Источник вдохновения

Хорошие новости наступили для Винсента уже на следующий день. Милая пухлощекая медсестра позвала его в кабинет главного врача, где его уже дожидался Дилан. На лице его друга засияла широкая, ослепительная улыбка – можно было немедленно отправлять его сниматься в рекламе зубной пасты. То, что заставило его издателя так заразительно улыбаться действительно должно того стоить, из прямолинейного и немного угрюмого мужчины не так часто можно было выбить такой довольный оскал. Винсента снедало любопытство, хотя в глубине души он уже начал подозревать, что именно привело его друга сюда, да еще и в таком замечательном настроении, но ему нужно было подтверждение его догадки. Дилан не заставил долго ждать. Он почти театрально повернулся на стуле и вскинул ладони вверх, на секунду писателю показалось, что он собирается зааплодировать. Но его друг только спешно поднялся и обнял Вальца, тепло, но чуть сдержанно, соблюдая нормы приличия при его лечащем докторе. Врач улыбался тоже, куда более невозмутимо и сухо, но это уже навевало на кое-какие приятные мысли. Дилан подтвердил их первым: - Мы как раз говорили о тебе, дружище! – Издатель сделал драматическую паузу и только после того, как Винсент уже захотел его придушить, продолжил. – Ты свободен! Вернее, тебя выписывают через три дня. - Это отличные новости, мистер Вальц. Вы делаете большие успехи. Мы можем смело отпускать Вас в свет новым, изменившимся человеком, - в разговор вступил нарколог. Доктор еще рассыпался в банальностях, и, кажется, он произносил ту же заготовленную речь и в прошлый раз. Впрочем, Винсенту было все равно, потому что он был слишком рад этой новости. И в этот раз он действительно верил в то, что выйдет отсюда изменившимся человеком. Он вернется в одновременно такой знакомый и доселе неизвестный ему город. Все же он слишком давно заблудился в потемках собственной разрушительной зависимости, что совсем забыл, каково это – радоваться небольшим приятным мелочам. Например, чужой чуть кривой и ироничной усмешке, когда писатель глупо и неудачно пошутил, или тому, как тепло и печально вспыхивал взгляд стальных голубых глаз, когда он рассказывал о родителях. Эйден… Невольно Винсент снова задумался о парнишке. Мужчину мучили сомнения, он чувствовал себя глупо. Но почему-то их неловкий почти-флирт ощущался таким уместным и правильным. И, чего греха таить, Винсенту очень хотелось зайти дальше, будь что будет. Ему не терпелось обрадовать Эйдена, поговорить с ним по душам в приятном полумраке его зашторенной гостиной, погладить кота на коленях, а потом также погладить по голове и мальчишку, запустить пальцы в его коротко остриженные волосы и… Под «и» Вальц подразумевал огромное количество вещей. От одной мысли о них поджилки дрожали, бабочки порхали, ноги отказывались держать. Все между ними закрутилось с головокружительной скоростью, но эти новые чувства заставляли Винсента снова ощущать себя молодым. Он будто в тумане попрощался с доктором, а после пошел с Диланом в свою палату. Его друг бросал на него пронзительные взгляды, но не спешил прерывать молчание. Они знали друг друга слишком долго, чтобы между двумя товарищами требовались ненужные слова. Винсент был ему чрезвычайно благодарен за это, потому что мысли резво метались в его пустой черепной коробке. Вальц настолько живо представил их в виде небольших теннисных мячиков, гулко отскакивающих от стенок, что у него разболелась голова. Он встряхнулся, пытаясь согнать наваждение. Когда они вошли в его личную комнату, Дилан сразу сел за рабочий стол и с любопытством принялся разглядывать его наброски. - Как продвигается работа над романом? - В последнее время не слишком быстро, сам понимаешь, - Винсент, сам того не замечая, нервно зашагал по комнате. – Я позвоню Эйдену, поделюсь новостями. - Эйдену? Не Мие? – Дилан посмотрел на него, с подозрением сузив глаза. - Да, конечно, Мие первой позвоню, - писатель смутился и почувствовал, как к щекам приливает кровь, окрашивая их в яркий розовый оттенок. Издатель продолжал смотреть на друга своим фирменным «да-уж-ты-крупно-влип-приятель» взглядом, а Вальц сконфуженно опасался поднимать на него глаза. Он не был готов к разговору на подобные скользкие темы. Мужчина и сам не знал, не придумал ли он притяжение между собой и Эйденом. Возможно, юноша и не думает о нем в подобном ключе. Винсент точно не сможет узнать это, даже не попытавшись сделать первый шаг навстречу. Что толку страдать и мучиться в неведении, когда можно набрать номер и спросить начистоту? Писатель все же решил, что такие вопросы лучше задавать лично. Он так и представил себе ситуацию, в которой он звонит парню и вместо «привет» говорит: «Я на старости лет выжил из ума и без памяти влюбился в тебя. Надеюсь, ты чувствуешь тоже самое». Винсент прыснул в ладонь, живо изобразив перед внутренним взором ошалевший взгляд мальчишки. Нет, все же подобная прямота Эйдена только отпугнет. Он совсем не ручной, как Саймон. Он вольный и свободолюбивый зверь. Об этом говорила и его гордая осанка, и маленькие шрамы на лбу, щеке и шее, его рассказы о Европе и городах, в которых он успел побывать. Вальц уже понял, что Колдуэллу еще страшнее сейчас, чем ему самому, если он и отвечает ему взаимностью. Ох, это будет непростой разговор. Все же, писатель был полон надежды на прекрасное и безоблачное будущее. Дилан не стал ничего больше говорить Винсенту. И так все понятно по мечтательному взгляду полного имбецила. Такой же взгляд издатель с некоторым стыдом видел и на своем лице, когда смотрел на совместные фото со своей женой. Дилан часто храбрился и притворялся стоиком, но жену свою горячо любил, а потому прекрасно понимал сейчас своего друга. Не ему было судить Вальца. Если нашелся человек, который делает его таким до неприличия счастливым, то не стоило разрушать их идиллию, кто бы этот человек ни был. Издатель поднялся и сгреб свою куртку ладонью. - Мне пора, я обещал Лоре, что вернусь до обеда. Я заберу тебя через три дня. - Спасибо, жду с нетерпением. - Не просри все, Винсент. – Каким-то образом писатель понял, что Дилан говорит не о последствиях лечения. Сперва он все-таки позвонил Мие, несказанно ее обрадовав. Его малышка, пожалуй, радовалась новостям еще больше, чем он сам. Она, кажется, уже начала планировать вечеринку к его возвращению домой. С учетом того, что всех друзей Вальц распугал своими собственными руками, это будет до чертиков унылый праздник. Отец тепло улыбнулся, слушая мягкий голос дочки, не особо вслушиваясь в отдельные слова. Осталось подождать лишь совсем немного, и он вернется домой. Спустя минут сорок разговора с дочерью – они оба очень старались наверстать упущенные месяцы ссор и молчания – Винсент наконец-то позвонил и Эйдену. Мужчина сразу насторожился, когда услышал его голос, чуть надтреснутый и ломкий. Парнишка был сам не свой. - Что случилось? – Вместо полноценного приветствия Вальц перешел сразу к допросу. - Все в порядке. Почему ты спрашиваешь? - Просто, мне показалось, что… Забудь. Как ты, малыш? - Все хорошо, Винсент, просто замечательно. На этот ответ Эйдена писатель ни капли не купился. Вальц всегда был хорош в эмпатии, интуитивно и легко улавливал настроение собеседника, хотя и не мог дать этому явлению полноценного объяснения. Он просто знал, что Эйден врет, когда говорит, что все отлично. Жаль, он не знал, чем помочь. Может, если Винсент поделиться новостями, ему станет легче? На это оставалось лишь надеяться. - Малыш, у меня есть хорошие новости. Через три дня я еду домой. - Это же здорово! – В этот раз его слова звучали куда более искренно. И это согрело Винсенту душу и сердце. - Ты мог бы зайти вечером пятницы ко мне? Я хотел поговорить с тобой. - Хорошо, я приду, - в голосе мальчишки снова проросла грусть, и у Вальца в груди заныло. Он хотел поговорить еще, но Эйден быстро, как скороговорку, выпалил, - прости, мне пора! Увидимся в пятницу. Трубку он бросил еще до того, как Винсент даже успел сообразить, что произошло. Пока писатель думал, что он успел натворить такого, чтобы расстроить парня, тот набрал другой номер: - Хакон, ты еще в городе? - Уже собираюсь уезжать. Ты подумал, малец? - Да, я поеду. Только мне нужно уладить кое-какие дела. Я приеду в Милан через три дня. - Отлично! Ты сделал мой день, Эйден! Это будет фильм столетия, он откроет нам двери в большие проекты. Поверь, ты не пожалеешь! - Хватит продавать эту работу, старик, я уже купился! – Эйден натянуто засмеялся и положил трубку. Хакон утверждал, что он не пожалеет. Отчего-то парень не был так в этом уверен.