Re:Broken

Воскресенье было крайне болезненным для меня, но именно в тот день началась моя новая жизнь в Лондоне. Вынув с самого дна своего чемодана тонкую тетрадь рукописного дневника, я долго листала его страницы, будто пытаясь понять, о чём мечтала, когда приехала сюда. Имя Тома Фелтона в графе «мечта» попадалось достаточно часто, чтобы вызывать у меня беспомощно-добрую улыбку в половину лица. Где-то там, в глубине души поскрёбывала одинокая кошка запоздалого раскаяния: наверное, я в первый раз серьёзно обидела человека, который на меня рассчитывал. Как только мне начинало казаться, что Роберт заслуживал большего снисхождения, я одёргивала себя достаточно резко. При помощи товарищеского совета, разумеется. «Успокойся, он это переживёт. В конце-концов, ты же обещала не ждать его. Чего он хотел?» — отозвалась первой Лиина, и её голос звучал крайне убедительно. Она давненько была в team Felton, так что снисхождения к Паттинсону у неё можно было бы и не просить.  «Ты делаешь глупости. Это очень по-женски», — недовольно буркнул Дэн, вызывая во мне смутное желание перезвонить ему, чтобы спросить, чем он, чёрт возьми, недоволен.  «А по-моему они оба тебя окучивали. И выиграл тот, кто оказался проворнее. Тебе нравится победитель?» — Дарина была по-своему безжалостной, но она в сотый раз сказала мне правду.  Они оба меня окучивали… А что, действительно так. Если бы рядом сидела Кейти, она могла бы сказать, что Фелтон за последние полгода не пошёл и на миллиметр дальше собственных шуток. А Роберт за полторы недели исфрантился наглухо. И она была бы права, но…  Сова видит всё в белом свете, ворона — в чёрном. Поступки Тома для меня были более понятны, чем странный энтузиазм Роберта. Будь я в отношениях, я бы тоже сто раз подумала, прежде чем делать что-то конкретное. «Тем более, если речь о такой истерице, как ты, сестрица», — пропела Лиина — «Кстати, Паттинсон говорил тебе, что именно на отношения он и настроен. Какова твоя логика?» Говорил… Он решил это за меня. «Канеш… Не встал на одно колено и не спросил позволения поцеловать прекрасную принцессу», — ехидно заметила Дарина.  Чёрт с ним, я не хочу думать о Роберте. Вообще не хочу.  Не хотелось мне и вспоминать пару десятков его смс-сообщений, в которых он то сбивчиво извинялся, то злорадствовал, то сыпал обвинениями, то рифмовал моё имя… Он вёл себя как законченный фрик. И в этом его поведении читалась крайне пугающая меня непредсказуемость… I get so carried away You brought me down to earth I thought we had something precious Now I know what it's worth Музыка в моём плеере будто ложилась в настроение, заставляя прокручивать весь идиотизм ситуации снова и снова. Вместо того, чтобы получать удовольствие от собственной жизни, я думала, думала, думала…  I've never felt so disappointed Never felt so disappointed Просто бред какой-то, честное слово. Меня точил какой-то червячок сомнения, какая-то недосказанность, будто во всей этой суматохе, всех этих чувствах я забыла о чём-то очень и очень важном. They know my weaknesses I never tried to hide them They know my weaknesses Thought that you liked them Чёртов фрик Роберт… Чёртов фрик. Наверное, я и уснула с этими мыслями, потому что именно с них началось утро понедельника. Том уехал куда-то по делам — я не успела заметить, когда именно. Я ещё не привыкла к новой комнате — небольшой гостевой спальне с окном во всю стену и мебелью из  тёмного дерева. Она не казалась мне моей, но я была очень благодарна Тому за его тонкое чувство такта. Фелтона никогда не было слишком много: сложная атмосфера его присутствия щекотала мне нервы, словно я была Красавицей в гостеприимном замке Чудовища.  Хозяин всегда где-то рядом. Его не видно, но воздухе ощущается сладковатый яд его дыхания. Том Фелтон всегда умел сделать так, чтобы по нему можно было соскучиться. Впрочем, практически всегда, как только он был действительно нужен, он возникал буквально из ниоткуда, будто материализовываясь из лёгкого полумрака коридора, появляясь в виде долгого телефонного звонка, случайного визита…  Я прекрасно осознавала, что сама сделала из него этакую счастливую примету. Я прекрасно осознавала, что сама показала ему все свои слабости… Весь понедельник, который я была предоставлена сама себе, я думала о том, о сём… открыв вордовский файл с пьесой, я тупо смотрела на мигающий курсор, прислушиваясь, что же именно не даёт мне покоя.  Будто я что-то призабыла, притом, так прочно. Так надёжно. Том позвонил около пяти часов вечера.  — Привет. Меня сегодня ушатали окончательно. Настроение у меня прескверное, так что рекомендую воздержаться от серьёзных разговоров на вечер, — его тон был очень серьёзным, но я знала, что он шутит. —  Я заеду минут через двадцать, посидим где-нибудь, окей? — Окей… Ну вот, кроме мыслей о завтрашнем обеде и дресс-коде, мне нужно теперь думать о том, что напялить прямо сейчас. Я понятия не имела, в чём уехал Том утром и куда он планирует меня потащить, поэтому решила не выпендриваться. Что до завтра мы с Томом договорились, что он идёт без пары, а я иду с Аланом, как и было запланировано. Дэнов папа перезвонил мне сегодня утром, чтобы уточнить «не сменяла ли я забавного старика на молодого Фелтона». Мне не хотелось провалиться на нижний этаж, но меня немного смутил этот его вопрос.  Впрочем, после того, как Алан Рэдклифф счёл Тома вполне достойным кавалером и согласился признать, что не такой уж он и старый, мне стало очень даже легко.  Наверное, потому что Ал в общении очень напоминает неугомонного Дэна с его злобными шутками. Мы договорились, что он заедет за мной чуть пораньше, чтобы у нас была возможность обсудить кое-какие дела по изданию моего последнего романа. Слава Богу, о нашем совместном проекте с Дэниэлом Алан меня не спрашивал.  Высунувшись в окно, я попыталась прикинуть, в чём именно я не замёрзну, сохранив при этом женственную привлекательность этим вечером. Было зябко. При встрече Том придирчиво окинул взглядом мои простецкие джинсы.  — Они тебя слишком облегают, я им даже завидую… — выдал он. Не дожидаясь особого приглашения, я нежно коснулась губами его щеки. — Надеюсь, ты не собирался есть лангустов где-нибудь в Сохо… — Я собирался показать тебе мою любимую пиццерию. Пойдёт?  — Пойдёт… Спустя четверть часа мы действительно ели пиццу пепперони без лука в «W8 Pizza Lounge». На соседнем экране мелькали яркие раскадровки Sky Sports, но ни я, ни Том не смотрели футбол. Мне впервые было слегка неуютно под его пристальным взглядом.  — Фелтон, я не могу есть, когда ты вот так на меня смотришь.  — Прости… У меня тут просто одно наблюдение вырисовалось. — Какое? — Такое очевидное, что самому стрёмно. У тебя серо-голубые глаза… Кажется, я подавилась кусочком маслины.  — И что? Ты  только что это заметил? — В каком-то смысле да. Понимаешь… — он потёр ладонью щёку и отодвинул пустую тарелку, прежде чем продолжил. — Это первые светлые глаза в моём послужном списке, которые мне нравятся до дрожи в поджилках.  — Хорошо завернул… Я сделала тебе скидку на то, что ты  — шатен. Потому что иначе — ты первый блондин, который мне серьёзно нравится. — Держу пари…  Он что-то говорил, но я его уже не слушала. Потому что я вспомнила, что за маленькая деталь не давала мне покоя. Кажется, я поняла, что именно так озаботило Кейти…стараясь не выдать своего волнения, я попыталась сделать весёлое лицо, но Том явно заметил какую-то перемену настроения. Он продолжил шутить, заказал два молочных шейка, и уже в машине мягко поинтересовался: — Что-то не так? — Нет. Всё окей, Том. Просто есть один вопрос к тебе, который я прямо сейчас пытаюсь сформулировать.  — Хреново. Но как только ты покончишь с этим — дай знать. Я вижу, что это тебя реально беспокоит.  И я дала знать практически сразу же, как только мы оказались за дверью его квартиры. — Мне нужно поговорить с тобой. Это недолго, Том… Я чувствовала себя виноватой, потому просто обняла его за пояс, прижимаясь лбом к ямке между его ключицами. Казалось, его слегка учащённый пульс стучит у меня в голове… — Я уже понял. Если нужно — давай поговорим. Я только руки помою, ладно? — никакого напряжения в голосе, никакого отчуждения в движениях, ничего, что могло бы заставить меня подумать, что ему есть, что скрывать. Устроившись в гостиной, я смотрела в пустой и холодный камин. Я ждала. — Вот и я, — спокойно сказал Том. Садясь рядом, обнимая меня за плечи.  — Разведи огонь, — тихо попросила я. Не знаю, почему, но мне хотелось видеть огонь. — Хорошо. Том встал и занялся камином, а я принялась рассказывать историю про пари по версии Дэниэла Рэдклиффа. Очень издалека, потому когда я добралась до самого главного, в камине потрескивал огонь, а Том Фелтон сидел рядом со мной и внимательно меня слушал. Когда я пересказала ему сцену в Гатвике, брови его поползли вверх. — …и поэтому мне очень хотелось бы услышать, что ты сам расскажешь мне по этому поводу. Лично мне больше сказать нечего. — Честно говоря, мне тоже. Я впервые слышу эту историю.  Не выдержав, я взяла его за подбородок.  — Том, ты же понимаешь, что это важно… Он освободился резким движением.  — Понимаю. И мне очень хочется поговорить завтра с Дэном. Мне кажется, они с Робертом крайне некрасиво обошлись с тобой, да и со мной тоже. Дешёвая выдумка… Конечно же, ты в неё поверила! — Поверила, Том.  — Отлично… — он рассмеялся. — Прекрасно.  — Думаешь, у меня когда-то были поводы не верить Дэниэлу Рэдклиффу?! — Думаю, нет. Я со своей стороны всегда казался тебе вруном? — Я не думала об этом… — А о чём ты думала?! На подобную подлость способен только полный ублюдок… Вообще я знаю, что ублюдочность излишне романтизирована, но я не думал, что тебе это нравится! Он сидел слишком близко, чтобы орать, и он говорил тихо. Но у него дрожали губы и тонкие пальцы, которыми он коснулся моего запястья, были просто ледяными. Он смотрел мне в глаза, и мне хотелось отвести взгляд, потому что мне было стыдно.  За то, что я ни минуты не сомневалась в том, что Дэн, да и Роб сказал мне правду.  За то, что я не спросила об этом у Тома с самого начала… — Мне не нравится, Томас… Прости, я должна была…. Он фыркнул. — Ты ничего не должна была. Просто ты могла хотя бы сказать мне, что обо мне рассказывают… — Том поджал губы, превращаясь в Драко. — Такое… — У меня просто вылетело это из головы.   — Знаешь, что тебя оправдывает? — внезапно сменил он гнев на милость. — Это звучит крайне тупо, но именно то, что ты об этом забыла. Это не помешало тебе приехать ко мне тогда. — Ты был нужен мне. Вот и всё.  — Был?  — Ты и сейчас нужен мне, Фелтон. Я не могла тебя не спросить, когда вспомнила об этом. — Спасибо, что не огорошила меня этим вопросом в какой-нибудь особенно ответственный момент. Надеюсь, ты не будешь очень уж возражать, если я подсвечу твоему драгоценному Дэнни глаз? Вместо ответа, я обняла его за плечи.  — Делай, что хочешь, Том.  — Тогда я выведу его на чистую воду. У тебя на глазах ему придётся признаться в том, что он трепло! Мне очень интересно, какого чёрта Дэн записался в выдумщики. Его светлые волосы пахли дождём и горечью сигаретного дыма.  — Можно сказать тебе страшную глупость? — Кроме той, что ты уже сказала? — его голос отдавался у меня в груди. — Ну, давай…  — Я люблю тебя, Том. — Это глупость? — его ладони устроились у меня на талии. — Ещё какая…  У тебя явная власть надо мной, но меня это устраивает. Для меня это нетипично.  — В этом плане мы совершенно точно созданы друг для друга…  — Не отпускай меня, ладно? — И не подумаю…  Мы сидели в гостиной, пока не прогорел камин. А потом Фелтон проводил меня до «моей» комнаты. Остановившись у двери, он окинул меня беглым взглядом, в котором сожаление было смешано со жгучим интересом. — Я влюбился в эти джинсы… — его ладони скользнули в задние карманы моих штанов, и останавливать его мне не хотелось. — Но я гадом буду, если трону тебя хоть пальцем… Хоть пальцем… — опровергая его слова, мы обменялись достаточно откровенными поцелуями. — До того момента, пока ты не убедишься… — Тебе говорили, что ты педант? — возбуждение основательно погасило мой голос. — Тысячу раз, — усмехнулся он. Ещё один красноречивый взгляд будто кипятком меня окатил. — Но сейчас это особенно пакостно звучит. Назови меня принципиальной скотиной — не ошибёшься… — Не собираюсь… Спокойной ночи, Том. Я буду скучать по тебе… — Прекрати немедленно. Это как бы против правил… — Правила здесь устанавливаешь ты, Фелтон, — усмехнувшись, я уже было шагнула назад, в комнату, но он одним сильным движением вдавил меня в стену, прижимая всем телом, перехватывая губами моё дыхание. — Ловлю на слове… Стэсс, ловлю тебя на слове… Меня не волновало то, что завтра, возможно, будет скандал, да ещё и в публичном месте. Гораздо больше меня волновали горячие губы Тома Фелтона.    За окном шуршал затяжной дождь, и мне хотелось встать под душ хотя бы для того, чтобы проснуться окончательно и привести мысли в порядок.   Толкнув дверь в ванную комнату, я увидела Тома, который брился, склонившись над раковиной. Увидев меня в зеркале, он улыбнулся мне, не отвлекаясь от процесса. Я была готова увидеть в его руках стильную электробритву модной марки, а никак не обыкновенный станок с тройным лезвием.  — Привет… — подойдя сзади, я сперва прикоснулась к его обнажённой спине, положив ладонь между его лопаток, а потом осторожно обняла его, устраиваясь подбородком у него на плече. Протянув руку, я коснулась его лица — на моих пальцах осталась тонкая белая пена, похожая на взбитые сливки. А ещё… Я заметила усталую красноту его глаз. — Ты выглядишь так, будто не спал всю ночь.  — Так и есть, — коротко ответил он, принимаясь за свою левую щёку.  — Тем не менее, никого более красивого я не видела. — Лесть перед завтраком — прямой путь к несварению, радость моя. Но мне приятно слышать, что ты находишь меня привлекательным, — его голос вибрировал на самой низкой ноте.  — Ты сегодня в ударе, Фелтон…- в зеркальном отражении его глаза были почти бирюзовыми на фоне красноватых белков. Господи, да он с ног валится от усталости! Ещё и шутит. — У меня мощный запас вежливого красноречия. Тебе интересно смотреть, как я бреюсь? Я кивнула. — Тогда молча, — его слова могли бы показаться резкими, если бы не улыбка, в которой дрогнули его губы. — Ну… так, чтобы я не отвлекался. Не хочу возиться с этим до вечера.  Он выглядел крайне мужественно и в то же самое время романтично. Коснувшись носом его щеки, я испачкалась, но это не помешало мне улыбнуться. Том даже не предполагал, что с самого утра подарил мне целый букет самых разнообразных ощущений, общим описанием которых было банальное и избитое «butterflies inside». Мне столько хотелось сказать, но вместо этого я молча смотрела, как он  водит бритвой вверх-вниз. Мне казалось, что будь я на его месте, мне не избежать порезов, но Том делал всё очень и очень уверенно. Закончив с этим и отбросив в сторону полотенце, он усмехнулся.  Проведя пальцем по его щеке, я почувствовала прохладную гладкость кожи.   — Ты всегда спокоен, как удав? — Я привык работать на камеру. Но твоё присутствие меня волнует, даже не сомневайся. Ты собираешься принять душ и хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — он взял меня за пояс халата и легонько потянул на себя.  — Я бы не отказалась, но ты же сам сказал, что… — Я помню, — рассмеялся Том. — Поэтому на этот раз я сделаю вид, что не слышал того, что ты сказала. У тебя есть время… Ммм… До вечера, скажем.  — Иногда мне кажется, что тебе нравится разыгрывать злодея.  Подумав, он улыбнулся.  — Ты права. Даже не представляешь, насколько… — Мне нравится твой острый язык.  — А мне — твой. С тех пор, как мы знакомы, мне как будто перца… — … зашиворот насыпали, — закончила я его фразу. — Я знаю, Том. Мне это знакомо. Но я по-прежнему  боюсь. — Меня? — с плохо скрываемым ехидством уточнил Фелтон. — Скорее, твоих правил игры.  — Бодрит, скажи? К слову, я не из тех, кто играет в одни ворота. Я люблю игру на равных. Вот скажи… — он отступил, опираясь на каменную столешницу. — Разве ты никогда не играла со мной? — Играла, — призналась я, потупившись. — Но… — А остальное не уже не важно, Стэсс. Ты собиралась принять душ? Я пойду, не буду тебе мешать.  Он сказал это, но продолжал медлить, не двигаясь с места, позволяя мне касаться его прохладного, пахнущего ментолом, лица горячими ладонями. Свежевыбритая кожа отзывалась удивительной мягкостью, от которой у меня дрожали кончики пальцев. Том смотрел на меня испытывающим прямым взглядом, и я не могла понять, кто из нас сегодня будет доказывать свою правоту.  Гораздо более отчётливо я чувствовала, что мне уже не нужны доказательства того, что Фелтон не приезжал тогда в Гатвик, что этого «пари» не было. Мне было всё равно. Даже если он был там и говорил вещи, в сотню раз худшие,  это ничего не меняло.  Прямо сейчас он притягивал меня с чудовищной силой одним лишь сосредоточенным взглядом своих голубых глаз.  Ничего не говоря и не делая, он давал мне слишком большие авансы, будто отыгрываясь за те случаи, когда он хотел бы приехать и скрасить мой досуг, а я только драконила его понапрасну. Сейчас он будто позволял мне удостовериться в его реальности. Мне было очень стрёмно думать о том, что вполне реально его может не быть рядом. Что-то заставляло меня прислушиваться к нему, запоминать, узнавать иначе… Будто я боялась открыть глаза и не увидеть его перед собой.  «Ты уверена в том, что это — не та самая разводка, о которой тебя предупреждал Дэн?» — голос в глубине был безликим и бесцветным. Это был голос сомнения и страхов. Эти мои страхи пели мне свою старинную песню, но мои пальцы говорили мне, что Том здесь.  Пока не мой, но рядом. — Ты и сейчас играешь со мной, вместо того, чтобы выставить меня отсюда и заняться собой, — усмехнулся Фелтон, прерывая долгую паузу.  — Я просто не хочу, чтобы ты уходил, хотя и понимаю, что ты не можешь остаться. Сейчас. — Очень своевременное уточнение… А то я и вправду остался бы.  Тем не менее, спустя ещё несколько долгих минут я осталась одна и смогла привести себя в порядок.  Алан должен был забрать меня пораньше: у нас были планы на деловую встречу с миссис Роулинг, поэтому я отказалась от завтрака в пользу сборов. Готовясь к этому обеду, я ещё пару месяцев назад прикупила пару нарядов, но не так давно с ужасом обнаружила, что один из них мне великоват: то ли от нервов, то ли от нерегулярного питания, я похудела почти на размер. Чудное фиалковое платье висело на мне, как будто на вешалке. Надевать брючный костюм не хотелось, а второе платье забраковал Дэн. Помнится, я ещё тогда пообещала ему, что никогда больше не спрошу у него совета. А сейчас мне уже хотелось позвонить ему, чтобы спросить, как быть, что делать и что напялить. Открыв дверцы шкафа, я озадаченно перебирала плечики.  Не то. Не то… Окей, почему бы не позвонить Дэну. — Привет, бэйб. Как ты? — его голос звучал очень даже бодренько. Никаких расспросов, никаких подколок. Ох… — Плохо, Дэнни. Я понятия не имею, что надеть.    — Тебе дать номерок Эммы? Она у нас большой спец по этим вопросам, — издевательски хохотнул Дэн. — Ладно, ладно… Что мы имеем? — Ну… То, что ты видел, плюс, несколько котейльных платьев. — Этого, я надеюсь, сезона? — Угу… — То, что я видел, подари кому-то, кто очень нуждается в одежде. Ну, в хоспис там передай… — Дэнни! — Спокойно, не орать на меня! — он смеялся. Мне вдруг стало совестно, что через несколько часов я задам ему несколько очень неудобных вопросов. — Ты же хочешь, чтобы я тебе помог? — Хочу. Потому что я всегда боюсь лажануться в вопросах стиля. Я же девочка из далёкой провинции.  — Тогда молчи и слушай… Второй раз с утра меня попросили заткнуться. Это знак? Я молчала и слушала, отодвигая в сторону те варианты, которые никак не вписывались в рекомендации Рэдклиффа. Он раскритиковал в пух и прах весь мой выходной гардероб.  С особым цинизмом. «Ты идёшь туда с моим отцом, я имею право и повыделываться» — парировал он мои возражения. А я слушала его и думала о том, что мне странно думать о том, что он мог меня обмануть. Зачем? Мне хотелось пойти на кухню и сказать Тому, что я верю ему безо всяких там выяснений… Кажется, Дэн понял, что я слушаю его вполуха, потому что он как-то резко замолчал. — Ты там? — уточнила я.  — Вообще да, но мне кажется, что ты сама куда-то улетела. У тебя явно не боевой настрой перед встречей с великой Роулинг. — Слишком много думаю, Дэн. — Я в курсе. Уж это ты умеешь. Ты в каком месте перестала меня слушать? — Не помню… — Отлично. В общем, если коротко, то чёрное и белое оставь там, где оно висит, о брюках даже не думай. Никакого официоза, никаких театральных бархатных платьев. Оставь это для премьеры, она, собственно, тоже не за горами. Что-нибудь попроще вполне подойдёт. Желательно светлое и лёгкое, как цветок. И покороче. Твой новый бойфренд очень ценит красивые ноги. — Ты серьёзно? — я не сомневалась, что Дэн всё знает. Не могла же Кейти не рассказать ему. Да и Алан в курсе. Да что там… Весь Лондон, наверное, видел те фотографии.  — Я когда-нибудь тебя обманывал? — въедливым тоном уточнил Дэн. — Не знаю, не знаю… — Ладно, скажу честно: было дело пару раз Ложь во спасение для твоего же собственного бла-бла-блага. Бэйб, если у тебя есть что-нибудь сиреневое, я ещё успею сказать па, чтобы он подобрал галстук похожего оттенка. Если бы он сказал: «Никогда», это могло бы стать проблемой. А теперь у меня отлегло от сердца, и утро перестало казаться безрадостным.  — Есть. Спасибо, Дэн.  Я действительно была ему благодарна, хотя это платье от Марчеза я могла бы и сама выбрать — вариантов-то было не так уж и много. Мне нужна была его поддержка. Поддержка друга. А это гораздо важнее, чем удачно подобранный наряд и макияж. Припомнив, что сочетание серого и сиреневого относится к изящным, я дополнила платье маленьким болеро цвета мышиной лаванды.  — В конце-концов, не так уж и холодно… — ободрила я себя, выглядывая в окно, за которым моросил затяжной лондонский дождь.  — Я не дам тебе замёрзнуть в любом случае. Только что звонил Алан, он будет минут через двадцать, — мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать этот голос. Том обхватил меня за плечи. Я всё же обернулась.  Атласный лацкан пиджака Фелтона отозвался гладкой прохладой под моими пальцами. Элегантный тёмно-серый костюм, кремовая рубашка, мягкий узел галстука. Тонкий футляр, делающий его полностью собранным, закрытым… — Ты потрясающе выглядишь… — Что ты там говорил о лести, Том? — Ни буквы лести, я сейчас абсолютно откровенно говорю. Стэсс, ты волнуешься? — Да, — честно сказала я. — Мне предстоит познакомиться Джоан… — Она классная, тебе понравится. Но я не об этом. Я о встрече с Робом. Ты же думаешь о том, как всё пройдёт… кто из нас прав и всё такое. Это полное детство, но в некотором роде я считаю это уже делом принципа, внести в этот вопрос ясность.  Он не просто выглядел взрослым. Он был взрослым. Серьёзным, вдумчивым, ироничным… Я знала, что Том — младший сын в семье, что его наверняка много баловали, но прямо сейчас мне хотелось сказать: «спасибо» его матери. За его уникальную чуткость.  — Знаешь… Для меня важно то, что сегодня вечером — подумай, уже сегодня вечером, — мы сможем вернуться  сюда уже перестав думать обо всей этой истории.  — Приятно слышать, что ты не сомневаешься в том, что у тебя будет желание вернуться сюда…  — он коротким жестом поправил мои волосы. — Стэсс, я клянусь… — Не надо, Том. Это уже не важно.  Вернув ему его же слова, я просто обняла его за шею, не думая о том, что могу помять тонкую ткань платья. Вот так, обнявшись, мы простояли до того момента, пока не позвонил припарковавшийся у парадного Алан.  — Мне пора…  Уже уходя, я обернулась.  Том Фелтон стоял, опираясь на подоконник, засунув руки в карманы. Вид у него был немного хулиганистый, на губах играла такая знакомая усмешка… Он откровенно пялился на мои ноги. И, судя по выражению лица, он был в полном восторге. «Спасибо, Дэнни», — мысленно произнесла я. Рэдклиффы определённо подвизались моими ангелами-хранителями, попеременно неся этот тяжкий крест — опекать меня в Лондоне. Алан предусмотрительно захватил одну из моих книг, чтобы показать её Джоан, он же и шевелил меня, если я совсем уж некстати забывала нужные английские слова. Собственно, гранд даму современной английской литературы моё смущение немало позабавило. Она даже сказала что-то из серии: «Какая милая привычка у вас смущаться, дорогая. Вы будто увидели Эдагара По в полном здравии посреди обычной современной лондонской гостиной». Я ответила, что в подобной ситуации я испытала бы припадок благоговейного ужаса, но,  в общем, состояния схожи.  — А что бы вы сделали потом, когда первый восторг прошёл? — Джоан смотрела на меня с любопытством юного натуралиста. В этот момент она остро напомнила мне Риту Скитер. Снующие повсюду люди делали вид, что мы совершенно не мешаем им с последними приготовлениями к обеду.  — Наверное, принялась бы дёргать его за пуговицы старомодного сюртука и расспрашивать о личном, — усмехнулась я. Алан Рэдклифф хмыкнул. Это всегда означало точное попадание.  — Если вы так свободно общались бы с мэтром, то уж со мной можно меньше миндальничать, — закончила разъяснительную работу Джоан. — Я кое-что о вас слышала и с удовольствием посмотрю ваши работы.  Как вам Драко, кстати? Всегда интересуюсь, как читатель представляет себе моих персонажей. Вы — девочка взрослая, но наверняка же читали «Поттериану»…  У неё была тёплая загадочная улыбка многоопытной интриганки. Хотелось бы мне знать, что кроется за этим пассажем. «Я видела фотоотчёт о ваших похождениях и теперь уж точно поинтересуюсь, а что же вы из себя представляете. Как вам Том Фелтон? Всегда беспокоюсь о молодых актёрах из экранизации. Вы для него явно староваты, но сто процентов понимаете, на кого запали…». Впрочем, по дальнейшему разговору я с облегчением поняла, что она имела в виду именно то, что сказала. До конца аудиенции я успела поделиться своими соображениями насчёт Драко, и, несмотря на то, что я имела наглость озвучить всеобщее фанатское мнение, что персонаж немного скомкан в конце, Алан хмыкал достаточно часто. Значит, всё окей, и отрывание головы мне не грозит. Вообще старший Рэдклифф не особенно участвовал в беседе, изредка бросая реплики и теребя свой нежно-сиреневый галстук.  Когда Джоан попрощалась с нами и присоединилась к ожидавшему её супругу, Алан молча показал мне большой палец. Странно, что пустая трепотня и мой перекошенный от волнения вид так его радовали, но…  — Ал, я спорю на сто фунтов, что Дэн сегодня появится в сиреневой рубашке, — почему-то выпалила я.  — Не буду я с тобой спорить, Стэсс. Ты его достаточно хорошо знаешь. Джоан… — Алан взял меня за подбородок и по-отечески улыбнулся. — Она позвонит мне по поводу тебя, я уверен. А вот что касается твоего морального облика… Я не буду таким добрым. Я правду скажу. Ремня бы тебе задать. Мы вместе спустились в холл. Никого из знакомых мне лиц пока и близко не было.  — Это ты из-за той вылазки с Томом? — Нет, из-за истории с Паттинсоном. Когда мне Дэн намекнул, что вы как бы встречаетесь, я собирался поговорить с тобой.  — В каком ключе, Ал? — В басовом, — фыркнул он. — На кой чёрт тебе понадобилось жить у него? Думаешь, я не смог бы найти тебе нормальную квартиру в этом городе? Почему ты не обратилась ко мне? — Ты вроде мой литературный агент, а не агент по недвижимости… — Слабое оправдание. Дэн любитель разных авантюр, ему нравится быть спасителем утопающих… В общем, я не хочу тебя лечить, но Роберт никогда не казался мне подходящей партией.  Хотя я мало его знаю, но даже его внешний вид… — Хватит, я поняла. Ты хотел бы видеть со мной кого-то более утончённого. — Типа того. И ещё… я с большим удовольствием увидел бы тебя у нас дома за ужином, чем в свежем выпуске какого-нибудь желтобрюхого глянца.  — Сеанс отеческой порки можно считать оконченным? — Думаю, да. Тем более что уже начинает собираться пресса. Не хватало ещё, чтобы нас с тобой в чём-то заподозрили. Шучу, тут нет охотников за сенсациями. Не того уровня мероприятие.  Совершенно внезапно мне захотелось сбежать отсюда. В сущности, моя часть мероприятия уже окончена. Сейчас соберутся звёзды «Поттерианы» и будут позировать, говорить пафосные речи, называть суммы, которые будут перечислены на счёт благотворительного фонда… Если бы не Алан, меня бы уже здесь не было. Впрочем, чего мне стоило позвонить сейчас Тому и сказать, что я буду ждать его дома: он наверняка уже выехал.  «Ты хочешь сбежать, чтобы так и не узнать правды? Очень по-страусиному», — голос Дэна в моей голове был настолько реален, что я обернулась. Определённо, моя фантазия не доведёт меня до добра.  Я уже всерьёз подумывала сбежать, когда услышала вкрадчивый голос. — Привет. Ты же… Девушка Тома?  Передо мной стояла Эмма Уотсон. Она улыбалась, слегка сощурив глаза: если бы не макияж, она была бы натуральной Гермионой Грейнджер — те же уверенные интонации, дружелюбная усмешка и пегая грива. На этот раз она обошлась без эпатажа, надев к платью лодочки, а не конверсы, потому выглядела просто потрясающе. Я изо всех сил надеялась, что она не перепутала меня с Джейд, хотя прекрасно знала, что мы совершенно не похожи друг на друга.  — Привет, Эмма. Я… — Ты Стэсс, — закончила она за меня и посмотрела ещё пристальнее. — Я знаю. Я видела. Будем знакомы. Это «Марчеза»? — она кивнула на моё платье.  — Да.  — Мне нравится, хотя для себя я предпочла бы цвет фуксии.  — Дэн говорил мне, что ты хорошо разбираешься в моде, — отшутилась я. Мне было немного неуютно под её изучающим взглядом. — Дэн? Ты знаешь Дэна? — удивилась мисс Уотсон так откровенно, что я почти поверила в то, что она не слышала о нашей с Дэном затее, как и о том, что Алан Рэдклифф занимается мной. — Как интересно! Ты, наверное, приехала в Англию сразу же после колледжа? Или ты училась здесь? То ли Эмме было скучно, то ли интерес был неподдельным — не знаю. Но я не нашла ни единого повода скрывать правду. Эмма слишком явно хотела спросить меня о возрасте, но в лоб сделать это не решалась. Хорошая вежливая девушка Эмма… Я сделала вид, что не вижу её удивления, когда сказала, что мне двадцать шесть.  — Я была уверена, что ты моя ровесница! — смущённо сказала она. В любое другое время я сочла бы это комплиментом. Сейчас же мои мысли были заняты исключительно моим собственным моральным дискомфортом. — Если ты хочешь сбежать отсюда, то могу дать совет… — внезапно предложила Эмма, лукаво улыбаясь. Этим она неуловимо напомнила мне Кейти, которая была далеко и с которой мы не особенно красиво расстались.  — Окей…  — Не делай этого. Просто потому, что Том не оценит.  Странно, но я даже внутренне не возмутилась, просто приняв это утверждение за аксиому сегодняшнего дня… Появившийся буквально через четверть часа Фелтон был очень вовремя: казалось, я осталась здесь только ради того, чтобы ощутить мягкое прикосновение его губ к моей щеке. Эмма испарилась под ручку с Рупертом.  — Ты волнуешься ещё больше, хотя встреча с Джоан уже позади, — тихо сказал Том. — Это как? Камень в мой огород? — Брось…  — Окей. Как только закончится официальная часть, покончим с этим.  «Покончить с этим» на приёме не получилось: даже находясь на значительном удалении от Роберта, который появился последним и был сразу же атакован журналистами и мамочками присутствующих детишек, мне не давал покоя его взгляд. Взгляд, который был физически ощутим, который был невыносим в своей откровенности. Он рассматривал меня, будто это я,  а не он, была приглашённой звездой.  Как будто видел меня впервые. Как будто ему есть, что сказать.  Единственный раз, когда он оказался рядом на расстоянии вытянутой руки, я услышала его тихое: «Ты сегодня убийственно красива, Стэсс». И промолчала: я решительно не знала, как реагировать на его комплименты.  И вовсе не присутствие рядом Фелтона смущало меня… Так вот, «покончить с этим» Том решил, когда все мы очутились на улице. Когда репортёры разошлись, Руперт и Эмма отбыли восвояси, а довольные детишки унесли домой чудесные воспоминания о встрече со сказкой. Мы вчетвером, как гротескная пародия на мушкетёров Дюма, вышли на парковку, когда уже сгущались сумерки.  Дождь был похож на солёные морские брызги, будто кто-то просеял его сквозь самое частое сито: он липкими пальцами касался лица, норовя запустить зябкие пальцы зашиворот. Если бы я не знала, что сейчас  конец июня, я бы решила, что нас забросило в середину промозглой осени.  — Я не понимаю, почему нельзя посидеть где-то поговорить нормально? — возмущался Дэн. Роберт молчал, изредка посматривая в мою сторону. — Том…  — Давай я тебе честно скажу: я устал. И я настроен поскандалить, — пожалуй, Том был единственным из нас, кто улыбался.  — А что, есть повод? — подал голос Паттинсон.  — Есть, — коротко бросил Фелтон. — Ещё какой. В сущности, мне действительно не хотелось бы видеть ваши постные рожи дольше получаса, но …  — он говорил меланхолично, будто собирался предложить им партию в крикет в следующую среду. — У меня есть вопрос. После чего мне хотелось бы оказаться дома.  — Может быть, мы не станем впутывать в этот твой вопрос Стэсс? — ненавязчиво уточнил Дэн. Судя по выражению лица, он и понятия не имел о чём идёт речь.  — Дэнни… Не части. Я не слишком хорошо соображаю после бессонной ночи… -отмахнулся Том.  Роберт резко остановился. — Дэн, это важно и для меня тоже, — сказала я, предпочитая не думать, с чего бы это Паттинсону так бурно реагировать. Мой голос странно дрожал… — Прости, нервишки расшалились.  — После бессонной ночи… — вполголоса ехидно добавил Роберт. — Что?! — растерянно переспросила я.  — Ничего, — он посмотрел мне прямо в глаза. Смущаться мне было нечего, потому я выдержала этот взгляд. А вот Роберт вступил в глубокую лужу. — Вот дерьмо! — Не переживай, дерьмо к дерьму не липнет, — усмехнулся Фелтон.  — Да, знаю. Чего нельзя сказать о вашей парочке…- он склонился, обращаясь скорее к своим ботинкам, чем к Тому. — Вмазал бы я тебе, но мне тебя жаль, — сухо бросил Том. –. Да и… — он окинул презрительным взглядом Роберта, который медленно выпрямился, бледнея. — Твои мотивы мне понятны. Но вот какого чёрта ты, Дэнни, рассказываешь о том, что я был в Гатвике полторы недели назад? Ты меня там видел? Он не кричал, нет. Он говорил вполголоса с какой-то усталой хрипотцой…  — Я сказал то, что мне сказал Роберт… — сосредоточенно произнёс Дэниэл. Потом посмотрел на Роберта, потом на Тома и снова на Роберта. — Чёрт… Роб? Это был… гон?! Паттинсон молчал, криво усмехаясь. Впрочем, всё было без слов понятно. Выждав пару мучительно долгих мгновений, он склонил голову на бок, улыбаясь. — Извини, Дэн.  — «Извини, Дэн», — издевательски передразнил его Фелтон. — Мда… Классно выглядишь, Поттер. Ещё вчера я думал, что в глаз тебе дам,  а сейчас мне смешно видеть, как ты сам с себя офигеваешь. Фееричное зрелище, но я с ног валюсь  от усталости.  — Том, я не подумал… — начал было Дэн, но Том отступил на шаг, увлекая меня за собой.  — Тсс, Дэн. Я уже привык. Мы с тобой дружим уже не первый год, но ты по инерции думаешь, что я способен на что-то такое. Или вообще нихрена не думаешь. В общем… Проехали, забыли. Я не хочу больше говорить об этой паскудной истории, — в голосе Фелтона звенело опасное стальное долготерпение. —  Всё. Финита ля комедия.  Уже в машине Том рассмеялся.  — Три редких долбоящера…  — насмеявшись вдоволь, он взял меня за руку, осторожно сжимая мои пальцы. — Поговори со мной… — Боишься заснуть за рулём? — я накрыла его горячую ладонь своей. Он усмехнулся.  — Нет. Я просто хочу слышать твой голос. Его голубые глаза, наполненные горькой солью бессонницы, улыбались. Мы не доехали пяти минут до дома, когда у Тома завибрировал мобильный. Мельком глянув, кто именно так срочно хочет его услышать, он усмехнулся. А потом убрал одну руку с руля, совмещая звонок и езду на достаточно высокой скорости.  — Слушаю тебя очень внимательно, — мягко сказал он в трубку. Но мягкость его голоса была так же обманчива, как внешность миссис Смит, за трогательной женственностью которой скрывался мощный аналитический ум и сила киллерши. Я видела, как Том напрягся, вслушиваясь в тихое ворчание динамика. Он явно не ждал ничего хорошего от этой беседы. — Дело в том, что я сейчас живу не один. Но ты прав… Да, пожалуй я возьму на себя смелость решать за нас обоих. Хорошо. Через четверть часа я буду дома, так что у тебя есть полчаса — час, чтобы успеть застать меня бодрствующим. А там как пойдёт… — он рассмеялся, чуть оскалив ровные зубы.  — Да, было бы неплохо. Если честно, я уже и так напрягся, как электричество. Расслабиться не помешает. Окей, окей… Меньше слов, мы будем ждать.  Быть может, мне показалось, но он даже слишком быстро заехал на парковку, едва избежав столкновения с поребриком. Уже отключив связь, он помолчал пару мгновений, глядя прямо перед собой. А потом повернулся ко мне.  В его взгляде было что-то такое… Смесь усталости, разочарования и какой-то глубинной иронии. Иногда мне казалось, что этот его юмор — неотъемлемая часть его души. — Кажется, у нас будут гости. Мне малодушно не хотелось признаваться в том, что я внутренне сжимаюсь всякий раз, когда он берётся за телефон.  Потому что эгоистично боюсь делить его с кем-то.  Потому что одиночество меня не пугает только в узких рамках ладоней Тома Фелтона. Теперь…  Ещё через четверть часа мы вошли в квартиру, наполненную сумерками и тишиной, которую так не хотелось нарушать… Я не успела сказать, как мне хочется просто побыть рядом с ним, послушать его дыхание: Фелтон быстро и безжалостно щёлкнул включателем, зажигая резкий искусственный свет в прихожей. Резким нервным движением он ослабил гладкий узел галстука и привалился спиной к двери.  Под светлой кожей его виска пульсировала тонкая синяя жилка. — Вообще-то тебе неплохо бы отоспаться.  — Я знаю, но прямо сейчас не выйдет, — он смотрел на меня, и мне хотелось подойти к нему ближе… Совсем близко. Ближе, чем тонкая ткань кремовой рубашки, через которую неуловимо просвечивает его лёгкий загар. Даже слишком лёгкий, чтобы не навредить образу вечно бледного и неизменно белокурого Драко.  — У тебя красные глаза. Мне больно смотреть на тебя…  — Не смотри, — он пожал плечами с деланным равнодушием. И тут же добавил, — тебе же на пользу.  — Даже так?  Он беззвучно шевельнул губами, а потом взглянул на меня очень пристально. — Когда я поймал на себе твой взгляд первый раз, я был в недоумении.  Потом в восторге. Потом… Потом в отчаянии.  — О чём ты, Том? — я решительно не могла взять в толк, что он имеет в виду. — О чём я…  — он отступил к высокому зеркалу и поманил меня пальцем. — Иди сюда, я покажу… Естественно, в зеркале я увидела наши отражения — и это ничуть не внесло ясности в вопрос. Вскинувшись, он усмехнулся и откинул мои волосы на одно плечо. Его пальцы скользнули по тыльной стороне моей шеи… — Посмотри на меня, — тихо попросил он, и я просто перевела взгляд с его губ на его же глаза. — Видишь? — Что? — Ты всегда смотришь как-то… очаровательно. Понимаешь? Первый раз я подумал, что это только для меня. А потом заметил, что это — твой обычный взгляд на мир, на людей… Ты же и на муху на потолке смотришь так…  — Как?  — Не могу объяснить… И чувствую себя идиотом, — констатировал Том. И прикоснулся губами к тому месту на моей шее, где только что были его пальцы.  Моя попытка что-то ответить больше походила на сдавленный стон. Я слишком расслабилась — за всё время, пока я была здесь, Фелтон ни разу не вторгся в моё личное пространство так далеко. И так безапелляционно. На мгновение он отвлёкся, посмотрев на наручные часы.  Будто проверяя, есть ли у него ещё немного времени пошалить. Я видела его тонкий профиль в зеркале считанные секунды, но этого с лихвой хватило для того, чтобы утренние мотыльки легонько защекотали меня под ложечкой. Я не знала, чего мне хочется больше: сбросить тонкую сеть его прикосновений, или ответить ему чем-то столь же пронзительным.  Отвернувшись от зеркала, я собралась было спросить, кто именно собралась пожаловать к нему на ночь глядя, но Том перехватил мои слова поцелуем. Этого следовало ожидать, это было так предсказуемо, но я вздрогнула, будто обжегшись.  Какие гости, Том? Нам слишком явно хочется остаться наедине…  Оторвавшись, он криво усмехнулся. Его губы дрожали, и от этого ситуация становилась ещё более щекотливой. Но вместо продолжения он прошептал: — Ты думаешь о том же, что и я… Знаю. Но не сейчас.  — Том… — Помоги мне. Найди в аптечке, — он махнул рукой в сторону шкафа, не отводя взгляда, — там, найди бетнезол. Я буду в ванной. Пожалуйста…  Через пару минут я принесла ему маленький флакончик глазных капель. — Сейчас буду как новенький, — бодро пообещал он. На раковине я заметила пустой блистер. Пока Фелтон закапывал глаза, я прочла надпись на прорванной фольге. Название не было мне знакомо.  Наверное, он заметил промелькнувшую на моём лице растерянность. — Малыш… Не дрейфь. Ты можешь здорово отомстить мне за это  неудобство, оставшись в этом прекрасном платье и наблюдая, как я медленно плавлюсь от ревности. Но ты же так не сделаешь?  — Твои гости стоят того, чтобы сутки держаться на стимуляторах?  — Нет, конечно. Но ты стоишь. Умоляю тебя, переоденься. Иначе мы точно поставим гостей в крайне затруднительное положение… А я буду ждать тебя в гостиной. Окей? Поймав его лицо в ладони, я улыбнулась.  — Хорошо. Уже иду…  Не поцеловать его было выше моих сил. Слишком давно я мечтала о том, чтобы делать это так часто, как мне хочется. Чувствуя, как его руки замирают у меня на талии, я осторожно прижалась губами к уголку его улыбки. Его губы были солёными. От бетнезола, капелька которого медленно сползала по его гладкой щеке.   Я слышала. Как позвонили в дверь, как топали в прихожей… Мужская компания. Натянув домашние джинсы, показавшиеся жёсткой робой после тонких чулок и шёлкового платья, я с минуту посомневалась, выбирая между футболкой и тонким свитером.  Зябкий день явно свидетельствовал в пользу последнего, да и добра этого в моём лондонском гардеробе предостаточно (самый любимый с весёленькими жаккардовыми узорами а-ля рукоделие миссис Узли мне подарил Дэн). А потом… Потом мой взгляд упал на рубашку, которую не так давно уступил мне Том. Пройдясь пальцами по длинному ряду мелких пуговиц, я вспомнила, что в гостиной есть камин…  «Ты всегда делаешь что-то символичное. Это глупо, но трогательно», — заметила совесть голосом Дарины. Ну раз совесть не против, то почему нет?  «От тебя будет пахнуть мужским одеколоном. И вообще…», — понеслись возражения, но я уже решила. В конце концов, моё воображение — это всего лишь моё воображение. Я и так вожусь тут уже неприлично долго.  Уже в коридоре голоса, которые доносились из гостиной, показались мне знакомыми. Конечно, конечно… До чего же я глупа.  В гостях у Тома были Дэн и Роб — хохот Рэдклиффа я не перепутаю ни с чем, это его персональная фишка. Зажмурившись, я представила, как мой дружище Дэнни сидит на кресле, закинув одну ногу на подлокотник: любимая поза, выдававшая в нём гораздо больше ребячества, нежели он сам старался показать. Мысль о Роберте была похожа на шмыгнувшую в тёмном чулане серую мышь. Наверное, потому что я предпочла не думать о проблеме, повернувшись к ней спиной.  Сказав, что меня совсем уж не волновало его присутствие, я бы соврала. Но думать об этом мне определённо не хотелось. «К чёрту, Роберт. Вот просто к чёрту… Я ничего никому не должна». С такими вот интересными мыслями я появилась в гостиной. Уже традиционно, Роберт сидел ко мне спиной: белая футболка чуть темнела, натягиваясь между лопатками. Дэн действительно развалился в кресле; заметив меня, он махнул в мою сторону стаканом, в котором плескалось что-то явно слишком крепко-алкогольное.  — Ещё раз привет, Стэсс.  Роберт обернулся, улыбаясь. Он едва шевельнул губами, но я и так знала, что он сказал мне своё короткое: «хай». Том устроился на диване, щурясь на яркий огонь в камине. Длинная светлая чёлка почти прикрывала его глаза, и мне было сложно судить, насколько он был рад происходящему. Во всяком случае, атмосферы напряжённости не было. Даже наоборот.  Обойдя Роберта, я забралась на диван, уютно устраиваясь рядом с Томом. Уткнувшись лбом в его плечо, я искоса посмотрела на Рэдклиффа. Он был определённо счастлив. Наверное, Том действительно предпочёл забыть и не ссориться… Они говорили о чём-то своём: о каких-то кастингах и съёмках, лондонских пабах и прочих заведениях. Кажется, Дэн предложил вместе выбраться на рафтинг или рыбалку…  — Не хотела бы я оказаться в холодной реке с такими скользкими типами, как вы, — не выдержала я.  — Вообще-то сплавляться принято на плотах или байдарках, Стэсси. Но если ты хочешь, ты, конечно же, можешь плыть рядом с нами, — хохотнул Дэниэл, отпивая виски из своего бокала. Он умел быть непереносимо язвительным. — И вообще… Женщина на судне — это нонсенс. — Нонсенс — это твоё второе имя, Дэнни, — мне хотелось поддеть его чем-то, но мне же было и смешно. — И вообще… кое-кому пока что маловато лет, чтобы пить взрослые напитки. Тебе как-то не по-детски вставляет: с каких это пор я для тебя женщина? — С тех самых пор, как я тебя знаю. Если ты хочешь, чтобы я считал тебя кем-то другим. Мне придётся как минимум ослепнуть. А я не хочу… — Плюс один, Дэн, — добавил Роб.  — О нет, Роберт. Для тебя я тоже предпочитаю быть боевым товарищем, — ответила я, не глядя в его сторону.  — Разве что по борьбе под одеялом, — усмехнулся он. — В день, когда я стану считать тебя мужчиной, я официально объявлю себя геем.  — И погибнешь смертью храбрых, — меланхолично заметил Том.  И беседа двинулась дальше: так или иначе кто-то из нас делал не слишком удачный выпад, и все четверо снова срывались на хохот. Я знала, что скоро они свалят курить на балкон, и я смогу успокоить свои мысли, глядя в огонь.  Мне не давало покоя фантомное ощущение взгляда. Я с трудом понимала, зачем все эти примирительные реверансы, если каждый в этой комнате прекрасно понимает, что больше всего гостеприимному хозяину нужна порция сна. Никак не лошадиная доза дружелюбия и извинений.  — Пойдём-ка покурим-ка, — торжественно предложил Дэн.  — Поддерживаю, — Фелтон поднялся, с видимым сожалением отпуская мою руку. — Мы скоро. Роб? Паттинсон помедлил, но тоже встал со своего кресла. — Пять минут, — коротко сказал он. — И я догоню. — Если ты хочешь поговорить со Стэсс, ты должен бы поинтересоваться, желает ли она тебя слушать.  Роберт прикрыл глаза. — Стэсс, можно тебя на два слова? — его голос звучал, как через подушку. Неужели ему стоило таких усилий простое вежливое обращение? И хотя первым моим желанием было попросить Фелтона забрать меня с собой на балкон, я достаточно спокойно согласилась.  — Хорошо. Но только на два. Роберт смотрел в спину Тому, пока тот не закрыл за собой балконную дверь. А потом он обернулся ко мне. На его лице проступали яркие пятна алкогольного румянца, будто кто-то отхлестал его по щекам, отчего глаза, цвет которых мне никогда не удавалось определить точно, казались недвусмысленно зелёными. В этом лице было что-то дикое, что-то пугающе новое, будто я впервые видела этого Роберта. Он попытался накрыть мою ладонь своей, но я отдёрнула её практически на автомате. — Давай без рук, Роберт… — Ты жестокая… — Я честная. Ты хотел поговорить, а не подержать меня за руку. Кроме того, я помню наш последний разговор — он мне не понравился. — Забудь… Я был пьян и плохо понимал, что делаю. Скажи мне, ты обиделась из-за Кристен? — Боже, Роберт!   — Понятно. Нет.  — Скажи лучше, зачем ты сочинил эту историю?  — Ты всё равно мне не поверишь, — он усмехнулся, закусывая ноготь большого пальца.  — Но я всё равно хочу это услышать. Ты же  меня одурачил… — Признайся, что ты недооценивала меня. Думала, что я неспособен на что-то подобное. Это всё кино, будь оно неладно…  — Ты рано радуешься. Как по мне, как раз в кино ты играешь безобидных имбецилов плюс одну красивую роль монстра, которому по иронии судьбы удалили зубы и когти. В жизни ты не такой.  — Я думал, что нравлюсь тебе.  — Нравишься. Очень. Но не больше всех на свете. — Не больше него, ты хотела сказать? — он кивнул в сторону балкона. — Вот именно поэтому я соврал. Родная, я пытался дозвониться до тебя всю неделю, но у тебя было занято! Пи-пи-пи-пиииип… — изобразил он короткие гудки. — Думаешь, я не догадывался, кто обрывает твой телефон? — У меня дежа вю, или мы действительно однажды уже закрыли эту тему? — Ну, ты же хочешь знать правду? Я… просто хотел быть ближе. Ближе, чем он. Кто лучше Дэна мог бы рассказать тебе, как ты заблуждаешься? Да, я соврал. Соврал. — И ты сделал всё максимально коряво, надеясь, что едва моя спина коснётся твоей простыни, это будет уже не важно. — Где-то так. Я знаю, что поторопился. И мне жаль, потому что я до сих пор считаю, что у нас могло бы что-то получиться.  — У нас получится остаться друзьями, если ты перестанешь рефлексировать по этому поводу. — Ты уже перестала? Я лично своих слов обратно не беру. — Роберт, ну, не надо меня упрекать…  — Не думал даже. Ты свободный человек.  — Ты тоже.  Он не нашёл, что ответить, а я…  Я решила, что разговор окончен. Мне очень хотелось, чтобы и этот вечер быстрее закончился. Но он тянулся и тянулся, как прилипшая к подошве жевательная резинка. Такой же ненастоящий, ненужный и неудобный.  Когда стрелки уверенно приблизились к двенадцати, мои нервы сдали. — Ребят, я всё понимаю, но… — я пыталась удержать остатки хорошего настроения, но когда они начали вспоминать дурацкие моменты нашего знакомства, моё чувство юмора иссякло. — Не кажется, что вам пора? Уже почти полночь, Дэн. Детское время кончилось. — Ты ведёшь себя, как сварливая жена, Стэсс, — не дал ему ответить Роберт. — Это нехорошо, это отношения не укрепляет… — Ух, Роб, ты сейчас перегибаешь палку, — вполголоса добавил Рэдклифф.  Пауза была долгой. Естественно, Роб сказал ещё пару колких двусмысленностей: впрочем, это было вполне ожидаемо после смачного сравнения сегодня днём. Но нервы сдали не у меня одной. — Чувство меры у Роберта всегда лежит на дне бутылки, не так ли? — выражение лица Тома Фелтона не предвещало ничего хорошего. — Дэн, чья была идея завалиться попьянствовать ко мне? — Как тебе известно, лично мне знакомо чувство такта, — демократично вывернулся Рэдклифф. — Но у меня тоже совесть неспокойна, я же оказался… — Забудь уже, я сказал! Я не имею ничего против дружбы. Моей с тобой, твоей со Стэсс… Но с Робертом у нас как-то не складывается. Да я и не горю желанием. — Том, не надо… — я примирительно сжала его ладонь.  — Да заколебало просто уже…  — Похоже, нам действительно пора, Роб, — Дэн встал и виновато улыбнулся.  — Погоди, Дэн. Мне хочется услышать, как Том торжественно запретит Стэсс общаться со мной, — ему явно нравилась ситуация.  — Что за детский сад, Паттинсон? Она взрослая девушка, сама решит, нужен ли ей такой друг, как ты! — А какой я друг? — Роберт медленно поднялся со своего места. — Ну, какой?  — Сильно пьющий, — ледяным тоном бросил Том.  — Ах, это… Надеюсь, кто-нибудь проводит нас до двери.  Естественно, Фелтон остался в гостиной — это вам не «кто-нибудь». Дэн сбивчиво извинялся, а Роберт просто смотрел на меня, не говоря ни слова.  — Созвонимся, Дэнни, — сказала я уже на пороге.  — Конечно, не вопрос. Скоро вернётся Кейти — помнишь? Встретимся, не только созвонимся, — он рванул по лестнице вниз, в то время как Паттинсон остался стоять на месте.  — Роберт? — меня посетили нехорошие предчувствия. Я не обольщалась насчёт того, что он будет продолжать добиваться от меня какой-то конкретики, но, оставшись с ним наедине, я чувствовала себя очень неуютно.  — Мне ты ничего не хочешь сказать? Даже пары слов на прощание?  Он улыбался мне шаблонной улыбкой Эдварда Каллена, будто прямо передо мной чудесным образом ожил промо-постер «Сумерек». Это было так фальшиво, что мне хотелось спросить, куда он затолкал в себе простого хорошего парня с чертовщинкой во взгляде. Но вслух я этого так и не сказала. — Два слова есть.  — Я жду… — Авада Кедавра. Улыбка на его лице дрогнула. — Можно я запущу чем-нибудь в стену? — это был, скорее, риторический вопрос.  — Сколько угодно. Ты можешь разгромить всю мою гостиную, я не возражаю.   Фелтон лежал на диване, закрыв глаза. Один взгляд на неубранный стол, и мне действительно захотелось взять один из стаканов, чтобы услышать, как он жалобно звякнет о каминную полку.  Всего один. Тот, из которого пил Роберт Паттинсон.  Чтобы ничего больше, ничего не напоминало о  нём.  — Том… — Ммм? — отозвался он, не открывая глаз.  — Завтра я всё уберу, но сейчас мне самой хотелось бы убраться отсюда. — Милая, это я уберу сам, — он сперва сел, потом встал и резким движением завернул скатерть вместе с недопитой бутылкой, парой тарелок и стаканами. Его тонкие пальцы побелели, когда он с силой сжал узел из плотного льна. — А потом мы вместе уберёмся отсюда.  Я могла поклясться, что он сам готов запустить тюком с посудой в тёмно-зелёный бархат стены своей «слизеринской гостиной».  В узких тёмных джинсах он казался ещё выше… Злость делала его ещё красивее. Я вдруг представила себе, что прямо сейчас он пойдёт на кухню, оставит груду битого стекла в помойном ведре, и снова будет сидеть до рассвета, отвлекаясь только на то, чтобы прикурить очередную сигарету… Он будет сидеть один, а я буду лежать за стенкой и прислушиваться к каждому шороху.  Тоже одна. Наверное, в первый раз чувство протеста было таким острым.  — Том, нет… Оставь это здесь.  Он посмотрел на меня с лёгким недоумением, но потом разжал пальцы.  — Как скажешь. И что теперь? — он стоял так близко, что я чувствовала запах его кожи. К его дыханию примешивался жгучий аромат виски, но это не останавливало меня. Интересный коктейль, в который превратилась кровь Тома Фелтона, похоже, ударил ему в голову: голубые глаза стали почти чёрными от расширенных зрачков.  — Теперь тебе пора спать… Поцеловав его в приоткрытые губы, я отпрянула раньше, чем он мне ответил. Кажется, эхо моих слов повисло в воздухе. Взгляд у слегка датого и очень злого Тома Фелтона был цепким: даже закрыв на мгновение глаза, я ощущала его пристальное внимание. Камин прогорел, и, хотя в комнате держалось призрачное тепло, этот уют был обманчивым — как и спокойствие хозяина дома. Иногда он откровенно пугал меня своим неуловимым сходством с киношным персонажем, упоминания о котором его то раздражали, то забавляли. Я никогда не была фанаткой Драко и вообще фандома Поттерианы, но мистер Фелтон умел дать жизни как моим тайным желаниям, так и страхам. И прямо сейчас, когда я была настроена спасти его от бессонницы самым что ни на есть интересным способом, он включил Слизеринского Принца.  На полную мощность. Я никогда не видела его настолько ушедшим в себя и разозлённым одновременно. Я не знала, как себя вести и что говорить. Я будто проглотила язык: за этот долгий, наполненный самыми разными эмоциями день я лишилась и своего красноречия, и сил, и возможности адекватно оценивать происходящее. Это его ледяное спокойствие было подозрительным до зуда под ногтями, и мне всерьёз казалось, что коснись я его прямо сейчас, Том нервно отдёрнет руку или брезгливо оботрёт губы. Будто чувствуя мои мысли, он улыбнулся, но улыбка эта ничего хорошего не предвещала. В её подрагивающий уголок хотелось впиться губами, чтобы не дать ему в очередной раз взметнуть бисер слов… — Хорошо, уговорила, — он сказал это таким ядовитым тоном, что мне стало совестно.  — Том… — Ммм? — он смотрел мне прямо в глаза, но отозвался, не размыкая губ. Я видела, как слегка подрагивают его веки. Ему действительно нужно отдохнуть…  — Прости, я не это имела в виду.  Но он будто меня не слышал.  — Ты права, у меня выдался чертовски длинный день. Я пойду, ага… — он издевательски поцеловал меня в лоб. — Спокойной ночи, милая… Он вышел из гостиной, судя по всему, отправляясь курить на кухню. Кажется, прямо сейчас я что-то собственноручно сломала. Посмотрев на груду посуды, лежащую посреди стола, я почувствовала, как ко мне возвращается удушливая ярость. Взяв первый попавшийся стакан, я уже не думала о том, кто пил из него сегодня — может быть, даже я сама. Не оставляя себе ни секунды на колебания и раздумья, я просто хватила его о каминную полку. Звук разбитого стекла не успокаивал, нет. Наверное, так же бьются наши мечты…  «И обещания…» — отозвалось где-то внутри голосом Роберта Паттинсона. — «Твои обещания, детка…» Второй стакан повторил судьбу первого. Третий был уже в полёте, когда боковым зрением я уловила какое-то движение. Обернувшись, я увидела стоящего у двери Фелтона. Он просто стоял и смотрел. Но как … За что я люблю тебя, Том Фелтон? Не в последнюю очередь за то, что ты всегда платишь мне той же монетой. Будь то лёгкий шёлк нежности или звонкая сталь обиды.  — Продолжай, — усмехнулся он. — Я же разрешил, ты помнишь? Он всегда имел надо мной какую-то странную власть и иногда ею пользовался. Метко и со вкусом. Но именно сейчас мне хотелось запустить чем-то тяжёлым в него самого.  Не люблю отказывать себе в приятных мелочах: четвёртый стакан разбился о стену рядом с дверью. Том выругался, на мгновение прижимая ладонь к щеке. Но даже это не заставило его ухмыляться.  — Ты определённо чокнутая, Стэсс. Не буду врать, будто мне это не нравится.  Он скрестил руки на груди и слегка склонил голову, ослабляя цепкую хватку взгляда, замолкая надолго, давая мне возможность выдохнуть и осознать опасность затеянной мной игры. Скажите пожалуйста… Девочка, ты живёшь здесь несколько дней, ты играешь по его правилам и всё ещё надеешься победить? Твоё поражение — лишь вопрос времени. Времени, когда Том наиграется и просто возьмёт и тебя, и ситуацию в свои руки, чтобы уже никуда не отпустить. Согласна ли я быть ручной и домашней, а не взбалмошной и уходящей в сумерки? Да, Том. Да… Но ты же не станешь меня об этом просить… Мой внутренний монолог на фоне сбившегося, по-заячьи скачущего пульса напоминал слабый глас вопиющего в пустыне. Секунды тянулись медленно, будто июльский мёд, заставляя меня залипать в моих собственных ощущениях. Но и этого было мало: внезапно пересохшими губами мне хотелось шептать: «Остановись, мгновенье…» Чтобы просто видеть его таким… За полшага до того, как он перейдёт от своего говорящего молчания к действиям.  Подойдя, я всё ещё пыталась держать лицо: я смахнула несуществующую пылинку с его плеча. Лёгкий ток этого прикосновения заставил меня задержать руку. А потом коснуться его щеки, осторожно обходя тонкую риску незначительного пореза. — Том…прости.  Плавно, будто в замедленной съёмке, он обхватил меня за талию, вынуждая прижаться грудью к его груди. Почти сразу его ладони уверенным движением скользнули в задние карманы моих джинсов.  Дежа вю? Его губы остановились в миллиметре от моего уха. — Мне приятна твоя забота… — дыхание Фелтона коснулось моей кожи, заставляя меня сжаться в остром предвкушении прикосновения. Он прочертил кончиком языка влажную полоску от основания шеи до уха, мягко прихватывая губами мочку. — Но мне действительно пора спать. Хрипловатый шёпот, в котором не разобрать эмоций. Нежность или жестокость…  Он отступил так же плавно, как и обнял, будто давая мне время удержать его, но я совершенно отчётливо поняла, что мне не удастся сделать это, даже если я прямо сейчас обниму его колени.  Вместо этого том вышел, а я осталась в комнате, сияющей от хрустальных осколков. Мне хотелось собрать их и сжать в ладонях, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Вместо этого в реальность меня вернул хлопок двери — Фелтон явно намеревался принять душ перед сном.  Логично, но эта мелкая подробность реальности причинила мне боль — почти такую же, какую могли бы причинить впившиеся в мякоть ладоней осколки.  You'll learn to hate me But still call me baby Oh love So call me by my name And save your soul Save your soul Before your to far gone Before nothing can be done, — сорвалось с моих губ почти машинально. Я не знаю, почему именно эта песня стала моей сейчас, хотя во мне не было и тысячной доли эмоций её автора.  Только сожаление… Я могу всё исправить, в отличие от тебя, Роб. «Ты никогда не спрашивала меня, хочу ли я исправить то, что ты считаешь моей ошибкой», — Роб в моей голове всегда говорил более складно, чем реально существующий.  И в отличие от тебя, Роб, я сделаю всё, что смогу, чтобы исправить… «Ты связала мне руки, заткнула мне рот и исчезла. Что я мог сделать?» Это не ты, это всего лишь моя совесть. Или моя глупость… «Ты права, но именно сейчас ты тратишь время на разговоры… Не будь как я, детка. Не будь, как я…» Выключая в гостиной свет, я рисковала наступить босой ногой на что-то острое, но это заботило меня меньше всего. Главная заноза уже была у меня в сердце. Фелтон всегда знал толк в парфюмерии, маникюре и староанглийской литературе: это  трио коньков могло вывезти его из любой щекотливой ситуации. Эти его умения погубили меня сразу же: я невероятно чувствительна к запахам, обожаю ухоженные мужские руки и никогда не упускаю случая потрепаться на тему английского искусства. Сидя на кухне и глядя в лондонскую непроглядно дождливую полночь, я знала, что буквально через четверть часа Том превратится в безукоризненного красавца с гладко зачёсанными назад (будь ты проклят, Малфой) светлыми волосами, от которого пахнет горечью французского парфюма и затяжными женскими депрессиями.  А мне, чёрт возьми, хотелось чувствовать его собственный запах: тонкий аромат его кожи, волос… Флер его присутствия, так непохожий на тяжесть привычного одеколона. Мне хотелось обнимать его прямо сейчас, но вместо этого я сидела здесь, на холодном подоконнике тёмной комнаты, не удосужившись даже зажечь свет. Зачем?  Мне было достаточно зажигалки, которой я методично чиркала, то и дело озаряя заплаканное лицо. Будто сигналя кому-то там, за стеклом, в царстве тумана и дождя, который норовил затопить весь Кенсингтон к чёртовой матери.  Мой персональный сигнал SOS, который никто не услышит. Слава Богу, хоть за сигарету не схватилась — только этого не хватало.  Чего мне стоило просто догнать его, зайти в ванную всего через пять минут после… Я же знаю, что дверь не заперта… Закрыв глаза, я попыталась в очередной раз придумать себе оправдание, но дальше обнаружения собственной гордости не продвинулась ни на йоту.  Твои солёные слёзы… Узкие джинсы… Тонкие пальцы —  Весь этот бред.  Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит Вот, как это называется. Сплин. Самый что ни на есть натуральный английский сплин, круто замешанный на сложных межличностных отношениях с аборигенами. Кажется, у меня сдают нервы и завтра утром мне нужно как-то объяснить это Тому. А пока мне самой было мучительно жаль упущенного момента.  Мне всегда было даже слишком легко уходить в самокопания и саможаления — дай только повод.  На этот раз глубоко нырнуть не вышло.  — Сделай одолжение,  — не особенно беспокоясь о соседях  снизу, Фелтон громко придвинул тяжёлый табурет к окну и, сев, перехватил меня за запястье правой руки. В его зубах была зажата сигарета. Дополнительных объяснений мне не потребовалось: я послушно помогла ему прикурить, глядя, как он втягивает щёки, невольно поморщившись, будто порез его всё ещё беспокоил. Выдохнув дым через ноздри, он посмотрел на меня. — Спасибо.  — Не спится? — поинтересовалась я достаточно мрачно. Он кивнул, снова затягиваясь. Не знаю, что он делал в ванной, но он выглядел совершенно сухим и немного растерянным.  Я не знала, что именно привело его сюда, но мне нравилось смотреть, как он курит. Я всегда велась на красивую игру человека с дымом, и Тому Фелтону это было доподлинно известно. Впрочем, именно сейчас он не рисовался. Он нервно курил, стряхивая пепел судорожным движением кисти. Дым то тонкой струйкой срывался с его бесподобно очерченных губ, то совершенно по-змеиному метался обратно на вдохе.  Он курил, я смотрела… Внезапно, Том смял недокуренную сигарету и отставил пепельницу. — Когда меня что-то бесит, я становлюсь непредсказуемым. Просто хотел, чтобы ты знала. Со мной так бывает… — я собиралась сказать в ответ что-то типа: «окей», но не успела. Его тёплые от сигареты пальцы коснулись моей босой ступни, и в этом простом  жесте было что-то даже слишком примирительное. Фелтон встал, обхватывая меня за плечи и притягивая к своей груди, ничего не говоря. Он просто стоял сзади, а я слушала,  как стучит его сердце.  Гулко и ровно.  Этот глубинный бит каким-то удивительным образом перекликался со стуком дождевых капель, вызывая во мне чувство невесомого, едва осязаемого чуда. Мне нравилось ощущение его рук у меня на плечах, нравилось быть рядом с ним…  — Иногда… — он судорожно сглотнул, запинаясь. — Я кажусь излишне самостоятельным. Не пугайся, но… Я такой и есть.  — Я давно тебя знаю, Том, — сказала я вместо: «Забери меня отсюда».  — Знаешь, почему я всё ещё здесь? — Нет. — Люблю тебя потому что.  Я молча кивнула, потому что к горлу подкатил какой-то непонятный комок. Потому что я знала, что не оставлю его ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, даже если он захочет просто заснуть рядом со мной.  По комнате Тома гулял прохладный, отчётливо пахнущий дождём  ветерок. Привет, приоткрытая дверь на балкон. Поёжившись, я обернулась. Фелтон стоял, привалившись спиной к стене, закрыв глаза… Двое суток, проведённые практически без сна, проступали на его тонком породистом лице, как потайной рисунок египетской алебастровой вазы. Улыбнувшись, он разлепил губы, чтобы огорошить меня заявлением: «Раздевайся, я не смотрю». Подойдя к нему вплотную, я поймала край его футболки.  — Эй… — его ресницы дрогнули. Привстав на цыпочки, я легонько коснулась губами его лба, будто проверяя температуру. — Давай я лучше тебе помогу.  — Очень любезно с твоей стороны, — ответил, наконец, Фелтон. — Но я сам, — стащив футболку, он раскинул руки в пригласительном жесте. — Стэсс… Лучше скажи мне что-нибудь приятное. Скользнув ладонью вниз, я взялась за пряжку его ремня. — Я… Оставив цепочку из влажных прикосновений губ вдоль линии его плеча, я слегка прикусила его смугловатую кожу в том месте, где оно плавно переходит в шею, образуя уютный изгиб.  — Тебя… — пряжка его ремня поддалась легко и быстро, тихонько клацнув и недоумённо раскрывшись. Одна из моих ладоней метнулась вверх, чтобы вновь коснуться его груди, которая поднималась и опускалась чуть быстрее обычного. Вторая юркнула вниз, проникая между тугой, ослепительно белой резинкой его боксёров и кожей его плоского живота.  — Господи… — Том мучительно вздрогнул, когда оба его пульса забились чаще под моими ладонями, — ради этого мне стоило понервничать. — Тсс… Люблю…  Он прижался виском к моей щеке, будто давая понять, что и угадала с приятным, и глубоко вздохнул. — Не уходи. — Боюсь, в твоей постели маловато места. — Я подвинусь. Тихо… Мы никуда не спешим. — Окей… Я люблю, когда медленно. — Это сказала девушка, одетая в мою рубашку? Это меня заводит… — Догадываюсь… Обхватив его за шею, я коснулась губами ямочки между ключицами, заставляя его — такого сдержанного, такого продуманного вздрагивать от каждого прикосновения. Угадывая мои мысли, он притянул меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. «Поцелуй меня…» — едва слышно попросила я. Когда наши губы расстались после жаркого минутного диалога, я медленно опустилась вниз, касаясь прохладными кончиками пальцев его гладкой горячей кожи, проводя кончиком языка по узкой мелкой впадинке его пупка, стаскивая вниз белую резинку… Перехватив меня за запястья, он мягко остановил меня на полпути и заставил подняться, тут же поймав моё лицо в свои ладони. Большими пальцами Том Фелтон коснулся моих губ, прежде чем разомкнуть их подчёркнуто нежным поцелуем.  — Хочу тебя… — Бери, Том… — Не говори так… — Я хочу так говорить… — его горячая кожа под моими ладонями, его запах, его хрипловатый шёпот медленно, но верно сводили меня с ума. — Бери, Том…    Он закрыл мои губы своими, перехватывая несказанные глупости на лету. Кажется, несколько пуговиц кремовой рубашки были сорваны, а мои узкие джинсы предательски легко уступили пальцам Фелтона. Шёлковые простыни были просто ледяными, вздрогнув, я собралась было возмутиться, но Том накрыл меня горячей грудью, придавливая собственным весом, заставляя расслабленно выдохнуть, растеряв слова. Зябкая волна мурашек сменилась удушливым жаром. Притормозив, Фелтон приподнялся на локте, позволяя мне в тысячный раз запустить пальцы в его волосы. — Ты говорила, что я холодный… — тихо проговорил Том, улыбаясь. Склонившись, он нежно коснулся губами моего плеча.  — Почему ты не разубедил меня раньше?  — Это было бы не так приятно… — мягкость губ сменилась несильным, но ощутимым укусом. — Стэсс…  Долгий, тянуще-сладкий миг максимальной близости тел, когда сознание отступает на второй план, оставляя только солоноватое послевкусие исступления.  Никаких звонков, никаких глупостей. Никаких новостей кроме того нового, что прямо сейчас было между нами.  Судя по неторопливой нежности движений, Том действительно никуда не спешил.  Once I put my coat on I coming out in this all wrong She standing outside holding me Saying oh please I'm in love I'm in love  Girl save your soul Go on save your soul Before it's to far gone And before nothing can be done...