Нет, не слишком

      Вечеринка была намечена на вечер субботы, и до конца недели девочки в предвкушении обсуждали все её мелкие детали. Учёба проходила подозрительно спокойно: Фэнг действительно перестал докучать Эдгару, и это несомненно радовало, но вместе с тем и пугало его. Что-то подсказывало, что такое поведение азиата — лишь затишье перед очередной бурей, ведь оно слишком сильно контрастировало с тем, каким было до их разговора. В целом он стал более молчаливым и задумчивым, на любые вопросы Коллет отвечал невпопад, и, о чудо, сам будто бы игнорировал соседа по парте: тупил взгляд в пол, неловко отворачивался всякий раз, когда тот появлялся на горизонте, а после занятий и вовсе первым покидал их компанию, оправдываясь очередной тренировкой.       Несмотря на такие перемены, между ними всё ещё висело ощутимое напряжение, которое не позволяло Эдгару расслабиться в его компании. Однако в его отсутствие, после школы, он уже не чувствовал неприятного осадка в виде раздражения и агрессии. Поэтому к концу недели почти вся его бдительность выветрилась сама собой, и он уже не ждал от азиата новых выпадов в свою сторону. Исчезло и нежелание идти на казавшуюся ранее нелепой вечеринку. Теперь, когда мнимая «угроза» миновала, ему как никогда хотелось провести этот Хэллоуин с подругами.       И пусть он ни разу не посещал подобные сборища одноклассников и вообще не любил большие скопления людей, он прекрасно понимал, что общение идёт ему только на пользу и готов был игнорировать все препятствующие факторы. Как и говорила Колетт, ему и вправду нужно было как следует развеяться. Ещё одним подтверждением этому стали наконец устаканившиеся мысли после генеральной уборки в его комнате. Словно беловолосая, разгребая кучи хлама и протирая пыль, успела навести порядок и в его голове. Навязчивые идеи и воспоминания, до этого почти постоянно витавшие в его сознании, вдруг стихли, отступая на задний план.       В приподнятом настроении он крутился перед зеркалом, рассматривая доставленный курьером костюм. Длинный, плотный плащ полностью закрывал все части тела, что идеально вписывалось в его обычный стиль: он никогда не появлялся на людях в чем-то более открытом, чем футболка. А в прохладный октябрьский вечер тёплая ткань была как раз кстати и избавляла от ношения пальто. Но образ всё ещё не был завершён. Эдгар неловко вертел в руках кожаную маску, нос которой изящным изгибом имитировал птичий клюв. Линзы, вставленные в прорези для глаз, были сродни солнцезащитным очкам, и он сомневался, что вообще сможет в ней видеть. Когда маска наконец оказалась на предназначенном ей месте, в коридоре внезапно раздалась громкая трель дверного звонка, и он, щёлкнув замком, встретил на пороге Колетт.       — Эмз пишет, что ей ещё нужно заскочить в магазин, — девушка прошла внутрь, продолжая печатать что-то, уткнувшись в телефон, — сказала, что оставит заднюю дверь открытой, чтобы мы зашли.       Договорив, она оторвалась от гаджета и невольно вскрикнула, увидев перед собой маску чумного доктора вместо лица друга. На что тот лишь усмехнулся, снимая с себя пугающий аксессуар, чтобы получше рассмотреть наряд беловолосой. Сшитый ею костюм практически ни в чём не уступал одеянию парня. Каждая деталь, каждый шовчик был выполнен аккуратно, как и всегда. Колетт прекрасно шила, и он постоянно поражался тому, насколько искусно она исполняла любой свой проект.       — В этот раз ты превзошла саму себя, — честно заметил Эдгар.       — Да ладно тебе, — скромничала девушка, но было всё же видно, что ей приятны такого рода комплименты, — ты уже готов?       Он кивнул, подбирая с тумбы телефон, и они вместе покинули квартиру, попутно заказывая такси. За последнюю неделю погода успела немного подпортиться. Днём, под лучами солнца, всё ещё можно было почувствовать уходящее осеннее тепло. Однако с наступлением вечера оно бесследно растворялось в темном небе, оставляя после себя потоки холодного ветра, которые пронизывали насквозь любую лёгкую одежду. В такую пору самым оптимальным решением было оставаться дома, потягивая горячий чай, укутавшись в тёплый плед.       Но ребята, видимо, не искали простых путей, поэтому через несколько десятков минут уже шагали по асфальтированной дорожке, обходя сзади дом Эмз. Как и обещала девушка, дверь оказалась не заперта, и они, словно воры, пробрались внутрь. Помещение неприветливо встретило их абсолютной темнотой. Колетт, так, будто видела всё при свете дня, уверенно пошла в сторону входной двери, минуя гостиную, совмещённую арочным проёмом с небольшим коридором. Эдгар медленно плёлся за ней, выставив руки перед собой. Он не знал расстановку мебели в доме Эмз так же хорошо, как подруга, поэтому один раз всё-таки уткнулся в один из диванов, стоящих посреди комнаты. До ушей девушки дошло лишь его тихое бормотание об отличной планировке комнаты, и она рассмеялась, разворачиваясь к нему.       — Они всегда там стояли, мог бы и запомнить, — бросила она в темноту, — не двигайся, пока я не включу свет, иначе ты тут всё разнесёшь.       Эдгар, ничего не сказав, вздохнул, усаживаясь на подвернувшийся под ногу мягкий диван. Беловолосая же прошла чуть дальше и оказалась недалеко от двери, но включить свет ей помешала внезапно распахнувшаяся дверь. От неожиданности она снова невольно вскрикнула, отскакивая куда-то в сторону.       — Бу! — усмехнулась зашедшая Эмз, щёлкнув так и не достигнутым Колетт выключателем, — вы только пришли?       — Да, — ответила та, отойдя от испуга, и поспешила помочь подруге с покупками.       — А где наша птичка? — спросила окрашенная в светло-фиолетовый цвет девушка, — хочу увидеть тот самый «идеальный» костюм.       — Смотри не обзавидуйся, Танос, — поддержал шутку Эдгар, который уже стоял чуть поодаль, опираясь плечом на стену и скрестив руки на груди.       — Я хлеба купила, будешь? — продолжала издеваться она, проигнорировав колкую фразу парня.       Недовольно цокнув, темноволосый вернулся на злосчастный диван, закидывая ногу на ногу. Проследив взглядом за тем, как подруги, громко смеясь, удалились в одну из дверей, которая, кажется, вела в кухню, Эд, без особой на то надобности, достал телефон, но не обнаружив свежих уведомлений, вновь спрятал его за пояс.       Подняв взгляд, он увидел перед собой стеклянный кофейный столик, в центре которого ютились маленькие свечки в металлических поддонах. Чуть дальше стоял в точности такой же чёрный кожаный диван, как тот, что был занят парнем - удобный и уютный. Такая мебель отлично подходила для просмотра телевизора, располагавшегося слева, на небольшой тумбе, выполненной из окрашенного в белый цвет дерева. За широкой плазмой вверх поднимались тонкие чёрные рейки, отделявшие от комнаты небольшую зону за тумбой.       Там же начиналась лестница, крутым изгибом уходящая на второй этаж, а в образовавшемся под ней пространстве находился огромный светло-серый шкаф, забитый книгами. Рядом со шкафом стояло кашпо с каким-то ярко зелёным невысоким деревцем. Ещё одно растение было замечено рядом с тумбой, что находилась у него за спиной. На зеркале, висящем чуть выше, виднелись следы чьих-то пальцев и сползающие от них вниз кровавые подтёки. Ведущий в коридор проём по обеим сторонам обрамлялся двумя массивными стеллажами.       Праздничный антураж дополняли воздушные шары, которые висели прямо под потолком, сбрасывая до самого пола блестящие ленты. Многие из них были окрашены в каноничные хэллоуинские цвета, на их фоне особенно выделялись прозрачные шарики с позолоченными узорами паутины. Комната и без украшений выглядела достаточно стильно, а вместе с ними и вовсе засияла новыми рыжими красками.       Эдгар уже по второму кругу в тишине разглядывал мебель, будто стараясь хотя бы в этот раз запомнить её расположение. Когда ему наскучило это занятие, он решил направиться в кухню. Быть может, у девочек нашлось бы для него более полезное дело. Он точно помнил, в какую из дверей ушли подруги, поэтому в этот раз проблем с поиском комнаты не возникло.

***

      Незадолго до начала вечеринки Эмз направилась в коридор, встречая первых гостей. Эдгар с Колетт уселись на один из диванов, наблюдая за пребывающими одноклассниками. Парень вдруг вспомнил, почему именно он не посещал такие сборища. Каждый пришедший считал необходимым одарить его взглядом. Казалось, на него были направлены сотни глаз, они смотрели с немым осуждением, терзали, не давали успокоиться. В животе узлом завязалась неприятная тревога, какая бывает перед важным экзаменом. Как себя вести? Что говорить? Он чувствовал себя неуместным, нелепым. Колетт, заметив, как друг всем телом вжался в сиденье, пряча лицо за полями шляпы, поймала его дрожащую руку.       — Хочешь, мы уйдём? — она взволнованно посмотрела на него, сильнее сжимая ладонь.       — Всё нормально, — поспешил заверить он, маскируя испуг в глазах прежней безмятежностью, — просто нужно немного привыкнуть.       В её взгляде всё ещё читалось недоверие, она знала какой он упрямый, поэтому, чтобы хоть как-то помочь, решила перевести тему. Ещё долго она болтала обо всём подряд, крепко сплетя между собой их пальцы, и ему действительно стало легче. Он понятия не имел, как ей каждый раз удаётся привести его в чувства, но он был искренне благодарен ей за это. Оставалось лишь надеяться, что когда его жизнь наконец наладится, он сможет отплатить ей тем же.       К семи вечера, как и планировалось, почти все были в сборе. Помещение наполнилось громкой музыкой и танцующими подростками, у каждого из которых в руках быстро появился стаканчик с каким-нибудь алкогольным напитком. В центре комнаты сразу образовалась небольшая компания. К Эдгару с Колетт, усаживаясь на противоположный диван, сначала присоединилась хозяйка дома, а чуть позже еще пришли пара ребят из параллельного класса. Лицо Биби постоянно мозолило Эду глаза: в школе она часто вертелась возле Эмз, поэтому сейчас её присутствию он не был удивлён. А вот с Буллом, занявшим место по другую сторону от Колетт, дела обстояли чуть сложнее. Он иногда замечал его в толпе возле гимназии перед началом уроков, слышал пару сплетен о том, как он с кем-то подрался. Но дальше этого их взаимоотношения не продвинулись. Он и подумать не мог, что парня могут заинтересовать подобного рода мероприятия, особенно в их компании       — Сыграем? — спросила зомби, поднимая со стола колоду карт, принимаясь их перемешивать.       Все молча кивнули, и Эмз ловкими движениями пальцев раскидала на столе пять стопок для каждого игрока. Расклад был не самым удачным для Эдгара, и через несколько минут, когда все остальные выбыли из игры, у него в руках оказалась почти вся колода. С ужасом он перевёл взгляд на стопку с красным соусом и, скривив страдальческое лицо, потянулся за ней. Содержимое было довольно вкусным, чем-то похожим на кетчуп, но вот ужасная острота обжигала горло, ударяя в нос. Он чувствовал, как густо покраснел, глаза покалывало от выступивших слёз. К счастью, такой эффект длился недолго, и, спустя какое-то время его тяжелых вздохов под одобрительные возгласы ребят, дыхание и цвет лица пришли в норму.       Когда Эмз начала сдавать карты для новой партии, Булл внезапно поднялся с места и под предлогом «покурить» направился к выходу. Из коридора послышался раскатистый бас здоровяка, а за ним голос Фэнга с тошнотворной фирменной усмешкой. Хозяйка, похоже, тоже услышала прибывшего гостя и поспешила спасти его от громилы, загородившего проход. Мгновение спустя они оказались в гостиной.       Не то чтобы Эдгару вообще была интересна вся эта суета с костюмами, но, мельком пройдясь по вошедшему оценивающим взглядом, он тут же убедился, что он сам был не самым нелепым на этом празднике жизни. Тёмные волосы, выкрашенные в зелёный, уродливыми паклями обрамляли лицо, на которое был криво нанесён клоунский грим. Костюм-тройка на манер светофора пестрил несочетающимися цветами. Его единственным преимуществом был идеально подобранный размер: жёлтая жилетка плотно облегала спортивное тело, заканчиваясь в районе талии, откуда начинались свободные красные брюки, поверх был надет того же цвета пиджак, придававший широким плечам острую форму.       Он понял, что слишком долго рассматривал парня, когда услышал голос уже сидящей Эмз, и склонил голову, снова пряча глаза за шляпой. До него доносились реплики девушек, разъяснявших правила игры, перебивавшиеся самоуверенными ответами Фэнга. Сейчас он не видел его лица, но точно знал, что он как всегда напыщенно ухмыляется. Эдгар уже скучал по тем дням, когда азиат молчал. Долго терпеть горделивые тирады парня не пришлось, карты веерами замелькали по рукам, а затем закружились по столику.       Всё складывалось на удивление удачно, и он уже думал, что выигрывает, когда Колетт одарила его пиковым тузом. Но самое приятное ждало его впереди: бюджетная версия джокера, довольно улыбаясь, выложила на стол ещё пару тузов. Сказать, что он был зол — ничего не сказать. Беловолосая, даже не думая его жалеть, скинула оставшиеся карты и успешно выбыла из игры. Снова ему досталась рюмка с табаско. Он уже свыкся с неприятной остротой соуса, оставалось только пережить её последствия. На глазах выступили мелкие слёзы, но он и не думал обращать на это внимание. В голове неумолимо зрел план мести.       Что он там говорил? Профессионал? Посмотрим. Сгребая со стола розданные вновь карты, он спрятал ото всех довольную улыбку. В этот раз удача была на его стороне, но расслабляться было рано, этого недостаточно, чтобы поставить китайскую выскочку на место. Для осуществления своей коварной мести из раунда в раунд приходилось пристально следить за игрой, продумывать ходы наперёд, а иногда ему даже удавалось подговорить Колетт. Но цель, несомненно, оправдала свои средства: Фэнг вскоре опустошил все рюмки со спиртным и уже вовсю получал комплименты от девочек за профессиональную игру.       Отпраздновать победу Эдгар решил на кухне за стаканом молока, которое было бы очень кстати от пылающего во рту пожара, вызванного табаско. Он, напоследок презрительно глянув на опьяневшего азиата, подскочил с места и направился к нужной двери. Оказавшись внутри, он облегчённо выдохнул. Здесь было оглушающе тихо. Плотная дверь почти полностью изолировала комнату от тяжёлых басов музыки из центральной комнаты. Глаза быстро привыкли к темноте, и он не стал включать свет. Мрак помещения почему-то добавлял особого комфорта обстановке. Никто не видел его сейчас, никто не мог бросить на него взгляд, полный осуждения. Все они остались там, за дверью, беззаботно проводя время с друзьями. Безусловно, он вскоре и сам присоединится к ним. Просто нужно немного перевести дыхание.       То ли Эмз настолько торопилась с приготовлениями, то ли до него здесь были не очень аккуратные гости, но плиточный пол был чуть ли не полностью покрыт мусором. Прямо под его ногами лежала какая-то стеклянная бутылка. Он осторожно поддел её носом ботинка. «Водка» — гласила надпись. С отвращением на лице он пнул её от себя куда-то в сторону двери. Пройдя вглубь комнаты, парень по-хозяйски распахнул дверцу холодильника, заглядывая внутрь в поисках спасительного напитка. Острота уже не так сильно ощущалась на языке, но молоко помогло бы окончательно от неё избавиться. У него в руках тут же оказалась практически пустая коробка. Не став церемониться, он опрокинул в себя её содержимое, как до этого поступил с двумя стопками соуса. Стало легче.       В полной тишине он присел за один из стульев за обеденным столом, выуживая из-за пояса телефон. Покидать уютное убежище не хотелось, и он старался как можно дольше оттянуть момент возвращения в гостиную. Дверная ручка вдруг дернулась, впуская кого-то внутрь. Щелчок, и от темноты не осталось и следа. Спокойствие было нагло нарушено зашедшим Фэнгом. У него подозрительно хорошо получалось всё портить. Вот и сейчас, спросив что-то про свет, он сделал шаг вглубь комнаты, наступая прямо на злополучную бутылку водки. Падение выглядело достаточно комично, учитывая наряд азиата, но глухой удар его головы о дверь омрачал ситуацию. Сотрясения здесь не хватало. Он подскочил с места, уже готовый вызывать скорую. Но видимо мозг парня был больше подвержен алкоголю, чем силе притяжения, ведь он, как ни в чём не бывало, зачем-то продолжал шутить, будто ему платили за каждый неуместный подкол.       Оставаться здесь больше не имело смысла. Атмосфера тишины и покоя была напрочь испорчена. Казалось, комната полностью пропиталась запахом спиртного, исходящего от азиата. Стало невыносимо душно. Он не переносил пьяных людей, и это тоже отчасти было причиной, по которой он не хотел приходить. Кто бы мог подумать, что кто-то успеет напиться до такой степени до того, как он уйдёт. Забирая со стола оставленный телефон, он поспешил покинуть помещение.       — Я не отойду, пока мы не поговорим, — заявил Фэнг.       «Сиди сколько влезет» — про себя усмехнулся Эдгар. Он чётко помнил, что дверь, которую этот клоун сейчас подпирал спиной, открывалась не во внутрь. Этим он и воспользовался, ловко покидая ловушку джокера. Радость от очередной победы быстро испарилась, когда он увидел, что в гостиной стало заметно больше людей. В самом центре стояла Эмз, недовольно обсуждавшая что-то с Колетт. Парень двинулся к ним, неловко пробираясь сквозь толпу. Колетт, заприметив его, резко оживилась и замахала, подзывая к себе.       — Ну наконец-то, — съязвила организаторка вечеринки, — одного тебя ждём.       — А что происходит? — он, озираясь по сторонам, опустился на широкий подлокотник дивана.       В ответ девушка лишь выпрямилась и хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Выяснилось, что они с беловолосой гораздо ответственнее подошли к развлечению гостей и запланировали необычную игру. Эмз сразу уточнила, что все, не желающие принимать в этом участие, могут продолжить отдыхать на заднем дворе. Несколько ребят тут же направились к выходу. Оставшиеся плотнее подбирались к центру, вслушиваясь в слова хозяйки, разъяснявшей правила. В целом, игра была похожа на прятки, но с небольшими нововведениями. Из общего числа участников выбиралось трое охотников. Прячущиеся, вооружившись белыми простынями, должны были остаться непойманными. Неудобство передвижения для «призраков» компенсировалось небольшим добавлением: касанием за плечо они могли на время останавливать искателя, если тот не коснулся их раньше. Участник считается найденным и отправляется во двор, если один из охотников стянул с него покрывало.       Когда все правила были оглашены, девушки наугад выбрали из толпы одного охотника, оставляя за собой ещё две ведущих роли. Эдгар не возражал против такого распределения: вариант побыть одному в каком-нибудь укромном месте выглядел намного привлекательнее, чем шляться по огромному дому в кромешной мгле, норовя во что-нибудь вмазаться. Ещё какое-то время он смотрел, как прячущиеся, один за другим, разбирали с диванов белые простыни с предварительно проделанными в них прорезями. Охотники почти сразу покинули дом, погасив за собой весь свет. Благодаря темноте, детская, на первый взгляд, игра приобретала какую-то необычную, жутковатую атмосферу.       Гостиная вскоре практически опустела. Многие вместе с шумной компанией отправились на второй этаж, несколько человек нырнули в гараж, а в ней осталась лишь пара чудаков, решивших спрятаться в тени стеллажей. Чумной доктор, до сих пор молча наблюдавший за происходящим, огляделся в поисках укрытия. В глаза сразу бросилась дверь, находившаяся чуть левее той, что вела в кухню. Насколько он помнил, никто из гостей ещё не успел спрятаться там. То, что нужно. В голове быстро возник небольшой план. Зайдя в ванную, он расположился в одном из углов возле входа: в месте, где открытая дверь надёжно скрывала его от глаз охотников. Так, если бы кто-то пришёл, вряд ли с первого взгляда смог бы заметить его здесь; а если какой-то умник всё же догадается заглянуть сюда, он с лёгкостью сможет остановить его касанием и скрыться.       Через пару минут в гостиной послышались шаги. Похоже, игра началась. Лестница тихо заскрипела под чьими-то ногами — кто-то поднимался наверх. Ещё пара ступенек, и всё стихло. Эдгар уже облегчённо выдохнул, когда вдруг до ушей вновь донёсся шум. Он плотнее вжался в стену, стараясь не издавать лишних звуков. Судя по всему, кто-то медленно двигался в сторону ванной, а затем резко дёрнул за ручку заливая помещение ярким светом. Время будто бы замедлилось. Страшно было даже вдохнуть. Парень вслушивался изо всех сил, чтобы предугадать действия зашедшего, но биение его сердца было настолько громким, что оглушало. Ничего не обнаружив, внезапный гость уже, кажется, собирался уходить, но неизвестно как, простынь, накинутая на Эдгара, издала шорох, который в тишине для него звучал громче похоронного марша. Свет фонарика на мгновение замер, а затем его владелец снова шагнул вглубь. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы начать действовать, и Эд, недолго думая, ловко коснулся его плеча.       В следующие несколько мгновений всем его планам пришёл конец. «Охотник», вразрез установленным правилам, не замер на месте. Вместо этого, сначала он резким разворотом ослепил парня фонариком, а затем таким же резким рывком рассёк ногой воздух перед ним. От солнечного сплетения по всему телу внезапно разошлась обжигающая острая боль. Тяжёлым ударом из лёгких выбило весь воздух, дыхание спёрло, и он, не в силах удержаться на ногах, с глухим хрипом рухнул на колени, судорожно пытаясь вдохнуть, но всё внутри сковало, не позволяя втянуть так необходимый сейчас кислород. Казалось, виной всему была душащая белая ткань, и он, как слепой котёнок, отчаянно пытался из неё выпутаться.       — Ой, — опомнившись нервно хихикнул «мастер скоростного пинка», опускаясь на колени следом за ним, — прости пожалуйста, я не хотел.       Перед ним из темноты показалось лицо Фэнга, который, видимо, до самого конца решил придерживаться своей традиции всё портить. Азиат, будто не замечая задыхающегося одноклассника, продолжал рассыпаться во всевозможных извинениях. И он, наверное, умер бы прямо здесь, если бы не догадался подать знак, схватив парня за запястье. Очнувшись, тот наконец испуганно посмотрел на него. Его взгляд моментально прояснился, он быстро оценил ситуацию, а затем ровным приказным тоном сказал:       — Выдыхай.       Эдгар замер в недоумении. Выдохнуть? Как он себе это представляет? Полностью опустошённые лёгкие обжигало. Выдыхать было нечего.       — Выдыхай! — уже громче повторил нападавший, видя сомнение на лице «друга».       Всё ещё не доверяя странному совету, он с трудом выдавил из себя последнюю крупицу воздуха, а затем шумно вдохнул так, будто вынырнул из-под воды. В глазах резко потемнело, голова шла кругом, он был полностью дезориентирован и думал, что уже лежит на полу с разбитой головой. Но когда симптомы удушья начали спадать, он обнаружил на своих плечах руки, удерживающие его в вертикальном положении.       — Всё хорошо, — уже спокойнее, но всё ещё с нескрываемым волнением в голосе произнёс Фэнг, — ты главное дыши.       — А я не дышу что ли, блять? — сквозь зубы выговорил он.       Паника сменилась агрессией, которая вот-вот норовила перерасти в полномасштабную ярость. Мало того, что этот идиот опять взялся за своё в попытках вывести его на разговор, так ещё и решил отточить на нём пару смертельных приёмов? У него не было никакого желания выяснять причину резких перемен в настроении нападавшего, поэтому он, собрав в кулак остатки самообладания, снова поспешил покинуть неприятную компанию. Пришлось приложить немало усилий, чтобы, пошатываясь, подняться с пола. Тело подчинялось с неохотой, ноги дрожали, сердце бешено колотилось, но эмоции заглушали весь физический дискомфорт. Сейчас важнее было оказаться в безопасности, как можно дальше от назойливого азиата.       — Эдгар! — послышалось из-за спины, когда он уже схватился за ручку.       — Хуедгар, — бросил он раздражённо и захлопнул за собой дверь.       Кажется, поднятый ими шум не остался незамеченным. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги, и по гостиной забегали яркие лучи фонариков. Он тут же понял, что если ещё хоть на секунду задержится здесь, то избежать фирменного допроса от Колетт уже не удастся. Парень незамедлительно двинулся к выходу, стараясь не привлекать внимания. Уже на пороге до его ушей донеслись обрывки фраз. По голосу стало ясно, что под расспрос попал Фэнг, который видимо собирался следовать за ним. Он как можно тише скользнул на улицу, надеясь, что не выдал своего местоположения никому из присутствующих.       Лицо обдало холодным потоком ветра. С момента, когда он в последний раз был на улице, успело заметно потемнеть. Солнце давно было где-то за линией горизонта, небо заволокло тёмными грозовыми тучами. Казалось, вот-вот пойдёт проливной дождь. Крыльцо освещалось только небольшими светильниками по обеим сторонам от входа. Вдали яркими огнями горели фонари вдоль дороги и окна соседних домов. Откуда-то с заднего двора были слышны радостные возгласы одиннадцатиклассников, продолжавших веселье, несмотря на заморозки и темноту. Обстановка не отличалась особым уютом, но выбирать не приходилось. Дыхание медленно, но верно приходило в норму. С каждым глотком прохладного воздуха тошнота уходила на второй план. Облокотившись на высокие перила, он какое-то время всматривался в вечерний пейзаж, обдумывая случившееся. Поначалу тяжело было сосредоточиться на чём-то конкретном, но в конце концов всё пришло к единому вопросу: «что произошло?».       Разве Фэнга выбрали третьим охотником? Нет. Он ясно помнил лицо парня, назначенного девочками. Тогда почему он, как и все присутствующие, не затаился в одной из комнат, а разгуливал по дому с фонариком? Он ещё раз прокрутил в голове события последних часов. Вот он сбегает из кухни, вот Эмз объясняет правила, и все расходятся в поисках укрытия. Стоп. А когда азиат успел вернуться в гостиную и слышал ли он о предстоящей игре? Его вдруг осенило. Всё говорило о том, что парень понятия не имел ни о каких прятках. Вопрос оставался лишь один: зачем нужно было нападать? Конечно, их отношения сложно было назвать тёплыми, но он сомневался, что в Китае принято расправляться со своими врагами таким способом. Даже предполагая, что удар произошёл не в порыве мести, а по чистой случайности, ему с каждой секундой всё меньше хотелось ещё хоть как-то контактировать с Фэнгом.       Какое-то время он сквозь зубы втягивал холодный воздух, прислушиваясь к звукам в доме. На мгновение всё окружение подозрительно стихло, предвещая нашествие очередной бури, а та не заставила себя ждать, раздавшись быстрыми шагами прямо возле входной двери. Ручка пронзительно скрипнула под чьим-то натиском. Он не сдвинулся с места, надеясь провалиться сквозь землю или хотя бы слиться с перилами, словно хамелеон. Теперь он понял, насколько переоценил возможности своей социальной батареи, полагая, что сможет провести весь вечер в компании малознакомых людей.        — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Фэнг, подойдя к перилам и замерев чуть левее парня.       Чумной доктор даже не стал одаривать его очередным презрительным взглядом, продолжая молча делать вид, что загородный пейзаж ему в разы интереснее происходящего на крыльце. Он заметно напрягся, стараясь сдерживать выходящую из-под контроля злобу. Хотелось обернуться, закричать ему прямо в лицо, высказать всё, что он о нём думает. Но вместо этого он лишь смиренно подпирал трясущимися руками подбородок, надеясь, что темнота скроет тремор от глаз собеседника.       — Прости, я правда не специально… Я не думал, что попаду в тебя, — он бормотал без умолку, — просто было темно и…       — Помолчи, — сухо отрезал Эдгар.       — Слушай, я понимаю, что ты злишься на меня, но… — снова мямлил парень.       — Нихуя ты не понимаешь, — не выдержал он, оторвавшись от перил — я весь вечер терпел твоё присутствие и твои идиотские выходки, но ты в очередной раз приходишь и пытаешься меня добить. Отъебись. Оставь. Меня. В покое.       — Мне очень жаль, — ответил он куда-то в пол, а потом поднял взгляд и добавил с наигранной интонацией, — что ты ебаный терпила.       И с чего вдруг он решил, что в этот раз до недалекого одноклассника дойдут его мольбы? Он, стиснув кулаки, тяжело вздохнул, пытаясь таким образом разрядить скопившееся в нём напряжение и, обогнув недо-джокера, двинулся к лестнице. Он был намерен ни на секунду больше не задерживаться в этом цирке. И пусть вечер был безнадёжно испорчен, и пусть потом придётся объяснять всё Колетт. Всё это казалось мелочью по сравнению с нетрезвым идиотом, от которого он уже не знал, чего ожидать.       — Нет-нет-нет, стой, — опомнился Фэнг и зашагал следом за ним, — мне правда очень жаль. Я не хотел тебя обидеть.       Даже такие слова из его уст теперь звучали как насмешка, но он больше не собирался поддаваться на его провокации. Он был убеждён: за очередными извинениями последует очередная издёвка. В памяти возник их недавний разговор с Колетт: «он же просто хочет подружиться». Он знал, насколько хорошо девушка разбирается в людях, но, похоже, в этот раз опыт подвёл её. Фэнг не хотел ни стать ему другом, ни наладить отношения. Всё выглядело так, будто он по неведомой причине пытался подорвать его и без того шаткий авторитет.        — Ты не можешь снова просто уйти, — с каждым словом было всё заметнее, как его терпению тоже приходит конец.       «Конечно могу» — усмехался про себя парень. Это было самым действенным способом решения любых проблем и работало безотказно. И если он вытер ноги об его решение никогда в жизни с ним не контактировать, то что мешало ему уйти, несмотря на все его уговоры?       — Ты думаешь только о себе, — казалось, теперь азиат выкрикивал первое, что придёт в голову, лишь бы привлечь его внимание.       — Да? — Эдгар внезапно остановился, — а много ты думал обо мне, когда в лицо мне смеялся? А когда ногой уебал, много ты обо мне думал? — он сам не заметил, как перешёл на крик.       Парень явно не ожидал, что его выпад попадёт прямо в точку, и на мгновение замер на месте, а затем, нахмурив брови, выпалил:       — Да если бы ты не был таким упрямым, ничего бы этого не было.       Этот аргумент нечем было крыть. Фэнг был прав. Если бы он с самого начала не игнорировал его, если бы хоть раз закрыл глаза на неуместные шутки, то не было бы ничего из того, что сегодня случилось. Но признать свою ошибку сейчас значило бы упасть в грязь лицом. Снова он шёл на поводу у своей хрупкой гордости, в страхе быть высмеянным, снова трусливо сбегал.       — Ну почему ты опять уходишь? — не унимался азиат.       Похоже, он был намерен идти до конца, ни на шаг не отставая от парня, который находился угрожающе близко к калитке, отрезающей территорию дома от внешнего мира. Но настрой Эдгара был не менее серьёзным. Он лишь ускорил шаг в надежде наконец оторваться от назойливого преследователя.       — Родители не учили тебя решать свои проблемы, а не убегать от них? — он пытался зацепиться хотя бы за что-то, но даже в такой момент он не мог удержаться от шутки, — или, может, они умерли от чумы?       То ли у этого идиота была невероятная интуиция, то ли поговорка про везучих дураков решила сегодня отыграться на полную, но его выпады были чересчур точными. Слова громом звенели в ушах, он так и замер, схватившись за металлическую ручку. Это был полный провал. Он не мог вспомнить, когда ещё чувствовал себя настолько растоптанным и уязвимым. Но вместо того, чтобы завершить начатое и сбежать, он медленно повернулся, глядя на азиата. Глаза неприятно щипало от подступивших слёз.       — Ну ты и мразь, — сиплым голосом выдал он, натягивая кривую улыбку.       Собеседник в ужасе уставился на него, взгляд его заметался, словно в поисках нужных слов, которые помогли бы хоть как-то сгладить обстановку. По выражению его лица было очевидно, что мокрый блеск на веках не остался незамеченным, с головой выдавая то, насколько сильно его задела брошенная невзначай фраза. По-видимому, на этот случай у Фэнга не было заготовлено искромётных шуток, и теперь он исступлённо смотрел то на его трясущиеся руки, то на потерявшие прежнюю холодность и отстранённость глаза. Несколько долгих мгновений они стояли друг напротив друга, не осмеливаясь нарушить тишину.       Первым опомнился Эдгар. Собрав в кулак остатки самообладания, он вновь толкнул рукой калитку и оказался на слабоосвещённом придорожными фонарями тротуаре. Он интуитивно двинулся влево вдоль высокого забора, хотя его не сильно волновало направление: лишь бы уйти от этого дома и больше никогда не подставляться под выстрелы этого шуточного пулемёта с бесконечным запалом идиотского сарказма. Он шёл так, словно в любую секунду готов был сорваться на бег.       Он был зол. Теперь, когда он не чувствовал на себе впивающихся взглядов, не было смысла сдерживаться. Тишину пустой улицы нарушали лишь приглушённые всхлипы. Хотелось в клочья разбить молчание загородных домиков, кричать и выть до потери голоса от злости, которую уже некуда было девать. Грудь невыносимо сжимало тяжестью давно забытых чувств. Ещё недавно ему казалось, что он наконец сможет жить как раньше, что он уже пережил худшее. Но сейчас, дав волю слезам, к нему пришло осознание — всё было зря. Всё было бессмысленно, если достаточно было одной случайной шутки одного случайного идиота, чтобы всё вернулось в исходное состояние.       Он сразу понял, что появление азиата ничем хорошим не кончится, а жалкие потуги Колетт их помирить только усугубят ситуацию. И зачем ей нужно было вмешиваться? Мозг судорожно искал виноватых. Фэнг в открытую издевался над ним, а она прикрывала всё это «дружбой». Внутри жарким огнём разжигалась злость: он сдавил кулаки до хруста, вдавливая ногти в ладони, до скрежета сомкнул зубы. «Да пошли вы все нахуй». Его трясло не от вечернего холода, но от гнева. «Пошёл нахуй Фэнг. Пошла нахуй эта вечеринка. Пошло нахуй всё это бухое быдло, что там собралось. Пошла нахуй Эмз со своими нелепыми играми. Пошла нахуй Колетт, которая…»       Где-то высоко над головой, среди массивных грозовых туч, громким раскатом прозвучал гром, вырывая парня из мыслей. Погода, словно перенимая его настроение, стремительно портилась. Ветки деревьев, аккуратно высаженных в ряд вдоль проезжей части, тревожно покачивались. Всё вокруг будто бы в суете готовилось к собирающемуся дождю. Несколько капель громко ударились об асфальт, оставляя круглые следы. Звуки всё учащались, и мелкая морось неумолимо быстро превращалась в проливной дождь.       Прохладная сырость отрезвляла, пропитывая собой одежду, соприкасаясь с кожей. «…Колетт, которая всегда была рядом и старалась помочь?» Слепая ярость наконец отступила, оставив после себя тупую бесцельную вину, от которой не помогали ни слёзы, ни дождь. Как он мог обвинить Колетт? Кто угодно, но не Колетт, которая только что держала его за руку, болтая обо всём на свете, не Колетт, которая всегда поддерживала, не прося ничего взамен. Она не имела никакого отношения к случившемуся. Единственным, по чьей вине вечер был испорчен, был Фэнг. Или не единственным? Это он напился в хлам. Он никак не хотел понимать, что им не о чем говорить и продолжал сыпать своей неуместной иронией. Это по его вине он чуть не задохнулся тогда в ванной и едва не задыхался сейчас от нахлынувших воспоминаний.       Но как бы ему ни хотелось вновь спихнуть всё на Фэнга, он не мог отрицать, что азиат был отчасти прав. Все проблемы начались именно из-за его упрямства. Если бы он в самый первый день выдавил из себя хоть пару слов, если бы хоть раз попытался поддержать разговор, ничего из этого бы не произошло. Всё было бы отлично, если бы он не думал только о себе. Фэнг был прав. Сбегать от проблем с самого детства было его любимой привычкой, сколько бы он ни пытался убедить себя в обратном. Это зачастую проявлялось в самых банальных повседневных мелочах, но он, в конце концов, просто терял контроль над собственной жизнью. Он слепо перекладывал ответственность за свои решения на окружающих, не замечая, как медленно перестает быть тем, кем он являлся два года назад.       Дождь и не думал затихать, вместе с ветром обдавая парня ледяными потоками воды. В ушах стоял ровный шум, ритмично разбиваемый хлюпаньем кожаных ботинок и всплесками дождевых капель в грязных лужах. Лицо и руки жгло от холода, всё тело трясло, ноги немели, но, несмотря на всё это, он не сбавлял скорости, уже подходя к городской черте. Его не волновали подобные мелочи, когда дело касалось собственной ничтожности. Он испортил всё одним своим существованием. Казалось, всем было бы проще, если бы он просто исчез, провалился сквозь землю. По замерзшим щекам, смешиваясь с дождём, текли слёзы. Где-то в груди от старых ран ныло бешено колотящееся сердце.       Всю дорогу домой он вновь и вновь корил себя за любую мелочь, которую ему удавалось вспомнить. Промокший насквозь, он, с трудом переставляя ноги, поднимался на свой этаж. В полумраке подъезда искал по карманам ключи, и замерзшими пальцами кое-как проворачивал их в скважине. Этот день опустошил его без остатка. Все чувства остались выплаканными и брошенными где-то на дороге. Все мысли, несколько сотен раз прокрученные в голове, в миг оставили его вместе с хлопком входной двери. Все силы были опрометчиво затрачены на путь, и он в тупом оцепенении стоял посреди темного коридора в полной тишине, не решаясь её нарушить.       Только дома тишина всюду сопровождала его, не давая забыть об одиночестве, вопила сквозь шумоподавляющие наушники, застигала его за домашними делами, не давала уснуть, закидывая тревожными мыслями. Хотелось вновь сбежать на улицу и лечь в одну из луж, вслушиваясь в звуки дождливой ночи. Но сил вряд ли хватило бы на очередную прогулку, поэтому вместо этого он медленно стёк вниз по стене, устраиваясь на полу. «Не могу же я уснуть сидя» — подумал он и, откинув назад голову, прикрыл глаза.