Ты звонишь мне, когда расстроен,
Когда снова тебя обидели.
Лёша лишь однажды сходил на стримерскую тусовку. Теперь он бы все вернул, лишь бы отказаться и не идти у других на поводу. Не общаться с ним… Рома сидел один, тихой мышью в кресле. Ни с кем не общается. Ни с кем не разговаривает. Даже стакан алкоголя давно в сторонке оставлен. Можно было просто остаться столбом в сторонке стоять, а не подходить. И говорить: — Привет, Ром, всё нормально? И чужое лицо сказало, что совсем нет. Совсем совсем нет. — Нет… Знать бы, что это самое нет будет каждый день. Никогда бы не… Повёлся. Телефон гудит и вибрирует, он стоит на тумбе, заставляя Губанова подскочить и схватить в руку ненавистную трубку. И избранный номер в списке контактов. — Ром? Что у тебя? Но в трубку лишь шмыгают носом. И у Лёши ёкает сердце. — Опять? — Да, опять.В этом мире всё так устроено:
Полюбили — возненавидели.
— Тише. — он всегда тесно прижимал, не так, как других своих друзей. Вову или Жожо. Гаечку или Вадика. Не так… С Ромой надо не так. И слишком ненормально нежно поглаживал мягкими движениями по светлой голове. — Она сказала, что я токсичный. Даша… Ушла. Типа, я слишком злой. Типа меня ненавидит. Меня убить только можно. Мокривский оскорбляет людей на своих стримах, это правда. Но Лёше всё равно даже, ему нравится. Потому что Рома с ним слишком другой. Он с ним другой.Я твой друг, этим много сказано,
Доверяешь мне сокровенное,
А я жду, когда вы расстанетесь.
— Это случалось всё чаще и чаще последнее время. И она кричала на меня. Она говорила, что я слишком занят своими разоблаченями… Эта сука не понимает. Эта сука здесь быть не должна. Хесус рад, что Рома говорит — это прошло. Они расстались. Теперь он может действовать больше. Может даже стать ближе. Другие не поймут, если узнают. Скажут, что он должен быть с Вовой. Такие глупые. Его новый друг слишком хороший. Рома не ровня другим. «Мы больше с ней не проведём ни одного стрима» — объявляет на своей вчерашней трансляции Мокрица, и это самое лучшее, что Хес может вообще услышать. — Расскажи. Я всё послушаю.Знаешь, все мы несовершенные.
И Лёша много чего от него умолчит. Например, как ненавидит Юечку.Этот вечер испортит многое,
Поцелует другую девочку
Твоя возлюбленная в тёмной комнате
И прижмёт её прямо к стеночке.
Губанов снова и снова слышит злые всхлипы в своей трубке и бесконечное: «Вот зачем, вот почему она пригласила не меня, а только её на свой день рождения». Спасибо, Амина. Так осторожно завлекла Дашу в свою сеть… Восхищает. Жаль только, что Мокривский так убивается и плачет. Лёше ведь из-за этого тоже плохо. Ведь он — лучший друг Ромы. Невозможно с лёгким сердцем слушать, как тот, кто тебе очень важен, сейчас плачет. Нельзя. Это больно. — Всё хорошо будет. Может, ко мне приедешь? Выпьем чего-нибудь.Ты расскажешь мне всю историю,
Я сгоняю за сигаретами.
Разлив золотистого цвета шот по двум маленьким рюмочкам из стекла, Губанов поставил их напротив Ромы и себя. Синяки и чёрные разводы под глазами. Стример плакал — не надо быть экспертом, чтобы это понять. Не надо быть равнодушным, чтобы признать. Он не будет помогать. Потому что это не его проблемы, не хочется перекладывать ответственность за Рому на себя. И тот это знает, но отчего всё равно рассказывает всё-всё, что глубоко внутри накопилось. От того, какая же погода противная и до того какие же все, сука, злые. И почему так сильно доверяет? Они ведь и не друзья совсем. Хесусу не надо от корки до корки знать, какая же у парня из Сквада 89 на самом деле история. Ему это не интересно. — И я просто беру телефон, а потом-… — Я за сигами. Здесь подожди. — может, хоть грубость им поможет прекратить то, что скоро невозможно будет остановить? Мокрица затыкает рот, и Алексею даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, как тот растерян. Вот так вот случается, Ром.В этой пьяной фантасмагории
Обнаружим себя раздетыми.
Вот так вот случается, Лёш. И даже твоя грубость не поможет что-то да и изменить. Даже уведомления Братишкина, с которым он встречается, не смогут заставить длинные пальцы прекратить по мягким щекам и рёбрам скользить. Вова не даст остановиться. Особенно, когда эти робкие голубые глаза всё быстрее и быстрее бегают по полу, а губы в пьяном порыве приоткрываются, требуя: — Помоги… Помоги мне со всем этим справиться, мой милый друг. Новый знакомый, человек, что готов раствориться в нём, как в наркотическом порошке. Они слишком пьяны, чтобы понять, что теперь раздетые. Какую глупость наделали или же делают. — Юечка всегда говорила, что я такой скучный… — снова хриплым голоском заводит. Но Лёше опять на это с высокого короба наплевать, ему скучно эти проблемы осознавать. И как это вообще дружбой назвать? Но он будет и будет без чужого мнения и согласия мальчишку в шею целовать и глубже в промежность вбиваться. Да, стыдно и грязно. Но кто виноват, что у Ромы такие мягкие губы и глаза цвета неба или же лазурного моря? Кто его винить во всём этом будет? Душные люди.Где ты? Остались только твои кеды,
Заблочен номер и аккаунт,
И адрес ты тоже сменил вдруг.
Но что же происходит потом? Это важно. Неделю Рома не писал и не звонил ему. Лёша тоже. Он всё это время проводил с Братишкиным Вовой, всё пытался не перед ним, а перед собой оправдаться — прошлая ночь ничего не значит. Они просто были слишком пьяны. Они просто были слишком раздеты. И Губанов очень надеется, что Мокривский все это забудет. Что он ничего из тех жадных взглядов, срывных стонов и нежных прикосновений и не вспомнит, и всё будет также. Всё будет хорошо. Только вот Вова всё мягче, как кот, к его шее ластиться, а он и не замечает даже. Думает о другом. Почему Рома не писал уже неделю? Или больше? Они вообще виделись после той ночи? Быстрое движение пальцами в телефоне, и вот уже он проверяет чужой телеграмм, затем аккаунт на Твиче, его вк, их лс. Ничего. Пусто, будто в воду канул. И… стоп, он вообще в ЧС? Губанов знает, где находится квартира Ромы, хотя ни разу там не был. Нельзя было. Не разрешали. Они не были так близки… Как вчера. Но и там пусто. Только вот дверь открыта. Кто-то пришёл? Да, это Юечка, и собирает оставшиеся вещи. А она похорошела. Роме без неё намного лучше. — О, Лёша, привет. Ты чего тут? — Даша коротко и дружелюбно кивнула в его сторону, вопросительно наблюдая за пришедшим гостем. Как бесит. — Да, а Рома где? — растерянно хмыкнул в ответ Хесус, хмуро оглядывая девушку. Яркий макияж, ни одного изъяна. Такая красивая. Блевануть можно. И как Морица мог так долго её терпеть? — Не знаю, его и до этого здесь не было. Мне индифферентно, куда он уходит, не моё вообще дело. Сука. Сука, сука, сука. Лицемерит и не краснеет, грязная мразина. А ведь это он обнимал и успокаивал Ромку, когда тот так сильно плакал. Это он рядом с ним был, а не она. И лучше бы сейчас Губанову уйти, чтобы не наделать глупостей. Чтобы не схватить её за шею и скрутить так сильно, чтобы вылезли глазницы. Но его тогда посадят до того, как он узнает, что же случилось с Ромой. Где он. Куда он исчез. Только кеды на пороге остались, Мокрица часто по пьяни путал их обувь. Жаль, что та пьянка для них была последней.Кто теперь новый друг?
Спустя месяц только появляется стример. Ведёт новый эфир на своём канале Mokrivskiy. Не один ведёт. С Некоглаем. Новый друг, которого Рома всем зрителям представляет. Новый друг, который смотрит на него так же, как и Лёше когда-то. Человек, что хочет понять и защищать. У Мокривского что, на уебанов магнит внутри? Он идиот совсем? Какой ещё Некоглай? В каком смысле он его простил? За что? Что тот сказал? Разве Лёша не давал всё-всё, что Мокрица у него просил? Все те слишком личные разговоры, мягкие и тёплые объятья, все приятные моменты и добрые слова? А может, Рома и не просил этого? Может, Хесус наоборот ему этого слишком много давал? Нужно ли стримеру это было вообще? — Некоглай — мой новый друг. Друг до того момента, пока и его глупые чувства до конца не захватят. Пока ты, Рома, не поведёшь его напиться в стельку.Где ты? Остались только твои кеды.
Но он по прежнему не берёт трубку, и Губанов не знает, как же передать ему забытую обувь.Дай отыграть последний раунд.
Hess: Привет, Некоглай.
Nekoglai: Чего тебе?
Hess: Обидишь его — и я тебя убью.
Hess: Ты ему не нужен. Он не любит тебя. Запомни.
Nekoglai: Че? Не твоё это дело.
Hess: Запомни.
И, может, я тоже исчезну вдруг.
Опять звонил кто-то. Кому же это плохо? Кого-то обидели и не хотят извиняться? Скажи, кто это и я убью его. Я ничего не буду делать. У меня есть Вова. Вова хороший. Он идеальный. Его не нужно лечить. Они умеют разговаривать словами. Они каждый день нежутся вдвоём, смеются на стримах. Амина и Юечка тоже вместе. Ведут совместно трансляции, где счастливо улыбаются, и ты им не нужен. Ты никому не нужен. Блять, Nekoglai/Mokrivskiy Twitch translation.Hess: Он звонил мне, и сказал, что ты ему не нужен.
Да, я хуёвый друг.
Да, он влюблен, но Рома должен терпеть проблемы — не нужно было убегать. Раз ему так хорошо, то пусть пострадает теперь. Как сейчас страдает Хесус. Да, это бесполезно — писать ему. Пусть говорит с Колей. Ему же просто похуй. Он просто напишет всем о том, какой же Рома отстой. Но сделает это анонимно — так, под всеобщий настрой.В этом городе стало холодно,
К батареям прилипли парочки.
И снова сейчас Лёша сидит на Питерской тусе со стримерами, а рядом с ним Вова. И все друг друга любят, все знают друг друга. Наверное, это жизнь такая — чтобы все кого-то любили. Только вот Губанов не любит. А Рома сюда не пришёл. Холодно, нужно согреть пальцы.Кто-то слышал, что ты помолвлен,
Скинул мне твои фотокарточки.
Сообщения. Вы с Некоглаем. И вы… держитесь за руки? Что, правда? Ты не сбежал от него, как сбежал от меня? Вы так влюблены… и где-то целуетесь. Не в губы, в щеку. Ты целуешься со своим врагом. И я знаю, что ты его, всё-таки, ненавидишь. Даже ещё больше. Просто врешь. Просто улыбочки, чтобы забыть меня. Рома, ты никогда не забудешь меня. Я же твой друг. Хоть и хуёвый.Вы стоите в каком-то падике,
И в глазах твоих тот же горизонт,
Только худи сменились «платьями»,
Кеды, видимо, больше не резон.
Лёша знал это место. Они там были. Всего один раз, но Хес запомнил. Никогда не придёт больше туда, ни за что. Мокривский рассказал там свою историю. И плакал в грудь его, повторяя всё новые и новые всхлипы. Очень хотелось его обнять. Очень хочется его обнять. Голубая радужка глаз очень хорошо виделась даже через фотографии. Они такие яркие… Такие тёплые и счастливые. Лазурные, лучезарные. Только вот выглядел Рома Мокривский по другому. Не так. Волосы тёмного цвета — неужели теперь перекрасил? Одежда другая, более дорогая. И обувь… На одном из фото. Кроссовки. Тоже чёрные. Такие же, как глаза Коли. Видимо, Мокрица не заберёт больше никогда свои кеды. Даже если они когда-нибудь встретятся. Даже если он вообще будет самим собой.Где ты? Остались только твои кеды,
Заблочен номер и аккаунт,
И адрес ты тоже сменил вдруг.
Не надо было тогда трогать его, и целовать в мягкие губы. Не надо было вестись на пьяные провокации. Не надо было идти в тот долбанный клуб.Кто теперь новый друг?
Nekoglai: Он звонил мне и сказал, что это ты ему не нужен.
Где ты? Остались только твои кеды.
— Лёш, а чья это обувь, кстати? Мы будем её хранить тут или это кому-то в подарок? Какие-то стоптанные… — Убери руки. Это кеды… Моего лучшего друга. Бывшего друга. Того, кого я не люблю и не буду любитьДай отыграть последний раунд.
«А вы знали, что Рома Мокривский — продажная шлюха? Он встречается с Некоглаем за деньги. Коля за него платит, не видите, что ли? Думаете, просто так они бы встречались? Жаль Некоглая, он ведь его любит. Мокрица просто шлюха, разве не видите? Разве не видно это? Такая мерзость… Фу.»И, может, я тоже исчезну вдруг.
Звони. Звони, звони, звони. — Алло? Кто это? В трубке всхлип. Лёше Губанову так похуй, знал бы Рома. А он знает, ведь не просто так Хесус сбрасывает трубку. Ведь не просто так исчезает из его жизни парнишка из Сквада 89. Пошёл ты нахуй.Да, я хуёвый друг.
— Помоги мне, пожалуйста, снова. — Никогда больше сюда не звони.Где ты? Где ты? Где ты? Где ты?
Где ты? Где ты? Где ты? Где ты?
Где ты? Где ты? Где ты? Где ты?
Где ты? Где ты? Где ты? Где ты?
Где ты? Остались только твои кеды,
Заблочен номер и аккаунт,
И адрес ты тоже сменил вдруг.
Кто теперь новый друг?
Где ты?
Я перед порогом твоего дома. Я тут.