Восставшие

Ночи здесь тёплые. Выйдя на веранду таверны, удобно устроилась рядом с кошечкой. Пушистая барышня развалилась на всю скамейку. — Извиняюсь, — двигаю её, — разрешите составить вам компанию? — Мяу, — потягивается. Размявшись, она положила голову на мои колени и начала засыпать. — Ты одна, — глажу, — и я одна. Получается, мы сиротки. Тебя родители бросили, да и меня, — вздыхаю, — тоже. — Мр-р-р… — Соглашусь. Жизнь — несправедливая штука. В голове не укладывалась мысль о поступке отца. Знаю, у него была возможность найти нас с Оливией и забрать в Агарис, избавить от этих мучений, боли. Тогда, Арно Савиньяк-старший не забрал бы меня с того вонючего рынка, я бы никогда не познакомилась с Лионелем, ставшим моей семьёй, не вышла бы замуж за Эстебана, наглого похитившего моё сердце. Стоило ли знакомство с Савиньяками, Колиньярами, Ричардом, Кутхом и Наной? То, что я пережила стоит этого? Стоит. Мне надо поблагодарить его за это, но предпочту пустить отцу пулю в лоб. Я стала сильнее. Как сталь. Научилась думать наперёд, хитрить, выживать и сражаться за себя. Неужели, месть оказалась важнее собственных детей? — Не замёрзнешь? — Эстебан улыбнулся, закрывая за собой дверь, — ты чего ушла? — садится рядом. Прильнув к нему, потёрлась носом об щетинистую щёку и положила голову на плечо Колиньяра. — Эсми? — обомлел, — всё хорошо? — Нет, — мотнула головой, — почему он хотел меня убить? Я же его дочь, которую папа любил до безумия. Я помню это, или, — замялась, — хочу так думать. — Александр больше не твой отец, — начал открывать глаза на очевидное, — родители так не делают. Мы с папой столько раз дрались, ссорились, угрожали друг другу расплатой и даже выкрикивали проклятия, но, — усмехнулся, — он так не поступит. Прозвучит глупо, — обнял, — постарайся отпустить. — Не верю… Может, это не папа? Хотя, — выдыхаю, — это он. Я всю жизнь видела в нем идеал мужчины, подражала и хотела стать такой же. Отец был моим кумиром… Как можно взять и оставить двух девок на произвол судьбы, при этом всё зная? Могу понять многое, но это нет. — Прости, — прикоснулся губами к виску, — я не знаю ответа на твои вопросы. Мне хотелось добить его, но не смог. Будут проблемы, знаю, — кивнул, — исправлю. — Если он выжил, то донёс до Альдо информацию. В его глазах, я не являюсь угрозой для Талига, так как сама рассказала про кольт, отлично сыграла роль безутешной вдовы, которая схоронила двух мужей и чудом спаслась. — Поверил? — Да. Я отличная актриса, — смеюсь, — умею плакать по желанию. — То есть, — посмотрел в глаза, — твои слёзы не всегда искренние? — Ой, — опустила голову. Сама себя, Эсми. Сама себя сдала. — Женские хитрости. — Понял, — кивнул, — так и запишу в блокнотике, что женщинам верить нельзя. О, — скривился, — бедный Кутх. — Где? — оглядываюсь. — Вон там. На стене висело воронье чучело с бантом на голове. — Ты всё обещал из него это сделать, — передёрнуло, — кошмар. — Так-то симпатично. — Эстебан! — шлёпнула. — Мириться будем? — протягивает мизинец. — Не вижу особых ухаживаний. — Я спас тебе жизнь, — хохочет, — это очевидно, Эсми. — Слишком нагло. — За счастье нужно бороться, да? — Я же девочка, — надула губы, — хочу плюшевых игрушек и булочек. — Вернёмся домой, я тебе десять медведей сошью. — Правда? — Конечно правда, — провёл рукой по скуле, — сдавайся и возвращайся ко мне. — Знаешь, как-то не верится, что ты живой, — голос вновь дрожит, — видимо, окончательно не могу осознать происходящее. Развязав рубаху, он взял меня за руку и приложил ладонь к своему сердцу, сверху накрыв своей. — Стучит, — прошептала, — оно стучит. — А я живой. Эсми, душа моя, всё хорошо. Я рядом, — прижал к себе, — страдания закончились. — Верю, — кивнула, — верю. Вот теперь, начинаю приходить в себя. От такого тяжело отойти. Учитывая то, какое было у меня состояние. — Наконец-то, — улыбнулся, — всё, мы снова вместе? — Ты на испытательном сроке. — Брось, — закатил глаза. — Угу. — И что мне надо сделать? — Целые сутки ты не будешь кого-либо задирать, хамить, язвить и издеваться. Белая овечка. — Молчать столько времени?! — возмущается, — серьёзно? — Я пошутила, — хохочу, — ты и часа не выдержишь. — Вот именно! В баре раздался какой-то шум.

Несколько часов спустя

Лионель запретил нам пить сегодняшним вечером, и видимо, на радостях, нажрался сам. Ещё чуть-чуть и захрюкает. Арно с Эстебаном дотащили пьяного графа до комнаты, но Савиньяк не планировал заканчивать вечер: — Подари-и-и мне первый та-а-анец, забери-и-и меня мама домо-о-ой, — пытается снять штаны, — я повсюду иностра-а-анец. — Да-да, — Ричард вздохнул. — Не умеешь пить — не пей. Его песни закончились тогда, когда голова коснулась подушки. — Доброй ночи, — усмехнулась. — До завтра, — Эстебан подмигнул мне. Нана была чем-то расстроена. — Что случилось? — переодеваюсь, — тебя кто-то обидел? — Нет, — заплетает волосы в косичку, — Эсмилир, ты мой друг, и я должна об этом сказать. Лионель оказывает мне какие-то странные знаки внимания. Вы супруги, у вас есть сын, — опустила глаза, — так стыдно. — За что? — улыбаюсь. Савиньяк перешёл в наступление. — Нана, — сажусь рядом с ней на кровать, — мы с Лионелем расстались. — Как? — побледнела, — это невозможно. — Увы, — пожимаю плечами, — лучше сохранить хорошую дружбу, чем эти отношения. Поверь, решение было обоюдным. Мы поговорили и пришли к общему знаменателю. Всех всё устраивает. — А Александр? Вы же, — замялась, — ну… У вас сын, — повторяет. — Я не являюсь биологической матерью Александра. Крёстная, — поясняю, — как фея. К сожалению, его мама не выявила желания заниматься ребёнком. — Извини, — смутилась, — я не знала… Теперь, чувствую себя более неловко, чем минуты две назад. — Дай угадаю, — хитро улыбнулась, — это первый мужчина в твоей жизни, который дал понять, что ты ему не безразлична? — Эсмилир! — опешила, — неужели, это так видно? — Мне почти двадцать семь лет. Я понимаю, что ты чувствуешь. — Это будет казаться неправильным, — шепчет, — он старше меня на восемь лет, имеет титул, должное обучение и знания, а я лишь простая крестьянская девчонка. Его засмеют! Мне хотелось бы быть похожей на тебя. — Не дай Боже, — мотнула головой, — понимаешь, у меня не было выбора. Пришлось стать такой. — Ты смелая, умная и образованная девушка, имеющая хитрость, проницательность. Даже фамилию свою не знаю, — нахмурилась, — кажется, её вообще нет. Просто Нана и всё. — Это не имеет значения, главное то, — легонько постучала ей по виску, — что находится здесь. Лионель никогда не выбирал женщин, ссылаясь на их титул или красоту. Его привлекает личность девушки. — Что во мне интересного? — усмехнулась. — У тебя очень красивые глаза. — Уродские. — Бесподобные. Ты восхитительно поёшь, умеешь поддержать в трудную минуту и рассмешить. Твоя искра поджигает всех вокруг, позволяя не падать духом. — Я веду себя как идиотка. С птичками разговариваю, с растениями, даже с погодой! Колиньяр думает, что у меня проблемы с головой. — У самого птичка чирикает. Оставайся такой, какая ты есть, будь собой и наплевать, — улыбаюсь, — что скажут всякие Эстебаны. — Я немного побаиваюсь его. — Зря. Знаешь чем похожи Колиньяр и Савиньяк-старший? — Оба любят командовать? — Этим тоже, — кивнула, — они оба написаны женщиной. — Не понимаю. — Такие мужчины уникальны, — прикусила губу, — чувствуют нас лучше, чем кто-либо другой. Им не нужно объяснять что-то, говорить или намекать, они сами всё прекрасно понимают. Тебе не стоит бояться Лионеля. Он, — задумалась, — чудесный. — Чудесный? — Именно. Савиньяк предел мечтаний. — Тогда, почему вы расстались? — Слишком похожи друг на друга. Боюсь, мне не сберечь такое сокровище… Он достоин лучшего, чем я, Нана. Поверь. Странное ощущение, когда ты одновременно любишь двух мужчин. Мои чувства к Лионелю обрели какой-то постоянный характер, как привычка, и в этом Эстебан, вызывающий бурю внутри, был прав. — Ты не будешь ревновать или злиться? — С чего? Он счастлив, значит, мне это нравится. Со мной не получилось… И да, не смей брать с меня пример. Чем-то хорошим это не закончится. — Хорошо. — Давай-ка спать.

Несколько дней спустя

Похмелье Лионеля было фееричным: слёзы и клятвы, что он больше никогда не будет пить. Пока граф приходил в себя, мы изучали обстановку в пригороде, прислушивались к местным, а точнее к тому, о чем они разговаривают. — Люди считают, что Раканы — узурпаторы, убившие двух королей и королеву. — Но? — Савиньяк. — Нужную поддержку окажут, — Колиньяр, — кто будет противоречить новой власти? — Никто, — Арно. — Верно, — кивнул, — голова дороже. Политика Дриксена проникает в массы, дамы и господа. — Вот почему мы не будем пересекать границу через Гаунау, а сделаем это во Флавионе. — Зачем? — возмущаюсь, — лишь потеряем время. — Флавионская граница не имеет охраны, Эсмилир, — вздохнул, — тем более, есть возможность зайти в гости. — К кому? — хором. — Узнаете. Так нам ближе. Владения Эмиля находятся недалеко от границы. Эстебан, — смотрит на него, — давай. — Прямо здесь? При дамах? — Фу, — скривились с Наной. — Ты что-то хочешь сказать, я же вижу. — Не делай вид, словно не понял меня, — стрельнул глазками. — А нам рассказать не хотите? — Ричард пихнул друга. — Нет, — переглянулись. — У вас какие-то от нас секреты? — усмехнулась, — серьёзно? В такое время? — Эсми, — Эстебан тепло улыбнулся, — если появится надобность, то мы обязательно поделимся своими мыслями. — Это нечестно, — закатила глаза, — Савиньяк! — Молчи, — буркнул. — Я не Савиньяк, — укрылся с головой, — я в домике. — Парни, — Ричард заворожённо смотрит в окно, — кажется, у нас проблемы. — Опять? — застонал Колиньяр. Люди в талигской форме опрашивали граждан на улице. — Гвардия, — Арно, — дело плохо. — Один из них сюда заходит, — прошептала, — что делать? — Прятаться, — вылез, — Нана, импровизируй. — Я?! — обомлела. — Они нас знают в лицо, — открывает шкаф, — дамы вперёд. — Благодарю, — Арно подмигнул Колиньяру. — Так бы тебя и изнасиловал, — усмехнулся. — С удовольствием. — Гадость, — переглянулись с Ричардом. Здесь так тесно. — Не упирайся в меня, — покряхтел Окделл, — Эстебан. — Тебе понравится. — Заткнитесь нахуй, — дышу в лопатки младшего Савиньяка. В дверь постучали. — Добрый день, — раздался мужской голос, — позвольте войти? — Здравствуйте. Конечно, — запускает в комнату. — Как к вам можно обращаться? Мы сразу же узнали Хорхе Дьегаррона. — Какого хрена он тут забыл? — прошептал Эстебан. — Нана, — отвечает, — что-то случилось? — Нам необходимо найти одну девушку. На вид лет тридцать, среднего телосложения и роста, короткие рыжие волосы, — замялся, — шрам на скуле. — Она сделала что-то плохое? — ахнула. — Украла вещи. Отлично! Спасибо. — К сожалению, я таких здесь не видела. — А вы давно живёте в данном, — подбирает слова, — месте? — Несколько дней. Сбежали с братом от отца-алкаша, — вздыхает, — схватили всё что можно и дали дёру. Надоело жить в этом Аду, понимаете? — Да. А где ваш брат? — Джозеф ушёл на рынок минут десять назад. — Хорошо. Спасибо, Нана. Если увидите кого-то похожего на эту девушку, дадите нам знать? — Разумеется. — Хорошего дня. — И вам. Минут через пятнадцать, как маркиз и его люди ушли, мы наконец-то вылезли из шкафа. Свежий воздух. — Мне нужно выпить, — оглядела нас. — Молодчина, — подмигнула. — Хорошо держалась. Я почти поверил. — Куда спрятался Лион? — задалась вопросом. — Я здесь. Открыв сундук, увидели свернувшегося графа. — Неожиданно. — Гибкость — моё второе имя, — усмехнулся, — помогите, а. Залезть то залез, а вот обратно вылезти не смог. Мальчики тянули как могли, пытаясь помочь другу, но ничего не получилось. — Может, — Колиньяр сдул волосы с лица, — сломаем сундук? — Красивый так-то, — Арно почесал затылок, — жалко. — По факту. — Вытащите меня! Сообразив на троих, они взяли сундук и просто вытрясли из него Лионеля. Что-то хрустнуло. — Это что? — хором. — Мой позвоночник, — выпрямился, — спасибо. Нами было принято решение покинуть Слеххе с наступлением темноты. Ночью народ будет веселиться, пить и буянить, следовательно, нас не заметят. Кому есть дело до группы странников? Здесь это нормально. Как же я устала от этого всего. Постоянно в дороге, нет нормальных условий, еды, ванны и туалета, с места на место, подобно какому-то стаду. Надоело, сил больше нет. Оптимизм твердит о том, что мы справимся, а последняя нервная клетка молча курит в сторонке.