Минхо:
У тебя нет выбора, иначе не поступишь.
Джисон: Я даже не решил куда поступать. Хочу быть бродячим музыкантом!
Минхо:
Отличный вариант.
Запишешь рэп-альбом о
ненависти к логарифмам.
Я даже куплю его.
Джисон: Знаешь, иногда я не понимаю, как мог влюбиться в тебя. Ли звонко фыркает, кофе в кружке идёт волнами, а сердце чуть ускоряется. Младший умело бил по нужным точкам, но так легко ему не победить.Минхо:
Я тоже люблю тебя.
Учись усердно.
Контакт висит в сети ещё несколько минут, наверняка жалуется Чану, и только когда зелёный кружок рядом с аватаркой пропадает, Минхо плетётся в комнату за сумкой. Джисон теперь учится в той же вечерней школе, что и Минхо. Младший жаловался на отсутствие кондиционеров и дурацкий магнитофон; жаловался на одногруппников, некоторых Ли знал и не удивился их повторному обучению. Слушать истории Хана, самому вспоминать что-то — расслабляло. Прошлое превращалось в живую картинку: яркую, смешную, не затуманенную болью потерянного времени. Такое дорогого стоило, Минхо знал, поэтому ценил, но порой чувство вины разливалось по дну желудка и неприятно покалывало. После отдыха на Чеджу Джисон простыл, поэтому Минхо часто заглядывал к младшему домой. В один из вечеров прямо на пороге его встретил отец Хана: серьёзный мужчина, на пару сантиметров выше, сцепив руки за спиной, смотрел с холодной отстранённостью. На кухне суетилась женщина, разливала ароматный чай по кружкам. Ли привычно поздоровался, сел на предложенное место, смог даже выдавить улыбку. Разговор был короткий и простой. Джисон хотел взять перерыв на год перед поступлением, время вышло. Отец закрывал глаза на ночные подработки, не интересовался куда тратятся деньги, не торопил с решением, как и обещал. Но ждать ещё — не намерен. Пришло время принимать решение и если Хан ничего не выберет, то за него это сделают другие. На плечи Минхо возложили миссию мягкого воздействия — поговорить и подтолкнуть. Ли согласился, потому что варианта отказаться не предложили. Джисон весь вечер молчал, сидел уткнувшись носом в колени и жалостливо поблёскивал глазами. Старший чувствовал себя нарисованной мультяшкой, зависшей над пропастью на несколько секунд, перед болезненным приземлением. Хотелось помочь, но найти компромисс впервые не получалось. Если Хан не начнёт думать о будущем, отец сделает всё за него, счастье сына он явно поставит на несколько ступеней ниже заурядного благополучия. Минхо такого исхода не хотел, поэтому яростно пытался что-то сообразить. Джисон на вопросы об учёбе отмахивался, выдумывал причины, чтобы отложить решение ещё на день, молча злился на Ли, принявшего сторону «врага». Минхо старался не давить, понимал: торопить — ни к чему не приведёт. Он тоже находился в такой ситуации, совершенно не знал кем будет, потеряв то единственное, что радовало сердце и душу. Если бы не Джисон, может быть, никогда не нашёл. Но младший будто не осознавал в какой ситуации оказался. Пойти на дополнительные занятия было идей Ли. Старший расписывал плюсы и минусы, убеждал, ставил себя в пример. И Джисон сдался — согласился то ли, потому что устал противостоять, то ли, потому что испугался методов отца. Из-за этого сердце Минхо трещало по швам, хотелось, чтобы Хан выбрал сам, а не отступал под натиском, становясь несчастной версией себя. — Что тебе нравится? — спросил в один вечер Минхо. — Нравится заниматься настолько, что ради этого можно вставать рано утром? — Музыка, — без раздумий ответил Джисон. — Мне нравятся те минуты, когда под пальцами рождается мелодия. Когда она крепнет и становится чем-то большим, отличным от того, чем была ещё в задумке. Незамысловатые ноты на альбомном листе обрастают цветом, историей и словами. Иногда наоборот: в голове рождаются строчки и записав их, ты будто слышишь, как они звучат. — Почему не скажешь отцу? — Думаешь, не пытался? — младший усмехается и боли в простом звуке столько, что хватит покрасить стены в многоэтажке. — Для него музыка — не профессия — не то, чем человек способен заработать на жизнь. А я не представляю себя на другом месте. Чужая боль ощущалась как собственная, видимо так звучит любовь. Минхо знает это чувство, будто родился с ним в груди. Он заворожённый наблюдал за танцорами с малых лет, сам начал танцевать, едва достигнув тринадцати; вся жизнь, мысли и планы крутились только вокруг танцев. Представлять себя: в адвокатском костюме в зале суда, в медицинском халате в холле больницы или измазанным в красках перед белым холстом — было чем-то странным. Словно Ли родился с возможностью занять только одно единственное место. Неудивительно, что Джисон не хотел поступать в прошлом году и в этом тоже не стремился к чему-то. Проще перебиваться подработками, отвлекаться на кошек и не отпускать мечту. Переступить через себя, оставить позади сердце, чтобы найти что-то ещё — бесспорно страшно, потому что всегда есть шанс ничего не найти. В комнате беспорядок, младшему бы понравилось. Суни, развалившись на подушках, смотрел одним глазом. Минхо тратит пять минут на обильные поглаживания, продолжая думать о Джисоне. Хан привязался к пушистику не меньше жителей дома: таскал вкусняшки в шелестящей обёртке и делал десятки фотографий, над которыми потом улюлюкал вместе с Чаном.Минхо:
Я освобожусь в три,
буду ждать у входа.
Первые две пары пролетают в мгновение ока: Минхо слушает преподавателя, иногда для разнообразия утыкается в толстенный справочник, шрифт в нём настолько мелкий — приходится напрягаться, чтобы разобрать слипшиеся друг с другом буквы. Ответ от Джисона приходит вместе с началом третьей пары: Джисон: Не торопись, нас, как обычно, задержат. Преподаватель буднично вещает о раковых клетках, сопровождая рассказ трёхцветными рисунками на чёрной доске. С передних рядов активно задают вопросы и Минхо позволяет себе утонуть в переписке.Минхо:
Сегодня тоже что-то сложное?
Джисон: Везде, где есть цифры — просто не будет.Минхо:
А остальное?
Джисон: Мне не нравится, но всё что угодно – лучше долбаной математики. Ли давит вздох между зубами, окидывает аудиторию усталым взглядом. Ему нравилось тут учиться, даже в заунывных лекциях порой удавалось найти плюсы, университет — определённо лучше школьных занятий. Но несмотря на очевидную разницу, занятия в хагвоне никогда не давили так, как давят на Джисона. Минхо ненавидел каждый день, но всё равно вставал и делал то, что было нужно. Хан же прыгал из крайности в крайность, особенно если дело касалось чего-то не очень приятного. Раздражение накапливалось как снежный ком и Минхо чувствовал за это прямую ответственность.Минхо:
Хочешь позаниматься у Чана?
У него с математикой так же плохо.
Джисон: У него есть калькулятор, ему не нужны интегралы, кажется, он вообще не знает такое слово.Минхо:
Кофе помогает сосредоточиться.
Джисон: Признай, хочешь разлучить меня с Суни?Минхо:
Пари. Занимаемся у Чана и если
решишь что-то самостоятельно,
то останешься у меня с ночёвкой.
И до Хагвона близко, выспишься.
Джисон: Подло… Трепетное волнение в груди живёт недолго. Ли всё равно бы утянул младшего в свою комнату, но дать хоть какой-то стимул помогало бороться. Иногда Минхо кажется, что поступать следовало на психолога. С окончанием занятий настрой не меняется, приобретает более боевой дух. Старший кутается в тёплый шарф, заранее предупреждает маму что придёт с Джисоном, поэтому Суни кормить не нужно: Хан как фокусник — карманы вечно набиты кошачьими вкусняшками. Зная, что младшего не отпустят так просто, Минхо вылезает из автобуса на три остановки раньше. Пройтись пешком — лучше, чем мёрзнуть у входа. Несмотря на то, что новый этап жизни начался совсем недавно, Ли чувствует в груди приятную тяжесть. Будто за спиной пять прожитых лет, а теперь он снова идёт по школьной дорожке, но больше никогда не сядет за парту. Вдалеке виднеется крыша круглосуточного универмага. Если от него свернуть направо, то можно выйти к смотровой площадке. Оттуда недалеко до тупичка, где Минхо впервые встретил Джисона. Школа и кафе Чана находятся на противоположной стороне; переходя дорогу Ли замечает, что «Котошоп» — обитель дешёвого корма, пропал и теперь там продают цветы. В тот момент, когда Минхо наконец добирается до Хагвона, первые толпы вытекают через главные двери — всё такие же деревянные и огромные. Старший останавливается подальше, проверяет телефон и на автомате ищет кабинет, в котором провёл больше всего времени. Джисон появляется спустя пять минут: чёрный птенчик волочит за собой рюкзак с таким видом, будто внутри не тетради, а мироздание. Тёмные штаны на несколько размеров больше и такая же объёмная толстовка, один из шнурков развязался. — Я больше не могу, — первое, что говорит Джисон и только после утыкается в плечо. — Ну же, — шепчет Минхо, поправляя растрепавшиеся из-за капюшона волосы, — ты справишься, не переживай. От Хана пахнет сладкой жвачкой — любимый запах Ли. Из-за громоздкой одежды Джисон ещё больше походил на потерявшегося котёнка. — Я правда не вижу в этом смысла, хён. — Джисон мелко подрагивает, а в груди Минхо снова трескается сердце. — Идём, — просит Ли. Переплетает пальцы, и прячет ладошки в кармане куртки. — Если тебе настолько тяжело — откажись от занятий по математике после летних каникул, хорошо? — Отец хочет, чтобы я поступал на экономиста. Минхо закатывает глаза, проглатывает ненужные колкости и так же вкрадчиво продолжает: — Это никого не сделает счастливым. Какой смысл учиться пять лет, если потом ты и дня не проработаешь? — Джисон только вяло пожимает плечами. — Сказал, что если не могу выбрать сам, то он сделает это за меня. Нужно быть полным дураком, чтобы не заметить, как собственный ребёнок ломается от отчаяния и давления. Идеальное будущее с картинок не стоит потерянного сердца. — Послушай, — Минхо замирает посреди улицы, вытаскивает согревшиеся руки из карманов и обхватывает подбородок Джисона, — мы что-нибудь придумаем. На математике мир не сошёлся, откажешься от неё после летних каникул, а к этому времени найдём то, что тебе по душе. Договорились? У Джисона красные глаза и тёмные синяки из-за бессонных ночей. Пальцы измазаны синей пастой, а душа больше не искрится детским восторгом и счастьем. Хан — не тот, кому положено жить рутинной жизнью по строгим правилам. — Обещаешь? — Обещаю. До кафе не больше пятнадцати минут ходьбы, но Минхо намеренно замедляет шаг. Искоса наблюдает за Джисоном, который потихоньку приходит в себя. Чан на привычном месте — за стойкой. Сбоку гора перемытых бокалов, позади такая же гора грязных. На витрине новый набор тортов и пирожных, позади доска с недописанным меню. Столы сдвинуты квадратом, а лежанка Первого пропала. — Тут был ураган? — аккуратно интересуется Минхо. — Если бы, — осипши выдыхает Бан, — дети. Пришли заниматься? Сначала помогите мне навести порядок. Кофе? — С сахаром, — едва слышно бормочет Джисон и плюхается на свободный стул. Минхо заглядывает младшему в глаза, встречает едва заметный блеск и слабую улыбку — лучше, чем совсем ничего. Садится перед Чаном на единственный свободный стул. Бан непринуждённо вытаскивает из закромов две потасканные чашки, кофемашина устало жужжит и прыскает паром, подогревая молоко. — Как успехи? — почти шёпотом интересуется Чан. Минхо отрывается от экрана телефона, чуть оглядывается назад и так же тихо отвечает: — То же самое, что мёртвым замерять пульс. — Бан поджимает губы и вновь отворачивается к кофемашине. — Его отец — консерватор каких поискать. — Что будешь делать? — Что-нибудь придумаем, — неуверенно отвечает Ли. Джисон кофе встречает также безрадостно, как первые солнечные лучи заставляющие просыпаться. На столе несколько тетрадей вдоль и поперёк исписанных формулами, зачёркнутыми цифрами и грустными рожицами на полях. После выпитого кофе Чан включает лидера и смело распоряжается неумелыми руками. Пока Минхо двигает столы, Джисон разбирается с цветным мелом, которым будет написано меню и цены. — Отец не позволит просто выбросить математику, если взамен ничего не будет, — безэмоционально оповещает Джисон, когда меню дописано. — Если я ещё раз заикнусь про музыку, он показательно избавится от гитары. — Я впервые не знаю, чем помочь, — так же сухо отвечает Чан, будто обсуждается сорт хлеба, а не жизнь близкого человека, — мои родители никогда не были против чего-то. — Аналогично, — кивает Минхо, — хочешь переехать ко мне? Джисон только усмехается, точным броском отправляет мокрую тряпку в раковину. Математика откладывается до прихода домой. Хан наконец позволяет себе расслабиться, тонет в объятьях Чана и всю дорогу липнет поближе к Ли. Болтает об одногруппниках, рассказывает о новых сериях какой-то дорамы. Старший следом выдыхает свободней, но этого всё ещё мало. Суни встречает у порога довольным мурлыканьем, ластится к чужим рукам, забирается за шиворот. Младший, не снимая одежды, приземляется на коврик для обуви с котом в руках. Картина Репина. — Джисон, — воркует мама Минхо, — как успехи? — Всё хорошо, Минхо мне помогает. — Ли очень бы хотелось услышать это взаправду. — Ужин будет часа через два. Минхо пихает Хана к лестнице. Младший пыхтит и кряхтит, будто несёт на спине не кота, а бочку. — Тяжелей рюкзака. — Сам же его откормил, — ворчит старший. В комнате такой же беспорядок, как и утром. Джисон спихивает рюкзак на пол и вместе с Суни приземляется у кровати. Кот на воркования отвечает тем же: рассказывает на своём о трудностях невкусного, но сбалансированного корма. Минхо забирается младшему в рюкзак, тянет тонкие тетради наружу, выискивает ту самую. Тетрадь по математике будто прошла огонь, воду и медные трубы, один из уголков оторвался. — Ты ей что от собак отбиваешься? — по-доброму интересуется Ли. — Хомячку пытался скормить. Старший улыбается, изо всех сил старается не допустить хоть каплю волнения и паники. Время ускользало слишком быстро. — В школе тоже было так? — Нет, — Джисон морщится, — когда совсем тяжело — просто прогуливал. Наивно полагал, что эта тяжесть в груди останется позади вместе со школой. — Дело ведь не в математике? — Мы правда должны об этом разговаривать? — Суни протестующе мяукает, когда Хан убирает его с колен на кровать. Младший укладывает ненавистные тетради обратно в рюкзак, всячески избегает зрительного контакта. — Почему я просто не могу делать то, что хочу? Хан знал ответ на свой вопрос, но Минхо собирался с силами так долго не для того, чтобы спустить всё на тормозах в очередной раз. — Иногда я завидую. — Джисон наконец смотрит на Ли. — У тебя есть любимое занятие, не бросаешь мечту, даже когда не дают и шанса. Мне иногда банальные вещи делать тяжело из-за спины, что уж говорить о танцах. — Минхо… — Дослушай, — уверенно стоит на своём старший. — С одной стороны твой отец прав. Выбрать стабильную профессию — залог, что в будущем тебе будет на что жить. Он не понимает, что в твоём случае — это подобно клетке, тут нет чей-то вины. Но вместо того, чтобы убиваться и слепо делать то, что тебе говорят, попробуй найти что-то ещё? — Кроме музыки мне не нравится ничего, — так же твёрдо стоит на своём. — Я так думал о танцах, а потом встретил тебя и котов. Скажи пару лет назад, что я буду на ветеринарном отделении — рассмеялся бы в лицо. — Но я даже не знаю, что ещё мне нравится. — Джисон снова поник. В больших глазах паника мешается с солёными слезами — смертельная смесь для сердца Минхо. — Всё нормально, так бывает у многих, — Ли подбирается ближе, прячет в объятьях от нависающих над головой обязательств. — Мы что-нибудь придумаем.ฅ^•ﻌ•^ฅ
Чан собрал у себя через неделю. С гордым видом вручил толстенную папку чёрного цвета. — Это чего? — с недоумением спросил Джисон, но подарок всё же принял. — Мета-анализ. — А? Минхо подбирается ближе, забирает непонятное нечто к себе, перелистывает страницу за страницей, с каждым листом глаза его становятся только шире. — Хён, это отличная мысль. — Да что там? — Джисон забирает папку из рук Ли, внимательно утыкается в листы, испещрённые чужими подчерками. — Вокруг полно университетов, школ или хагвонов. Я говорил, что мой друг не может определиться куда поступать и просил рассказать о своём выборе, а взамен делал скидку, так что писали все очень даже охотно. Хан скользит по мягкой странице пальцами, вчитывается в строки и видит чужие жизни перед глазами. Кто-то стремился в конкретный университет, кому-то было важно соблюсти семейную традицию, для некоторых важна цена за обучение или размер стипендии, но многих объединяло одно — страх перед будущим и неуверенность в правильности выбора. — Почему тут каждый третий с языковых факультетов? — интересуется Минхо. — Через пару улиц частный университет, — парни вскидывают голову с немым вопросом на губах, Чан пялится в ответ как на клоунов. — Открылся в прошлом году, может быть поэтому не знаете? Кажется, филиал какого-то иностранного университета. — Все преподаватели — носители языка, — читает вслух Джисон кем-то написанное. — Система отличается от корейской, а дипломы выдаются на двух языках. Расписание составляется самостоятельно, вступительные экзамены проводят лично в вузе, из школы понадобился только сертификат об окончании. — Понравилось? — осторожно интересуется Минхо, боясь спугнуть вернувшийся блеск в глазах. — Да, но… — Никаких «но», — Чан в зачатке пресекает сомнения, — если понравилось — сходи к ним, а потом уже будешь решать твоё или нет. К тому же с английским у тебя всегда было отлично. Джисон снова утыкается в чужие строчки, перекатывает сомнения на языке. А Минхо на выдохе расслабляется. Всё обязательно наладится, теперь точно.