dirty addiction

Им уже приходилось бывать здесь три с половиной года назад, когда делали вид, что отдыхают в лесу, чтобы Чонгук ничего не узнал. Знакомый домик у моря, в котором они оставили хорошие воспоминания встретил их тем же интерьером и уютом, но теперь причина приезда немного другая и не только вдвоём. Хосоку и Чонгёну нужно решить, что делать с отношениями между ними и новой жизнью, зарождающейся в омеге. И чем раньше они предпримут решение — тем лучше и безопаснее для всех. Младший кладёт небольшой рюкзак на белое кресло, вздыхая и осматривая комнату. Настроение оставляет желать лучшего, из-за постоянного потока мыслей он не может расслабиться, почувствовать радость. Когда-то нахождение рядом с альфой заставляло внутри дрожать все кости, выпускать бабочек из клетки и давать взмахивать крыльями, а сейчас… Сейчас всё сложно. Чонгён не уверен, что смог отпустить враньё, причиненную боль, а может, это он всё сам придумал, и Хосок на самом деле не такой плохой? Но он врал. Омега не может нормально смотреть ему в глаза, не потому, что ненавидит, ему стыдно. И больше ответа нет. Хосок заходит следом, оставляя чемодан в прихожей. Перед их приездом здесь в очередной раз убрали, поменяли постельное белье, сделали лебедей из полотенец, поменяли цветы в вазе. Чонгён подходит к большой ромашке, проведя пальцем по лепестку, улыбка возникает на лице. Букет очень красивый, здесь и в то время умели составлять красивые композиции, сейчас стало только лучше. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Хосок, стоя за спиной. — Нормально, спасибо. Он пролежал в больнице неделю, врачи удостоверились, что состояние пришло в норму и отпустили под предлогом, что лично Хосок будет присматривать за ним. Несомненно, старший собирается делать это, если Чонгён позволит. Он чувствует, что должен делать это, но не из-за чувства вины или долга, а потому, что всё ещё любит Чонгёна, всегда любил. Все эти годы, что жил без него, наверное, поэтому не смог никого найти ни в этом промежутке, не раньше. Может, они связаны, и Хосок ждал всю жизнь, когда к нему придёт Чонгён? Судьба определённо существует, но она ли это? Вздохнув, Чонгён садится на кровать, раскинув руки. Это было всего три года назад, но кажется, будто целую вечность. — Ты помнишь, как мы приезжали сюда? — он смотрит на Хосока, продолжающего стоять на месте. — Конечно, — кивает, — Я специально попросил дать нам именно этот дом. — Ты даже помнишь, в каком домике мы жили, удивительно, — горько усмехнувшись, омега отворачивает голову к панорамному окну, через которое видно море. — А ты так уверен, что я обо всём забыл? У меня, вроде, нет проблем с памятью. Альфа берёт свою сумку и достаёт более свободную одежду в виде шорт и белой футболки. В чёрном не походишь, солнце припекает так, что можно превратиться в яичницу, а ткань соответствующего цвета поспособствует этому. — Для тебя это всё неважно, — пожимает плечами Чонгён. Хосок вздыхает, решает промолчать. Если сейчас зацепятся, слово за слово и уже не остановить будет обоих. Уйдя в другую комнату, переодевается и возвращается. Он мог бы сделать это и здесь, но не хочет лишний раз смущать младшего. — Я буду ждать тебя у воды. Оба прекрасно понимают, что серьёзный разговор состоится, как бы не хотелось этого избежать. Нужно расставить все точки в нужных местах. Чон позаботился, чтобы владельцы этого сектора накрыли небольшой пикник у берега, и придя туда, в этом убедился. Небольшой плед бежевого цвета, бутылка сока, корзинка с фруктами, и пара тарелок с закусками, если захочется чего-то сытного. Альфа садится и смотрит вдаль на воду. Он должен быть сдержанным, выдержать весь напор негатива и недоверия, льющегося из Чонгёна. Сам виноват, наверное, если бы он рассказал о своём деле, то ситуация сложилась бы по-другому? Но, тогда бы, Чонгён ушёл ещё раньше. Однако, возможно, не разочаровался так сильно, не чувствовал сильной боли. Уйти на первом этапе отношений намного легче, чем, когда ты встречаешься полгода, привыкаешь, любишь. В общем чате с Тэхёном и Чимином, первые делятся фотографиями с отдыха, вот, за кого Хосок искренне рад. Они заслужили счастье вдвоём, но, когда вернутся домой, придётся отложить беззаботную жизнь. Теперь не нужно быть гением, чтобы понять, что Намджун прислал клинок в подарок на свадьбу, и искать его не нужно, он объявился сам. Теперь нужно думать, как обезопасить близких от этого морального идиота. Чонгён садится рядом совсем скоро, осматривает содержимое еды, забирая блюдце с клубникой. Хосок улыбается уголком губ, если Сокджин имеет страсть к яблокам, будет ли Чонгён так же сильно любить клубнику? — Вкусно? — Да, сладкая, — пухловатые губы тщательно высасывают весь сок. Клубника и правда очень сочная, и сладкая. — Потом можем ещё заказать, если захочешь. Сок? — старший тянется к бутылке сока из различных фруктов. — Пытаешься быть обходительным? Не нужно. Я сам могу взять то, что захочу. Альфа усмехается. — Ты стал таким самостоятельным за время в Америке. Язык тоже улучшил? — хитро смотрит, наверное, не очень уместная шутка сейчас, но раньше общение состояло из них. Чонгён смеряет его взглядом, всё понял. — Тебе не удастся это узнать, но ты можешь спросить у Роуна. Ответ бьёт по самолюбию очень сильно. — Собираешься вернуться к нему в Америку? — Вряд ли он меня ждёт, мы не обсуждали, расстались мы или нет, но и так понятно, что да, — омега опускает голову, смотря на свой живот. — Да и я ношу чужого ребёнка. — Ты его любишь? Роуна, — уточнил на всякий случай. — Мы не были вместе так долго, чтобы это переросло в любовь. Симпатия, влюблённость, может быть, — пожимает плечами. Пальцами стучит по блюдцу, клубника закончилась, а за разговором и не заметил. — Хорошо, — Хосоку от этого легче. — А ты почему никого так и не нашёл? Неужели, в Сеуле не осталось школьников? — подкол в ответ на тот, что говорил старший. 1:1 — Я бы теперь предпочёл кого-то постарше, твоего возраста, — подмигнув, Хосок берёт один из бутербродов с икрой. — И что, за три года не нашлось никого? Совсем-совсем? — Секс у меня был, если ты об этом, — звучит так непринуждённо, а младший злится. — Фу, — хмурится, так же взяв бутерброд. — Надеюсь, ты требовал у них справки прежде, чем в постель ложиться. — Я чист. А если бы нет, то нашего секса не было бы. Голова Чонгёна мгновенно пустеет. Разговор ни о чём, но, наверное, так даже лучше, небольшой разогрев перед серьёзной темой. Неподалёку от них располагается семейная пара с маленьким ребёнком и собакой, Чонгён с Хосоком устремляют на них свои взгляды, стараясь делать это незаметно. Это могли быть и они, в будущем. — Милый малыш, — говорит Чонгён, потянувшись за соком. Прокручивает крышку несколько раз, но ничего не выходит. — Зачем так закручивать, чтобы потом не было возможности открыть. Напишу на них жалобу! Ещё одна попытка, но уже на ладони остаётся красный след, а кожа жжётся. Хосок забирает бутылку. — Лопнешь, — смеётся. Альфа с лёгкостью расправляется с крышкой, подавая одноразовый стакан. — Думаю, я должен объясниться. Хосок нервно хрустит пальцами. — Я не считал нужным говорить тебе о своей работе с самого начала, и придерживался этого мнения до конца наших отношений. Честно говоря, я вообще не думал, что у нас что-либо получится. В тот, когда я забрал вас с вечеринки, я подумал, что ты ветреный, иначе, кто в здравом уме будет ходить на такие вечеринки? — усмехается. — Тэхён с Чимином? И вообще, я не хотел туда идти, меня заставили, — дует губы, выпивая сок. — Это мелочь. Ты сдружился с Чимином и Тэхёном, а потом у нас с тобой закрутилось и… Если честно, поначалу, ты был для меня, что-то, вроде развлечения и снятия стресса после работы. Разумеется, не в плане близости, а просто. Ты был юн, наивен, такой простой и лёгкий, и я подумал, почему бы не разрешить себе немного расслабиться? Общение с тобой делало меня в какой-то степени счастливым. Было забавно слушать твои рассказы, особенно про школу. Мне тридцать, а я слушаю семнадцатилетнего о его днях в школе. Будто отец с сыном. А потом я влюбился, как школьник, и пошло-поехало. Вздыхает, замолкая на некоторое время, чтобы собрать мысли и слова в кучу. — Моя работа опасная, ты сам видишь, пример тому — Намджун. У него напрочь отсутствует мозг, и я переживал, что кто-то может причинить тебе вред. Знали только самые близкие. Мне было спокойнее знать, что ты в безопасности, никто о тебе не знает и не причинит вред. Возможно, я поступил неправильно, не рассказав тебе. Прости меня, я очень обидел тебя. Это было ради твоей безопасности. — Я бы не стал лезть в твоё дело, но ты ещё и моего брата втянул. — Чонгук никогда не принимал. Ничего. Он лишь отвозил товар, ему нужны были деньги, я мог их дать. У меня с этим всё строго, — Хосок звучит уверенно, правдиво, и Чонгён верит ему. — А Джей? Я видел, как он пробовал на вечеринках, — хмурится в очередной раз. — Я не считал Джея серьёзным и ответственным, до Чонгука он был у меня всего два раза, а после того, как его чуть не прирезали, я его выгнал. Мне не нужна такая неосторожность, а отвечать за глупого школьника тем более не собираюсь. — Но мой друг… Сонхун… — младший облизывает губы, слёзы подступают. — Он умер из-за передозировки. — Я уверяю тебя, что мой товар абсолютно безопасен. Разве что, за раз съесть килограмм, но обычно уже после пяти конфет шестая не нужна, — усмехается. — Я долго работал над своим детищем. Я уверен в нём на сто процентов, и то, что произошло — дело рук Намджуна. Это он повлиял на состав, толкал этот товар, хотел меня подставить. Мне жаль, что так получилось с твоим другом. — Мне тоже. Шепчет, допив сок. — Но почему наркотики? Разве мебельные магазины недостаточно прибыльно? — Я хотел более прибыльный бизнес. Хотел оправдать ожидания отца, потом родителей не стало. Мне нужно было растить Тэхёна, — пожимает плечами. Хосоку нисколько не стыдно за своё детище. — Я в месяц получаю минимум того, что многие зарабатывают за год. Чонгён вздыхает. Он не знает, что ему делать. Осуждать Хосока? Зачем? Он взрослый и ему явно не нужны эти осуждения, которых, вероятно, наслушался. Он и Чонгук похожи — оба любят деньги, хотят их иметь, и такой способ заработка их не пугает, в то время, как Чонгён больше похож с Сокджином. — Я не прошу тебя давать ответ прямо сейчас. Мы приехали сюда, чтобы ты отдохнул, подумал, и потом ответил. Снова тяжёлый вздох младшего. Он прижимает руки к животу, слегка надавливая на него. — Что такое? Болит? — обеспокоенно спрашивает Хосок, подползая ближе. Гён отрицательно кивает, поднимая взгляд. — Я боюсь. Что я смогу ему дать? Я себе ничего не могу. Рука старшего ложится на румяную щеку омеги. — Я смогу дать всё, что захочет. И тебе. Я буду заботиться о вас. — Ты специально не позаботился о защите? Просто хочешь наследника, — Чонгён усмехается. Говорит в шутку, наверное. — Я не думал об этом в тот момент. Всё случилось слишком спонтанно. Младший кивает, поджав губы, и в эту же секунду его лоб встречается с чужой грудью. Несколько капель стекают по щекам. — Я боюсь рожать его. Боюсь брать на себя такую ответственность, думать, что должен прокормить не только себя, но и его. У меня нет денег, чтобы снять квартиру. Вешать ещё один рот на Чонгука? Это неблагодарность. У Чонгука своя семья, я больше не хочу мешать им своим присутствием, занимать комнату, которую они переделают под малыша. Мне некуда идти. Куда мне сейчас этот ребёнок? Разве что вместе с ним спать под открытым небом. — Ты можешь жить у меня, это даже не обсуждается, — Хосок поглаживает по волосам. — Давай решать проблемы по мере поступления? С врачом тебе поможет Сокджин, я уверен, что у него хороший специалист. Мой дом — твой дом. Если захочешь съехать — я куплю тебе квартиру. С работой и учёбой решим. Всё будет хорошо, только не нервничай. Тебе нельзя. Чонгён не привык быть ответственным в таких делах. За него всегда решал Чонгук, но у того теперь своя семья. Брат есть брат, Чонгук поможет, но он не сможет растить его и дальше, как маленького ребёнка. Каждый должен идти в своём направлении. Посидев ещё некоторое время у берега, Хосок и Чонгён вернулись в домик. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Сокджин стоит у зеркала, прикладывая белую рубашку, а затем розоватую, не зная, какую лучше выбрать. Одна свободная и в ней не будет виден живот, а другая плотно прилегает к телу. Через три часа у него встреча с родителями, не хочется ударить в грязь лицом. Хочется показать, что лишение родительских денег не повлияло на него, он смог выбиться в люди, и выглядит не хуже, чем тогда. Чонгук заходит в комнату, пытаясь застегнуть ремешок наручных часов, но безуспешно. Он сломан. — Идеально чистая машина подана и ждёт, когда вы посадите в неё свою прекрасную попку, — младший смеётся, ложась на кровать. Он не особо-то и волнуется. Или ему так кажется. Омега резко поворачивается к нему. — Какую надеть? — Розовую. — Она не скрывает живот, — фыркает. — Тогда белую. Помощь нулевая. — Ты хочешь скрыть живот? Стыдишься? — Чонгук вопросительно выгнул брови. — Не хочу, чтобы они увидели самое важное с порога. Я им расскажу, если они поведут себя достойно, а если нет — то и не нужно им знать. Ты, кстати, костюм надень, — Сокджин достаёт из шкафа один из костюмов, в которых работает Чонгук. Оценив его внешний вид, принимается гладить пиджак. — А что, в обычной одежде я им не понравлюсь? — Ты их не знаешь, они готовы зацепиться за любую мелочь, — водит утюгом по рукаву. — Когда они узнают твой возраст, вряд ли захотят общаться. Отец очень дотошный в этом плане, если прицепится, то это всё, — движения становятся более резкими. Нервозность нарастает. — Так, — подорвавшись с кровати, Чонгук осторожно забирает утюг и усаживает мужа на кровать, передав стакан с яблочным соком. — Мы идём туда, чтобы поговорить, а не ругаться. Если ты будешь так нервничать, я позвоню и всё отменю. Тебе нельзя, — альфа сам начинает гладить пиджак. — Я просто волнуюсь. Я не видел их уже четыре года. — Они тебя тоже, и уверен, волнуются не меньше. Омега кивает, медленными глоточками выцеживая сок. — Как твоё плечо? — Ноет немного, в целом нормально. Сокджин кивает снова, но успокоиться у него так и не получается. Он волнуется весь путь до дома родителей. Когда одевается, смотрится в зеркало, убеждаясь, что живот не видно. Когда садится в машину, едут по городу, и когда подъезжают к частному дому. Сокджин знает своих родителей и уверен, что какой-нибудь спор, да случится, но ему нельзя нервничать. Ни в коем случае. Чонгук убеждается, что и в нём присутствует опасение, дрожь в коленях, но если кто-то и должен выглядеть спокойно, то это он, чтобы внушить это спокойствие и старшему. Они взаимосвязаны. Спокоен один — значит и другой. Плохо одному — плохо другому. Их встречает дворецкий, служащий в доме с момента, как родился Сокджин. Омега средних лет сразу узнает младшего, приветливо улыбается и приглашает войти, говоря, что скучал по нему все эти годы. Без Сокджина и его брата стало слишком пусто, тихо, как будто их родители всю жизнь жили только вдвоём. — Стол уже накрыт, родители ждут вас, я проведу. Дворецкий вежливо указывает вперёд и пропускает, идя на шаг позади. Сокджин и сам прекрасно помнит дорогу до столовой, но находится на волоске, чтобы убежать, но вот его нога переступает порог, глаза встречаются с отцовскими, а пальцы руки, держащей Чонгука под локоть, сильнее сжимают его пиджак. — Здравствуй, Сокджин, — голос отца довольно грубый. Не таким его себе представлял Чонгук, следом здоровается папа, у него чуть-чуть приятнее. Хотя по виду не сказать. — Познакомишь нас? — с улыбкой на лице просит омега. Делает вид, что ничего не было. — Это Чонгук, мой муж. С гордостью произносит Сокджин, вздёрнув подбородок. Чонгуку приятно, хотя он был уверен, что омега постесняется сказать об этом при встрече. На лицах родителей нет радости, скорее замешательство. — Не знали, что ты в браке. Даже не сказал, — вздыхает папа. — У нас не было свадьбы. Мы просто расписались. — Ну, да, на неё ведь нужны деньги, — усмехается старший альфа, держа руки за спиной. — Прошу к столу. Атмосфера не из самых приятных. Сев за стол, дворецкий накладывает каждому равную порцию, разливает вино по бокалам и уходит до следующего указания. — Свадьбы не было, потому мы не захотели, — дополняет Сокджин, смотря на кусок мяса перед собой, но аппетит исчез, как только вошли в дом. Далее следуют разговоры о том, как Сокджин жил эти годы, чего добился. Родители делают свои выводы, изредка поглядывая на Чонгука, не встревающего в разговор. Он им кажется не лучшей парой для сына. — Ты где-нибудь работаешь, Чонгук? — интересуется папа Сокджина, отпивая глоток вина. Джин бросает беглый взгляд на младшего, ковыряясь в салате. Только не ответ про наркотики, родители этого не вынесут. Как бы Сокджин к ним не относился, это больная тема. — Я управляющий в мебельном магазине, в Каннаме. — Всего лишь управляющий? Мне кажется, в твоём возрасте пора иметь собственный бизнес, — подчёркивает отец Джина. Но в своём возрасте Чонгук имеет отличную должность, не имея высшего образования. Он доволен всем, получает хорошие деньги, и с начальством нормальные отношения. — Это всё со временем. — Прости, сколько тебе лет, Чонгук? — переспрашивает старший омега. — Двадцать один, — без стеснения отвечает Гук, гордо поднимая голову. Старшие смотрят на него с удивлением, непониманием, разочарованием? И этот же взгляд переводят на сына. — Ты серьёзно? Он же только школу окончил, а вы уже женаты? — усмехается отец. — Мы любим друг друга, — отвечает Чонгук, взяв Сокджина за ладонь. Ему нельзя волноваться. — Да какая любовь! Главное, чтобы жизнь сложилась! Любовь — ненужное чувство! Мы не думали, что ты вырастешь таким… Идиотом. На тебя возлагались большие надежды, пока ты не бросил всё и не ушёл из этого дома, а теперь ты возвращаешься и оказывается, что твоему мужу, — альфа с брезгливостью произносит это слово, — двадцать один. — Вы сами пригласили меня! Сами искали встречи! — Джин повысил тон. — Потому что бизнес ждёт! Поиграл в самостоятельного и хватит, тебе уже двадцать восемь, нужно смотреть реально на вещи. Этот брак не проживёт долго. Ещё пару лет и он найдёт себе молодого, а ты останешься ни с чем. — Вы не знаете меня! — возмущается Чонгук. — Прекратите разговаривать с ним в таком тоне, он не обязан жить так, как хотите вы. — Ты в моём доме, не смей рот открывать. Что-то не нравится — уходи, — мужчина указывается в сторону выхода. Сокджин не выдерживает, хлопает по столу и поднимается. — Хватит! Это моя жизнь, и я буду жить так, как хочу! — его взгляд выглядит решительно, хоть внутри он дрожит так, словно окатили ледяной водой. — Я люблю Чонгука, мы вместе уже три года, мы ждём ребёнка и счастливы. Я не собираюсь жить по вашим правилам, мне не нужны ни ваши деньги, ни ваш бизнес. А если вы и дальше будете продолжать себя так вести, внука никогда не увидите. Я не хочу, чтобы он рос в таком же страхе, как и я. Омега забирает свою сумку и они вместе с Чонгуком направляются в сторону прихожей, но старшего за руку хватает его папа. — Это правда? Ты в положении? — он выглядит подобревшим. Не таким напыщенным, как было, когда они только пришли. — Правда. Жаль, что вас интересует только одно. Сокджин покидает родительский дом. Как он представлял, именно так и прошло. Родители ничуть не изменились. Остались такими же озлобленными и думающими только о бизнесе, кажется, будто их с братом они рожали только для того, чтобы было кому управлять делом. Ким садится в машину, нервно пристёгивая ремень безопасности. Настроение окончательно испорчено. — Прости, не нужно было сюда приезжать, — отвернувшись к окну, он не смотрит на Чонгука, тронувшегося с места. — Мне жаль, что так получилось. — Жаль должно быть им. Не тебе. Омега резко хватается за живот, почувствовав нечто колющее, что отпустило сразу же. Он медленно выдыхает, пытаясь расслабиться, но продолжен выполнять дыхательные упражнения. — Что? Плохо? В больницу? — обеспокоенно тараторит Чонгук, смотря то на дорогу, то на мужа. — Нет, всё в порядке, просто переволновался. Поехали лучше домой, я устал. Сделаешь мне яблочное мороженое? — смотрит, словно маленький котёнок, и от этого взгляда Чонгук добреет. — Конечно, — улыбнувшись, Чонгук оставляет на его губах поцелуй. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Следующие дни прошли практически одинаково. Чонгук провёл их с Сокджином: заказали мебель для детской, выбрали обои, поругались из-за яблок, потому что альфа купил не те, которые хотел омега. Чонгён вернулся спустя несколько дней пребывания в гостиничном домике с Хосоком. Под напором вопросов от брата он сломался и оповестил, что принял решение переехать к Хосоку. Ему не казалось это правильным, но пока другого выбора не было. Он больше не хочет мешать Сокджину и Чонгуку своим присутствием, они должны жить так, как хотят, а не подстраиваться под него. Переезд выдался не из лёгких, хоть вещей было и немного, но постоянные сомнения: «стоит ли?» оказались тяжелее сумки с одеждой. Омега расположился в одной из гостевых комнат, находящейся подальше от хосоковой. Придётся смириться, пока не поймёт, как жить дальше. Он теперь должен учиться заботиться не только о себе, но и о ребёнке. Вернувшиеся Тэхён с Чимином были удивлены такому развитию событий, за месяц проведенный на Мальдивах, они пропустили все основные новости. Но они рады, ведь уверены, что Чонгён и Хосок снова будут вместе, а малыш получится невероятно красивым. Но есть ещё одна вещь, которая должна быть решена всеми силами. Избавление от Намджуна. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤспустя пять месяцев Разобравшись со своими бумагами, Чонгук идёт к Хосоку, чтобы они вместе поехали по одному делу. Альфа последние две недели нервный, весь не в себе, постоянно проверяет телефон, чтобы не пропустить ни одного звонка, а всё потому, что Сокджин находится на последнем месяце беременности. Дата родов назначена, но ребёнок не будет спрашивать разрешения и дожидаться именно её, всё может начаться в самый неподходящий момент, но омега и об этом позаботился. Всё приготовлено, нужно только поехать в роддом. Любой день может стать тем самым днём. — Уже четыре, — говорит Чонгук, посмотрев на наручные часы. — Поедем? — Да, — альфа протягивает чёрную папку младшему. — Что это? Чонгук намеревается открыть, но Хосок останавливает его. — Положи в свой сейф, откроешь, когда я скажу, — встав со своего места, мужчина надевает пиджак и верхнюю одежду, захватив кожаный чёрный портфель. — Здесь что-то важное? — Да. — Тогда я положу завтра. Они подходят к лифту и двери сразу же открываются. Хосок заходит первым, но Чонгуку не даёт. — Отнеси сейчас, я подожду тебя на первом этаже, — усмехнувшись, альфа нажимает нужную цифру, и двери перед нахмуренным лицом Чонгука закрываются. Интересно узнать, что там внутри, но, если Хосок попросил не смотреть, значит пока не стоит. Чон быстро прячет папку в сейфе, и возвращается к лифту, уже через пять минут оказавшись на первом этаже, где подходит к Хосоку, беседующему с одним омегой. Кажется, он работает вместе с Чаном, потому что Чонгук часто видит его на тех этажах, где расположился Чан и его оставшиеся люди. Он терпеливо дожидается, в очередной раз проверив телефон. Сокджин не звонил, значит, всё в порядке. Альфы идут к машине, занимая свои места. Все улицы укрыты белоснежным снегом, ослепляющим глаза. На улице конец января, холодно, но так красиво. И на дороге нужно быть предельно осторожным. Чонгук трогается с места, неспешно меняя скорости, пока Хосок смирно сидит на пассажирском сидении. — Ну, как там Сокджин? — интересуется альфа. — Может, тебе нужны дополнительные выходные? Я могу их дать, не стесняйся попросить. — Спасибо, пока не нужно, — улыбается, когда речь заходит о муже. — Сокджин сказал, что пока он в полном порядке и нянька ему не нужна. Но я хотел бы взять пару отгулов, когда ребёнок родится. — Разумеется, только заявление напишешь. Это формальность, — Хосок отмахнулся. — А Чонгён как? Чонгук общается с братом, но обычно их общение ограничивается банальными фразами, а делится младший подробностями только при встречах, последняя была месяц назад. Взрослая жизнь, что нет возможности заехать в гости. — Всё в порядке, он тоннами ест горький шоколад, — старший морщится. — Горький шоколад? Он же никогда его не любил. — Удивительные вещи происходят, а от белого он отказывается. Всё шло своим чередом. Чонгён учился заново доверять Хосоку, а тот в свою очередь завоёвывал его доверие. Это был долгий путь в несколько месяцев, но омега сдался. Светлые чувства оказались сильнее обиды, он не смог сопротивляться. Хосок был рядом всё это время. На первом УЗИ, когда Чонгён официально встал на учёт. Во время злобного токсикоза, из-за которого омега похудел на несколько килограмм. Когда не мог встать с кровати из-за слабости в теле, и мог лишь спать целыми днями. Выполнял все капризы, за которые Чонгёну потом становилось стыдно. Старался поддерживать, как мог, относиться с пониманием и терпением, иногда это было очень сложно, но они оба справились. Колёса скользят по трассе, но машина едет совсем по-другому, не так, как должна. Её бросает из стороны в сторону с каждым оборотом повышающейся скорости. — Чонгук, сбрось, — строго произносит Хосок, отстёгивая ремень безопасности. Младший не сразу понимает в чём дело, все его мысли и внимание занято другим. — Припаркуйся, — указывая на ближайший съезд. Гук выполняет, глушит мотор, и вылезает из салона следом за альфой. — Что случилось? — Ты не почувствовал, что она едет по-другому? — Хосок внимательно осматривает колёса. Младший пожимает плечами, делая то же самое, и замечает, что на колёсах с его стороны скручены колпаки. Чон старший присаживается на корточки, щупая переднее колесо у себя, и понимает, что оно полуспущено и отсутствует клапан. — У тебя колесо полуспущено, — смотрит на второе. — Оба, с моей стороны. Ещё и клапаны отсутствуют, мы бы слетели с трассы. — Здесь колпаков нет, — указывает в свою сторону младший. — Когда ты ехал на работу, ничего не заметил? — При всём уважении, я на работе с девяти часов и тогда всё было нормально. Если бы я с утра так ехал, уже бы колёса сдулись. Это сделали относительно недавно. — Ну, тогда кто-то хотел помешать нам, — Хосок складывает руки на груди. — Или убрать нас, — усмехается. — Список того, кто это мог сделать невелик, правда? — старший альфа открывает багажник и достаёт насос, чтобы накачать колёса. — Ким Намджун, — кивает вздохнув. — Будем возиться с этим — никуда не успеем, — Чонгук подходит ближе, чтобы помочь. — Предлагаешь бросить её здесь? — Нет, но… Что, если он что-нибудь сделает с нашими близкими? Если что-то случится с Джином или Чонгёном… — ему не дают договорить. — Чонгук, прошу. Если бы Намджун хотел, он бы давно сделал. У нас нет столько времени, чтобы заниматься только им. Он хочет чего-то определённого и хорошо скрывается, раз его полиция до сих пор найти не может. — Гений, не иначе. Или полиция работает не на нас, а на него. — Наши дома под хорошей охраной, ему не пробраться. Этих людей я давно знаю. Лучше помоги, быстрее справимся. Чонгук присаживается, чтобы помочь Хосоку накачать колёса и поставить запасные клапаны. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Намджун сменил уже третью квартиру за пять месяцев. Ему нельзя засиживаться на одном месте слишком долго, иначе рискует быть пойманным, но смена квартиры меньшее, что его волнует. Хёнджин и Чанбин всё же дали своё согласие в то время, и именно они провернули манёвр с колёсами по указу Кима. А сейчас стоят перед ним, ожидая оплаты. — Они разбились? — спрашивает Намджун, подходя к своему сейфу, чтобы достать обговоренную сумму. — К сожалению, нет, — ответил Чанбин. Намджун разочарованно вздыхает, отделяя половину от суммы, небрежно бросает на стол. — Здесь столько, сколько заработали. — Мы договаривались! — возмущается Хёнджин, забирая деньги. — Мы договаривались, что они будут мертвы. И вообще, скрутить колёса мог додуматься и ребёнок, придумайте что-нибудь более оригинальное. Махнув рукой в сторону выхода, Намджун садится за свой стол. Хёнджин и Чанбин покидают квартиру, пересчитывая купюры уже на улице. — С такой мразью работать себе дороже, — цедит младший. — Плевать, главное платит, поводим его за нос ещё пару раз, а потом выбьем все наши невыплаченные деньги. Этот придурок всё равно придумывает по плану в несколько месяцев. — Думаю, он придумывает что-то более детальное и опасное. Пожав плечами, Чанбин садится в авто. Он не знает. Но Намджун умён. Пока его ищет полиция, которой он платит, чтобы они отвязались, те пишут отчёты, что не могут найти его. Про Кима все успевают подзабыть, и тут он появляется снова. Взрослая жизнь построена на многих проблемах, и в этой пучине легко затеряться. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * После встречи Чонгук решил завести Хосока прямо домой, чтобы зайти и увидеться с братом. Он скучает по нему и ругает себя за то, что встречается так редко, но чаще не получается. Альфа паркуется за забором хосокового дома, думая, что завтра нужно отвезти авто в ремонт. Пусть проверят всё и исключат любые повреждения. Колёса — это то, что они увидели, а всё может быть гораздо хуже. По всему участку разбросаны уличные фонари, освещающие и без того светлый снег. Альфы проходят внутрь дома, где их сразу же встречает омега, держащийся рукой за спину. В последние недели ему стало тяжелее ходить, плод стал значительно больше и прибавил в весе. Если раньше это не ощущалось, то теперь очень даже хорошо. Младший одаривает поцелуем Хосока, после обнимая брата. — Рад тебя видеть, Чонгук, — улыбается омега, пока Чон старший уходит наверх переодеться. — Поужинаешь с нами? — Нет, я ненадолго, как ты себя чувствуешь? — Гук присаживается на диванчик в прихожей. — Всё в порядке, переживаю все этапы своего положения, не всегда удачно, — поджимает губы, усмехнувшись. — Может, всё-таки поужинаешь? Пока доберешься домой уже будет поздно. — Хорошо, только немного. Чонгён уходит на кухню, чтобы наложить порцию для Чонгука. Он отпустил прислугу, ему нравится заботиться о Хосоке в одиночку, в силу своих возможностей, конечно. Альфа спустился со второго этажа в домашней одежде, держа телефон в руках. — Чонгук, никому ни слова о произошедшем, — произносит совсем тихо, чтобы никто не услышал. Ни Чонгёну, ни Сокджину ни к чему волнения. — Разумеется, — Чонгук это и без того знал. Шагая на кухню у младшего вибрирует телефон в кармане, на экране «Сокджин». Чон, не думая, поднимает трубку, пока все тело покрывается мурашками от страха, что ожидаемый момент настал, и он оказывается прав. У омеги начались схватки и он едет на такси в роддом, где для него уже подготавливают палату. Весь ужин и остальные дела уходят на задний план. — Я не буду ужинать, Сокджин едет в роддом, — оповещает брата, и собирается уходить. — Чонгук, возьми мою машину в гараже, — бросает ключи, с ловкостью словленные. Чонгён непонимающе смотрит, но Хосок говорит, что просто бензин на нуле. Однако настоящая причина в том, что Чонгук стопроцентно будет гнать, а колёса не в том состоянии, чтобы работать исправно. Нельзя так рисковать, и чтобы, возможно, счастливый день, превратился в последний. — Может, нам стоит тоже поехать? — Гён поглаживает живот, немного разволновался. Хосок тянет его к себе, усадив на колено, и положив ладонь на животик. Любит ощущать его. — Обязательно, но не сегодня. Когда будут дома. Сокджину и Чонгуку будет не до нас, мы пока там лишние, — проговаривает так тепло и спокойно, что младший понимающе кивает и сам успокаивается. — Ну, да, наверное, ты прав, — вздыхает. — Когда мы им расскажем? — Скоро, — старший бережно берёт его ладошку в свою, уделяя особое внимание безымянному пальцу. — Когда здесь окажется прекрасное колечко. Вот в тот день мы им и расскажем. — Я не хочу устраивать свадьбу зимой, но я и не об этом, — дует губы. — Я понял о чём ты, и об этом мы расскажем в тот же день. Расписаться мы можем в любое время, торжество сделать хоть в мае, хоть летом, — пожимает плечами. Хосок не видит проблемы. Чонгён лишь много раз кивает. Он хочет, чтобы всё было так, как захочет он. Хосок старается потакать этим капризам, но иногда и у самого нервы сдают. Нужно просто принять и перетерпеть. Осталось четыре месяца. Всего четыре месяца до появления их маленькой копии. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Чонгук приехал в роддом, сразу же, после звонка Сокджина. Омегу поселили в отдельной палате со всеми удобствами, накормили, поставили капельницу и сказали ждать. Ночь проходила за разговорами, смехом, пока схватки не становились всё сильнее и ощутимее, омега даже умудрился поспать немного. Врач приходил раз в два часа проверить состояние и раскрытие, поставив примерное время около пяти часов вечера, но все может произойти и раньше. Ким чувствовал себя увереннее и спокойнее, зная, что Чонгук рядом с ним. Младший тоже волновался, не отходил, выполнял все просьбы, держал за руку и поглаживал. Ему было больно смотреть на мучения, но это все мимолетно. Это забудется, а их малыш останется с ними навсегда. Выполняя все указания врача, Сокджин терпеливо ждал. Он чувствовал усталость, но у него бы не получилось отдохнуть. Эпидуральная анестезия помогла снизить боль и всё стало не таким ощутимым. По крайней мере, Ким смог вдохнуть полной грудью, и не думать, что его сейчас разорвёт. В один момент персонал собрался вокруг него, несколько потуг, невероятной боли и в палате раздаётся детский плач. Омега облегченно выдыхает, откидывая голову назад, облегчённо дышит и не чувствует ничего. Чонгук продолжает держать его за руку, пока малыша осматривают и проделывают предназначенные процедуры. — Поздравляю, у вас омега, — улыбается врач, снимая перчатки. На лице Чонгука проявляется удивление. По УЗИ пол был другим. — Ты не рад? — с грустью спрашивает Сокджин. — Рад, конечно, просто неожиданно. Мне всё равно на пол, — целует в лоб, поглаживая по плечу. Малыша кладут Сокджину на грудь и его пробивает на слёзы. Слишком красивый, слишком маленький и такой родной. Самый родной. — Чонгук… Это мы сделали, — совсем тихо шепчет, пока слёзы скатываются по щекам. — Это твоя заслуга, малыш. Спасибо тебе за него. Чонгук не может налюбоваться на маленький кулёчек. Он боится прикоснуться к нему, чтобы не сделать больно, слишком крохотный и хрупкий. Улыбка не сходит с лица. Тяжело осознать, что именно его они ждали девять месяцев. Тяжело осознать, что теперь вся жизнь перевернулась с ног на голову. Но они счастливы. Но времяпровождение с малышом не длится долго. В палату возвращается один из омег, помогавших врачу, и забирает ребёнка, положив в тележку-люльку с прозрачными стенками, а следом заходит врач. — Почему вы его забрали? Что-то не так? — выпрямившись, обеспокоенно спрашивает Чонгук. — Всё в порядке, его нужно осмотреть ещё раз, более детально. У него немного жидкости осталось в лёгких, видимо наглотался, нужно понаблюдать. — Это опасно? — Сокджин пытается подняться повыше, но внизу неприятно жжёт. — Нет, всё в порядке. Тебе нужно отдохнуть, Сокджин. Вы сможете приходить к нему в течение сегодняшнего дня, а уже завтра вечером его привезут, и до выписки он будет с тобой. Поверь, такое бывает со многими детьми. Нет поводов для волнений, — мужчина звучит убедительно, омега верит. Он оставляет их наедине. — Не переживай, всё будет хорошо, — Чонгук в очередной раз целует мужа в лоб и висок, опуская спинку кровати. Через несколько минут придёт медперсонал, чтобы всё убрать и помочь омеге. — Ты подумал над именем? — Да. Его зовут Чон Джисон.