Simpler than that

— Минги-а! — Юнхо стучал в дверь их комнаты, вероятно, снова желая показать ему что-то новое. — Что такое, щеночек? — его баритон просачивался сквозь щели дверей, казалось, взволнованный всем, что Юнхо приготовил для него. — Проходи, пожалуйста, я всё ещё переписываю. — Клянусь Калипсо, ты здесь уже почти шесть часов! Отдохни и подыши со мной свежим воздухом! — сказал Юнхо, потому что он чувствовал, как утренний ветерок дул ему в лицо, когда Минги только начал, потом жар полуденного солнца, теперь сумерки приближаются к ночи, а Минги всё ещё в их комнате. Он щёлкнул и всё ещё мог видеть Минги, неторопливо сидящего за их маленьким столом. — Ты просил об этом, — вошел шелк с надутыми губами и скрещенными руками, ожидая, пока Минги увидит его серьезность. — Чт-о, — когда Минги увидел угрюмого Юнхо, он понял, что сильно облажался. — Извини, щеночек, — он подошел и легонько поцеловал податливые щеки Юнхо. — Так лучше? — Я ещё злюсь на тебя, — надутые губы замирают. — Пообещай мне, что больше не будешь переутомляться? — Да, щеночек, обещаю, — это был легкий поцелуй в губы, и Юнхо почувствовал себя достаточно. — Люблю тебя, — промычал Юнхо в ответ, а затем вывел Минги из их общей комнаты, чтобы буквально подышать свежим воздухом на террасе. Как бы они ни отрицали это, Минги признался Юнхо на вторую ночь после того, как Сонхва остался с ними. Остальные почти спали всю ночь, за исключением Ёсана и Чонхо, которые дежурят ночью. В признании не было ничего необычного, просто выговор из чувств, но затем Минги был поражен, когда Юнхо наклонился для поцелуя. Они обнимались под тюленьей шкурой шелка, и Минги, теперь уже парень Юнхо, не настолько глуп, чтобы отказаться от поцелуя. Так они и сделали. Неосознанно в ту же ночь это сделали Чонхо и Ёсан. К тому времени, когда они вышли из палубы, небо было окрашено в желтый, красный, пурпурный и синий цвета, сумерки наступили слишком быстро для Минги, он этого не заметил. Они всё ещё держались за руки, когда услышали, как Чонхо и Ёсан разговаривают очень тихими и приглушенными голосами. — Небо прекрасно, я бы хотел, чтобы ты увидел его красоту, Юнхо, — человек вздохнул, глядя прямо в эти блестящие жемчужные глаза. — Как бы ты этого ни хотел, я слеп, Минги, мой дорогой, — ответил шелк, посмеиваясь, как будто это не что-то серьезное. Они продолжали молчать, держась за руки, пока Минги вел Юнхо в ленивый танец по палубе. — Потанцуем? — Минги протянул руку, и Юнхо взял её ещё до того, как щелкнул, чтобы увидеть, где она на самом деле была. — Когда будешь готов, дорогой. — Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, — две пары ботинок стучали в одном ритме, и оба разума находились в другом измерении, пока они медленно двигались и маневрировали. Танец Юнхо сохранился в его памяти, конечности двигались в потоке подсознания, а тело двигалось инстинктивно. Эти теплые руки Минги вели его, он даже не щелкнул ни разу, демонстрируя свое доверие, когда они танцевали на деревянной платформе. Они не видели, как остальные подошли, чтобы посмотреть, как они оба танцуют, в восторге от того, что они оба на самом деле могли сделать, потому что Минги и Юнхо никогда не гордились тем, что они могли делать, и танцевали только тогда, когда все остальные спали — в комфорте своих четырех стен комнаты. Благодаря поворотам они смогли выполнить это изящно и умело, как это делают дворяне. — Что ты переписывал? — спросил Юнхо между их шагами. — Стихотворение, пропитаное волшебством. И это очень запутанно, мне удалось написать только одно предложение, остальные слишком сложны, чтобы я мог расшифровать их даже на латыни. — О, звучит красиво, но всегда есть завтра, дорогой. Тебе следовало отдохнуть в течение дня. — Ты так думаешь? Тогда ладно. Остальные не упустили слова «дорогой» между словами Юнхо. Остальные теперь были убеждены, что оба вместе, и у них было достаточно доказательств, чтобы так утверждать. Они оба услышали «оу» сзади, но им было всё равно, и они продолжали танцевать, извиваясь и кружась телами, пока их души не сплелись воедино. — Так вы, ребята, все это время были вместе! — он услышал крик Уёна сзади, и шелк мог только кивнуть в застенчивости, когда они заканчивали свой вальс. Остальные весело захихикали, увидев, как один из них собрался вместе после стольких лет знакомства с другим. — Ты намного лучше, чем Хванун, — сказал Минги. — Тогда ты был третьим лишним, и это было, когда я был так молод, — сейчас они прогуливались по кораблю, крепко переплетая руки. — Когда Хванун узнал, что у меня есть слепой друг, он плохо об этом говорил, вплоть до того, что спросил меня: «Какую пользу ты можешь получить от того, что у тебя есть слепой друг?» Я, конечно, обиделся, поэтому разорвал отношения, — затем он поцеловал кончик носа Юнхо, на мгновение напугав старшего. Увидев это, сердце Сонхва почувствовало, что оно танцует, насмехаясь над ним за то, что он не попал на этот корабль раньше. Он чувствовал, что и у Юнхо, и у Минги были очень искренние чувства, и ему было больно, когда он видел, что его мать, отец или кто-либо из его окружения не испытывает ничего друг к другу, как будто женитьба — это обязательство. — Ребята… — начал Чонхо. Ёсан выглядел так, как будто он был застенчив из-за того, что собирался сказать Чонхо, и несколько раз игриво похлопал младшего по руке, прежде чем остановиться, чтобы посмотреть, не пожалеет ли тот об этом. Нет, Чонхо всё ещё продвигался вперед, поэтому он неохотно отступил назад. — Я и Ёсан тоже вместе, — корабль превратился в нечто, напоминающее апокалипсис, когда четверо их членов экипажа уже собрались вместе. — СВЯТОЕ БЛЯДЬ ДЕРЬМО!!! — Ёсан услышал такое громкое проклятие Уёна, что корабль чуть не загрохотал. — ПОЗДРАВЛЯЕМ!! — Уён был в таком восторге, он прыгал, прыгал и прыгал, те, кого поздравляли, могли только покачать головами в разочаровании и смущении. Ёсан быстро ставит Уёна на место, хватая за шею, и затем игриво затягивает руки на ней. — Угх… что, черт возьми, это вообще значит? — Минги проворчал, он всё ещё сидел на своем табурете, очки в тонкой оправе сидели на его высоком носу, а авторучка была в правой руке. «Вы не должны видеть золото и драгоценности». «Какое золото и драгоценности?» В то время Юнхо ещё спал, и его внезапно разбудил голос Минги. — Милый? — спросил Юнхо, потому что был уверен, что своими руками привязал Минги к их общей кровати — и теперь он свободен. — Да, щеночек? Ещё немного. Пожалуйста? Не могу выкинуть это из головы. — Нет, я так не думаю. Иди сюда. Минги притворился, что ему всё равно, но его моральный компас внезапно закричал, чтобы он вернулся и просто повиновался своему возлюбленному. У него был внутренний конфликт, и в итоге он просто расстегнул пальто, а затем лег рядом с Юнхо. — Вот тебе дорогой, милый и тёплый, — Юнхо погладил их обоих своей толстой тюленьей шкурой, создавая дополнительный слой тепла для холодных октябрьских ночей. Затем шелк поцеловал Минги в лоб, нос и губы, прежде чем вместе заснуть.