***
Он медленно просыпается, чувствуя ломоту во всем теле. Особенно болит позвоночник и тянет левый бок-последствие того случая. Немного повозившись, он открывает глаза, обнаруживая, что вчера так и не дошёл до постели. А под головой лежит подушка,и он проводит рукой по волосам, обнаруживая, что они лишь немного встрепаны. Значит, это сделала Коллеи, хотя, ему незачем было это проверять, ведь никто другой не решился бы заявиться к нему домой среди ночи. Тигнари осматривается вокруг, постепенно соображая, что утро уже давно наступило, но его никто не разбудил. Теперь эта ситуация раздражала его ещё больше. Его ученица должна знать, что он не может просто бросить дела и она не обязана брать на себя его работу. Не умирает же, в конце-то концов. Он выходит из дома, попутно здороваясь с коллегами и выспрашивая местоположение девчушки. Естественно, первый же человек выдал ее с потрохами. –Коллеи собирается в лес, устранять зоны увядания. Говорила, что вы разрешили ей. Внутри него вскипает раздражение. Да как это называется? Даже собственная ученица пренебрегает его указаниями, подвергая свою жизнь и здоровье опасности. Это уже никуда не годится. Он находит Коллеи на маленьком пятачке земли, пока она раздаёт указания, словно является в этом месте хозяйкой. Где-то в груди мимолетно проскакивает чувство гордости, но тут же сменяется раздражением-перед глазами все плывёт. Он терпеливо ждёт, пока она закончит, тем временем осматривая куст, за которым затаился. Когда все люди вокруг нее расходятся и Тигнари собирается выйти, девушка сама заговаривает с ним: –Ругайте уже, пока никого нет–она оборачивается на него и в глазах ни капли раскаяния, только смешинки. Тигнари никогда не кричит, нет, это не в его характере. Он говорит тихо, но так, что человек к которому обращена речь услышал каждое слово. Он говорил, как плевался ядом, отчитывал, задевая все болевые точки. И не дай Архонт, кому-то нарваться на этот гнев. А Коллеи было весело. Потому что ей никогда не доставалось, она никогда не сталкивалась с действительно злым учителем. И Тигнари, видит Архонт, не хотел её так ругать, пока не увидел её веселье.***
Тигнари шёл по лесу, сопровождаемый ученицей на важное задание. Всю дорогу он слышал неподалёку шелест травы и звон металлических побрякушек, и, конечно, легко узнал этот звук. Где-то в горле снова встал твёрдый комок обиды. Ему стоило просто появиться на глазах, показать что все в порядке и он не собирается избегать его вечно. Он этого не сделал. Вместо этого он ходил где-то совсем близко, словно стараясь вывести лесного стража на эмоции, подстегнуть его первым сдаться. Тигнари хотел, но гордость не позволяла ему поддаться соблазну. Вокруг них был привычный лес Авидья, с его густой зеленью, местами скрывающей свет. Коллеи шла рядом, опустив голову, и разглядывала камешки и траву под ногами. Периодически она вслушивалась в происходящее вокруг, это было заметно по характерному наклону головы, который никогда не требовался Тигнари: его уши улавливали малейший шорох, если он только желал его услышать. Но сегодня он не может. Бывают такие дни, когда тишина окружающего мира настигает его, и он не может ничего с этим поделать. Сегодня, возможно он не сможет прогнать эти мысли до глубокой ночи, когда ляжет на кровать и будет смотреть в потолок, в надежде быстро заснуть. "Не настолько же я жалок, чтобы требовать столько внимания к себе?" "Нет?" "Нужно зачистить зону Увядания, потом вернуться в лагерь и проверить того мальчишку, потом..." Вокруг ужасно тихо. Кажется, он перестал слышать стук и звон. "Черт, я был так неправ когда поругался с Коллеи" "Она же хотела как лучше" "... потом поспрашивать торговцев о той траве..." Даже подозрительно тихо. "Надо будет извинится перед ней" "Когда это Сайно научился так тихо ходить?" Вынурнув из потока мыслей, он услышал шорох листвы слишком поздно, чтобы увернуться от атаки тигра ришболанда. Теперь он успевал только перехватить Коллеи за руку и отдернуть подальше. До того как он успел это провернуть перед глазами мелькнула фиолетово-золотая вспышка. Когда взгляд смог сфокусироваться он увидел Сайно. Золотой вспышкой перед ними пролетело его копье, а фиолетовой был он сам. На земле лежало прошитое насквозь тело животного. Генерал махаматра загнанно дышал, когда обернулся на него. Ему не свойственно уставать от малейших нагрузок, но тем не менее он стоял здесь и пытался отдышаться. Тигнари не мог понять причины этого, но Коллеи с удивлением поймала себя на мысли, что он напуган. Что искорки агрессии в его глазах мелькают лишь поверхностно, а за ними плещется страх, глубоко засевший внутри и, наверное, совершенно необъяснимый. Девушка быстро смаргивает это наваждение, и с толикой радости осознает, что вот, наконец-то эта встреча произошла. Не так, правда, как хотелось бы, но это все же лучше чем ничего.***
Они стояли в одном доме. В их доме, но ни один из них, казалось, не почувствал радости от возвращения. Тигнари злился и генерал чувствал это интуитивно, даже не глядя на мечущийся хвост и поджатые уши. Он злился не так, как злятся многие, своей злостью он не набрасывался на тебя, но доводил тебя до того момента, пока ты не начинал захлебываться и тонуть в ней, и только тогда он позволял тебе просить прощения. Тигнари, конечно, не хотел говорить первым. Он пролежал в этом треклятом доме больше недели. Он даже не знал сколько действительно времени прошло, потому что на третьи сутки организм начал сбоить, и большую часть этого времени Тигнари был в неприятной полудреме, не в силах пошевелить ни одной конечностью. За это время, он знает, накопилось множество дел, с которыми не могла справиться Коллеи, и все же, они, почему-то, не требовали его вмешательства. Тигнари знал, кто за этим стоит, и его глушила обида: этот кто-то не пришёл к нему. Он чувствовал вину, но не пришёл извиниться, будто Тигнари был маленьким ребёнком, не способным понять его мотивы. И Тигнари, конечно, не мог ему это простить. Сайно чувствал, что скоро потонет в его гневе с головой, без возможности вынырнуть и хлебнуть воздуха. Он, кстати, и плавать-то не умел. Тигнари своим весомым молчанием заполнил всю комнату и от этого он не мог пошевелиться, его придавило этой тяжестью, сперло дыхание. Он ждал, пока ослабнет давление. Оно ведь ослабнет в конце концов. Тигнари не вечный, и откуда-то он помнит, что эмоции долго не живут, всего-то 12 минут. Десять из них они пережили, а значит до возможности говорить у него осталось совсем немного. Это время он тратит на подготовку к своей речи. Не то чтобы он не думал об этом раньше, просто все что он перебрал в своих мыслях уже через пару минут казалось ему по-театральному наигранным. Ему нужно извинится. Ему нужно сказать спасибо. Ему нужно сказать, что он ужасно скучал. А может и не нужно, может он просто этого хочет. Когда страж тяжело вздыхает и отходит к окну, Сайно ни капли не готов. У него в голове нет ни единой мысли о том, как он должен сказать то, что хочет, ведь весь словарный запас, казалось бы, учёного иссяк на такой простой вещи как извинения. –Нари, я такой дурак, я должен был сказать тебе об опасности, я должен был предусмотреть это,–он выпаливает это почти скороговоркой на одном дыхании, закрыв глаза, и уже медленнее договаривает–Прости меня, я рохи. От этого прозвища где-то внутри болезненно кольнуло сердце. "Душа моя"... слишком тепло и по родному, чтобы злиться на него. Ничего не изменилось, просто они оба те ещё идиоты, раз думали по-другому. –Спасибо тебе, что пришёл–вышло суховато для приветствия. Тигнари пристально всматривался в окно, пытаясь понять, видит ли он что-то новое в давно знакомом пейзаже. Где-то там сновали разноцветные пятнышки людей, по которым Тигнари уже и не мог определить кто это. –Выскажись мне. Что тебя так гложет? Ты будто бы сам не свой, это же я во всем вин...–словесный поток не прекратился бы ещё долго, потому что генерал махаматра никогда не умел взаимодействовать с людьми нормально. –Я слепну, Сайно– Тигнари стоял, опираясь на подоконник и говорил тихо, почти не слышно–Если бы ты не вмешался, я бы не заметил того тигра. Парень замер там же где и стоял. На долгую минуту в комнате воцарилась тишина. Тяжёлая и гнетущая, какой никогда раньше не было. Нарушив ее, он обошёл стол, шлепая босыми ступнями по полу, подошёл к окну, вставая рядом с ним, и долго вглядывался в его лицо. Такое же как всегда, но чуть более истощенное, с едва заметными кругами под глазами. На губах у него играла лёгкая улыбка. Сайно вздрогнул. –Ты не шутишь?– он задал вопрос, заранее зная ответ. Нет, Тигнари не шутит, над таким он не мог шутить, это непозволительно даже для генерала махаматры, не знающего границ в своём юморе. В ответ Тигнари лишь помотал головой. Сайно взял лицо парня в руки, притягивая его к себе и долго всматривался в его глаза. Такие же чистые, как и раньше, зелёные с карими фрагментами. Сам парень разглядывал лицо напротив, словно пытаясь выжечь этот образ на подкорке. Сайно понимал, что он боится больше его не увидеть. Совершенно неожиданно его губы накрыли чужие. Мягкие, но искусанные в кровь, какими никогда раньше не были. И он рефлекторно зарылся рукой в волосы Тигнари на затылке, притягивая ещё ближе, не давая прекратить и отстранится. Сайно шарится руками по телу, нащупывая завязки на его одежде и развязывает их, потом отстегивает брошь с цветком. Пояс падает на пол, и страж перешагивает его, отодвигая ближе к стене. За ним в ту же кучу летят и брюки, стянутые одним резким рывком. Когда очередь доходит до верха, он мягко упёрся ладонью в грудь парня, отодвигая его. Тигнари с тихим выдохом подцепил край одежды и потянул её вверх. Теперь Сайно мог видеть его почти целиком. Узоры, словно морозный рисунок на окнах, покрывали его тело. Они тянулись от стоп и выше, заканчиваясь где-то на уровне лопаток. Все это время Сайно смотрел на него. Он смотрел и чувствовал, как огромный электрический заряд пробегает по его телу, взъерошивая его волосы, но не причиняя боли. Он неосознанно пытался почувствать то же самое, но не смог, его сила не могла навредить хозяину. –Нари, это... –Я в порядке.–отрезал парень, дрожащими руками окончательно снимая последний элемент одежды, скрывающий кожу. Тигнари перехватил его руку, дергая его в сторону кровати и садясь сверху, на колени, и утягивая его в новый поцелуй. –Скажи мне, если будет неприятно, хорошо? Сайно прикасался к нему, как к дорогой кукле. Он пробегался пальцами по позвонкам, посылая по телу дрожь, целовал разветвления ожогов и терся о его кожу. Конечно, доля нежности была между ними всегда, но ещё никогда она не висела между ними толстой каменной стеной. Его раздражало это. Ему казалось, что генерал махаматра не верил ему. Тигнари отстранился, уперевшись парню в грудь: –Сайно, я не хрустальный. В рубиновых глазах промелькнула тревога. Это лишь подтвердило его худшие опасения и он уже более решительно оттолкнул от себя парня, смотря ему в глаза. –Я боюсь тебе навредить,но постараюсь быть менее нежным–он вынужденно принимает поражение в этом раунде, потому что Тигнари действительно может уйти. Сайно перехватил его лицо руками, возвращая на место, и припечатывая свои слова более глубоким поцелуем. –Знаешь, я так скучал по тебе,–выдохнул Тигнари, запуская руку ему в волосы–думал, что ты теперь никогда не вернёшься. –Я никогда тебя не бросал. Он скользил руками от самых щёк к груди, оставляя цепочку влажных поцелуев, проходясь пальцами по соскам, сжимая их и целуя,пока они не начинают краснеть, и спускается ниже, ниже, ниже... Доходит к самым ногам и целует стопы и щиколотки, легко и щекотно, теперь вызывая сверху только тёплый смешок. Они поняли друг друга по коротким отрывкам фраз, и Сайно решил не поддаваться нежности окончательно, слегка уступая Тигнари и его желанию чувствовать его присутствие. Иногда хвост беспокойно ударяет его по лицу, не контролируемый теперь хозяином и Сайно прикусывает его кончик, слегка порыкивая. Ему хочется вновь исследовать кожу на которой проявилось свидетельство его ошибки, его спешки и, отчасти, недоверия. Он хочет закрыть их следами своего присутствия, чтобы теперь они не выглядели на бледной коже, которую не берет никакое солнце, так жалко. Под его руками перекатываются мышцы бедер и Тигнари приглушенно стонет, когда Сайно особо болезненно прикусывает его за подвздошную косточку. Он тут же виновато трётся о покрасневшую кожу и целует укушенное место. Наконец он приближается достаточно близко к налившемуся кровью от близкого взаимодействия тел члену. Генерал аккуратно проводит пальцами по венам на нем и чувствует, как теперь неугомонный хвост бьёт ему по животу и ребрам. Он осторожно вбирает в рот головку и в его волосах появляется тонкая бледная рука, прихватывая их у корней. Сайно послушно расслабляет горло, позволяя сделать грубый толчок. Парень рычит, пуская вибрацию по члену, и от этого Тигнари выгибается, словно бы этот рык прошёл ему прямо по позвоночнику. Ему болезненно хорошо вот так, когда Сайно рядом и его так много, что он заполняет собой почти всю поверхность его тела. Сайно перекатывает в руке его яички, другой рукой опираясь о его бедро и слушает судорожные вздохи сверху. Тигнари тих, он всегда такой. Он не только не любит кричать, когда злится, он не кричит и когда больно, и когда хорошо. Сайно научился понимать его настроение, слушая дыхание и тон его голоса, но сейчас ему остаётся только следить за тихими вдохами-выдохами. Ему нравится это. Стражу хватает ещё пары грубых толчков, чтобы тихо выдохнуть: –Сайно, я скоро– Попытаться отстранить его Тигнари не успевает. Сайно чувствует горячую сперму в горле, и, не задумываясь, сглатывает. Тигнари не просто краснеет, он вспыхивает. А генерал махаматра довольно облизывает губы, нависая сверху и запуская руку под кромку своих шорт. И резко проводит по члену несколько раз, прежде чем кончить и упасть рядом с ним. Он нащупывает полотенце за матрасом и лениво вытирает о него руку, после прижимаясь к груди Тигнари. Страж слышит его загнанное дыхание, потому что все это время он почти не дышал. У Сайно давным-давно сломан нос, он почти не может вдохнуть им, а рот был занят кое-кем другим и– Ему действительно нужна эта минута, чтобы перевести дыхание. Они остаются так, пока у них есть возможность. Есть что-то родное и теплое в его весе, когда он лежит рядом с ним, забросив на него ногу и обвив его хвостом, и дышит ему куда-то в ребра. Это не традиция заботы после секса, это что-то, что нужно им обоим: ощущение чужого тела рядом с собой и размеренное дыхание партнёра. Это действительно успокаивает, когда Сайно просыпается от каждого шороха, а Тигнари не может уснуть, пока не вымотает себя окончательно. Так они могут отдохнуть. Они оба раздеты почти догола, но Тигнари укрыт сверху тонким одеялом. Последнее время он необъяснимо часто мёрзнет, но сейчас это больше привычка, чем необходимость, его греет Сайно, привыкший к холодным пустынным ночам.