The Alchemist / Алхимик

Одной рукой Лиза Уилборн взяла две таблетки из диспенсера рядом со своим компьютером, а другой — пакет со льдом из стоявшего неподалеку мини холодильника. Она немедленно проглотила таблетки всухомятку, а пакет со льдом прилепила к конструкции ремешков вокруг лба, что делала холод неприятным, но вполне выносимым, поскольку ощущение прохлады хорошо снимало боль. Она использовала силы в течение нескольких часов в тишине раннего утра, когда Выверт мог этого не заметить, а затем, как раз тогда, когда она готовилась вздремнуть, контакт Выверта с Неформалами бросил ей на колени задание. Она подавила искушение начать всё проклинать, ругаться, произносить злые речи на тему мести и разрушения в адрес Выверта и всей его организации. В их гонке он вырвался далеко вперёд, лишая её лучшего шанса на побег. Он окопался в СКП ещё до того, как она поняла, что происходит, и свой шанс сбежать, пока он будет отвлечён, манипулируя судьбами других людей, она упустила даже раньше, чем ожидала. Теперь она плыла по течению в море беспокойства и страха. Хоть он никогда этого не говорил, она знала что Выверт — Томас Кальверт — был в курсе того, как сильно она жаждет свободы. Свободы от закона, свободы от её трижды проклятой семьи, свободы от него. Свободы от любого, кто будет иметь над ней власть. Он никогда бы на это не согласился. Она была у него на поводке, от которого не могла избавиться, и он никогда не будет длиннее, чем есть сейчас. Не будет, если только она не найдёт способ убить кого-то, чья сила буквально заключалась в «Я выиграю, ты проиграешь». Он даже не использовал её так часто, как раньше — не то чтобы это сделало её свободнее. Он держал её в ящике стола, словно она была устаревшим инструментом, который он не планировал выкидывать. Это было тупое сравнение. Лиза застонала, потирая ледяной лоб и желая, чтобы таблетки подействовали как можно быстрее. Это длилось с тех пор, как произошло ограбление банка. В её кабинете нигде не было изображений, но она всё ещё могла выудить из головы образ маленькой девочки-брюнетки, которую видела в газетной статье. Маленькая Дина Олкотт. Похищена, пока Неформалы отвлекали Стражей. Пропала без вести. Всё ещё не найдена. Ей хотелось верить, что дело было всего лишь в рычаге воздействия на предстоящие выборы мэра, ещё тогда, когда она поняла, кто был ответственен за это. Затем прошли недели, а о драматическом возвращении маленькой девочки нигде не говорилось ни слова, и тогда ей стало совершенно очевидно, что дело было не в рычаге воздействия. Дело было в чём-то ещё. Её сила капризничала, заставляя её разобраться в этом деле, поэтому она провела целое расследование. Очень тщательное и очень осмотрительное расследование. Она раскрыла так много секретов, пока занималась всем этим. Было несложно — относительно несложно — найти больничную карту Дины, проследить её попадание в архивы СКП, определить, у кого был доступ к этим документам, кто их редактировал и так далее. Составить список людей, которые знали, что маленькая девочка обладает суперсилой. Силой, ради которой кто-то был готов похитить племянницу мэра. Директор СКП, Томас Кальверт, крепко держал её за горло и не собирался отпускать руку только потому, что нашёл более молодую и более подходящую для выполнения её работы девушку. Её мгновенно поразила вспышка стыда — думать о Дине подобным образом было контрпродуктивно и неоправданно жестоко. Сплетница гордилась своей компетентностью и способностью быть безжалостной, когда это было необходимо, но она всегда обращалась осторожно с этими моделями поведения, теми моделями, которые делали её очень похожей на Выверта. Да, она была злодейкой, и да, она гордилась собой — как кто-то мог не гордиться тем, в чём он был хорош? — но она не была настоящей злодейкой. Она играла по правилам, она не обманывала и никогда не подвергала чью-то жизнь опасности, только если этот человек сам не подвергал опасности её собственную жизнь. Она не заставляла людей работать вопреки их собственным интересам, она просто следила за тем, чтобы их интересы совпадали, что помогало им выполнять совместную работу. И как кто-то мог не завидовать ей из-за того, что она играла в их общую игру лучше, чем они? Даже когда её враги проигрывали, они не могли сделать ничего, кроме как признать, что она их переиграла. Сомнения и нашептываемые разумом контраргументы витали в её голове, но она прогнала прочь эти мысли и уставилась на своё задание. То, что Выверт подобрал себе девочку получше, вовсе не означало, что он стеснялся выставлять её шлюхой перед своими друзьями. Аккорд, по крайней мере, всегда следил за тем, чтобы её труд оплачивался — это было частью его образа — зато Гештальту было на это насрать. Она могла видеть собственную работу в файлах, которые он ей присылал — работу, которую, как она знала, она никогда не выполняла. Неслучившаяся судьба. По крайней мере, эти задания были интересными. Вопросы, на которых она должна была использовать свою силу, чертовски много рассказывали о людях, которые их задавали, и кем бы ни был этот Гештальт, он явно был из высшей Лиги. Из «Ребекка Коста-Браун и президент» высшей Лиги. «Смог взломать птичью клетку» высшей лиги. «Триумвират» высшей лиги. Где-то там был кто-то, кого он ненавидел изо всех сил, кто-то, от чьего присутствия его душа кипела ненавистью, и всё же до сих пор он не мог его победить. Не имело значения, что Кальверт фактически захватил власть в городе и обладал способностью управлять судьбами людей — над ним всё ещё стояло множество других людей, и у всех у них были собственные цели и своё видение идеального мира. Может, этого будет достаточно, чтобы попробовать найти выход, задумалась она. Конфликты давали много возможностей вознестись посреди хаоса. Но это может обернуться тем, что я просто начну работать на другого хозяина. Она покачала головой, чуть не уронив пакет со льдом. Таблетки, казалось, подействовали, и она нажала несколько клавиш, чтобы пробудить свою компьютерную систему. Прежде, чем она успела открыть электронную папку с документами, которые ей предоставил Гештальт, сработала сигнализация о том, что кто-то приближался к новой базе Неформалов. Она перелистнула экран на изображения с наружных камер наблюдения, которые показали девушку с каштановыми волосами, немного старше её, идущую прямо к их входной двери. От вида её походки кожа Лизы покрылась мурашками. Это чувство она испытывала только при встрече с ужасными злодеями — Кайзером, несколькими его кейпами, Бакудой и Мясником. В этой походке читалась какая-то расслабленная развязность, которая была присуща только самым крепким мощным кейпам. Герой не мог выглядеть таким же готовым к насилию, каким бы сильным он ни был, не так, как это делали злодеи. Мрак и Чертёнок сейчас у него дома, быстро соображала она. Слишком далеко, чтобы оказаться здесь в ближайшие 10 минут. Сука уже неделю не выходила на связь — я не могу на неё положиться. Может быть, у Зверинца получится добраться сюда вовремя. Нет, слишком рискованно. Решив не вызывать людей, которым она доверяла больше всего, вместо этого она позвонила в службу безопасности Выверта — даже уверенные в себе кейпы не всегда могли выстоять перед рельсотронами, плазменными болтами и световыми пистолетами из высокотехнологичного арсенала Выверта. Страх сжимал её грудь, а мурашки маршировали по коже словно живые. Она чувствовала, как бешено колотилось её сердце, и как мышцы напряглись так, словно были готовы вот-вот лопнуть. Это… не… имеет… никакого… смысла, отчаянно думала она, едва сумев взять себя в руки и проигнорировать реакции своего тела. Ничто… не… могло… так… меня… напугать… это… совсем… не… естественно... Девушка постучала в дверь. Это был почтительный звук, жест вежливости со стороны злодея. И он обещал окунуть её в море боли, если она не откроет дверь или попытается атаковать через неё. Боли, которую невозможно было вообразить. Она знала это, и это знание было словно выписано у неё на костях. Малюсенькая капелька её силы кричала об опасности — неизвестной и невидимой, но неизбежной. Сплетница полностью выпрямилась, сняла со лба пакет со льдом и ремешки, потратила немного времени на то, чтобы найти пистолеты и ножи, спрятанные в её столе, и нажала на кнопку, которая отпирала дверь. Чувство, знание, которым Сплетницу одарила её сила — всё это утихло. Теперь её не уничтожат за одно мгновение. Страх в её груди заметно уменьшился, когда девушка вошла в помещение. У неё было симпатичное лицо, каштановые волосы были подстрижены до полупрактичной длины до плеч, а несколько прядей были выкрашены в красный. Её костюм гораздо больше походил на обычную одежду и полностью закрывал всё её тело от шеи до самых ног, тем не менее наполовину открывая вид на руки. Шрамы, Сплетница инстинктивно использовала свои силы. Много шрамов. Жестокое обращение. Парень? Отец? Довольно плохой человек. Недоверчивая. — Я впечатлена, — сказала девушка так, словно это был величайший из всех возможных комплиментов. Высокомерная, добавила Сплетница к портрету, который вырисовывала её сила. Чем больше информации она соберёт сейчас, прежде чем ей придётся полностью задействовать свою силу, тем меньше усилий ей потребуется, чтобы сделать правильные выводы. И даже теперь, когда головная боль немного утихла, она не была уверена на все сто процентов. Чтобы справиться с чем-то подобным… Ей может понадобиться больше, чем у неё было сейчас, поэтому ей и следовало быть очень осторожной. — И кто ты? — спросила Сплетница, растягивая слова, пока её пальцы покоились на столе прямо над ящиком, где лежала классическая беретта. Мисс Ополчение часто носила с собой что-то подобное, а у неё определённо был хороший вкус в некоторых вещах. — Даже не думай ни о чём таком, пожалуйста, — сказала девушка. — Или я всажу в тебя пулю первой и мы даже не дойдём до той части, где у нас с тобой завязывается захватывающий разговор. Сплетница сохраняла невозмутимое выражение лица и даже не шевелила рукой. Она была лучше всех остальных в этих играх, но не была идиоткой — возможность того, что Александрия или Счетовод были куда лучше неё, регулярно приходила ей в голову. Но это был такой же злодей. И в тот момент, когда ты позволял другому злодею переступить через себя, ты навсегда оставался за бортом. Это была игра, в которой проигрывал тот, кто струсит первым. Ни больше, ни меньше. Сплетница не шевелила рукой. — Три, — сказала девушка. — Твой блеф не работает, и ты начинаешь меня раздражать. Два. Сплетница продолжала держать свою руку там, где она лежала, просто чтобы доказать, что она может. В такой игре, как эта, нельзя было даже моргать. — Один. Голова Лизы поникла, и теперь она видела девушку лишь краем глаза. Какой вообще в этом смысл? — апатично подумала она. — Выверт будет продолжать выжимать из меня все соки. Мисс Ополчение недостаточно умна, чтобы справиться с Кальвертом. Алхимик могла бы, но она играет в песочнице. Чертовски оптимистичная — как она может не видеть, что Оружейник и Кальверт использовали её во время всех тех работ по оказанию помощи городу? Её рука потянулась к столу. Команда разваливается с тех пор, как умер Регент. Кто знал, что этот маленький психопат-шутник был сердцем группы? Я просто должна уйти. Возможно, Выверт не сможет меня остановить — возможно, он даже не заметит, пока не станет поздно. Нельзя манипулировать судьбой того, кто уже мёртв. Она выдвинула ящик, и чёрный металл призывно тянул её воспользоваться оружием. Она плавно вытащила пистолет наружу. Он был тяжелее, чем она думала, но тем не менее был слишком лёгок для чего-то, что столь легко приносило смерть. Предохранитель уже был снят, а пуля была в патроннике. Прямо как брат, подумала она. Это был лёгкий проблеск мысли — крошечный кусочек трута, едва различимый на фоне костра — но он помешал ей поднести пистолет к виску . Что… я… делаю? — с трудом думала она, вымучивая каждое слово, словно шагая по зыбучим пескам. Пистолет вырвали у неё из рук, схватив за дуло, и девушка отступила прочь вместе с оружием. Отчаяние исчезло также внезапно, как и появилось, и осталась только одна, задыхавшаяся от только что пережитого. — И повторюсь, я впечатлена, — сказала девушка точно таким же тоном, что и раньше. — Кэролин справлялась лучше, но она жульничала. Сплетница уставилась на девушку, что возилась с её пистолетом. Контроль над эмоциями, подумала она. И их понимание. Быстродействующая, невероятно сильная, почти незаметная способность. Истинный Властелин. Рыцарь никогда не казался мощным героем с точки зрения силы — может быть, он был для этого слишком хорошим парнем, а может его сила просто была достаточно слаба, и потому он притворялся технарём и никто не признавал его за властелина. Она немного спустила свою силу с поводка, сосредоточив всё внимание на своём ужасающем госте. Она узнала достаточно информации для того, чтобы её использовать. — Ты сестра Регента, — сказала она, и это грозило ей большой кучей неприятностей. Девушка скривила лицо. — Зови его Угонщиком, пожалуйста, — сказала она. — Регент был просто жалким, маленьким мошенником с парочкой уличных трюков в кармане. Он практически ничего не делал, пока называл себя так. Зато Угонщик был настоящим монстром. Лиза проигнорировала пренебрежительное отношение к бывшему товарищу по команде. Её разум обрабатывал те крупицы информации, которыми она располагала, но голова болела слишком сильно, чтобы она могла увидеть всю картину целиком, а холст был слишком широк, чтобы можно было разобраться, что на нём было нарисовано, закрасив лишь несколько небольших участков. Вместо того, чтобы признаться в собственной неосведомлённости, она решила сделать выстрел вслепую. Банальные вопросы — «Почему ты здесь?» или «Чего ты хочешь?» — она отбросила сразу наряду с наводящими фразочками типа «Ты, вероятно, здесь не для того, чтобы предаться воспоминаниям». Вместо этого она пошла в наступление. — Вероятно, лесть на тебя не подействует, — она солгала — лесть действовала на всех. Это была очевидная ложь, но вылавливать подсказки из отвлечённого разговора было лучшим вариантом, чем с нахрапом делать предположения, поскольку этот вариант мог легко привести её к гибели. — Спасибо, — сказала девушка. Она знала, что Сплетница солгала, но её ложь сама по себе была правдой. — Душечка, — представилась она. Лёгкое отвращение прорвалось сквозь контроль Сплетницы. Её имя действительно напоминало жестокую иронию имени её отца. Душечка либо не заметила, либо просто притворилась, что этого не заметила. — Я ищу партнёра, — сказала она. Ложь. Сплетница мгновенно заподозрила что-то неладное, но выводы, которые она могла получить от этого ответа, соблазняли её развернуть свою силу на полную. Мне нужно знать больше. Она ослабила поводок контроля своей силы и ощутила, как увеличивается её осознанность. Это не было похоже на то, что её мысли начали метаться из стороны в стороны — хотя и такое иногда случалось — больше походя на видеоигру в лёгком режиме. Казалось, мир оказался переполнен окнами с описанием вещей, описаниями, увидеть которые другой человек смог бы только годами нарабатывая опыт. Она здесь не из-за Регента, подумала Сплетница. Знает, что он уже давно мёртв, ей всё равно. Но она выбрала меня, потому что я знала Регента. Выбрала? Она здесь не ради себя. Она с группой. Дети Сердцееда? Нет. Я бы узнала, если бы с ним что-то случилось, и он бы не позволил вот так им разгуливать на свободе. Сам Сердцеед? Дрожь пробежала по её телу. — Я всегда восхищалась этой его чертой, — сказала Душечка. — В трёхстах милях от него дети боятся, что он может прийти за ним. Я видела, как некоторые люди ломались, когда они узнавали, кто я такая, потому что думали, что я пришла к ним из-за папули. Сплетница не могла сказать, была ли любовь, которую она вложила в последнее слово, искренней или наигранной, но от этого её просто начало тошнить. Алек, очевидно, был долбанутым на голову социопатом, но даже у него были границы, через которые он не переступал, или, по крайней мере, он чертовски хорошо скрывал, что через них переступал. Душечка прислонилась к стене, любуясь собственными ногтями и практически прихорашиваясь. Другая её рука поигрывала пистолетом, но это были рассеянные, неосознанные движения. И всё же дуло то и дело поворачивалось в её сторону. Жест угрозы — неминуемой физической расплаты. Душечка, вероятно, даже не осознавала, что делает, не говоря уже о том, почему она это делает, но сила Сплетницы продолжала подкидывать её подобную информацию. Здесь не из-за Сердцееда, подумала Сплетница. Из-за кого-то более опасного. Более жестокого. Её сила дала ответ, и ужас пронзил её, хотя она постаралась проконтролировать собственные реакции. У неё не было времени на то, чтобы задавать осторожные вопросы и делать аккуратные умозаключения — Душечка почувствовала страх и знала, что он исходил от знания, и чем дольше она будет продолжать разговор, тем более очевидным будет становиться её обман. — Но ещё больше они боятся Девятки, — сказала Сплетница. Блядь блядь блядь блядь блядь твою мать твою мать блять твою мать блядь. Душечка посмотрела на неё с одобрительной улыбкой. Это была улыбка, достойная члена Девятки, и сама по себе, несомненно, самая ужасающая улыбка из всех, какие только видела Лиза в своей жизни. — На самом деле, сейчас мы Восьмёрка, — сказала Душечка. — Я подумала, что ты могла бы нам подойти, и пока что не увидела ничего, что могло бы заставить меня поменять решение. Девятка, подумала Сплетница, полностью оттесняя Лизу на задний план. Я нужна Бойне №9. Чувство опасности можно было пощупать рукой, но невозможно было отрицать, что в этом предложении не было определённых преимуществ. Даже сила Выверта не могла бы противостоять её гипотетическим новым товарищам по команде. Всё, чем ей пришлось бы пожертвовать — это остаток её жизни, моральные принципы, за которые она продолжала цепляться, и свобода, которой она так отчаянно жаждала. Может быть, я никогда не буду свободна, подумала она. Может быть, я так и буду переходить из руки, от одного Властелина к другому. — Прекрати это, — сказала она вслух. Душечка посмотрела на неё, и если что-то и указывало на то, что это она заставила её испытывать сомнения, Сплетница не могла быть в этом уверенной. Она видела доказательства, но она также хотела верить в то, что видит доказательства, верить, что это не она сама была готова так низко пасть. — Конечно, если тебе не интересно, мы всегда можем закончить твоё собеседование прямо сейчас, — сказала Душечка. — Хотя Джек будет разочарован — он думает, что ты бы отлично к нам вписалась. Умники более креативны — его слова. Думаю, он просто пытался разозлить ту птицу-суку, но он определённо не шутил. Только один участник Девятки из всех предыдущих был мощным Умником, вспомнила Сплетница. Что-то вроде предвидения и ситуационной осведомлённости. Чувство опасности. Умер очень давно. Надежда на то, что появится кто-нибудь, кто мог её спасти, горела в ней огоньком тлеющей свечи, а пытаться выиграть битву с кем-то, кто мог лёгким усилием мысли подтолкнуть её в суицидальную колею, было выше её сил. Слова на вкус были словно пепел, но она всё равно их произнесла. — Мне интересно. Лизу тошнило, но Сплетница знала, что это, возможно, был их единственный способ пережить следующие несколько минут, и она обязательно выживет. Ухмылка Душечки обещала ей то, что нельзя было назвать ничем иначе, как нечестивостью.

~ ~ ~

Лиза резко приняла сидячее положение, мгновенно сориентировавшись в пространстве. Она сидела на полу в собственном кабинете. Прошло меньше часа с тех пор, как она разговаривала с Душечкой, но она не помнила, как заснула. Её вырубили не обычным способом — она не могла уловить ни признаков использования наркотиков, ни следов применённого к ней насилия — но возможно, сила Душечки могла вызвать в человеке серьёзное чувство истощения. Её вербовщица развалилась на её рабочем кресле, поигрывая отравленным выкидным ножом, который она прятала внутри кресла. Это было не самое её хорошо спрятанное оружие в комнате, но это было близко, и увидев его в её руке, она испытала прилив отчаяния. Что произошло? — подумала она. В голове было пусто. — Даже быстрее, чем я ожидала, — сказала Душечка, то закрывая, то открывая лезвие обратно лёгким нажатием кнопки. — Я рада. Лиза посмотрела на неё. — Другой член Восьмёрки скоро прибудет, чтобы протестировать тебя, — сказала Душечка. — И когда я говорю скоро, я имею в виду, что может быть, счёт идёт на минуты. Весь первый день я отслеживала всех остальных, и это совершенно несправедливо. Надеюсь, это будет не птица-сука — она может попытаться обмануть тебя на тесте. Но ты можешь обмануть её в ответ, я разрешаю. Покровительственное отношение вызвало у Лизы раздражение, но она быстро подавила его. Приближался новый член Девятки. Но чтобы оскорбить её ещё сильнее, Душечка погладила её по голове. — Вот видишь, вот почему ты всех их переживёшь, — сказала Душечка. — Они думают, что они сильнее, но мы с тобой умнее их, и мы не болтаем без умолку, как они. Он хочет стать лидером Девятки, поняла Лиза — информация поступила к неё словно бы из ниоткуда, но вероятно, была основана лишь на выборе слов Душечки и языке её тела. Она хочет стать новым Джеком. Это было возможно — Девятка уже меняла своего босса, ровно один раз, но это всё равно было доказательством того, что лидером мог стать кто-то другой. И если всё это было ложью, то эта ложь могла стать правдой — если Лиза постарается, то она могла бы придумать такой план, который мог бы сработать. Она вложила мне в голову идею, и если я действительно поняла всё правильно, я должна ей помочь. Она собирается провернуть это прямо тогда, когда идут тесты, так что кто бы ни победил, нас было бы по крайней мере двое человек на одной стороне. Было время, когда Сплетница задумывалась, на что была бы похожа сделка с Симург, и вот теперь кресло Лизы занимала её маленькая копия версии 0.1. Борись, сказала она себе. Выясни, что она с тобой сделала. Верни контроль себе. Душечка остановилась на полушаге, когда уже направлялась к двери, и мысли Сплетницы замерли. Она не должна была думать об этом сейчас. Не о предательстве. Ни о чём, похожем на это. Она переключила внимание на уходящего Властелина. Что-то в её походке наводило на мысль, что ей было больно, и не только из-за её шрамов. Думай, приказала себе Лиза, наблюдая за движениями Душечки. Потеря уверенности в себе. Потеря уверенности в своей сексуальности. Потеря внешности. Не из-за шрамов — некоторым парням нравятся шрамы. Кому-то вроде байкеров. Что-то похуже. Что-то связанное с её тестированием. Закапываясь глубже в прошлое Душечки, она поняла, что смогла выудить из него то, что, должно быть, было её настоящим именем. Час назад, возможно, у Сплетницы хватило бы уверенности разыграть это знание. Лиза бы никогда этого не сделала, и особенно не сделала бы этого прямо сейчас. Шери. Дверь открылась, и Душечка улыбнулась человеку, который только собирался постучать в комнату. — Привет, Джек. Сплетница замерла на месте. Она сосредоточилась на том, чтобы узнать больше о девушке, которая уходила, совершенно не думая о том, кто мог прийти ей на замену. У неё пересохло во рту и руки уже начали дрожать, но она встала и, насколько могла, взяла себя в руки. Если ей и было суждено умереть, она бы предпочла сделать это стоя.