Re:Broken

Я заканчивала приготовление завтрака, когда из спальни вышел помятый и взъерошенный Роберт. Недавняя небритость уже смахивала на бороду, однако даже сейчас он выглядел крайне эротично — натягивая белую футболку и зевая. — Доброе утро, Стэсс… — он подошёл совсем близко и заглянул через плечо, обхватывая меня за талию. — Чего это ты тут делаешь. — Завтрак. А что? — Ничего, — довольно мурлыкнул он, походя касаясь моего плеча губами. Жёсткая щетина царапнула кожу, но это было скорее приятное ощущение. — Что на завтрак? — Извините, сэр, овсянку я не люблю. Так, пара салатов, кофе со сливками, яичница с беконом…  — Ммм… Я собирался предложить тебе прогуляться до ближайшего кафе, но… — Ты и мысли не допускал, что я умею готовить? — Допускал, но отягощать тебя этим в мои планы не входило.  Обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Робертом.  — Кстати, а почему ты не на пробежке? — Не хочу. Я взял себе выходной.  — А режим? — позабыв о яичнице, которую следовало бы убрать с огня, я запустила пальцы в его густые волосы а-ля Эдвард Каллен.  — К чёрту режим. Я на больничном.  — Правда? — Чистая. Слушай… — он загадочно прищурился, глядя мне прямо в глаза. В свете дождливого утра, его глаза снова были цвета неспокойного моря. — Ты ведь вчера Фелтону звонила? — Не начинай, — мне было стрёмно, но взгляд отвести не получалось.  — Значит, Фелтону. А если бы он был на проводе? — Ему бы не повезло по-крупному. Я встретилась бы с ним, и весь вечер тратила его нервы на бесконечные разговоры о тебе. А потом ему пришлось бы везти меня сюда. — С большим удовольствием он отвёз бы тебя в Кенсингтон.  Роберт явно получал удовольствие от осознания того, что всё это могло быть. Что за прелесть копаться в этой тупой ситуации? — Неа. Нечего мне там делать. С большей вероятностью он послал бы меня к чёрту уже после первых пяти минут разговора, объяснив достаточно популярно, что именно он думает о тебе вообще и о моих умственных способностях в частности.  — Что-то не так с этими твоими способностями? — меланхолично поинтересовался Роб. — Ты очень здравая девушка…  — Ну да. Просто эта девушка иногда теряет голову. Том в таких ситуациях психует.  — Да? — фальшивое удивление пополам с удовольствием.  — Да, — констатация факта. Роберт пах ночью. В его волосах запуталось пёрышко от подушки, его лицо было немного сонным, губы — слишком яркие, будто он снова примерил этот дурацкий, так нелюбимый мной грим. Его ладони были горячими, и у меня не было решительно ни одной отмазки, которая позволила бы мне включать недотрогу.  «Ты же хочешь повиснуть на нём прямо сейчас. Какого чёрта ты медлишь?» — язвительный голос разума, представленный Фелтоном. Кажется, мы слишком часто о нём вспоминали.   Стараясь не думать о производимом впечатлении, я обняла Роберта за плечи, сокращая расстояние между нами до минимума. Ничего не говоря, он успел подхватить меня одной рукой, в  то время как другой убрал сковородку с плиты. Очень предусмотрительно. — Ты прости, что я постоянно напоминаю. У меня есть склонность слишком много думать. — Замолчи… — обняв его так крепко, что у меня самой дух захватило. — Мне нравятся твои склонности, хотя я и о половине из них не знаю. Я подорвалась с самого утра именно потому, что хотела сделать тебе приятное. Ты это хотел услышать?  — Мне было бы ничуть не меньше приятно, если бы ты спала рядом, когда я проснулся.  Но услышать я хотел именно то, что ты сказала. И… кстати, есть я сейчас хочу в последнюю очередь.  — А чего ты хочешь в первую? Его колючие щёки в цвете не изменились, но под его взглядом я залилась краской до корней волос, наверное.  — Вернуть тебя туда, откуда ты сбежала без разрешения. — В Питер? — Не совсем, — он усмехнулся чуть дрогнувшими губами. — Гораздо ближе.  Коротким жестом он вынул шпильку из моих мокрых после душа волос, рассыпая их по моим плечам.  — Роберт… — Тссс…- он закрыл мне рот долгим поцелуем, медленно, но верно увлекая меня обратно, в спальню. Туда, где подушки и простыни ещё пахли ночью, как и он сам. Когда Роб ногой закрывал дверь своей спальни, наши телефоны начали орать буквально в унисон. Два мобильных и один городской подняли такой трезвон, что, казалось, будто жестяной подоконник вибрирует от громких пронзительных звуков. Остановившись, он опёрся спиной о дверь и запрокинул голову, треснувшись затылком. — Не могу поверить… — он смеялся, потому что знал, что придётся ответить. Несмотря на то, что из его рук я выскользнула с большой неохотой, я почувствовала некоторое облегчение. Перспектива оказаться на лопатках прямо сейчас меня немного настораживала. Схватив свой мобильный, я, не глядя, приняла вызов, надеясь только на то, что мой голос не будет звучать слишком взволнованно. Я понятия не имела, кто ожидает меня на том конце провода. Мои мысли были слишком заняты Робертом Паттинсоном, который замер по ту сторону кровати со своим сони эрикссоном в руках.  — Однако, утро… — задумчиво проговорил Том Фелтон. Прямо как в плохом анекдоте. — Я просто хребтом чую, что я очень не вовремя. Если я спрошу, когда мне презвонить, то услышу что-то вроде: «Никогда, белобрысая сволочь», потому сразу говорю — перезванивать не буду. Спасибо, что сняла трубку. Ау, ты там? — Да, я здесь. Знаешь… Рада тебя слышать. — Да? Отлично, что я сижу — не то упал бы. С чего вдруг? Я слышал, наш сумеречный герой вернулся. Поздравляю. — За этим звонишь? Я тоже о тебе многое слышала, — я говорила тихо, прикрывая трубку ладонью.  — Например? — он мягко рассмеялся и выдохнул. Я просто представила себе, как он сидит в своей комнате в Кенсингтоне, возможно, выдержанной в бежевых тонах, и расслабленно курит в это прозрачное лондонское утро. — Что-то новенькое? Какую-то гадость? — Ну почему же… Просто очередной слух о тебе и твоей девушке. — А… Старо. Её не любят мои фанатки — это факт. Не верь слухам, это так дёшево…  — короткое, похожее на щелчок выстрела «cheap» как-то странно меня зацепило. Том делал это не нарочно. Но он знал… Он умел цеплять меня за какие-то одному ему известные тонкие нитки.  — Фелтон… — Я готов услышать, что ты хочешь меня укокошить, валяй…  — Ты зачем позвонил? — Не знаю. Я проснулся сегодня на рассвете и вот решил позвонить. В этом есть что-то такое… Противоестественное. Меня от самого себя сейчас тошнит, если что.  — Перестань… — я почти шептала в трубку. — Это романтично и мне это нравится.  — Ты это серьёзно? — Более чем. Ты спас меня, Том. Спасибо. — Я? Ничего не понимаю, но… Обращайся. — Знаешь что… Следующий раз, когда проснёшься на рассвете — позвони обязательно.  — Хорошо. Положив трубку, я посмотрела на Роберта. Он уже сидел в кресле и выжидательно смотрел на меня. — И кто это был? — Зачем тебе? — Если ты пообещаешь быть честной, я тоже буду честен и скажу, кто звонил мне. Чёрт, условия практически невыполнимые. Мне очень не хотелось говорить ему правду и совсем не потому, что она могла ранить его. Мне не хотелось делиться слишком личным, показывать, насколько глубоко я могу быть задета по, казалось бы, пустячному поводу.  — Кейт, — я посмотрела прямо ему в глаза, чтобы выглядеть предельно искренней, хотя наверняка выглядела максимально растерянной. Моя кожа ещё помнила его колючий поцелуй в шею, а я уже стою и сочиняю, не зная, как заполучить такое нужное именно сейчас доверие. Господи, Роберт… Я могу скинуть одежду прямо сейчас, хотя и нахожу свет утра слишком резким, но не проси меня обнажить душу. Не надо… — Мне звонила Кейт. Светлые глаза Роберта смеялись надо мной.  — Моя троюродная бабушка с Ямайки. — Что? — непонимающе переспросила я, чувствуя, как предательски дрогнул голос. — Я говорю, мне звонила моя троюродная бабушка с Ямайки, — он потёр подбородок, отворачиваясь к окну. — Ей скоро восемьдесят, но она по-прежнему носит дреды, кислотные юбки и курит трубку.  — Ты хочешь сказать, что у тебя ямайские корни? — хлопать ресницами никогда не входило в мои умения, но я очень старалась. — Я хочу сказать, что не верю тебе, — просто ответил он, заставив меня потупиться. — Ну что? Второй раунд? — Окей, это был Том. — Это была Кристен.  Я не нашлась, что ответить, потому что его фраза пролетела куда-то в пустоту, образовавшуюся под ложечкой. Я понимала, что после моего «Окей…» возмущаться было бессмысленно. Сцепив пальцы в замок, Роберт заложил руки за голову, явно ожидая встречного вопроса или даже сцены.  Нет, что ты… Сцен не будет. Я просто села на край кровати, запуская пальцы во влажные волосы, поворачиваясь к нему спиной, закрываясь, пытаясь удержать тот странный трепет в душе, который появился вместе с саднящим голосом Фелтона. Мне хотелось нажать всего одну цифру быстрого набора… О, чёрт. Фелтон в быстром наборе  — это уже клиника.  — Стэсс, думаешь, нам стоит сделать вид, что ничего не было? — А ты что, чувствуешь себя виноватым? — Нет, а должен?  — я не видела его лица, но тон мне не нравился. Он не был самоуверенным. Он вообще уверенным не был. А это означало лишь одно — мы отчаянно дурим друг дружку. — Это был просто звонок… — Я не в претензии, надеюсь, ты тоже.  — Что ты. Как можно…  — Отлично. Не продолжай. Мне не хочется слушать то, что ты скажешь. Иди в душ, завтрак стынет. Я чувствовала себя крайне неуютно, когда он вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.  Завтракать мы уселись по разные стороны барной стойки. Точнее, завтракал только Роб, я же ковырялась вилкой в салате, пытаясь заставить скользкий шампиньон выпрыгнуть на столешницу.  — Кто-то умер? — проговорил Роберт, что-то дожёвывая, оттого невнятно. Ещё полчаса назад это вызвало бы у меня улыбку, а сейчас я только зябко передёрнула плечами.  — Да забей, мы же договорились, что проехали, Роберт.  — С тобой проще, чем я думал… — он потянулся к холодильнику и вытащил запотевшую бутылку колы.  — Разочарован? — Отнюдь. Но я теперь не знаю, чего от тебя ожидать.  — Действуй по плану «Б», Роберт Паттинсон. Если он у тебя, конечно, имелся, — грустно отшутилась я, отворачиваясь к окну, за которым медленно, но уверенно натягивало тучи.  Утро, начинавшееся так хорошо, рухнуло, и теперь на горизонте маячил наполненный переживаниями день. Субботний.  А это значит, что дел у меня никаких нет и быть не может, Роберт всё отменил, потому мы просто обречены играть в молчанку. По крайней мере, я на большее не была настроена.  — Интересно, кто звонил на городской… — бросила я реплику, не особенно надеясь на продолжение разговора.  — Я проверял автоответчик. Это был Дэн. Кейт сегодня улетела на континент. Сказал, что ей никак не поспеть к приёму во вторник. Предлагал тебе пойти с ним. — Угу… У него склероз, видимо. Я уже сто сорок раз говорила ему, что меня пригласил туда его отец.  — Неплохо было бы, если бы ты хотя бы раз сказала ему, что совсем недавно собралась идти туда со мной. Да и Алану не мешало бы об этом узнать, — спокойно проговорил Роб, наливая коричневую шипучку в высокий стакан. Мы оба уставились на взлетающие вверх пузырьки.  — Или ты передумала? — Я не знаю, Роб.  Можно я подумаю об этом завтра? — Не вопрос. Что планируешь делать сегодня? Ещё вчера я обожала его. Я скучала по нему всю эту неделю, представляя, что будет, когда он вернётся. А теперь мне было невыносимо слышать, как он спрашивает меня о совершенно будничных вещах. Не о том ты говоришь, Роберт. Откуда тебе знать, но… Меня сейчас нужно брать за шкирку и говорить со мной по душам. Меня нужно кормить пирожными «Наполеон» и выслушивать мои капризные бредни. Чтобы не потерять контакт, чтобы не испугать. Чтобы удержать. Ещё вчера ты почувствовал это, а сегодня…  То ли осознание какой-то призрачной вины за звонок Кристен, то ли ещё что-то сделали Роберта отстранённым, совершенно незнакомым мне человеком. Мне хотелось простого тепла, до жути примитивного, обжигающего ладони своей откровенностью, а он просто смотрел вместе со мной, как пенится кола у него в стакане, включив свою британскую холодность на полную катушку.   — Пока не знаю. Мне нужно съездить к Алану, — на ходу сочинила я, догадываясь, что в гости к папе Дэниэла Роберт со мной уж точно не напросится.  — Понятно. А я сегодня вечером хотел собрать всех в пабе. Хочу развеяться, на гитаре поиграть. Ты как? Освободишься до вечера?  Он смотрел в стакан, будто обращаясь к шипучке.  — Конечно. Мне нравится, как ты поёшь.  — Угу. Ямайские корни… — скользко пошутил он.  — Роберт… — я набрала в лёгкие воздуха, чтобы продолжить, но он внезапно посмотрел на меня, улыбаясь. — Если ты хочешь попросить у меня времени, то я тебе его дам. Только не говори, что ты поторопилась с выводами и что сожалеешь о сказанном вчера или ещё когда-то там. Я к этому… не готов.  — Ты удивительный… —  я сказала, что думала, но он отмахнулся, продолжая улыбаться. — Я просто волшебник. Я всё понимаю, просто горячку не пори.  — Ты сам-то не пори… Ты сейчас говоришь очень веские слова…  — Знаю.  Если бы ты ещё знал, Роберт, что вся твоя пламенная тирада о времени звучит, как позднее оправдание. Один несчастный звонок, а столько пафоса… Мне упорно не хотелось верить в дым без огня… Мой телефон мягко завибрировал у меня в кармане.  Роб сделал вид, что не слышит. Поднявшись из-за стола, он молча убрал посуду в посудомойку и отправился  курить на балкон, оставив передо мной шипящий стакан, к которому так и не притронулся.  Когда его взгляд перестал жечь мне спину, я вынула телефон, чтобы прочесть полученное сообщение.  «Южный Кенсингтон, «Кларкс». Через час. У меня есть для тебя пара пирожных» Хотела бы я, чтобы это был Рэдклифф. Но смс пришло с номера Фелтона. Удалить его рука не поднималась. Я тупо перечитывала его, понимая краем сознания. Что время уже как бы пошло.  Когда пришло второе сообщение, телефон завибрировал у меня в руке, заставив меня подпрыгнуть.  «Я действительно там. И я тебя жду»   Я вышла из такси, когда первые капли дождя из тяжёлых туч упали на тёмный асфальт. Я смотрела на них, как зачарованная, чувствуя, как устало-тяжёлая влага наполняет воздух, как гулкие капли ударяются о мою макушку, руки, плечи… Не боясь за макияж — его попросту не было — я подняла лицо вверх, зажмуриваясь. Здесь, в пригороде английской столицы, дышалось удивительно легко, несмотря на сладковатые испарения земли и свежескошенной газонной травы. Это было так легко… Так здорово — чувствовать эти странные касания дождя… Когда зашуршали шины отъехавшей машины, я будто опомнилась, метнув короткий взгляд в сторону входа. Недалеко от водосточной трубы стоял Том. В его пальцах тлела наполовину докуренная сигарета — значит, он давно стоит на улице. Первым желанием было втянуть голову в плечи, но я сдержалась. Улыбка вышла слегка подрагивающей и нервной, впрочем, Том ответил мне практически такой же.  — Ну, привет… — протянул о. На нём был мягкий даже с виду ментолового цвета свитер и светлые джинсы, на которых проступали следы от дождевых капель. — Привет, привет… Он весь был каким-то уютным, безопасным. — А ты… Где припарковался? — задала я совершенно нелепый вопрос. Он криво усмехнулся. — А я пешком пришёл. Сделай одолжение, не смотри на меня так. Пойдём… Стол, за которым мы сидели, стоял у окна, по которому стучали дождевые капли. Он был накрыт плотной скатертью винного цвета, и он же был пуст. Впрочем, как только мы сели, подошёл официант, которому Том что-то сказал практически на ухо. Тот кивнул, и Фелтон обернулся ко мне. — Ты хочешь кофе или чай? Я знаю, что кофе ты не любишь, но всё же… Он знает. Откуда? Откуда, чёрт подери, ты столько знаешь обо мне, Том?! — Чай. Чёрный, — тихо ответила я, провожая глазами спину расторопного официанта.  Из лёгкого ступора меня вывело прикосновение. Том взял мои ладони в свои, буквально вынудив меня посмотреть на него. У него были такие тёплые руки…  — Стэсс… Ты такая странная сегодня. Я уже дважды язык прикусил, чтобы не подколоть по-чёрному. Эй… Приди в себя.  Давай, тормоши меня Том. Я готова слушать тебя целую вечность, только не останавливайся. Но он меня не тормошил. Он осторожно касался моих холодных пальцев своими тёплыми. Лёгкие, почти незаметные поглаживающие движения, от которых у меня почему-то перехватило дыхание. Но мне не хотелось отнимать рук. Через десять минут стол заставят чашками, и Тому и так придётся отпустить меня.  — Фелтон… — Слушаю тебя, — его зрачки прыгнули, расширяясь.  — О чёрт, я не могу говорить с тобой о Роберте. Не хочу… — Что? Перегибает палку? Торопит события? — тонкие пальцы скользнули выше, касаясь запястья и снова соскальзывая к ладони.  — Всё сразу… — Ты влюблена в него? — Ого! Это допрос? —  Конечно! — что-то изменилось в его голосе. Что-то, какой-то непонятный мне с первого раза нюанс, оттенок звучания, который мой обострённый нервами слух уловил мгновенно и безошибочно. — Я не знаю. Иногда мне кажется, что да. Иногда — нет. Я не знаю… — Ещё что-нибудь кажется? — Да, Том. Он очень мне нравится, но меня тянет и к другому человеку. Временами, это сильнее меня… — Ты такая слабенькая? — тихо произнёс он, снова перехватывая меня за запястья, но на этот раз уже ощутимее. Но даже чуть более жёсткое касание было приятным. — Знаешь, мне это знакомо. Я на каждом повороте твержу, как я счастлив последние шестнадцать месяцев, но как минимум шесть из них меня посещает мысль о том, что я завираюсь… — Тебя-то куда несёт, Фелтон? — мои попытки вооружиться сарказмом разбивались о мягкие прикосновения его рук. Я прекрасно понимала, что он имеет в виду, но, видит Бог, мне слишком хотелось услышать… Нет, даже увидеть, как слова, подтверждающие мои догадки, сорвутся с этих красиво очерченных губ. — Я временами дурею от того, как меня тянет к тебе.  — Говори… — я видела, как дрогнули его ноздри. Это было единственное, чем он выдал своё удивление. — Говори, говори… — Честно, мне нечего сказать. Если бы я понимал, что происходит, я бы нашёл способ справиться с этим.  — Ты хотел бы? — мне больше всего хотелось правды. Меня раздражали полутона лжи, которых я наслушалась сегодня утром.  — Хотел бы справиться? — О да… — он усмехнулся. — Хотел бы. Хотел бы я принадлежать самому себе,  — он попытался убрать руки, но на этот раз я удержала его, положив свои ладони поверх его. Том явно не ожидал, но снова завладел моими пальцами. — Эй, ты это серьёзно? — А теперь не говори ничего, чтобы я не испугалась и не передумала, Том… — мои пальцы слегка подрагивали,  и от этого электричества между нами становилось всё больше.  Удушливый контакт наших глаз и рук прервался только с появлением официанта, который принёс заказ: два пирожных «Наполеон» с чай для меня и кофе для Тома. Мне захотелось выпить текилы. Прямо сейчас. Впрочем, пирожные были очень и очень кстати.  — Всё, как я обещал, — усмехнулся Фелтон. Его пальцы, замершие на изящном ушке кофейного фарфора, побелели от напряжения. Мне всерьёз подумалось, что прямо сейчас ручка чашки отломится и звякнет о блюдце.  — Я хотела спросить, откуда… — Откуда я знаю? От верблюда, наверное. Есть у нас с тобой один общий знакомый верблюд… — Господи, и после этого говорят, что женщины — ужасные болтушки… — Ну что ты, вы — прекрасные болтушки. А Дэнни — просто злостный болтун. Я не спрашивал его намеренно, просто слушал то, что он говорит. А говорит он много, и часто совсем не по делу… — он отвёл глаза и теперь всматривался в кофе.   А я принялась за пирожное, которое люблю с детства: за тонкие лепестки слоёного теста, за белый крем, одно упоминание о котором способно вызвать истерический припадок у половины моих подруг, вечно блюдущих фигуру.  Фелтон напротив молчал, но я наверняка знала, что он думает о том же — о полной неразберихе в наших совершенно некстати столкнувшихся жизнях.  — Том… — среагировав на мой голос после долгой паузы, он откинулся на спинку уютного кресла с низкой посадкой и коротким жестом убрал с лица светлую чёлку. В его глазах было что-то такое. На самом дне искристо-голубой радужки — какое-то молчаливое одобрение в равных пропорциях с ожиданием. Он смотрел на меня выжидающе, и я знала, что Том Фелтон готов к любому исходу. Он с одинаковой самоиронией воспримет очередной трусливый посыл и самую острую откровенность. Но мне не хотелось его обижать. — Спасибо. Это именно то, что нужно. Я ожидала от него метких слов — как обычно. Но Том разбил мои ожидания. Поставив локти на стол, он мягко взял меня за подбородок. — По-моему, тебе нужно не это. От меня — так точно… — сначала его дыхание коснулось моей щеки, а потом он осторожно коснулся пальцами уголка моих губ. Отпрянув, он поднёс пальцы ко рту. — Слишком сладко.  Его ноздри снова вздрогнули.  Мне подумалось, что губы у него солёные.  — Я не знаю, что мне нужно от тебя, Том. И нужна ли тебе вся эта путаница на ровном месте. И Джейд… — Стоп, — хрипло прервал меня Фелтон. — Стоп. Не надо о Джейд. Это сложная тема. Слишком сложная, чтобы обсуждать её в кафе, сидя за столиком с девушкой, от которой у меня мозги навылет.  — Не говори так… — Я говорю, как есть. Напоминая мне о… — его ладонь мгновенно превратилась в костлявый кулак. — Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощным. Я этого не люблю.  — Ты беспомощен? Такое бывает? — его взгляд сделался холодным.  — Я не могу контролировать себя… Я веду себя как придурок, понимаешь?! У меня есть что-то ценное — эти отношения с Джейд, — но прямо сейчас я веду себя так, что могу разрушить их. Понимаешь?!  Отодвинув от себя тарелку, я инстинктивно скрестила руки на груди. — В таком случае, нам лучше не видеться, Том.  — Переживёшь? — он усмехнулся. — Ну, давай, соври мне что-то очень оптимистичное.  — Не хочу я тебе врать! Мне будет сложно, потому что я всё равно о тебе думаю. А ты совершенно по-козлиному будешь продолжать наяривать мне на мобильный в самые неподходящие моменты! Что, не так?! — Так! Я не умею останавливаться на половине пути! — По-моему, ты всё ещё топчешься на распутье, Фелтон, — резюмировала я. Сверкнув глазами, он махнул рукой, подзывая официанта. Тот молча принёс ему счёт. Пока он расплачивался, я смотрела в его протравленное злостью лицо. Как только парень в форменном фартуке повернулся к нам спиной, Том встал.  Протягивая мне руку. На этот раз тёплая ладонь стала горячей и не была столь дружелюбной, как прежде. Он резко сжал мои пальцы, одновременно притягивая меня ближе. — Остынь, ладно?  — прошипел он мне в ухо. От его свитера пахло чем-то горьковато-знакомым. Мужской вариант «Опиума», не иначе. Ив Сен Лоран.  «Пижон…» — сострила я про себя, сдерживая желание зарыться лицом в мягкий кашемир. Дождь закончился, оставив после себя лужи и мокрых галок на соседних крышах. Мне не хотелось оставлять всё на столь нервной ноте, но Том явно не был настроен разговаривать со мной дальше. Что ж… Может, к лучшему? — Поймаешь мне такси? Кивок.  Лёгкий взмах светлых  волос, очередная волна пряного запаха… Через десять минут такси затормозило рядом с поребриком. Не слишком удачно: светлые джинсы Фелтона покрылись мокрыми разводами. Выругавшись сквозь зубы, он открыл передо мной дверцу заднего сиденья. Я собралась было прощаться, но он уселся рядом.  — В таком виде пешком я не пойду, извини, — он брезгливо покосился вниз, на грязные джинсы. А потом поднял глаза и рассмеялся.  — Фелтон, ты неподражаем, — с этим комментарием я взяла его за воротник рубашки, чтобы заправить его уголки в узкую рамку свитера.  Узкий, гладко выбритый подбородок чувствительно чиркнул по моей щеке…  У него действительно были чуть солёные губы… Наглющие, требовательные, горячие и солёные. Прерваться нас заставил вопрос таксиста, который поинтересовался, куда же нас отвезти. — Ты всё ещё хочешь домой? — улыбающийся Том изогнул тёмную бровь. Проведя по ней пальцем, я молча покачала головой. Домой я действительно не хотела. — Окей… Он назвал какой-то адрес в Западном Лондоне. Кажется, это был ночной клуб «Ноттинг Хилл Артс». — Эй, но там же закрыто… — попыталась было возникнуть я, но Том только фыркнул. — Для нас будет открыто. Ты же любишь диско?  — Люблю…  — Диско и текила, ты и я, — коротко констатировал Том, возвращаясь к нашему приятному занятию. — А к ночи и толпа народу подтянется… Откуда ты знаешь? Откуда, Том?! Впрочем, мне было всё равно. Приключение грозило превратиться в настоящую передрягу, но мне было фиолетово. Мне хотелось зажигать самым безбожным образом,  чтобы проверить, как же далеко мы можем зайти.  «Ты сошла с ума», — холодно сказал мне логика голосом Дарины. «Ты крейзанулась окончательно, иначе бы тут не сидела».  Мне было сладко и гадко.  «И что ты собираешься делать? ТЕПЕРЬ?!» — робко подал голос здравый смысл. Голос это был мне знаком, поэтому… «Лучше бы ты меньше болтал, Дэнни. А сейчас сделай одолжение — заткнись», — ответила ему я.  Товарищеский суд умолк, оставив меня на растерзание моим собственным, совершенно безмолвным и таким же безжалостным мыслям. Мыслям, которые я запивала текилой и заглаживала прикосновениями-поцелуями-объятиями Томаса Эндрю Фелтона, будь он неладен… — Знаешь, временами мне кажется, что я тебя люблю! — он буквально кричал, чтобы быть громче музыки. В воздухе плавал сигаретный дым, и в сизых разводах Том показался мне бледным.  Кажется…  Недрогнувшей рукой я перекрестила его — жест получился дурашливо-нежным — прежде чем обнять за плечи.  — Забудь, Том… Хотя нет. Говори, говори…  Даже если завтра ты сам сто раз пожалеешь об этом. Даже если я пожалею. Даже если земля налетит на небесную ось через пятнадцать минут… Текилы было действительно много, потому что из второй половины этого чокнутого дня я мало что помню. Кажется, мне звонил Роб, а я мрачно пьяным голосом сказала ему, что я в библиотеке. В десятом часу вечера это звучало ну очень правдоподобно. Кажется, я натанцевалась так, что Тому пришлось нести меня до такси на руках, и я тихонько напевала что-то про буги ему на ухо. Кажется, ему это нравилось… Кажется, комната Фелтона была действительно бежевой.