***
Война закончилась. Тэхён узнал это из газетных сводок, из радостного плача людей на улице, из радио, по которому король объявил эту новость. Был конец весны, стоял ясный день, и погода буквально радовалась вместе со всеми людьми. Это витало в воздухе, это чувствовалось в каждом мгновении. Ощущение свободы. Всё наконец-то закончилось. Не для Тэхёна. Всеобщей радости он разделить не мог. В этот солнечный яркий день, ознаменовавший скорый приход лета, он не вышел на улицы обнимать людей, радуясь победе, он не плакал от счастья, и он не почувствовал облегчение, которое испытали миллионы людей. Все эти чувства были для него чужды. Он ждал этого дня так долго, но не испытал абсолютно ничего. Война закончится только тогда, когда вернется Хосок. Поэтому для Тэхёна война ещё не закончилась. Неприятное чувство одолело его, когда он не получил письмо альфы в срок. Он попросил себя не волноваться, ведь всякое может случиться, перебои с почтой не были неожиданностью. Спустя неделю он начал волноваться, спустя две начал сходить с ума. Каждый день он дрожащими руками открывал почтовый ящик и не находил там ничего. Каждый день для него превратился в ад. Он начал плохо есть, его начали мучить кошмары по ночам. В такие моменты помогал только Кристофер, без которого Тэхён нормально не засыпал. Малыш под боком пусть и не совсем, но хоть как-то отгонял страшные сны, а когда омега просыпался по ночам в холодном поту, сопение сына рядом немного успокаивало. Тэхён подолгу смотрел, как тот спит. Он был так похож на Хосока, буквально его копия. Ему был ещё год, но черты отца уже угадывались. Тэхён подолгу лежал без сна, смотря на спящего сына. Это единственное, что успокаивало. За день до конца войны он нашёл письмо в почтовом ящике. Сердце упало в пятки, а из груди вырвался облегченный вздох. Он трясущимися от волнения руками схватил письмо и… … он забыл, как дышать. Буквально не знал, как это теперь делать. Сердце, которое секунду назад бешено билось, будто бы остановилось. Ноги перестали его держать. Вот-вот и он рухнет на землю. Вот-вот и всё для него закончится. Тэхён держал в руках письмо. Оно было не от Хосока. Оно было от Военного министерства. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы все осознать. Из груди вырвался протяжный стон, скорее это был даже хрип. Он знал, для чего присылают такие письма. Он знал, что в них написано. Он видел такое у соседа на столе, когда успокаивал ревущего омегу на его кухне. Его муж погиб. Тэхён молился, чтобы он никогда не получил такое письмо. Видимо напрасно. Дрожащими пальцами он стал его распаковывать. Интересно, военное министерство догадывается, что этим утром они прислали извещение о смерти именно Тэхёна. Потому что он не знает, как дальше жить, прочитав это письмо. Он дышал, через раз, разворачивая сложенную бумажку. Руки не слушались, в глазах уже стала собираться влага. Он готовил себя к тому, что сейчас вся его жизнь разобьется на мелкие осколки. Тэхён начал быстро читать. Письмо выпало у него из рук. Он тряпичной куклой осел на землю, не в силах больше держаться на ногах. Из глаз полились слёзы, а из груди вырвался облегченный вздох. «Пропал без вести» Сердце бешено колотилось в груди. Он не знал, радоваться ему или нет. Хосок не умер, он просто пропал. Тэхён прикусил тыльную сторону своей руки, сдерживая тихие всхлипы. Пока он не разбился, но стал покрываться мелкими трещинами. И кто знает, когда он окончательно рассыплется. Но, пока в душе тлеет маленький огонек надежды, он будет жить. Надежда — это единственное, что у него теперь осталось. Сейчас Тэхён сидел на кухне, безучастно смотря в одну точку. Родители поехали на вокзал встречать Чимина, который теперь наконец-то вернулся домой. Кристофер спал в своей комнате наверху. Тэхён не знал, что ему теперь делать. Жить в неведении до следующего письма из министерства, где теперь он найдёт извещение о смерти? Омега запрещал себе об этом думать, но надежда была так мала. Он просил себя не сдаваться, ради их сына, но моментами отчаяние захлестывало его с головой. Он буквально тонул в нём. Тэхён настолько погрузился в мысли, что не услышал шум в прихожей. Он понял только тогда, когда на кухню зашёл брат. У Тэхёна сердце защемило от того, насколько Чимин изменился. Он сильно похудел, его светлые волосы будто бы посерели, а в глазах больше не было прежнего блеска. Война меняет людей до неузнаваемости. Но это был его брат, его Чимин. Тэхён не успел подняться со стула, когда омега налетел на него, заключая в крепкие объятия. Тэ уткнулся в его шею. Даже его запах изменился, будто бы жасмин смешался с запахом крови и боли. Они где-то минуту стояли, не разрывая своих объятий. Тэхён в руках сжимал его рубашку, не до конца веря, что сейчас обнимает брата. Они не виделись почти два года. Чимин отстранился, он положил свои руки на щёки парня. — Я так скучал, Тэхён-и. — Я тоже, Чимин. Очень скучал. Он положил свои руки поверх рук брата, мягко их поглаживая. Тэ вмиг остановился, когда почувствовал на одном из пальцев Чимина что-то холодное. Отстранившись, Тэхён удивленно посмотрел на руку Чимина, где на безымянном пальце было кольцо. Он поднял на омегу округлившиеся глаза. — На фронте я встретил полковника Кима, — смущенно улыбаясь начал Чимин. — Мы решили обручиться. — Боже, Чимин. Это… это такая прекрасная новость. Я-я так за тебя рад. Тэхён не мог поверить своим глазам, пока разглядывал руку брата. Чимин выходит замуж. Такую новость он точно не ожидал. Он вспомнил, как в детстве они постоянно шутили, кто из них первый выйдет замуж. Все родственники считали, что это бесспорно будет Тэхён. Чимина никогда не интересовали такие вещи. Он отдался науки, быть прилежным мужем никогда не входило в его планы. Но теперь брат стоит перед ним, светясь от счастья, и Тэхён был правда так рад за него. Но мысли, мучавшие его последний сутки не давали ему отдаться этому счастью. — Тэхён, ты как? — обеспокоенно спросил Чимин, заметив это изменение в брате. — Мы всё знаем. Намджун остался на фронте. Он его найдёт. Слышишь, Тэхён? Найдёт. Тэхён утвердительно замотал головой, ведь это единственное, что он сейчас может делать. Он знает, что не должен сдаваться, но порой это так трудно. Брат, увидевший как омега перед ним потихоньку стал рассыпаться, снова его обнял. — Всё будет хорошо, Тэхён-и. Главное в это верить. Он вернётся. Обязательно вернётся. Да, Тэхён должен верить. Он сможет, он не опустит руки. Ради Кристофера, ради… Хосока. Как бы это трудно не было бы, но пока жива надежда, он тоже будет жив. Даже после самой темной ночи всегда наступает рассвет. Хоть когда-то это должно сработать.***
Тьма обволакивала его всего. Он снова в неё погружается, снова перед глазами мелькают разные картинки. Все чаще в них появляется незнакомый омега из кулона погибшего парня. Он появляется на секунду, а потом ускользает. И так множество раз. Он слышит во сне незнакомые голоса, люди о чём-то говорят на языке, который он не понимает. Ему кажется, что он видит чьи-то фигуры, но всё это заслонено такой плотной дымкой. Пространство вокруг плывет, и он снова погружается в пустоту. И так бесконечное число раз. Иногда голоса становятся громче, а образы четче, но всё как будто в каком-то трансе. Хосок пытается выбраться из него, но только глубже погружается в пучину беспамятства. Он несется в её бешеном потоке. Хосок пытается сопротивляться ему, но поток уносит его дальше, а перед глазами продолжают мелькать непонятные образы. Это слишком для него, он устал, он хочет выбраться отсюда, он не может больше здесь находиться. Он должен очнуться. Прямо сейчас. Соберись, Чон Хосок. Ты должен жить! Яркий дневной свет ударил по глазам. Он сразу же зажмурился, не ожидав увидеть его после беспроглядной темноты. Он открыл веки снова, давая глазам привыкнуть к свету. Перед ним был серый потолок. Где он? Хосок резко повернул голову вправо, где из открытого окна лилось солнце. При этом движение что-то в груди отозвалось резкой болью. Она была настолько сильной, что альфа застонал. Откинувшись на подушку, он с силой сжал зубы. Больно было даже двигаться. — Осторожно, вам нельзя делать резких движений, — раздался рядом голос с заметным акцентом. Хосок повернул голову на его источник. И то, кого он увидел, ставил под сомнения реальность происходящего. Все внутри упало, а по спине пробежал холодок. Возможно, это всего лишь очередной сон, очередной бред его больного мозга. Ведь реальность не может быть настолько жестокой. Перед ним сейчас сидел тот самый омега из серебряного кулона. Он сразу же его узнал, ведь фотография с его портрета была рассмотрена и изучена им не раз. И сейчас, словно призрак из прошлого, он сидел возле кровати Хосока, а в руках у него был кулон. Чону понадобилась долгая секунда, чтобы понять, что это его кулон, который ему подарил Тэхён. Заметив тяжелый взгляд альфы на своих руках, омега тут же положил кулон на стоящую рядом с кроватью тумбочку. — Простите, я не должен был трогать вашу вещь, — спохватившись ответил он. — Его пришлось снять, когда мой отец вас лечил. Хосок в шоке смотрел на собеседника, не до конца веря своим глазам. Это не может быть правдой, судьба не может быть такой жестокой по отношению к нему. — Где я? — Хосок сам свой голос не узнал, настолько пустым и беззвучным он казался. — Вас ранили недалеко отсюда. Мой отец нашёл вас. Он думал, что вы умерли, но, проверив ваш пульс, оказалось, что ваше сердце ещё билось. Отец принес вас в наш дом. Он спас вам жизнь. Вас тяжело ранили в грудь, вы пролежали в бреду две недели. Хосок прикрыл глаза. Он выжил, темнота не смогла его поглотить. Сердце предательски защемило. Он смог. — Со дня на день война закончится. Поздравляю, ваш народ выиграл. Хосок снова на него посмотрел. Это был молодой омега лет двадцати. Прямые светлые волосы, голубые глаза, маленькие губы. А вдруг это не он, вдруг он просто похож на того омегу из кулона, ведь такого не бывает. Это не может быть он. Он просто сильно похож. — Что ж, я пойду, вам надо много отдыхать, — омега встал, собираясь уйти, и кинул последний взгляд на комод, где лежал кулон Хосока. — Это ваш омега и сын? Хосок кивнул. — Красивые, — сказал парень, смотря на вклеенные фотографии Тэхёна и Кристофера. — У моего альфы тоже был такой кулон с моей фотографией. Хосока прошиб холод. Ком в горле не давал дышать, а рана в груди будто бы стала нечеловеческих размеров. Он не ошибся. Это был он. — Что… что с ним стало? — дрожащим голосом спросил Хосок, уже зная ответ. — Он погиб в самом начале войны, — бесцветным голосом ответил омега и, в последний раз взглянув на побледневшего альфу, вышел из комнаты. Хосок дышал через раз, всё тело будто стянуло параличом. Знал ли этот омега, что перед ним лежал убийца его любимого? Знал ли он, кого он спас? Как же порой жестока судьба может относиться к нам. Хосок оглянул комнату. Рядом с кроватью стоял его протез и лежал походный мешок. Именно в нём сейчас лежал серебряный кулон, который наконец вернулся в дом его законного владельца. Хосок откинулся на подушку. Текшие по вискам слёзы медленно терялись в волосах.***
Тэхён не знает, как он справляется. Правда не знает. С приездом Чимина стало немного легче. Он пытается веселить его, постоянно подбадривает. Ещё омега очень много времени проводит с племянником, буквально души в нём не чает. Кристофер тоже быстро привык к дяде. Они постоянно проводят время на природе, Чимин сюсюкается с ним и катает его на спине. Кристофер от этого всегда громко смеется. Тэхён искренне благодарен брату за то, что он даёт Крису то, что в данный момент Тэхён ему дать не может. Он говорит себе не отчаиваться ради сына, но порой это бывает слишком сложно. Иногда у него нет сил даже встать с кровати. Он просто лежит, пялясь в потолок. Его сыну нужен папа, а он настолько погряз в своем горе, что даже банально не может выйти из комнаты. В такие моменты, как никогда, помогает Чимин. В это утро они тоже играли на улице. Тэхён смотрел на них через окно. Они играли в догонялки. Что-то крича, Чимин гнался за альфой, который неумело перебирал свои толстые детские ножки, и, когда дядя его ловил, заливался громким смехом. Тэхён понял, как он скучал по нему. Тэ вышел на задний двор к брату и сыну. Запыхавшийся Чимин подошел к нему. — Твой сын уже такой быстрый. Я его догнать не могу. Тэхён улыбнулся ему, смотря на валяющегося на траве Криса. — Когда-нибудь и у вас с полковником Кимом будет такой. Чимин смущенно улыбнулся, закусывая губу. — Намджун хочет омегу. — А ты? — Я тоже. Тэхён посмотрел на брата. Он так по нему скучал. Даже, когда Чимин не уехал на войну, они редко виделись из-за его работы. Омега постоянно пропадал в больнице, посвящая всего себя пациентам. Но сейчас он здесь, рядом. И Тэхён надеется, что надолго. — Ты… ты не собираешься возвращаться в больницу? Он заметил, как Чимин вмиг помрачнел. — Нет, — твердо ответил брат. Тэхёна не надо было спрашивать почему. Это было и так понятно, но, спустя молчание, Чимин начал: — На войне я впервые столкнулся со смертью, Тэхён. Со страхом. На протяжении почти двух лет я каждый день пропускал через себя такое количество боли, что я сам не знаю, как я не сошел с ума. Понимаешь, я был словно решето, пропускающее человеческую боль. Она проходила через меня, но маленькие частички всё равно оставались. И постепенно эти частицы сложились в один большой ком, расползающийся в моей душе. Каждая неспасенная мной жизнь осталась тут, — Чимин положил руку на свою грудь. — Возможно, когда-нибудь я вернусь в больницу, но точно не сейчас. Пока эта боль внутри меня, пока она слишком сильная. Я люблю помогать людям, Тэхён. Но порой это бывает слишком сложно. Тэ смотрел на Чимина, который только что вывернул наизнанку всё то, что было у него внутри. Он такой сильный, Тэхён на его месте не справился бы, а Чимин смог. Он подошёл и крепко обнял брата, безмолвно прижимая его к своей груди. Кристофер сидел на траве и своими большими глазами непонимающе смотрел на двух обнимающихся омег. — Жизнь идёт дальше, — прошептал ему на ухо Тэхён. — Да, она идёт дальше, — ответил Чимин, утыкаясь в его плечо. — Пообещай мне, Тэхён. Пообещай, что не сдашься. Не опустишь руки. — Я постараюсь. Очень постараюсь, Чимин. — Ты нужен своему сыну, а он нужен тебе. Не забывай об этом. Тэхён беззвучно кивнул. Брат прав, он не должен дать себя поглотить отчаянию. По крайней мере, в чём-то они правы. Жизнь идёт дальше. После того разговора с Чимином Тэхён изменился. Каждый день он заставлял себя подниматься с кровати, заниматься привычными делами, проводить больше времени с братом и Кристофером. Это правда отвлекало от всех мыслей, роющихся в его голове. Весь день он заваливал себя разными делами и заботами, лишь бы не дать этим мыслям прохода. Только ночью он давал себе волю эмоций. Только в это время он мог погрузиться в эту беспроглядную темноту. Только по ночам он позволял отчаянию захлестнуть себя. Дом был безмолвен и мёртв, как будто и он лишь одна из руин разбомблённого города. За большим окном сад: он призрачен и бел от лунного света. Стараясь шагать легко, Тэхён бродит по всей комнате, тихо припадает к стенам, замирает в углах и всё слушает что-то. Что-то далекое, что за тысячи километров отсюда. Или оно только в его памяти, то, что он хочет услышать? Его голос, его запах, его смех, — неужели это всё останется только в его памяти? Неужели он больше никогда не увидит Хосока? В такие моменты он сползал по стене, садился на холодный пол, обхватив руками свои колени. Он плакал тихо, потому что не мог разбудить спящего Криса. Тэхён выплескивал эмоции, которые держал в себе весь день. А потом наступало утро. И всё снова шло своим чередом. Новостей от полковника Кима было немного. И он уверен, что все они были неутешительны. Чимин, конечно, ничего ему не говорил, только то, что Намджун продолжает искать. Но Тэхён видел подавленное состояние брата после каждого нового письма. Он знал, что Чимин явно что-то не договаривает. Поэтому он пробрался в комнату брата и прочитал письма Намджуна. В них он сообщал, что весь батальон Хосока был убит. Тело альфы не нашли. Возможно, он спасся, но почему тогда так долго не выходит на связь? Полковник продолжал искать, но прогнозы были неблагоприятными. Нужно надеяться на худшее. Весь остаток дня Тэхён провёл будто в тумане. Он мыл посуду, а руки дрожали, ходил по дому будто привидение. Из мыслей его вырвал только плач Кристофера. Вбежав в комнату, он увидел сидящего на полу ребенка, который ревел без остановки. Подойдя к сыну, Тэхён увидел у него в руках его куклу. Сердце вмиг упало на пол. У куклы была сломана левая нога… Кристофер взвывал над игрушкой, пока ножка куклы валялась возле неё. Тэхёну понадобилось несколько секунд, чтобы проглотить ком в горле. Омега опустился на колени перед мальчиком, вытирая струившиеся из его глаз по щекам слёзы. — Тише, малыш, успокойся. Кристофер не слушал. Он продолжал плакать над сломанной игрушкой. Тэхён закусил губу. Он не знал, как успокоить ревущего ребенка. Он может принести клей и приклеить ногу обратно. Да, это было хорошей идеей. Но что-то внутри Тэхёна его остановило. Тогда он подсел поближе и взял куклу Кристофера в руки. — Ты плачешь, потому что у неё сломалась ножка, да? Но что в этом такого? Посмотри, Кристофер, ведь эта твоя любимая игрушка. Хоть у неё теперь нет ножки, но даже без неё в ней ничего не поменялось. Как была, она и останется твоей любимой игрушкой. Альфа немного успокоился, продолжал всхлипывать, но внимательно слушать папу. — Этой игрушке тоже сейчас плохо, но ей нужна твоя любовь. Подари ей её. С ножкой или без, она всё та же. И она заслуживает твоей любви. Кристофер больше не плакал. Он большими глазами смотрел на омегу. Тэхён вложил сломанную куклу ему в руки, погладив по голове. Маленький альфа внимательно смотрел на игрушку, а потом прижал её к себе. Тэхён улыбался. Он не понял, когда по его щекам начали течь слёзы.***
Хосок медленно шёл на поправку. Боль в груди становилась уже не такой сильной, но все равно давала о себе знать при любом движении. По несколько раз на дню к нему приходил отец омеги, которого, как он узнал, звали Юнги. Старый альфа не знал английского, поэтому Юнги выступал переводчиком. Тот выучил язык в школе, но говорил на нём с сильным акцентом. Если честно, Хосок не знал, почему они ему помогают. Ведь он для них был… врагом? Его страна завоевала их страну. И, по идее, у них не было никаких причин ему помогать. Однажды Хосок спросил у альфы, почему он решил его спасти. Белобрысый омега перевёл вопрос. Седой альфа долго думал, а потом что-то ответил на языке, которого Хосок не знал. Пока альфа говорил, Юнги смотрел на него, и, даже когда он закончил, продолжал молчать. — Что он сказал? — Мой отец сказал, что с самого детства его учили быть человеком. Его призвание — спасать человеческие жизни, и не важно, кому они принадлежат. Он просто хочет оставаться добрым. Несмотря ни на что. Хосок долго смотрел на альфу. Кое-как разлепив губы, он произнёс: — Спасибо. Мужчина кивнул ему. Видимо, это предложение он понял без перевода. Война и правда закончилась. В это трудно было поверить, но это было так. Он не чувствовал радости за победу, даже если бы они проиграли, ему было бы плевать. Всё, что он чувствовал — это облегчение. Что это всё закончилось. Больше никто не умрёт, больше никто не обязан стрелять в таких же людей, как и они. Больше не надо было прятаться в окопах, держать винтовку и молиться, чтобы этот день не был последним. Хосок так к этому привык, что в голове не укладывалось, что всё это сейчас закончилось. Что больше не надо бояться. Но кошмары всё равно не отпускали. Он снова был на поле боя, том самом, где рядом с ним разорвалась бомба. Он снова чувствовал эту боль, она была такой реальной, как в первый раз. Её было так много, что от неё мутнел рассудок. Он кричал, извивался, звал на помощь. Звал одного конкретного человека, рядом с которым боль отступала, уходила на второй план. Только этот человек мог помочь, только его руки могли его спасти. Вытащить с этого бескрайнего поля, где земля пропиталась кровью. Только рядом с ним ему было спокойно. Хосок резко открыл глаза, он тяжело дышал, ночнушка прилипла к телу от выступившего пота. Рядом с кроватью на стуле сидел Юнги с книгой в руках. Видимо читал. — Опять кошмары? Хосок утвердительно замотал головой. Главные спутники его ночей теперь были они. — Вы во сне постоянно кричали чье-то имя. «Тэхён» кажется. Это ваш омега? — Да, — тихо ответил Хосок. — Можно узнать, как вы познакомились? — омега чуть стушевался, поймав вопросительный взгляд альфы. — Просто интересно. Если не хотите, не надо говорить. — Он был моей сиделкой в больнице. Когда я только ногу потерял. Юнги с интересом смотрел на него. Было видно, что он хочет ещё кое-что спросить, но не решается. — Хотите узнать, как я потерял ногу? — Если это вас не удручит. Хосок глубоко вздохнул. Он откинулся на подушку, смотря в потолок. Смотреть на этого омегу он сейчас не мог. — На поле боя я потерял одну вещь. Она выпала из кармана, пока я сражался. Я поздно заметил пропажу и вернулся за ней обратно. И тогда-то рядом со мной разорвалась бомба. — Наверное, это вещь была очень важна для вас. — Да, — сказал Хосок, прикусив губу. Только не смотреть на него. — На самом деле эта вещь принадлежала не мне, а… м-моему знакомому. Она была очень важна для него. Это была моя память о нём. Я не мог её потерять. — Что это была за вещь? Хосок молчал, сжав губы, а потом отвернулся на другой бок, спиной к Юнги. — Я хочу спать, — тихо сказал альфа. Омега больше ничего не говорил. Спустя какое-то время он вышел из комнаты. Хосок, кстати, в эту ночь так и не заснул. Хосок больше не мог оставаться в этом доме. Он не мог смотреть этому омеге в глаза, вести с ним беседы, будто бы они закадычные друзья. Он до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что Юнги именно тот парень из кулона. Всё-таки странное чувство приходит, когда видишь в реальности то, что до сих пор сотни раз разглядывал лишь на фотографии. Настоящее тогда кажется искусственным, насквозь фальшивым. Как будто не Хосок увидел этого омегу, существовавшего здесь до него, а кто-то перед самым его приходом создал этого омегу, подогнав его под фотографию в кулоне. Он знал, что должен уйти. Рана достаточно зажила, и теперь его ничего в этом доме не держало. Хоть он и сам понимал, что это ложь. Он должен это сделать. Однажды Юнги опять пришёл к нему в комнату, проверить бинты и затушить свет. Когда его рука потянулась к лампе, голос Хосока его прервал: — Можно задать вам вопрос? — Да, конечно, — Юнги немного растерялся от этого внезапного вопроса, учитывая то, что альфа редко когда с ним говорит. — Каким был ваш альфа? Простите за столь бестактный вопрос. Вы просто когда-то упоминали о нём и мне стало интересно. — Оу, — потеряно ответил омега. — Он… он был прекрасным. Мы с самого детства друг друга знали, были соседями, в одну школу ходили. Мы не очень ладили. Я много учился, был лучшим в классе, а он… Как же это сказать на английском? Он был немного небрежным и легкомысленным. Школу часто пропускал, ввязывался в сомнительные истории. Одним словом — мы были абсолютно разными. Однажды, когда он завалил экзамен по математике, учитель приставил меня к нему, чтобы помочь. Помню, я его по началу терпеть не мог, да и он меня тоже. Мы постоянно грызлись, даже до слёз меня один раз довёл. Омега напротив улыбнулся. Было видно, как ему приятно окунуться в эти воспоминания. Хосок завороженно слушал его рассказ. — Но я видел, что он был не глупым. Он спокойно решал любые примеры, просто… он был таким упертым, не хотел ничьей помощи, думал, что со всем сам справиться. Я и не заметил, как влюбился в него. А он в меня. Нам тогда лет по четырнадцать было. Лучшие годы своей молодости я провёл с ним. Мы были с ним счастливы. Думаю, он был любовью всей моей жизни. Хосок чувствовал, как его сердце покрывается трещинами. Что-то внутри неприятно кололо. Юнги рассказывал, и с каждым новым предложением внутри Хосока что-то умирало. — А потом началась война. Он ведь не хотел этого. Не хотел убивать людей. Это было против его принципов — лишить человека жизни. Скажите.., Вы ведь убивали? — Да, — бесцветным голосом ответил Хосок. — Скольких? — Я потерял счёт ещё в первые месяцы. — Скажите, какого это? Убить человека? — Будто бы ты лишаешься очень важной части себя. Что-то теряешь. Что-то в тебе умирает, когда ты забираешь жизнь. И отняв столько жизней, ты становишься полностью опустошенным. Пустым сосудом, в котором больше ничего не осталось. Я не хотел этого, но никто не дал мне права выбора. Юнги внимательно смотрел на него, а потом закинул голову вверх, не давая предательской влаги выкатиться из глаз. — Он тоже не хотел это делать, но его призвали. Я подарил ему кулон, он ещё моему дедушке принадлежал. Там была вклеена моя фотография и написано «Пожалуйста, вернись». Через два месяца я получил свидетельство о смерти. Он не вернулся. Все тело Хосока дрожало. Всё внутри горело каким-то пламенем. Чувство вины вместе с сожалением, приправленное ненавистью к себе. Вот, что он чувствовал. — Как… Как его звали? — пытаясь не выдавать дрожь в голосе, спросил альфа. — Чонгук. Чон Чонгук. Хосок прикрыл глаза. «Чонгук, — произнёс он про себя. — Так вот, как тебя звали». — Он мечтал стать художником. Чонгук прекрасно рисовал. У меня даже сохранилось несколько его работ. Я могу показать, оцените его потенциал… Вы плачете? Юнги удивленно смотрел на Хосока, по щекам которого скатывались слёзы. Альфа даже не пытался их сдержать. Он уже подрагивал в подступающей истерике. — Пожалуйста, оставьте меня одного. — Что с вами? Я могу вам как-то помочь? — Нет, — слишком резко и громко ответил альфа, отчего омега напротив вздрогнул. — Вы не должны мне помогать. Я не достоин вашей помощи. А теперь, пожалуйста, уйдите. Это лучшее, что вы для меня можете сделать. Поджав губы, Юнги быстро вышел из комнаты. Хосок сидел на кровати, тяжело дыша. Он чувствовал как яд ненависти растекается внутри. Ненависти к себе. «Убийца, убийца, убийца» — твердили голоса вокруг. Хосок зажал уши, но они становились только громче. «Он мечтал стать художником» — Убийца, убийца, убийца, — это твердил теперь сам Хосок. «Мы были с ним счастливы» Убийца, убийца, убийца Хосок до боли сжал волосы на голове. Он лишил их счастья, лишил будущего, разрушил их мечты. Своими собственными ногами затоптал их надежду. «Чонгук не хотел убивать» Он и не убил. Хосок тоже не хотел, но курок спустил он. Чонгук не сделал этого, а он смог. Хосок откинулся на кровать, взял подушку в руки и накрыл ей лицо. Именно она стала преградой между криком альфы и тишиной дома.***
Хосок проснулся с мыслью, что он немедленно уйдёт. Решение было окончательным. Из окна светило солнце. Скорее всего был уже день. Хосок смог уснуть только на рассвете, поэтому, видимо, проспал до обеда. Лучи дневного солнца грели кожу. Чёрт, он ведь совсем забыл, что уже лето. Альфа совсем потерял счёт времени. Грудь до сих пор болела, но уже не так сильно, как в первые дни. Он сел на кровать, опустив единственную ногу на пол. Рядом на стуле лежала постиранная военная форма. Неужели он больше не обязан её носить? Когда он приедет домой, обязательно её сожжет. Рядом с одеждой лежал его военный мешок. Он взял его в руки. Внутри были аккуратно сложены все письма Тэхёна и присланные им фотографии. Хосок провёл по ним пальцами, ощущая шершавость бумаги. Внимательно рассматривал фотографии омеги с сыном. Даже не верилось, что скоро он увидит их вживую. В мешке лежала ещё одна вещь. Негнущимися пальцами Хосок достал серебряный кулон. Он открыл его. Внутри была давно изученная фотография Юнги и надпись: «Bitte komm zurück». Эту фразу он давно выучил. Он прикрыл глаза, сжав кулон в ладони. Хосок знал, что он не может уехать просто так. Не мог. Ведь это всё было не просто так. Таких совпадений не бывает. Либо судьба играет очень жестокую шутку над ним, либо она дала шанс на искупление. И Хосок им воспользуется. Вечером родители омеги ушли на ужин к знакомым. Юнги не захотел с ними пойти, поэтому сейчас сидел в гостиной, читая книгу. Его чтение прервал скрип пола. Он поднял глаза. В дверях стоял Хосок, к его левой ноге был прицеплен протез. — Я завтра покину вас, — твердо ответил альфа. — Но вы ещё не до конца восстановились. Вам нужно отдыхать. — Это окончательное решение. И поверьте, после того, что я сейчас скажу, вы точно не захотите, чтобы я задерживался в вашем доме. Юнги непонимающе на него смотрел. Глубоко вздохнув, Хосок направился к нему. После долгого лежания в кровати, он ходил неуверенно, будто бы разучился, как это делать. Хосок выглядел таким подавленным, что омеге стало дурно. Доковыляв до дивана, на котором сидел Юнги, Хосок опустился перед ним на колени. — На войне я украл одну вещь. Теперь хочу вернуть её законному владельцу. Он взял руку омеги и вложил в неё что-то холодное. Убрав руку, он услышал, как из Юнги вырвался тяжелый стон, будто из его груди выбили весь воздух. Хосок опустил голову, боясь даже на него смотреть. Потому он просто говорил: — «Bitte komm zurück». Пожалуйста, вернись. Он видел, как руки омеги перед его глазами дрожали. Он открыл кулон, проведя пальцем по надписи. — От-откуда он у вас? Сейчас или никогда. Хосок поднял голову, смотря прямо в глаза напротив. — Это я убил Чонгука. Юнги ошарашено смотрел на него. Он так боялся этого взгляда, представлял его по ночам, готовил себя к нему. Но к такому не подготовишься. И выдержать этот взгляд было очень трудно. — Я знаю, о чём вы сейчас думаете. Возможно, вы не захотите меня слушать. Но, пожалуйста, дайте мне рассказать мою историю. Я вас прошу. Юнги неуверенно кивнул. — Что ж, я начну. Я родился в маленьком городке в Англии. У меня была любящая семья, было много друзей. Я был самым обычным парнем. Чёрт, у меня даже мечты никакой не было. Я просто хотел жить. Просто спокойно жить. А потом началась война. Меня призвали, вложили в руку винтовку и послали на бой. Я не хотел этого, не хотел нажимать на курок, не хотел… убивать. Юнги его внимательно слушал. Было видно, как он весь дрожал. — Это был мой первый бой. Я с трудом держал винтовку в руках. Я увидел своих мертвых товарищей, услышал звук пулеметной очереди и меня захлестнул такой страх, голый, панический, пронизывающий страх. Я совсем не был готов к такому, — Хосок остановился, собираясь с духом сказать следующие предложения. — Я бежал по грязному окопу, когда встретил Чонгука. Он был таким потерянным, стоял по середине озираясь. Он застыл увидев меня. А я… во мне что-то отключилось, что-то щелкнуло. Я, не думая, вскинул винтовку и нажал на курок. Я не думал ни о чём. Осознание пришло только тогда, когда он упал на землю. Я подполз к нему, я пытался остановить кровь, спасти его, но её было так много. Я плакал, меня охватил такой страх, я не знал, что мне делать. Помните, я говорил, что когда убиваешь человека, то теряешь частичку себя? Я соврал. Ты теряешь всего себя. Перед смертью Чонгук пытался что-то найти на своей груди. Юнги, это был ваш кулон. В последние секунды своей жизни он думал о нём. Он думал о вас. Он посмотрел на Юнги. По лицу омеги текли горячие слёзы. Он с силой сжимал серебряный кулон. Грудь содрогалась от особенно сильных всхлипах. — Он был моей первой жертвой, первым человеком, которого я убил. Я тогда снял с него этот серебряный кулон, решив для себя, что сохраню его. В память о нём. Во всех последующих боях он был со мной. Он был самым ценным, что у меня было. А потом… помните, я рассказал историю о том, как потерял ногу. О том, что я кое-что обронил и вернулся за этим. Это был ваш кулон. Он выпал у меня из кармана. Я так боялся его потерять, будто бы без него, я забуду кем я стал. Убийцей. И я вернулся. Тогда-то рядом со мной и разорвалась бомба. Юнги прикрыл рот ладонью, заглушая вырывавшиеся всхлипы. — Мне ампутировали ногу и отправили на реабилитацию в больницу. И тогда-то я и встретил Тэхёна. Его приставили сиделкой ко мне. Знаете, по началу мы терпеть друг друга не могли. Я тогда решил, что мне ничья помощь больше не нужна, что я не достоин её. А он был таким упертым. В него просто было невозможно не влюбиться. Я до сих пор не знаю как, но он полюбил меня в ответ. Меня, одноногого калеку с тяжелейшим грузом на душе. Представляете, я ненавидел себя, а он меня полюбил, по кусочкам мою душу собрал, заставив самому все склеить. Благодаря ему я понял, что снова хочу жить. Так этого хочу, — переведя дыхание, Хосок продолжил. — А потом меня снова призвали. И я вернулся на войну. Спустя время я узнал, что у нас с Тэхёном будет ребенок. Я был так рад, но одновременно меня охватил страх. Каким я буду отцом? Что я смогу ему дать? Но рядом со мной был мой омега и я больше не боялся. Я пообещал себе, что пройду этот путь до конца ради них. А потом мой батальон окружили, меня ранили, если честно, я думал смертельно. А потом меня нашёл ваш отец. Я провалялся пару дней в бреду, я постоянно видел Чонгука. В моей голове, как заевшая грампластинка, прокручивался один и тот же эпизод, как я его убивал. Я тонул в пучине своего разума, я молил его простить меня, дать шанс для искупления. А потом, когда проснулся, увидел вас. Юнги больше не всхлипывал. Он тихо сидел, смотря на Хосока. — Вы, наверное, спрашиваете себя, зачем я вам это все рассказываю. Я знаю, что не достоин прощения. Но Юнги, вы должны знать, что этот кулон спас мне жизнь. По началу я ошибочно думал, что это месть за все мои грехи. Что тогда он не случайно выпал из кармана, из-за чего я вернулся за ним, а рядом со мной разорвалась бомба. Я такое долгое время думал, что это моё наказание. Око за око. Я лишил его жизни, а он меня ноги. Но из-за него я оказался в больнице, где встретил свою любовь. И у нас теперь есть ребенок. Альфа, его зовут Кристофер, ему недавно год исполнился. И всего бы этого не было, если бы я тогда не вернулся за кулоном. Да, я потерял ногу, но обрёл гораздо большее. Я обрёл семью. И если бы не ваш альфа, если бы не ваш кулон, этого бы не было. Чонгук спас мне жизнь, он спас меня от тьмы. Юнги снова плакал. Горячие слёзы капали на его руки, державшие кулон. — Я знаю, что не достоин прощение, но вы должны знать, что Чонгук подарил этому миру ещё одну жизнь. Мой сын родился благодаря ему. Хосок сам не заметил, как начал плакать. — Я… я знаю, что не имею права сейчас сидеть перед вами и говорить о нём. Даже не думайте, что я пытаюсь оправдать своё убийство. Этому оправдания нет. Я просто хочу, чтобы вы знали, что его смерть не была напрасной. Я просто хочу, чтобы вы… — Я прощаю вас, — промолвил Юнги. — Что? — Хосок растерянно вскинул голову. — Я прощаю вас, — четко произнёс омега. — У меня было много времени для моего горя. Я ненавидел эту войну, людей, развязавших её, тех, кто убил моего альфу. Я буквально утопал в своей ненависти. Но я справился. Это было трудно, порой я просыпаюсь по ночам, зовя его. Но я смог идти дальше. Мне его безумно не хватает, так сильно, что иногда я задыхаюсь. Я часто пересматриваю его рисунки, часто плачу над ними. Он прожил такую короткую жизнь, и я так хотел знать, что она была не напрасной. И ваш рассказ подарил мне это ощущение. Вы не представляете, какого это узнать, что Чонгук изменил не только мою, но ещё чью-то жизнь. И пожалуйста, Хосок, не вините себя. Я уверен, что он вас уже давно простил. Хосок больше не мог держать все эмоции в себе. Он уткнулся в колени омеги, безудержно рыдая. Это так давно сидело в нём, отравляло его организм. Он так себя ненавидел. И сейчас с души как будто камень упал. Он будто бы переродился. Его простили. Юнги простил его, несмотря на то, что альфа лишил его счастья. Но самое главное… … Хосок простил сам себя. Серебряный кулон больше не давил на сердце, а чувство вины не сжирало изнутри. И сейчас вся боль, копившаяся внутри, выходила из него вместе со слезами. Юнги тоже плакал. Он аккуратно гладил содрогающуюся спину альфы, пытаясь успокоить. Жизнь такая удивительная. Она переплетается судьбы, сталкивает людей, давая им шанс на искупление. И каждый шаг в нашей жизни к чему-то приводит. И каждое совершенное нами действие формирует наше будущее. И кто знает, какое оно будет.***
Хосок собрал в мешок свои немногочисленные вещи, надел ненавистную форму, ведь другой одежды у него не было. Пристегнув протез к ноге, он поднялся с кровати. Альфа чувствовал небывалый трепет и волнение. Он возвращается домой. Пожав на прощание руки родителей Юнги, он ещё раз поблагодарил старого альфу за то, что тот спас его жизнь. Тот лишь улыбнулся ему на прощание. Юнги должен был проводить его до вокзала. Однако выйдя из дома, омега сказал: — Хосок, я хочу вам кое-что показать. Думаю, для вас это будет… важно. Альфа кивнул и направился за ним. Они долго шли, когда перед ними открылось кладбище. Хосок всё понял. Они шли по тропинке мимо надгробий. Большинство из них были свежими. Война унесла слишком много жизней. Он не сразу заметил, как омега остановился перед одной могилой, посмотрев на Хосока. Альфа подошёл ближе. Над надгробной плите было выбито: «Чон Чонгук, 1896-1914» Сердце больно защемило. Он стоял, молча смотря на камень. — Я подожду на выходе, — тихо сказал омега, оставляя Хосока одного. Альфа смотрел, как удаляется фигура омеги в летнем костюме. Он был таким живым по сравнению с серыми надгробиями. Когда Юнги скрылся из виду, Хосок опустился на одно колено перед могилой, проведя рукой по сухой земле. — Почти три года прошло, а я так и не могу тебя забыть. Он молчал, смотря на серую плиту. К своему удивлению, внутри он больше не ощущал груз, давивший на него все эти годы. Он как будто отпустил. — Я просто хочу сказать «спасибо». За то, что спас мою жизнь, несмотря на то, что я забрал твою, — Хосок выдержал долгую паузу. — Представляешь, у меня теперь есть сын. Если бы не ты, его бы не было. И я нашёл свою любовь. Тоже благодаря тебе. Хосок зажал переносицу носа, сдерживая подступившие слёзы. — У тебя прекрасный омега, тебе так с ним повезло. Он очень любит тебя. До сих пор, — альфа поджал губы, собираясь говорить следующие слова. — Прости меня, Чонгук. Ты не смог выстрелить, а я смог. Ты намного лучше меня. Хосок встал с колена, отряхнув землю. Он долго ещё смотрел на выгравированные буквы. Развернувшись, он напоследок сказал: — Но теперь, с твоего позволения, я хочу прожить свою жизнь правильно. Прощай, Чон Чонгук. Хосок направился на выход, где его ждал Юнги. Только тихий звук его шагов нарушал тишину кладбища.***
Тэхён снова проснулся ночью от очередного кошмара. Тяжело дыша, он сидел на кровати, смотря в темноту. Опустившись обратно на подушку, Тэхён было попытался снова заснуть, но спустя время понял, что это у него не получится. Поднявшись с кровати, он начал ходить по комнате, как он обычно делал в бессонные ночи, но это не успокаивало. Темная комната как будто душила, перекрывая кислород. Даже открытое окно не помогло. Тогда, надев халат, Тэхён спустился и вышел на улицу. Ему просто надо было проветриться. Стояла тёплая летняя ночь. Светало. Он направился на поле возле дома. Легкий ветерок колышет траву. Закутавшись в халат, Тэхён медленно шёл, смотря на рассветное солнце. Ветер ласкал волосы, а трава щекотала ноги. После душной комнаты, это успокаивало. Остановившись, омега прикрыл глаза и стал слушать звуки природы. Было так спокойно. Надо почаще выходить на утренние прогулки. Впервые за долгое время в голове не было роя мыслей. Он так устал от них. От всех этих переживаний, от страха, от отчаяния, от которого опускаются руки. Просто хотелось так вечно стоять посередине поля и ни о чём не думать. Его часто одолевал страх, но сейчас он понимал, что лучшие времена впереди. Он верил, что Хосок вернётся. Чувствовал, что он жив. Просто нужно немного подождать. А пока он сосредоточится на Кристофере, Чимине, родителях. Он будет жить, ведь внутри осталось самое важное — надежда. Тэхён открыл глаза. Он было развернулся, чтобы пойти обратно к дому, как увидел вдали на поле чью-то приближающуюся фигуру. Этот человек медленно шёл по направлению к Тэхёну. Было сложно определить кто это, но по мере приближения знакомый силуэт начал угадываться. Внутри Тэхёна всё рухнуло. Глаза отказывались в это верить, но он почувствовал это. Почувствовал, что это он. Омега сорвался с места, побежав по направлению к Хосоку. Тот, сбросив свои вещи, побежал навстречу. Трава больно хлестала ноги, но Тэхён не обращал на это внимание, сердце бешено билось, вот-вот выскочит из груди. Воздуха не хватало, но он продолжал бежать. Он видит его. Их разделяют какие 50, 10, 5 метров и… … он падает в его объятия. Они сталкиваются, будто два магнита. Два корабля, которые слишком долго искали друг друга. Омега крепко прижиматься к груди альфы. Хосок прижимает его в ответ, сильно сжимает халат, боясь отпустить. Они оба тяжело дышат после бега, но это сейчас не важно. Ничего в этом мире больше не важно, кроме них двоих. Тэхён прижимается к его шее, вдыхая запах жженых каштанов. Тэхён вспомнил, как осенью, в сезон, каждую неделю покупал на рынке каштаны и жарил их, в надежде снова почувствовать запах альфы. Но ничто не сравниться с тем, что он вдыхал сейчас. Хосок чувствовал то же самое, будто под его руками сейчас пионы цветут. И все это было слишком прекрасным, чтобы казаться правдой. Вдруг это сон? Тэхён сильнее прижался к альфе, чтобы проверить это. Тот в ответ на это поцеловал его в висок, зарываясь носом во вкусно пахнущие волосы. Как Хосок мог без этого запаха полтора года продержаться? Грудь больно кольнуло, когда Тэхён прижался сильней. Омега немедленно отстранился, обеспокоенно смотря на альфу. — Тебя ранили? — Да. Прямой выстрел в грудь, но меня спасли одни хорошие люди. Сейчас моей жизни больше ничего не угрожает. Если только ты меня не заобнимаешь до смерти. — Ты же знаешь, я могу, — смеясь ответил Тэхён. Внутри опять что-то кольнуло. Он так скучал по этому смеху. Хосок провёл по щеке омеги рукой, наслаждаясь мягкостью кожи. — Это правда реально? — спросил омега. — Я и сам не знаю. Проверим? Хосок наклонился к Тэхёну, нежно целуя его губы. В этом поцелуе было всё — и месяцы разлуки, и бессонные ночи, которые они провели порознь, и сотни километров, разлучавших их. В этом поцелуе слился трепет с настойчивостью, нежность с грубостью, чувства с эмоциями. В нём было всё. В этих мягких губах, накрывавших его потрескавшиеся губы было столько любви. Хосок и не надеялся, что почувствует их когда-нибудь снова. И целуя сейчас своего омегу, Хосок остро чувствовал, что сейчас он наконец-то счастлив. Вот ради чего он жил эти долгие месяцы. Ради этих оливковых глаз, каштановых волос и маленькой родинки на носу. Он жил ради Тэхёна. Хосок отстранился, поставив легкий поцелуй на лбу парня, и снова обнял омегу, пообещав себе, что больше никогда не отпустит. Прикрыв глаза, Тэхён уткнулся ему в грудь, ощущая себя самым счастливым человеком на Земле. Они так и стояли посередине широкого поля, ощущая, как рассветное солнце греет кожу. Лето снова пришло в их жизнь. Хосок зашёл в комнату за Тэхёном, пытаясь шагать тихо, чтобы не разбудить Кристофера. Тот лежал в своей кроватке. Тэхён остановился у неё, жестами подзывая альфу. Чувствуя небывалый трепет и волнение, Хосок подошёл ближе, заглядывая в кроватку. Восхищенный вздох вырвался у него из груди. Он впервые видит сына в живую, не на фотографии. Он такой маленький. Хосок протянул руку, аккуратно гладя голову сына. Почувствовав во сне касание, Кристофер инстинктивно прижался к руке. Хосок замер, чувствуя внутри столько нежности и любви к этому созданию. — Он твоя копия, — прошептал Тэхён. Хосок улыбнулся этим словам. Рядом с сыном в кроватке лежала кукла. Одной ноги у неё не было. Хосок взял её в руки, странно рассматривая. — Это его любимая игрушка, — по-теплому улыбаясь, пояснил Тэхён. — Он её из рук не выпускает. Только с ней и засыпает. Хосок смотрел на куклу с одной ногой. Её тоже любят. Эта мысль грела душу. Он положил игрушку обратно в кроватку, укрыв их с Кристофером одеялом. Отстранившись, Хосок ещё долго смотрел на сына. Он почувствовал руку Тэхёна на своём плече. — Теперь мы вместе. Втроём. Всё, как и должно быть. — Да, теперь мы вместе. — Навсегда. — Навсегда.3 года спустя
Песок приятно щекотал ступни. Волны теплого моря докатывались до самых ног. Погода стояла ясная, летнее солнце припекало голову. Хосок шёл по пляжу в одной руке держа корзину для пикника, а в другой руку Тэхёна. — Чонгук-Кристофер Чон, сколько раз я говорил тебе не бегать, — недовольно кричал омега четырехлетнему альфе, который удрал вперёд. — Пусть резвится, ничего с ним не случится, — вторил Хосок. — А вдруг он поскользнется в пещере, ударится головой, или залезет в воду и его волной унесёт, — продолжал сетовать Тэхён. — Ты слишком о нём печешься. — Вовсе нет, — фыркнул омега. Они прошли через пещеру на их пляж. Крис уже вовсю резвился на нём, играя в догонялки с волнами. Стоял на песке до последнего, а когда вода подступала, убегал в последний момент, при этом громко смеясь. За три года много, что произошло. Отец Тэхёна, поднакопив деньги, смог обратно выкупить их семейное имение и они вернулись в место, где впервые встретились. Из хороших новостей было ещё то, что фабрика, перешедшая Пак Соджуну по наследству, обанкротилось. Тот оказался неготовым ей управлять. Альфа давно покинул город. Хосок с Тэхёном, как и Намджун с Чимином поженились почти сразу же после войны. Они сыграли двойную свадьбу, во время которой слёзы папы омег лились в три ручья, ведь его сыновья всё-таки вышли замуж. У Чимина с Намджуном родился омега. Его назвали Джин. Кристофер души в нём не чаял, став для него лучшим старшим братом. Чимин всё-таки вернулся в больницу Святой Марии, став главным врачом. Намджун открыл свою фирму по производству автодеталей, в которой работал и Хосок, чей отец был автомехаником, в мастерской которого альфа проторчал всё детство. Родители Хосока часто приезжали к ним погостить, повидать сына, но главной причиной их приезда конечно же был внук. Ещё Хосок подрабатывал в реабилитационном центре для ветеранов-инвалидов. Помогал таким же альфам, как он, встать на ноги. Хосок расстелил покрывало, а Тэхён начал выкладывать еду. Неугомонный маленький альфа запрыгнул на ткань. — Чонгук-Кристофер, а ноги отряхнуть? Сейчас вся еда в песке будет. Хосок решил дать сыну двойное имя в память об альфе с серебряным кулоном. Тэхён достал из корзины порезанный арбуз, протягивая его альфам. — Чонгук-а, посоревнуемся, кто дальше арбузную косточку плюнет. Ребенок утвердительно замотал головой, кусая сочный арбуз и набирая в рот косточки. — Как малые дети. — Эй, ты тоже так делал. — Да, и выиграл тогда. — Сыграем ещё, и я отберу твой титул. — Мечтай. В соревновании ожидаемо победил Чонгук, и вовсе не из-за того, что Хосок ему поддавался. — Ты меня победил, маленький плевун. Хосок начал щекотать смеющегося мальчика. Живот ребенка под белой рубашкой сотрясался от смеха. Глядя на солнечные пятна, движущиеся по его рубашки, Хосок вдруг почувствовал себя счастливым. Жизнь его так же измята и морщиниста, как эта белая ткань. Но ткань сияет на солнце, несмотря на морщины. Может быть, и он?.. Наевшись вдоволь, маленький альфа побежал снова к воде играть с волнами в догонялки. — Как там дела у Юнги? — спросил Тэхён. — У него всё хорошо. Пошёл по стопам отца, устроился врачом в больницу. Ещё он, кажется, встретил альфу. — Это прекрасные новости. Юнги с Хосоком иногда обменивались письмами. Альфа написал ему первый, с целью спросить разрешения, может ли он назвать сына в честь Чонгука. Омега утвердительно ответил. После этого они стабильно несколько раз в год обменивались письмами. Хосок рад, что после смерти альфы, Юнги смог идти вперёд и не зацикливаться на своём горе. Хосок с Тэхёном молча сидели на покрывале, наблюдая за их сыном. Они любили такие дни, когда могут втроём выбраться на пикник или прогулку. Омега посмотрел на Хосока. Лучи солнца играли на его загорелой коже, глаза, следящие за Чонгуком блестели. Он был таким красивым. — Хосок, я.., — было начал Тэхён. — Отец, пошли поплаваем, — прервал его звонкий голос альфы. Хосок кивнул. Избавившись от одежды, он снял свой новый протез, который они купили на место старого. Тэхён помог ему дойти до моря, куда они вместе с сыном нырнули. Теплая вода приятно обволакивала кожу, а глаза приятно щипало от соли. Чонгук лёг на воду, руки отца придерживали его за шею и за ноги. — Закрой глаза, сын. Альфа послушно зажмурил глаза. Хосок смотрел на него, на мокрые каштановые волосы, по-детски пухлые губы и родинку на носу. Такая же, что и у Тэхёна. С каждым новым днём Хосок любил их сына ещё больше. Его резвый характер, его смех, то, как он дует губки, когда папа запрещает ему есть сладости, ворчит, когда отец не берет его с собой на работу. Он всё больше находит в Чонгуке Тэхёна. А ещё он в нём находит себя. — Открывай глаза.***
Обняв Хосока, Тэхён положил свою голову ему на плечо. Они плавно качались под спокойную музыку, которая разливалась по площади города в этой ночи. Проходил какой-то фестиваль и, оставив сына у Чимина с Намджуном, они пошли на него вместе. Просто веселились, говорили и танцевали. Им было хорошо. И сейчас, обнявшись и покачиваясь под такт музыки, они просто наслаждались друг другом. Прикрыв глаза, омега позволил себе полностью раствориться в этом моменте. А Хосок ещё никогда так не любил своего чистого Тэхёна так нежно, так сладко и больно, как сейчас. Они танцевали всю ночь, и он чувствовал, что это и есть счастья. Вот так вот стоять и обнимать его, чувствовать его дыхание и стук сердца. Хосок потерял так многое, испытал столько боли, страданий и ненависти, но всё-таки пришёл к этому. К любимому омеге в своих руках, к спокойной жизни, о которой он так мечтал. Его путь был сложным, но он справился. И каждый день не устает удивлять, каждый день он открывает Тэхёна с новой стороны. И чёрт, как же он любит свою жизнь. — Хосок, — тихо сказал Тэхён. — Ммм, — промычал альфа, уткнувшись тому в висок. — Я снова беременный. Хосок на секунду остановился, шокировано смотря в большие оливковые глаза. — Правда? Тэхён замотал головой. У альфы весь воздух из груди выбило. У них будет второй ребенок. От этой мысли внутри все трепетало. — Это… это прекрасно. Тэхён, я… я так люблю тебя. — И я тебя тоже. Хосок наклонился и нежно поцеловал губы Тэхёна. Тот, обхватив шею, поддался навстречу, чувствуя как внутри разливается такой желанный трепет и тепло. И в этот момент не существовало других пар, танцующих на площади, и музыку они больше не слышали. В этот самый момент существовали только они. Лучи рассветного солнца прорезались из-за горизонта, разгоняя мрак тёмной ночи. — Смотри, Тэхён. Мы танцевали до рассвета.Конец