Simpler than that

На следующее утро команда тепло встретила его и принесла завтрак в дополнительный квартал, потому что Сонхва терпеть не мог вторгаться в личное пространство Хонджуна. Можно я заплету тебе волосы? Я не могу смотреть, как они падают перед твоим лицом. Написал Ёсан. — Конечно, делай, что хочешь. Он чувствовал, как его волосы оттягивают назад, и не мог не чувствовать себя незащищенным — хотя он знал, что команда видела его третий глаз — но всё же, после стольких лет, закрывающих его сердце, у него наконец-то появилось место, где он мог быть принят. Принятие. Это было единственное, чего он жаждал. Затем он почувствовал рывок, Ёсан перебросил его волосы на плечо, отчего черные локоны были видны и выглядели очень аккуратно. Он коснулся своих волос, чувствуя неровности косы кончиками пальцев, а затем поблагодарил Ёсана. Сказать, что команда была очарована его новым видом, было бы безумным преуменьшением. Высокие скулы Сонхва были обнажены, его плюшевые розовые губы были видны, а его закрытый третий глаз образовал лишь небольшую выпуклость и вертикальную щель на лбу. Но они продолжили свои обычные дела, даже дали немного Сонхва, и день снова сменился ночью. Несмотря на то, что Сонхва практически провел свой день, сидя без дела и просто убирая некоторые части капитанской каюты, он организовал все рукописи, которые казались полезными, по категориям, связал свитки за свитками, а карты со стола перенесли на деревянную стену, чтобы было легче их видеть. Прошло семь дней. Это прошло так быстро для Сонхва, у которого были долгие дни до этого. Его раны теперь были просто розоватой плотью, которая быстро заживала в те дни с помощью мазей Минги. Он чувствовал, что вся команда заняла место в его собственном сердце, разрушая в нём стены кирпич за кирпичиком, а затем заменяя их счастьем. Тем не менее он должен был принять решение. Это для его собственной безопасности, и для их тоже. Но ход его мыслей прервался, когда Юнхо, который находился далеко на корабле, крикнул, что другой корабль идет по тому же пути, что и они. Теперь ATEEZ знали по их черно-оранжевому полосатому флагу, и они направлялись к северо-восточным морям, где должны были быть острова Утопии. Сирены на борту оказались угрожающими, и люди, которые сопротивлялись, должны быть убиты. — Капитан Ким! — когда другой корабль подошел ближе, другой капитан позвал их. Чхве Сынчоль, Seventeen, и их лодка Carat. — Да! Капитан Чхве! Куда вы направляетесь? — Хонджун выглядел так, как будто он был другим человеком. Настоящий пиратский капитан, с его неуправляемой одеждой и растрепанными черными волосами, с косами и бусами. — Моя команда устроит большой пир после того, как уничтожу корабль ВМФ! Хонджун только улыбнулся и отсалютовал, а Сонхва был загипнотизирован тем, как он может менять личность. — Ты должен соответствовать своему образу в море, мой дорогой, — сказал Хонджун, вероятно, обращаясь к нему, потому что капитан увидел, как лицо Сонхва исказилось в замешательстве. Хонджун не знал, можно ли ему влюбиться в незнакомца. Конечно, Сонхва поговорил с ним о нескольких вещах, но он не был готов сдаться. Он не был готов отпустить. Такое красивое существо с таким же скромным сердцем, он давно проник в сердце Хонджуна. — Эй, — Сонхва вошел в его комнату той ночью, и Хонджун действительно не знал, чего ожидать. Конечно, Сонхва мог свободно перемещаться по кораблю, но это последний день, и он вернется в море, когда захочет. — Хм? — он оторвал голову от стола, всё ещё сцепив руки, словно молясь. — Я… почувствовал, что ты грустишь. Что случилось? — теперь Сонхва оказался перед ним, и их разделял только деревянный стол. — Ничего… — Ты такой плохой лжец, ты знаешь это? — затем Хонджун посмотрел на Сонхва, он понял, что третий глаз был открыт, и тот смотрел на него оценивающим взглядом. — Я забыл, что он у тебя есть. Боги… — Хонджун выглядел так, словно был на грани плача, но подавил это, прикусив нижнюю губу. Хонджун никогда не ставил в приоритет ни себя, ни своё сердце. Он никогда не отвечал на зов своего личного сердца, никогда не насыщал его, никогда не поддавался ему, потому что просто верил, что, как счастливы другие, так и он будет счастлив. Сонхва мог читать его. Он был похож на одну из тех рукописей, на которых были написаны большие жирные буквы. — Давай поговорим, а? — спросил Сонхва и дернул Хонджуна за рукав. Капитан только вздохнул, а затем позволил незнакомцу управлять собой на ночь. Сонхва узнал, что лучший способ быть нормально функционирующим человеком с сердцем — это выговориться. Даже если это тяжело, даже если это очень тяжело, это нормально. Становится лучше, как только они уйдут, как только слова будут произнесены, и, возможно, он мог бы помочь. Он знал это от покойной старой ведьмы. Они сели на кровать, бок о бок, и, прежде чем Хонджун успел это осознать, Сонхва крепко сжал его руку. — Пенни за твои мысли? — Где ты научился этому выражению? — Я прожил несколько лет на поверхности, а ты уходишь от темы. — Отлично, — Хонджун проворчал, в этот момент он наполовину благодарен. — С чего мне, блядь, начать? — он снова вздохнул и увидел Сонхва со звездами в глазах, ожидающий, когда он заговорит. — Я знаю, что никогда не был открытым, я в основном отшельник. Одинокий, жалкий отшельник, — он взял свою подушку и крепко обнял ее. — Так долго другие уговаривали меня открыться. Но я сказал им, что я в полном порядке. Типа… отлично. Психически устойчив. Боги, не могу поверить, что открываюсь какому-то незнакомцу… — Ты не чужой, Хонджун. И открываться не плохо. Действительно. Я знаю, иногда тебя может напугать то, что я выгляжу так, будто мне нельзя доверять, но… по крайней мере, будь открыт для них. Они уже твоя семья, и они явно не будут относиться к тебе по-другому после того, как ты раскроешься. — Я не могу… — Всё в порядке, всё в порядке. Если ты не готов, тебе не обязательно сегодня видеть реакцию, — наконец сдался Сонхва и рассказал только о своих шрамах прошлого. — Сейчас я только заставлю тебя кое-что послушать. Шрамы на моей коже, когда ты меня нашел, были от морских эльфов. Банда морских духов, они хотели, чтобы я умер, чтобы они не были прокляты. Затем Сонхва расстегнул рубашку, обнажив розоватые линии, которые всё ещё выглядят свежими. — Но потом вы, ребята, нашли меня и приняли меня таким, какой я есть, как личность, а не только от этого маленького ублюдка прямо здесь, — он саркастически указал на свой третий глаз. — Поэтому я подумал, что хочу остаться. Да, поначалу я боялся, у меня было разбито сердце, и в детстве от меня всегда отворачивались, — теперь рука Сонхва снова была на руке Хонджуна. — После я понял, что не могу просто угодить всем людям. Иногда мне приходилось смотреть усерднее, прищуриваться сильнее и плыть дальше, чтобы понять, чему я на самом деле принадлежу. И я чувствовал, что я здесь свой. Со всеми вами. Слишком много. Это было слишком много для Хонджуна, чтобы проглотить сразу. — Значит… ты останешься. — Да, я согласен. Я думал, что ясно дал понять? — Хорошо…. хорошо. Когда наступило утро, они были удивлены, что Сонхва остался. Они были так счастливы — до такой степени, что все обнимали друг друга. Хонджун с нежностью наблюдал за ними — Сонхва был похож на наседку, а его маленькие цыплята окружали его — Подожди, что это было? — Присоединяйся к нам, хён! — Хонджун услышал, как Сан зовет его, и пошел туда, чтобы присоединиться к групповым объятиям. Хотя какой вред?