***
Стоило им только ступить на территорию поселения, как Цю Ци Цин, радостно улыбаясь, побежала обнимать старейшину Лэ, забывая про жениха, братьев и чуть не сбив с ног Цао У, успевшего отпрыгнуть в сторону. Мужчина с тоской посмотрел на Князя Се и услышал рядом насмешливое: «Пф!». Цао У сложил руки в рукава и с невообразимо сладкой улыбкой повернулся к Се Вану. —Ну, и улыбочка… Брр! — поморщилась Гу Сян, наблюдая за происходящим со стороны. Чжан Чэнлин посмотрел на Цао У, потом на Се Вана, отмечая, что было у этих двоих что-то общее. Наверное, это была их ядовитость. Причём не их талант к ядам, а именно собственная ядовитость. —Они найдут общий язык. — пожал плечами Чэнлин, заставив посмотреть на себя Наставника и дядю Вэня со вскинутыми бровями. А Цао У, словно услышав юношу, буквально приклеился к Се Вану, предлагая проводить его в его покои, отчего тот пытался всеми мирными способами отказаться, но и Цао У оказался настойчив. В итоге всех их предложил провести старейшина Лэ. В прошлый раз они были в Линнани, примерно, в это же время года, может быть, лишь немного раньше, но, в сравнении с прошлым разом, всё невероятно отличалось. Нет, дома и постройки не поменялись, храм не перенесли, просто сами люди изменились, теперь они выглядели намного счастливее. Сама атмосфера сия места стала иной, Линнань вступала в эпоху своего процветания, она дышала и жила. Вся округа готовилась к великим празднествам: улицы, дома, мосты и переходы украшались фонарями, цветочными гирляндами, лентами, украшениями из камней, меха и перьев, у ворот вывесили черепа быков. На главной башне натирался огромный гонг, на лестницах, вёдших к главной платформе у храма, устанавливались барабаны тангу. На самой площади расставляли столы, придвигая их друг к другу настолько близко, что со стороны они казались одним большим и длинным столом, выполненным полукругом. Факелы, украшенные резными узорами, и фонари также занимали свои места по периметру платформы, между ними развешивались всё те же цветочные гирлянды, серебряные и медные колокольчики. Прибывшие подарки и приданое относили в сам храм, дабы освятить и изгнать злых духов. По улицам маленькие дети бегали с веточками бамбука, камедистого дерева и папоротника, приговаривая, что никакие злые духи не омрачат великую радость. На площади посреди деревни дети чуть постарше прыгали через бамбуковые шесты, которые другие дети постоянно передвигали, иногда ударяя о землю, отчего рождался удивительный ритм. А вот девушки и юноши помогали взрослому поколению. Днём и ночью к вратам прибывали посланники из других подконтрольных Князю Се поселений с подарками и пожеланиями счастливой жизни. Разумеется, встречать их должны были Князь Се с семьёй и несколькими старейшинами, но, так как в Линнани должны были состояться две свадьбы, Гу Сян, для коей также приносили подарки, встречала приходивших вместе с Цю Ци Цин, Се Ваном, старейшиной Лэ и Цао У, поэтому под вечер у девушки совсем не было сил, хотя не только у нее. Согласно обычаям Южных народов, девушка сама готовила себе свадебные одежды, однако Цю Ци Цин почти всю жизнь провела в Долине Призраков, а про то, что свадебная церемония Гу Сян состоится в Линнани, никто и вовсе подумать не мог, поэтому девушки очень переживали, да и молодые люди тоже, ведь и они не имели отношения к народам Юга, но Великий Шаман Наньцзяна предложил несколько неожиданное решение. Он попросил Вэнь Кэсина, Се Вана, Чжоу Цзышу и Ло Фумэн, как главных представителей семей невест и женихов, подобрать желаемые ткани, нити с украшениями и выслать всё это в Наньцзян, где матери их поселения сошьют свадебные одеяния, которые станут подарком от людей Наньцзяна и ознаменуют собой возрождение крепких уз. Подготовка к передачи титула Князя и Великого Шамана Линнани и свадьбе шла полным ходом. При этом казалось, что с каждым днём дел становилось только больше. В какой-то момент Чжоу Цзышу, помогавший Вэнь Кэсину с прибывавшими подарками, сбился со счёта и от всей души захотел застонать в голос, благо на помощь ему пришла Лю Цяньцяо, которая помогла найти ошибку в подсчётах, и ему не пришлось начинать всё заново. За день до празднества мужчины принялись забивать кур, уток, гусей, свиней и быков, принесли с реки наисвежайшую рыбу, достали из потайных уголков самый лучший алкоголь, а женщины заняли места у очага, начав готовить кушанья. Вечером перед свадьбой женщины из семьи должны были проводить невест в специально подготовленную и освещенную купальню, а женихов в подобную купальню провожали мужчины из их семьи. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу как раз собирались идти к Цинь Цзюсяо и Цао Вэйнину, когда на пороге их покоев появилась Цю Ци Цин. —А ты что тут забыла? — вскочил Вэнь Кэсин, сурово сдвинув брови. —Вообще-то, я всё ещё Князь Се, а значит и Великий Шаман Линанни, поэтому моей обязанностью является провести для вас обряд. — пожала плечами девушка, совершенно не пугаясь реакции старшего брата. —Обряд? — переспросил Лорд Чжоу. —Представители сторон жениха и невесты должны пройти обряд очищения в храме в ночь перед церемонией, — улыбнулась А-Цин. — А проводит его Великий Шаман. —Ладно, раз надо, так надо. Идём? — смягчился Вэнь Кэсин, а Чжоу Цзышу закатил глаза от того, как быстро менялось настроение его родственной души. —Угу! — необычайно радостно кивнула А-Цин и чуть ли не в припрыжку направилась к храму. Сначала Вэнь Кэсин хотел сделать ей замечание, но потом не стал. В храме стояла умиротворяющая тишина, людские звуки из поселения не долетали до этого места, только треск свечей да игра ветра с камнями и медными колокольчиками, свисавшими с крыши, колыхали вуаль тиши. Внутри храма не было статуй, только алтарь с благовониями, ибо в этом месте возносили молитвы духам. Ночной ветерок танцевал с необычными украшениями из перьев и серебра, камней и меха. Свет свечей отражался от камней, поэтому создавалось впечатление будто сие место, украшенное алыми занавесями и гирляндами из речного жемчуга, светилось изнутри. По пути в храм Цю Ци Цин в общих чертах объяснила им, что от них потребуется, поэтому, не долго думая, мужчины встали перед алтарём на колени, а А-Цин за их спинами. —Поклон духам Неба и Земли. — чётко произнесла Цю Ци Цин и, дождавшись, когда мужчины начнут склоняться, продолжила. — Духам рек и озёр, гор и равнин, дня и ночи, света и тьмы, солнца и луны. Духам мира Небес, мира Людей и мира Загробного. Цю Ци Цин слегка склонила голову, наблюдая за двумя мужчинами. Возможно, когда они узнают правду, она всё же получит крапивой от Вэнь Кэсина, а Чжоу Цзышу вряд ли станет её защищать, но… Девушка чувствовала, что должна была это сделать. Её дагэ и его родственная душа были порой такими дураками, что смотреть больно становилось, так что она просто немножко подсобит им. В этом же нет ничего плохого? Правда, для этой церемонии ей пришлось кое-что тайком вынести из Поместья Четырёх Сезонов. Родители Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина были давно мертвы, из-за чего не могли засвидетельствовать поклоны, поэтому А-Цин в тайне ото всех взяла одно из писем бывшего Лорда Чжоу и серёжку Гу Мяомяо и спрятала их на алтаре, дабы души родителей её братьев могли увидеть этот момент. Позже она обязательно вернёт эти сокровища на место. —Поклон всем предкам. — она намерена немного меняла слова и названия, дабы её не убили прямо в этом храме. Всё же превращать и вторую попытку свадьбы в похороны она не собиралась. — А теперь вам надо повернуться друг к другу. — улыбнулась Цю Ци ЦИн и вздрогнула под прищуринным взглядом Вэнь Кэсина и сведенными бровями Чжоу Цзышу, но сразу же нашла отговорку. — Не смотрите так на меня. Представители жениха кланяются Фениксу, а представители невесты — Дракону. Вы отдаёте дань уважения друг другу. — указала девушка на изображения на стенах. — Поклон Дракону и Фениксу! — громко произнесла А-Цин и тихо, но так, чтобы души её услышали, поправилась. — Друг другу. Завершив поклоны, мужчины поднялись и одновременно вскинули брови, уставившись на поднос в руках Цю Ци Цин, на коем стоял всего один бокал, но с двумя желобами для питья. —Ваши души очистились, теперь должно очиститься и тело, а, разделив вино из одной чаши, вы ещё и покажете духам, что не имеете претензий друг к другу и готовы породниться. — А-Цин чувствовала, как по её спине уже семь потов сошло, но, слава всем силам, она, видимо, была убедительна, так как Вэнь Кэсин взял в руки бокал и немного отпил, после чего обеими руками передал его Чжоу Цзышу, чтобы и тот испил вина. — Обряд очищения завершён. —А-Цин, ты не идёшь? — спросил Чжоу Цзышу, заметив, что девушка не идёт за ними. —Я помолюсь за души родителей и сразу пойду к А-Сян, тётушке Ло и сестрице Цяньцяо. —Только не задерживайся. — покачал головой Вэнь Кэсин и ушёл вместе с Чжоу Цзышу. Цю Ци Цин заверила их, что обязательно поторопится и встала перед алтарём, доставая из-за него небольшой мешочек для саше. По пути в храм она умудрилась выдернуть по несколько волосков у Вэнь Кэсина и Чжоу Цзышу, объяснив это тем, что украшения на её рукавах зацепились об их волосы. Перевязав волосы двух мужчин алой нитью и убрав сие дело в саше, Цю Ци Цин спрятала его за пазуху, планируя отдать по прибытии в Поместье Четырёх Сезонов. Забрав спрятанные письмо и серёжку, девушка почувствовала, что на неё смотрят и повернулась к одному из окон храма, обнаруживая в том лица Хань Ина, Цзян Чу Юаня и Чжан Чэнлина, принёсшие подарки, которые не заметили днём. На лицах молодых людей застыли неверие и святой ужас. —Почему это было так похоже на свадьбу..? — нахмурился Чжан Чэнлин. — Тётушка Цю, ты… — начал юноша и резко замолчав, поняв, что ему совсем не казалось. — Ты Наставника и дядю Вэня поже..! Договорить Чжан Чэнлин не успел, так как Хань Ин закрыл ему рот своей ладонью, боясь, что Лорд Чжоу и Вэнь Кэсин ещё могли быть где-то поблизости. Цзян Чу Юань быстро завертел головой и с облегчением выдохнул, когда увидел мужчин, спускающимися по одному из подвесных мостов. —Надеюсь, всё, увиденное вами, останется только между нами. Я понятно изъясняюсь? — А-Цин с улыбкой провела ладонью у своей шеи. —Мы ничего не видели, сестра Цю. — кивнул Хань Ин, а с ним и Чжан Чэнлин с Цзян Чу Юанем. — Мы просто принесли подарки, которые затерялись среди других вещей.***
С самого утра над округой не смолкали людские голоса и удары бамбуковых шестов друг о друга, рождавших музыку гор и рек. На площади девушки в сине-чёрных одеждах с прекрасными серебряными шпильками в волосах, серебряными браслетами и нагрудниками танцевали народный танец под звуки лушэня, а рядом с ними кружили мужчины с саблями. С мостов и переходов летели лепестки разнообразных цветов, сбрасываемых детьми и другими девушками. Женихи и невесты в отдельности друг от друга с восхода солнца совершали омовения и возносили молитвы. Завершались последние приготовления, когда горн на главной башне оповестил о прибытии долгожданных гостей. Облачённые в чёрные одежды с ними подкладом, украшенные разноцветной вышивкой и серебряными пластинами, Цю Ци Цин и Се Ван направились к вратам в сопровождении всех старейшин. Руки А-Цин от запястий до локтей были увешаны браслетами, а на её голове расцвёл большой серебряный цветок-венец. Князь Се подняла руку и округа смолкла, а вместе с тем отворились врата. Великий Шаман Наньцзяна вместе с Цзин Бэйюанем и несколькими старейшинами Наньцзяна ступили на земли Линнани. Грянул приветственный гул барабанов, и правители двух родственных народов склонились друг перед другом в глубоком поклоне, за ними склонились Се Ван с Седьмым Лордом и наконец старейшины. К правителям Линнани и Наньцзяна подошли два мальчика, на вид, лет одиннадцати. Каждый из них нёс по рогу, увенчанному серебром и наполненному сладким вином. Цю Ци Цин и У Си взяли по рогу и обхватили их обеими руками. Старейшины с обеих сторон одобрительно кивали друг другу. —Мы приветствуем братьев и сестёр из Наньцзяна на землях Линнани. Да прибудут с нами благословения духов, дабы все беды стороной обходили наши народы, которые отныне вместе будут ступать по тропе жизни. Закончив, Цю Ци Цин и У Си снова поклонились друг другу и под бой барабанов и звуки лушэна осушили свои сосуды, после чего мальчики забрали их и ушли, а на их место пришли другие, державшие ларец, в котором лежали ещё два рога, но совершенно иных: чёрных с синими узорами и серебряными украшениями. Со стороны Наньцзяна тоже вышли двое юношей, державших подобный ларец: два рога, увитых серебром и расписанных пурпурными красками. Обменявшись ларцами, как символами добрых намерений и единства, правители, их семьи и старейшины вновь склонились друг перед другом. —Примите наши наилучшие пожелания братьям и сёстрам из Линнани. — кивнул У Си. —И примите наши свадебные дары. — улыбнулся Цзин Бэйюань. — Пусть счастье никогда не покидает вас. Старейшины Наньцзяна с улыбками расступились и из-за их спин появились мужчины и женщины, которые несли свадебные подарки: ларцы с украшениями, ткани, сундуки с одеждой и обувью, сладкие вина и засахаренные фрукты, чаи, жемчуг, драгоценные камни, золото и серебро, ароматические масла, лекарства и травы, нити, румяна и пудру, гребни и ещё много всего. Под звуки барабанов, флейт и лушэнов мужчины и женщины направились к храму, дабы показать духам и богам чистоту даров и искренность дарителей. Однако несколько молодых людей и девушек остановились около Великого Шамана Наньцзяна и Седьмого Лорда со свадебными одеяниями и украшениями. Взяв руки старшей сестры в свои, Се Ван прикоснулся к ним лбом и с улыбкой посмотрел на Цю Ци Цин. Девушка осторожно забрала свои ладони и положила руки на плечи младшего брата, после чего плавно их убрала. Цю Ци Цин и Се Ван плавно повернулись спинами друг к другу, девушки встали около сложившей руки А-Цин, а молодые люди около Князя Скорпионов, с ударом гонга они направились в разные стороны: Цю Ци Цин к Гу Сян, а Се Ван повёл свадебные одеяния к Цинь Цзюсяо и Цао Вэйнину. Со всех сторон брата и сестру осыпали лепестками и цветными перьями. Старейшина Лэ и Цао У пригласили старейшин Наньцзяна отправиться с ними, а У Си и Цзин Бэйюань, увидев на террасе Чжоу Цзышу с Вэнь Кэсином и Чжан Чэнлином, пошли к ним. —Мы очень благодарны вам… —Не стоит, господин Вэнь. — прервал мужчину Цзин Бэйюань. — Вы — семья Цзышу, значит и для нас небезразличные люди. —Для всех жителей Наньцзяна было огромной радостью воссоединиться с жителями Линнани. Наши одежды и традиции могут различаться, но духом и сердцем мы едины. — уголки губ У Си слегка приподнялись, отчего лицо его стало ещё привлекательнее. — И для нас честь, сделать подарок прекрасной семье. —Именно, — согласился Седьмой Лорд. — Поэтому давайте уже отпразднуем эту свадьбу. К тому же, кто знает… Может, скоро наш ждёт ещё одна? — мужчина расплылся в хитрой улыбке, глядя на Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина. Неожиданно Чжан Чэнлин закашлял и начал стучать кулаком по груди, из-за того, что подавился воздухом. Вэнь Кэсин погладил юношу по спине, слегка постукивая, а Чжоу Цзышу покачал головой, но без укора. Раньше он думал, что подавиться воздухом невозможно, однако после встречи со своей семьёй сам мог подавиться им на раз-два. Да и шуточки у Цзин Бэйюаня были довольно изощренно специфические. Откашлявшись, Чжан Чэнлин улыбнулся дяде Вэню и Наставнику и поднял глаза, встречаясь взглядом с Великим Шаманом Наньцзяна. Это было странно, но У Си показалось, что он видел, как ученик его друга вздрогнул прежде, чем закашлял, а потом ещё и переводил взгляд с одного мужчины на другого. Подозрительная реакция на слова о ещё одной свадьбе… Неужели, этот юноша что-то знал? —Кстати, Цзышу, господин Вэнь, — вновь заулыбался Цзин Бэйюань. — Вы уже слышали новости из Поместья Четырёх Сезонов? —Школа цела? — в один голос спросили мужчины, переглянувшись с толикой испуга. —Да, — кивнул Цзин Бэйюань, пытаясь успокоить дёргавшийся уголок рта. — Я услышал это от людей Цао У. Поразительно, слухи аж до Линнани долетели. —Бэйюань. — поторопил Чжоу Цзышу. —Говорят, Глава школы Горы Да Гу, Шэнь Шэнь, сделал предложение госпоже Лю Мин Шан. —Дядя Шэнь?! — не верил своим ушам Чжан Чэнлин. —О… — моргнул Лорд Чжоу и повернулся к Вэнь Кэсину, которого трясло от сдерживаемого смеха. — Вэнь..! — толкнул он его, чтобы мужчина успокоился, но, в итоге, сам засмеялся в голос, когда всю Линнань пронзил звонкий смех Вэнь Кэсина. У Си прокашлялся, а Цзин Бэйюань прикрыл рот рукавом. Чжан Чэнлин всё ещё был в шоке. —Чэнлин, иди к А-Цин и А-Сян, расскажешь им. А я обрадую Цзюсяо. — Вэнь Кэсин мысленно потирал свои руки, а Чжоу Цзышу хотелось ударить себя по лицу. По пути в Линнань эти четверо поспорили: отважится Шэнь Шэнь на предложение или нет. Вэнь Кэсин и Цю Ци Цин поставили на то, что отважится, а Гу Сян и Цинь Цзюсяо на то, что не отважится. Результаты были очевидны. Быстро взглянув на Наставника, Чжан Чэнлин решил последовать просьбе своего дяди Вэня и сходить к невестам, иначе юноша и сам начал бы смеяться, как только до него начало доходить, что это не шутка Седьмого Лорда. Пока трое мужчин пытались успокоиться, а Великий Шаман Наньцзяна за всем этим наблюдал, Чэнлин спустился по лестнице и направился в покои Князя Се, где прямо сейчас наряжались невесты, не заметив, что У Си пошёл за ним. Перепрыгивая с одного мостика на другой, петляя между домами и проходами, юноша направлялся в самый высокий дом в поселении. Завидев юношу, девушки улыбались и махали ему, а мужчины и молодые люди кричали, чтобы он передал поздравления невестам и женихам. Пообещав выполнить их просьбы, Чэнлин пошёл дальше, однако не сразу увидел оторвавшуюся цветочную гирлянду и успел отскочить от неё, дабы ему не прилетело по голове цветами и бубенчиками, в последний момент. —Осторожно, молодой господин Чжан! — крикнул Цзян Чу Юань, успевший поймать второй конец гирлянды, однако чуть сам не свалившийся, если бы не Хань Ин, который успел схватить его за шкирку. —Брат Чжан, тебя искали Наставник и Младший Мастер Вэнь. — Хань Ин, покачав головой, затащил Цзян Чу Юаня обратно и улыбнулся брату по ученичеству. —Спасибо, я уже был у них. Брат Цзян, тебе бы тоже быть осторожнее. —Осторожный Цзян Чу Юань это не наш Цзян Чу Юань, брат Чжан… — отвел глаза Хань Ин, коротко ухмыльнувшись. —Хань Ин! — возмутился Цзян Чу Юань под улыбки Чжан Чэнлина. Сказав, что скоро вернётся им помочь, Чжан Чэнлин подкинул упавший конец цветочной гирлянды и нырнул за неё, запрыгивая на подвесной мостик, вёдший на верхние уровни поселения. Покои Князя, а точнее целый дом, были украшены алыми тканями, разноцветными лентами, перьями, цветами и фонарями. Под несколькими абрикосами, росшими у входа в дом, сидели две девушки в расшитых юбках и кофтах и играли на пипах лёгкую, незатейливую мелодию. Увидев юношу, они кивнули ему и захихикали. Что ж, среди одних только девушек Чжан Чэнлин, и правда, смотрелся… Интересно. Кивнув девушкам в ответ, он зашёл в дом и застыл на пороге, на пару мгновений забыв, зачем вообще пришёл. Перед Ло Фумэн на коленях стояли Гу Сян и Цю Ци Цин, а женщина на ощупь вытирала им слёзы, пока Лю Цяньцяо мягко улыбалась, оглядывая двух уже совсем взрослых девушек. Поклонившись Ло Фумэн, девушки поднялись и обернулись. —Чэнлин? Что ты здесь делаешь? — изумилась А-Сян, ловко смахивая последние слёзы. —Сестра Сян, ты и дядюшка Цинь проиграли спор. Дядя Шэнь сделал предложение Лю Мин Шан. Господин Цзин Бэйюань только что передал услышанное от людей Цао У Наставнику. —Он действительно отважился? Невероятно! — поразилась Гу Сян, не особо взволнованная, что проиграла серебряный. —Будем надеяться, он и дальше не будет глупить. — вздохнула Ло Фумэн, а Лю Цяньцяо прищурилась и слегка склонила голову, спрашивая таким образом, что Чэнлин ещё хотел сказать. Юноша посмотрел на Лю Цньцяо, поражаясь её проницательности, а потом перевёл взгляд на Цю Ци Цин. —Чэнлин… Дагэ и брат Чжоу…Знают? — вздрогнула А-Цин, но Чжан Чэнлин отрицательно замотал головой. —О чём они должны знать, А-Цин? — строго спросила Ло Фумэн, а Цю Ци Цин задержала дыхание, пытаясь придумать, что сказать. — А-Цин. — ещё твёрже произнесла женщина, давая понять, что она вытащит из девушки правду. —Вчера под видом церемонии очищения представителей невест и женихов я их немного поженила. —Ты Гэ и брата Чжоу… Поженила?! — вскрикнула А-Сян и широко распахнула глаза. —Они совершили поклоны и единение чаш. — пояснила А-Цин. —Разумеется, они об этом не знают. — Ло Фумэн ударила себя рукой по лбу, а Лю Цяньцяо помассировала переносицу. — Если А-Син тебя убьёт, он будет прав. —Тётушка Ло, сестра Цяньцяо, я всё расскажу им, когда мы вернёмся в Поместье. Вы же знаете их. Они умные, но… Но… Но! —Цин-цзэ, ты невероятна… —А-Сян, не хвали её. А-Цин, ты либо отважная, либо дурная… — Ло Фумэн подпёрла рукой лоб и постучала по руке Цяньцяо, чтобы та не беспокоилась. —Обычно эти два качества идут рука об руку. — пожала плечами Цю Ци Цин, наблюдая, как Чэнлин переглядывается с А-Сян. А потом с лица Цю Ци Цин сошли все краски, ибо на пороге появился У Си. Великий Шаман Наньцзяна выглядел поражённым, но не сказать, что сильно удивлённым. Заметив реакцию Чжан Чэнлина, он уже тогда предположил, что с его другом и господином Вэнем что-то произошло, в хорошем смысле, и это наверняка как-то было связано со свадьбой, но те, скорее всего, сами об этом не ведали, а вот их ученик был осведомлён. Соответственно, в данной ситуации была замешана третья сторона. А кто в этой семье мог отважится сделать что-то в тайне от Лорда Чжоу и господина Вэня? Ответ напрашивался сам собой, но всё же, стоило признать, У Си был поражён. —Я поражён, госпожа Цю. — так и сказал мужчина. — Коли госпожа Цю говорит, что всё расскажет сама, думаю, так будет лучше всего. —Вы не осуждаете меня? —Нельзя осудить стремление сестры сделать своих братьев счастливыми, можно осудить методы, кои она изберет. — покачал головой Великий Шаман Наньцзяна. — Но какое право мы имеем осуждать других, не зная, как в этой же ситуации поступили бы сами. Уже свершенное деяние нельзя обратить вспять, можно лишь изменить его последствия. —А я не думаю, что Гэ или брат Чжоу станут сильно ругаться. — подойдя к Цю Ци Цин, Гу Сян взяла её руку в свою и крепко сжала, смотря старшей сестре в глаза и улыбаясь. — Возможно, поступок Цин-цзэ их даже к чему-то подтолкнёт. —Скоро мы это узнаем. — совершенно серьёзно кивнул У Си и подошёл к Чжан Чэнлину. — Теперь же госпоже Цю и деве Гу пора подготовится, наступает благоприятное время. Словно в подтверждение слов Великого Шамана Наньцзяна, на улице раздался пронзительный зов соны, осведомлявший людей, что вскоре начнутся церемонии, и призывавший их занять свои места. Поклонившись, У Си покинул дом Князя Се и увёл с собой Чжан Чэнлина. Звуки соны повторились, напоминая, что, когда сона прозвучит в третий раз, благоприятное время полностью войдёт в свою силу. Заслышав долгожданные звуки, народ Линнани и Наньцзяна устремился к Великой лестнице, вёдшей к храму. Кто-то занял места на мостах, кто-то на переход, кто-то стоял на площади в ожидании начала прекраснейшего события. И вот сона пропела в третий раз. Вся округа погрузилась в необычайную тишину, чтобы громогласный удар гонга призвал начать церемонии. Через площадь к подножию лестницы подошли Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу. В своих бело-синих одеяниях с нефритово-серебряными гуанями и шпильками в волосах они напоминали Небожителей. Сложив руки и поклонившись, мужчины одновременно ступили на лестницу и начали подыматься под звуки лушэна. Из-за слегка поднявшегося ветра несколько волосков Вэнь Кэсина и Чжоу Цзышу переплелись, словно сливались в символ Инь-Ян. Когда двое мужчин достигли середины лестницы, Лю Цяньцяо подвела к той Ло Фумэн, обе женщины также поклонились и Лю Цяньцяо взяла свою госпожу под руку, помогая той взойти на верх. После этого, пройдя через всю площадь, у лестницы появились Цинь Цзюсяо и Цао Вэйнин. Одежды глубокого алого оттенка украшали вышитые разноцветными нитями узоры счастья, рукава и подолы были отделаны яшмой, с широких поясов свисали нефритовые подвески в золотом обрамлении, воротники венчали южные узоры, а по спине и плечам среди плывущих облаков летел золотой дракон. Вместо пучков, их волосы были собраны в высокие хвосты, к которым тянулось несколько кос, а украшало всё это золотые гуани со шпильками и золотыми косами в волосах. Остановившись перед лестницей, двое молодых людей встали на колени, отбили земной поклон богам и духам и только после этого начали подниматься. Как только их ноги ступили на первую ступеньку, за спинами женихов появился Се Ван, склонившийся в поклоне и простоявший так до удара гонга, означавшего, что женихи прошли половину пути. Лишь после этого подниматься начал и Се Ван. Последним к лестнице подошёл Великий Шаман Наньцзяна. Развернувшись лицом к вратам, У Си глубоко им поклонился, потом повернулся обратно к лестнице и совершил ещё один глубокий поклон. Все с замиранием сердца смотрели, как поднимался Великий Шаман Наньцзяна, коему предстояло провести свадебную церемонии. Каждый удар его посоха о ступени отдавался в сердцах людей, отбивая мгновения до Восхождения Феникса. Поднявшись на платформу, мужчина обернулся к солнцу и возвёл к небу руки, а потом опустил их, ударив посохом о камень платформы. Стоявшие у барабанов, тянувшихся вдоль всей Великой лестницы, мужчины и женщины одновременно развернулись к ним, огласив округу звоном серебра, и подняли руки с палочками. Из-за барабанов вышли мужчины с лушэнами и женщины, серебряные головные уборы коих украшали серебряные рога быков. На несколько мгновений, казалось, смолкла вся Линнань. Лишь завораживающая дух мелодия золотых украшений, драгоценных камней и жемчуга призрачным ветерком долетала до слуха людей. словно сошедшие с картин богини, по площади не шли — плыли две сестры-невесты. Широкий пояс с вышитыми золотыми лотосами обвивали золотые листья бамбука, переплетенные с жемчужными каплями, на груди расцвели пионовые и персиковые сады, по длинным широким рукавам летели разноцветные птицы, подол усыпали жемчуга, янтарь и рубины, а на тянувшихся шлейфах свои прекрасные крылья распахнули два феникса, смотревшие друг на друга, как могут смотреть сёстры. На волосах, собранных в изящную причёску, восседали золотые венцы и шпильки, на которых лежали ягодки граната, цвели османтусы и пионы, летели благородные фениксы. Среди всего этого великолепия в волосах Цю Ци Цин виднелась шпилька её матери, а на указательном пальце левой руки был надет перстень отца, Князя Се. Цю Ци Цин и Гу Сян подошли к Великой лестнице, после чего в полной тишине совершили поклон. —Под небом процветающей Линнани мы просим благословения у духов Неба и Земли, рек и озёр, гор и равнин, дня и ночи, света и тьмы, солнца и луны. У духов царства Небес, царства Людей, царства Загробного. — произнёс Великий Шаман Линнани и занёс свой посох. — Да взойдёт Феникс на Небеса. — раздался стук посоха. В тот же миг, сложив руки в рукава, Цю Ци Цин и Гу Сян одновременно ступили на первую ступень под грянувший сокрушительной волной, разгонявшей по коже мурашки, бой барабанов. Началось Восхождение Феникса — церемония, при которой каждый шаг невесты, олицетворяющей собой Феникса, пока она поднимается, оглашается звуками барабанов. Словно величественный грациозный Феникс с несгибаемо прямой спиной, восходящий на Небеса, невеста поднимается по Великой лестнице, не опуская головы. Багряные шлейфы тянулись за двумя сёстрами по каждой ступени, отчего казалось, что фениксы действительно сейчас взмахнут крыльями и вспорхнут. За спинами А-Сян и А-Цин светило солнце, заливая их своим тёплым светом, пока со всех сторон на них лился дождь из цветочных лепестков. Когда ровно половина пути была пройдена, запели лушэны, переплётшиеся с женскими голосами. Женские голоса, разносившие свою песнь, становились всё громче и громче, а руки их хозяек взмывали к небу всё выше и выше, пока Цю Ци Цин и Гу Сян не ступили на платформу у храма. Медленно песнь Линнани стихла, а невесты обернулись к людям и склонились в поклоне, держа руки перед собой. и тут раздался зов гонга. Выпрямившись, Гу Сян и Цю Ци Цин поклонились друг другу. улыбнувшись, Цю Ци Цин отвернулась от младшей сестры и встала спиной к лестнице, разведя руки в стороны. С двух сторон к Князю и Великому Шаману Линнани подошли две девушки с подносами, а перед самим Князем Се на колени встал Се Ван, отбив земной поклон. Цю Ци Цин взяла с одно подноса широкую серебряную чашу, наполненную водой, и подняла её высоко над своей головой, слегка наклонив. Освященная в храме вода сверкающим, будто кристаллы, узким потоком полилась на голову Князя Скорпионов, стекая по его волосам, пока не упала последняя капля. Ещё раз поклонившись, молодой человек поднял голову, а Цю Ци Цин взяла с другого подноса серебряный бокал одной рукой, а другой приподняла голову младшего брата за подбородок, предлагая испить освященной воды из её рук. Осушив бокал, Се Ван опять склонился в поклоне, а рядом с Цю Ци Цин встали две другие девушки с подносами, на которых лежали кинжал рода Се и чёрный тюрбан, расшитый серебром. Склонившись к младшему брату, девушка прошептала над ним молитву и плавно выпрямилась, взмахом руки призывая Князя Скорпионов встать. Запустив руку за пояс, Князь Се достала скрытый там кинжал, солнечный свет отразился от оголённого клинка, проскользнувшего перед глазами молодого человека и устремившегося в Небеса. Под размеренный бой барабанов все жители Линнани склонились в поклонах и так и замерли. Великий Шаман Линнани провела кинжалом, будто разрезая невидимую пелену, между собой и младшим братом и отдала кинжал одной из девушек, заместо этого взяв расшитый тюрбан и водрузив его на голову вставшего Се Вана. Следующим своё место на пальце девушки покинул перстень их отца, который она надела на палец Князя Скорпионов, и завершением стал кинжал рода Се, пристёгнутый Цю Ци Цин к поясу Князя Скорпионов. Улыбнувшись младшему брату, девушка сделала широкий шаг назад, встала на колени и совершила земной поклон, признавая нового Князя и Великого Шамана Линнани. —Да здравствует Князь Се, Великий Шаман Линнани! — произнесла Цю Ци Цин и слова её подхватили все жители, желая процветания новому Князю Се и землям своей родины. Барабаны ударили в последний раз, и Князь Се поднял свою старшую сестру. —Я второй раз вижу эту церемонию, — заворожено прошептал Хань Ин. — Но когда её проводит сестра Цю, сердце замирает куда сильней… —Потому что в эту церемонию она вложила всю свою любовь к младшему брату. — улыбнулась Ло Фумэн. Пусть она не могла видеть происходящее, но она чувствовала это, могла представить, какими прекрасными и величественными были её девочки, её Хуай Минь, нет, её Цзюсяо. Даже не так. Она могла представить всех своих детей, что наконец обрели своё счастье. У Си поднял голову к небу, вглядываясь в солнце. Время пришло. —Наступило благоприятное время для связи душ. — кивнул Великий Шаман Наньцзяна, жестом руки прося женихов занять свои места у алтаря. Согласно традициям, брат должен был пронести сестру от дома до паланкина, чтобы её нога не коснулась земли и не подцепила злых духов, однако у них не было паланкина, а почти все присутствующие являлись братьями и сёстрами, поэтому было решено несколько изменить традицию и первой пронести не старшую, а младшую сестру, дабы невеста не стояла одна у алтаря. К широко улыбающейся Гу Сян подошли Вэнь Кэсин, присевший перед девушкой, Цинь Цзюсяо и Чжоу Цзышу. Сдерживая слёзы, А-Сян взобралась на спину своего Гэ. Чтобы не упасть она могла обхватить руками шею мужчины, но вместо этого её за руки держали Цзюсяо и Чжоу Цзышу. Поднявшись, Вэнь Кэсин понёс младшую сестру к её жениху, опуская прямо перед Цао Вэйнином, а Лорд Чжоу и Глава Поместья Четырёх Сезонов вложили ладони Гу Сян в ладони её жениха, после чего Цинь Цзюсяо встал рядом с Цао Вэйнином, а Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу подошли к Цю Ци Цин, где их уже ждал Се Ван. Вэнь Кэсин улыбнулся и вытер побежавшую по щеке А-Цин слезу. Чжоу Цзышу и Князь Скорпионов помогли бывшему Князю Се устроиться на спине её дагэ. Ухмыльнувшись, Вэнь Кэсин пошёл быстрее чем в первый раз, и по площади у храма пролился звонкий смех А-Цин, крепко сжимавшей руки брата Чжоу и своего Цзэ-эра, которые вложили её руки в руки Цзюсяо и заняли свои места у алтаря. Лю Цяньцяо и Чжан Чэнлин помогли Ло Фумэн подойти ближе, пока У Си произносил молитву. С окончанием молитвы начался обряд поклонов. Первый поклон — Небу и Земле. Второй поклон — родителям. Увы, родители всех четверых были мертвы, но перед ними были их другие родители, другие родственники. Улыбаясь сквозь слёзы, Цинь Цзюсяо, Цю Ци Цин, Цао Вэйнин и Гу Сян не просто поклонились, а встали на колени и коснулись лбами земли перед Вэнь Кэсином, Ло Фумэн и Чжоу Цзышу. Третий поклон — друг другу. Завершив обряд поклонов, Великий Шаман Наньцзяна взял золотые ножницы и срезал пряди волос сначала у Цинь Цзюсяо и Цю Ци Цин, перевязав их красной нитью и убрав в расшитое саше, а потом у Цао Вэйнина и Гу Сян, повторив те же самые действия. Оба саше были положены на алтарь, а тем временем к алтарю подошла Лю Цяньцяо с подносом, на коем стояло две пары серебряных бокалов со сладким вином, каждую пару опоясывала шёлковая алая нить. Женихи с невестами взяли свои бокалы и, скрестив руки, выпили их содержимое. Когда бокалы унесли, Великий Шаман Наньцзяна подошёл к молодым с красными шёлковыми лентами и связал руки Цао Вэйнина с А-Сян и Цинь Цзюсяо с А-Цин. —Поздравляем Главу Циня и госпожу Цинь, господина Цао и госпожу Цао. — кивнул Цзин Бэйюань. — И желаем счастья молодым. —Тётушка Цю, ты теперь матушка Цинь, а сестрица Сян отныне сестрица Цао. — важно, но с улыбкой кивнул Чэнлин. —Ваши родители гордятся вами. — выдохнул Чжоу Цзышу. —Нет, Цзышу-гэ, — мотнул головой Цзюсяо и перевёл взгляд с Чжоу Цзышу на Вэнь Кэсина. — Наши родители гордятся нами. Тётушка Ло и сестра Цяньцяо тоже. —Я всегда буду гордиться вами… — улыбнулась Ло Фумэн и подала знак Лю Цяньцяо подать заранее принесённый ларец. — А-Син, Лорд Чжоу, прошу, подойдите. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу недоумённо переглянулись, но подошли к женщине и в дань уважения встали на колени. Ло Фумэн собралась их поднять, но мужчины остановили её. Кивнув, женщина открыла поданный ларец и извлекла из него две гуани и пару шпилек, выполненных из чистейшего белого нефрита. Она попросила мужчин склонить головы и при помощи Лю Цяньцяо сменила им украшения. —Эти украшения в моей школе переходили от одного Главы к другому, но в назначенный день именно мать отдавала их сыну. — вздохнула Ло Фумэн. — Я знаю, что не являюсь вашей матерью, но я желаю, чтобы эти украшения отныне оберегали вас. Будьте счастливы. — она положила свои тёплые ладони на головы Вэнь Кэсина и Чжоу Цзышу, в глазах коих собрались слёзы. —Тётя Ло, спасибо тебе, ведь без тебя никто из нас сегодня бы тут не стоял. —Благодарю, госпожа Ло, за то, что вырастили моих шиди и невесток, что воспитали их. Благодаря вам я встретил свою семью. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу поклонились женщине и встали, уступая место Цю Ци Цин и Гу Сян. Улыбнувшись, женщина достала из ларца две пары золотых браслетов с бубенчиками, принадлежавших когда-то её матери и передававшихся в их роду от матери к дочери. Надев по браслету на каждую руку своих девочек, Ло Фумэн погладила их по щекам, ей больше нечего было им сказать, но она знала, А-Сян и А-Цин поймут её. Поклонившись, девушки отошли в сторону, а перед женщиной на колени встали Цинь Цзюсяо и Цао Вэйнин, для которых она приготовила яшмовые подвески-обереги, которые в её роду дарили детям, когда те вступали во взрослую жизнь. —Тётушка… — начал было Цинь Цзюсяо, но женщина остановила его и погладила молодых теперь уже мужчин по головам, кивнув. —Будьте счастливы, дети мои. И над Линнанью понеслась задорная мелодия, сливавшаяся с голосами людей, желавших счастья, процветания и долгих лет жизни молодым. Финальный удар в гонг дал понять, что свадебная церемония завершена и можно приступать к трапезе. На столе перед молодоженами в форме восьмёрки были выложены финики, арахис и каштаны, по традициям желавшие рождения здоровых и крепких детей. На столы подались зажаренные петухи, гуси и утки, разнообразнейшие салаты, мясо во всевозможных соусах, супы, самая разнообразная выпечка, а сластей столько было, что не сосчитать. Прямо на площади женщины и мужчины раздавали друг другу еду, стукались чашами и бокалами, не переставая поздравлять молодых, их семьи и нового Князя Се. Дети прыгали через бамбуковые шесты с лентами в руках, жевали куриные ножки и ягоды в карамели, мужчины, особенно старейшины, пустились распевать песни и шутить, а Цао У подсел к Се Вану, постоянно подливая ему вина под издевательские хохотки Вэнь Кэсина и предупреждающий взгляд Цю Ци Цин. —Мы опять опоздали. — вздохнул монах У, проходя через врата и останавливаясь. — Церемония завершилась. —Мы пришли вовремя, трапеза началась. — усмехнулся Е Байи, поглядывая на свёрток в своих и руках У Вэнь Мэна. И снова они ходили к четырём Мудрецам Аньцзи за подарками. Уму непостижимо: они Мастера боевых искусств или посыльные? —Байи, не вздумай это при детях сказать. —Где ты там детей увидел? Ослеп что ли? —Для меня они всегда будут детьми. Как и для тебя… — улыбнулся У Вэнь Мэн, откидывая вуаль вэймао, под которой седина уже покрыла половину его головы, из-за чего они с Е Байи теперь были похожи ещё сильнее. —Кстати, ты так и не сказал мне, — попытался сменить тему Бессмертный с горы Чанмин и заодно узнать ответ на интересующий его вопрос. — Почему этот юнец не потерял память, хотя сестрица его скормила ему Вино бессмертия. —А… — склонил голову монах У. — Ты же знаешь, что Книга Инь-Ян и Песнь Тысячи Ядов это не просто тайные учения Долины Целителей и Южных народов, но и, как бы ты сказал, та ещё дрянь. — усмехнулся мужчина. — Но изначально они задумывались, как испытание для целителей. Поэтому рецепт Вина бессмертия и был разделён на две части, он был призван проверить силу воли целителя, его веру в близких и его собственную силу. Знаешь, ведь далеко не все могут пожертвовать собственными чувствами, дать близкому человеку забыть себя и отпустить в новую жизнь, только вот это лишь часть испытания. Другая часть испытывала тебя именно как целителя. И, судя по тому, что пилюля была в заколке А-Цин, её мать разгадала секрет Вина бессмертия. —Ну, и? — вскинул бровь Е Байи. —Какой же ты всё-таки нетерпеливый, Байи. — усмехнулся монах У, но тут же вновь стал серьёзным. — Знаешь, Байи, глаза могут обмануть, надо уметь видеть сердцем. На самом деле, написанное — лишь часть рецепта. Только настоящий целитель мог найти скрытые в самих книгах ингредиенты: дощечки из древесины магнолии в Книге Инь-Ян, на коих записан рецепт, и листы, сделанные из лечебных трав, в Песни Тысячи Ядов. Если добавить их в лекарство, оно не просто будет полным, эти ингредиенты нейтрализуют эффект стирания памяти. Поэтому приготовить истинное Вино бессмертия можно лишь раз и спасти им, соответственно, можно лишь единожды и только одного человека. —Значит, эта девчонка тоже догадалась? — вскинул бровь Е Байи и кивнул в сторону празднующих, вспоминая, как видел Цю Ци Цин, искавшую рецепт Вина бессмертия, о котором ей рассказали её дюже говорливые младшие брат и сестра. —Вряд ли, рецепта-то уже не было к тому моменту, а без рецепта этого не понять. Думаю, А-Цин поняла, что есть подвох, ибо нельзя так просто излечить её недуг, однако она подумала, что подвох заключался в уничтоженном рецепте, а не в испытании памятью. — мужчина ненадолго замолчал, а потом обернулся к Е Байи. — А теперь ответь мне ты, Байи. Какого чёрта ты согласился на её просьбу?! За ней на Чанмин вся её семья прибежит! Думаешь, они так просто её на тот свет отпустят? —Тц! Именно поэтому и согласился, потому что они придут за ней. — закатил глаза Бессмертный. — Они придут… У Вэнь Мэн резко вдохнул воздух, понимая, что мел в виду Е Байи. За ней придут, а они уйдут... И всё же не даром говорят, что всё не вечно под луной. Монах У посмотрел на небо, потом на подарки в их с Е Байи руках и вдруг подхватил мужчину под локоть, заставив его нахмуриться. Однако теперь Е Байи больше не вырывался. —Байи, а давай немного прогуляемся? Пир продлится ещё очень-очень долго, но вечером будут запускать фонари. Вот тогда и придём. — вздохнул мужчина, оставляя невысказанными свои мысли: «Путь странника далёк, порой и сам странник далёк, но, когда рядом есть родственная душа, так ли это важно?». —Ты что удумал? — нахмурился мужчина. —Пошли-пошли! — заулыбался У Вэнь Мэн, разворачивая Бессмертного с горы Чанмин обратно к вратам и покидая поселение. — О! — неожиданно хихикнул он и набрал побольше воздуха. Е Байи закатил глаза, приготовившись вновь слушать песни монаха У. Нет, он никогда не скажет ему, что у того приятный голос и поразительное умение слагать стихи и песни. По тропам Линнани побежали строки:По горам взбираются ветра, Уплывают в даль облака. Там, где в небеса взмывает вершина Цинъя, Начинается наша история. Говорят, Цзянху стар, Много историй он повидал, Но время идёт, а юность живёт, Наши путь и сердца она ведёт. Там, где озёра сети плетут, Где Север и Юг борьбу ведут За сокровища, скрытые за лазурным ключом, Каждый мечтает о своём. На тропах крутых Поворотов Судьбы В небеса не смотри, свой путь проложи: Твоя кисть рисует будущего дни.