Кровь гуще воды

      Он ненавидел, когда это происходило.       Ему всегда было нелегко понимать, где реальность, а где нет. Но сложнее всего давались кошмары, когда ты не просто не понимаешь, что происходит, а когда тебя ещё и душат страх, паника и что-то ещё, что-то такое тёмное, такое гнетущее, что выбивало весь воздух из лёгких.       На самом деле, Стивен всегда знал, что это, но вспоминал название только после пробуждения. Вода. Такая же холодная, такая же громкая, такая же тёмная, как тогда, в детстве, в той самой пещере. Она затапливает горло, рот, не позволяет дышать, она просачивается туда, где должен быть кислород. Стивен пытается вдохнуть глубже, быстрее, не в силах подавить тревогу и осознать, что делает только хуже. Вместо этого он рвётся наверх, глотая ещё больше воды, чувствуя, как слабеют ледяные руки, как перестают двигаться пальцы, как его тянет вниз.       Такая вещь как дыхание в один миг становится бесполезной. Сознание ускользает куда-то. Он больше не дышит, но чувствует, как падает.       Сиюсекундная паника заставляет встрепенуться, что-то бессвязно крича на выдохе, и подорваться с кровати, путаясь в одеяле и впечатываясь лицом с размаху в пол. Переводя дыхание, попутно ощупав поверхность под собой на отчетливую твёрдость, Стивен глубоко вздохнул, прикрывая глаза и измученно заламывая брови. Он весь вспотел, хотя и знал, что спать с закрытыми окнами и укутавшись в одеяло — плохая идея в городке с таким-то высоким градусом тепла. Но он ничего не мог поделать — ему с самого детства иногда холодно даже в жару. Мама говорила, что он просто мерзляк, и с выражением абсолютной любви на лице нахлобучивала ему на голову шапку весной.       Оперевшись одной рукой о край кровати, Стивен поднялся, дотягиваясь до телефона и понимая, что у него ещё есть час свободного времени. С досадой стерев со лба холодный пот и глянув на подушки, помятые со всех сторон, он понял, что поспать ему сегодня вряд ли светит. Впрочем, так даже лучше. Он успеет помыться и не будет выглядеть, как жертва психологического насилия. Возможно.       Тот факт, что он практически в пустыне всё равно слишком быстро поднял ему настроение до привычного уровня. Он не мог перестать думать об этом с тех пор, как уехал из Лондона, где чуть ли не каждую неделю дожди. Ужасно.       Через минут десять Стивен, слегка поёжившись, опасливо сел в небольшой ванне, стараясь мыться быстро. С этим, особенно с душем всё ещё возникали проблемы, но, если он пил то самое лёгкое успокоительное, от которого, как и обещал его психолог, не чувствовал себя овощем, то горячую воду в таких объёмах вполне можно было терпеть. А за столько лет Стивен уже научился полоскаться за пару минут.       Волосы мыть было сложнее — приходилось окунать голову и следить, чтобы голова не ушла под воду настолько сильно, чтобы запустить цепную реакцию до спускового крючка панической атаки.       С тем, чтобы умываться или с большими тарелками супа такой проблемы не возникало, и Стивен был рад, что страх обошёл хотя бы это. Однако дожди, в особенности ливни всё ещё оставались проблемой, огромной проблемой. Раньше у него хотя бы был тот, кто мог его всегда успокоить в такие моменты.       В его руках Стивен чувствовал себя в такой безопасности, что мог почти наслаждаться шумом дождя и грома.             Ещё одним небольшим исключением был аквариум с его золотой рыбкой. Гас, его маленькое чудо с одним плавником, всегда отвлекал его от большого количества жидкости, которое требовалось малышу для жизни. Стивен всегда был так счастлив с ним поболтать, что почти игнорировал это, хоть и ловил временами тревожные звоночки, глядя на кучу пузырьков из компрессора.       Грант тяжело вздохнул, скучая по возможности разговаривать вслух с Гасом. Потому что, если он начнёт говорить просто сам с собой, ни к чему хорошему это точно не приведёт.       Он ещё усерднее взъерошил полотенцем кудряшки, стараясь, чтобы на них осталось как можно меньше воды и они быстрее просохли на солнце. Из-за них всегда было так сложно причёсываться, что он часто бросал эту затею на середине. Стивен не очень любил так спонтанно мыться — теперь волосы будут виться куда сильнее.       — Ох, блин, — буркнул он себе под нос, натягивая лёгкую, белую, походную куртку и пытаясь вспомнить, куда положил письма, которые в спешке вытащил из ящика, когда уже уходил из квартиры. Их там накопилось непривычно много, потому что кто сейчас вообще пишет письма? Стивен обычно не проверяет почтовый ящик. — Где же… Ага, вот они.       Привыкнув болтать то по телефону с мамой, то с драгоценным, плавучим другом, то ещё с кем, он все равно не мог перестать хотя бы совсем тихо бормотать себе под нос. Почта, наспех всунутая в большую дорожную сумку, была чуть помята и Стивен очень надеялся, что там нет ничего важного.       Положив письма на стол, рядом с материалами, из-за которых он и приехал сюда, он начал с особой бережностью, проверяя, чтобы ничего не выпало и не осталось здесь, с присущей аккуратность запихнул файлы в сумку поменьше. Прикинув и утрамбовав туда же почту, Стивен ещё раз мельком глянул на часы на телефоне. Оставалось ещё чуть меньше получаса. Он успеет перекусить.       Это было ещё одним плюсом вдобавок к постоянному тёплому, — жаркому по мнению местных, — климату. Здесь на улицах можно было завернуть чуть ли не за любой угол и найти дешёвый, но вкусный перекус. Стивену нравились здешние бублики, хоть они и были на его взгляд слишком жирными.       — Спасибочки. Хорошего дня, — он вежливо улыбнулся, забирая свой кофе и отходя в тень здания, чтобы перекусить и подождать машину, грязноватую, сине-белую, которая должна была его забрать. Мимо проходило столько людей, которые так отличались от лондонских чопорных модников, что он невольно рассматривал снующих мимо, подмечая какие-то особенности и интересные мелочи. Но эту душноватую текучку, интересную для такого туриста, как Стивен, нарушило нечто с невероятно непривычной аурой.       Мужчина стоял спиной к нему, не замечая, и разговаривал по телефону. Грант не помнил, как именно он подошёл сюда. Человек злобно хрустнул пальцами так, что было слышно даже Стивену, который невольно напрягся от такого жеста и замер на пару секунд.       — Надеюсь, ты понимаешь, что с твоей стороны сливаться сейчас необоснованно и глупо, Спектор? — чуть громче, чем во время всего разговора прорычал он. Он стоял в таком углу, из которого его мог слышать только Стивен и, как показалось Гранту, нежелание быть услышанным было весьма понятным. Не хотел бы он быть на месте этого Спектора. Потому что разговор явно был не о приятном.       Недовольно фыркнув, человек с чёрными короткими волосами и внушающим телосложением слишком быстро скрылся с глаз для кого-то с такой комплекцией, однако Стивен не жаловался. Ему было немного непонятно, почему вероятность того, что этот человек на него посмотрит вызывала отвратительные мурашки по всей коже.       В любом случае, это не помешало ему насладиться ещё одним семитом за остатками кофе. Напиток был на вкус не слишком хорош, в отличие от еды, походило просто на разбавленный в воде шоколадный порошок, но это всё равно лучше, чем булка всухомятку.       Вспомнилось, как он, будучи ещё студентом, приехал на свою первую конференцию международного уровня. Как же он нервничал в тот день. Напряжение было настолько сильным, что он вряд ли когда-либо вообще сможет забыть, что там произошло. Самый худший день в его жизни. И самый лучший.       Конечно, глупо было надеяться, что его научную, основой для которой служила не практическая часть, а теория, которую он по крупицам собирал с каждого доступного ресурса и материала, будут воспринимать достаточно серьёзно, но он не ожидал, что её раскритикует самый сурово выглядящий профессор из жюри. Он сказал, что, несмотря на такой кропотливый сбор информации, его работа практически бесполезна.       Хорошо, что его тогда чужая критика повергла в достаточный шок и он не разревелся прямо там. Хорошо, что его хватило передать слово следующему выступающему и безвольно отойти к столику с водой и минералками. Хорошо, что он не сбежал сразу, как только выпил стаканчик, потому что именно тогда его поймал для разговора самый лучший археолог, которого он встречал за всю свою студенческую жизнь. Возможно, дело было в том, что он не так много встречал археологов, а может в том, что только этот человек поддержал его из всей той огромной кучи профессоров и других людей, до которых Стивену было тогда как до звёзд.       Хорошо, что он не нагрубил сгоряча в немного чудаковатой манере человеку, чья похвала звучала как насмешка. Но нет, тот, кого он принял за профессора, искренне посчитал, что он замечательно разбирается в теории, в отличие от многих других специалистов их области, которые, не разобравшись в матчасти, лезут на рожон.       У них довольно быстро завязался разговор, который после конференции плавно перетек в ближайший небольшой бар. Лёгкий алкоголь распустил язык до такой степени, что Стивен уже не понимал, что говорил и его собеседник только мягко улыбнулся, отметив, что ему пора домой. Вместо прощания Грант отметил, что у него очень милый шарфик со скарабеями.       Его до сих пор грызло то, что по мнению большинства та его научная не стоила потраченного времени. Но он ни разу не пожалел о том, что из-за этого познакомился с Абдуллахом Эль-Фули.       Он помогал Стивену со следующей научной, позволял использовать свои записи и исследования, которые Грант мог спокойно анализировать, извлекая кучи новой информации. Мозги работали так же быстро, как и каждый раз, когда он открывал любимые книги по египетской мифологии. Он всегда подмечал какие-то новые детали, находил более любопытные выражения или параллели. Конечно, сам Эль-Фули не мог полноценно ему помогать, но Стивену было достаточно просто того, что специалист такого уровня не оставил без внимания его работу.       Он мог часами сидеть за чужими исследованиями, ещё сырыми и недописанными, и прогонять через своё натренированное сотней прочитанных книг по нужной области сознание. Прекрасно понимая, что такой археолог всегда нужен где-то ещё, Стивен прекрасно справлялся сам, чуть ли не сияя от восторга, зачитываясь чужими записями.       Подумать только, он уже тогда был на шаг ближе к настоящему делу своей мечты. А сейчас, когда несколько недель назад Абдуллах попросил его, как умного и внимательного к деталям молодого человека помочь ему найти по его законспектированным находкам древнюю гробницу, Грант был, как ему казалось, самым счастливым человеком на земле.       Тем более, он мог теперь наслаждаться поездкой и практически полным отсутствием воды в пустыне. Ни тебе дождей, ни моря, — только шуршащий под ногами песок и запах палящего солнца. Стивен никак не мог заставить себя закрыть окно в машине и не улыбаться так широко, подставляя небу лицо. Он ещё никогда не был так близко к раскопкам археологов, к настоящим раскопкам, которые так по-бутафорски иногда выставляли в боевиках. Знали бы они, какая это сложная и ответственная на самом деле работа.       — Стивен! — ему до сих пор было иногда непривычно, когда его звали по имени, потому что половина преподавателей и однокурсников регулярно забывали его имя и звали, как попало. — Я очень рад, что ты смог приехать. Заходи. Извини, что высвистал тебя в такую даль. Здесь не очень со связью.       — Утречка! Вам всё ещё очень идёт этот шарф, — Стивен пожал протянутую руку археолога, вежливо улыбаясь. — Не извиняйтесь, я в восторге от того, что просто нахожусь здесь, правда! Я имею в виду, мне всегда хотелось стать настоящим археологом и я с детства был уверен, что мои дела будут касаться либо километровых пустынь, либо джунглей, где за каждым деревом гнездо змей, — он нервно рассмеялся, поправляя лямку сумки. — Не люблю змей. Да и пустыни мне больше по душе.       — Как скажешь, Стивен, — снисходительно усмехнулся Эль-Фули, кивая жадно осматривающему большую палатку парню. — В таком случае, рад, что тебе нравится. Надеюсь, ты принёс исследования? Они сейчас нужны, как никогда, и я надеялся, что твой пытливый ум позволил найти все нужные ответы прямо между строк.       — На самом деле, судя по вашим записям, вы уже были достаточно близки к координатам, — слегка краснея от похвалы, улыбнулся Стивен, отводя глаза. — То, что вы искали даже ближе, чем вам казалось. Мне кажется, вы переоценили мои усилия.       — Не говори так, — старший мягко похлопал Гранта по плечу. — Тебе, конечно, ещё далековато до нашего уровня, но мне нравится, как ты работаешь. Твои работы всегда ёмкие, но краткие и интересные. Мало кто так может вкладывать собственное увлечение темой в текст.       Стивен смущённо опустил голову, глухо поддакивая.       — Я правда не могу остаться с вами здесь?.. — робко уточнил он. Он уже спрашивал об этом, но получил мягкий отказ, который его, впрочем, почему-то совсем не расстроил. Абдуллах лукаво улыбнулся, вздыхая.       — Прости, Стивен, но нет. Ты прекрасно знаешь, сколько работы и документов нужно подписывать для поездки сюда. Может быть, в следующий раз.       Грант согласно покачал головой, крепче сжимая ремень сумки.       — Мы ведь можем ещё немного поговорить?.. — он достал бумаги из неё, проверяя, всё ли выгружено и многозначительно поглядывая на заваленный записями стол археолога. Тот улыбнулся так, будто только и ждал этого вопроса.       — Конечно, Стивен. В моём окружении, на самом деле, не так много людей, с кем так же приятно разговаривать, как с тобой.       В какой-то момент ему снова начало казаться, что это просто игра воображения, что он опять попал в ловушку нереальных, таких замечательных снов. Они проболтали почти пару часов и Стивену казалось, что на самом деле прошло всего минут тридцать. Его живому, вечно любопытствующему сознанию никогда не было по-настоящему достаточно знаний и разговоров. Люди, которые хорошо его знали, всегда говорили, что он впитывает в себя всё, как губка, с таким энергичным огоньком в глазах, что становится иногда почти страшно.       Он тоже так говорил. Ему тоже всегда нравилось, с каким энтузиазмом Стивен рассказывал о том, про что прочёл час назад в детской энциклопедии.        Голова была потрясающе пустой и такой лёгкой после разговора с близким по духу человеком, что Стивен, заряженный позитивными эмоциями, потянулся, наконец, проверить почту, которая так и лежала на дне сумки всё это время. Поездки на машинах всё ещё ему нравилась, особенно с тем дружелюбным водителем, которого Абдуллах попросил отвезти Стивена обратно в город, поэтому он чувствовал себя достаточно комфортно для изучения писем.       Какая-то реклама банка, счета за воду, благодарность за участие в последней посещённой им конференции… Приглашение на работу в музее? Это что-то новенькое. Хмыкнув про себя, Стивен отложил это обратно в сумку, посчитав, что разберётся с этим дома, в более привычной обстановке и с возможностью хорошенько подумать.       Открытка?       Грант на секунду завис, растерянно моргнув. Кто станет отправлять ему открытки? Мама всё ещё дома, они созваниваются почти каждый день, а на потёртом изображении ясно видна пирамида. Забавно. Ему отправили открытку из того же города, куда он приехал спустя несколько часов после того, как получил её.       Повернув сувенир обратной стороной, Стивен сразу же, на каком-то интуитивном уровне, узнал этот почерк, хоть и не видел его уже несколько лет. Послание было совсем небольшим, вполне в стиле писавшего. Ему всегда было сложновато писать поздравления или нечто ещё более банальное, выражающее заботу. Он был больше человеком действия.       «Не гуляй под дождём. Простудишься.»       То, что о простуде речь шла в последнюю очередь, было очевидно. Кому, как не Марку знать о том, насколько сильно и почему Стивен боится воды.       Тот факт, что его братишка, наконец, соизволил написать, — это значит, что он в порядке ведь, да? Он в порядке и даже смог отправить открытку, — всё равно не помешал Стивену спустя несколько секунд перечитывания одной и той же строчки неровными буквами, осознать, что эту открытку отправили из того же города, где он находился.       Как жаль, что он не имел ни малейшего понятия, где его искать.