***
Токио встретил немецкую делегацию крайне дружелюбно - как объяснил сопровождающий Дитриха переводчик, погода была удивительно теплая и ясная для осени и что ему повезло застать именно это время. - Дожди здесь обычно не щадят никого - настоящее бедствие. Было так же землетрясение не так давно... Машина плавно скользила по городу и Рейх лишь участливо кивал, не настроенный вести светских бесед. Город, по которому они ехали, его не впечатлил - он не видел красоты в азиатской архитектуре, это была явно не его стезя. Мельтешащие по делам люди только раздражали, но это бесило и в родном Берлине - массовые скопления людей в принципе не приводили в восторг. Он и приехал сюда не за этим. - Где меня поселят? - Третий Рейх все же обратил свой взор на проводника, заставляя того напрячься - взгляд у него всегда был тяжелый. - В Камакуре, в личных владениях госпожи Японской Империи. По прибытию, вас встретят и все покажут. Сердце ускорилось, перед этим замерев на долю секунды. Третий всеми силами постарался сделать как можно более невозмутимый вид. Дворец оказался приятным местом - вокруг словно не было не души. Тихо и умиротворяюще. - Даже слишком тихо... - Рейх печально посмотрел на листки маленького деревца, что метались на ветру прямо напротив окна в его покоях. Его оставили дожидаться завтрашнего утра, когда его должны будут отвезти на прием к императору, но это не так заботило... было что-то гораздо более волнительное.. Рейх вытащил из внутреннего кармана пиджака последнюю ее телеграмму. "Я жду вас с нетерпением, anata. Мы ждем." Мужчина бережно погладил слегка помятые края бумаги, лишь сильнее погружаясь в тоску. Прямо сейчас их более не разделяли километры земель, но он все еще не мог вновь увидеть ее, вновь услышать этот спокойный и властный голос, теплеющий при взгляде на него, не мог почувствовать ее манящих прикосновений. И это приводило в печаль и ярость одновременно. Так же как и в трепет от неминуемости встречи. В коридоре послышались шаги. Легкая, но твердая поступь, которую он был способен распознать из тысячи. Рейх обернулся именно в тот момент, когда послышался едва слышимый стук в дверь. Она не дождалась разрешения, и немец с восхищением посмотрел в ставшие родными карие глаза. Дверь закрылась с тихим щелчком. Он обнял девушку так нежно, будто та могла расколоться от малейшей небрежности, и так крепко, будто она могла, как вода, просочиться сквозь пальцы и исчезнуть. Они смотрели друг на друга, а затем порывисто прильнули. Руки мужчины в один миг сошлись на ее талии, притянули еще ближе. Их губы встретились, голодные, жаждущие. В легких не хватало воздуха, но отстраняться не было ни сил, ни желания. В какой-то момент пространство вокруг неутомимо сжалось лишь до этой комнаты, словно бы ничего другого не существовало. Империя отстранилась от него, с трепетом смотря в любимые глаза. - Вижу, вы скучали не меньше моего. Он вновь впился в ее губы жадным поцелуем. - Не представляешь как.***
- Vater! (Отец!) Маленькая страна с задором произносила одно слово, пока его братик боязливо переводил взгляд с одного взрослого на другого. Империя с искренней и теплой улыбкой наблюдала за ними, а Рейх опустился на корточки перед детьми, беря одного из сыновей на руки. - Gut erledigt. Sag jetzt "Mutter" (Молодец. А теперь скажи "мама"), - мужчина указал на стоящую чуть позади японку, и мальчик уверенно повторил за взрослым. Лицо немца просияло, когда он встретился взглядом с таким же, но полным искреннего счастья. - Ты обучала их немецкому... - Они в первую очередь твое наследие, - женщина с толикой грусти посмотрела на обоих своих сыновей, - в моей семье никогда не было такого сочетания цветов. Рейх перевел взгляд на детей: черный, красный, золотой у обоих. Это напомнило о Веймар, но он мгновенно отогнал неприятные воспоминания о старшей сестрице. Не сейчас. - Прятать свою сущность они пока не умеют, но, думаю, что это уже возьмешь на себя ты. Она положила руку на его плечо и едва коснулась губами виска мужчины. Тот ухмыльнулся. - Всенепременно. - Vater... warum warst du so lange weg? (Отец... а почему тебя так долго не было?) - до этого молчавший ребенок настороженно смотрел на Рейха. Третий легко улыбнулся одному и тут же потрепал по мягким черным волосам все еще сидящего на его руках второго. - Ich hatte ein wenig Schwierigkeiten, aber jetzt gehe ich nirgendwo hin. (У меня были небольшие трудности, но теперь я никуда не уйду.) Японская Империя наблюдала за этой картиной с грустной улыбкой. Он более не уйдет, но она - да. Через неделю они уедут вместе с ним, так, чтобы никто не узнал. Она исчезнет из их жизни. Для их же блага. Страны не должны привязываться к своему "неглавенствующему" родителю. Канада тому - яркий пример, ничем хорошим потом это не заканчивалось.