Re:Broken

Я прощаю тебе, что тогда ты не любила меня так, как любишь сейчас. Майкл Слэйд. Вурдалак Ещё будучи в Нью-Йорке, я решила для себя, что на торжественной церемонии меня не будет. Если бы Роберт согласился прийти — куда ни шло, но светиться там в полнейшем одиночестве мне никак не хотелось. Все эти клятвы и прочее… Быть может, именно поэтому у нас с Робом было всё проще: только работник муниципалитета без намёка на религиозные культы. Только заполненные бумаги и вполне себе официальное объявление о смене статуса… Что уж думать об этом теперь? В мои стройные размышления вклинилась мысль о предстоящей премьере. Моё присутствие там так же точно казалось мне совершенно лишним, но я обещала Роберту быть. А он обещал сообщить мне, что и как, через Стэф. Пока что она мне не звонила, и от этого мне было немного не по себе. Ориентировочно, премьера будет после шести вечера, но… Не люблю, когда я не могу спланировать собственный день так, как мне удобно. Но время ещё есть, ещё есть время… Чтобы не нервничать, мне стоило бы заняться какими-то рутинными делами, но здесь, в Лондоне, я ещё не успела обрасти обыденными вещами. Поэтому я хаотично передвигалась по своим квадратным метрам, то и дело натыкаясь на предметы. Так мечется дикая птица, запертая в клетке. Бьётся о прутья, пока не настанет конец. Пока маленькое птичье сердце не разорвётся, не в силах осмыслить новую реальность плена. Моё кольцо лежало в плоской шкатулке, вместе с немногими моими драгоценностями, и дело было не в нём. Почувствовав, как второй за сегодня приступ паники мягко перехватывает бронхи, я остановилась. Есть вещи, которые держат сильнее, чем кольцо и данное обещание. Невозможность быть собой. Непонимание. Нелюбовь. Только сейчас я заметила, что у меня трясутся руки. Тремор — это плохой знак, и мне бы отправиться в аптеку за прозаком, пока крыша окончательно не съехала, но… «Лучше в Брикстон. За кокаином. Эйфория — это самое то…», — голос в моей голове точно не принадлежал ни Дэну, ни разуму. Он был моим собственным. Впрочем, диалога всё равно не получилось бы: звонок моего мобильного заставил меня стряхнуть оцепенение, вызванное этим внезапным открытием. В который раз я сняла трубку, не глядя. Наверное, меня уже сложно чем-то удивить. — Привет, — знакомый, и даже слишком уверенный голос дополнил картину медленно восстанавливающегося равновесия. — Я проверил голосовую почту. Ты выиграла приз за лучшее сообщение. — Фелтон… — только и выдохнула я, садясь в кресло. — Господи… — Ого… Серьёзное приветствие. Надеюсь, я занимаю не последнее место в твоём персональном пантеоне. Как у тебя дела? Как ты? — Херово, — честно призналась я, пропуская мимо ушей его остроту. — Знаешь что… Я только из Сорренто, но я могу послушать твои истории… — Я не хочу говорить об этом, Том… — … или поделиться своими. С меня чай и пирожные. Бери такси и приезжай. — Свадьба, Том. Тебе разве не надо быть среди гостей? — Обойдутся и без меня. Я не обещал, что успею. — Том… — Что? — он рассмеялся. — Это не моя свадьба, Стэсс… Мне не хотелось услышать сожаление в его голосе. Не хотелось думать, что он ищет повод не видеть, как его бывшая девушка выходит замуж за другого. Но и расспрашивать на эту тему тоже не хотелось. — Ну, хорошо. Вы с Дэном завели странные привычки: он постоянно ищет мне кров, а ты — пищу. — Это плохо? — ехидно поинтересовался Фелтон. — Тебе всегда есть, где спать и чем завтракать. Изрядная экономия. Нервов. — Это хорошо. Но странно — быть вашей вечной проблемой. — Бла-бла-бла… собирайся, давай. Я устаю от долгого ожидания. И терпеть не могу жить в отеле… — В отеле? Насколько я помню… — Всё-то ты помнишь, — устало вздохнул Том, и у меня потянуло где-то под ложечкой. — Я давно не живу с родителями, а дом в Доркинге я оставил Джейд. Свадебный подарок. Всё равно не смог бы возвращаться туда с лёгким сердцем. — Не жалеешь? — я сперва спросила, а потом осознала все смыслы этого короткого вопроса, но Фелтон, как всегда, правильно понял. — Нет. В Англии много маленьких городков с узкими дорогами. Переживу. — Но… — Эй! Я же просил, не заставляй меня ждать… Мои запасы терпения уже исчерпаны, беру в долг у Провидения. Отдать будет нечем, боюсь. Всё, о чём я действительно хотел бы говорить — разговор не телефонный. Просто — очередной никому не нужный разговор. Мне нечего было ответить на это. Мы договорились встретиться в «The Eagle» и пересидеть там несколько часов, отделяющих само бракосочетание от свадебной вечеринки. Я ожидала увидеть его в очередном чёрном или синем костюме, от которого даже на расстоянии пахло бы холодом, но, вопреки всем моим ожиданиям, Фелтон ждал меня у входа в знакомом мне светлом замшевом блейзере. От этого его обтянутые тёмно-синими джинсами ноги казались ещё длиннее, а белая сигарета в пальцах — ещё тоньше. Представив, как бы я выглядела, натяни я выбранный вчера костюм, я улыбнулась. Став чуть в стороне, чтобы не дышать дымом, я осторожно взяла Тома под локоть. — Ну, привет… Он только кивнул, затягиваясь. Я чуть прижалась к его плечу, прячась от колючего ветра, который так и норовил взметнуть подол моего платья, чувствительно щипал за коленки, поднимался выше и выше, выхватывая остатки тепла, прихваченного мной из такси. — Потерпи немного, я знаю, что ты одета не по погоде. Я посмотрела на него снизу-вверх, обходя взглядом острый угол его подбородка, и увидела, что он улыбается, зажав сигарету в углу рта. Осторожно высвободив руку, Фелтон приобнял меня за талию, притягивая ближе, касаясь губами моего виска и тут же отворачиваясь, чтобы выдохнуть дым в сторону. — Кури, Том. Кури… Даже если я замёрзну до звона. Мне хотелось сказать ему: «Не отпускай меня, не отпускай…», но это было бы уже слишком. Я просто закрыла глаза и слушала стройную песню ветра и двух дыханий. Когда мы, наконец, оказались внутри заведения, я была продрогшей, но куда спокойнее, чем ещё час назад. Я не слушала, что именно заказывал Том: мне был настолько наплевать, что именно сейчас есть, что даже самая вкусная пища показалась бы пресной. Моё шёлковое пальто висело на спинке стула, и я в который раз порадовалась тому, что выбрала платье с закрытыми плечами. Отправив официанта, Фелтон молча взял мои руки в свои. Казалось, он не стоял рядом со мной на улице: его ладони были сухими и горячими, и мне казалось, что этот жар передаётся мне, поднимаясь выше и выше, до самого сердца. — Прости, Стэсс… Просто очень хотелось курить после самолёта. — Ничего, Том. Не извиняйся. Как ты сказал? Сорренто? Что ты делал в Сорренто? — Ну, если тебе интересно… — он усмехнулся. — Я был на Капри, проходил пробы. Натурные. — Новая роль? Итальянский режиссёр? Какой-то артхаус? Он отрицательно покачал головой. Я впервые, наверное, заметила, что его от природы русые волосы стали чуть светлее. Солнце на Капри даже зимой теплее, чем здесь. — Режиссёр вполне себе британский, телефильм для ВВС. Пробовался на роль Калигулы. — Не верю, что у тебя нет приглашений в большое полнометражное кино! Ты действительно хочешь сыграть Сапожка? — Я смотрю, кто-то в курсе истории Римской империи, — попытался Том уйти от ответа, но тут же продолжил. — Да, я хотел бы, чтобы меня взяли. Хотя бы потому, что на роль Тиберия уже утвердили Алана Рикмана… — Тогда, конечно. Старый друг лучше новых двух подруг… И потом, Алан — мастер, с ним, наверное, ужасно интересно работать… — я замолчала, поняв, что Фелтон смотрит на меня выжидающе. Посмотрев в его глаза, я потеряла мысль. А он продолжил. — Ты права, у меня были предложения и в Голливуде. Но я хотел бы оставаться в Европе в ближайшее время. — Будешь мотаться в Италию? — собралась с мыслями я. — Натурных съёмок планируется не много, потому как бюджет… Тебе интересно говорить о моей работе? Мне принесли чай, и ему пришлось отпустить мои руки. Впрочем, он тут же занял свои -пивом. — Мне интересно с тобой говорить, Фелтон. Думала, ты знаешь. — Думал, ты уже потеряла вкус к этим подколкам, миссис… Я сделала вид, что не услышала этого обращения. Мне было всё равно, о чём он будет говорить, только бы не касался моих личных проблем. Да, мне было херово. Но мне не хотелось проговаривать это заново и грузить его этим. Нет, Том. Не тебя. Я не хочу расплакаться прямо здесь… Не будем говорить в доме повешенного о верёвке, Том. Мне припомнились слова Джейд: о том, что он изменился, что от него надо бежать. Но я не видела в нём никаких перемен. Только незнакомую мне прежде глубину его светлых глаз. — Отвлеки меня, Том. Мне действительно херово, и в данный момент мне хочется не то утопиться, не то пуститься во все тяжкие… — Не стоит. Это плохо заканчивается, поверь моему опыту, — в его улыбке было больше половины горечи. — Необдуманные решения не идут на пользу отношениям. — У меня нет отношений, но есть обязательства, — огрызнулась я. — Ты же хорошая девочка. Ты будешь выполнять их, как должно. — Прекрати… Хорошая девочка в депрессии. Мне херово, Том. Но я не хочу садиться на прозак и купировать ощущения от жизни. Я не смогу работать, и ты должен понимать, что… — Значит, тебе придётся жить без анестезии. Оно того стоит? — он не издевался, он смотрел на меня с неподдельным интересом. Я отвела глаза, рассматривая лёгкий, почти незаметный узор на скатерти. Мне не хочется жить, Том. И я говорю это не для того, чтобы ты меня уговаривал. Просто, в данный момент моя жизнь не имеет смысла. Я в тупике, мой мозг перестал вырабатывать серотонин и годные сюжеты. В моей постели чужой человек, которому нет дела до того, что я чувствую. И никаких перемен в перспективе. — Нет. Но мне ничего не остаётся. — Выход есть всегда, — неопределённо сказал он. — Что приготовила на благотворительный аукцион Джейд? — А ты? — искренне обрадовалась смене темы я. — Отличный способ перевести стрелки — отвечать вопросом на вопрос. — Ну, Том… — Боже, ладно, — Фелтон рассмеялся. — С моей стороны было бы глупо продавать поцелуй. Может, пару лет назад я и рискнул бы поднять кассу подобным образом, но с тех пор, как Эмма проболталась в интервью «Эсквайр», что в профиль я похож на стоптанный ботинок — я уже не так уверен в себе. — Эмма так сказала?! — Да. Сказала, что была влюблена в меня в районе третьего-четвёртого фильма Поттерианы, и тут же добавила, что я уже не тот, не тот… В общем, у меня осталось две палочки Малфоя, и одну я, так и быть, отдам. — Ну да, ты дома в Доркинге не пожалел… — Да на кой мне этот дом в Доркинге?! Я хочу жить дальше, мне не о чем там вспоминать! Я мозг кокаином засыпал не раз, и не два, чтобы не думать о том, как мне возвращаться, как в глаза ей смотреть… — Том… — Что? Наш общий друг, мистер Лицо-со-шрамом тебе не рассказывал? Мне стало страшно от той ледяной лавины, которая вот-вот выплеснется на меня. Обхватив чашку ладонями, я посмотрела на него снизу-вверх. — Прости, Том. Я не хотела этих откровений. Не сейчас. Не в такой форме. Я приготовила для Джейд книгу. Про одного принца. — Почему я об этом не знаю? — он тут же переключился на деловой тон, сцепив пальцы. — Потому что я попросила Алана. Ты был в Италии… — Дёшево. — Что именно? — Дешёвая отмазка, говорю… Но я не сержусь. Вы с Аланом почти семья, хорошо, что ты справилась с этим без меня. Стэсс… Я прошу тебя… — он сосредоточенно смотрел на меня. — Не делай глупостей. Ну, хотя бы ради нашей дружбы. — Ты знаешь, что я не буду. Только… — Что? — он измученно улыбнулся. — Что «только»? — Только… если с тобой. Я не напоминала специально, но я понимала, что он вспомнил тот разговор, который был у нас незадолго до моей свадьбы с Робертом. Дальше разговоры были ни о чём, но Фелтон держал меня за руку даже в такси, когда мы ехали в клуб. «Я мозг кокаином засыпал не раз, и не два, чтобы не думать о том, как мне возвращаться, как в глаза ей смотреть…» Эта его вскользь брошенная фраза сидела во мне занозой. Мы держались порознь с тех пор, как оказались в выбранном Джейд клубе: я тут же прилепилась к Рэдклиффу и Кейти, заодно забрав свой свёрток, перевязанный тонкой серебристой тесьмой. Поздравить Джейд. Познакомиться с её теперь уже мужем. Поболтать с Эммой. Я перемещалась по залу с непредсказуемостью бладжера, но везде я чувствовала на себе взгляд Тома: он не выпускал меня из виду, будто держа на прицеле. Мне хотелось просто подойти и прижаться к нему, как тогда — несколько часов назад, у входа в гастропаб. Вместо этого я судорожно смотрела на мобильный, чтобы не пропустить звонок или сообщение от Стэфани. Задумавшись, я не заметила, как Фелтон оказался позади меня, привычно уже пристроив подбородок ко мне на плечо. Правильнее было бы повернуться к нему, спрятать лицо на его груди, уткнувшись лбом в его мятного цвета тонкий свитер… Но я просто коснулась его щеки ладонью, позволяя Тому впиться в моё плечо ещё сильнее. Наверное, мне стоило бы сказать что-то. А я молчала, растворяясь в незнакомой музыке и полумраке, скрывающем наше с ним несанкционированное, почти запретное сближение. Он исчез так же быстро, как и появился. Вместе с этим исчезло навязчивое ощущение его присутствия, его взгляда, его контроля. И от образовавшейся пустоты мне стало ещё больней. Я не помню, как и что предлагали публике мои друзья. Судя по тому, что Эмма покраснела — Том озвучил всё то, о чём рассказал мне в гастропабе сегодня. Мой собственный выход к небольшой импровизированной трибуне для объявления лота сорвался бы, если бы не Дэнни, который вовремя толкнул меня в бок. Одернув подол платья, я — совершенно растерянная — проследовала на место: там меня уже ждала моя сказка и моя благотворительная миссия. Что сказать? Как сказать? Зачем это всё? Зачем я здесь? Взяв в руки книжицу, я увидела её в первый и, казалось бы, в последний раз. Поставив её обложкой от себя, я решилась, выдохнув. — Я не владею магическими артефактами, как большинство моих друзей, присутствующих здесь. Мой скромный дар — слово. Поэтому я предлагаю тому, кто окажется достаточно щедр, по меркам нашей любимой Джейд, небольшое путешествие в сказку. Она детская, но ведь у каждого из нас есть знакомые детишки, не так ли? Зал загудел. Истина была абсолютной. Поискав взглядом Тома, я увидела, что он стоит рядом с взъерошенным Рэдклиффом. Дэн показал мне большой палец и сделал страшные глаза, явно призывая продолжить спич. — Это сказка о современном маленьком принце, — начала я, и тут же поправилась. — О маленьком принце не из Букингемского дворца, а из небольшого светлого двора в Кенсингтоне. О мальчике, который провел лето, наблюдая жизнь с высоты балкона своей квартиры, потому что никто не хотел с ним играть… После каноничного фейспалма в исполнении совершенно неожиданно обнаружившегося в толпе Тома, я поняла, что нужно закругляться. Он понял больше, чем мне хотелось бы: сомневаюсь, что он забыл о том, как ему доставалось из-за Драко в то австралийское лето после премьеры первого фильма о волшебнике в круглых очках. Я кое-как перепоручила свой красиво оформленный, существующий в единственном экземпляре лот Джейд, и твёрдо направилась к выходу, не вслушиваясь в то, кто и сколько предлагает за мой фантазийный опус на тему детской биографии мистера Фелтона. Я неслась с обречённостью изрядно опаздывающей Золушки, повторяя одними губами только одно заклинание. Ассio brain. Ассio brain. Ассio brain… *** Уже оказавшись в такси, я посмотрела на время: почти восемь вечера. Интересно… Набрав Роберта, я послушала три серии длинных гудков. Что бы это могло означать? Только то, что он не слышит или что не хочет разговаривать? Плюнув, я набрала Стэфани: таксист не мог ждать вечно, пока я определюсь с адресом. Она ответила почти сразу, и почти сразу начала извиняться. — Дорогая, я только собиралась тебе позвонить. Дело-то деликатное… — Стэф, можно по существу? Куда и во сколько мне приехать? — Если по существу, то никуда. Роберт просил передать, что он не считает возможным натравливать на тебя журналистов в твоём теперешнем состоянии. — Правда? Я не знаю, наверное, надо бы сказать спасибо… — я чувствовала, как где-то внутри лопаются искрящиеся пузырьки гнева. — Тебе виднее. Надеюсь, «твоё состояние» — это не беременность? — Успокойся, нет. Моё состояние — это: «я всё равно хочу развестись». Так ему и передай, ладно? — Милые бранятся, только тешатся… — рассмеялась Стэфани. Этот смех, эта фраза — всё цепляло слух, будто не обо мне. Она отключилась, а я назвала свой адрес. Идите все к чёрту. Все. Все, кроме того, которого я хотела бы, но не попрошу остаться.