Бездуховно, но душевно

Антон на грани течки, это дело получаса, и Арсений позволяет себе развалиться на диване и немного отдохнуть перед трехдневным марафоном умопомрачительных ласк. Омега хорошо справляется и сам, забравшись Арсу на бедра в своих по-блядски коротких шортах, едва прикрывающих упругую кожу молочных ягодиц. Мягкая ткань, уже намокшая от предэякулята и смазки, скользит по твердому стволу на грани боли и удовольствия. Попов укладывает руки на талию парня, его футболка задралась, и обнаженный участок кожи так и манит пометить. Альфа представляет, сколько засосов оставит на своем омеге, и довольно урчит, подначивая. Его собственническая натура несказанно довольна. — Мой хороший мальчик, — хвалит Арсений хрипло, скользит руками к соскам, сжимает пальцами чувствительные горошины, царапает короткими ногтями ареолы, отчего Антон скулит и ускоряет движения бедер. Шастун уже не кончит. Его запах навязчивый и дурманящий, а это значит, теперь ему нужен узел, распирающий изнутри, стимулирующий так, как требует того жадная до члена внутренняя суч/щность. Арсений облизывается в предвкушении и подкидывает бедра навстречу. Вязкие тяжелые капли смазки уже текут по бедрам, во взгляде Антона все меньше осознанности и больше похоти. "Еще пара минут", — обещает себе Попов, беззастенчиво наслаждаясь тем, как из Антона уходит всё человеческое, уступая животному желанию быть оттраханным.