Сонхва-Хонджун
— Так вот как это происходит, мама? — Да, Ынджи-а, так оно и есть. — Но… но что с ними дальше? Был ли у пиратов счастливый конец? — Да, дорогая. И доказательство — ты. Сонхва хотел сказать ей это, но не хотел, так как это разрушило бы её любопытство. Они были в спальне Сонхва и Хонджуна, ожидая, когда брат Ынджи, Гвихан, придет с ужина — у него был поздний ужин, так как ему нужно было сделать домашнее задание. — Дада? — спросил Гвихан, заглянув в спальню. — Мама, а где папа? — десятилетний мальчик спросил свою мать, но Сонхва только покачал головой. — Папа должен быть здесь с минуты на минуту – он обещал мне… — надулся он. — Ещё есть завтра, дорогой, он немного занят в эти дни. — Но Дада вчера обещал со мной порисовать! И другие вчера тоже! Сонхва знал, каково это быть заброшенным в детстве, но он ничего не мог сделать, так как Хонджун встречался с советом как их Король пиратов. Хонджун был прорывом своей эпохи, его часто называли безумным королем Утопии, но теперь их королевство стало убежищем для всех рас и существ. — Не плачь, Гвихан-оппа! Я заставлю папу плакать, если ты заплачешь! Я пну его по голени, если придется! — семилетняя девочка проскользнула по большой кровати к своему брату, успокаивая его объятиями и легкими похлопываниями по спине. Старший брат фыркнул, не в силах скрыть смех над милой сестренкой. — Ты никого не заставишь плакать, Ынджи-а, это плохо, — сказал Сонхва, хотя он знал, что это было только для того, чтобы снова заставить её старшего брата улыбнуться. — Но, мама! Дада сказал, если ты даешь обещание, ты не можешь его нарушить! Дада нарушил свое обещание! — здесь видно, что она унаследовал упрямый характер Хонджуна, а Гвихан унаследовал более компромиссный характер Сонхва. — Ынджи-а, посмотри на меня, я же не плакала, правда? — спросил Гвихан свою младшую сестру. — Нет?.. — она мило наклонила голову, Ынджи, казалось, не понимала, что сделала это снова. После того, как они прождали час, было уже восемь — а девять — время их сна — так что Гвихан уже потерял надежду рисовать со своим отцом на этот раз. Но затем он услышал слабый стук и небольшой зов: — Сонхва? Дети? — через дверь. Он поспешно побежал открывать его, открыв Хонджуна, который всё ещё был одет в свою формальную одежду — пальто и одежду — и выглядел очень усталым от всего, что произошло сегодня. — Дада! — Гвихан обнял его, достигнув только талии, но это было чертовски тесно по сравнению с его маленьким и непритязательным телом. — Дада! — его второй ребенок также обнимает своего отца, из-за чего Сонхва чувствует себя немного обделенным в этом маленьком воссоединении. — Гвихан, мне жаль, что я не смог прийти вовремя, — сказал Хонджун, переодевшись в свою ночную одежду, состоящую только из белого верха и штанов, и принес свою коллекцию чернил для использования ребенком. — Всё в порядке, папа, я действительно понимаю, что ты занят, — он болезненно улыбнулся своему отцу, желая, чтобы тот просто приходил и играл раз в неделю вовремя, а не снова опаздывал. Хонджун был так занят эти три недели, и только сегодня он закончил свою работу по заключению сделок с другими королевствами, так что на следующей неделе у него будет свободное время для своих детей и Сонхва. — Какой цвет ты хочешь использовать? — спросил Хонджун, кладя бумагу для рисования на стол, а затем принес маленькую перьевую ручку к столу, за которым сидел Гвихан, чтобы его сын мог использовать его. — Эмм… могу я пока использовать черные и синие чернила? — Хорошо, конечно, дорогой. Не торопись. — Подожди. Мама, ты можешь снова показать мне свою спину?»— спросил он у Сонхва. — Зачем? — спросила старшая сирена, несмотря на то, что расстегнула рубашку. — Я хочу увидеть бабочку, — глаза Гвихана, казалось, загорелись, когда он увидел спину Сонхва, чернила татуировки немного поблекли, но все еще были видны. — Хорошо, теперь я хочу увидеть грудь Дады, — Хонджун сделал татуировку, похожую на татуировку Сонхва, маленький цветок на левой груди, под которым курсивом написано: «каждый день — финальное шоу». Глаза Гвихана, казалось, копировали обе татуировки его родителей, он с легкостью рисовал левой рукой, а затем показывал свой законченный рисунок Хонджуну, когда отец рисовал что-то ещё. Ынджи также попросила кисть и набор для макияжа Сонхва, она хотела заполнить пустые линии отсутствия, которые были у цветка Хонджуна. — Дада, сюда. Хонджун улыбается, глядя на рисунок, бабочка и цветок очень похожи на него — Гвихан, несомненно, унаследовал его абстрактный ум и ловкость, он рисовал почти везде — даже в своих учебниках, и никто из его родителей не был против этого. Затем он посмотрел на его грудь, пятна красного и желтого порошка мило покрывали цветок, но он будет дорожить им, так как он принадлежит Ынджи. — Но в чем смысл? — уф, Он знал, что этот день придет. — Ребята, вы не возражаете, если я расскажу вам историю, потому что уже девять… — Нет, Дада! Мы хотим еще одну историю! Было бы весело! — Ынджи радостно прыгала, потому что сегодня она не устала. Он переложил всех на кровати, чтобы, если кто-то устал, они могли просто рухнуть и заснуть. — Ладно, ничего. Итак, вы, ребята, знаете, что родители вашей мамы далеко не самые хорошие люди, верно? — он мог видеть кивки обоих детей, когда смотрел на них обоих. — Родители мамы держали его запертым в своей комнате, и он редко выходил наружу, поэтому он поклялся себе, что должен быть на свободе. А что касается моего… это твоя мама предложила этот рисунок, понимаешь? Потому что он сказал мне, что каждая бабочка всегда возвращается к цветку, и как бы он ни пытался уйти, он всегда возвращался ко мне. Даже после того, как мы поссорились, даже после того, как он сбежал, даже после того, как было построено это королевство, он всегда возвращался ко мне, так что… Я думаю, что это имеет очень глубокий смысл в наших отношениях, — Хонджун все еще чувствовал, как один цветок колотится глубоко в его груди, пуская свои сильные корни, когда он расцветает под ливнями любви Сонхва. Хонджун слегка улыбнулся Сонхва, на что тот ответил ещё шире и чмокнул в губы. — Фу! Мама и папа отвратительны! — Ынджи закрыла глаза, всё ещё не веря, что её мама и папа поцеловались у нее на глазах. — Я думаю, что они милые Ынджи-а, их история намного лучше, чем те романтические романы, которые дядя Уён всегда приносил с собой.Сан-Уён
Сан чувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вздёрнул грудь, но его встретила вода, а не воздух. И чертовски горит. Он горит, как пожар в его легких. Это так больно, но ему пришлось дотянуться до Уёна. — Уён... Сан резко открыл глаза и понял, что находится в их общей спальне с Уёном. Они жили с Хонджуном и Сонхва на главном острове, где Сан был генералом армии Хонджуна, а Уён стал министром отношений Хонджуна — теперь все стабильно. — Даааада, — заскулил кто-то рядом с ним, хотя он и помнил, что прошлой ночью не спал с этими маленькими негодяями. Он помнил, как укладывал их по своим кроватям и комнатам, целовал их в головы и желал им спокойной ночи — но вот они, прижатые к его бокам утром. — Мама уже пошла работать с дядей Хонджун, если ты его ищешь. — Бёль, Тэян, я вспомнил, как укладывал вас, ребята, в ваши комнаты, — заскулила его старшая дочь, восьмилетняя Бёль, почесывая свои темно-фиолетовые волосы. Другой, его младший сын, шестилетний Тэян, всё ещё спал, пуская слюни на рубашку Сана и крепко его обнимая. — Мама разбудила нас в шесть, папа, ты можешь в это поверить? — Действительно? Который сейчас час? — 7:30. Мы позавтракали в полусне, и мама сказала, что с сегодняшнего воскресенья мы снова можем спать, — она небрежно положила руку на грудь Сана, прижавшись невероятно ближе к отцу. — Давай, Бёли, детка, если ты помнишь, сегодня придет тётя Ханыль, и она сказала, что приведет и Пучи, — Пучи — шиба-собака Ханыль, и его детям наверняка нравилось играть с ней. Сан погладил мягкие локоны дочери, эффектно разбудив непослушную юную сирену. — О боже, ты выглядишь как милый кракен, — хихикнул Сан, увидев свою дочь, потому что в эти дни Бёль даже не будет спать с ним, хотя она определенно папина маленькая дочка. — Хорошо, а теперь, мой маленький мальчик, Тэян-и, мое солнышко, проснись, — Сан перекатился на бок, медленно поглаживая своего младшего, пока тот не проснулся с визгом, сорвавшимся с его губ. — Еще пять минут, пааап~ — Хорошо, но сегодня ты не поиграешь с Пучи. — Пучи?! Тётя Ханыль придет?! — Тэян недоверчиво посмотрел на него широко раскрытыми глазами и попытался сесть. — Да, мой мальчик, теперь давай одеваться, её корабль будет здесь около одиннадцати. — Тётя Ханыль! — оба его ребенка поприветствовали свою тетушку, а затем после этого они оказались привязанными к Пучи, куда бы она ни пошла. — Привет, Ханыль-а, прошло два месяца с тех пор, как ты в последний раз приходила сюда. — Да, у странствующего торговца есть свои недостатки, Сан-и-оппа, — Ханыль – странствующий торговец, путешествующий по всему миру, чтобы покупать, продавать и перепродавать такие вещи, как экзотические бобы или уникальные вещи. — Я купила это для тебя и Уён-и-оппы, — сказала она, отдавая Сану два маленьких кольца, и он держал их в кармане. — Спасибо, и наслаждайся пребыванием здесь, я должен присмотреть за детьми. — Мама! —был уже вечер, и Уён сказал им прийти на их частный пляж на заднем дворе, чтобы вместе поплавать. Эта привычка у них зародилась ещё до рождения детей — купались каждое воскресенье вечером, забывали, что у есть в данный момент, и немного расслаблялись в теплых морях. — Мама, мы можем снова поискать золотые монеты? — спросила Бёль, дергая его за рукав, когда они оба медленно подошли к воде. — Конечно, дорогая, кажется, я знаю одно место, — ответил Уён, а затем спрыгнул с небольшого утеса в глубокую синеву, а за ним — его дочь. Тэян остался там, потому что он такой же человек, как и Сан, и не все дети, происходящие от межвидового скрещивания, в конечном итоге становятся гибридами. Сан слышал счастливые смешки у себя под ногами, Уён и его маленькая звездочка весело проводят время внизу, а он и Тэян отдыхают наверху, ожидая, когда они закончат свое время вместе. — Дааад, Бёль-нуна знала, как вы познакомились, но ни разу мне об этом не рассказала, — малыш плюхнулся на землю и посмотрел в лицо отцу. — Хочешь это услышать? Это долго, дорогой, ты уверен, что не заснешь? — Да! — Хорошо, сиди спокойно, Тэ, — у его сына, казалось, кружилась голова от замечания Сана, он хихикал, когда отец переводил дыхание, чтобы начать. — Итак, мама и папа встретились, когда дядя Хонджун и дядя Чонхо застряли в моем родном городе. Ты был там пару раз, чтобы посетить бабушку и дедушку, помнишь? — он увидел кивок сына и продолжил. — Значит, твоя мама уже тогда была другом дяди Ёсан, и Уён-и привезли туда, потому что им было немного одиноко. Знаешь, дядя Хонджун и дядя Чонхо ускользнули из гостиницы дедушки посреди ночи, так что я проследил за ними до пляжа, и там я встретил твою маму. — А потом? А потом? Что случилось? Ты целовал-целовал маму? — Нет, милая, мы целовались-целовались через полгода. Раньше у него был плохой парень, его бывший парень целовал-целовал других людей без разрешения твоей мамы, и это плохо, потому что это разрушит ваши отношения… — А как насчет тебя, папа? Ты целуешь-целуешь и других людей? — Конечно! Я целую маму, папу, тётю Ханыль, тебя и Бёль, кроме Уён-и. Это с его разрешения, — прошептал он последнюю часть, убедившись, что это звучит как секрет. — Сани! Мы закончили! Хочешь вернуться или посидеть здесь и полюбоваться закатом? — спросил Уён издалека, он был одет в белую шифоновую блузку и черные узкие брюки, его лиловые волосы развевались на ветру, пока их сушили. К нему подбежала его дочь, её свободное бежевое платье резко контрастировало с темно-фиолетовыми волосами. — Давай вернемся. Я устал держать этих двух хулиганов, когда тебя не было дома. — Эй, это наши дети, а не два хулигана, Сан-и. Если они хулиганы, то это они унаследовали от тебя, — поцелуй коснулся тонких губ Сана, полностью препятствуя тому, чтобы его аргумент вырвался наружу. Он мог только вздохнуть и сдаться, когда его дети кричали со своих спин. Пока они шли, Уён заметил знакомое лицо из доков неподалеку и пошел проверить это лицо, убедившись, что это человек настоящий, а не его воображение, поскольку он не видел этого человека целую вечность. — Привет, Уён, — Чхве Ёнджун. Он был там, одетый в грубую одежду, с Субином, выглядевшим таким грустным, рядом с ним. — О, привет, Ёнджун, — Уён поприветствовал его в ответ, хотя его сердце громко кричало: «Нет, не делай этого!!!» — Мне просто интересно, можем ли мы немного воссоединиться? — спросил Ёнджун, но Тэян дернул его за одежду, прося буноппан. — П-прости, я не могу. У меня есть два маленьких рта, которых нужно кормить, и муж, которого я должен сопровождать. Хотя рад тебя видеть, — Уён выдавил из себя болезненную улыбку, а затем взял Тэяна за руку и подбежал к Сан и Бёль. Он не лгал и не будет лгать, если дело касается его семьи. У него было два маленьких рта, которых нужно было кормить, и любящий муж, которого он должен был сопровождать.