По воле луны

Когда Чонгук остановил машину перед дверью дома Чимина, учитывая, что было четыре часа утра, омега уже понимал, что будет наказан как минимум на всю оставшуюся жизнь. Он посмотрел на свой телефон с комком в горле. У него было десять пропущенных звонков от матери и сообщения от неё и брата, в которых они обеспокоенно спрашивали, где он находится. — Знаешь, мне совсем не хочется туда идти, — пробормотал Чимин, нарушая молчание. — Я знаю, что получу порцию нравоучений века, что меня накажут и что они снова сделают мою жизнь несчастной. — Ты должен хотя бы сказать им, что с тобой всё в порядке, — предложил Чонгук. — Они не дураки, я уверен, что они видели, как я уехал на твоём пикапе, — ворчал Чимин. — Но они всё равно не знают, в порядке ли ты. — А какое им дело? — раздражённо фыркнул омега и сглотнул комок в горле. — Они только и делали, что врали мне. Они никогда не заботились обо мне по-настоящему. — Ты можешь… Ты можешь сказать им по телефону, что со мной ты в безопасности. Это успокоит их. — Супер успокоит, — засмеялся Чимин, качая головой. — Перед тем, как всё случилось, папа сказал, чтобы ты не смел обращаться при мне, потому что твой волк может напасть на меня, и ты представляешь опасность. Чонгук нахмурился и прищурился. — Мой волк любит тебя. С оборотнями так не бывает. — Поэтому я и говорю тебе. Он не знает, о чём говорит, и всё же продолжает нести чушь. Я сомневаюсь, что он думает, что с тобой я в безопасности. — Ну, если он в это не верит, это его проблемы, — решительно сказал альфа. Чимин посмотрел на Чонгука с теплотой в глазах. Да, пусть это будут его проблемы. Чонгук был тем, кто делал его счастливым, в то время как его родители заставляли его плакать. Чонгук был тем, кто был рядом безоговорочно, заботясь о его счастье больше, чем о глупых экзаменах или будущем, которое он даже не хотел прожить. — Неужели ты остался бы в городе, если бы я попросил тебя об этом? — неожиданно спросил Чимин, застав альфу врасплох. Чонгук мгновенно кивнул, ни секунды не раздумывая. — Возможно, для тебя это звучит слишком опрометчиво — принимать такое решение, зная друг друга всего несколько месяцев, но в стаях нас воспитывают по-другому. В стае, если волки выбирают друг друга, то это на всю жизнь. На всю жизнь. Неважно сколько вы знакомы — несколько месяцев или несколько недель. Чимин почувствовал, как его сердце забилось в изумлении. Неужели Чонгук действительно выбрал его на всю жизнь? Неужели кто-то действительно сделал его своим приоритетом? — Но… но ты же любишь стаю. Альфа посмотрел ему в глаза. — Ты ведь не знаешь, что такое истинность, верно? Чимин сморщил нос и слабо покачал головой. — Неважно, мы разберёмся, — медленно вздохнул Чонгук, устремив взгляд прямо перед собой. — Возможно, теперь, когда связь пробудилась, ты разберёшься в этом самостоятельно. Это… ну, я слышал истории… В стае было несколько предназначенных. Чимин, это любовь, которая никогда не кончается. Она никогда не перегорает, наоборот, она всегда растёт, всё сильнее и сильнее. Ты думаешь, я смогу уйти и разлучиться с тобой, чувствуя это? Ты знаешь, что это может сделать с нами? Наши волки могут погибнуть. — Так что мы связаны навсегда, — тихо пробормотал блондин несколько секунд спустя. Он протянул руку, чтобы найти руку Чонгука, и ответил ему: — Это странно, — застенчиво улыбнулся он, — но звучит неплохо. Я думаю… думаю, мне нравится эта идея. А что ещё происходит между нами двумя? Обещаю, что на этот раз я запомню всё, что ты мне расскажешь. Чонгук улыбнулся. — Ну… Я мало что знаю, я же сказал, что узнаю, когда встречу свою судьбу. Привет, — он смущённо посмеялся. — Но сейчас серьезно. Ммм… Помнишь, ты просил меня научить тебя использовать голос альфы, а я сказал, что не могу, потому что он только у альф? — Чимин с энтузиазмом кивнул. — Ну, я думаю, что существует голос омеги. — Глаза блондина расширились от интереса. — Как крик. Волки омеги используют его, если им угрожает опасность, особенно когда они беременны, и слышит его только альфа. Остальные слышат что-то вроде отвратительного крика, но альфа воспринимает его как сигнал бедствия. — О, Луны, — глаза Чимина расширились от шока, — ты слышал его, когда набросился на охотника? — Я так не думаю, но не знаю. Я просто почувствовал страх и толчки в груди, поэтому я последовал за ними, и они привели меня к тебе. — Это… это… это странно. Мы так связаны друг с другом, — с задумчивым видом потёр грудь Чимин. — Что ты чувствуешь? — с любопытством спросил Чонгук. — Ну… думаю, мне хорошо, — медленно ответил он. — Это дает мне ощущение, что я не один и что кто-то заботится обо мне. Чонгук улыбнулся и прислонил голову к спинке сиденья. — Ты мне небезразличен, — подтвердил он, пожав плечам. Чимин застенчиво улыбнулся ему. А ты мне, — подумал он. Ты заставляешь меня забыть о том, что всё остальное пошло прахом, а разочарование в семье не имеет значения. Когда Чимин посмотрел на него, он почувствовал, что это то место, где он хотел бы быть. Было ли это предначертано, или, наконец-то, его феромоны затихли после секса, он понятия не имел, но это заставило его почувствовать себя как дома. Он хотел остаться здесь навсегда и никогда не уезжать. Джихён однажды сказал ему, что в тот день, когда он по-настоящему влюбится, он поймёт, что любовь делает тебя идиотом, заставляет ставить своего альфу выше всего остального. Включая семью. За эти месяцы Чонгук сделал его счастливее, чем его семья за последние годы, и желание наладить отношения с ними было настолько далёким, что вряд ли имело значение, сделает он это в конце концов или нет. Он собирался уехать с Чонгуком и начать свою жизнь там, где он хотел её прожить. Больше не нужно было притворяться тем, кем он не был. Больше не нужно стыдиться своего волка. Никаких бесполезных разговоров об экзаменах, которые он никогда не сдаст. Чимин сыт этим по горло. Если его отец ушёл из дома в восемнадцать лет без оглядки, никто не помешает ему сделать то же самое, иначе Пак Чонсок окажется самым большим лицемером всех времён и народов. Если он ненавидит то, как его воспитывали, пусть хотя бы проявит порядочность и сделает это более приемлемым для своих отпрысков… он всё равно уже опоздал. Чимин никогда не смог бы спокойно относиться к тому, кем и чем он был, в месте, которое не принимало его природу. Ему оставалось всего несколько месяцев. А точнее, меньше года. — Итак… — прошептал Чимин, доставая свой телефон из бардачка. — По твоему плану я должен написать им сообщение, что с тобой я в безопасности, а что потом?

***

Чонгук ловко прикрыл рот блондина, когда тот хотел застонать от засосов, которые он ему ставил. На его покрасневшей шее не осталось ни одного свободного участка, и всё равно этого было недостаточно. Альфа должен был продолжать метить его. Мой. Блять, мой. После того, как Чимин написал матери и сообщил, что остался ночевать в доме Чонгука, та снова ответила, что ей жаль, что она надеется, что ему лучше, и что им нужно поговорить. Они должны были поговорить, но в тот момент Чимину этого не хотелось. Ему хотелось чувствовать себя лучше. Ему хотелось чувствовать себя счастливым. Они приехали к дому Чонгука и пробрались внутрь, чтобы их не заметили. Было уже так поздно, что все спали, и альфа надеялся, что никто не узнает, что Чимин был там, ни когда они в отчаянии спустились на кухню, чтобы что-нибудь съесть, ни когда они начали целоваться и тереться друг о друга в спальне. Чимин хотел спать, чёрт возьми, что он делал, позволяя альфе лапать и помечать себя в четыре утра? Чонгук был слишком увлечён тем, чтобы пометить его шею засосами. Он был чертовски собственническим волком. Альфа все время покусывал его, искушая и издеваясь над его рассудком. Он жадно вдыхал его сладкий аромат и упивался им, а Чимин позволял ему это делать, потому что ему было слишком хорошо, чтобы останавливать его. У него не осталось ни капли скромности, он отдавал свою шею в полное владенье альфе, позволяя тому метить его и обнюхивать, как нуждающемуся волку. Чонгук оправдывался тем, что омега прекрасно выглядит в его пижаме и он не может устоять, и Чимин воспринял это как хорошее оправдание. Чёрт, он хотел спать, и не его вина, что в данный момент его мозг не мог нормально функционировать. Чимин почувствовал непреодолимую потребность закричать, когда ощутил что-то острое на своей коже. Чонгук резко прикрыл ему рот, выглянув из-за его шеи, наблюдая за ним янтарными глазами и выпустив клыки. Глаза омеги сверкали золотом. — С-стой, — дрожащим голосом произнес блондин. — Прекрати, иначе твоя семья узнает, что я здесь. — Думаешь, они ещё не знают? — Чонгук фыркнул с расфокусированным взглядом и снова набросился на его шею. — Это ещё хуже. Ты хочешь заниматься сексом при них, когда они нас слушают? Ты хочешь, чтобы я потом краснел перед ними? — прокричал он приглушённым шёпотом. Альфа вздохнул, уткнувшись в его шею, и наконец отстранился, ложась рядом с ним на кровать. — Ты прав. Это было бы слишком нагло. — Давай спать, — пробормотал омега. — Но… — Чонгук начал дуться. — Спать, Луны! — обнажил клыки Чимин. Чимин заскулил, прижимаясь к нему. Альфа утешительно вздохнул, заставляя себя не думать о возбуждении, и прижал к себе омегу. Он уткнулся носом в его шею, жадно вдыхая и успокаивая себя его запахом. Луна. Он чувствовал себя потрясающе. Он чувствовал себя блаженным альфой, когда Чимин был в его объятиях. Это было похоже на то, чем он хочет заниматься всю свою жизнь.

***

Субботнее утро встретило их не самым лучшим образом, хотя могло быть и хуже. Из-за того, что они так поздно легли спать, Чонгук не проснулся в привычное время. Тем более он не смог пойти с братом и сестрой в лес, поэтому Чон Суми как ни в чём не бывало открыла дверь в его комнату, решив, что её сын заболел или что-то подобное, ведь Чонгук никогда не пропускал походов в лес с Тэхёном и Джиу. Никогда. Она обнаружила Чонгука крепко спящим на чём-то, что определенно не было подушкой, потому что у этого чего-то были ноги, руки и вся шея в засосах. — Чон Чонгук! Альфа внезапно открыл глаза, и его мозг заработал быстрее, чем когда-либо, чтобы подключиться к реальности. Однако на это всё равно потребовалось время. — М-мама, что ты здесь делаешь? — захныкал брюнет, барахтаясь в простынях. Зачем она его так разбудила? Чёрт, у него остановилось сердце. — Чон Чонгук, что Чимин делает в твоей постели? — недоверчиво спросила Суми. Альфа замер. Немного придя в себя и окончательно проснувшись, Чон Чонгук понял, что его мама была права, и Чимин во сне бормотал что-то бессвязное в его объятиях. Затем он вспомнил причину и всё, что произошло накануне вечером. — Э-э-э… это не то, чем кажется, — Чонгук нехотя сел, заставив себя покинуть кровать и комнату, чтобы дать Чимину поспать. Он потянул мать за собой, чтобы она тоже вышла. — Ничего такого, о чём ты думаешь, не было. Мы просто спали, — пояснил он, задыхаясь от волнения. Вернее, это было, но в фургоне. О, чёрт, в фургоне, на котором его брат и сестра отправились в лес этим утром. Выбросил ли Чонгук использованный презерватив или оставил его спрятанным между задними сиденьями? Он не мог вспомнить. Слишком много всего произошло, чтобы зацикливаться на этом. Вот свинья. — Ты пригласил Чимина переночевать и не сказал мне? Сначала ты уехал, сказав, что вы встречаетесь после обеда, и даже не вернулся к ужину, а теперь это? Я бы приготовила печенье на завтрак! — Суми расстроенно смотрела на него, как будто отсутствие печенья на завтрак было самой большой проблемой во вселенной. И тут Чонгук вспомнил, что разговаривает со своей мамой. С той самой мамой, которая вместе с отцом прятала презервативы по всей его комнате, как будто они были конфетами. Если бы Чонгук сказал ей, что они трахались в постели, омега устроила бы праздничную вечеринку, потому что именно это привито в стаях. Заниматься сексом ради щенков и еще больше щенков. Щенки повсюду. Но сейчас было не время праздновать. У Чимина вчера был, наверное, худший день в его жизни, и он знал, что сегодня ему снова придётся столкнуться с родителями. — Один день, хорошо? — ответил Чонгук. — Он остался, потому что у него проблемы с семьей. — О, — Суми посмотрела на него с искренним беспокойством. — Но с ним всё в порядке? Чонгук невозмутимо кивнул. — Здесь ему будет лучше. Просто, возможно, ему нужно немного пространства, чтобы подумать, может, сегодня не лучший день для того, чтобы разъяснять всё перед… тобой, — проговорил Чонгук. — Сообщение принято, — фыркнула Суми. — Тогда я оставлю вас наедине. Я все равно собиралась прогуляться с твоим отцом, но боялась, что ты не проснёшься. Теперь я понимаю, почему, — прищурилась она. — Отлично, — Чонгук фальшиво улыбнулся. — А, и не дай папе узнать, что Чимин здесь, Луна, по крайней мере, пока вы не уйдёте. Он будет невыносим. — Неблагодарный ребёнок, вот ты кто! — указала мать на него пальцем. Чонгук пренебрежительно махнул рукой, открыл дверь в свою комнату и снова заперся. Через несколько минут он услышал, как закрылась входная дверь, подтверждая, что родители ушли. Вернувшись в постель, Чонгук наблюдал за мирно спящим Чимином. В его постели, в его пижаме, с синяками на шее от его засосов. Его охватило теплое чувство, когда он смотрел, как омега спокойно спал. Он даже не проснулся от крика матери, настолько он устал после всего пережитого накануне. Сначала из-за родителей, потом из-за охотника. Секс, должно быть, тоже вымотал его, но, по крайней мере, в хорошем смысле. Чонгук откинул светлую прядь волос с его лица и заправил её за ухо. Вздохнув, он закрыл глаза, притянул к себе Чимина и снова заснул.

***

В тот же день Чимин вошёл в свой дом, собрав всё своё мужество. Теперь, когда невидимая нить опутала его сердце, он цеплялся за неё, как за единственную вещь, способную удержать его на земле. Чонгук хотел быть рядом с ним в этот момент, но омега смог его отговорить. Однако благодаря связи, он всё ещё чувствовал его рядом. Чимин пообещал альфе, что он никогда больше не будет чувствовать себя таким опустошённым, как вчера. Теперь ему всё было гораздо понятнее. Теперь он знал, что делает его счастливым, и это определённо не соответствовало ожиданиям его родителей. Мать встретила его, сидя на диване в гостиной. По его скромному мнению, она выглядела хуже, чем когда-либо: покрасневшие глаза и тёмные круги под ними. Чимин не мог притворяться, что это его не трогает, потому что это было неправдой, в конце концов, она была его матерью, и он любил её. Неважно, насколько он был разочарован в ней. — Цыплёнок, — осторожно пробормотала она. Чимин на секунду остановился, чтобы прикрыть капюшоном свою шею. Ему не хотелось объяснять, что он сделал накануне вечером. Ему не хотелось ничего объяснять и оправдываться. Он морально устал. — Прости, что ушёл и ничего не сказал, — сказал омега. — Больше такого не повторится. Когда он попытался подняться наверх, Ынджи остановила его. — Я знаю, что ты зол и разочарован в нас, — осторожно начала женщина. — Мы подвели тебя как родители, я знаю. — Послушай… — со вздохом прервал её Чимин. — Я очень благодарен тебе, но объясняться со мной должна совсем не ты. Даже если ты тоже была обманщицей. Ынджи тяжело вздохнула. — Ты прав. Но ты должен знать, что у нас были свои причины. Для твоего отца это больная тема, которую он поклялся похоронить в прошлом. Мы не думали, что наш сын сможет обращаться, мы не представляли себе такой вероятности. И ты ничего не сказал. Как мы могли беспокоиться о том, о чём даже не подозревали? — Не так уж и надо, — раздражённо прорычал блондин. — Если бы ты была чуть внимательнее ко мне, а не ставила меня на второе место после Джихёна… Если бы… Если бы ты немного глубже вникла в то, почему я так плохо учусь в школе и не общаюсь с людьми, ты бы легко разобралась, мама. Омега опустила глаза. — Так вот в чём было дело, — прошептала она. — Потому что твой волк заставлял тебя терять контроль. Блондин почувствовал, что его глаза слезятся, и тяжело вздохнул. — Всё это чёртово время, — ответил он, его голос надломился. — Хуже всего то, что отец всегда внушал нам, что это ужасно. Что оборотни были низшими существами. Чудовищами, которые заслуживают того, чтобы их сторонились. Неужели ты думаешь, что я мог раскрыться в такой обстановке? — Нет, не мог, — согласилась Ынджи с обеспокоенным видом. — Я пытался разобраться с этим сам, чтобы снять с вас это бремя, потому что я всегда был бременем семьи. Бунтующий сын, тот, кто получает плохие отметки, всеобщее разочарование. — Нет, милый, всё не так… — Да, так! И ты не можешь возражать! Вы всю жизнь сравнивали меня с Джихёном во всём, что я делаю! Я хотел быть идеальным, как он, хотел избавиться от своего волка и стать сыном, которым вы будете гордиться, но знаешь что? Мне уже всё равно. Ведь Джихён не идеальный сын, а я не хочу избавляться от своего волка, потому что люблю его, и тем более не хочу, чтобы вы гордились мной. Вот кто я! Паршивый школьник с таким же паршивым волком! И знаешь что? Даже если вы не видите во мне ничего хорошего, есть кто-то, кто видит! — Это тот парень, Чонгук, верно? Вот почему ты так часто ходил с ним в лес? Чтобы выпускать своего волка? — с тревогой спросила омега. — Я ходил, чтобы научиться контролировать его, потому что у меня это плохо получается! И самое ужасное, что я до сих пор не могу этого делать! Но это неважно, потому что мне уже всё равно, если я потеряю контроль. Мой волк и я — одно целое, и если этому дому не нужна эта часть меня, то я уйду. Ынджи широко распахнула глаза. — Ч-что? О чём ты говоришь, цыплёнок? Т-ты не можешь уйти, ты несовершеннолетний, ты наш сын, н-нет! — Я поеду туда, где меня примут таким, какой я есть. — Но мы принимаем тебя здесь, жизнь моя, — омега многократно кивнула. — Просто новость оказалась неожиданной, но мы смирились с этим. Нет абсолютно никакой проблемы в том, что ты оборотень, многие городские волки до сих пор ими являются. Мы можем найти кого-нибудь, кто поможет тебе, если ты так беспокоишься об этом. Или же ты можешь справиться с этим по своему усмотрению. — Может быть, ты и смирилась, но отец никогда этого не сделает. Он ненавидит таких людей, как я. Он ненавидит меня. Он никогда не любил меня. — Это неправда! — разрыдалась Ынджи. — Твой отец часто бывает идиотом, это правда, и он не знает, как о тебе заботиться, потому что всегда был занят своими идеями и причудливыми делами, но он любит тебя. Он любит тебя, даже если сам не понимает, и он никогда, никогда, Чимин, не возненавидит тебя из-за того, что ты оборотень. — Он уже ненавидит! — огрызнулся блондин. — Потому что он чувствовал к своим родителям то же самое, что и ко мне! Неприязнь! Его не приняли, потому что он не умел обращаться, а теперь он не хочет принимать меня за то, что я это делаю! Потому что я родился со способностью, которую он хотел иметь, но не смог, и теперь его раздражают все, кто могут обращаться, потому что он ненавидит, что они могут делать то, что он не мог! Он назвал меня лесной шавкой! — Твой отец — идиот! — закричала Ынджи. — Я знаю, можешь не говорить мне, потому что я знаю! Ты можешь не беспокоиться о нём, хорошо? Тебе больше не нужно притворяться. Мы принимаем тебя. Твой отец тоже примет тебя, цыплёнок, потому что если он этого не сделает, у меня будет с ним серьёзный разговор. Сегодня вечером, когда я вернусь с работы, мы сможем сесть все вместе и поговорить. Чимин медленно покачал головой. — Я не хочу, — тихо пробормотал он. — Что? — Я не хочу! Я не хочу ни о чём говорить. Здесь не о чем говорить. Это его проблема, если он не принимает меня, а не моя. — Чонгук будет гордиться тем, что он произнес эту фразу. — Поговори с ним, если хочешь. Я не злюсь на тебя, просто разочарован. И я не собираюсь относиться холодно к тебе. Я не хочу нагружать тебя новыми проблемами, потому что у тебя и так сейчас хватает проблем с Джихёном и его ребёнком. — Твои проблемы не менее важны, чем проблемы твоего брата, — разочарованно пояснила омега. — Прости, но ты опоздала, — сказал Чимин. — Когда отец будет готов прийти ко мне и извиниться, пусть он это сделает, я буду ждать его. А пока я постараюсь быть счастливым, спасибо, — Чимин развернулся и пошёл вверх по лестнице, но вдруг остановился: — О, и если вы когда-нибудь увидите в доме белого волка, скажи отцу, чтобы он не волновался, я не собираюсь на вас нападать, но с удовольствием бы расцарапал его уродливую морду. Фыркнув, омега продолжил свой путь по лестнице. Он не обернулся, чтобы увидеть, что его мать застыла внизу. Он не остановился, когда брат позвал его из комнаты, чтобы поговорить. Он добрался до своей спальни, заперся и бросился на кровать, чтобы поплакать, как ребёнок. О, Луны. Наконец-то, после стольких попыток, это должно было быть правильным решением. Это было то, чего он хотел. Даже если его душа всё ещё болела от тоски по отцу, в его сердце были более важные вещи. Чимин попробовал порыться в себе и потянуть за тонкую невидимую нить вокруг сердца. Он делал это вяло, без особых надежд. Он был слишком далеко от Чонгука, чтобы это сработало. Но альфа сильно потянул с другой стороны. Чимин счастливо рассмеялся сквозь слёзы. Скоро. Скоро он будет очень счастлив.