "Мираж" с самого начала был заточен под человеческую генерацию. А значит, если я буду контролировать иллюзию буквально изнутри... — Марионетка начала беспорядочно двигать руками и её человеческая иллюзия рядом с ней идеально повторила все её движения с точностью до миллиметра, после чего застыла, как только аниматроник-кукла положила руки на свои колени, по-прежнему сидя на стуле и сверкая на журналистку серебряными зрачками. — То мне не нужно будет даже напрягать извилины, чтобы контролировать своё человеческое воплощение. Чип просто подстраивает иллюзию под все мои движения в соответствии с чёткими заранее заложенными параметрами. А также имитирует мой реальный эмоциональный спектр. Это и есть "Мираж". То, что я продемонстрировала тебе во всей красе, когда рассказывала тебе про понятие обмана. Ведь "Мираж" — это дьявольское изобретение. А главное оружие Дьявола — ложь...       -Едрить твою мать... — без лица прошептала Мэгги, которой показалось, что от информации у неё сейчас взорвётся мозг. — Это... безумие!.. Такой технологии... не должно существовать в этом мире!.. — Она уже осознавала, каких масштабов катастрофу может устроить такая технология, если попадёт не в те руки, особенно в реалиях реального мира. От местных подстав до глобального саботажа: «Если такая технология распространится, исчезнет такое понятие как "факт". А без фактов существующий мир и социальная система погрузятся в хаос, ведь ложью, как и правдой, невозможно будет управлять».       -Как я и сказала... Дьявольское изобретение, — подтвердила этой парой слов её мысли Марионетка, а ещё человеческая иллюзия испарилась, слившись с воздухом. — Я могла бы и сама сейчас пойти и целую державу захватить, но это не мой путь. Я не хочу власти. Я хочу просто жить...       -Но... Слушай... — более менее остудила мозг Мэгги, посмотрев на все свои записи в блокноте, которые она только что настрочила, ведь её всё это время кое-что беспокоило. — Ты сказала, что можешь изнутри контролировать свою иллюзию. Но... Твоя иллюзия меньше меня на несколько сантиметров, а ты дылда метра с два! Как ты в неё умещаешься!?       -Как ты там говорила? Моя жизнь, моё бытие, моя анатомия. Раз ты спросила, то и не вижу смысла тянуть с третьим, — решила своеобразно сменить тему вопроса Марионетка, и в этот момент прямо в её теле раздались несколько отчётливых механических щелчков. Её руки, ноги, и даже её торс... Всё её чёрное тело начало сжиматься, как будто оно сдувалась подобно воздушному шарику. Однако при этом, даже уменьшаясь, тело Марионетки совершенно не теряло ни в объёме, ни в весе. Её конечности и тело теряли только в длине, но не в ширине. Её руки и ноги со стороны даже начали смотреться более анатомически правильными и пропорциональными. После этого тело прекратило сжиматься, и Мэгги невольно потрясённо ахнула, когда сверху на Марионетку наложилась материализовавшаяся человеческая иллюзия, которая идеально слилась с её настоящим физическим телом и покрыла её с ног до головы. Перед ней вновь предстала Шарлотта. Та самая, которую она перед собой видела всегда. Та самая девушка, что была немного ниже неё ростом, с которой она познакомилась той ночью.             -Ты и на такое способна?.. — исказилась Мэгги, случайно выронив ручку на стол, гадая, сколько раз ещё Шарлотта сумеет её так удивить, прежде чем она устанет от таких потрясений. «Я этой ночью точно не усну...».       -Я ненавижу своё тело, чтобы ты знала... — прошипела с лёгким треском Марионетка, вновь с лёгким жужжанием вернув себе свой максимальный рост и размер, отключив иллюзию. — Однако мне повезло, что из всех я оказалась именно в этом. Мой эндоскелет под всем этим чёрным каркасом серьёзно отличается от тех, что сейчас устанавливают в Глэмрок линейку в Пицца-Плексе. Да и вообще ото всех, что когда-либо ставили на других роботов компании за всю историю её существования. Я уникальная в своём роде. Мои металлические кости не являются цельными и монолитными. Они состоят и огромного множества сервоприводов и суставов. А также они идеально сегментированы. Это означает, что у меня суставы по всему телу. Буквально. Я могу как угодно деформироваться и ничего при этом не сломать. И не только. — Она подняла свои большие чёрные руки в стороны включив самые ближние суставы на плечах, опустила их, и в результате получилось что-то, напоминающее натуральные человеческие плечи. — Вот именно поэтому моё человеческое воплощение идеально копирует мои действия. Я могу "создать" колени, локти и плечи на своём теле где угодно. Да даже стопы, если подогну вверх свои шпильки. В общем-то именно поэтому они и выглядят как шпильки. Ходить было сначала неудобно, но я быстро адаптируюсь к трудностям. Но это не все преимущества моего скелета. В нём есть специальные полости, и потому он способен складываться сам в себя. А мои твёрдые части каркаса складываются и фиксируются принципом "цилиндр на цилиндр". Так я и меняю свой размер. Когда я купила эту квартиру, я даже подсчитала. Мой максимальный размер — 198 сантиметров, а минимальный — 130. А это как раз идеальный рост для того, чтобы имитировать семилетнего или восьмилетнего ребёнка. Именно так я и обманывала приют и семью Стейн, как бы это ни было печально. У меня просто не было другого выбора, кроме как подарить им иллюзию, что я... настоящая...       -Даже не представляю... Но я сочувствую, — покачала с соболезнованиями головой Мэгги, как только записала большую часть её слов в блокнот. — Так вот как ты смогла жить всё это время... Вот что ты имела ввиду, когда сказала, что создала Шерри Стейн. Потому что была ей с самого начала. Ведь у тебя были все ресурсы для того, чтобы создать реального человека. С технологией "Мираж" такое становится реальностью. Особенно, если ты можешь подделывать мелкие детали. Ты же... Я же права?..       -Если ты о том, что иной раз мне буквально приходилось изгаляться, чтобы подделывать свои био-данные, то ты не прогадала, — подтвердила Марионетка, подняв правую руку и осмотрев её в свете луны. — Я не могу изменить свой вес, как бы я не пыталась. Поэтому каждый раз мне приходилось делать так, чтобы врачи записывали ложные данные. А анализы крови подделывать... И мне приходилось делать это... кровью Лори Стейн.       -Ты пользовалась собственной приёмной мамой!?.. — выкрикнула в возмущении Мэгги, не осмелившись записывать в блокнот такую страшную информацию.       -А какой у меня был выбор!? — взорвалась Марионетка, моментально поставив журналистку на место, ведь обеим стало заметно, что аниматроник чуть сорвалась с места. — Если бы я этого не делала, мне бы уже сейчас пришёл конец! К тому же, я не бесчеловечная. Я никогда не причиняла этим ей хоть какой-то вред. Она в большинстве случаев даже не замечала, что я её чем-то уколола. К тому же она моя семья. И не тебе судить, что мне приходится делать, чтобы оставаться её частью! Потому что больше всего я боюсь их лишиться. Только и всего... — Она кое-как, но успокоилась, после чего опустила голову, осветив своими белыми зрачками поверхность столика. — К тому же, я не ради себя купила эту квартиру. Да, теперь я могу не печся о том, что меня раскроют, ведь живу отдельно от них. Но я это делала ради них... Я не хотела больше жить за их счёт. Я не хотела больше вредить им своим присутствием. Особенно, когда я по сути живу на батарейках... — Она повернулась в сторону дивана и показала на розетку между ним и тумбой, к которой был подключён какой-то большой длинный шнур со странным Т-образным штекером на конце, похожий на зарядник. — Я каждую ночь... ложусь на этот диван... И "засыпая" втыкаю эту штуку в себя, чтобы зарядиться. "Мираж" потребляет много энергии, и потому без заряда я способна протянуть не больше трёх дней... А для меня это равносильно тому самому параличу всего тела, который я называла живой смертью. Энергия кончается, и моё сознание оказывается в ловушке собственного тела. И в отличие от людей, я даже не способна при этом чувствовать. Даже не способна плакать. Я ничего не смогу, пока меня вновь кто-нибудь случайно не зарядит. Такое уже однажды было... До того, как я стала частью семьи Стейн.       -Я кстати вспомнила один момент... — решила вовремя перевести тему Мэгги, не желая, чтобы она зацикливалась на этом, ведь понимала, как это больно, зацикливаться на собственном недуге. — Элизабет... Ты говорила, что "Мираж" работает на человеческий мозг. И я понимаю, почему. Но... Почему Элизабет видела тебя такой, как видят люди, типа меня? Она такая же, как ты. Робота... нельзя обмануть.       -Ты права, нельзя... Если не считать того, что и я вижу собственную иллюзию, — заметила Марионетка, чем уже сильно удивила девушку, которая от такого сумбурно подняла бровь. — Вижу, ты не допёрла, да? Я могу контролировать собственную иллюзию, если и сама вижу её. "Мираж" позволяет не только контролировать, но и видеть. Понимаешь, к чему я?       -Хочешь сказать, в Элизабет тоже встроен "Мираж"? — раскрыла глаза Мэгги, и записала это, подчеркнув это двумя полосками.       -Неполный, да. Если бы у неё был полный комплекс, она могла бы тоже самое, что и я, — ответила Марионетка, впервые кивая ей головой. — Я узнала об этом из заметок Ванессы Эллисон, когда проникла год назад в Пицца-Плекс. Это она вмонтировала неполный комплекс "Миража" в неё. И явно не для того, чтобы видеть меня такой. Она меня тогда не ждала. Я подозреваю, Элизабет тогда к чему-то подготавливали, однако я понятия не имею, для чего. Ясно одно. Либо она сама однажды должна была стать такой же, как я. Либо она должна была однажды увидеть кого-то, кто владеет той же технологией, кроме меня. И я даже знаю, кто может оказаться таким человеком. — В этот момент её чёрные пальцы сжались в кулаки, а её левый зрачок переключился на красный цвет. — Гнида... Этот ублюдок...       -Кто... Кто этот человек?.. — тут же жадно спросила Мэгги, часто задышав, а по её телу побежали мурашки от того, что она сейчас может узнать: «Ванесса Эллисон на кого-то работает... Я так и знала! Но... На кого?! Ответь мне, Шерри!».       -Тот кто сделал меня такой!.. Тот, кто впаял в меня "Мираж" и тот, кто создал его!.. — задрожала Марионетка от очевидной ярости, ведь её левый зрачок неумолимо продолжал мигать красным, а Мэгги тем временем, как только она упомянула создателя "Миража", шокировано всхлипнула. — Уильям Афтон... Отец Элизабет и мой убийца...       -Так это он тебя такой сделал!?.. — тут же осознала это Мэгги, сразу же приняв за правду этот внезапный драматичный факт, ведь вспомнила её же слова в убежище несколько часов назад:       «Но я именно такая, Элизабет! И мы обе знаем, что я даже не человек! А твой отец, Уильям Афтон, поставил в этом вопросе жирнейшую точку!»...       -Это он сделал из тебя монстра... — доносила до себя вновь и вновь Мэгги, тут же занеся это в блокнот и подчеркнув аж тремя линиями. — Как отец Элизабет мог такое с тобой сотворить?..       -Также, как сотворил это с остальными бедными детьми... — треща от злобы прошипела Марионетка, заставив Мэгги окоченеть. — Это он убил их всех и сотворил с ними "ад на земле"...       -Те убийства... в 1985 году!.. — схватилась за голову Мэгги уже чуть ли не со слезами от чувств, вновь вспомнив:       «Я преуспела и откопала, что компания пытается закопать свою собственную историю. А она состоит в том, что в пиццериях происходили убийства детей. Убийцей был некий Дейв Миллер, и некоторые мне нашептали, что его так и не наказали»...       «Однако слышала ли ты, что после этого начали происходить происшествия, которые некоторые люди называют паранормальными? Что роботы оживают по ночам? Что они творят бесчинства и проливают кровь? Судя по твоему лицу, нет, не слышала. Не знаю, как такое возможно, но тела нашли в костюмах роботов. Именно после убийств началось всё это. Аниматроники сходили с ума и делали то, на что они не запрограммированы»...       «Когда-то она была человеком, до одного несчастного случая, когда аниматроник Цирковая Бейби так же сошла с ума, полностью выйдя за рамки программы, и потом пропала из подземного комплекса Circus Baby’s Entertainment and Rental, как и все другие роботы»...       «Узнала кое-как, что она является дочерью Уильяма Афтона, бывшего вице-директора Fazbear Entertainment и друга Генри Эмили, что был когда-то тем самым директором и основателем»...        -Господи... — от ужаса таких масштабов выронила блокнот на стол Мэгги, теперь понимая, кто всё это время был за кулисами всего произошедшего за последние сорок лет. — Господи... Всё это... Убийства... Паранормальщина... Смерть Элизабет... Твоя смерть... Всё он!.. Вице-директор Fazbear Entertainment, бывший. Отец Элизабет. Уильям Афтон. Ванесса... Она работает... на него!?..       -Больше не на кого... — мрачно подтвердила Марионетка, легко ударив сжатым кулаком по столу, после чего её левый глаз наконец-то вновь стал белым.       -Как это случилось?.. — спросила Мэгги, вновь взяв после шока блокнот в руки, заранее принявшись записывать всё, что она сейчас узнала. — Элизабет рассказала, что ты была убита в подворотне в те же дни, что и она. Это правда?..       -Ты не представляешь... — подняла на неё свои глаза Марионетка, встав с табуретки и медленным шагом на шпильках отошла к окну позади себя, оперевшись руками в подоконник, чтобы с незаметной на её разбитой маске печалью взглянуть в окно, на улицу, на прекрасный город. — Я была убита 1 марта 1983 года... Жестоко... Убита ножом прямо в сердце. И я до сих пор не могу отделаться от той боли... От того отчаяния. И от того разочарования от предательства. Ведь... Отец Элизабет... не всегда был для меня гнилым подонком... — В этот момент Мэгги начала держать ухо востро, ведь не ожидала подобных слов, тем временем продолжая записывать за ней. — Он... казалось... был моим другом... когда я... потеряла Элизабет в своих глазах... Кто бы мог подумать, что и он предаст меня, да ещё и так... Я не понимаю, как и ты, почему я выжила. Я знала лишь о том, что случилось чудо. И что творение отца спасло мне жизнь... Но чтобы так!?.. — Она подняла свои руки перед глазами, даже без эмоций на маске давая понять, что смотрит на них с отвращением. — Отец создал Марионетку для меня, чтобы она стала моим другом. А потому в тот день прикрепил мне на руку зелёный браслет, в котором был установлен трекер. Именно так она нашла меня, но... не смогла... Было уже поздно. Всё, что она могла сделать, лишь прикрыть меня от холода, ведь не была запрограммирована на мою смерть. Следующее, что я помню, я стала ей... Но я потеряла свою личность... Буквально... Меня постигла таже участь, что и Элизабет сейчас. Я ничего не помнила. Ничего... А пробудилась только спустя 26 лет... В...       -...старом Пицца-Плексе в 7 января 2009 года, — договорила вместо неё Мэгги, подобрав идеальный тайминг, чтобы вставить самую шокирующую её догадку. — Я права?       -Откуда ты знаешь?.. — медленно от очевидного потрясения обернулась Марионетка.       -Я расследовала это происшествие, — решила впопыхах объяснить ей Мэгги, положив блокнот с ручкой на стол. — И всегда им интересовалась ещё до того, как нашла Элизабет на Гранд-стрит. Я практически уверена, что именно взрыв уничтожил Элизабет и заставил Ванессу собирать её по кускам. Всё дело в том, что у тебя явно были причины не дать ей вспомнить, кто она такая. Это ты 2009 году нашла её реактор и забрала его себе. Ты была там, не так ли? Есть и то, что доказывает твою причастность к этому инциденту. Твой внешний вид... — Как только она это сказала, Марионетка подняла руки и быстро осмотрела себя глазами, словно пыталась понять, о чём она. — Ты обгорела. Словно побывала в пекле. Да, ты могла так обгореть где угодно. Но ты связана с Fazbear Entertainment нерушимыми нитями, а я знаю только один такой пожар, связанный с ними. Старый Пицца-Плекс. И ты сейчас сама проговорилась, как только подтвердила этим вопросом мою теорию. Ты была там... Ты знаешь, что там случилось.       -Чтоб тебя, умная ты падла... — прошипела Марионетка, разочарованно качая головой, после чего вновь уставилась в окно. — Но ты просчиталась с датой. Я пробудилась в мастерской это ублюдка в 5 января, не в 7-го. Где-то в старых мокрых подсобках старой пиццерии. Он истязал меня... Ставил надо мной бесчеловечные эксперименты, одним из которых был "Мираж"... А спустя пару дней... он сбежал... Оставил меня скованной на испытательном столе на подзарядке и ушёл. Следующее, что я услышала, был взрыв. Я не хотела помирать там и вырвалась, как только осознала свои возможности. А потом, я увидела, что подсобки завалило. Единственный выход был завален. Я выбралась в пиццерию через подвал в комнате "Запчастей и Обслуживания", но главный зал был забаррикадирован стеной огня, а где-то за ней слышались крики, лязг металла и человеческие голоса... Я чудом ушла в дыру в потолке над "Пиратской бухтой", но далее не знала, как оттуда выбраться. Не знала... пока не встретила... подобную себе...       -Элизабет? — спросила Мэгги с интересом, ожидая услышать положительный ответ, но Марионетка вдруг покачала головой:       -Нет... Кто-то другой... — в первые с сомнениями заговорила Марионетка. — Кто-то более... Не знаю, как объяснить. Это был разбитый аниматроник, страдавший от нехватки энергии. Его завалило и он не мог выбраться. И я... незаметно помогла ему. А если вернее, то... помогла ей. Я понятия не имею, кто это был, но оно выглядело как... балерина?.. Не знаю... Я скрылась и следующее, что я увидела... это как она спасла некую полицейскую, что осталась там умирать, когда огонь всё охватил. Я не знала, что происходит, и потому не вмешалась. Я ведь просто пыталась выжить... А потому сейчас не жалею, что не вмешивалась больше, ведь потом, спасая девушку, этот аниматроник погиб, когда потолок обвалился... Следующее, что я увидела, была Элизабет, вышедшая из огня. И я поняла многое, пока она пыталась ковылять сквозь огонь. Это она убила всех тех людей, которых охватило пожаром... Она устроила резню... Я нашла чердак на крыше пиццерии и выбралась из старого Пицца-Плекса. Как раз в тот момент произошёл взрыв, а не успела уйти... Здание сложилось, как карточный домик. И меня завалило... Я подумала, что мне конец, но... Я только тогда осознала, во что превратил меня Уильям... И я выбралась... И пытаясь понять, что это всё не сон, я нашла реактор Элизабет. Я видела, что такой сиял у неё в груди, но я не понимала его истинного предназначения, пока не нашла Элизабет год назад в Пицца-Плексе... Только тогда я и поняла, как могу ей воспользоваться и вернуть нашу с ней дружбу...       -Ты действительно дорожила дружбой с ней? — решила заинтересоваться Мэгги, сделав очередную заметку в блокноте.       -Я просто хотела вернуть ту Элизабет, которая бы не предала меня, — призналась Марионетка, обернувшись на неё вновь. — А сделать это можно было только не дав ей вспомнить. К тому же я очень боялась... Боялась, что однажды она вспомнит, кто она. Особенно после того, как я узнала её реальную сущность в том пожаре.       -М-да... Я понимаю... — сложила руки в замок Мэгги, когда закончила запись, и положила перед собой блокнот с ручкой. — Элизабет устроила резню, да? Не верится, что она такое могла сотворить... И я не представляю, что могло стать причиной, что она загубила столько жизней. Я поняла, почему ты так этого боялась...       -Я боялась не Элизабет, — внезапно прервала её Марионетка и на бешеной скорости оказалась прямо перед ней по другую сторону стола, положив руки на края столешницы, от чего Мэгги от испуга чуть не упала назад. — Ты не поняла меня. Элизабет не могла такую резню сотворить собственными руками. Она хоть и без памяти, но её характер не изменился. Я не это имела ввиду, когда сказала, что узнала её реальную сущность. А точнее... Её проклятие. Сейчас оно ещё не пробудилось, но я всегда понимала, что если к Элизабет вернётся память... То вернётся и оно... То, что заставило её совершить столь страшное преступление. Даже я на такое не способна. Представь, что будет, если оно вырвется наружу.       -Постой-постой!.. Я потеряла нить повествования! — в этот момент, пытаясь записывать, перестала что либо понимать Мэгги, а потому и прервала её. — Что за оно!?.. Почему ты говоришь так, будто Элизабет... двое!?..       -Потому что её буквально двое... — страшно ответила Марионетка, и волосы журналистки от этих холодящих душу слов почти встали дыбом. — Две сущности... Но одна душа... Буквально цитирую записки Ванессы из Пицца-Плекса. Я не была уверена, пока записи Ванессы рядом с новым телом Элизабет не подтвердили мои самые ужасные опасения. Сейчас Элизабет руководит её первоначальная сущность. Та, которую мы обе знаем...       -А кто... вторая...? — похолодев изнутри от ужасного предчувствия озвучила вопрос Мэгги, молясь, чтобы её мир от ответа на этот вопрос не перевернулся вверх дном.       -Её зовут... — произнесла Марионетка, превращаясь на её глазах обратно в человеческую версию самой себя, и стоило Мэгги узреть её лицо, как осознала, что и сама Шарлотта трепещет и реально боится этой сущности. Её грудная клетка дышала часто, имитируя её дыхание так, словно она вот-вот задохнётся. Её лицо побледнело и сморщилось, как от предвестия конца света. Она беспощадно смотрела в глаза Мэгги, отчаянно умоляя её глазами лишь об одном: «Не дай этому случиться...». Мэгги вслушалась, поглощая ушами каждую ноту голоса Шарлотты, дрожащего в настоящем ужасе. Одно лишь имя было тем, что было способно ввергнуть их обоих в дичайший страх перед неизбежным грядущим...       ...       -Нэо...       ...