Признание

Робин подорвался с постели. Жгучее чувство надвигающихся неприятностей прямо-таки раздирало его изнутри. Ночь выдалась тяжелой: назойливые мысли, ночные кошмары — все вместе не дало парню выспаться. Лишь с первыми лучами он провалился в царство Морфея. И даже во сне образ Марии призрачной нимфой витал перед ним, однако парню так и не удалось поймать свою принцессу. И во сне она ускользала, как речная вода сквозь пальцы. Почесав затылок, молодой Де Нуар развернул голову к окну. Солнце пекло, не жалея ничего живого. Было уже давно за полдень. Парень сонно скривился, а затем подорвался с кровати, проклиная мир и собственную голову. «Вот дурак, я ведь должен был утром встретиться с Марией. Де Нуар, ты настоящая тупица.» Разбойник впопыхах оделся, прихватил нож с револьвером и вихрем понёсся прочь из замка. Он едва не сбил караульных, впечатался в ворота, но не сбавил скорости. Парень видел лишь цель — преодолеть лес, как можно быстрее, и увидеть обиженное личико Меривезер. Дорога до усадьбы бывших врагов казалось бесконечной. Робин петлял по лесу, будто впервые забрел в эти места. Корни деревьев путались в ногах, а ветки нарочно закрывали обзор, преграждали путь. Кое-как выбравшись из лабиринта растительности, парень поправил съехавшую шляпу и вновь побежал к поместью. У ворот, на удивление, никого не было. Сад был пуст. И даже в небольшом огороде не оказалось Мармадьюка, который хоть и не нравился разбойнику, но всегда знал местоположение жителей дома. Де Нуар, теряя последние остатки самообладания, открыл входные двери. В замешательстве Робин будто прирос к полу. Возле камина, на привычном месте главы Меривезеров, было пусто. Да и внутри казалось все вымерло. Не было слышно ни игры фортепиано, ни воя назойливого льва, ни криков вредной няни. Парень тихой поступью прошел в столовую, затем поднялся на второй этаж, обследовав кабинет Бенджамина, зал, библиотеку, не встретил никого. «Что за чертовщина здесь происходит! Куда все, мать его, делись. В этом доме не бывает такой тишины.» Разбойник терял терпение, но сделал пару шумных выдохов и поднялся на самый верх. Из комнаты принцессы не было слышно ни единого шороха. Будто ее никогда не существовало, и все их приключения были лишь сновидениями, или проделками расшатанной нервной системы. Парень тихо открыл маленькую дверцу и обомлел: «Пусто… Не может быть. Где вещи и сама девчонка. Я, кажется, схожу с ума.» Единственным доказательством того, что он находится в здравом рассудке, был еле заметный шлейф сладких духов. Аромат, который так любила Принцесса: яблоки, карамель и легкое послевкусие корицы. Робин подошел к заправленной кровати, обнял подушку и, втянув знакомый запах, обессилено опустился на перины. — Что же случилось, Принцесса…

***

Солнце медленно клонилось к закату. Мария также грустно наблюдала картинку за окном. Вот и новый этап жизни. Без приключений, волшебства, кудрявого несносного парня. Ее ждёт другая дорога. Возможно, после окончания института, она найдет себе мужа по статусу. Станет образцовой леди, любящей женой, или просто небольшим трофеем для какого-то напыщенного англичанина. Будущее виделось отнюдь не радужным, но она все понимала. Ей не место в долине. Не место среди сельских жителей и бандитов. Юная Меривезер старалась принять свое положение, но в груди неприятно кололо. — Робин, я уже скучаю… — шепотом произнесла девушка и всхлипнула. Всю дорогу дремавшая няня проснулась, и сконфуженно поправила шляпку. Заспанное лицо и съехавшие очки — совсем не то, что мечтала видеть Мария. Увы, другого не было. — Деточка, ты что-то говорила? Ты же знаешь, меня от дороги клонит в сон, — няня виновато улыбнулась и перевела взгляд за пределы кареты. — Нет, мисс Хелиотроп, я просто размышляла вслух… какой будет моя жизнь в гимназии, — она сделала воодушевленное лицо и отвернулась к окну. — Милая, еще пару часов и мы приедем. Потерпи, скоро все узнаешь. — Да. Жду с нетерпением… — она вжала голову в плечи и нахмурилась.

***

Просидев какое-то время в комнате, Робин зло отбросил подушку и вышел в коридор. Дверь осталась открытой, как будто Мария вышла на минутку. Он шумно спускался по длинной лестнице и еще громче размышлял. Казалось, все это насмешка судьбы. — К черту такую судьбу! Гори оно все… — парень замолк и прислушался. Тишина. Его ботинки о начищенные ступени. Злое дыхание. — Ну и ладно! Мне плевать! «На все, кроме нее. Себе хоть не ври. Недоумок!» Он спустился на первый этаж. Прошел к камину. Задумался лишь на мгновение и злобно пнул кресло. Все в этом доме раздражало. Все напоминало о ней. Все заставляло думать, куда делись жильцы и почему его не предупредили. Де Нуар вышел на улицу и, увидев подъезжающую пару лошадей, облегченно вздохнул. Он поправил шляпу и сел прям на ступеньки. Приблизившись к брату, Лавдей мило улыбнулась и спустилась с коня. Бенджамин холодно кивнул в знак приветствия, взял коня за поводья и повел того в конюшню. — Здравствуй. Почему тебя не было утром? — она спохватилась. — Ах, да. Мне Мария передала, что не успела тебе рассказать. — Что? Что рассказать, где она? — парень нахмурился и надменно скрестил руки. — Ох, — Лавдей с сожалением посмотрела на него и, отвернувшись, что-то извлекла из дорожной сумки. — Мария просила отдать это тебе. Думаю, лучше ты узнаешь так, чем я попробую объяснить. Младший Де Нуар крепко схватил конверт и уставился на бумагу, терзаемый смешанными чувствами. Пока он замер в нерешительности вернулся Бенджамин. — Милая? Тебе помочь? Коню не место перед домом. — Нет. Не переживай. Иди домой, — Лавдей улыбнулась и махнула в сторону дверей. — Ступай. Я поговорю с Робином, а потом он мне поможет. — Как скажешь, — Бенджамин кивнул, поднимаясь по ступенькам. Лавдей в свою очередь, чтобы не мешать брату, отошла ближе к клумбами. Робин всё-таки решился, надорвал бумагу и заглянул внутрь. Лепестки розы бросились в глаза, вновь откинув его к вчерашнему признанию. Парень дрожащей рукой извлёк эти красные пятнышки, так не сочетающиеся с белоснежной бумагой, аккуратно провел ногтем вдоль края одного из листьев и сложил их в карман куртки. Де Нуар с большим усилием достал письмо, паникуя всей душой, он по-прежнему не показывал эмоций на лице. Бумага пахла Его Принцессой, такой родной, нежной и любимой. Робин выдохнул и развернул послание: «Робин, прости, что не смогла подобрать слов, не смогла сразу ответить тебе. Мне жаль и я понимаю — уже поздно, но не могу ничего с собой сделать. Я не говорила тебе, но дядя решил отправить меня учиться обратно в Лондон. Я пыталась все исправить, однако он остался непреклонен. Так что, пока ты читаешь это письмо — Я еду в новое будущее. Ещё раз прости, что не сказала заранее. Я не хотела тебя расстраивать. Вернее сперва я думала, что тебе будет все равно… Хотя это уже не важно. А теперь я бы хотела ответить на твое признание Прости, что затащила в передрягу. Но ты пойми, сама бы не смогла. Да и твою неизмеримую отвагу Сама природа в дар преподнесла. Не стану, боле я лукавить, Ты очень мил и дорог стал. И пусть давно искала принца, Сразил меня ты наповал. Я очень долго отрицала чувства, Ведь созданы мы в двух мирах. Но лишь твое признанье услыхала, Так сразу сердце замерло в мечтах. Давно я замечала твои взгляды, Что так пронзали душу нежную насквозь. Но романтичные твои сонаты, Уже давно летают в мире моих грез. Отныне наплевать на аккуратность, Балы и Лондон больше ни к чему. Хочу с тобой жить как в сказке И наблюдать зелёную листву. И коли дядя так распорядился, Сослал в дождливый Лондон, ну и пусть. Но, если всё-таки решишься, Я буду ждать. Да только ты не струсь. Надеюсь, что мы ещё увидимся. Твоя Мария…»

***

Лондон предстал во всем своем великолепии, которое, однако, не сильно поразило юную девушку. Улицы, перекрестки, парки — все смешалось в грязную кашу, а звуки города лишь резали слух. Мария уже некоторое время находилась в гимназии, безвольной игрушкой сидела на кровати и не могла отделаться от забытых ощущений. Это конец, мысли метались, не давая сосредоточиться. В дверь тихонько постучали и, не дожидаясь приглашения, няня нелепо проскочила внутрь. — Я уладила все вопросы, а также передала письмо господина Меривезера. С тобой будут хорошо обращаться. Мария, деточка, ты же проводишь меня обратно к карете? — она весело подставила локоть и, дождавшись пока девушка возьмется за руку, продолжила. — Правда ведь жаль, что я не смогу остаться с тобой? Ах, какой красивый город. А какие аккуратные аллеи мы проезжали… Мисс Хелиотроп все щебетала и щебетала, а юной Меривезер оставалось лишь кивать, да смотреть под ноги. Гимназия была светлой, просторной, искусно украшенной, однако ей было все равно. Хотелось плакать и обратно в лес, на цветущие поляны, к милому разбойнику. На улице девушка долгие десять минут прощалась с няней. Стоило им наконец завершить с любезностями, она было развернулась к зданию, как услышала ржание и неразбериху со стороны дороги. — Мария! — Де Нуар уставший и взволнованный выскочил с седла почти на скаку и подбежал к ней. — Я… я почти успел. Надеюсь, ты на меня не злишься? — Мой мальчик, как ты сюда добрался? — шокировано вздохнула мисс Хелиотроп. Парень не обращал внимания ни на охи няньки, ни на крики проезжающих людей, чей путь он бесстыдно подрезал, ни на вымотанного коня старшей сестры. Де Нуар видел лишь Ее. Робин усмехнулся ошарашенному виду девушки, подметил покрасневшие щеки, внутренне ликуя. Уже более спокойно он обвел взглядом окружающий пейзаж и, почти смеясь продолжил: — И вот на эту жуть ты променяла цветущие луга? Очень глупо с твоей стор… Забывая обо всех приличиях, Меривезер пригнула на него и крепко обвила руками загорелую мужскую шею. — Я надеялась, что ты приедешь, — она всхлипнула, сильнее прижимаясь к разбойнику. — Ну что ты. Я всегда буду рядом. У тебя не получиться от меня сбежать, — он по-доброму усмехнулся. Де Нуар аккуратно высвободился из объятий и легким жестом поставил поцелуй на девичьей щеке. — Я люблю тебя, принцесса.

***

Спустя полтора года. Выходной день. Заброшенный парк. Двое влюбленных: разбойник и леди. Они медленно шли по узкой аллее зимнего Лондона и мило перешептывались. Они были счастливы, ведь никаким преградам не суждено их разделить. Они вспоминали прошедшие дни: как девушка поступила в гимназию; как парень переехал в город и основал лавку с помощью отца, — и строили планы на долгую счастливую жизнь.