Минги-Юнхо
— Мама? Папа? — Юнхо смутно слышал из-за двери свою дочь Минху. Он всё ещё был в полусне, ожидая, что его сон овладеет посреди ночи, но его младший ребенок решил, что ещё не время. Он встал со своего места, оставив Минги одного на кровати со своей шестилетней дочерью. — Да, Минха, детка? — он открыл дверь, открыв маленькую голубоглазую девочку, крепко обнимавшую свою тюленью шкуру. Её налитые кровью глаза смотрели на него с ужасом, сохраняющимся внутри. — Мама, мне приснился кошмар, а можно я здесь посплю? — тихо спросила она его, зная, что ей, возможно, откажут. — Да, детка, — старший шелк подтянул её тело вверх, нежно прижимая ее к тому месту, где она обычно спала, — посередине, между ним и его мужем. Минги очнулся ото сна, вероятно, почувствовав, что Юнхо больше не на кровати, и так медленно открыл глаза. — Щеночек? — ведьма прищурил глаза, не понимая, зачем Юнхо вставать с постели в такой сомнительный час. Тем не менее, он увидел их дочь, ползущую по кровати с красными и опухшими глазами, что указывало на то, что она только что видела кошмар во сне. — Кошмар, Минха? — спросил он её, на что его дочь только прижалась ближе к папе. — Угу. Тебя, маму, Джунхёк-оппу и Юнхёк-оппу забрали монстры. Ооочень большие монстры! И я не могу… — она начала крепче сжимать свою тюленью шкуру. — Я не могу связаться с вами! Они бросили меня! — Ой, детка, мы здесь, хорошо? Хочешь, мы позовём и твоих братьев? — спросил Минги, и уже давно все пятеро не спали в одной комнате. — Мы можем? — казалось, она выглядела неуверенной, она знала, что её братьям не очень нравится идея снова спать с родителями, поскольку им уже девять. — Я попробую, — предложил Юнхо, затем его длинные ноги ведут его в комнату старших сыновей. Джунхёк и Юнхёк — близнецы, что очень необычно как для человеческих детей, так и для шелка, не говоря уже о том, что Джунхёк — человек, а его младший близнец — шелк. Очевидно, у них одинаковое лицо — оба являются копией Минги, за исключением носа, ультрамаринового цвета волос и светло-голубых глаз. — Джун, проснись, — Юнхо поцеловал старшего сына в нос, и тот довольно быстро проснулся, потому что крепко спал. Тем временем Юнхёку нужна помощь другого близнеца, чтобы встряхнуть его, пока он не заскулил. Юн всегда спал как убитый — очень похоже на Минги. — Юн, проснись, — Юнхо шлепнул сына по заднице, но тот ничего не ответил. — Юн, — он тряхнул сына за плечо, и Джун похлопал его по животу, пока не послышалось тихое нытье. — Я был посреди сказки, мам~ — он надулся, но увидел что-то в глазах матери, поэтому больше не дулся. — Вашей младшей сестре приснился кошмар, и она хотела, чтобы вы, ребята, тоже переспали с ней вместе с нами. — Минни приснился кошмар? — снова спросил его Джунхёк, а затем помчался в комнату родителей. Юнхёк последовал его примеру, они оба так сильно защищали свою младшую сестру — до такой степени, что Джунхёк готов вызвать голема, если ей как-то больно из-за других людей. — Минни! — они запрыгнули на кровать, убедившись, что с сестрой всё в порядке, проверив всё её тело на наличие травм, и, к счастью, их не было. Они оба вздохнули с облегчением, на что Минги просто отшутился, потому что кошмары не могут принимать форму — они существуют только для того, чтобы беспокоить разум. В конце концов Минха спала на груди Минги, что ей нравилось с ранних лет, в то время как её братья были рядом с ней, а Юнхо на краю кровати. — Почему так рано, па? — спросил Джунхёк, потому что Минги разбудил его в половине пятого, чтобы пойти в ковен. Минги стал лидером шабаша Ночных Бродяг, заменив своего отца до него, а Хёнджин стал его правой рукой, которого часто ошибочно принимают за секретаря Минги. — Ну, сегодня придет Чон Джэхён-щи, ты не хочешь его кое о чем спросить? — Джэхён — друг Минги, который является некромантом, одним из ответвлений магии, а также ночным странником из другого города, Нео-города в южных морях. Он хорошо образованный человек, у него были ученики, которые учились у него искусству некромантии — он мастер-некромант. Джунхёк… интересовался ими. В его венах текла некромантия, не то чтобы Минги это не нравилось — но это удивляло его, потому что в семи поколениях его генеалогического древа не было некромантов — до его сына, конечно. Джунхёк бессознательно поднял кровавого голема, чтобы защитить свою сестру от неправильного заклинания другого ученика, защитив их обоих от летящих обломков вместе со всеми другими учениками на поле в тот день. Он назвал голема Джунхи, и с тех пор он остался ему верен. Джунхи заключен в специальный серповидный кулон, чтобы он не превратился в кровавое месиво, когда он не нужен Джунхёку. Его подарил Джэхён, которому на день рождения подарили ледяной голем. —Могу ли я покататься на Джунхи? Я хочу спать по дороге, — они жили в Октерадене, втором по величине острове после главного, Зенита. Им управлял ковен — всё ещё часть королевства, но жители, живущие там, в основном связаны с Ночными Бродягами. — Конечно, твои братья и сестры собираются пойти на свое обычное плавание с мамой, и они заберут нас в 6, чтобы посмотреть на звезды, просто чтобы ты знал. Джунхёк снял кулон с головы и положил его на землю. Минги ждал поблизости, проверяя, всё ли в порядке. Девятилетний мальчик нарисовал круг палкой, затем бросил свой кулон на землю, бормоча заклинание, чтобы вытащить Джунхи из металла. Рычание вырвало кулон, и медленно, но верно мышцы и кости начали материализоваться внутри круга, создавая кровавого голема. У Джунхи было два шипа на левом плече и один большой на правом, его руки были полны тупых костяных шипов. Он поднялся на удивительную высоту в два с половиной метра, возвышаясь над ведьмой и ребенком. — Доброе утро, Джунхи, — ребенок гладит голема по рукам телесного цвета, знак того, что он хочет подняться и, возможно, уснуть. Джунхи чрезмерно защищает членов семьи, часто рычит, как собака, на незнакомцев, которые могут причинить возможный вред, но он очень добр к детям. Он держался от них подальше, но если кто-то прикасался к нему, он замирал, боясь причинить им боль, как однажды сделал с Джунхёком, поцарапав ему лицо. Это была небольшая царапина, и Джунхи боялся наказания от Минги — он, очевидно, не боялся, но его предыдущий владелец запугал его. Големы – это, по сути, заблудшие души, которые пообещали перевоплотиться в лучшего человека, несмотря на свое темное прошлое преступлений. Джунхи, например, — заблудшая душа двухсотлетней давности, которая покончила с собой в ходе ритуала, не желая больше участвовать в нем, потому что знала, что это разрушит нацию. Он чувствовал, что его работа далека от завершения, поэтому он согласился, чтобы его призвали некроманты, которые в нем нуждались. Джунхи опустился на колени, чтобы его молодой хозяин мог подняться, и после того, как Джунхёк почувствовал, что он находится в правильном положении, они, наконец, готовы идти. — Джунхёк, Джунхи и Минги-щи, приятно увидеть вас троих, — Джэхён поприветствовал их, и его голем тоже махнул рукой. Джунхёк всё ещё был на Джунхи, полусонный, но пришел, чтобы провести свое обычное время с членами шабаша. Минги улыбнулась и поклонилась Джэхёну в знак того, что некромант постарше приветствуется на острове. — Знаешь… взрослый редко вызывает голема, не говоря уже о ребенке, Джунхёк. Я призвал своего в пятнадцать лет, а ты сделал это в девятилетнем возрасте. — Влияет ли на это тот факт, что у Джунхёка была шелк-мать, Джэхён-щи? — спросил его Минги. — Возможно, потому что у людей на самом деле не так много «сущности» в их телах, если их не тренировать — но я чувствовал многое внутри Джунхёка, и он будет прекрасным некромантом, если его хорошо тренировать, Минги-щи. — Да, я планирую тренировать его с вами, когда он будет готов, вероятно, в возрасте семнадцати лет, чтобы закончить свое обучение основам магии. Я сообщу тебе, если он действительно хочет стать некромантом под твоей опекой, Джэхён-щи. — Джунхиииии! — было где-то между пятью и шестью, когда Минха подбежала к Джунхи. Ей нравится кататься на големе, и она находит это веселым, а не страшным. — Подними меня, подними меня, Джунхи! — голем схватил маленькую шестилетнюю девочку, чтобы посадить её на один из своих шипов на спине, а затем вернулся к своему владельцу, Джунхеку. — Привет, Минха! Папа немного занят с дядей Джэхёном, он закончит через пятнадцать минут, — улыбнулся Джунхёк, он знал, как трудно управлять людьми с помощью магии — они могут причинить больше вреда, чем просто людям без магии. Джунхи понял, что это его сигнал, чтобы развлечь маленькую девочку — ей довольно легко становится скучно, когда ей нечего делать. Юнхо приветствовал своего старшего сына поцелуем в две пухлые щечки, задавая ему обычные вопросы, такие как; «Как прошел твой день?» и «Джунхи доставил тебе неприятности?». Юнхёк рассказал своему близнецу, как проходит его день, он непреднамеренно нашел небольшой пляж возле территории шабаша, когда плавал здесь, и сказал Джунхёку, что это было бы неплохо для уединенного обучения магии. — Извините, что заставил вас всех ждать. А не прогуляться ли нам? В итоге они смотрели на звезды до восьми. Их истории были рассказаны, их прошлое раскрыто, и на данный момент Минги и Юнхо довольны своей жизнью.Чонхо-Ёсан
— Папа! Папа! Ты сказал, что мы можем скупаться сегодня! — Чонхо вернулся домой в четыре с работы губернатором самого маленького острова Матринесс, когда его старшая дочь Ёджу засыпала его этим заявлением. — Да, Ёджу-я, я помню, позволь мне сначала переодеться, хорошо? — Чонхо, конечно, устал, но он не может сказать «нет», когда вся семья не проводит с ним время уже месяц. — Ангел? — мужчина искал повсюду, чтобы поприветствовать Ёсана, но его нигде не было — значит, он был в их спальне и занимался бог знает чем. Он заглянул внутрь и увидел обнаженного до пояса Ёсана, который обмахивался веером, читая что-то вроде романа. — О… привет, — сирена казалась удивленной, осматривая его с ног до головы, убеждаясь, что с Чонхо действительно всё в порядке. — Я думал, ты придешь домой в восемь, а сегодня ты проснулся необычайно рано, я не получил свой утренний поцелуй, — эти розовые, соблазнительные губы надулись, и это заставило Чонхо ворковать на выходки своего мужа. — Хорошо, извини, что не сообщил тебе раньше, но моя текущая работа закончилась рано, поэтому я могу пойти домой в этот час, чтобы провести время со всеми вами, — Чонхо ставит свой рабочий чемодан и раздевается, чтобы переодеться в новую. — И кстати, с днем рождения, Ёсан-и, я желаю тебе всего хорошего в мире, — мужчина влажно поцеловал ангельскую щеку, заставив сирену смущенно хихикнуть, и закрыл лицо книгой, которую читает. Он надел белую рубашку и бежевые штаны, а тем временем Ёсан надел свое любимое ярко-красное шелковое платье, которое Чонхо купил ему за границей — оно довольно точно соответствовало цвету его чешуи. Это было немного свободно, но он затянул ленту на талии, чтобы подчеркнуть свой образ для вечернего мероприятия. Затем он увидел свою старшую дочь Ёджу в белом платье с желтым цветочным узором, когда восьмилетняя девочка ворвалась в их комнату вместе с двумя уже одетыми младшими братьями-близнецами Сэраном и Сэён. — Боже мой, вы, ребята, очень взволнованы, — почесал затылок Чонхо, чувствуя себя виноватым за то, что мало времени проводит со своими драгоценными детьми и ангелом. У них был довольно скромный дом на острове, но они специально выбрали этот район из-за пляжа, к которому они могли попасть с заднего двора, и с него открывался вид на два других острова на горизонте, что делало его идеальным местом для его мужа-сирены и дочери. Они направились к лугу, отделявшему берег моря от их дома на холме, по каменистой тропинке к своему маленькому частному пляжу, о котором никто не знал. Именно тогда Чонхо толкнул маленькую лодку с помощью Ёсана в море, чтобы она плыла, и они могли без проблем подняться в море. Ёджу казалась самой взволнованной, она давно хотела провести время со своим отцом и всей семьей, но в эти дни у неё не было возможности. У неё были мягкие светлые локоны Ёсана, красивая форма лица и жемчужно-голубые глаза, и близнецы, безусловно, больше напоминали Чонхо, хотя у Сэрана были почти белые волосы, а у его близнеца были темно-каштановые волосы. Сегодня вода была немного неспокойной, но для всех это не было проблемой, так как они всё равно направляются к маленькому песчаному острову. Остров находился недалеко от их дома, всего в сотнях метров, а воды, по которым они ходят, неглубокие, что делает его идеальным местом для семейного отдыха. Близнецам нравилось играть на песке, поскольку они такие же люди, как и Чонхо, но Ёджу особенно понравилось это место из-за рыб-игл, которые обычно красиво выстраиваются в ряд в их косяках. Ёсан собирался спрыгнуть, когда услышал небольшой всплеск, сопровождаемый двумя другими, и один большой, оставив его в лодке одного. — Вы все плаваете?! — он смотрел на них всех с замешательством, потому что они обычно не очень плавают. — Я хочу сопровождать тебя в плавании, Ёсан-и, но это было давно, — его шестилетние близнецы уже хорошо плавают, и они будут играть у берега, так что Чонхо действительно не о чем беспокоиться. Длинные светлые волосы Ёсана развевались ветром, когда он прыгнул вниз головой на трехметровую глубину. Оно было безупречным, каким и должно быть, а красное платье превратилось в хвост с красной чешуей, который ярче огня и краснее крови. Вспыхнула сирена, часть его длинной челки скрыла его взгляд, но она снова нырнула, чтобы смахнуть ее с лица, и поплыла в направлении Чонхо. — Хён? — спросил Чонхо, потому что Ёсан обычно не такой — такой романтичный и такой бесстыдный. — Да? — он вцепился в своего мужа, не отпуская даже тогда, когда Чонхо плавал туда-сюда, хвост совершенно не используется, а тело неподвижно. Затем он ударил его. Ёсан так скучал по нему, что избавился от своей обычной застенчивости и сдержанности. — Скучал по тебе, Чон-и. Ёджу, у которого был более темный рыжий хвост, чем у Ёсана, увидела, как ее мать так крепко вцепилась в отца, подошла к ним, чтобы присоединиться к объятиям, а затем поцеловала отца в лицо влажными поцелуями. — Сегодня день рождения мамы, а не мой, почему бы не поцеловать его? — спросил её Чонхо с улыбкой на лице. Она секунду смотрела на Ёсана. — Я уже достаточно поцеловала маму, — она, несомненно, унаследовала сарказм Ёсана — с ее фирменным покерным лицом, отражающим лицо её матери. Ёсан задохнулся от несуществующей воды в горле, ответ был просто настолько шокирующим и настолько непредсказуемым, что он не мог ответить своей дочери. — Уф, я думаю, что на этот раз ты проиграл, Ёсан-и, — Чонхо поцеловал эти пухлые губы, он не может устоять перед такими милыми вещами, которые Ёсан делает все время. — Итак… На днях дядя Сани сказал мне, что мама раньше была немой? Типа… он совсем не мог говорить? — Ёджу спросила их, когда они возвращались, так как вода остыла. — Да, это правда, — Чонхо честно ответил дочери, что не может лгать об их буйном прошлом. — Итак… как вы говорили? Как… писали? — Мы говорили на так называемом языке жестов, — ответил ей Ёсан. — Я бы с удовольствием научил тебя, так как об этом знала лишь горстка людей, и это могло бы принести пользу и тебе, плюс жившие поблизости русалки могли говорить на языке жестов. — Это было то, что вы обычно делаете по утрам? В полной тишине? — Ага. Говорим: «Доброе утро» и «Я люблю тебя» перед работой или говорим о вас, ребята, в нашей комнате… это полезно для вещей, Ёджу-я, — Ёсан не шутил о разговоре о детях, потому что он боится, что они подслушают разговор, если заговорят, или даже разбудят их, поэтому ночью они обычно разговаривают на языке жестов. Сэран и Сэён сортировали свои ракушки и морские ежи, когда услышали это, и один из них бросил Ёсану морскую рыбу. — Говорить о людях за их спинами плохо, мама, ты нам это говорил, — пожаловался Сэран. — Да? И бросать вещи в людей тоже неуважительно, Сэран-а. Из-за разговоров о вас, ребята, мы боялись вас разбудить, потому что вы все так же чутко спите, как и мы. — Ой. Извини, мама, я больше так не буду, — он извинился перед Ёсаном, и мать подошла к ребенку, а затем крепко обняла его. — Всё в порядке, дорогой, мы учимся на ошибках, хорошо? — Знаете, дети, вы, ребята, должны быть благодарны, что у вас есть родители. Родители вашей мамы бросили его, когда поняли, что кто-то другой отрезал ему язык. — Что?! Кто-то оторвал ему язык?! — теперь говорит Сэён. — Но почему?! — Потому что они завидуют моему голосу. Урок здесь в том, что ревность — это обоюдоострый нож. Если вы не используете его с умом, это может навредить вам и другим людям. Но если вы используете это как мотивацию для того, чтобы стать лучше, то это неплохо. Все трое кивнули, затем прошли по маленькой палубе лодки к Ёсану и обняли его. — Вам не нужно ничего делать, чтобы я полюбил вас — я любил вас ещё ще до того, как вы родились, даже до того, как я узнал вас. Но всё равно спасибо за объятия, мне нужны эти объятия чаще, чем я думаю. — Я знаю, что не могу выбирать, кто мои родители, но я рада, что вы мои родители, — Ёджу улыбалась им, эта умная и милая маленькая девочка.