цуруги: без права на ошибку

      Юнги повел плечами — не то от холода, не то от давящей атмосферы полицейского участка. А может быть всё вместе — он не уверен.       Сколько прошло времени с тех пор, как угрюмый офицер привёл его в этот кабинет и сказал подождать? Пять минут, десять, пятнадцать? У Юнги заканчивалось терпение. И включённый на полную мощность кондиционер не способствовал созданию непринуждённой атмосферы. Кто вообще додумался в начале апреля включать кондиционер? Юнги сильнее запахнул пальто.       Стены кабинета были выкрашены в тёплый цвет дерева, на них развешаны грамоты за отличную работу сотрудников, раскрытые дела и помощь другим подразделениям. По углам были расставлены неумирающие комнатные растения, призванные создать подобие уюта. По стеклу единственного в кабинете окна били крупные капли дождя.       На довольно большом столе, стоящем недалеко от стены, в аккуратных стопках лежали документы и подшитые файлы. Посередине стоял открытый ноутбук, но экран потух — хозяина кабинета, судя по всему, не было на месте уже больше получаса. Рядом с ноутбуком стояла фотография, но Юнги не мог её рассмотреть — она была повернута к нему под не самым удобным углом — так, что видно было только одну треть, да и на ту падала тень. Очертания отдалённо напоминали фигуру держащего что-то в руках высокого мужчины... или на толстую собаку. Конкретнее Мин не сказал бы.       Не то чтобы Юнги был частым гостем в полиции, но этот полицейский участок казался ему, как минимум, сносным — чисто и не вызывает отвращения. Мин, как и любой врач, уважал чистоту. Ещё бы этот чертов кондиционер не подавал потоки холодного воздуха прямиком под воротник его пальто. Он в конце концов кардиолог, а не патологоанатом.       Мужчина пытался сосредоточить свое внимание на чем угодно — на фотографии на столе, дождевых каплях и даже на этом проклятом кондиционере. Но получалось это у него отвратительно. Как бы сильно он не старался отвлечься, мысли возвращались к одному и тому же вопросу — зачем его сюда вызвали? А если точнее — в качестве кого?       — Простите, пожалуйста, за ожидание, — звонкий голос вывел врача из раздумий. Очень, вашу мать, вовремя — Юнги был в полушаге от состояния мерзкой, ледянеющей паники. Перед ним стоял высокий мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Кое-что о полицейских Мин знал наверняка — по их внешнему виду почти никогда нельзя определить точный возраст. Небольшие морщины на лице могли говорить не о возрасте, а о травматичном опыте и сложных делах в послужном списке. Да и тёмные круги под часто потухшими глазами лишь прибавляли пару лет. Но полицейский перед ним выглядел опрятно и, казалось, пылал жизнью. Улыбка не сходила с его угловатого, обрамленного чёрными по плечи волосами, лица. Легкий ненавязчивый запах свежескошенной травы выдавал в нем омегу.       — Да ничего, всё в порядке, — откликнулся Юнги, вставая, чтобы поприветствовать собеседника. Обменявшись лёгкими поклонами, Мин вернулся в своё кресло. Полицейский же не спешил занимать место напротив. — Инспектор?..       — О, нет, простите, я всего лишь офицер, — смущённо ответил мужчина. — Моё имя Ким Сокджин. Инспектор Чон будет с минуты на минуту.       Офицер Ким, судя по всему, заметил близкое к оцепенению состояние собеседника и потянулся за пультом, чтобы выключить кондиционер. Слава Богам.       — Вы знаете, я хотел бы попросить Вас об одной вещи... — неуверенно начал Сокджин, возвращаясь к столу. В неловкой паузе было практически слышно, как крутились шестерёнки в чужой голове, тщательно подбирая слова. — Чонгук... То есть, инспектор Чон, может показаться Вам очень молодым. Но, прошу Вас, не относитесь к нему предвзято или с сомнением. Да, он молод, и это его первое дело после назначения, но именно поэтому он сделает всё возможное и от него зависящее, чтобы раскрыть это дело как можно скорее.       Юнги хотел было вставить слово, но, очевидно, найдя наконец нужные слова, полицейский не планировал отдавать инициативу разговора в чужие руки.       — Помню, он пришёл ко мне четыре года назад, попросил совета. Я сказал ему, что он может последовать моему примеру — сдать экзамен на госслужашего и попасть в полицию напрямую. С его-то данными! Это бы точно не было проблемой, — офицер, казалось, полностью предался воспоминаниям и забыл о присутствии постороннего. — Но он был так вспыльчив. Ему хотелось как можно быстрее попасть в полицию, но именно на должность инспектора. С помощью экзаменов сделать это нереально — до повышения придётся ждать пару десятков лет. Единственный способ — пойти учиться в Государственный полицейский университет. Только их выпускников назначают без испытательного срока в обход более низких должностей.       Сокджин громко выдохнул и, поджав губы, осторожно посмотрел на Юнги. Он выдал слишком много ненужной его собеседнику информации и это его немного смущало. Но, переведя дыхание, мужчина продолжил:       — Собственно, это я всё к тому, что ему пришлось нелегко. Думаю, у него должна была быть огромная мотивация, чтобы оказаться здесь.       — Я прекрасно понимаю, о чем Вы, офицер Ким, — успокаивающе ответил Юнги. — Поверьте, врачи как никто знают, каково это, когда на тебя смотрят свысока только из-за твоего возраста.       Сокджин улыбнулся. Облегчение проскользило в чертах его лица. Были ли их отношения ближе, чем начальник-подчиненный? Мин попытался отогнать от себя эту мысль. Необходимо перестать думать обо всех в меру своей испорченности.       — Могу ли я тоже попросить Вас о небольшом одолжении, офицер Ким? — осторожно начал врач. Сокджин в ответ посмотрел на него с заинтересованностью и медленно кивнул. — Меня вызвали сюда, не особо утрудившись обозначить причины или хотя бы мой статус. Может, хотя бы Вы сможете сказать, зачем я здесь?..       — А Вы не догадываетесь? — холодный голос сзади не дал Юнги договорить. В кабинет вошёл молодой мужчина, лишь немногим ниже Ким Сокджина. Белая рубашка не застегнута на верхние пуговицы, галстук ослаблен. Чёрные как ночь волосы зачесаны назад. Но больше всего внимание привлекали его глаза. Такие же чёрные, но глубокие — как дно Атлантики. И его запах... мускулиный терпкий запах выдавал в нём сильного, очень сильного альфу. Что-то хвойное. Возможно, кедр?       — Простите? — голос Юнги предательски выдал хозяина с головой. На секунду — он готов был поклясться — всего на секунду он ослабел перед более сильным альфой.        — Это инспектор Чон Чонгук, он занимается делом Пак Чимина, — вмешался стоящий рядом офицер. Он позволил альфе пройти за стол и занять свое место.       Дело Пак Чимина.       Ну да, конечно. Глупо было ожидать, что его вызвали в кабинет инспектора полиции за превышение скорости или неправильную парковку.       — Простите, о каком деле Пак Чимина идёт речь? — стараясь звучать более уверено проговорил Мин. Больше он не позволит другому альфе брать верх над его подсознанием одним своим присутствием.       — Господин Мин Юнги, — начал инспектор. Его голос звучал... Раздражённо? Нетерпеливо? Напористо? Да всё вместе — перемешать, но не взбалтывать. — Вы далеко не глупый человек. Господин Пак Чимин, 30 лет, Ваш коллега по больнице Асан. Закончив платный приём, вышел из больницы позавчера, 5-го апреля в 20:11. Направился на парковку, но, судя по всему, до неё не дошёл. Его машина до сих пор стоит там, где он оставил её утром 5-го числа.       — Боюсь, я все же не понимаю, причём здесь я...       — При том, господин Мин, что приём у Пак Чимина закончился ровно в 19:45, — Чонгук одним движением руки оживил ноутбук, стоящий перед ним на столе, и развернул его в направлении доктора. Нажав на плэй, он продолжил: — И судя по камерам, перед тем, как поехать домой, он зашёл именно к Вам в кабинет. Пробыл там чуть менее пяти минут.       На видео Чимин быстрым шагом выходил из кабинета Юнги. Время в углу картинки застыло на 20:07, когда экран почернел.       — Так скажите мне, господин Мин Юнги, зачем я вызвал именно Вас? — голос инспектора эхом отозвался в голове Мина. — Что заставило Пак Чимина в свое уже нерабочее время спуститься из педиатрии в отделение кардиологии? Два разных корпуса, почти десять минут ходьбы пешком.       Внезапно Юнги понял, зачем здесь в начале апреля включали кондиционер на полную мощность. С каждым произнесенным словом ему становилось всё жарче, а дышать — всё труднее.       — В каких отношениях Вы состоите с господином Пак Чимином?