***
Чимин расстегнул рубашку Юнги не до конца – ему и так было достаточно места. Он привык не трогать шею и руки ниже локтей – и все из-за чертовой привычки альфы закатывать рукава. Впрочем, виноват тут скорее сам Пак – это он так любил целовать, прикусывая чужую кожу, оставляя цепочки почти незаметных отметин. А оставлять их на видном месте нельзя – не поймут ни пациенты, ни персонал, ни начальство. Кто-то, может, и порадуется за чужую бурную личную жизнь, но, будем честны, большинство всё же не оценит. Вот если бы кожа Мина не была такой чувствительной… Окей, сойдемся, что они виноваты 50/50, ладно? Сейчас же Чимину хватит и груди альфы. Ох, он обожал эту подкаченную грудь. А как отзывался Юнги, когда омега касался его сосков языком… Но им нужно ускориться. У педиатра приём через десять минут. – Ты точно закрыл дверь? – на выдохе прошептал Юнги, мягко оттягивая омегу за волосы. – Ты издеваешься? Мы что, первый раз трахаемся у тебя в кабинете? – альфа бесил. Неимоверно. Особенно сейчас, когда член уже неприятно упирался в ширинку и требовал разрядки. – Ладно, будем считать, что это я дал тебе слишком много времени, чтобы отвлечься. Омега опустился на колени, попутно расстегивая пряжку ремня напротив. Черные кэльвиновские боксеры – подарок Чимина – уже плотно облегали возбужденный член. Он провел языком от основания до головки прямо по ткани, оставляя еле заметный мокрый след. Поцеловав несколько раз ствол, Пак приспустил кромку боксеров. Оттягивая внешнюю плоть, он несколько раз провел языком по уздечке, немного надавливая. Альфа откликался на каждое его действие. Его ноги слабели, он сильнее облокотился на стоящий посередине кабинета стол. Чимин обожал член Юнги. Он был идеален – ровный, толстый, возбужденный, с четко выделенными венами. Не было ощущения лучше, чем чувствовать этот член глубоко в себе. Несколько раз заглотив чужую плоть наполовину, омега уделил внимание мошонке – одно из самых чувствительных мест Мина. Чимин знал своего партнера, читал его как открытую книгу уже вот почти как пять лет. Его чувствительные места, его слабости, любимые позы – абсолютно всё. А ещё он знал, как слаб Юнги был перед тем, когда младший разговаривает во время секса. Грязно, развязно, умоляя взять. Это будто вскрывало в нём животные инстинкты. – Хочу, чтобы ты трахнул меня на этом столе, – прошептал омега, встав с колен. Одной рукой он всё так же продолжал водить вверх-вниз по члену, играясь с крайней плотью. – Так грубо, как только сможешь. Хочу стонать твое имя, когда буду кончать. Устроишь? – Обязательно. Юнги дернул младшего на себя, заставляя их поменяться местами. Теперь Пак был прижат к столу, упираясь в него локтями. Быстрыми движениями он помог альфе стянуть с себя джинсы с бельем. Ещё пара мгновений, и он почувствовал горячий язык в своей заднице. Черт, нужно отдать Мину должное – даже при ограниченном времени он не стремился просто взять, он хотел доставить удовольствие и своему партнеру тоже. Он не был эгоистом… Ну, по крайней мере, хотя бы в постели. – Давно растягивал себя? – хриплым голосом спросил кардиолог, вводя один палец внутрь тела напротив. Стенки легко поддались напору. – Готовился сегодня утром в душе, – ответил Чимин, завершая фразу протяжным стоном. Пальцев уже давно было недостаточно. Хотелось ещё. – Хороший мальчик. Чимин прекрасно знал, что в таком случае Мин пренебрежет повторной растяжкой. И головка чужого члена, которой альфа водил по ложбинке его задницы иногда немного надавливая, но не входя внутрь, доказывала это. Будь у них чуть больше времени, Юнги обязательно бы долго его дразнил, кусал за загривок – непременно там, где скроет рубашка, – и доводил бы до полного состояния исступления. Делал так, чтобы его умоляли войти. Но сегодня Паку повезло, и ему ни о чем не нужно просить. Упругий горячий член вошел в него без каких-либо просьб. Омеге до чертиков нравилось это ощущение заполненности. Настолько, что он готов был кончить только от одного толчка внутрь. Но он знал, что нужно дать Юнги время, и тот найдёт нужный угол. И тогда ему придется закусить кисть руки, чтобы не стонать слишком громко. Трахаться в больнице – и награда, и наказание одновременно. Адреналин в крови помогает получить яркий оргазм, но отсутствие звукоизоляции в кабинетах мешает отпустить себя и позволить этому оргазму накрыть тебя с головой. Одна рука альфы скользнула по телу Чимина и остановилась в районе шеи, другая – сомкнулась вокруг члена. Он любил придушивать младшего во время секса – ещё один животный инстинкт, показатель власти. Чимин был не против – он и сам иногда задерживал дыхание, когда кончал. – Готов стонать моё имя, кончая? – прошептал Юнги, касаясь языком мочки уха Пака. – Давай кончим одновременно, сладкий. Рука на члене младшего ускорилась, подстраиваясь под ритм быстрых толчков. Другой рукой Мин прижимал тело омеги к себе, пытаясь войти ещё глубже. – Юнги!.. – Чимин перестал сдерживать себя, чувствуя горячую сперму внутри. Он понимал, что это тоже своеобразный жест от альфы. Тот знал, как Пак обожает, когда Юнги кончает именно внутрь. Его с ума сводила одна только мысль, что старшему было настолько хорошо с ним, что не хотелось выходить до самого конца; что именного его тело – а не рука самого Мина – доводило его до оргазма. Это, безусловно, льстило. И Чимин хотел ответить жестом на жест. Развернувшись к Юнги лицом, он снова опустился на колени. Взяв в рот ещё не обмякший член, он тщательно вылизал его, уделяя особое внимание головке. Закончив со стволом, он поцеловал низ чужого живота и сказал: – Теперь ты чистый. А я буду весь день ходить с твоей спермой в заднице. И улыбнулся, заставляя Мина пожалеть, что тот не мог прямо сейчас разложить его на этом чертовом столе и устроить второй раунд.***
– В каких отношениях Вы состоите с господином Пак Чимином? – холодный голос инспектора Чона зазвенел у Юнги в голове. Он перевел взгляд на офицера Кима. Сокджин же посмотрел на Чонгука и, дождавшись короткого кивка, молча вышел за дверь. Этим бесхитростным трюком Мин выиграл себе несколько драгоценных секунд, чтобы справиться с приступом панической атаки. Нет, этот Чон Чонгук, черт его дери, не возьмет над ним верх, не заставит его бояться, не поставит его в заведомо проигрышное положение. Правда на стороне Юнги – трахаться с коллегой не преступление, а более ему предъявить нечего. Нечего же? Взяв себя в руки и вернув голосу уверенность, врач проговорил: – Мы не состояли в отношениях. Только спали. Никаких чувств, никаких обязательств, – альфа, сидящий напротив, кажется, удивился. Честному ответу? Спокойному тону? Всё вместе? Вполне возможно. Но в этой игре теперь водил Юнги. – И я абсолютно искренне не понимаю, чем могу Вам помочь, инспектор Чон. Чонгук откинулся на спинку кресла. В его взгляде, казалось, промелькнуло что-то вроде заинтересованности. – Этого достаточно, чтобы считаться пропавшему одним из самых близких людей, разве нет? – Но недостаточно, чтобы меня в чем-то обвинять. Не припоминаю закона, который бы запрещал спать с коллегами. – Я Вас ни в чем и не обвиняю. Пока, – голос полицейского больше не выдавал нетерпимости или раздражения. Проявление эмоций между этими двумя будто негласно стало равносильно поражению. – У Вас есть какие-то версии, где Пак Чимин может быть? – Не представляю, – честно ответил Мин, пожав плечами. – У него особо не было друзей, а все родственники остались в Пусане. Вы с ними не связывались? – Из живых родственников у него остались только брат и тетя, – Чонгук открыл лежащую с краю стола папку и повернул содержимое к альфе напротив. Внутри лежали детские фотографии Чимина с братом – он много раз видел их в квартире омеги. – Они уверяют, что уже больше месяца не общались с господином Паком. Пусанское отделение полиции проверяет камеры на вокзале и автобусных станциях, но всё говорит о том, что пропавший не пересекал границы города. Может быть, у Пак Чимина есть места, которые он любит посещать? Где бы он смог задержаться на несколько дней? – Ему нравилось ходить в горы, петь в караоке по вечерам, задерживаться в сауне на пару лишних часов, – ответил Юнги после недолгой паузы. – Стандартный набор для корейца, разве нет? С неумолимой скоростью заходящий в тупик разговор прервала надоедливая вибрация телефона, который врач неосмотрительно положил на стол прямо перед собой. На дисплее смартфона высветилось имя контакта – «Ким Тэхён». – Могу выйти ответить на звонок? – проговорил Юнги, быстро вставая со своего места. Не то чтобы ему действительно нужен был ответ – не дожидаясь согласия полицейского, он вышел, захлопнув за собой дверь. Но не прошло и минуты, как дверь снова открылась, и из-за нее показался силуэт офицера Кима. – Ну что, узнал что-нибудь? – спросил Сокджин, приближаясь к столу. Сев на его край, он взял в руки лежащую на столе папку с детскими фотографиями Пак Чимина. – Кроме того, что они трахались на рабочем месте? Я и так это знал. Чонгук выглядел уставшим. – Я вообще не понимаю, почему ты так вцепился именного в этого парня. У нас на него ничего. А главное, у него из мотивов – тоже ничего. На твоем месте я бы сосредоточился на поиске пропавшего, а не тех, кто мог – даже чисто гипотетически – помочь ему исчезнуть. Ты прекрасно знаешь основное правило: «нет тела – нет дела», – офицер отчаянно пытался убрать из голоса наставленческий тон, а из глаз – жалость. Чонгук на дух не переносил ни первое, ни второе. – Намджун… То есть, прокурор Ким, вернется через три дня и если к тому времени у тебя не будет хоть что-то… Просто помни об этом, ладно? – Джин, ты не понимаешь, – как ни старался омега, младший всё же вспыхнул как спичка, но из последних сил попытался взять себя в руки: – Пак Чимин пропал меньше двух суток назад. Да, мы не знаем, жив ли он. Но для того, чтобы считать его, как ты говоришь, «даже чисто гипотетически» мертвым, прошло слишком мало времени. Сокджин, я терял близких. Я был на их похоронах, я точно знал, что они мертвы, но я продолжал говорить о них в настоящем времени. А он… Он уже говорит о нём в прошедшем.