«Все счастливые семьи похожи друг на друга,
каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»
«Анна Каренина» Лев Толстой
Запах масла и пива витал в помещение. Вокруг не было ни души, и только одинокая девушка медленно водила рукой с тряпочкой по деревянной поверхности. Её движения были плавными, как будто окружающая обстановка нисколько не напрягала. А даже если и напрягала, то частое нахождение в забегаловке привело к привыканию. Эрика Сойер работала в кафешке со своих тринадцати лет. Сначала просто мыла полы и посуду, а после, когда начала проявляться фигура, её «выпустили» в зал, где на бейджике красным по белому было написано — официантка. В свои семнадцать девушка только и знала, что улыбаться усатым и наглым пьянчугам, принося им больше пива и позволяя трогать себя в тех местах, к которым в приличных заведениях не прикасались. Жила брюнетка в маленьком городке, именуемом резервацией Ла-Пуш, где все знали, кто она. Наверно, клеймо «шлюха» давно уже было написано на её спине, не желая стираться, как бы сильно она не тёрлась мочалкой. И Эрика смирилась бы с этим, если бы всё закончилось лишь на шепоте за спиной и косых взглядах. Так нет, в школе многие из парней шутили над ней, предлагая повеселиться за деньги. Данные фразы должны были обижать её, но, как и на многое другое в своей жизни, девушка старалась просто не обращать внимания. И если бы неразборчивый лепет недо-одноклассников был её единственной проблемой. Но нет. Самой главной являлась пьяница мать, что не позволяла держать в доме и копейку, тут же пропивая её или проигрывая в покер. Сойер до сих пор не понимала, где она научилась в него играть. И только посмей Ри прийти домой без единого цента... Николь сразу же превращалась из хрупкой и весьма болезненной женщины в Дьявола, поколачивая единственную дочь. И если многих в данной ситуации мог спасти второй родитель, то девушку спасать было некому. Её отец умер около семи лет назад. В один прекрасный день его просто не стало, и помочь ей больше никто не мог. — Эрика! Давай поживее, скоро начнут приходить клиенты! — закричала пухлая женщина с засаленными волосами цвета пожухлой листвы. Это была её начальница — Даниэлла Глэйд. Неприятная особа, вечно чем-то недовольная и постоянно жалующаяся на свою отвратительную — по её словам — жизнь. — Хорошо! — так же прокричала Сойер, более интенсивно вытирая столы, в которые уже просто въелись запахи данного заведения. Хотелось бы, конечно же, сказать о бессмысленности данной работы. Вот только спорить просто не было ни желания, ни смысла, ведь Дэн всегда оказывалась права. Яростно склонившись над очередной деревянной конструкцией Эрика, не заметила, как кто-то подошёл к ней сзади. Первой мыслью, которая посетила её далеко не светлую голову, было — Даниэлла опять ходила и проверяла её работу. Но эта мысль тут же отпала стоило горячему дыханию опуститься на хрупкую шею. Напрягшись всем телом, квилетка была готова лягнуть напавшего, но не успела она занести ногу, как последовал укус, прямо за ухом. Вскрикнув, Ри бросила тряпку на стол и постаралась развернуться так, чтобы видеть лицо этого наглеца. — Питер? — удивленно прошептала молодая особа, получая в ответ очередной поцелуй, только на этот раз в шею. Табун мурашек тут же пробежал по смуглой коже, заставляя волоски на затылке встать дыбом. — Я соскучился, малышка, — прошептал юноша, только сильнее притягивая к себе квилетку. Его крепкие руки обхватили легкую талию, слегка приподнимая Сойер над полом. Этим поступком он лишь вызвал у неё улыбку. Звонкий, словно игра колоколов в воскресное утро, смех разнёсся по пустому помещению, и в ту же секунду из самого дальнего кабинета, принадлежавшего мисс Глэйд, послышалась возня. Испугавшись, что начальница сейчас их поймает и накажет Эрику очередным штрафом, девушка отодвинулась от своего парня. Питер Донован приехал в Форкс по работе в начале этого учебного года, сейчас уже наступила весна. Вот только уезжать он явно не планировал, задерживаясь дольше положенного. А причиной этому стала немного грубоватая, но при этом безумно милая Ри, его девушка. Они познакомились в этом самом кафе морозным сентябрьским утром, и при первом же пересечение их взглядов, таких отличных друг от друга, оторваться было невозможно. Квилетка пленила городского парня своими прекрасными темными омутами, будоражащими все его нутро. Пит говорил возлюбленной, что она самая красивая из всех жителей резервации. И тут можно было бы подумать, что он льстил ей, пытался как-то расположить к себе. Вот только Донован не часто и гулял по Ла-Пуш, и уж, тем более, не общался с его жителями. Данный факт все равно не мешал ему утверждать, что живи Эрика в Лос-Анджелесе или же Нью-Йорке обязательно стала бы моделью, с такими-то параметрами. На подобные высказывания Сойер лишь отсмеивалась или же отмахивалась, с уверенностью отвечая, что кроме маленького домика, любящего мужа и тихой жизни ей ничего не нужно. По крайней мере, не нужно было раньше. — Выпьешь со мной чашечку кофе? — спросил парень, облокачиваясь на соседний столик. Он внимательно наблюдал за работой Ри, а, когда заметил, что она идет к другому столу, пошел следом. Питер стал помогать возлюбленной, снимая стулья и ставя их рядом. Юноша тысячу раз говорил ей, что это место отвратительное и тратить свое время на подобную работу неправильно, но Ри была непреклонна. Девушку устраивала эта работа, по крайней мере, на ней она стабильно получала деньги. — Я на работе, Пит, — вздохнула Эрика, оставляя рваный поцелуй на губах парня и продолжая заниматься делами. — Тогда, может, покатаемся после твоей работы по ночному Форксу? — предложил Донован, снова поймав на себе этот влюблённый взгляд. Наверно, он впервые видел настолько счастливую девушку. Ей не нужны были бриллианты, дорогие машины и прочие штучки богатой жизни — был нужен лишь он и его забота. — Я подумаю об этом, красавчик, — молодая особа оставила на его губах нежный поцелуй и двинулась в сторону двери, меняя табличку с «закрыто» на «открыто». Вот и начался её очередной «незабываемый» рабочий день.***
Ночь в Ла-Пуш была чем-то удивительным, необычным и слишком притягательным. В особо ясную погоду всё небо усыпано звёздами, они отражались в глади океана, создавая таинственный блеск. Раньше, когда мать выгоняла её из дома, единственное место куда могла пойти Эрика был пляж. Она садилась на поваленное бревно и наблюдала за природой. Умиротворение, которое царило вокруг неё, вселяло надежду, веру в лучшее. Стоило лишь ей поймать взглядом поблескивающие мириады звёзд, как руки сами складывались в замок, а глаза закрывались. Сойер верила, что Боги слышат её, что они исполняют желания. Поэтому девушка молила наладить её жизнь, избавить от гнета проблем. Ну, или хотя бы вернуть мать в прежнее, трезвое состояние. Сидя же сейчас в голубом Camaro Питера, Сойер смотрела на небо и благодарила их за исполненное желание. Да, её жизнь не была такой прекрасной, как хотелось бы, но начало положено. Теперь же всё зависело лишь от неё самой. Её рука свисала с окна и пальцами официантка перебирала воздух, танцуя известный только ей одной танец. И пока пальцы вырисовывали узоры, в голове мелькнула мысль, что она счастлива. Последний месяц обстановка вокруг начала налаживаться: кафе стало приносить прибыль, из-за чего ее зарплата увеличилась, мать уже не так доставала, а отношения с Питером достигли уровня, когда они с лёгкостью признаются друг другу в любви и не нервничают при этом. — О чём думаешь? — стараясь перекричать рёв мотора, спросил молодой человек. Он оторвался от дороги, внимательно следя за каждым движением возлюбленной. В такое время суток большинство жителей уже отдыхали дома, поэтому Донован не волновался, что их могли заметить. Однако не стоит отменять тот факт, что его трогало общественное мнение. Всё-таки встречаться с несовершеннолетней это преступление, а если кто-то донесет? — О своей жизни, — улыбнулась Ри, наблюдая за сильными руками любимого, что с такой ловкостью управляли 450 лошадиными силами. — О том, что ты стал моим спасательным кругом в этом ужасном мире несправедливости. — Мой маленький философ, — засмеялся Питер, резко сворачивая с асфальтированной дороги и направляясь к их любимому месту — скале, чуть выше пляжа. Парочка любила сидеть на самом краю, обнимая друг друга и смотря вдаль. Обычно такие моменты проходили в полном молчание. Да им и не нужно было ничего говорить, ведь уютной тишины было достаточно. И не смотря на мнение общественности, Донован не хотел торопиться в отношениях с Эрикой, не хотел причинять ей боль. Они наслаждались каждым мгновением, которое проводили вместе, не загадывая на будущее. Сойер прекрасно осознавала, что чем ближе он к ней, чем больше девушка позволяла, тем больнее будет расстаться в конце. Особую роль во всей этой ситуации играл тот факт, что официантка никогда не ощущала на себе любовь, её отец, словом, как и мать редко выражали свои тёплые чувства. Их семья была из тех, кто считал, что кнут всегда лучше пряника. Лишь ощутив боль, понимаешь, что совершил ошибку. Сам же Питер… Ну, не сказать, что он влюбился в Эрику. Да, для него она была красивой, милой и, что самое главное, доступной. Парень понимал, что та, кто нуждалась в тепле и заботе всё это время, отдалась бы и за меньшее. Их секс был неплох, более чем, он научил её всему, что только мог и наслаждался этим. Однако, чем больше они общались, тем сильнее ему хотелось быть с ней. Донован ещё не до конца осознавал, как такая хрупкая девчонка смогла пережить столько дерьма. «Я бы увез её, если бы только мне позволили» — подумал молодой человек, сильнее кутаясь в плед. Так за любованием окружающей красоты они и просидели всю ночь. В какой-то момент Эрика даже задремала, удобно облокотившись на крепкое плечо. Её губы были плотно сомкнуты, а пальцы сжаты в кулаки, как будто квилетка готовилась к нападению. Пит же наблюдал за этим, мило улыбаясь и еле касаясь губами темной макушки. Стоило только солнцу появиться в их поле зрения, как парень решил, что стоило бы отвести её обратно домой, в резервацию. — Милая, просыпайся, — прошептал Донован, еле касаясь плеча мулатки. Девушка тут же распахнула глаза, как будто готовилась к этому. Как же ей хотелось остановить его, попросить ещё немного побыть вместе. Плохое предчувствие закралось где-то в подкорке сознания, нервируя молодую особу. — Сколько времени? — спросила официантка, скидывая с плеч плед и потягиваясь. Шея слегка затекла, а глаза ужасно слипались, но это было не слишком критично, Эрика решила, что доспит дома. Тем более, что там определенно нужно было появиться. Путь до машины показался парочке короче, чем, когда они поднимались наверх. Вот только обратно никакой беседы не было. Питер продумывал дальнейшие свои действия и возможный диалог с молодой особой, а сама Ри засыпала на ходу, то и дело спотыкаясь. Была бы её воля, она бы упала где-нибудь по пути и продолжила бы досыпать свой сон в кустах. — Может пойдешь нормально? — неожиданно резко спросил Пит, дергая молодую особу за руку. Из-за сильного толчка Эрика буквально вскрикнула, её глаза расширились, а сердце начало стучать как бешенное. Её маленькое сердечко затрепетало от страха, а сон сняло как рукой. — Т-ты, ч-чего? — заикаясь спросила Сойер, пытаясь вырвать руку из хватки, что у неё получилось неимоверно быстро. Однако осадок все равно остался, всю оставшуюся дорогу девушка чувствовала, как сильно Донован сжимал её нежную кожу, как тянул на себя и каким грозным был его голос. — «Прямо как у мамы…» Кажется, что она уже начала медленно сходить с ума. — Я всего лишь не хотел, чтобы ты упала, — буркнул юноша, когда открыл пассажирскую дверь перед своей возлюбленной. Но она его уже не слышала, а если быть точнее, то не вслушивалась. Слова долетали до неё, словно через какой-то вакуум. Припарковавшись около маленького, ничем не примечательного домика, Питер повернулся всем телом к Эрике и притянул её к себе за шею, оставляя жадный поцелуй. Он постарался замять произошедшее несколькими минутами ранее, а если быть точнее, то просто сделать вид, что этого никогда и не было. И подросток подыграла ему, она натянула на свое лицо самую счастливую улыбку и ответила с той же страстью, с тем же нетерпением, что и раньше. «Если я не стану зацикливаться на этом, сказка же не исчезнет?» — спрашивала Эрика саму себя, а голова так и гудела от полученной информации. Страх охватил девушку, и тут уж каждый сделал собственные выводы. Либо она боялась собственного парня и того, что он мог ей сделать, либо переживала за «идеальную» жизнь, готовую распасться, как карточный домик. — Увидимся завтра, красотка, — прошептал парень, возвращаясь в прежнее положении и дожидаясь, когда окажется один. Сойер не стала спорить и быстро покинула транспорт, направляясь в сторону дома. Она не решилась спрашивать о следующей встрече, о его планах на будущую рабочую неделю. Слишком уж привыкла, что таких разговоров между ними нет. Обсудить прочитанную книгу или очередной футбольный матч? К слову, Эрика просто ненавидела футбол. Легко. И почему все это она заметила только сейчас? Почему не поняла, что у них проблемы? Или же проблемы лишь у неё одной... с психикой. Зачем позволила всему зайти настолько далеко? А что значит далеко? Они же не поженились, правильно? К сожалению, но ответов на эти вопросы у неё не было и вряд ли когда-нибудь появились бы. Такой уж Донован человек, он давал ощущение близости, но при этом не подпускал слишком близко. «Можно это из-за моего статуса? Кому приятно впускать в свою жизнь человека, у которого нет образования, неполноценная семья, так ещё и единственный родитель с зависимостями?» — подумала Эрика, поправляя сумку на плече и доставая из кармана куртки ключи. Поднявшись по крыльцу, слегка приоткрыла дверь. Заходить внутрь было более чем страшно. Однако Ри боялась не увечий, которые ей могут нанести, а состояние, в котором будет её мать. Каждый раз, когда она переступала порог этого проклятого дома и подходила к телу Николь, что отрубалась на диване в гостиной, сердце замирало. Девушка переживала, что та умрет и тогда у неё больше вообще никого не останется. Любила ли Сойер родную мать? Наверно, где-то в глубине души это было и так, всё-таки эта женщина когда-то давно дала ей жизнь и даже смогла научить любить, хоть и по-своему. Пересилив себя, Ри оказалась внутри. Картина, что предстала перед ней нисколько не удивила: стулья были перевёрнуты, вещи из материнского шкафа разбросаны по помещению. Сама же хозяйка лежала на диване в бессознательном состоянии, в одной руке Николь держа бутылку с вином, а другой, сжимая фотографию с собственной свадьбы. На фотоснимке были изображены двое счастливых людей, которые строили планы, хотели завести большую семью и переехать из этого «убогого» городишки. Однако планы слегка поменялись и спустя год после создания этого самого снимка на свет родилась Эрика. По словам её матери, именно из-за этого события вся их жизнь и сломалась. Больше не было никаких планов, никакого счастья, они лишь хотели пережить очередную зиму и не обеднеть ещё больше. — Припёрлась, дрянь, — пробормотала Николь, выпускать из рук бутылку и пытаясь встать с дивана. Вот только ее состояние было настолько плачевным, что женщина просто не смогла удержать равновесие, заваливаясь обратно на диван. Неприятный скрежет пружин заставил поморщиться и отойти чуть в сторону. Ри не хотела влезать в это, не хотела злить её ещё больше. Стараясь сдержать собственные слёзы, Сойер быстренько убрала некоторые вещи, вытаскивая всё из рук матери, что захрапела пуще прежнего, и бережно укрывая её пледом. Провозившись так ещё с получаса, Эрика наконец-то закончила. У неё получилось привести кухню в порядок, даже оттереть некоторые жирные пятна с плиты, которые оставила миссис Сойер, наверное, когда пыталась приготовить себе ужин. Уставшая и полностью вымотанная прошедшим днём, девушка направилась в свою комнату. Однако прежде, чем окончательно отключиться, Ри всё же завела будильник, надеясь встать завтра, точнее уже сегодня, пораньше и навести порядок в доме, а также приготовить что-нибудь съестное.