Холодная речка

      «Здравствуй мой милый, дорогой, Ванечка. Ну как там у тебя дела? Надеюсь, что все хорошо и ты так же яростно и упорно продолжаешь бить врага. Только прошу тебя, наверное, уже в сотый или тысячный раз, береги себя! Ты просил приютить у себя сестру. Сама она так и не приехала и сколько я не пыталась ее найти, все безуспешно. Врачи сказали, что она устроилась в какую-то секретную школу, поэтому я думаю, что она в безопасности и обязательно тебе напишет. Я все-же смогла поступить в медицинский институт, как ты и просил. Преподаватели тут строгие и угрюмые. Наверное, на них сказывается многолетний опыт. Надеюсь, что я такой никогда не буду. Очень жду тебя! Возвращайся живым. На всегда твоя Катя.» Иван зачитывал очередное письмо, написанное каллиграфическим подчерком. Эта девушка была единственной нитью, привязывающей его к этому миру, той частице, что заставляла его оставаться здесь, заставляла жить. А теперь появилась и так же быстро исчезла сестра. Теперь, благодаря любимой он хоть чуточку узнал и о Наташе. Теперь он знает, что она хотя бы жива и находится в безопасности, а не шляется где-то по фронтам в поисках неизвестно чего.       Он вздохнул с облегчением и положил письмо в нагрудный карман. Он еще не знал, что где-то по бескрайним фронтовым дорогам к нему летит еще одна весточка…

***

      — Ласточкин, пляши! Рыков помахал перед носом товарища бумажным треугольником и отпрыгнул назад когда тот резко вскочив со скамейки попытался его выхватить. — Нет, ну так не пойдет. Пляши давай. — Слушай, Саш. Давай без твоих концертов. Что такое? От кого письмо? Ты его уже прочел что ли? — Нет! — Парень широко улыбнулся, — Но чувствую, что именно это письмо ты и ждал.       Диме ,все же, удалось вырвать заветную бумагу, и он впился глазами в строки.       «Здравствуй дорогой Дима! Пишет тебе Наташа Ковшова. Извини, что так долго не писала, на то были свои обстоятельства. У меня все хорошо. Раны давно зажили и ничего кроме сердца уже не болит. Я долго пыталась напитаться храбростью, что бы написать тебе…»       Летчик сглотнул вставший в горле ком. Ему было страшно, что Наташа не хотела ему писать, потому что узнала о его любви. Потому что не любит его или что еще страшнее влюбилась в другого. Ведь она уже любила Лисицына. А может и до сих пор еще любит тот образ отважного разведчика, про которого уже многие забыли.       Дима уже сам запутался в своих мыслях. Он вдруг вспомнил, какими глазами его Наташа смотрела на Павла там, в лесу. А потом, как потух ее взгляд, когда разведчик ей не поверил… Парень отогнал от себя дурные мысли и продолжил читать: «Думаю, у меня что-то с головой и мне бы провериться у хорошего врача. Но сейчас психологов не найдешь, да и как-то стыдно к ним обращаться, так что пересиливаю себя и пишу. Пишу тебе и Ване. Он еще получит свою дозу моих мыслей, а ты читай и запоминай мои слова.       Я хотела сказать тебе это еще тогда, в Сталинграде. Но так получилось, что смогла я это сделать только в своих мыслях.       Дима, я знаю о твоих ко мне чувствах и хочу сказать, что они взаимны. Я очень жду тебя, Дима. Пожалуйста, береги себя! Мне надоело видеть тебя в своих мучительных снах. Хочу видеть тебя рядом с собой на яву. Пожалуйста возвращайся живым и не отпускай меня больше…»       Парень начал ходить из стороны в сторону, казалось бы, не замечая ни чего вокруг. Улыбка застыла на лице, он чего мышцы уже начали болеть. Он снова и снова перечитывал эти строки, все еще не веря своему счастью.       Наташа, его Наташа не полюбила другого и не хочет распрощаться с ним на всегда. Совсем наоборот! Летчик был готов расцеловать весь мир и одновременно плевать на него хотел. Весь мир сейчас сошелся в этих шести строках.       Однополчане смотрели на него как на умалишённого. Ласточкин чуть-ли, не подпрыгивая от прочитанного носился по взлетному полю, пялясь в помятый лист бумаги.       «8 мая 1945 я уволюсь из СШ и буду ждать тебя каждый вечер в *** парке. Я уверена, что ты найдешь меня. Ведь ты сумел отыскать меня в том сугробе, когда я уже никого не ждала.) Спасибо тебе. На всегда твоя — Ната Ковшова» — Не Ковшова! — парень нахмурился, глаза его забегали по земле. Дмитрий сложил лист и положив его в нагрудный карман достал дрожащими пальцами сигареты. Похлопав себя по карманам галифе, и не найдя там спичек подошел к сидящим на лавочке в тени деревьев товарищам. — Не Ковшова, — повторял он как заведенный. — Ласточкин, ты чего это? — Спички есть у кого? — ему протянули коробок. Летчик затянулся едким дымом и снова расплылся в улыбке. — Не Ковшова, а Ласточкина! Только надо остаться живым…