dirty addiction

Второй день Чонгён лежит на кровати с телефоном в руках, выходя только в туалет, попить воды и перекусить. Кусок в горло не лезет. В голове всплывает картина произошедшего в подсобке на свадьбе Чимина и Тэхёна во всех деталях, красках. Омега вспоминает каждое движение, сделанное Хосоком, от которого кожа покрывается табуном мурашек, а внизу живота приятно сводит, но затем следует стыд и чувство вины перед Роуном, вероятно тоже развлекающимся в Америке. Зуб за зуб. Но действительно ли Роун проводит время с другим, или же это действительно только по работе? Уже не имеет смысла. Чонгён ему изменил. С бывшим. Что может быть хуже? Палец скользит по экрану в приложении сдающихся квартир. Его никто не выгоняет, но больше не хочется стеснять своим присутствием брата и его мужа, они привыкли жить сами, и Чонгён привык. Не хочется постоянно мешаться под ногами, омега уверен, что они хотят побыть только вдвоём, но из-за него не могут этим как следует насладиться. Чонгён слышит, как в другой комнате кто-то ходит туда-сюда — это Чонгук собирается на работу, а Сокджин его провожает. Наверное, чтобы избежать проблем и новой встречи с Хосоком, нужно просто вернуться в Америку и жить там, как он и делал три года, тогда кроме учёбы не было никаких проблем. Может, и квартиру искать не стоит? Проще уже улететь. Он блокирует телефон, откладывает в сторону и прикрывает глаза, сглотнув вязкую слюну. Так мерзко и противно от себя, но так приятно от мыслей о Хосоке. Это неправильно. — Тебе нужно поговорить с ним, Чонгук, — Сокджин присаживается рядом за стол, чтобы позавтракать вместе с Чонгуком. — Я знаю, но он ведь не хочет, разве я могу его заставлять? — Что-то произошло на свадьбе, он вернулся сам не свой. Чонгук пожимает плечами, откуда ему знать? Они ушли раньше. — Он не расскажет, пока сам не захочет, хоть пытать его начни, — разрезает вторую яичницу, отправляя кусок в рот. — Может, с Хосоком переговорил, когда нас не было? Только на него может быть такая реакция. Сокджин молча смотрит на младшего, изогнув бровь. Чонгук прав, это одна из самых главных причин такого поведения. — Ты должен поговорить об этом с Хосоком, — звучит так твёрдо, словно приказ. Альфа вздыхает, оставляет столовые приборы и смыкает подушечки пальцев на столе, серьёзно смотря на старшего. — Что я ещё должен, мой прекрасный? — Я серьёзно, Чонгук. — Я тоже серьёзно. Если тебе хочется поиграть в воспитание, запишись на соответствующие курсы. Я не собираюсь говорить об этом с Хосоком, между ними всё кончено, захочет, сам расскажет, — на последних словах Чонгук смягчается, всё же ему не хочется ругаться с Сокджином, а по взгляду того заметно, что ему немого неприятен такой резкий ответ. — Прости, я не хотел тебя обидеть. — Всё нормально. Просто я не понимаю, неужели это так сложно? — омега делает глоток яблочного сока. — Я должен думать о последствиях. Мне нельзя терять эту работу. — Просто спросить… — Сокджин. Омега замолкает, поняв, что это бесполезно. Чонгук не станет разговаривать. Они заканчивают завтракать не разговаривая друг с другом. Перед выходом Сокджин подаёт Чонгуку пиджак и портфель, альфа целует в уголок губ, прощаясь до вечера закрывает за собой дверь. Конечно, Ким не собирается оставлять всё, как есть, он добьётся рассказа от Чонгёна, потому что хочет помочь. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Занимаясь бумагами Чонгук потерял счёт времени. Сегодня на него скинули всю нудную работу, уделить время которой не хочется никому, и ему пришлось это сделать, иначе Хосок будет недоволен. Чону по душе хотя бы раз в день покидать пределы офиса, чтобы не сойти с ума в этих стенах. За три года он так и не понял, как большинству из работников удаётся сидеть целыми днями на своём стуле, и вставать только на обед. Каждому своё, как говорится. Альфа заключает последний лист между остальных, и убирает папку к трём другим. Шея затекла всё время смотреть вниз, да так, что разогнуться больно. Хосок сегодня не выходил из кабинета с самого утра, наверное, занимается чем-то важным, о чём умолчал. Чон берёт папки и идёт к старшему, чтобы отдать на проверку. Кладёт на стол и ждёт следующего указания, но Хосок не поднимает головы, лишь указав ручкой в сторону стеллажа. — Я уверен, что там всё правильно, потому что этим занимался ты. Убери их. Чонгук послушно складывает папки между остальными. — Что-то ещё? Хосок задирает рукав пиджака, глядя на часы. Время второй час дня. — Да, я освобожусь через два часа, на почту пришла посылка, нужно забрать. Потом приедешь сюда и отвезёшь меня домой, ну и на сегодня, соответственно, свободен, — вздыхает, продолжая что-то писать. — Хорошо, — Чонгук кивает и собирается уйти, но всё же решает, что следует пойти на поводу у Джина, чтобы вечером утолить его интерес. За Чонгёна он волнуется не меньше. — У меня есть вопрос. — Спрашивай. — Когда мы уехали, что произошло на свадьбе? Хосок медленно поднимает голову, слегка поджав губы. Его заинтересовал этот вопрос, но лицо выглядит слишком хитрым для честного ответа. — А что произошло? Что-то с Чонгёном? — взгляд приобретает взволнованные искры. — А с ним должно что-то быть? — с вызовом отвечает Чонгук. Старший усмехается. — Тогда к чему этот вопрос? — Поведение моего брата отличается от привычного, вот я и подумал, что ты можешь быть причастен. Разумеется, Хосок причастен. Всего лишь занялись сексом, но Чон не расскажет об этом. — Если ты спрашиваешь меня, значит он тебе ничего не рассказал, а это касается не только меня. Я не могу рассказать. Лучше спроси у него ещё раз, — он возвращается к своим бумагам. — Если это всё — не задерживайся. Почта скоро закроется. Чонгук кивает и уходит, забирает свои вещи, и спускается в лифте на первый этаж. Причина должна быть веская, почему брат сейчас похож на овощ. Обычный разговор не мог так повлиять, они перекинулись парой слов и на этом разошлись. Здесь что-то большее и важное, только что? Альфа забирает письмо с почты. Не указано, кто отправитель и откуда, что очень странно, но зато указано для кого: Чон Хосока. Чонгуку интересно узнать, что там внутри, если по работе, то старший расскажет, делится абсолютно всём, чтобы Гук был в курсе дела, но если личное, то ждать не стоит. Возвращается в офис и передаёт конверт руководителю, после чего отвозит домой и прощается до завтра. Рабочий день на сегодня закончился раньше, чем положено, зато сможет провести время с семьёй. Хосок не спеша идёт по выложенной тропинке своего двора, садовник проводит стрижку живой изгороди, подравнивая торчащие ветки, хотя обычно это делают осенью или весной. Рассеиватель воды увлажняет газон, капли долетают до штанов альфы, пачкая самый низ и чёрные туфли, но Хосок не обращает на это внимания. Заходит внутрь, прислуга спрашивает, будет ли он ужинать, на что мужчина кивает, уходя в кабинет. По пути разворачивает конверт, в нём лежит письмо и пара фотографий. Первым делом альфа смотрит снимки. Снова кое-что интересное: он и Чонгён. Кто-то сфотографировал их на свадьбе во время секса в подсобке. Становится волнительно совсем чуть-чуть, чья-то глупая шутка. Того, кто хочет подпортить репутацию или чего-то ещё. Хосок раскрывает сложенные вдвое лист, где напечатана фраза. «Интересное времяпрепровождение, ему я отправил такое же». В голове лишь одно имя: Намджун. Больше некому таким промышлять, но как он мог сотворить такое, сидя в тюрьме? Если только не нанял себе последователя, следящего за происходящим по ту сторону колючего забора. Эта догадка звучит правдоподобно. Значит, точно такое же письмо пришло и Чонгёну. Ну, пока по-божески, могло быть и хуже, попади эти конверты не в те руки. Хосок набирает номер Тэхёна, чтобы созвониться. Брат отвечает сразу же, а в трубке слышны звуки приливающих волн. — Хён, здесь такой красивый песок и лазурно-чистая вода! — восхищается младший, чем вызывает на лице улыбку. Он отдыхает и счастлив, это главное. — Да? Покажешь мне потом фотографии? — Скину уже сегодня вечером. Как дела? Как дома? — Дома всё в порядке, у вас, как я вижу, тоже, — усмехается, засмотревшись на фотографии. — О, да! Здесь просто невероятно, всё такое вкусное и красивое, мы очень благодарны тебе за такой подарок, — звучит очень искренне и тепло. Хосок рад, что сумел угадать, подарив путёвки на Мальдивы. — Это главное. — Что-то случилось? — Да вот, на вашей свадьбе кое-что произошло, и теперь меня похоже шантажируют. Вы ничего странного не замечали? — Да, об этом… Мы хотели рассказать, но ты так быстро нас отправил в путешествие. Нам вручили подарок, кинжал с позолоченной рукоятью, коробка в моей комнате, там записка. Чимин говорит — это Намджун, но как это может быть он, в тюрьме ведь, — Тэхён усмехается, поблагодарив официанта за коктейль. — Ты прав, — но Хосок думает иначе. — Отдыхайте, я обо всём позабочусь, — кивнув, альфа прощается с братом и отключается. Ему срочно нужно увидеть этот кинжал и как можно скорее со всем разобраться, пока Намджун не наделал новых дел, но перед этим Чон пишет Чонгёну, чтобы узнать, получил ли он конверт. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Сокджин благодарит почтальона, принесшего почту и закрывает дверь. Выписки, журналы, письмо для Чонгёна, и квитанции за коммунальные услуги. Омега стучит в дверь, чтобы младший забрал письмо, предназначенное ему, пока рассматривает один из журналов с детской мебелью. Сокджин не обратил внимания, что отправитель не указан, он увлечён другим. Чонгён открывает дверь и забирает письмо, хмуро рассматривая, а наполнение заставляет удивиться, ужаснуться, почувствовать нехватку воздуха. Их кто-то видел, сфотографировал, распечатал и прислал. Больной ублюдок. На телефон приходит сообщение от Хосока. «Ты получил письмо? Я — да». «Да». «Я всё решу. Не беспокойся». ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤспустя десять дней — Вот эта кроватка мне нравится, давай возьмём её? — предлагает Сокджин, показывая ту мебель, которую выбирал пол дня. Сегодня у Чонгука выходной, поэтому он с самого утра вешается на него с различными вопросами. Альфа забирает телефон и внимательно смотрит, оценивая внешний вид с удобством. — Давай, заказывай. — Нужно решить, где мы её поставим, — задумывается. Чонгён, сидя за столом, пьёт чай с бутербродами. Он немного пришёл в себя за эти дни, но так ничего никому и не сказал. Единственное, к моральному плохому самочувствию, добавилась физическая слабость и тошнота. Наверное, съел что-то не то, или же из-за голодания в несколько дней. — Вы, наверное, хотели гостевую комнату под детскую оборудовать? — спрашивает Чонгён, отпивая глоток. — Я собираюсь съехать, чтобы не мешать вам. — Собираемся, но тебя в таком состоянии я никуда не отпущу, — строго говорит Чонгук, держась за кухонную тумбу. — Но… — Это не обсуждается. Вот когда объяснишь нам, когда я вижу, что тебе лучше — пожалуйста. — Тренируешься на мне быть отцом? — язвит. — С десяти лет, — именно в этом возрасте Чонгук взял на себя роль главного и заботу о брате. — Чонгук прав, всё равно первые полгода малыш будет с нами спать в комнате, чтобы не бегать туда-сюда, да и так спокойнее, — добавляет Сокджин, нажав кнопку «заказать». — Через три дня кроватка будет у нас. Чонгук, сделаешь мне яблочный сок? Альфа кивает, отворачиваясь, чтобы достать пару яблок, а Чонгён, как ошпаренный подрывается, убегая в ванную комнату. Чонгук с Сокджином стоят в недоумении, переглядываются и пожимают плечами. Ну, всякое бывает. Но, когда младший возвращается, выглядит он не очень, бледный и измученный. — Всё в порядке? Может, врача вызвать? — предлагает Джин, сидя за столом, пока Чонгук готовит для него сок. — Нет, наверное отравился. — Чем? Вся еда свежая, мы тщательно следим за этим, — усмехается Чонгук. Он не допустит, чтобы дома было что-то испорченное. Сокджин и ребёнок должны питаться только свежим. — Не знаю, так уже несколько дней. Началось после того, как я… — замолкает, прикусывая губу. Чонгён садится рядом с Сокджином, нервно теребя пальцы. — Пообещайте, что не будете меня осуждать, — поднимает взгляд полный надежды. — В общем, на свадьбе Чимина и Тэхёна кое-что произошло. Мы с Хосоком переспали. — Что?! — выпаливает Чонгук, роняя яблоко. — Опять?! — В смысле «опять»? — Сокджин выгибает бровь. — Ну, в смысле, что опять Хосок. — Это получилось случайно, мы начали ругаться… Я не знаю, я понимаю, что так нельзя. У меня Роун, но Хосок… Я запутался, — схватившись за голову, мотает ею, словно там что-то сидит и не даёт покоя. Мысли о Хосоке сидят. — Тише, — старший омега гладит по спине. — Не вини себя, люди ошибаются. — Ты любишь его? Всё ещё? — с нахмуренными у переносицы бровями, Чонгук протягивает Сокджину стакан с яблочным соком, который омега с радостью забирает и отпивает несколько глотков. — Странное чувство, я не знаю. Я не могу доверять ему, — почувствовав яблочный запах, Чонгён снова подрывается с места, убегая в ванную, и возвращается через некоторое время. Ким за эти минуты успел сходить в свою комнату и взять одну вещь. — Чонгён, — серьёзно проговаривает Сокджин, протягивая коробочку с тестом на беременность. У младшего глаза на лоб лезут. — Что это? Мне это не нужно! Я не… — Чонгён, нужно сделать, — звучит чуть спокойнее, чем до этого. — По симптомам сходится. — Это бред! Мы предохранялись! Младший настаивает на своём, но приходит осознание, что, как раз-таки, в тот день защиты не было, а Хосок закончил внутрь. — Нет… Этого не может быть… — Ты ещё ничего не знаешь, иди сделай, это не трудно! — прикрикивает Сокджин. Он понимает, что младший волнуется, боится и всё такое, но соплежуйство не приветствует, все проблемы решаемы, и эту решат. Для начала нужно узнать, есть ли она. С трясущимися руками и подкашивающимися ногами, Чонгён идёт в ванную, чтобы использовать тест, данный Джином. Сокджин отпивает ещё глоток, морщится так, будто ему дали выпить лимонный сок, и отставляет стакан подальше. — Фу, кисло, — издав характерный звук, ещё несколько секунд сидит с перекошенным лицом. — Ты из чего его сделал? — Из яблок? Ещё несколько глотков назад для тебя он был нормальным, — усмехается Гук, протирая чистую посуду полотенцем, расставляет по местам. — Он ужасно кислый! У нас нет других яблок? — Только зелёные, которые ты любишь. Омега вздыхает. — Нужно сходить в магазин и купить самых сладких, — подпирает щёку кулачком, засмотревшись на свой сок. — Сходим? — Добавь пару ложек сахара и тщательно перемешай, — Чонгук язвительно улыбается, а уголки губ доходят до ушей. — Чонгук! — возмущается, по-детски дуя губы. — Это твой сын требует, между прочим. Я никогда не ел яблоки в таком количестве. — Ох, ну раз он требует, то конечно, я схожу, — бросив полотенце на стол, альфа подходит к мужу, присев рядом и положив ладонь на животик. Сокджин хмыкает, этим можно манипулировать и получать желаемое. Конечно, делает он это не со зла, в шутку, Чонгук всё равно сделает, о чём попросят. Омега и сам в состоянии сходить в магазин, просто на это уйдёт больше времени. Альфа целует округлый животик, пока омега перебирает пальцами в его густых волосах. Чонгён возвращается из ванной с тестом в руках, и результат его не утешил. — Что там? — Сокджин сразу же обращает внимание, Чонгук поднимает голову следом. Поднявшись, омега подходит к младшему и смотрит: две полоски, как он и предполагал. — Что я наделал… — выбросив его в мусорное ведро, хватается за голову, запускает пальцы в волосы и со всей силы сжимает у корней. — Ну, если мягко сказать, не позаботился о защите, — пожимает плечами Ким, набирая номер своего врача в телефоне. — Не реви раньше времени, — Чонгук прижимает брата к себе, чтобы успокоить объятиями. Чонгёну это сейчас нужно. Он, как котёнок тонет в чужой доброте и поддержке. — Результат известен, я… Это я виноват, я не предусмотрел. Моя жизнь разрушена, моя учёба. Я глупый, и получилось глупо, я… — Тише, — альфа поглядывает на мужа, ожидающего ответа на свой звонок, и как только это происходит, уходит в другую комнату. — Теперь я тебя точно никуда не отпущу, за тобой нужен глаз да глаз, — смеётся. Младший поднимает голову и заплаканные, покрасневшие глаза. — Почему я такой, Чонгук? Я только всё порчу. Тебе портил жизнь, висел, как прицеп, потом себе испортил, вернулся и снова всё испортил. Я обуза, — всхлипывает, ощущая на своих щеках чужие ладони. — Никогда не смей мне такого говорить. Ты моя родная душа, ты всю жизнь был со мной. Ты был моим лучшим другом и поддержкой, смыслом жить, иначе я бы не стал тем, кто я сейчас. Я для тебя всё сделаю, пусть ты совершаешь ошибки, мы их решим. Ты не один. Я рядом, я всегда буду любить тебя и оберегать, — Чонгук вновь прижимает его к себе так сильно, как только можно, своими объятиями защищая от злого мира. Чонгён не понимает, чем заслужил такого прекрасного брата. Чонгук для него самый дорогой человек в мире. Сокджин вернулся из спальни. — Я договорился и записал тебя на приём к врачу, чтобы твой диагноз подтвердился. Потом будем думать, что делать с тобой дальше, — старший омега забирает младшего в свои объятия, Чонгук оставляет их наедине. Сокджину уж точно лучше знать, как поддержать в такой момент. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Намджун решил ненадолго выйти из тени, попросив Чангюна связаться с Чанбином и Хёнджином. Ким наслышан от омеги, что они бросили Чана один на один с разоряющимся бизнесом, и залегли на дно для поиска более удобного варианта. Встреча проходит в заброшенном кафе на окраине города под названием «Роща». Чанбин и Хёнджин безоговорочно приняли предложение встретиться, хоть и знали, что Намджун сбежал из тюрьмы. Деньги не пахнут, тем более лёгкие, а их у альфы достаточно. — Ну и зачем ты нас позвал в это место? Здесь даже выпивку не подают, уже лет пять, — Чанбин пренебрежительно осматривается. Бар и правда заброшен уже давно, о чем говорят стены, заросшие в паутине и плесени из-за сырости, потрёпанные столы и стулья, покрывшиеся толстым слоем пыли, а раньше было популярное место. — Хочу предложить сделку, — с ухмылкой отвечает Намджун. — Сделку? Какую? — Хёнджин с интересом подаётся вперёд, мазнув кончиком по уголку губ. — Хорошо оплачиваемую, но всё будет зависеть от выполнения работы и верности. — Хочешь нанять нас? Мы дорого стоим, — хихикает омега. Ким изучает его лицо. — Ты-то уж точно много берёшь, — прозвучало оскорбительно. — Знали, что Бан Чан теперь работает с Хосоком? У него в здании. Ближе, как никогда либо, а вы сейчас мусор жрёте, чтобы не сдохнуть и на мели сидите. Готов вам помочь, если когда будет надо — вы поможете мне. — Что нужно будет делать? — спрашивает Чанбин. Намджун кратко описывает. — Естественно, это лишь маленькие детали. Всё узнаете, когда придёт время. Я хорошо заплачу. Чанбин и Хёнджин переглядываются. — Нам надо подумать, но, если мы согласимся — деньги вперёд. — Работы вперёд. Заранее, вы сможете получить, разве что, четвертую часть, — Ким безразлично пожимает плечами. Он ожидал такого ответа и требования, но он выдвигает свои и не требует чужим. Троица приходит к выводу, что они созвонятся через пару, чтобы Чанбин и Хёнджин дали точный, окончательный ответ. И, конечно, после выполнения работы, их ждёт особое вознаграждение. Намджуну не нужны свидетели. Но об этом он умолчал. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Приём у врача стоял на девять утра. Сокджин поторопил Чонгёна и они приехали раньше. Омега всю ночь не мог нормально уснуть, ворочался, не мог найти нужную, удобную позу, то жарко, то холодно, душно. В голове слишком большое количество плавающих мыслей, представлений об осмотре, о том, что нужно делать дальше, как жить, решать с этим ребёнком. Это необдуманная и нежеланная беременность, её не должно было быть, но она есть. Только, нужна ли она кому-то? Чонгён хочет разобраться сам, ничего не сказав Хосоку. Чонгук пообещал, что будет молчать, когда приедет на работу, а Сокджин позаботится, чтобы приём прошёл безболезненно. Своему врачу он доверяет на все сто процентов. Старший заходит в кабинет вместе с ним, потому что Гён до жути волнуется, его трясёт и тошнит. Врач не внушает доверия, отчего ему ещё больше хочется всё отменить и просто убежать, забиться в угол, забыть об этом, чтобы оно как-нибудь само собой рассосалось. — Проходите, поднимайте верх и ложитесь на кушетку, — проговаривает мужчина, занимаясь какими-то лекарствами, после чего берёт небольшой тюбик и подходит к монитору, садится на стул и надевает перчатки белого цвета. Сегодня он один, обычно здесь присутствует ещё его ассистент, делающий записи в карте больного. — Вы сегодня один, — подмечает Джин, садясь рядом с Чонгёном, и берёт его за руку, поглаживая тыльную сторону ладони. — У меня сегодня нерабочий день, — усмехается врач. — Простите, просто это очень срочно, — омега смущённо улыбается. — Всё в порядке, я бы тебе не отказал, — мужчина поворачивается к Чонгёну. — Жалобы? Омега вздыхает, ему почему-то неловко говорить об этом, как будто его отругают. Сильнее сжимает сокджинову ладонь, чтобы ответил он. Чувствует себя настоящим ребёнком. — Подозрение на беременность. Вчера он сделал тест и тот был положительным. — Сколько дней прошло после последнего полового акта? — врач выдавливает достаточное количество прозрачного геля, обеспечивая идеальное скольжение по животу, Чонгён теперь чувствует ещё и будоражащий холод. Приложив датчик, врач начинает размазывать гель по поверхности кожи. Сердце Чонгёна безумно сильно стучит. — Две недели, — негромко отвечает младший. В кабинете повисает напряжённая тишина, длящаяся от силы минуты две, но для Чона целую вечность. — Да, тест оказался верным, срок беременности две недели, — кивает в подтверждение своих слов. Чонгён закрывает глаза, это конец. — Это точно? Ошибки быть не может? — переспрашивает. — Нет, абсолютно точно, — мужчина убирает датчик, снимая перчатки, и передавая парню сухие салфетки. — Нужно будет сдать анализы, пройти врачей и встать на учёт. Ну, Сокджин уже знает весь курс, он поможет. — Нет, он мне не нужен. Я хочу записаться на аборт, — чеканит Чонгён, выбрасывая использованные салфетки в мусорное ведро, и поднимаясь с кушетки. Врач разводит руками. — Для этого тоже нужно сдать анализы и пройти врачей, — он садится за свой стол, взяв чистый лист. — Я выпишу направление. С завтрашнего дня можете начинать. Омега небрежно забирает направление и покидает кабинет без лишних слов, ему не хочется ничего говорить. Жизнь разрушена только по его вине. Сокджин закатывает глаза, достаёт пару купюр и вкладывает в один из журналов, подвигая мужчине. — Сокджин! Убери это! — Нет, возьмите, это за работу, — омега отступает назад. — Сокджин, — омега поворачивается. — Я не знаю, что у него произошло, но поговори с ним. Объясни, что к чему, успокой, но не отговаривай. Просто поговори. Завтра приходите пораньше, я постараюсь провести вас без очереди. Дай ему понять, что такое решение нельзя принимать спонтанно, это и его здоровье тоже, всё влияет. — Да, конечно, спасибо. Кивнув и улыбнувшись, Сокджин покидает кабинет. Чонгёна в коридоре не было, он нашёл его на улице, вытирающего слёзы. Подойдя, протянув салфетку, которую младший беспрекословно забрал, вытерев щёки. Старший вдохнул свежий воздух полной грудью. — Такая хорошая погода сегодня, поехали погулять? — Не хочется. — Ну мы всё равно поедем, что в четырёх стенах чахнуть? — улыбнувшись, он взял его под руку и повёл в сторону парка, находящегося неподалёку. Они с Чонгуком изредка гуляют здесь, но в последние визиты в больницу было очень жарко, поэтому, приходилось отказаться от этой затеи. Они не спеша шли вдоль короткостриженных кустиков и плантаций ярких цветов. Чонгён почти не разговаривал, Сокджин говорил маленькие фразы, касающиеся окружения и погоды, ему нужно было подумать, как правильно подступить к младшему. Сейчас ему нужно поговорить, вечером это придётся сделать Чонгуку. Чонгён сейчас очень ранимый и может воспринять, что угодно в штыки. Да, получилось не совсем так, как принято считать положенным, но в жизни всякое бывает, и такое. Он не один. Это главное. В парке находилось небольшое кафе, и в летнее время выставляют столики на улицу, где можно посидеть и отдохнуть. Ким предложил посидеть немного, но Гён сказал, что не хочет и ему вообще всё равно. Как и ожидалось. Пассивность и безразличие ко всему. Старший омега всё сделал сам, привёл, посадил, сделал заказ. Получив свой холодный зеленый чай и пирог с яблоком, старший начал есть, наблюдая за прохожими, хотя до них ему не было дела. — О чём думаешь? — поинтересовался Сокджин, когда Гён наконец-то притронулся к своему десерту. — О том, что натворил. Моё положение мне сейчас совсем не нужно, — хмурится. — А что нужно? — Я хотел доучиться, найти приличную работу… Уже, наверное, ничего не нужно, — пожимает плечами, ковыряя вилкой в тарелке. — Да, сложная ситуация. Но это не конец жизни, Чонгён. Ты не должен решать один, что тебе делать с ним. Нужно сказать Хосоку, обязательно. — Нет! — ответ категоричен. — Не нужно ему знать, я всё сделаю сам. Я решил, избавлюсь от него и вернусь в Америку. Так будет правильно. — Думаешь, это правильно? — старший выгибает брови, складывая руки на груди. — Знаешь, сколько людей не могут иметь детей? Ты в их число не входишь. — Мне всё равно, я не другие люди. Сейчас он мне не нужен. — Потом его может не быть. Чонгён поднимает непонимающий взгляд. — Риск остаться бесплодным после аборта — велик, — вздыхает. — Я кое-что расскажу тебе, но пообещай, что это останется между нами. Чонгук не хочет, чтобы об этом знал ещё кто-то, кроме нас. — Сокджин подсаживается поближе. — Это моя не первая беременность. Первая была год назад, и закончилась она нехорошо, на одном из УЗИ нам сказали, что плод замер, сердце не бьётся. Это стало так неожиданно, не было никаких предпосылок. Причину так и не узнали, врачи развели руками, не было ни боли, ничего. Просто — плод замер. Это ощущалось так странно, словно не с нами, с кем-то другим. Единственное, нам сказали не отчаиваться и пробовать ещё, если такое произошло, возможно, с ребёнком что-то было не то. Болен или ещё что-то, я не знаю, — он вздрагивает, словно замёрз, но это не так. Мурашки от воспоминаний об ощущениях, преследовавших в тот период. — Я не тяну одеяло на себя, просто подумай, Хосок должен знать. Это и его ребёнок тоже, а ты не должен делать таких поспешных решений. Ты молод, и тебе кажется, что всё ещё будет, но потом это «будет», может стать для тебя «у меня ничего нет». Больше они ни о чём не говорят. Молча доедают десерты, допивают напитки и уходят к выходу из парка. Чонгён задумался над его словами, но решение не принимается за пять секунд, разве что ошибочное. Как бы ему не хотелось оставить Хосока в неведении, ему придется рассказать. Взрослая жизнь вообще штука сложная, часто приходится поступать так, как не хочется, чтобы добиться результата. У Сокджина зазвонил телефон. — Секунду, это Чонгук, — он отходит в сторону, отвечая на звонок. Младший стоит на месте, водя носком обуви по асфальту и держа руки скрещенными. До этого скрытое солнце за облаками начало светить слишком ярче, стало жарче. Он увидел перед собой, подумал, что это незнакомый человек, и подняв голову, убедился в этом. — Извините? — омега нахмурился. Он не сразу узнал его, за три года в тюрьме, Намджун, не сказать, что сильно изменился, но всё изменения бросались в глаза. — Ох, прошу прощения, я потерял своего друга, ты не видел его? — Ты… Ты ведь сидишь в тюрьме… — Ой, меня выпустили за хорошее поведение, — Намджун замечает подходящего Сокджина. — Ах, да вот же ты! — Что ты здесь делаешь? — злобно спрашивает Сокджин, вставая перед Чонгёном. — Тебя искал. Он такая копия Чонгука, всегда удивлялся этому. Вот бы не перепутать их в случае чего, а то неловко получится, — смеётся. — Как он выбрался? — шепчет младший. — Сокджин, будь добр пройти со мной, — альфа указывает в сторону своей машины жестом, и натягивает приторную улыбку. — Мы торопимся домой, — старший хватает младшего за плечи и толкает в противоположную сторону. — Я сказал: поехали со мной, — Намджун схватил Джина за локоть и крепко сжал, отчего омега почувствовал боль. Он пытается вырваться, но не получается, альфа подключил вторую руку. — Пусти меня, тебе хуже будет! — Да, и что ты мне сделаешь со своим прицепом? Разве что колобком покатишься вдоль по дорожке, по-хорошему прошу, пошли со мной, — взгляд становится серьёзным. — Я готов принять тебя даже с этим спиногрызом. Ну, или мы можем избавиться от него прямо здесь, — на лице расцветает безумная улыбка, а сам он тянется к карману. Сокджин не на шутку пугается, Чонгён пытается встать перед ним, чтобы прикрыть в случае чего, но старший не даёт, в упор смотря на альфу. Всё происходит в считанные секунды, шум в голове становится таким громким, что ничего не возможно понять. Чонгук и Хосок появляются из ниоткуда, а Намджун держит перед собой нож. Чонгук перегораживает путь к Сокджину, держа того за кисти, чтобы точно знать, что он всё ещё рядом. — Как ты выбрался из тюрьмы? — Гук смотрит с недоверием, не сводит взгляд с острия. — О, это увлекательная история, как-нибудь расскажу. — Пожалуйста, уйдём отсюда, — шепчет Сокджин на ухо мужа. — Конечно, я не против, идите, — Намджун улыбается и убирает нож за спину. Он выглядит как самый настоящий безумец с биполярным расстройством. Чонгук пропускает старшего за своей спиной, следом проходит Чонгён. Намджун, на удивление, не делает резких движений, просто смотрит, но, когда младший альфа собирается идти за Хосоком, он чувствует резкую боль в своём плече. Намджун полоснул ножом, оставив глубокий порез. — Хорошего дня, — вздохнув, альфа с улыбкой на лице исчезает. Гук держится за плечо, шипя от боли, пальцы окрашиваются в бордовый цвет, а кровь льётся водопадом. — Блять, — шипит Чонгук, пытаясь сообразить, что делать. Но разве он что-то может сделать, когда вся голова занята жгучей болью? Хосок торопливо снимает с себя пиджак, и с большим усилием отрывает рукав, чтобы перевязать рану и остановить кровотечение, пока они доедут до больницы. Сокджин находится на грани истерики, растерялся, что не может сделать и шагу. — Уводи его в машину, Чонгён! — кричит Хосок, завязывая тугой узел на чужом плече. Чонгён легонько хлопает омегу по щекам, приводя в чувство, и ведёт в сторону машины, усаживая на заднее сидение. Сам он перепугался не меньше, все происходит так быстро, что на тянущую боль внизу живота он обращает внимание уже в салоне автомобиля. Хосок садится за руль, в то время, как Чонгук располагается на пассажирском сидении, держится за плечо, но всем видом подаёт, что чувствует себя прекрасно, не считая стиснутых зубов. — Чонгук… — хнычет Сокджин, положив ладонь на его здоровое плечо. Чонгук прикрывает глаза, откинув голову на сидение, и кладёт свою ладонь поверх чужой. Омеге сейчас никак нельзя волноваться. — Всё в порядке, солнце, это всего лишь царапина, — спокойно проговаривает. — Ты сам как? Испугался? — Немного. Я в порядке! Думай о себе! Хосок гонит со всей силы, благо, на дороге пока не так много машин в обеденное время. Хорошо, что больница находилась рядом, он провёл Чонгука до нужного кабинета и его сразу же приняли, попросив подождать в коридоре. Врач осмотрел Сокджина, но тот сказал, что с ним правда всё в порядке, у него ничего не болит, и вообще о нём не стоит беспокоиться, а вот Чонгён чувствовал себя хуже. С каждой минутой живот тянуло всё сильнее. — Ах, — непроизвольно вырвалось у омеги, он скрючился, словно его пнули. — Чонгён, что с тобой? — Хосок подошёл к нему, придержал за плечи, чтобы не упал. — У меня болит живот, сильно. Сокджин встал, чтобы позвать врача, но Чонгён этого уже не видел и не слышал. Перед глазами слишком резко потемнело, тело стало ватным, похожим на желе, сознание полностью затуманилось, а боль растеклась по каждой клеточке. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * Омега очнулся в палате, ему поставили капельницу. Хосок сидел рядом с кроватью, подпирая подбородок ладонями, выглядел уставшим и измотанным, наверное, так и есть. Не каждый день происходят подобные события подряд. У Чонгёна болела голова, и присутствовала слабость. Он не помнит, что произошло, только то, что болел живот, а сейчас этой боли нет, но раз он лежит в больнице на койке с капельницей, значит, что-то серьезное. — Что произошло? — шепчет Чонгён, смотря на Хосока, сразу же поднявшего голову. Он подсаживается ближе. — Ты упал в обморок. После этих слов в палату заходит врач, тот самый, который приводил омегу в чувства. — Пришли в себя? Отлично, я поставил Вам капельницу, несколько дней придётся провести у нас, чтобы мы убедились в нормализовавшемся состоянии, — достаточно молодой парень, лет двадцати восьми, что-то мычит себе под нос, листая журнал. — У вас срок две недели беременности, стоит быть крайне осторожным, любой стресс может негативно повлиять на плод. — Он... — у Гёна не поворачивается язык, чтобы спросить. К тому же, Хосок теперь точно обо всём знает, но на его лице нет удивления, значит, сказали раньше. — С ним всё в порядке, мы спасли его. По всей видимости, у Вас был сильный стресс, это так и повлияло, угрозы нет, — улыбается. — Но постарайтесь не нервничать, это важно. Анализы мы взяли, результат будет завтра. Если что-то нужно — вызывайте персонал, отдыхайте, — попрощавшись, парень покидает палату, оставив их наедине. Хосок молчит, тишина угнетает сильнее, если бы он говорил, кричал, возмущался, но он просто молчит. Наверное, ему просто плевать. Разгребать всё равно одному Чонгёну. — Ты знал, что беременный? — Сегодня узнал. Мы как раз шли от врача, — сглатывает. — Ты собирался сказать мне? — тон старшего спокойный. Он не может ругать его за это, да и кто он такой? И Чонгёну уже не семнадцать. — Честно? Нет. Я собирался всё решить сам. — Решить что? — Хосок и сам понимает что, но ответ хочет услышать от него. — Как поступить с ним. Я думал об аборте, — пожав плечами, отводит взгляд в сторону. — Ты не должен решать такое в одиночку, — голос альфы грубеет, раздражается. — А с кем я должен это решать? С тобой? Ты потрахался и забыл, мне разгребать. Я сам виноват, что поддался, это только моя ошибка. Я тебя ни к чему не обязываю, — слова омеги пропитаны ядом, так ощущает Хосок. Альфа поднимается, суёт ладони в карманы и подходит к окну, стоя к омеге спиной. — Он всё равно тебе не нужен. Чонгён произносит это так уверенно, будто знает наверняка. Хосок со злостью в глазах поворачивает голову, хмурится в отвращении и не может подобрать слов. — Что ты о себе возомнил? Думаешь, знаешь, чего я хочу, а чего нет? Три года назад ты просто сбежал в другую страну, я не стал тебя останавливать. Твоё решение, если ты был счастлив — я только рад, но не смей говорить за меня. Если он тебе не нужен, я заберу его. Воспитаю сам и дам всё самое лучшее, но не убивай его. Он не виноват, что его родители настолько… Безответственные. Это самое мягкое слово, которое Чон может подобрать в этой ситуации. Он вновь отворачивается к окну, вздыхая. У младшего в горле образуется ком, но он не может показывать свою слабость, хотя куда еще? Он и так лежит на больничной койке. — Я не знаю, что мне делать, — омега тихонько всхлипывает. — Из-за этого моя жизнь идёт под откос, моя учёба, будущее, карьера. Мне остался последний год, а теперь… — Можно перевестись на заочное, можно сменить ВУЗ и доучиться здесь, в Сеуле. Если захочешь, я куплю тебе квартиру, хочешь, живи у меня. Я буду помогать тебе, ты не будешь нуждаться ни в деньгах, ни в чём либо ещё, — альфа присаживается перед ним на колени, взяв ладошку в свои, и покрывает поцелуями, отчего Гён расчувствовался ещё больше. — Я очень виноват перед тобой, не должен был врать, но я искренне любил тебя и люблю. Я просто хотел защитить тебя. От всех угроз, это опасный бизнес, а ты был таким юным и чистым. Я не смог извиниться как следует в тот раз, позволь в этот, — прикладывает чужую ладонь к своим губам, замирая на несколько минут в таком положении. — Я ведь вижу по твоим глазкам, что ты всё ещё что-то чувствуешь ко мне. Даже спустя столько времени, но я не прошу быть со мной. Однако, если ты захочешь этого, я буду самым счастливым. Я понимаю, что тебе нужно время, подумай над моими словами, а потом… Хочешь, съездим на море? В Пусан. — На море? Хочу, — кивает, словно маленький ребёнок, которому показывают конфету. — Значит поедем, как только тебя выпишут, — улыбается. В глазах Хосока отражаются едва заметные отблески. — А где Чонгук и Сокджин? Что с Чонгуком? — Всё нормально, ему наложили швы, выписали обезболивающее и отправили домой. Они уехали, потому что Сокджин очень устал, а ему, как ты знаешь, нельзя нервничать и перенапрягаться. — Конечно, хорошо, — кивает. Он рад, что с братом всё в порядке. — А этот Намджун? Он ведь… — Должен сидеть в тюрьме. Мне ещё предстоит разобраться с этим, тебе не нужно бояться. За дверью стоит охрана, никто лишний к тебе не зайдёт, — альфа вскидывает руку, смотря на наручные часы. — Ну, мне уже пора, тебе нужно отдыхать. Я приеду завтра. Но Чонгён не спешит отпускать его, задержав за руку. — Ты можешь остаться сегодня здесь? Я не хочу быть один. Мне немного… Страшно. Я боюсь больниц. Он боится, что будет выглядеть глупо, но Хосок только умиляется. Чонгён всё такой же чистый и юный. Конечно, Хосок останется, благо, вторая кровать в отдельной палате предусмотрена как раз для таких случаев. Чонгён не уверен, что хочет быть с Хосоком из-за ребёнка, но сейчас, видимо, пришло время обсудить всё от начала и до конца. Пора прекратить убегать от проблемы. Нужно её решить. Пока не стало слишком поздно.