Долгой жизни королю

— НАЛЬЕТЕ ЕЩЕ КАПИТАНУ ВАЙМСУ ЗА МОЙ СЧЕТ? БУДУ ОЧЕНЬ ПРИЗНАТЕЛЕН. Шэм Харга готов был поклясться, что голос гостя, минуя уши, протаранил дружелюбием и вежливостью черепную коробку. Вот так напрямик, оставив в дураках органы слуха. Как будто чужие мысли вдруг вытеснили его собственные. Как будто заказ появился раньше самого мироздания и не мог быть поизнесен. Не успев понять до конца это чувство и ужаснуться ему как следует, он заметил боковым зрением, что задремавший за барной стойкой Ваймс поднял голову с рук. Значит, голос все-таки прозвучал, как и полагается всем уважающим себя голосам. Ворчание еще одного завсегдатая себе под нос «вот бы меня кто-нибудь угостил» успокоило его окончательно. Показалось? — Я вас знаю? — Встряхнувшись, Ваймс скользнул по вошедшему немного затуманенным взглядом и... не нащупал ни одной черты, стоящей внимания. Сторого говоря, какие-то черты у фигуры в черном точно были, но по неясной причине ему не запомнились, стоило только посмотреть в сторону. Незнакомец всерьез задумался над вопросом. — БИЛЛ ДВЕР. — Представился он наконец, но желаемого эффекта это не возымело. Видя, что Ваймс все так же напряженно и недоверчиво молчит со своего места, он на всякий случай объяснил свою щедрость. — Я ПРОСТО ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ СОСТАВИЛ МНЕ КОМПАНИЮ. Трактирщику снова стало не по себе. Нет, с его голосом определенно что-то не так. Не приятный и не отталкивающий, не грубый и не высокий, он самым решительным образом никакой. И словно ввинчивается в голову. Ощущение не из приятных, но тревоге по этому поводу не удалось дойти сквозь пелену алкоголя до Сэма Ваймса. Он решил не грузить себя дополнительными размышлениями и благосклонно приткнул свое непослушное тело на соседний стул. Ответ его очень даже устроил. — В таком случае, приятно познакомиться, господин Двер. — Он поднял стакан нетерпеливее, чем собирался, и возненавидел себя за это. — МОЖНО ПРОСТО БИЛЛ. Через два с половиной часа они уже пили на брудершафт. Ваймс с прежним успехом отогнял от себя мысли о том, что фразочки Билла Двера раздаются не там, где надо, лицо не выражает ничего, кроме ухмылки, а руки слишком костлявые. У каждого свои недостатки. Ваймс наворчался ему вдоволь о буднях стражника и теперь чувствовал себя лучше. Жизнь заиграла новыми красками. Он даже спросил с несвойственным ему интересом, кем старина Билл работает. Билл Двер взглянул на почти пустую бутылку, как будто прикидывая, готов ли капитан к честному ответу. — Я ВВОЖУ ДУШИ В МИР ИНОЙ, — изрек он. Плечи его распрямились. Ваймс икнул и прикрыл рот рукой. — Ого, в ритуальных услугах, значит. Полезная профессия. То-то я смотрю, у тебя вся одежда черная. — Он решил, что сейчас самое время блеснуть наблюдательностью. — ЭТО ОБСИДИАНОВЫЙ ЦВЕТ, — обиделся Билл, — Я НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ ОСВЕЖИЛ ГАРДЕРОБ. — А, прости. — Ваймс потряс головой, прогоняя очередное наваждение. В глазах Билла подрагивали и переливались погибающие сверхновые. — Обсидиановый, говоришь? Очень смелое решение. Слышал, он сейчас в моде. Они помолчали немного и выпили еще. — Добрый вечер, — раздалось откуда-то сбоку. После избыточно вежливой интонации вроде этой вечер в девяти случаях из десяти перестает быть добрым. — Вы капитан Ночной Стражи? Я Моркоу Железобетонссон, новобранец. Ваймс даже не посмотрел на источник звука. — Нет, — ответил он не раздумывая. — Но мне сказали... — говорящий явно не ожидал такого поворота беседы. — НО... — в унисон ему впечатался в мысли каждого присутствующего тяжелый бесцветный голос. Протирающий стаканы Шэм Харга поковырял в ухе мизинцем. — Ничем не могу помочь, — перебил их обоих Ваймс. Медленно и осторожно он направил свой взгляд в противоположную от Моркоу сторону. На чьем-то окурке, тарелке свинины с картошкой и воткнутом в доску ноже он сделал несколько передышек, как будто боясь, что от слишком резкого движения зрачков его может стошнить. И вот, где-то там слева, заурядный и невзрачный, совершенно не запоминающийся Билл Двер посмотрел в недоумении ему прямо в глаза своими мертвыми звездами. Будь Ваймс немного пьянее, то в заговорщеском жесте приложил бы палец к губам. К счастью, вместо этого, еще немного себя контролируя, он чуть менее очевидно пнул его под столом. Но Билл Двер заговорщиком не был. — АЙ, — произнес он тоном существа, которое не знакомо с концепцией боли, но слышало, как люди выражаются в таких случаях, — ЗА ЧТО? Став в разы раздраженнее, взгляд Ваймса пополз оборатно. Разделочный нож, все еще воткнутый в доску, успел немного накрениться. Из тарелки свинины с картошкой пропала свинина. — Но даже если вы не капитан Ваймс, — красивые руки легли на барную стойку рядом с окурком и сцепились в замок, — вы, как минимум, из Ночной Стражи. На лице Ваймса проступил ужас. Пара лишних глотков сделали из него параноика. Он заставил себя посмотреть на собеседника. — Вы значок снять забыли, — добавил Моркоу немного смущенно. У него были добрейшие глаза из всех, что Ваймс когда-либо видел. Не зная, что сказать, он отвернулся, но напряжения между ними в любом случае несколько поубавилось. В затянувшемся молчании Билл выудил из кармана песочные часы и, вытерев рукавом с барной стойки пивную лужу, поставил их перед собой. «Странный способ измерять время, — подумал Ваймс, рассматривая узоры созвездий на стекле, — заколебешься переворачивать, вряд ли их хватает больше, чем на час». На черной деревянной подставке готическим шрифтом были выгравированы какие-то буквы, но он не успел их прочитать. Золотистый песок в верхней чаше уже почти закончился. — МНЕ ПОРА. — Билл спрятал часы в глубинах плаща. — ПРИЯТНЫЙ БЫЛ ВЕЧЕР, НО ДОЛГ ЗОВЕТ. БЕРЕГИ СЕБЯ, КАПИТАН. Ваймс пожал ему на прощание руку, почувствовав отчетливо каждую косточку. Пропитанный спиртным мозг потерял на секунду связь с реальностью и перестал самообманываться — ему померещилось, что Билл забрал прислоненную к стене косу. Сморгнув, он разглядел, что это всего лишь трость с серебрянным набалдашником. Очень стильная и, надо заметить, здорово отвлекающая. Билл Двер ушел так, как будто его никогда и не было. Ваймс еле успел бросить ему вслед рассеянное «был рад познакомиться» и поспешил спрятать голову в сгибе локтя. Оставаться один на один с Моркоу у него не было никакого желания. — Почему бы тебе не пойти в штаб-квартиру Ночной Стражи? — пробурчал он из складок рубашки. — Там тебе все расскажут. Моркоу сел на освободившийся стул с ним рядом. — Я уже был там, — признался он кротко, как будто бы извиняясь, — капрал Шноббс сказал мне найти вас. Ваймс сделал себе мысленную пометку «отчитать как следует капрала Шноббса». С чего тот вообще взял, что он сведущ в таких вопросах? Видят боги, он понятия не имеет, что следует говорить воодушевленным сероглазым парням, которые так сильно хотят поступить на городскую службу, что ищут для этого своих алкашей-капитанов по дешевым пивнухам. Он решил, что еще немного помолчит, а там, глядишь, придумает, как вежливо завершить разговор. На худой конец, в запасе всегда есть смерть от алкогольного отравления. — Вот ты где! — Хлопок по спине вырвал его из непроглядного мрака. — Я уже пять баров обошел. Ваймс не мог вспомнить, когда в последний раз так радовался появлению Фреда Колона. Скорее всего, никогда. Он даже наскреб в себе силы выглянуть из своего локтевого убежища. Моркоу отметил про себя, что тоже обошел пять баров в поисках капитана Ваймса, ощущение крохотной духовной связи с новоприбывшим заставило его улыбнуться. — Ты меня слышишь, Сэм? Дежурство уже началось. — Колон мягко отнял у Ваймса стакан, чтобы привлечь к себе внимание. — Отдай какой-нибудь приказ, что ли. Ваймс тут же стал гораздо трезвее. Работа всегда на него так действовала. — Иди патрулируй улицу Паточной Шахты, сержант, — без запинки сказал он. Стакан так же мягко перекочевал обратно. Обсвободившаяся от него рука браво отдала честь. — Так точно, сэр. — А я буду патрулировать этот бар. — Хорошо, сэр. Слуйчайно наткнувшись взглядом на новобранца, Ваймс вспомнил о его существовании. Мысленно чертыхнувшись, он представил их с Фредом друг другу. Попытался обрисовать ситуацию, но сдался в итоге и позволил Моркоу объяснять самому. Колон внимательно его выслушал. На данный момент сержант составлял ровно половину Ночной Стражи города, если бы единицей ее измерения были килограммы. Он был рад потерять свое численное превосходство. Но что-то в речи Моркоу его все-таки смутило. — Здорово, что у нас новенький, — протянул Колон, взвешивая каждое слово, — но в рекомендательном письме от патриция говорилось, что он гном. Двухметровый широкоплечий Моркоу, даже в сидящем положении немного над всеми нависающий, кивнул. — Все верно, сержант, мои родители гномы. На него вылупились две пары глаз. Впервые за вечер Ваймс рассмотрел Моркоу как следует. Изящные руки, чистые манжеты. Ремень-кобура на талии, меч в ножнах, аккуратная светлая родинка над усами. Короткие волосы, длинные ресницы. Взгляд человека, который рад будет за вас умереть, если вы с ним подружитесь. «Он слишком приятный, — решил Ваймс, — в Анк-Морпорке таким людям не место, это преступление против природы. Сущий кошмар. Даже короткая борода смотрится на нем приглаженнее и аккуратнее, чем на иных мужиках тщательно выбритый подбородок». В порыве досады он ощупал свой. «И откуда он только взялся? Зараза рыжая, — мелькнула у него в голове, не задерживаясь, пьяная мысль. Соскользнувшие с подбородка пальцы снова примагнитились к бутылке. — Улыбается ведь еще, как будто и правда рад, что станет стражником. Надо быть сумасшедшим, чтобы пойти к нам добровольцем». Улыбка. Продолжая механически вливать в себя алкоголь, Ваймс вернулся к этому образу, и он оказался последним перед отключкой. Простая искренняя улыбка. Не желающая угодить или произвести впечатление, не натянутая из вежливости. Улыбка настольно теплая, что способна, пожалуй, согревать всю зиму несколько деревень. Конечно, при условии, что в их окрестностях не будет околачиваться доктор Проблемс, согреть которого смогла бы только смена политического режима. Какие, к черту, улыбки? Он был одержим идеей королей. Дослужившись до главы Гильдии Убийц он смотрел в светлое будущее, где вместо раздражающе правильного патриция правил законный и, желательно, туповатый наследник трона, на решения которого можно было повлиять извне. Видят боги, он отыщет его и станет советником при дворе, и тогда весь город будет у его ног. Пошарив в стопке бумаг на столе и вытянув последний отчет, он улыбнулся. Все шло своим чередом. В комнате с бежевыми обоями на Щеботанской улице царил хаос. Куча треснутых серых камней вперемешку с чертежами устилала весь пол, из разбитых колб на подоконнике доносилось тихое потрескивание сырой магии, длинный двуручный меч грубой работы валялся у окна в саже, на стенах кто-то вывел углем вразнобой заметки и знаки. Посреди всего этого бардака лежал навзничь волшебник с распоротым пузом. Стража обступила его со всех сторон — это стало возможным с недавнего времени, теперь ребят было четверо — Фред деловито писал рапорт в видавшем виды блокноте, Ваймс отрешенно смотрел на рану, Моркоу смотрел на Ваймса, а Шнобби уже опустился на корточки и вовсю рылся в карманах усопшего в поисках кошелька и каких-нибудь улик. Вызванный из Незримого университета казначей переминался с ноги на ногу так далеко от них, насколько позволяла комната. Близость трупа его, мягко говоря, нервировала. — Вы не волнуйтесь, мы со всем разберемся. — Общение с Моркоу можно было рекомендовать как терапию всем эмоционально уязвимым людям. Шнобби, правда, слегка подпортил успокаивающее впечатление, переключившись на кольца, которые, как и кошелек, могли быть важными уликами. — У него были враги? — строго по инструкции спросил Колон. — Тордек всегда был ко мне добр, — взвыл казначей, — в «Залатанном Барабане» он всегда отдавал мне лимончики из своих коктейлей. Святой был человек. — От едва сдерживаемых рыданий у бедняги затряслись плечи. Склонившись над старательным Шноббсом, Моркоу поднял с тела расписку с гербом Гильдии убийц, пролистал скрепленные степлером чеки и молча убрал их в карман. — Университет освобожден от налогов, — еле слышно пробормотал казначей, проследив за его действиями, — убивать волшебников незаконно. — Может, они чего в бумагах напутали, — встрял в разговор Колон, — бывает, что заказчик не указывает род деятельности жертвы. А какому-нибудь студенту не пришло бы в голову проверить, в кого он нож всаживает, ну вы понимаете. Простите. — А как же остроконечная шляпа? И мантия. И длиннющая седая борода. — Шнобби ткнул расплоставшееся на полу тело пальцем. — По-моему, вполне себе очевидно, что он волшебник. Проморгавшись, Ваймс оторвался от страшного вида раны и пробежался взглядом по помещению, выхватывая детали. Кусок асбеста у шкафа, запутанные рисунки на полотке, выдвинутый ящик стола, раскрытый блокнот с вырванными верхними страницами, кузнечные молотки. Выглядело все это как не доведенный до ума проект. Он взял со стола записи, в которых не было ничего о камнях и безвкусно выкованных мечах. — Тордек рассказывал кому-нибудь, чем занимался в последнее время? Казначей помотал головой, обнимая себя за плечи. — Сказал только, что у него не вышло и он намерен вернуть заказчику предоплату, — пробормотал он, стуча пальцами от нервного тика. Моркоу чуть отодвинул ботинком меч, чтобы пошарить по груде камней. Там ничего не обнаружилось, и он уже отошел, когда раздался странный металический звук. Прикосновение сотворило с мечом что-то магическое. На лезвии вспыхнули нарисованные киноварью руны, а в комнате по ощущениям стало тесновато от волшебства. Казначей бросился на пол и прикрыл голову руками. Меч, завертевшись на месте, вдруг взмыл в воздух. Вовремя среагировавший Моркоу метнулся к Ваймсу и рванул его на себя. В его движении промелькнуло даже немного галантности — пошатнувшись, они оба сохранили равновесие. Меч просвистел в нескольких сантиметрах от них и по рукоять вошел в стену. Выждав немного и убедившись, что на этом все, они аккуратно расцепились из одного испуганного человека в двух спокойных. — О. — произес Ваймс. В глубине души он почувствовал, что поощрять подобного рода инициативу — его прямая обязанность. Действуй все стражники так же лихо, вдов в городе было бы куда меньше. Глотнув из фляги, он перебрал в голове удручающе скудные возможности, доступные ему, как вышестоящему должностному лицу. Наградить паренька премией без согласования с патрицием нет никакой возможности. Выдать оружие получше? Бессмысленно. У него есть свой собственный меч, простой и прекрасный — единственная вещь, оставшаяся от предположительного кровного отца, вряд ли ему захочется с ней расстаться. По старинке выразить благодарность словами? Что ж, одним «спасибо» сыт не будешь. Но лазейку он все же нащупал. — Хорошая реакция, младший констебль Моркоу, — сказал он хрипло, чуть не задохнувшись от попавшего не в то горло виски, — повышаю тебя до капрала. Это хотя бы означает прибавку к жалованью, три доллара в месяц на дороге не валяются. Ваймс мрачно прикинул, что спасение его никчемной жизни примерно столько и стоит. Рихфрад Брингор о спасении человеческих жизней знал предостаточно и цену, в отличие от Ваймса, устанавливал со знаем дела, каждый случай изучая в индивидуальном порядке. Он был чернокнижником. Родители до последнего надеялись, что мальчик возьмется за ум, перестанет ковыряться в сомнительных травах на заднем дворе, тащить домой кошек и практиковать гадания на кофейной гуще, уберет на антресоли комплект темной одежды и поступит, наконец, в Незримый университет, как все нормальные люди со склонностью к чарам. Нет ничего дурного в том, чтобы стать волшебником, профессия эта испокон веков считалась почетной, они могли бы гордиться им. «У тебя самый настоящий талант, сынок, — сокрушался отец, — а ты тратишь его неподобающим образом. Ведьмовство ведь, ты только не обижайся, оно ведь, э-э, как бы тебе сказать? Удел женщин. Не пристало молодому человеку вроде тебя варить приворотные зелья и дрессировать зверюшек». Рихфрад стоял тогда перед ним, сжав кулаки от бессилия. «Я их не дрессирую. Они позволяют мне смотреть их глазами», — хотел сказать он, но подумал и промолчал. Все равно очередная ссора на тему учебы ни к чему не приведет. Он уже обьяснял и так и эдак, что магия волшебников грубая и неуправляемая. Кучка напыщенных академиков заключила ее в книжки, привязала к расположению звезд, математическим формулам, сдвигам диска и прочей ереси. А у ведьм она в силе самой природы. Цветет лавандовыми полями, гремит грозами в черном небе, ложится шапками снега на горные хребты, чтобы сорваться с них лавиной и смести с лица земли парочку надоедливых деревень. К ней нужно относиться с уважением, а не выкрикивать заклинания, размахивая перед собой палкой и путаясь в бороде до колен. От одной мысли об этом его снова перекосило от отвращения. Раздраженно толкнув отца плечом и не попрощавшись с матерью, он поднялся к себе, покидал в сумку вещи первой необходимости, вывел из конюшни любимую вороную лошадь и уехал по извилистой горной дороге просить ведьму, у которой все это время тайком от родителей брал уроки, приютить его ненадолго. Несколько лет спустя он все еще жил у нее, лечил десятки болезней, двадцатью четырьмя способами предсказывал будущее, сочинял свои собственные заговоры и с ювелирной точностью накладывал порчи. Прилежный, внимательный к деталям, саркастичный и умный юноша — его наставница с подругами души в нем не чаяли. Это был первый в истории Плоского мира случай, когда ковен принял в свои ряды мужчину не для ритуального убийства под светом полной луны, а из чувства симпатии. — Рих, милый, к тебе посетитель, — проворковала старая ведьма, заглянув к нему в комнату, — говорит, у него необычная просьба. А еще, что он щедро заплатит, если сделаешь все, как надо. Любопытство в ее голосе было чище хрусталя, она даже не попыталась скрыть, что прилежно подслушает все под дверью и еще за добавкой вернется. Сплетничать между собой о работе они очень любили. Сидящий за столом Рихфрад машинально поправил воротничок рубашки, пробежался взглядом по рабочему месту — не слишком ли запущен творческий беспорядок? Достаточно ли в чайнике заварки? На месте ли кружка для гостей? Удовлетворенный этой маленькой инспекцией, махнул рукой. Пусть заходит. Ведьма кивнула и прошаркала обратно в прихожую. Иволга, прыгающая по подоконнику и подбирающая рассыпанные зерна, вылетела в сад. Рихфрад одернул надетую поверх штанов юбку. Очень уж ему хотелось влиться по стилю в местный шабаш. Эта деталь веселила девочек в насыщенные работой ночи, а он только рад был лишний раз разрядить атмосферу. К подолу он пришил черные бусины разных размеров, в складках пряталась рваная вельветовая тесьма. Вошедший смерил его оценивающим взглядом. — Гита, отойди от двери, пожалуйста, — попросил Рихфрад. Шестое чувство подсказало ему, что дело будет серьезным и лишним свидетелям придется несладко. Шурша по полу старыми тапками, ведьма вышла в сад. Разговор вышел странным. Рих перебирал задумчиво свои длинные, темные как ночь бусы из эбенового дерева, задавал много вопросов. У него еще не было таких оригинальных клиентов, но он все же взял заказ из чистого любопытства. А в пятистах милях от его стола, заваленного рукописями, пучками сухих трав и огарками свечей, раздосадованный капитан Ваймс мерил шагами штаб-квартиру Ночной Стражи. — Нам нужны свидетели, — сообщил он, в двадцатый раз проходя мимо Моркоу, который все так же преданно провожал его взглядом, — сами мы ничего не нарыли. Настало время задать правильным людям правильные вопросы. Он уже придумал, как дать расследованию пинка, но не был уверен, воспримут ли остальные его идею всерьез. Всю дорогу его преследовало чувство легкого сумасшествия. — А знаете что? — Решившись, он остановился и посмотрел на свой маленький верный отряд. — Давайте допросим Смерть. Вот уж кто точно там был. Или лучше сказать «случился»? Разумеется, Ваймс не помнил никаких странностей со своей последней попойки, с восприятием сверхъестественного у людей ой как плохо, но что-то мрачное и пугающее в глубине души подсказывало ему: Смерть — классный парень. И вообще-то, встретиться с ним — одно удовольствие. Тьма этих мыслей просочилась в выражение его лица. — Э-э. — Колон явно занервничал. — А разве так можно, сэр? — Он покосился на остальных в поисках поддержки. Шнобби выковыривал грязь из-под ногтей в ожидании конкретных приказов, а не сомнительных предложений. Моркоу изо всех сил скрывал обожание за улыбкой, получалось не очень. — Ну. Волшебники иногда его призывают, — уже не так воодушевленно ответил Ваймс. — Попробовать стоит. Студенты в Незримом Университете действительно приставали время от времени к Смерти. Существовал и был даже прописан в книгах специальный обряд с рунами и заклинаниями, чтобы материализовать в главном зале скелет с косой, испугаться до чертиков и изгнать его обратно в небытие. Поразмыслив немного над тонкостями и набросав примерный план действий, Стража отправила официальный запрос на участие в очередном таком представлении, повозилась с бумагами, получила четыре пригласительных пропуска и оказалась, наконец, в мрачном помещении с высокими потолками. В воздухе пахло магией, обветшалостью и заварным кремом. Старшекурсники перебирали трясущимися руками древние, покрытые пылью и плесенью фолианты. Выбранный по принципу короткой спички доброволец дочертил на полу последние символы. Дрогнуло пламя свечей, с потолка посыпалась штукатурка. Появившаяся в центре круга фигура обвела вглядом присутствующих и остановилась на Ваймсе. — СЭМ? — На черепе Смерти каким-то образом отразилось смущение. — НЕ ОЖИДАЛ ТЕБЯ ЗДЕСЬ УВИДЕТЬ. Волшебники ахнули. Ваймс, нахмурившись, сунул руки поглубже в карманы. — Он зовет тебя Сэмом?! — Впервые в жизни сержант Колон испытал щемящее, бестолковое чувство дружеской ревности. Этот скелет убогий не рос с ним в одном дворе, в отличие от некоторых! Не служил в армии! Не пускал его к себе пожить, если худо было с деньгами. Не засовывал ему два пальца в рот, когда однажды под Страшдество он наглотался таблеток. Какого, спрашивается, хера здесь происходит? Смерть был перед ними в своем честном облике Смерти с косой наперевес, и от его вида мутная пелена исчезла из всех воспоминаний Ваймса. — Билл Двер, значит, — процедил он сквозь зубы, прикуривая, — ну-ну. — ТЫ С САМОГО НАЧАЛА ЗНАЛ, КТО Я. ПРОСТО НЕ ХОТЕЛ ЗАМЕЧАТЬ. Темный силуэт приблизился к краю нарисованных на полу символов. Ваймс отнял у Колона блокнот и, выпустив клуб дыма в сторону, выразительно поднес карандаш к чистому листу. — Нам нужна твоя помощь в расследовании, — признался он нехотя, — любая информация о Тордеке Убервальдском будет кстати. Волшебник такой был, умер недавно. Помнишь его? Конец всего сущего немного растерялся. Затянувшееся молчание до краев наполнило зал. Острая до одури коса резала попадающий на нее лунный свет на несчастные серые кусочки. — ЛЮДИ УМИРАЮТ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, КАПИТАН, — попробовал он. Ваймс покачал головой, смерив его одним из своих особенно колких взглядов. — Не дури. Ты недостаточно человечен, чтобы уметь забывать. По ряду волшебников прокатился испуганно-восхищенный вздох. Заведующий кафедрой неопределенных исследований взял трясущегося студента за руку. — Я НЕ ДОЛЖЕН ВМЕШИВАТЬСЯ В ХОД СОБЫТИЙ, — на этот раз теряющий терпение Смерть ответил ему замогильно холодно. По всему кругу зашипели свечи, плавясь от скачка температуры. — Я этого не прошу. — Ваймс остался на месте. — С убийцей мы разберемся сами. Мне интересно, чем господин Тордек занимался незадолго до... Тебя. Может, он что-то упоминал о своей работе? Он ведь ее не закончил. Синие огоньки в глазницах Смерти вспыхнули ярче. Ему явно не нравилось происходящее и хотелось поскорее смыться с этого сборища недоумков. Не нарушая законов мироздания, если получится. — ОН ДЕЛАЛ МЕЧ В КАМНЕ. — Тот самый меч в камне? — Переспросил с благоговением Шнобби. — ДА. ТОТ САМЫЙ МЕЧ. Ваймс закатил глаза. — Мне кажется, у нас тут эхо, — пробурчал он угрюмо, возвращая Фреду блокнот. Волшебники зашептались. Шляпы съехали набекрень. Шелковистые бороды прижимались беспокойно к чужим ушам. Кому-то в процессе наступили на мантию. — ВЫТАЩИТЬ МЕЧ ИЗ КАМНЯ МОЖЕТ ТОЛЬКО ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ, — с готовностью подсказал Смерть. – Да-да, спасибо, мы поняли, — Ваймс раздраженно отмахнулся, — но разве человек способен его создать? Это же старая легенда. — А КАК, ПО-ТВОЕМУ, ПОЯВЛЯЮТСЯ ПРЕДМЕТЫ ИЗ ЛЕГЕНД? КТО-ТО ДОЛЖЕН ИХ ДЕЛАТЬ. Они помолчали. Замечание это имело смысл. И все-таки легенды должны оставаться легендами. Заколдованные ожерелья, отравленные фрукты, хрустальные туфельки — ну нельзя просто взять и собрать их у себя на даче, вот Тордека и убили, чтобы поддержать ореол таинственности. Волшебный меч, взявшийся из ниоткуда. Капитан тяжело вздохнул. — Еще что-нибудь нам расскажешь? — НЕТ. Моркоу заглянул в блокнот Колона. Там были весьма и весьма неплохие рисунки кошек. Нарезка лунного света мигала в зрачках Ваймса. — Ну, — улыбнулся он, — до встречи тогда? Облизнув пальцы, он потушил одну из свечей, разорвав круг. Черный силуэт растворился в воздухе. Рифхрад подозвал иволгу свистом. Как только она села к нему на ладонь, глаза его закатились, а рука безвольно упала на простыни. Сердце перестало биться. Птица выпорхнула в окно, не заметив присутствия постороннего сознания — просто ей вдруг захотелось облететь окрестности, высматривая, в какие из расставленных капканов попали кролики и не забрело ли слишком далеко от деревни стадо овец. Сложив крылья, она спикировала на крышу сарая, прошлась по нагретому солнцем шиферу и села на оконную раму. Заказ был готов. Купленный у кузнеца меч всего за неделю оброс до середины горной породой. Все оказалось так просто: несколько верно подобранных слов, трехдолларовая железяка, и вуаля. Земля помнила пролитую на нее кровь королей. Ей самой захотелось явить миру настоящего наследника, Рихфрад лишь подтолкнул ее в нужную сторону. У ворот стояла почтовая карета. Возница кормил овсом лошадей, трое мужиков копошились с мечом, заворачивая его в слои газет и обматывая бечевкой. Доставка до Анк-Морпорка такой махины стоила дорого, и они выполняли свою работу на совесть. Довольная зрелищем птица взлетела на козырек дома. В зарослях плюща у каминной трубы стрекотали кузнечики, во дворе бодались играючи молодые телята, на горных вершинах все так же лежал снег, в тишине леса демали совы. Природа жила и дышала во всей своей красе. А далеко-далеко оттуда, в грязном и шумном городе Ваймс сидел за каким-то столиком в каком-то баре и напивался какой-то дрянью. Впервые за всю свою липкую, отчаянную, поглощающую его живьем депрессию он думал о Смерти не как о неком абстрактном и очень даже притягательном явлении, а как о личности с полноценным характером, стилем, мыслями, своими собственными заморочками. — Разрешите присоединиться, — от знакомого голоса ком в груди стал чуть меньше. — Разрешаю, присоединяйся, — отозвался Ваймс с неестественной веселостью. Моркоу остановился с ним рядом на полпути к стулу. — У вас все хорошо? — спросил он, сжав его плечо и заглядывая ему в глаза. Ваймс нащупал в себе желание положить поверх его ладони свою, чтобы он подольше ее не убирал, но вырвал его с корнем. — Все просто замечательно, капрал. – В его голосе мелькнула нотка истерики. Моркоу сел напротив. Некоторое время они молча присутствовали друг с другом рядом, каждый сам по себе. За соседним столом гномы играли на выпивание в «я никогда не». Шэм Харга болтал с обросшим лишайником троллем о накрывшихся медным тазом поставках щебня из Клатча. — Вот скажи мне, — вдруг спросил Ваймс, — разве этично со стороны Смерти угощать меня выпивкой? Я имею в виду, разве он не должен ждать, когда ему нужно будет случиться? А не приближать свое появление. Моркоу посмотрел на него с тяжелой, вдумчивой серьезностью. — Я думаю, он становится Смертью только когда исполняет свои обязанности, — сказал он, нахмурившись. — А господин Двер просто хотел вас порадовать в свободное от работы время. Что в этом такого? Он всего лишь за вас заплатил. А вы и сейчас себя травите. Ваймс невольно взлянул на бурду в зажатом в руке стакане. Пальцы его дрогнули. Моркоу коснулся его костяшек и поспешно убрал руку. — И это очень меня расстраивает, — добавил он тихо, — не мне вам указывать, но как было бы хорошо, если бы вы перестали. От его стандартных теплых улыбок не осталось и следа. Ваймс сам не понял, как это произошло и с чего вдруг, из-за каких таких забитых ногами чувств, всколыхнувшихся вдруг в душе, но он определенно подался вперед и совершенно точно прижал свою горькую ухмылку к губам Моркоу. Он понадеялся, что движение выйдет достаточно быстрым, чтобы его можно было списать на случайность. «Неудачно передвинул по столу локоть и навернулся с собственных рук. Ты же знаешь, как оно бывает. Извиняй, капрал, ничего личного». В общем, он хотел упасть на его губы, а не целовать его. Этот кошмарный пьяный план, в начале своего кошмарно-пьяного исполнения еще претендующий на надежность, к сожалению, не сработал. Отчасти из-за колючей щетины, которую трудно было не заметить, но, в основном, потому что Ваймс промахнулся, попав сначала — да и то с горем пополам, в уголок рта, и ему пришлось решать на месте, как бы так аккуратно сместиться теперь левее. Аккуратно не получилось. Когда он отстранился, у Моркоу каталось во взгляде что-то мутное, нечитаемое, но общее выражение почти не изменилось. Он ничего не сказал. Ваймс встал из-за стола. — У нас через полчаса дежурство, — напомнил он себе вслух, закрываясь этим фактом от всей жизни за пределами работы. — Я провожу вас до штаб-квартиры. — Поднявшийся следом, все такой же деревянный Моркоу с готовностью подал ему руку. — А потом уйду патрулировать улицы. Ваймс проскользнул по стеночке мимо его руки и, почти не шатаясь, распахнул дверь. — О, нет. Нет-нет, это совсем не обязательно, — отрезал он, когда они оба вышли во двор, и сам удивился, какое страшное количество отрицания уместил в одной реплике. — Можешь начинать прям отсюда. Рука его, взметнувшись вверх, описала в воздухе загогулину, обозначая, видимо, контуры затопленной дождем подворотни. Моркоу несколько отстраненно отдал честь, как будто размышляя о чем-то. Они зашагали в противоположные стороны и, пока не затерялись совсем в лабиринте улиц, ужасно, просто ужасно хотели обернуться. У ребеного дома Шэма Харги, натяжной козырек которого уже несколько раз пытались умыкнуть злоумышленники, Ваймс остановился, чтобы прикурить. Стоило ему открыть коробок спичек, как их смыло в канаву суровым городским ливнем. Несколько особенно агрессивных струй выбили у него изо рта и саму сигарету. Сунув руки в карманы в поисках другой, он тяжело вздохнул и тут же закашлялся. Воды в воздухе в этот печальный вечер содержалось больше, чем самого воздуха. Гроза в Анк-Морпорк пришла с Овцепиков, и в горах впервые за лето было поразительно ясно. Сидяший на веранде Рихфрад оторвался от чтения книги и обернулся, складывая пальцы подходящим для заклинания образом. В комнате кроме него еще кто-то был. Он почувствовал это слишком поздно. Острая боль пронзила бок — тонкое лезвие, продырявив пиджак, вспороло ему печень. Вскривнув и скрючившись, чувствуя подступающую к горлу кровь и оседая на холодный пол, он нащупал сознание одного из котов в комнате наверху и метнулся из последних сил к пушистому четырехлапому тельцу, дремлющему на каминной полке после трудного, насыщенного ловлей мышей дня. Оно было знакомым, умело довольно быстро передвигаться и, в отличие от соседского волкодава, не воняло псиной. Но, что самое главное, из этого тельца на данный момент не торчал охотничий нож. Кот открыл глаза и, бесшумно спрыгнув с камина, потрусил в сторону двери. Своим маленьким кошачьим умишком он внезапно решил, что давно не навещал Гиту, наверняка она выставила во двор миску с угощением. Запах сирени во дворе расходился по округе фиолетовыми пятнами, тонкие красные нити, тянущиеся от нор кротов и полевок, спутывались в ночном воздухе с горькой синей полынью и голубоватыми углями костра. Знакомая дорога к Ланкру переливалась всеми оттенками желтого: тут были и нотки фейерверков с подошв бродячего цирка, и резкий шлейф застывшего воска от почтовой кареты, и удушливо-яркий след проходящего на закате стада овец. Прыгнув в кусты, кот помчался по бирюзовым теням спящих в траве бабочек и ядовито-зеленым всполохам сброшенных оленями рогов. В то же самое время на изнанке всех мыслимых и немыслимых измерений Смерть с удивлением уставился на часы. Последняя песчинка зависла на краю чаши, наотрез отказываясь падать. Постучав по стеклу и совершенно ничего этим не добившись, он тяжело вздохнул. — ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ ЧЕРНОКНИЖНИКОВ. Задремавший в своем кабинете Ваймс встрепенулся от стука в дверь. В одной из множественных вселенных, где Моркоу всю жизнь проработал на гномьих рудниках, он так и остался лежать на столе в луже собственной крови. Там же рядом с ним валялась разбитая бутылка, которой он полоснул себя по горлу. Очень хорошо, что такая вселенная была единственной в своем роде. — Кто там? — Поморщившись, он потер виски. Голова раскалывалась с похмелья, он опять не помнил кусок вечера. – Я, сэр, — отозвался виновник этой конкретной головной боли и всех последующих в его жизни, идущей вперед бодрым шагом. Дверь слегка приоткрылась. Одним стремительным движением Ваймс пригладил взлохмаченные волосы. — Чего тебе? — Я хотел спросить, сэр, — нарисовавшийся в проеме Моркоу смотрел на него своими честными глазами, — не составите ли вы мне сегодня компанию. У меня есть на примете одно хорошее место, там вкусно кормят, и атмосфера очень приятная. Ну, знаете, без пьяных драк и всего такого. Ваймс потер переносицу. Идея совместного досуга показалась ему привлекательной и вместе с тем странной. Смутное ощущение, что у него, у Ваймса, теперь есть личная жизнь, о которой он не в курсе, возникло и тут же исчезло в рутине трудовых будней. — Буду рад, — тепло согласился он, — но сначала нужно наведаться в Гильдию Убийц. Хочу убедиться, что с чеком, оставленном на теле, все в порядке. Пусть проверят печати, подписи, чернила, сам бланк. И прошу, когда будешь уходить, передай сержанту, что я жду его рапорт. Он должен был допросить всех друзей и родственников Тордека. По счастью, он был не в курсе, что буквально вчера Моркоу, сгорбившись над столом в караульной, прилежно выводил очередное письмо домой. «Так вышло, что капитан Ваймс меня поцеловал, – писал он с легким румянцем на щеках, — я спросил у сержанта Колона, что бы это могло значить, все-таки он лучше его знает. Они дружат почти двадцать лет. Сержант очень удивился и долго молчал, а потом сказал мне, что капитан Ваймс ни с кем так себя не ведет, ни по-пьяни, ни в трезвом виде. Еще он сказал, что во всю эту историю верить отказывается, но если такое и правда произошло, то это великая любовь на всю жизнь. Я очень рад и завтра же приглашу капитана Ваймса на ужин. Если у нас с ним все получится, я стану самым счастливым гномом на свете. Жалко, что вы сейчас далеко и не можете прийти ко мне на работу, вы бы увидели, как здорово он борется с преступностью. Он бы вам очень понравился. У него доброе сердце, хотя он старается этого не показывать. Он всегда думает о других, а я буду думать о нем. Надеюсь когда-нибудь вас познакомить. Искренне ваш, Моркоу». Тут стоит отметить, что гномы живут существенно дольше людей, поэтому разговоры с детьми на личные темы у них начинаются, в лучшем случае, годам к сорока, да и то в продвинутых семьях. Моркоу было тридцать два. Вечер обещал быть интересным. Бюрократия не помогла отсрочить неизбежное — все нужные документы оказались на столе ровно тогда, когда им следовало там оказаться, и с ними все было нормально. Оговоренное время встречи наступило, по ощущениям, слишком быстро. Закравшиеся в голову подозрения терзали душу. Ваймса никогда не водили на свидания. В свои сорок пять он и сам никого не водил. Холодный ужас накрыл его с головой. Слишком занятый то попытками выжить в трущобах, то войной, то самообразованием, то психическими рассройствами, то работой, он не представлял, как вести себя и что делать. Ночной график работы предполагал употребление романтических ужинов в качестве завтраков, что могло бы слегка успокоить, но Моркоу как назло выбрал четыре часа утра. После смены это и было гребанным ужином. А значит, придется пройтись по классике: судя по всему, им предстоит поесть, распить на двоих бутылку вина, уединиться под теплой крышей и лечь спать до следующего вечера. Зная себя, Ваймс был уверен, что все вышеперечисленное не приведет ни к чему хорошему. Меньше всего ему хотелось затронуть за едой какую-нибудь щекотливую тему, напиться украдкой припрятанным в штанах вискарем, предложить по глупости одну из тех ужасных комнат в Тенях или наблевать на пол во время секса. Но ранее утро было тихим и ясным. И паб оказался на удивление милым — чтобы спрятать выбоины в стене, бармен пустил по ней на гвоздях живую виноградную лозу, под потолком помимо свечей горели заколдованные волшебниками гирлянды из желтых и оранжевых огоньков. На прибитой к полкам жердочке спал ворон. Перекинувшись с кем-то из персонала парой слов о семье, новом спектакле бродячих актеров и упавшем уровне образования в Гильдии Оружейников, Моркоу принес с кухни две тарелки первоклассного мясного супа. Ваймс сгорбился за столом, ковыряя сосредоточенно край скатерти — слишком уж вкусно от керамических мисок пахло кинзой и острыми специями, к такой роскоши он готов не был. Моркоу протянул ему половинку хлеба. — Хозяева настояли, что все за счет заведения, — сказал он, и Ваймс даже не удивился. Все в городе любили Моркоу, хотя и двух месяцев не прошло с его приезда. Взглянув на него, такого уютного без доспехов, сложившего для дочки повара журавля из салфетки и осторожно сдувающего пар с ложки, он подумал: а разве можно иначе? Фонарики над ним сияли как звезды. — А теперь самое интересное, — сняв пробу с супа, Моркоу указал в другую часть зала. — Видите, там люди собрались? Ваймс кивнул. — Мне про это заведение рассказал один знакомый гном. Тут теперь действует круглосуточная акция «вытащишь меч из камня — получишь пинту пива бесплатно». Чудовищную неловкость ужина тут же вытеснили заботы Стражи. Еще один меч? Тордека убили, потому что он не справился. Но кто-то вместо него закончил работу. Или это подделка, просто новое развлечение для жителей? С трудом верится. Не бывает таких совпадений. Мысли неслись галопом, не поспевая друг за дружкой. — И давно здесь?... — Со вчерашнего дня. Ваймс заерзал на месте. Надо подойти, поспрашивать. Узнать, кто притащил сюда эту штуковину. Моркоу, это взвинченное беспокойство считав быстро и безошибочно, положил ладонь поверх его. — Давайте, хорошо проведем время вместе, — попросил он, — а задать нужные вопросы вы всегда успееете. Ваймс улыбнулся, высвобождая руку, чтобы взять ложку. Свидание, связанное с раскрытием дела. Кто бы мог подумать. Он, наконец, расслабился. Разговор, безобидный и легкий, увел их в ностальгические дебри прошлого. Ваймс рассказывал о комнате над магазином свечника, в которой почти всю жизнь отсыпался после трудовых будней, Моркоу о гномьих шахтах. Проснувшийся ворон подворовывал мясо у тех, кому достались места за барной стойкой. Кучка пьянчуг пыхтела вокруг меча. Суп подходил к концу. С видом человека, принявшего самое серьезное в своей жизни решение, Ваймс вытащил из кармана все еще не вскрытую бутылку виски и предложил обменять ее на вино. Бармена такой курс более чем устроил — он тут же, бегом почти, принес им сухое красное. Как в дурацкой романтической книге, они посмотрели друг на друга и, не найдя подходящего тоста, чокнулись смущенно бокалами. — Господин, а ты уже ентот меч тянуть пробовал? — Прогремело у них над головами. Моркоу даже не успел сделать глоток. — Нет, — честно ответил он, отставляя вино в сторону. Подошедший к их столику тролль держал за руку свою дочурку. — Ты уж прости, что я, енто самое, порчу вам отдых, — он погладил по голове жмущуюся к его фартуку груду камней, — но Базальт говорит, что у тебя точно получится. Очень ее впечатлил твой птиц из бумаги. Может, попробуешь? Ты бы ее очень порадовал. Прости еще раз за беспокойство. Моркоу улыбнулся. — Иди, иди, — Ваймс приподнял в открытом жесте руки, показывая, что не держит в них ничего, — я без тебя пить не буду. Пробившись к бару, Моркоу вклинился в начало очереди, и анк-морпорковцы всевозможных форм и размеров вежливо перед ним расступились, что уже само по себе было чудом. Поприветствовав нескольких знакомых, он взялся добросовестно за рукоять обеими руками, уже готовый тянуть изо всех сил, как вдруг камень раскололся сам по себе. Из трещин заструилось сияние, идущее, по всей видимости, от лезвия. Толпа зашумела: многие повскакивали со своих мест, раздались неровные аплодисменты. — Блять, — пробормотал Ваймс в противоположном конце бара. Моркоу, смотрящий в этот момент в нужную точку, успел прочитать сказанное по губам. Помрачнев, он отпустил рукоять, и сияние померкло. Несколько десятков глаз следило со всех сторон за развитием событий. — Так не считается, — заявил кто-то из посетителей, — надо вытащить полностью! — А может, каменюга бракованной оказалась, — высказался еще один эксперт, в упор не заметивший волшебства, — он даже не напрягался. Выпив в два глотка содержимое бокала, Ваймс встал, следя внимательно за каждым в зале. В общей суматохе никто, кроме него, не заметил, как один из присутствующих выскользнул наружу через заднюю дверь. Расталкивая всех на своем пути, он рванул за ним к выходу. Моркоу бросился следом. Люди вокруг него стояли кучнее, поэтому он немного задержался, выпутываясь из многочисленных боков и локтей. Слишком поздно он пронесся сломя голову по улице Мелких Богов, слишком поздно повернул за угол к складу древесины. Бьющееся птицей сердце сжалось в комок от предчувствия беды. Издалека он увидел драку. Сразу вспомнились слова Шнобби «не беги за преступником слишком быстро, а то ведь можешь и догнать». Ваймс очень здорово уклонялся и с поразительной точностью раздавал удары, пока откуда ни возьмись в гуще схватки не появился нож. Еще несколько выпадов один за другим, поворот, затрещина, рывок в ответ, блеснувшее в руке лезвие, падение в грязь, смачные проклятия. Ваймс тут же поднялся, морщась от боли и пытаясь отдышаться. — Он вас ранил! — В глазах подоспевшего Моркоу вспыхнул гнев. Ваймс никогда не видел его таким, не знал, что он в принципе умеет таким быть. Какую-то долю секунды в его налитом свинцом взгляде плясали черти. Какую-то долю секунды он был готов пустить уменьшающейся фигурке в спину десяток арбалетных болтов. — Беги за ним! Чего ты ждешь?! — На вспоротой ткани расползлось темное пятно. Моркоу не побежал – злость ушла, решив, что ошиблась дверью. Осталось лишь беспокойство. Бережно, но настойчиво он ощупывал Ваймса, пытаясь понять, где лучше прижать, чтобы остановить кровотечение. — Капрал, нам нужно поймать его, — отталкивая от себя его руки, Ваймс попытался придать тону строгости, — это приказ! Но он как никто другой знал, что приказы в стрессовых ситуациях исполняются далеко не всегда. — Вы ранены! — прикрикнул на него Моркоу гораздо строже, даже не думая сдвинуться с места. Ваймс ткнул его разъяренно указательным пальцем в грудь. — Почему ты вытащил меч? Претензия была такой внезапной и неуместной, что Моркоу опешил. — Я не знаю. — Ты гребанный король? — Я не знаю! Давайте сейчас не будем об этом, ладно? — Прислонив вырывающегося Ваймса к ближайшей стене, он скинул с его плеч подтяжки и задрал край рубахи. Порез, хоть и шел через все ребра, на деле оказался совсем не глубоким. Одежду он испачкал обманчиво сильно. — Видишь, всего лишь царапина, а мы из-за тебя упустили подозреваемого, — все еще кипящий от гнева Ваймс заправил рубашку обратно в штаны. — Если я говорю за кем-то бежать, надо... Моркоу уже не слушал. — Слава богам, — прошептал он и вдруг прижал его к себе. Ваймс протестующе забился в его руках, почему-то немного дрожащих. Очень ласковых. Скользнувших вверх по спине и укутавших в тепло плечи. Прекратив трепыхаться, он к своему удивлению обнаружил, что его держат как величайшее в мире сокровище, чудом уцелевшее. Это было ново и странно, от этого быстрее забилось сердце. Рука капрала, пустив по позвоночнику волну мурашек, вернулась заботливо к ране. Ваймс сглотнул. С почти осязаемым усилием Моркоу отстранился. Их взгляды встретились, и они не сговариваясь потянулись обратно друг к другу, путаясь в рваных, отчаянных и угловатых, так ужасно не слаженных и не попадающих в цель объятиях. Внутри этого хаоса прикосновений Ваймс даже не заметил, как его взяли за подбородок. Никогда прежде он не переживал таких чувственных поцелуев. Едва дотровнувшись до его губ, Моркоу спустился к шее, взволнованно, нежно. Как будто боясь, что его снова начнут отталкивать. Проведя носом до самых ключиц, он уткнулся беспомощно в ворот рубашки, как в непреодолимое препятствие, и замер, почти не дыша. Выждав немного, Ваймс отлепил его от себя за волосы. В глазах у него потемнело. — Ваша рана, — прошептал Моркоу, прижимаясь лбом к его лбу, — надо чем-то перевязать вашу рану. Он все еще держал на ней ладонь. Рана была поверхностной, кровотечение уже почти остановилось, и они оба это знали. Ваймс, сам не понимая, что делает, снова припал к его губам, и Моркоу еще крепче вжал его в стену, с неожиданной жадностью углубляя поцелуй. Несколько сладких мгновений они стояли, вцепившись друг в друга, в тени виноградника, пока Ваймс не вывернулся опять и не отошел на несколько шагов сразу. — Идем, капрал, — вызванное адреналином помешательство прошло, и он поспешил спрятать смущение за официальным тоном, — нам надо набросать план действий, сейчас же. Медленно, как во сне, Моркоу посмотрел на свои руки. В висках у него застучало. — Ничего, — сказал Ваймс, проследив за его взглядом. — В караулке есть теплая вода. Смерть почесал в недоумении свой гладкий костяной затылок. Одинокая песчинка в часах дрогнула. Рядом с ней из ниоткуда начали появляться все новые и новые крохи жизни, заполняя пустое пространство, светясь и переливаясь октариновым цветом. Наконец, ровная струйка песка вновь хлынула в нижнюю чашу. Рихфрад открыл глаза, бешено озираясь по сторонам. Дернулся, сел, схватился за живот, но не обнаружил с собой рядом вывалившихся кишков. — Все в порядке, солнце, — молодая ведьма застенчиво улыбнулась ему, — мы с Гитой все уладили. Сколько пальцев я показываю? — Она помахала перед ним наманикюренной ручкой, на черном лаке были налеплены вкривь и вкось крошечные золотые звезды. Придя немного в себя, он улыбнулся ей и перевел взгляд на свою тунику, приподнял осторожно край. От раны, залеченной заговорами, не осталось и следа. Кот, начинающий подозревать, что где-то в чем-то его надули, сверлил мир обиженным взглядом с подлокотника кресла. Рихфрад улыбнулся еще шире. Осознал в полной мере: он жив вопреки здравому смыслу. То, что диктовал ему инстинкт самосохранения, оказалось прекрасной уловкой. Сердце при заимствовании каждый раз перестает биться, поэтому его человеское тело не умерло от потери крови, пока разум искал помощь. А он-то почти смирился, что придется влачить жалкое существование в шкуре кошки, жрать мышей и потерять в конце концов свое «я». Свесив ноги с кровати, он задел что-то носком ботинка и тут же отшатнулся, брезгливо всплеснув руками. На полу лежал труп. — А это?... — Тот, кто на тебя напал. — В голосе Гиты Ягг почему-то звучала гордость. — Вишь, как мы его уделали. Отвращение на лице Рихфрада сменилось искренним интересом. Он вновь глянул вниз. «Что за чертовщина, едва не стоившая мне жизни, творится в Анк-Морпорке?», — возмущалось фоном его сознание, пока он рассматривал мертвеца, заколотого прямо в сердце булавкой для волос. Ему позарез захотелось это выяснить. — Нам понадобится мешок и пара веревок, чтобы привязать труп к метле, — отдал он приказания как ни в чем не бывало. Ведьмы переглянулись. У себя в штаб-квартире Стража почти в полном своем составе тоже переглянулась. — Можно отправить дело в архив, — предложил Колон, тщательно вмешивая в кофе четвертый кубик сахара, — вряд ли мы найдем убийцу. А меч — уже не наша забота. — Если бы все было так просто! — Схватившись за голову, Ваймс наворачивал круги по кабинету. — Мы не можем сказать газетчикам «ой, да не обращайте внимания, это было понарошку». Вы видите, что творится на улицах? Народ так взбудоражен сплетнями о новом короле, что с минуты на минуту начнет государственный переворот. Нам нужно найти конкретных людей, которые в этом замешаны, рассказать о заговоре против патриция. Предоставить доказательства. Донести до толпы, что все это представление с мечом изначально было манипуляцией. — Нарастающее отчаяние в его голосе достигло высшей точки. — Что никакого законного наследника на самом деле не существует! — выпалил он, пряча кулаки в карманах. — Вы сами-то в это верите? — Шнобби смотрел на него как на сумасшедшего. — Он там внизу в гостиной пытается камин разжечь. — Вот это я называю заботой о населении, — поддакнул ему Фред, макая в кофе половинку печенья. С ними, как и с остальными жителями, было бесполезно говорить. Безумие. Массовая истерия. Вон он там где-то есть, этот волшебный король, весь такой из себя замечательный, мудрый, храбрый, справедливый и добродетельный. А ведь на этот раз он и правда такой. Еще и красивый до ужаса. Ваймс закрылся у себя в кабинете. Постоял немного. Подумал, глядя в упор на облупившиеся деревянные доски. Отпер дверь обратно и выбрался в город почти бегом, слишком уж опасно было торчать в тупике, на другом конце которого через несколько лестниц и коридоров возился с отсыревшими угольками Моркоу. Наверняка он захочет все обсудить, когда закончит с камином. Решив хоть немного оттянуть этот момент, Ваймс пошел к Шэму топить накопившиеся за день переживания в алкоголе. Морозный, слегка разреженный воздух трепал Рихфраду волосы. До костей замерзший, злой как черт, он придерживал рукой извивающийся змеей шарф. Далеко внизу проносились огни деревень. Слева, в полуметре от него, Маграт Чесногк, потомственная, но еще не шибко опытная ведьмочка с очаровательным маникюром, пила из термоса черничный чай. Справа травила очередной похабный анекдот Гита. А впереди все темнее становилась ночь. Часы в дороге летели незаметно. В штаб-квартире было очень холодно. Фред со Шнобби не удосужились притащить перед своим уходом в патруль новых дров, и документы в общем помещении с минуты на минуту должны были покрыться инеем. Умеренно пьяный Ваймс сидел на втором этаже в своей крохотной спальне, в которой ничего кроме кровати не помещалось, и смотрел куда-то перед собой. Моркоу опустился перед ним на колени. — Мы так и не поговорили, сэр, — начал он мягко, — я знаю, как вы относитесь к королям. Я не... — Пожалуйста, перестань, — Ваймс потряс головой, как будто бы прогоняя призраков прошлого, настойчиво щепчущих ему, как погано и вообще низко, нечестно, неправильно, непростительно быть благородных кровей. Быть вот этим вот «богами избранным» ублюдком, относящимся к своему народу, как к грязи. И пусть сейчас он не такой, все они рано или поздно скатываются в деспотизм или сходят с ума, иногда даже одновременно. Набравшись смелости, Моркоу положил ладонь ему на бедро. Ваймс вздрогнул. – Ты знал? — спросил он, зашарив нервно по матрасу с собой рядом. — Я имею в виду, приемные семьи, родовые мечи и родимые пятна в форме короны заставляют задуматься. Тебе не кажется? Моркоу вырвал у него из рук нащупанную фляжку. — Нет. — Подавшись вперед, он обнял его за шею. — Я понятия не имел. Правда. Это совершенно ничего не значит. Ваймс замер, сжимая вместо фляги скомканные ледяные простыни. — Посмотрите на меня. — Вцепившись ему в волосы, Моркоу отнял его от себя и взял нежно за подбородок. — Посмотрите! Я люблю вас. Неужели этого не достаточно? Ваймс не успел ответить. В дверь постучали, и Моркоу тут же вскочил, метнувшись к окну. Стук еще не закончился, а он уже вылез наружу, прошелся, держа равновесие, по широкой балке до пожарной лестницы и спрыгнул в переулок, прилегающий к рынку. Со второго этажа рухнуло вниз в темноте несколько черепиц. У гномов касательно взаимоотношений все было строго. Если в твоей спальне, не дай боже, застукают кого-то, с кем вы еще не женаты, это выльется в страшные разборки и перемывание косточек всей округой. Разумеется, ему не хотелось портить жизнь самому дорогому человеку на свете. — Вы здесь, капитан? Сержант Колон заглянул через щель в комнату ровно настолько, насколько позволяли приличия. Ваймс спрятал лицо в ладонях. Непрошенные горькие слезы, тяжелые и пустые, сочились сквозь его пальцы. — Чего тебе, Фред? — Голос его не выдал. Он просто убрал из него все, кроме слов. — Почему ты не на дежурстве? — Мы с капралом Шноббсом наткнулись на улице на молодых людей, которые как раз искали Стражу. Они хотят заявить о покушении. — Колон помедлил. — Очень странные, сэр. — Странные? — Все так же безучастно переспросил Ваймс. — Ну. Они принесли с собой труп. Вытерев быстро лицо, он поднялся с кровати. В гостиной внизу суетились люди. Две женщины в черном пытались поаккуратнее разместить на столе чье-то полуразложившееся тело, выковыривая из-под него мешок, который прилип намертво и выковыриваться не хотел. Загадочный парень в широкой, неописуемой красоты юбке поверх штанов расхаживал деловито вокруг, заложив руки за спину. Общее впечатление от происходящего было ужасным: на все помещение несло гнилью, ребята доверия не внушали. — Он около недели назад умер, да? — допытывался у новоприбывших капрал Шноббс, который лучше всех остальных разбирался в таких вопросах. Он уже успел произвести срочную следственную экспертизу. Пальцы трупа достаточно обмякли, чтобы с них легко было стащить кольца. Одна из ведьм пожала плечами. — Около того, да. Но от Ланкра до Анк-Морпорка путь не близкий, — напомнила она, как будто бы извиняясь за непредвиденную задержку, — даже на метлах. Остаток вечера Ваймс выслушивал показания этой троицы. Из них следовало, что убийца как снег на голову свалился, они его не знают, меч был отправлен почтовой каретой в город сразу же после создания, деньги за него, не считая аванса, уплачены не были, а вот описание заказчика на все сто процентов совпадает с доктором Проблемсом, главой Гильдии Убийц. Красиво и просто. Осталось арестовать засранца, выделить Рихфраду положенный оклад плюс компенсацию за физический и моральный ущерб, позвать редакторов «Анк-Морпоркской Правды», закрыть дело и выпить. Благословив мысленно человека, придумавшего делегирование полномочий, Ваймс все, кроме последнего пункта, спихнул на сержанта Колона, а сам тем временем отвел Рихфрада в сторону. Парень отпустил по этому поводу неприличную шуточку — вот оно, влияние ведьм — стянул у него по пути сигарету, поджег ее без спичек, явно красуясь, от чего Ваймса передернуло, и ответил на все вопросы, пусть и с некоторой надменностью. Да, меч выполнен безупречно. Да, Моркоу правда наследник трона, бывшее королевство само нашло его. Нет, он никому об этом не скажет. — Благодарю за сотрудничество со Стражей, — ответил Ваймс кисло, — а теперь можешь валить. И вот все потихоньку начало возвращаться на круги своя. Ковен в городе задерживаться не стал. Проблемса бросили в тюрьму за «использование своего служебного положения в личных целях». Слухи о короле после свежего выпуска газеты сошли на нет. Моркоу продолжал быть беспощадно чудесным, и Ваймс сторонился его по возможности, выписывая себе дежурства территориально подальше от штаб-квартиры. Пару дней ему это даже удавалось. Но потом они столкнулись в одной из караулок. Ваймс кивнул ему молча, чиркнул несколько раз все никак не зажигающейся спичкой, коробок у него в руках едва заметно дрожал. Моркоу не стал ему ничего высказывать. Да и какие тут могли быть претензии? «Вы меня избегаете, прекратите, пожалуйста»? На столе чуть коптила свеча. Это был маленький и горький мирок Ваймса с вечным дождем снаружи и сигаретами не удовольствия ради, а чтобы заполнить чем-нибудь паузу. Они все стояли и стояли, не зная, что друг другу сказать. Ваймс курил и смотрел в пустоту. В одной из множественных вселенных, где истории с мечом не случилось, они с Моркоу были счастливы и в какой-то особенно теплый момент совместной жизни даже взяли из приюта троих детей. Но не в этой.*