Месяц спустя
Молодая ухоженная журналистка ослепительно улыбалась, изучая глазами сидящих перед ней музыкантов. Ее волнистые розовые волосы непослушными кудряшками обрамляли миловидное лицо, а теплые медовые глаза искрились восторгом. - Я безмерно рада познакомиться с вами! – начала она, включая диктофон и кладя его на небольшой кофейный столик. – Меня зовут Ашидо Мина, и я здесь, чтобы все узнать о Red Zero. Бакуго, откинувшись на спинку дивана и раскинув на ней руки, недовольно изучал журналистку. Он согласился на это интервью только потому, что это было условием выпуска их первого сингла. Индустрия требовала играть по правилам, и бунтарская натура взрывного барабанщика после довольно продолжительного сопротивления все же была ненадолго отодвинута на задний план. Девушка открыла небольшой блокнот и пробежалась глазами по строчкам. - Итак, первый вопрос: как долго вы работаете в таком составе? Все знают, что вашей первой вокалисткой была ныне известная Джиро Кьёка. Кацуки поморщился и уже открыл было рот, чтобы в очередной раз со смаком обматерить Джиро, но Киришима опередил его, с широкой улыбкой вступая в диалог: - Мидория работает с нами уже почти три месяца, и это было лучшим решением для группы, когда Кьёка покинула нас. Несмотря на разногласия, мы все еще остаемся друзьями. Мина кокетливо убрала за ухо прядь волос и кивнула, делая пометку в блокноте. Эйджиро сглотнул, не сводя с нее глаз, а Бакуго закатил глаза. - Очень здорово, что дружба между вами сильна. Насколько мне известно, именно Джиро была инициатором коллаборации с вами, верно? Басист кивнул, опираясь локтями на колени и сцепив руки в замок. - И как это было? Вы вместе писали песню? – спросила она, будто нехотя отворачиваясь от Красного и смотря на Мидорию. Деку поерзал на своем месте, задевая бедром барабанщика и нервно облизывая пересохшие губы. Ему было неловко и непривычно давать интервью, пусть оно и не транслировалось в прямом эфире. Бакуго незаметно погладил его по плечу, и вокалист заставил себя поднять взгляд на журналистку. - Да, мм… Джиро еще до своей победы на баттле предложила мне спеть вместе, и я… Ну, согласился на запись, если трек будет написан обеими группами. Мина покивала ему, снова что-то записала в блокнот и, задумавшись на несколько секунд, прикусила кончик ручки. - Получается, это совместная работа Listen и Red Zero, здорово! Мы можем послушать запись, если вы не против? Изуку слегка покраснел, но кивнул, и Ашидо включила на телефоне их трек. Эта песня многое перевернула в жизни группы. Кьёка, какой бы она ни была и как бы ни ненавидела Кацуки, потратила целый трек из предоставленных организаторами восьми на коллаборацию. Она объяснила свое решение тем, что Мидория – слишком редкий и интересный, чтобы оставить его без внимания общественности, и она хотела показать его возможности миру. Они назвали этот трек Listen, в честь названия группы Джиро, и такое простое слово как нельзя лучше подходило под смысл того, что они вложили в работу. Музыка была не похожа ни на что из того, что делали обе команды, слишком спокойная, линейная и светлая, но Кьёка и Изуку были в восторге, когда впервые услышали основной риф трека. Они решили, что акцентируют все внимание слушателей на тексте и сочетании их голосов, и не прогадали. Мина шумно выдохнула, когда песня закончилась, и Мидория выдохнул вместе с ней, чувствуя напряженную ладонь Кацуки на своем плече. - Это невероятный трек! Столько смысла в словах, и ваш английский просто замечательный! - Спасибо, я… мне пришлось подтянуть разговорный язык, чтобы не жевать слова, - вокалист смущенно засмеялся, почесав затылок. - Я хотела бы задать еще пару вопросов, если вы не против, - журналистка посмотрела на Бакуго. – Вопросов лидеру. Кацуки приподнял бровь и сел ровнее, теряя свою расслабленность и смотря на девушку в упор. Она его раздражала, но присутствие рядом ребят пока сдерживало недовольство. - Итак, - Мина прочистила горло и уткнулась в свой блокнот. – Расскажите о своем сингле. В него входит три трека, верно? И, конечно, Listen. - Верно. - Что это за песни? Бакуго задумался. Они много вложили в работу над синглом после того, как узнали, что продюсерская кампания Джиро хочет заключить пробный контракт и с ними. Для каждого из них это было своего рода началом, так что заглавным треком стала The Beginning. Они хотели рассказать слушателям свою историю, ту, что началась с прихода Мидории в жизнь группы. В жизнь Бакуго. Блондин толкнул язык за щеку и посмотрел на вокалиста. Тот обеспокоенно перебирал пальцы и жевал губу, чем вызвал непрошенную теплую улыбку. - Это начало, - произнес барабанщик, не отводя взгляда от Изуку. - Начало чего? - Самого охуенного пути, с которого мы не намерены сворачивать, - оскалился блондин, переводя взгляд на девушку. – Мы покажем и скажем миру все, что захотим, и этот сингл – только начало. Мина пару раз моргнула, и потом растянула пухлые губы в улыбке и усмехнулась. - Это лучший ответ, который я когда-либо слышала. Спасибо, и до встречи на презентации! Презентация прошла великолепно, журналисты забрасывали группу вопросами, и пытающийся отдышаться вокалист глупо улыбался, пребывая в адреналиновой коме. В закрытом на время мероприятия клубе они исполнили вживую три трека с готовящегося к выходу сингла и ответили на тысячу вопросов о себе. Бакуго смешно злился и пытался сдержать себя от матерных комментариев. Каминари лучезарно улыбался, подмигивая камерам и позируя. Киришима отвечал на большинство вопросов, негласно избранный быть парламентером. Мидория же просто светился от счастья, мял в руках подол длинной белой майки и старался не забывать дышать. За этот месяц произошло слишком много всего, что перевернуло его жизнь с ног на голову. После записи песни с Кьёкой, на группу вышел ее продюсер, заявив, что раскопал запись с единственного выступления группы с Деку в роли вокалиста и хочет послушать то, что ребята готовили для баттла. Liar кардинально отличался от Listen, поэтому пожилой мужчина сначала несколько напряженных минут задумчиво молчал, изучая глазами музыкантов. Он оценивал их, как товар, чем невероятно выбесил Бакуго, и тот почти вспылил, когда продюсер вдруг заговорил о контракте. Он сказал, что музыку еще нужно подчистить, но текст и вокал поразили его в самое сердце. Ничего подобного он давно не слышал и готов был всячески помогать ребятам на их пути. Киришима благоразумно взял на себя обсуждение, договорился на пробный контракт, включающий в себя два сингла и несколько концертов, и в этот момент не было никого круче красноволосого басиста Red Zero. Благодаря этому контракту группе удалось арендовать у Серо студию побольше, и теперь они не ютились в душной комнатушке, а с относительным комфортом обитали в двухкомнатной просторной студии. Помещение делилось на репетиционную зону и изолированную звукорежиссерскую рубку, полностью обитую шумоизоляционным полотном. Кацуки был в восторге, пропадая в ней целыми днями и забывая о еде и сне. Изуку вздрогнул, почувствовав на пояснице горячую ладонь, покосился на друзей и поклонился вместе с ними, вдруг осознав, что презентация наконец закончилась. Толпа журналистов постепенно покидала клуб, и ребята спешно ретировались в гримерку. Мидория ушел в туалет, чувствуя себя там, где должен быть. Он пока не знал, как будет совмещать учебу и работу в группе, но был уверен, что сделает правильный выбор, если это будет необходимо. Плеснув в лицо холодной воды, юноша оперся руками о края раковины и шумно выдохнул, приходя в себя. На его лице все еще играла безумная улыбка, сердце стучало, как сумасшедшее, а разум отказывался верить в реальность происходящего. - И вот мы снова здесь. Изуку вздрогнул и обернулся, натыкаясь взглядом на довольный оскал лидера. Глаза Бакуго блестели, руки были скрещены на груди, и вся его поза говорила о том, что блондин пребывает в отличном расположении духа. Фыркнув, вокалист повторил позу барабанщика, прислоняясь бедрами к раковине и дерзко улыбаясь в ответ. - Тогда был другой клуб. - Разве это важно? Мидория пожал плечами, уже с трудом поддерживая безразличный вид, и внутри от нахлынувших воспоминаний уже горел. Перед глазами как наяву стояли обнаженные бедра Кацуки и покрытая испариной спина, а в ушах звучали хриплые низкие стоны и рычание. Блондин облизнул нижнюю губу и приблизился к Изуку, становясь вплотную и медленно, почти невесомо скользнув ладонями по чужим крепким бедрам, скрытым черной джинсой. - Почему мне кажется, что ты сейчас в красках представил, как ставишь меня раком в клубном туалете? Тихий томный шепот толпой колючих мурашек пробежал по спине, заставляя Мидорию прикусить губу. Он даже не удивился тому, что Кацуки так точно описал его мысли, и улыбнулся, проводя руками по смуглым предплечьям. - А ты был бы против? Бакуго хрипло зарычал, резко подаваясь вперед и накрывая мягкие губы своими. Больше месяца он не мог прикоснуться к Деку, и вот, наконец, дорвался. Блондин невероятно завелся еще тогда, когда вокалист стоял на сцене, весь из себя уверенный и горячий, в этих преступно-узких джинсах и белой майке, сжимал в длинных пальцах микрофон и сверкал. Изуку нетерпеливо отвечал на поцелуй, чуть повернув голову и углубляя его, толкался языком в чужой рот и тихо мычал в желанные губы. Обняв барабанщика за шею, вокалист запустил руки в светлые взъерошенные волосы, не позволяя отстраниться. Бакуго и не планировал этого делать. Он крепко сжал тонкую талию Мидории, непроизвольно потираясь об него бедрами и прикусывая его губы. Влажные несдержанные звуки поцелуя и тихие вздохи заполнили маленькое помещение, будоража предвкушением. Деку подцепил языком верхнюю губу Кацуки и со звонким чмоком оторвался от него, тяжело дыша и не открывая глаз. Блондин, не сдерживаясь, прижался губами к линии его челюсти, запуская руки под майку и прижимая к себе еще ближе. - Каччан… Бакуго прикусил нежную кожу на бледной шее, где еще недавно синели отпечатки чужих пальцев, зализал укус и с нажимом провел ладонями вдоль позвоночника, вынуждая выгнуться. Изуку откинул голову назад, шумно дыша через рот и беспорядочно оглаживая широкие плечи. Похоть от долго сдерживаемого желания наконец нашла выход, изгоняя из головы все связные мысли, кроме «хочу». Кацуки прижался губами к острой ключице, втянул кожу в рот и прикусил, оставляя яркую метку. Его руки уже нетерпеливо стискивали упругий зад вокалиста, выбивая из того весь воздух. - Каччан… нас ждут… Барабанщик бросил на него недовольный взгляд из-под челки, ставя новый засос на шее, и снова поцеловал. Жарко и мокро, на грани с грубостью, от чего Мидория до боли сжал в пальцах светлые волосы на его затылке и зажмурился от удовольствия, чувствуя, что еще минута, и они не выйдут из туалета в ближайшее время. Они так скучали друг по другу, что теперь не могли насытиться, лаская языки друг друга, кусаясь, сталкиваясь зубами и жадно касаясь везде, где могли дотянуться. С трудом оторвавшись от припухших покрасневших губ, Бакуго уткнулся лбом в лоб Изуку, тяжело дыша. Он продолжал медленно двигать бедрами, потираясь пахом о вокалиста и сжимая до синяков его ягодицы. - Я очень хочу тебя... – прохрипел он, приоткрыв глаза. – Я, блять, взорвусь сейчас… - Я знаю, я тоже, - Мидория погладил горячую щеку, спустился ладонями на шею, снова легко коснулся губ губами. – Но сейчас нам нужно идти… - Мы не можем послать все нахуй? - Не можем… - Но мы продолжим. - Безусловно. Кацуки в последний раз горячо поцеловал вокалиста, глубоко и голодно, жадно лаская языком вожделенный рот. Деку в очередной раз сдавленно застонал, плавясь в его руках, но здравый смысл все-таки победил, и они одновременно отстранились друг от друга, хватая губами воздух. - Ты не сбежишь от меня, веснушка, - прохрипел барабанщик, облизывая губы и оглядывая подтянутое желанное тело напротив, с удовольствием любуясь оставленными метками на бледной коже. Мидория усмехнулся, проводя рукой по волосам и зачесывая назад упавшую на глаза челку. - И в мыслях не было. Оба хрипло рассмеялись, постепенно отпуская возбуждение и приходя в себя. Месяц был слишком долгим.***
Но продолжить им не удалось. Сразу после их возвращения группу и звукорежиссерскую команду их продюсер уволок в бар, отмечать успешную презентацию первого сингла ребят. За ними увязалась и журналистка, чем привела разгоряченного выступлением Киришиму в щенячий восторг. Басист не сводил с нее глаз, глупо улыбался и пытался неловко флиртовать, и Мина, прелестно краснея, отвечала на его подкаты ослепительными улыбками. Бакуго сидел в баре рядом с Мидорией и не мог отказать себе в удовольствии поприставать к вокалисту. Его горячая большая ладонь ни на секунду не исчезала с крепкого бедра, лениво поглаживая через джинсовую ткань и невероятно смущая. Деку краснел и пытался спрятать судорожные вздохи в стакане с пивом, чем вызывал хитрую усмешку барабанщика и продвижение ладони ближе к паху. Большая компания провела отличный вечер в баре, обсуждая дальнейшие планы. Группе предстояла фотосессия для небольшого буклета к синглу, а также пресс-конференция, так как продюсеры решили, что одного короткого интервью будет недостаточно. Ашидо на это фыркнула и вызвалась быть агентом ребят, на что Эйджиро приобнял ее за плечи и начал уговаривать всех согласиться, вызывая у присутствующих приступ смеха и понимающих кивков. Изрядно набравшиеся Кацуки и Изуку дождались такси, вывалились комом переплетенных рук и ног из машины возле дома вокалиста и, зайдя в подъезд, сразу же начали нетерпеливо целоваться. Бакуго мешал Мидории открыть дверь, жадно выцеловывая его шею, пока зеленоволосый пытался дрожащими от возбуждения руками попасть ключом в замочную скважину. Изуку с огромным трудом отцепил от себя барабанщика и отправился в душ, а когда вернулся спустя 15 минут, обнаружил блондина лежащим на его кровати в позе звезды в отключке. Тепло улыбнувшись и покачав головой, вокалист стянул с Бакуго одежду и улегся рядом, прижимаясь ближе к теплому крепкому телу и почти сразу проваливаясь в сон следом. Утром они, конечно, страдали от похмелья, впервые завтракая вместе, и Мидория, несмотря на чудовищную головную боль, был счастлив, наблюдая за тем, как Кацуки, ворча, перемещался по его кухне и готовил им еду. Барабанщик был в одних домашних штанах самого Деку, и его великолепная спина так правильно и уместно смотрелась на тесной кухне физика, что хозяин квартиры поплыл. Изуку понимал, что погряз в Бакуго так глубоко, что безболезненно выплыть уже не получится. Его большое сердце было до самых краев наполнено этим противоречивым парнем, и вокалист не мог не признаться себе именно в этот момент уютного утра, что по самые уши и бесповоротно влюбился.***
Прошла еще неделя, а у Мидории и Бакуго так и не находилось времени побыть вдвоем. Огромное количество всевозможных дел выматывало их настолько, что парням хватало сил только добраться до квартиры одного из них и, приняв быстрый душ, провалиться в сон. Как-то негласно они стали все больше времени проводить вместе, завтракать или ужинать друг у друга, засыпать рядом, словно так и должно быть. Незаметно в квартире Кацуки появилась вторая зубная щетка, а на диване Изуку – свободные домашние штаны барабанщика. Они все глубже проникали друг в друга, перемешивая свои жизни и неосознанно притираясь привычками в быту. Деку задумался об этом совершенно случайно, пока шел от метро к студии. Они не разговаривали об отношениях, успели обсудить только произошедшее в ангаре и все. Бакуго не рассказывал о своем прошлом, а вокалист не настаивал, прекрасно понимая, что эти воспоминания для барабанщика и так слишком болезненные, чтобы их в очередной раз вытаскивать на поверхность. Ему достаточно было того, что он и так сам понял. Изуку очень хотел бы понять, что блондин чувствует к нему, ведь он так легко шел на контакт, готовил на двоих и позволял прижиматься к себе во сне, горячо касался губами шеи и улыбался так, что зеленоволосый с трудом сдерживал дрожь. Физик чувствовал взаимность, не мог не чувствовать, но очень боялся узнать, что это лишь симпатия и физическое влечение. Это сломало бы его со всей его влюбленностью, снова закрыло бы, разбив сердце на мелкие осколки. И какой-то частью себя Мидория даже почти смирился с тем, что Бакуго его просто хочет, принял мысль об отсутствии взаимности. Однако внутри болело и сжималось от тревоги и ожидания. Юноша добрался до студии, спустился в подвальное помещение, поздоровался с Серо и попросил ключи. Администратор со скучающим видом ответил, что их уже забрали, и Деку, пару раз удивленно моргнув, кивнул и пошел к нужным дверям. Он знал, что, кроме него, сегодня никто не собирался приходить, но, судя по всему, ошибся, потерявшись в днях. Зайдя в маленький предбанник, в котором стояла вешалка для одежды, вокалист замер с курткой в руке. Из-за двери приглушенно доносились звуки игры на гитаре и тихое пение. Изуку сглотнул, узнавая этот голос, и тихо вошел внутрь. Кацуки сидел к нему спиной на полу, скрестив ноги и держа гитару на коленях. Его голос был хриплым и дрожащим, тихим и как будто неуверенным. Слышно было, что блондин уже очень давно не пел, его неподготовленные связки работали с трудом, часто выдавая несмыкания. Барабанщик слабо тряс головой, явно недовольным этим, но продолжал петь. Но для Деку его голос был лучшим, что он когда-либо слышал. Он прижался спиной к двери, погружаясь в этот низкий хриплый звук, прикрыл глаза и слушал, скользя взглядом по взъерошенному затылку, крепкой шее и широким плечам. Кацуки пел о борьбе, но слов вокалист почти не разбирал, жадно впитывая в себя его пение, наслаждаясь. Он чувствовал себя вором, будто крал эти мгновения единения Бакуго с самим собой, но не мог остановиться и обнаружить себя. Все его существо трепетало, сердце сдавило нежностью, он, кажется, даже не дышал, чтобы дослушать до конца. Бакуго допел, доиграл и, положив гитару на пол рядом с собой, откинулся по локти и вытянул ноги перед собой. Он тяжело вздохнул и откинул назад голову, закрывая глаза. Изуку сглотнул, отлепился от двери и подошел к нему, закрывая собой свет и надеясь, что в порыве гнева за неосознанное подглядывание не будет изгнан из студии. Кацуки услышал его шаги и приоткрыл глаза. Сфокусировавшись на лице Мидории, блондин вздрогнул от неожиданности, выпрямился и развернулся к вокалисту, хмурясь и поджимая губы. - Ты зачем пришел? – севшим голосом спросил он, скрещивая руки на груди. Изуку тепло улыбнулся и присел перед ним на корточки, касаясь ладонями чужих коленей. - Вообще попеть, но не ожидал, что петь буду не я. Бакуго отвел взгляд, слабо краснея и толкая языком щеку. Он был так очаровательно смущен, что Изуку тихо хихикнул, легко поглаживая его колени. - Это было круто, Каччан, - облизнув губы, произнес он. – Я в жизни ничего красивее не слышал. Барабанщик молча перехватил его руки, ловя за запястья и заставляя замереть. - Унылое старье… - пробормотал он, и Деку с удивлением почувствовал мелкую дрожь, исходящую от его пальцев. - Мне понравилось, - зеленоволосый подался вперед, вставая на колени и осторожно отбирая у барабанщика свои руки. Усевшись на него сверху, вокалист ласково погладил его порозовевшие щеки, заставляя посмотреть на себя. – Отличная песня, и ты потрясающе поешь. Тихий шепот Деку пробежал по позвоночнику, Кацуки сглотнул тугой ком, понимая, что тонет в потемневших зеленых глазах и не хочет спасаться. Положив руки на талию вокалиста, он притянул того чуть ближе, оставляя между их лицами не больше десяти сантиметров расстояния. - А ты льстец, задрот, - лениво скользя взглядом по лицу напротив, отмечая участившееся дыхание и ухмыляясь. – Чего ты добиваешься? Мидория быстро облизнул губы, проводя руками по чужой шее и сжимая пальцами сильные плечи. Он не уловил, когда Бакуго успел переключиться со смущения на флирт, но неизбежно заводился от тяжелого взгляда потемневших блестящих глаз и уверенной хватки на своем теле. Остановив свой взгляд на улыбающихся полных губах, Изуку втянул носом воздух, подался вперед, отпуская себя, и прошептал в эти губы: - Тебя. Кацуки оскалился, мгновенно отпуская все напряжение и смущение, вызванное внезапным появлением вокалиста во время его одинокого пения. Он скользнул горячими мозолистыми ладонями под широкую футболку Деку и, преодолев жалкие разделяющие их миллиметры, прижался к влажным мягким губам. Сначала нежно и медленно, но стремительно распаляясь, он целовал Изуку как в первый и последний раз. Бакуго сам не знал, что вкладывал в этот поцелуй, возможно, хотел бы знать, но жадная ответная реакция зеленоволосого напрочь стерла все мысли в голове, оставляя только жар прижимающегося к нему стройного тела и его отзывчивость. Изуку сразу же тихо замычал в поцелуй, углубляя его, толкаясь в чужой рот языком и оглаживая его изнутри. Он обнял барабанщика за шею одной рукой, а второй зарылся в светлые волосы на затылке, сжимая пряди между пальцев. Поерзав бедрами на коленях Бакуго, вокалист с удовольствием почувствовал чужое нарастающее возбуждение и начал медленно тереться, имитируя толчки. Кацуки прикусил нижнюю губу Деку, стискивая упругую задницу в руках. Ему хотелось всего и сразу, его разрывало от желания сделать с Мидорией кучу потрясающих, приносящих удовольствие вещей, и никогда не выпускать его из своих рук. Зализав укус, блондин не позволил вокалисту вздохнуть, голодно прижимаясь губами к открытой длинной шее, ловя ртом бешено стучащий пульс. Изуку тихо выдохнул, прикусывая губу там же, куда укусил его Бакуго, откинул голову назад, давая больше доступа жадным горячим губам. Его руки нетерпеливо скользили по широким плечам и спине барабанщика, потянули майку наверх, и блондин недовольно зарычал, вынужденный оторваться от своего занятия. Деку усмехнулся, проводя кончиком языка по уголку губ и отбросил майку в сторону, следом стаскивая с себя и свою. - Ты маленький похотливый задрот, - прохрипел барабанщик, оглаживая гладкие бока и снова хватаясь руками за бедра. – Невтерпеж потрахаться? Мидория закатил глаза и фыркнул, слабо толкая блондина в плечо. Бакуго рассмеялся, хватая его руку и прижимаясь губами к запястью. - Кто бы говорил… - пробурчал вокалист, сглатывая от медленного касания влажного языка к тонкой коже на запястье. – Я могу уйти… - Только посмей, и я выебу тебя там же, где поймаю, - глаза Кацуки угрожающе заблестели, а зубы сомкнулись на руке, больно сжимая кожу. Изуку шумно выдохнул и зашипел, свободной рукой поймал барабанщика за шею и, высвободив свою руку, впился губами в его губы. Он был слишком заведен, чтобы спорить, он очень долго ждал этой порывистой близости и сгорал от желания. Бакуго приглушенно зарычал ему в губы, жмурясь и с нажимом проводя по влажной спине. Его руки настойчиво скользнули под резинку спортивных штанов вокалиста, пробрались под белье и сжали упругие ягодицы. Так хотелось опрокинуть Деку на спину и жестко быстро взять, выбивая громкие хриплые стоны, что блондин плавился от похоти, несдержанно целуя острую линию челюсти, покрывая кусачими поцелуями шею, спускаясь губами к обнаженной груди. Мидория задохнулся и глухо застонал, когда горячие губы накрыли напряженный сосок, а язык дразнящими круговыми движениями начал его вылизывать. Кацуки раньше так не делал, и вокалист не ожидал, что окажется настолько чувствительным к подобным ласкам. Он мелко дрожал, смотря сверху вниз, тяжело дышал и непроизвольно потирался уже готовым ко всему, но пока еще скрытым слоями одежды, членом о живот барабанщика. - Каччан… ммм… - Бакуго прикусил сосок, подняв на Деку потемневший взгляд, и широко лизнул второй, наслаждаясь мутным туманом во взгляде и тяжелым дыханием вокалиста. Барабанщик потянул штаны Изуку вниз, оголяя задницу, и тот привстал, чтобы помочь. Отбросив одежду в сторону, блондин снова усадил зеленоволосого к себе на колени, жадно разглядывая его подтянутое жилистое тело и поглаживая его бедра. Мидория в свою очередь, отойдя немного от игр Кацуки с сосками, потянул его штаны вниз, вытаскивая чужой член наружу, а затем высвободил и свой собственный напряженный ствол из боксеров. Обхватив их обоих рукой, Изуку уткнулся лбом в лоб барабанщика, медленно облизывая пересохшие губы и наслаждаясь бархатистой твердостью в пальцах. - Вот так, давай, веснушка… - прошептал Бакуго ему на ухо, притискивая вплотную к себе и подаваясь бедрами вверх, в чужую руку. – Сожми покрепче. Вокалист тихо замычал, когда чужие зубы оставили весьма ощутимый след на плече, и ускорил движения рукой, послушно сжимая и размазывая по членам выступившую смазку. Ему было жарко и очень мало, в паху горел напряженный тяжелый узел, который никак не мог развязаться. Изуку чувствовал, как по спине бежит пот, липкими каплями ползущий между ягодиц, щекочущий чувствительную кожу. - Каччан… хочу… я… - Мидория зажмурился, все быстрее надрачивая им, прижимаясь щекой к чужому виску, цепляясь свободной рукой за крепкое плечо перед собой и дрожа. - Ты молодец, еще чуть-чуть, давай, - прорычал ему на ухо Кацуки, до боли сжимая мягкие бедра. – О, черт… Изуку замер, с хриплым стоном чувствуя, как его член запульсировал в руке, горячей струей пачкая их животы. Он на пару секунд застыл, теряясь в пространстве из-за долгожданного оргазма, и ожил только тогда, когда Бакуго недвусмысленно толкнулся ему в руку. Вокалист поднял расфокусированный сытый взгляд на блондина и утянул его в томный глубокий поцелуй, размазывая собственную сперму по чужому члену и сжимая его сильнее, двигая кулаком быстрее и резче. Кацуки хватило меньше минуты, чтобы кончить, и юноша напрягся всем телом, больно прикусывая чужой язык и хрипло застонав. Из легких, казалось, выжгло весь воздух, и барабанщик пытался вдохнуть как можно больше, уткнувшись в шею Деку лицом и закрыв глаза. Изуку отдышался, подтянул к себе майку Бакуго и вытер об нее руку и их животы. Барабанщик поморщился и свел брови на переносице, однако недовольство выразить никак не смог, слишком был расслаблен оргазмом. - Это мерзко, но мне так похуй, что я даже не убью тебя, - проворчал блондин, заваливаясь на спину и утягивая вокалиста за собой. Мидория тихо рассмеялся, утыкаясь лицом ему в грудь, а затем целуя под ключицей. - То есть трахаться в туалете не мерзко? - О, нет, это пиздец как горячо, задрот, - поглаживая спину Деку, протянул Бакуго. – Разнообразие, все дела… - Мы не хотим для разнообразия попробовать кровать? - Это банально. - Зато удобно! Кацуки приоткрыл глаза и посмотрел вниз на изумрудную макушку. От этой близости, легких ненавязчивых поцелуев в шею и плечи, он снова начал заводиться. С его ракурса не было видно, что Деку в боксерах, и воображение услужливо подкинуло воспоминания об этих сочных ягодицах, заставляя горло пересохнуть. И Бакуго прекрасно понимал, что ему мало. Что он никогда, наверно, не сможет насытиться этим податливым крепким телом в своих руках, глубоким взглядом и солнечными улыбками. Подцепив пальцами подбородок вокалиста, барабанщик лукаво усмехнулся, прикусывая губу и наблюдая за снова краснеющим задротом. - Как насчет дивана, м? Мидория так ярко реагировал, даже не пытаясь скрыть хоть одну из своих эмоций, что Кацуки чуть не застонал. Вокалист льнул к его руке, как котенок, улыбаясь и прикрывая хитро блестящие от предвкушения глаза. И это срывало тормоза, распаляло все внутри, толкало в бушующее пламя. Изуку подтянулся к чужому лицу, легко коснулся губами губ и сел, удобно устраиваясь на бедрах блондина задницей. Медленно потерся о пах Бакуго, скользя ладонями по мускулистой груди, пересчитал пальцами кубики пресса на подтянутом животе и прикусил нижнюю губу. Ему не нужно было ничего говорить, барабанщик понял все без слов, цепко следя за медленными дразнящими движениями чужих бедер и плотоядно скалясь. Ему никогда не надоест. Однако Кацуки не славился железной выдержкой, поэтому он расценил игривые действия Деку как согласие, подхватил его под ягодицы и потащил в звукорежиссерскую рубку. Изуку смешно пискнул от неожиданности, хватаясь руками за его плечи и обхватывая ногами за пояс. Опрокинув задрота спиной на диван, Бакуго провел языком по зубам, нависая над ним и не прекращая скалиться. - Доигрался, веснушка… И снова жаркий, голодный поцелуй, и руки касаются повсюду, обжигая кожу, лаская и оставляя бледные следы от пальцев на боках и бедрах. И снова жадно и голодно, будто не смогут друг без друга дышать дальше, если хоть на мгновения отстранятся. Изуку глухо застонал в поцелуй, когда горячие пальцы стащили с него белье и скользнули вдоль промежности, подался бедрами ближе и задрожал. Бакуго разорвал поцелуй, облизнулся, проводя рукой по поджавшейся мошонке вдоль по чужому члену, и погладил большим пальцем головку, не спуская глаз с вокалиста. - Ты бы видел себя… - прохрипел он, жадно впитывая в себя каждый стон и каждое движение. Чувствуя, что терпение подходит к концу, а член более чем заинтересованно воспрял в штанах и натягивает мягкую ткань, барабанщик несколько раз провел по чужому стволу, медленно лаская, и вдруг поднялся с дивана, а Мидория поежился от обдавшего его разгоряченное обнаженное тело прохладного воздуха. - Передумал, Каччан? – он очень надеялся, что в голосе не прозвучало обиды. Кацуки вернулся меньше, чем через минуту, снова накрывая своим телом вокалиста и жестко целуя его, будто наказывая за необдуманные слова. Согнув одну ногу Деку в колене и заставив ее приподнять, блондин напоследок в очередной раз куснул его и отстранился, садясь на пятки между его разведенных ног. - Ты, блять, договоришься… - прорычал Бакуго, демонстрируя флакончик смазки и блестящий квадратик презерватива. – Трахну на сухую, Деку… Изуку облегченно улыбнулся, разводя ноги шире и наблюдая за тем, как блондин выдавливает на пальцы смазку. - И когда ты успел? Бакуго на это только фыркнул, влажным пальцем касаясь сжатого колечка мышц и целуя вокалиста в плечо. Не признаваться же, что думал об этом каждую ночь, когда оставался в студии один и работал над музыкой? Палец осторожно обвел сфинктер по кругу, погладил и толкнулся внутрь, почти не встречая сопротивления. Кацуки удивленно приподнял бровь, чувствуя, как длинные пальцы стиснули его предплечья. - Кто-то играл с собой, м? - З-заткнись… - прохрипел в ответ Деку, подаваясь бедрами навстречу. – И не тупи… Бакуго тихо засмеялся, добавляя второй палец и проталкиваясь до самых костяшек. Вокалист задрожал и выгнулся, издавая тихий протяжный стон, и блондин до боли закусил губу. Он до одури хотел оказаться внутри этого горячего тела, ощутить, как мягкие стенки туго сжимают его член, поэтому нетерпеливо ускорился, разводя пальцы в стороны. Изуку шумно дышал и постанывал, цепляясь за крепкие плечи барабанщика, скользя ладонями по его предплечьям, обнимая одной ногой за бедро. Бакуго нашел простату, и вокалиста прострелило вспышкой острого, но преступно короткого удовольствия. Облизав пересохшие губы и зажмурившись, зеленоволосый потянулся к своему члену, но был остановлен. Кацуки добавил еще один палец, растягивая сильнее, настойчиво поглаживая пальцами простату, и Изуку чуть не кричал, насаживаясь на пальцы. - Каччан… пожалуйста… Блондин тем временем самозабвенно вылизывал его шею и покрывал поцелуями дрожащие плечи, стискивал зубы от нетерпения, упивался его стонами и хотел еще. Решив наконец, что Мидория растянут достаточно, барабанщик приспустил штаны вместе с бельем и, нетерпеливо раскатав по члену латекс, смазал себя и приставил головку к подрагивающему входу. Растянувшись в предвкушающей ухмылке, юноша взялся одной рукой за гладкое бедро, заставляя поднять его повыше, а второй рукой нежно погладил веснушчатую щеку. - Не за что, веснушка, - и толкнулся внутрь, входя сразу наполовину. Изуку протяжно застонал, накрывая ладонью рот, чтобы заглушить себя, и выгнулся. Невероятная наполненность распирала изнутри, удовольствие, смешанное с легкой болью непривычки, стремительно растекалось по всему телу, начинаясь чуть ниже копчика и насыщая каждую клеточку. Кацуки толкнулся глубже, не в силах себя сдерживать, заполняя собой полностью и до синяков сжимая пальцами бледное бедро. Он замер, а Изуку, пережив первое потрясение, отвел ладонь от лица и положил ее на грудь барабанщика, накрывая то место, где гулко и быстро билось чужое сердце. Бакуго вздрогнул, встречая томный взгляд до черноты потемневших зеленых глаз. - Двигайся, - прошептал вокалист, проводя языком по нижней губе, и блондин не мог не послушаться его. Он взял размеренный четкий ритм, безошибочно каждый раз попадая по комочку нервов внутри Деку и срывая своими движениями с искусанных покрасневших губ хриплые низкие стоны. Поймав дрожащую ладонь, все еще прижимавшуюся к его груди, Кацуки прикоснулся к ней губами и прижал к своей щеке, жмурясь. В нем бурлило столько эмоций в этот момент, что стало страшно. Своей рукой Мидория будто проник под кожу, коснулся сердца и забрал его себе, и от осознания того, что он не против, барабанщик слабо улыбнулся. Скользя внутри отзывчивого горячего тела под собой, чувствуя каждую мышцу, каждый миллиметр влажного нутра, так туго и правильно обволакивавшего его, Бакуго умирал от переполнявших его чувств. Сжимая пальцами нежную кожу, целуя влажную шею и ловя губами сдавленные стоны, блондин осознавал, что достиг точки невозврата, проиграл и не хочет бороться. Этот улыбчивый, но очень серьезный задрот покорил его с первого взгляда, руша все построенные за годы жизни стены, заполняя собой. Кацуки смотрел и не мог насмотреться на гибкое сильное тело в своих руках, скользя языком по кадыку и сцеловывая стоны. Он чуть приподнял второе бедро Мидории, меняя угол проникновения, и вокалист от неожиданности особенно крепко сжал его в себе, сводя брови на переносице и скуля. - Ты… просто нечто, веснушка… - наклонившись к румяному лицу, прорычал блондин, прикусывая кожу под подбородком. - Каччан, я… мне надо… ммм… - Изуку дрожал, жмурясь и подмахивая бедрами, и Бакуго уткнулся лбом в его плечо, срываясь на быстрый жесткий темп. – В следующий раз я трахну тебя перед концертом, заполню по самые уши и заткну пробкой, чтобы ты, стоя на сцене, чувствовал меня в себе еще очень долго… - скользя по грани, рычал барабанщик, а Мидория не выдержал, протяжно заскулил и кончил, так и не прикоснувшись к себе. Кацуки зажмурился от слишком тугого сжатия, аритмично дернулся еще несколько раз и последовал за ним, кончая в презерватив глубоко внутри Деку. Расслабленный оргазмом вокалист, чувствуя пульсирующие толчки внутри себя, мелко задрожал, прикрывая глаза ладонью, а Бакуго усмехнулся, падая ему на грудь. - Что за больные фантазии? – прохрипел Изуку, отчаянно краснея и неловко обнимая блондина за плечи. - Тебе понравилось, - барабанщик лениво лизнул оказавшийся слишком близко к лицу сосок и спрятал улыбку. - Это перебор… - физик вздрогнул, поморщился от липкости и тяжести тела Бакуго, но быстро смирился, устало откидывая голову на диван. Блондин вышел из него, стянул презерватив, завязал его и метко бросил в урну возле дивана. - Считай, что я хочу тебя пометить. - Фу! Зачем?! – Деку рассмеялся, смотря на Кацуки снизу вверх и впитывая в себя его счастливую улыбку. - Чтобы все знали, что это все, - блондин уселся на чужие бедра, провел руками от шеи до колен Мидории и обратно. – Все мое. Изуку закатил глаза, покачал головой и вздохнул. Если не сейчас, то, наверно, он никогда ему ничего не скажет… - А мое? - Ммм? - Это, - вокалист обвел взглядом крепкое тело барабанщика. – Мое? Кацуки задумчиво толкнул языком щеку, не сводя внимательного взгляда с Мидории. Разговор переставал быть игривым и расслабленным, задевая внутри что-то, создавая трепет и безотчетную панику. И вот что он должен ответить? Да, взаимность Изуку очевидна, как белый день, но все же… Барабанщик навис над задротом, опираясь на руки. Деку стремительно хмурился, жевал губу и ждал, становясь похожим на угрюмого кролика, и Кацуки усмехнулся. - Конечно, - ответил барабанщик, чмокая кончик испещренного веснушками все еще розового от румянца носа. – Конечно, твое, веснушка. Мидория просиял, обхватил руками его шею и потянул, роняя на себя. Они снова прилипли друг к другу, но думать о комфорте хотели в самую последнюю очередь, принимая наконец свои чувства. - Я люблю тебя, Каччан, - тихо произнес Изуку, потираясь носом о гладкую смуглую щеку. – Очень люблю… Бакуго вздрогнул, шумно выдохнул и спрятал лицо в излучине чужого плеча. Он множество раз слышал эти слова, но никогда еще не ощущал столько всего одновременно, да и сам признавался в чувствах только однажды и явно не тому человеку. Его разрывало от нежности к этому нелепому кудрявому парню, перевернувшему его жизнь, изменившему его музыку и его самого и плотно поселившему в его голове. Прижавшись губами к пульсирующей жилке на влажной шее, Кацуки наконец позволил себе расслабиться. Прошлое долгие годы держало его за горло, воспоминания о боли не давали подпустить к себе кого-то, а Мидория не просил разрешения, а вторгся в личное пространство. Изгнал чудовище и остался сам. - Я тоже, веснушка… - прошептал Бакуго, не веря самому себе и слабо улыбаясь. – Тоже люблю тебя.