Восставшие

Два года спустя Талиг Никкалийя

Никто и никогда не заменит мне Эстебана, его любовь и чувства. Лионель окружил меня заботой, не позволяя думать о чем-то плохом. Первое время, а точнее, несколько месяцев подряд, бывший граф наблюдал за моими истериками, срывами и бесконечными слезами. Он не осуждал, не ругал. Поддерживал, помогал абсолютно во всём, выполнял мою и свою работу. Ему было очень тяжело… — Прошу тебя, — прижал к себе, — прекрати плакать. Вся грудина уже болит. — Я… Я… Я не могу, — заикаюсь, — мне плохо. Так больно, Лионель. Очень… — Знаю, — гладит по спине, — я всё знаю, Эсмилир. Боль принесённая потерей Эстебана и общего ребёнка никогда не пройдёт. Каждый день я думаю о нём. Засыпаю и просыпаюсь с этими мыслями. Думала, что самое страшное в моей жизни — потеря родителей, но так ошиблась. — С днём рождения, моя любовь, — кладу зеленые яблоки, — я скучаю. Обняв памятник, оставила лёгкий поцелуй на гравировке. Рядом с могилкой, в том году, я посадила яблоню. — Без тебя жизни нет, — сдерживаю слёзы, — я путаюсь в элементарных ситуациях и вещах, не зная, как поступить. Пытаюсь думать как ты, но ничего не получается. Надо успокоиться и наконец-то начать уборку. — Так и знал, что найду тебя здесь. — Здравствуйте, Джонатан, — убираю траву у памятника, — давненько вас не было. — Герцогство требует времени, — присел на скамейку, — помочь? — Нет, — улыбаюсь, — почти закончила. Каждые выходные прибираюсь здесь, но в прошлые не получилось. — Ему сегодня двадцать один. — Было бы, — сажусь рядом, — не верю. Прошло чуть больше двух лет, — выдыхаю, — а легче не становится. — И не станет, — провел рукой по заборчику, — видимо, такова его судьба. — К чертям такую судьбу, — нервно усмехнулась, — все спросить хотела. Вы не против нашего брака с Савиньяком? — Нет, — мотнул головой, — ты проступила так, как требовала ситуация. Я и сам женился после смерти Николь, ибо так было правильно. Никто же не говорит о том, что между вами какая-то сказочная любовь. А сами пытались даже пристыдить меня. — Эстебан так бы не поступил, но, — потер глаза, — ты мудрее. — Мне стыдно перед ним. — Лионель тебя безумно любит, ценит и заботится. Позволь боготворить себя. Посмотрим, может, привыкнешь со временем… — Савиньяк очень хороший. Даже нравится мне. Я благодарна Лиону настолько сильно, что мне не передать это чувство словами. — Главное, чтобы не обижал. — Он спас меня… — О чём это ты? — Я буквально сошла с ума, когда стала вдовой, и хотела отравиться. Пара капель белладонны, немного алкоголя и всё, — улыбаюсь, — мучения бы подошли к концу. Савиньяк спугнул. Чуть позже с моста снял. — Правильно сделал. — Понимаете, мне кажется что всё это, — осеклась, — какой-то сон. Фальшивка. Зная Эстебана, он не мог просто взять и умереть. Это же Эстебан! — Эсмилир… — Звучит как бред сумасшедшего, но все же. Это Эстебан. Я не видела его… — Я видел, — перебил. Сердце пропустило несколько ударов. — Как вы смирились? — Никак. Я не смирился, Эсмилир. Кстати, — переводит тему, — мне пора бы и внуков понянчить. — У вас есть еще дети? — приоткрыла рот. — Ты, — приобнял за плечи, — кажется, я говорил о том, что отношусь к тебе как к дочери. Ничего не изменилось. После выкидыша у меня не получалось забеременеть. Как бы мы не старались. — Ну? — Лионель слегка дёрнулся. — Месячные начались, — махнула рукой, — опять. Александр не мог быть наследником Талига, так как его отец стал королём благодаря мне, заключив брак. Нам необходим общий ребёнок. Мне нужен наследник. Это необходимо. — Он хотел девочку, — выдыхаю, — а я хочу мальчика, которому дам его имя. — Эстебан Савиньяк? — смеётся. — И фамилию. Эстебан Второй Колиньяр. — Не боишься, что может повторить судьбу тезки? — Нет… Не позволю. — Неужели ты себя винишь? Да. — Будь я немного настойчивее, Эстебан был бы жив. Зря уехала тогда. — Он все равно бы поехал. Таков характер. — Вы правы, — смотрю на небо, — сейчас ливень начнётся. — Пора возвращаться во дворец. Тучи какие-то странные сегодня. Кажется, что вот-вот дождь начнётся. Александр и Лионель сидели в гостиной у камина. Отец что-то рассказывал сыну, а тот внимательно слушал его. — Не замерзла? — обернулся. — Неа, — сажусь напротив. Лион набрал форму. Стал мускулистее, больше, и слегка моложе. Скорее всего, пропажа острых скул и появление щек скинули пару лет мужчине. Савиньяк приобрёл уверенность, наглость, и что самое удивительное — стал опасным. При Фердинанде его считали мягким, жутко добрым и хорошим. Грубо говоря, редко воспринимали всерьёз, но сейчас… Он мог одним взглядом построить целый гарнизон. С обязанностями короля Савиньяк справлялся замечательно. Признаться честно, в этом плане он лучше Эстебана и меня. Решения принимает быстро, верно. Его целеустремлённость помогла восстановить Талиг, укрепить армию и флот, улучшить качество жизни населения. Лионель очень продуктивный. Арлетта стала относиться ко мне иначе. Именно благодаря мне, безродной грязнокровке, её сын во главе целого государства. Она меня побаивается. — Спать хочу, — мальчик устало потер глаза. — Идём, — встает, держа сына на руках. Водные процедуры никто не отменял. Пока Лионель готовил Александра, я набрала ванну, закинула туда несколько деревянных игрушек. — А когда мама приедет? — играет с уточкой. — Когда захочешь, тогда и приедет, — мылю золотистые локоны. — Не хочу, — швырнул, — она стала злой. — Почему? — наклонилась к нему. Для своих трёх с половиной лет Алекс был крайне разговорчивым ребёнком. Болтал без конца и края. Эмоциональный малыш. — Когда мы жили с бабушкой, то мама постоянно кричала, ходила с кружкой и спала днём. Наш фиктивный брак с Лионелем стал для Вайлиры трагедией. Мы пытались объяснить, что это делается во благо Талига, чтобы государство не было без короля, но девушка была непреклонна. Она думала, что всё это розыгрыш, пока Савиньяк не развёлся с ней. — Вы одного мужа похоронили, другого надо? — Замолчи, — прошипел, — ты же знаешь, для чего это. — Завтра же вернусь домой! — Ты будешь жить в родовом поместье Савиньяков и воспитывать сына в его стенах. — Сам воспитывай своего сына! — ударила по столу. Ненависть к Лионелю распространилась на всё, что с ним связано, в том числе и на общего ребёнка. — Ты будешь моей мамой, — надул губы. — Александр, — мило улыбнулась, — так нельзя. У тебя уже есть мама, которая тебя любит. Просто, — пытаюсь подобрать слова, — она очень устала и сейчас отдыхает. Закончив с бульканьем в воде, я обернула его в большое полотенце, закидывая себе на плечо. — Боишься? — щекочу пяточки. — Нет! — хохочет. Славный парнишка. До ужаса сладкий и самостоятельный. Папин характер. — Ты почитаешь мне сказку? — залез под одеяло. — Какую? — сажусь на край кровати. — Не хочу сказку, — зевает, — лучше полежи со мной. Сняв обувь, аккуратно забралась к малышу, прижимая его к себе. Александр уткнулся носом в грудь и начал сопеть. Раньше я считала, что не смогла бы воспитывать чужого ребёнка, ибо думала, что между нами не может быть связи, как между матерью и дитём. Хорошо, что ошиблась. Александр понимал меня с полуслова и слушался. Малыш уснул через минут десять, а я аккуратно, подобно мышке, вылезла и схватив вещи, задула свечи, выходя из комнаты. Лишь бы не наступить на игрушку. Заору же. — Как вижу, — Лионель зевнул, — удачно? — Вы даже зеваете одинаково, — улыбнулась, — как котики. — Как Себастьян? — Да, — кивнула, — он снова про Вайлиру спрашивал. Что с ней? — Не выявляет особо желания выходить на контакт и общаться с сыном. Савиньяковское отродье, — процитировал. — Сумасшедшая какая-то, — вскинула бровь, — это и её сын тоже. — Ты же прекрасно знаешь, что она ненавидит меня. — Ей лечиться надо. Смог ли Лионель растопить ледяную глыбу у меня внутри? Смог. — Не расстраивайся, — оставляю нежный поцелуй на щетинистой щеке, — она успокоится. — Видишь ли, я ей соврал, сказав, что брак фиктивный, — сморщился, — а сам нагло влюбился в новую жену. — Какой ужас, — округлила глаза, — и не стыдно? — Ни капли. — Бабник. — И не говори, — хохочет, — чем займёмся? — Можем прогуляться. — Староват… — А сколько тебе? — задумалась, — м-м-м… Двадцать шесть? — Тихо! Не произноси такие цифры вслух. Он чудесный. Любовь Лионеля возвращала меня в прошлое, утешая боль. — Если хочешь, то можешь помочь мне в оранжерее. Надо бы полить. — Мы с Александром уже всё сделали. — Как чудесно. Спасибо! Этот брак будет крепким, ибо мы многое пережили вместе. Люблю ли я Савиньяка как мужчину? Вполне. Жизнь научила перестраиваться. — Ты завтра во сколько на уроки поедешь? — К десяти, — вытираю голову полотенцем, — а что? — Хотел провести экскурсию Александру. Он заинтересовался твоей школой. — Я возьму вас с собой, если ты сбреешь эти усы. — Эсмилир! После смерти Эстебана, немного придя в себя, я наконец-то занялась ремонтом и подготовкой к открытию школы искусств. Всё сделала так, как он и хотел, руководствуясь чертежами, набросками, эскизами Колиньяра. Школа приняла всех желающих. Люди обучались искусству рисования, музыки и литературы. Абсолютно бесплатно. Простолюдины и знать учились в одном помещении. Я объясняла, что не надо делить людей на сословия. Естественно, что школа была названа в его честь. По-другому и быть не могло. В некоторых моментах Лионелю, как мужчине, было обидно, но я предупредила его о таком. Он знал на что идёт. Ричард стал одним из преподавателей Талига, и обучал юных дворян бою, фехтованию. Ему это очень нравилось. Сначала он носил повязку, которая прикрывает шрам, а после снял. — Это естественно. Главным его помощником стал Арно. У них замечательный дуэт. Насколько знаю, то Валентин вернулся в родовое поместье. Причина неизвестна. Кутх же занялся воспитанием своих воронят и совсем недавно стал дедушкой. — Я старею? — Нет, — улыбаюсь, — нет. — Да, — кивнул, — надо придумать им имена, — смотрит на птенцов. Ворон во дворце появилось очень много. Зимой они жили в оранжерее, а летом в саду. Александр любил играться с ними. Кардинал Сильвестр ушёл на пенсию, если можно так выразиться. Квентин больше не принимал активного участия в делах дворца, а лишь изредка советовал. Его мудрость неисчерпаема. Кажется, жизнь продолжается…