Волчьи сети

Он стоит в сиянии огней внутри образовавшегося вакуума. Высокий, крепкий парень с широкими плечами, одетый в простую белую рубашку, заправленную в джинсы, и белые кроссовки. Его тёмные волосы собраны в небольшой хвостик на затылке, придавая мужества ещё слегка угловатому лицу, на котором – лучезарная улыбка, кажется, озарившая поляну похлеще огней. От парня исходит сила, заставляя внутри всё трепыхать в предвкушении. Ещё не отошедший от потрясения, Тэхён взволнованно смотрит, стараясь, насколько это возможно, запечатлеть каждую деталь. Этот альфа ему нравится, даже слишком. – Только не говори, что тебе шестнадцать, – он выдаёт первое, что приходит в голову. – Нет, мне двадцать один, – отвечает Чонгук, тихо засмеявшись. – Чон Чонгук, будем знакомы, – протягивает руку. Тэхён продолжает сидеть истуканом, застигнутый врасплох. Приятный бархатистый голос окутывает, словно мёд, медленно стекая вниз. Кажется, Тэхён где-то его слышал, но мозг старательно блокирует воспоминания. Опомнившись, омега протягивает руку, но её перехватывают, и альфа целует тыльную сторону ладони, прикрыв глаза в наслаждении. Тэхён снова замирает, не понимая, как реагировать. Так его целуют впервые. Чонгук, воспользовавшись замешательством, усаживается рядом, широко растягивая губы. Он не отрывает взгляда от омеги, у которого щеки наливаются румянцем. А Тэхёну очень странно видеть рядом с собой человека вместо волка, к которому он хотя бы привык. – Я настолько страшный? Ты меня боишься? – с беспокойством спрашивает Чонгук. – Нет, ты красивый, – тушуется Тэхён, – просто неожиданно. Я слишком привык к волку. Чонгук в ответ только улыбается и, снова подхватив руку омеги, целует. – Тогда я рад. Хоть Тэхён не особо впечатлительный, но сейчас он готов признать, что никогда в жизни простая встреча не вызывала столько ярких, но противоречивых эмоций. Чонгук же весь светится от счастья, а в глазах столько нежности, что можно утонуть. Альфа с нескрываемым восхищением смотрит на Тэхёна, который тут же вспоминает про записки с признаниями и дико смущается. И что с ним такое? Но в голову прокрадывается один вопрос: – А почему ты не женат, если тебе двадцать один? – Это правило только для женщин и омег, – не прерывая зрительный контакт, отвечает Чонгук. Вот это поворот. Тэхён был уверен, что здесь всех женят и выдают замуж в шестнадцать, по крайней мере так было у всех его родственников, за исключением родителей, поженившихся в семнадцать. – Согласен, это дикость, – продолжает альфа, – но мы ничего не можем поделать против старейшин. Мы обязаны им подчиняться. Такова наша природа. – Да уж, – отводит взгляд Тэхён, – а ты ведь в курсе, что мне двадцать три будет? – Да. – Тогда как? – Ну-у-у, – Чонгук чешет голову, – есть некоторые обстоятельства, допускающие исключения. И это обстоятельство случилось со мной, – и снова лицо озаряет счастливая улыбка, – но ты бы знал, что моя прапрабабка устроила, когда узнала, что тебе чуть больше шестнадцати. – Прям чуть? – смеётся Тэхён. – Прям чуть-чуть, – Чонгук почти соединяет подушечки указательного и большого пальцев, – са-а-амую малость. Напряжение уходит, Тэхён расслабляется, позволив тихому смеху вырваться наружу. – А что за обстоятельства? – уже улыбаясь, смотрит он на альфу. – Не могу пока сказать, – смущённо отводит взгляд, – мне немного неловко. – Но ты расскажешь? – Обязательно, – Чонгук улыбается, берёт руку омеги в свои, – обещаю, – и смотрит прямо в глаза. Тэхён лишь улыбается в ответ, любуясь лицом альфы. Он правда очень красив. – Позволишь? – Чонгук слегка наклоняется, готовясь прилечь. Тэхён не сразу понимает, на что намекает оборотень, но потом, заметив красноречивый взгляд, направленный на его колени, до него доходит. Странное чувство наполняет тело вновь, а кровь приливает к лицу, заставляя гореть щеки. Хотя чего смущаться, если они проделывали такое почти каждый день? – Давай, ложись, – решившись, Тэхён шлёпает себя по ляжкам, приглашая. Чонгук довольный распускает хвостик, ложится и кладёт голову на колени омеги. Тэхён по привычке запускает руку в волосы. – Ох, как же приятно, – Чонгук немного ерзает, – у меня аж мурашки по телу побежали. Давно хотел почувствовать это не в теле волка. Это слишком мило. В груди щемит, а пальцы нежно массируют голову разнеженному альфе, такому большому и сильному, но такому беззащитному в данный момент. Всё его тело расслаблено, глаза прикрыты, а губы растянуты в блаженной улыбке. Не сдержавшись, Тэхён, едва касаясь, очерчивает пальцами контур лица, опускаясь плавно и также неуловимо к шее. Кожа альфы вновь покрывается мурашками, а природный запах усиливается, вызывая трепет уже внутри омеги. Когда-то, будучи студентом-третьекурсником, Тэхён прочитал интереснейшую статью о запахах. Там научным языком объясняли, что если вас привлекает естественный запах тела человека, то это значит, что ваши гены максимально отличаются друг от друга, что даёт большую вероятность завести сильное и здоровое потомство. От запаха Чонгука сносит голову. И хоть они вот так, лицом к лицу, видятся впервые, нет ощущения неловкости, наоборот, кажется, что они знакомы всю жизнь. На душе спокойно. – Чонгук? – Тэхён пробует имя на вкус. – Да, – отзывается альфа, почти мурча. – Мне миссис Чон сказала, что нам видеться нельзя. – Мамка-то моя? – Чонгук аж привскакивает и опирается на один локоть, смотря на омегу. – А, да. Нельзя, – смотрит виновато. – Тогда почему? – Не смог удержаться. Да и мама мне давно говорила показаться, а то ты так сбежишь. Наверняка думал об этом. – Да, думал, – признается Тэхён. – Но в город я не особо хочу. – Почему? – Ты правда хочешь услышать? – Тэхён поправляет волосы, упавшие на глаза, и смотрит на альфу. – Мне там, если честно, делать нечего. С парнем расстался, приятели разбежались, работы пока нет, да и смогу ли вообще её найти. Хах, – он откидывается назад, облокачиваясь на локти, вторя Чонгуку, – не знаю. Отец говорит, что я ерундой страдаю, мать – что ленюсь, но... Я абсолютно не могу выполнять какую-то умственную работу, просто не могу сосредоточиться. Мысли мешаются, улетают или ударяются о какой-то барьер внутри. Я диплом дописывал сквозь слезы, а на практике перед ним тупо засыпал. Родителям даже психолог говорил, что такое бывает и что это последствия непрерывной учебы. Я думал, что может депрессия какая, но, благо, нет. Просто полное выгорание, – Тэхён на мгновение замолкает, смотря на лунную дорожку на воде. – И зачем я тебе это рассказываю? Скажешь ещё, что придумываю всё. Он грустно улыбается и переводит взгляд на Чонгука, рассчитывая увидеть всё что угодно, но на его лице нет ни капли презрения или намёка на усмешку. Наоборот, серьёзный понимающий взгляд, пронзающий насквозь. Хочется рассказать больше, хочется уткнуться в шею и просто поплакать. Тэхён держится, выжидая, что скажет альфа на его откровение. – Я тебя понимаю, – наконец выдаёт тот, глядя прямо в глаза, – я не считаю, что ты ленишься или страдаешь ерундой. И если... – кладёт руку на бедро чуть выше колена, – если тебе нужна помощь врачей, лечение, отдых – ты только скажи, я сделаю всё. Если ты скажешь, что вообще не хочешь работать, то я не буду тебя осуждать. Я готов взять на себя ответственность за тебя, готов, если потребуется, работать за двоих или троих, лишь бы ты ни в чем не нуждался. Может ты не поверишь мне сейчас, но я могу доказать все делом, если ты мне позволишь и дашь шанс. Сердце пропускает удар, а Тэхён продолжает завороженно смотреть на альфу. В груди щемит, а к глазам подступают предательские слезы. Все, за что Тэхён корил себя, вмиг разбилось и разлетелось в разные стороны. Его понимают, его поддерживают. Его не осуждают. Тэхён вновь ищет на лице альфы намёк на усмешку, но встречает всё тот же серьёзный взгляд. Чонгук только нежно поглаживает коленку, пытаясь успокоить. Омега не выдерживает. Он запрокидывает голову назад, стараясь скрыть сжавшиеся губы и влажные глаза. Первые слезы затекают в уши. – Тэхён, – взволнованный альфа привстает на колени, тянет руку к лицу омеги и большим пальцем смахивает почти добежавшую до уха слезу, – позволь мне обнять тебя. Тэхён присаживается, возвращая голову в вертикальное положение, и сквозь пелену слез кротко кивает. А дальше становится неимоверно тепло и хорошо. Частое громкое сердцебиение затмевает звуки ночного леса. Кажется, что сейчас они отделяются от целого мира, образуя свой собственный, где нет переживаний и слез. – Останешься со мной? – тихо шепчет Чонгук, поглаживая растрепавшиеся на ветру пряди. – Я знаю, мы толком и не знакомы, но дай мне шанс. Если я тебя подведу, если обижу чем-то, то можешь смело бросить меня, я пойму. У меня нет цели держать тебя насильно, нет цели связывать тебя этим замужеством. Если честно, то я просто рассказал маме, что встретил тебя и что..., – Чонгук замолкает, крепко сжав губы, – в общем всё дошло до старейшин, а там уже не отвертеться. От меня здесь мало что пока зависит. Только отец может влиять на этих стариков, а его сейчас нет в деревне. – Хорошо, – также шёпотом отвечает Тэхён, – на самом деле я уже думал об этом. И сейчас я бы хотел остаться, – альфа крепче сжимает руки вокруг его талии. – Может потом передумаю, конечно, но это будет потом, – смотрит вдаль, продолжая перебирать пряди. – И всё же, не понимаю. Твоя мама сказала, что нам видеться нельзя, но тебе сказала, наоборот, встретиться. Это как? – Всё просто, – улыбается, поглаживая по спине омегу, – моей маме не нравится это правило. Они с папой тоже тайком виделись. Но вот сказать иначе при всех родственниках не могла. Да и в доме у меня тоже. За вами ведь наблюдала моя прапра, она же старейшина и главная хранительница таинства брака. – Откуда ты знаешь, что я был у вас? Хотя, наверное, глупый вопрос. – Тэхён неловко убирает прядь за ухо. Чонгук лишь улыбается на это и, подтянув к себе ближе, усаживает парня между ног, всё также обнимая. – Почувствовал. Ты так прекрасно пахнешь, – альфа жадно вдыхает, водя носом вдоль шеи и утопая в волосах, – готов дышать тобой всю жизнь. Теплое дыхание касается шеи Тэхёна, заставляя мурашками покрыться всё тело. Самое чувствительное место. – Очень громкие слова для человека, которого я вижу первый раз, – улыбаясь, отвечает омега. – Ты меня видишь не первый раз, – Чонгук отстраняется от тёплого тела, создавая между ними небольшое пространство, и смотрит прямо в глаза. – Мы с тобой ведь уже почти месяц гуляем. – Но ведь в человеческом обличии первый раз. – И то верно, – прижимается обратно, позволяя Тэхёну запустить пальцы в свои волосы, – а тебя это не пугает? – Я скорее считаю это странным, – омега накручивает небольшую прядку на палец. – Бабушка мне объяснила что к чему. Я правда ей не поверил тогда, как-то звучало бредово. А потом, познакомившись с тобой, принял. Чонгук крепче прижимает Тэхёна. – Мне с тобой так хорошо, – альфа снова переходит на шёпот. – Мне тоже, – также тихо отвечает омега. Стрекотание сверчков и шум покачивающихся деревьев разбавляют образовавшуюся тишину. Двое сидят, крепко прижавшись друг к другу. Лёгкие касания по волосам, по спине – никто не позволяет большего, да и не хочется. Они наслаждаются молчаливым единением душ, долго искавших и наконец нашедших друг друга среди миллионов. Один ясно понимает, что происходит между ними, а вот второй лишь мечется от одной мысли к другой, пытаясь понять, почему всё так быстро закручивается. – Тэхён, – нарушает тишину Чонгук, – давай завтра утром в лесу погуляем? Прям вот так. Я не буду перевоплощаться. – Я не против, но давай в другой раз. Уже обещал бабушке забор у леса начать ремонтировать. – Ты же проход в сарае не заделаешь? – голос альфы становится серьёзным. – Даже не подумаю, – тихо посмеивается Тэхён, зарываясь носом в плечо парня. Сидят они так ещё долго, совсем забыв про время и подготовленные закуски, пока Тэхёна, разомлевшего от тёплых объятий, не начинает клонить в сон. Освещая путь фонариком, альфа помогает омеге спуститься, придерживая за руку. По пути они всё же съедают по горячему бутерброду и яблоку, запивая всё чаем из термоса. Чонгук провожает Тэхёна до ворот дома. Никто из них не хочет расставаться. Неловкое молчание, переминания с ноги на ногу, опущенный взгляд в пол – они как подростки, познавшие первую любовь, хотя для обоих это не так. Чонгук берёт руку Тэхёна, подносит к лицу и нежно целует тыльную сторону, заставляя омегу в очередной раз за вечер покрыться румянцем. Да что же это с ним такое? – Спокойной ночи, Тэхён. – Спокойной ночи, Чонгук.

***

На следующее утро в уже приличную дыру в заборе проскакивает Чонгук, держа в зубах какой-то свёрток. Сначала он, виляя хвостом, подбегает к Тэхёну и, получив порцию ласки, прячется в сарае. Раздаётся грохот – альфа в который раз разрушает бабушкину башню кастрюль, а затем выходит одетый в потертые свободные джинсы с парой небольших дырок на коленях и в серой футболке. Волосы всё также убраны в хвостик. От этого Тэхён получает особое эстетическое удовольствие. Вчера Тэхён не смог разглядеть альфу во всех деталях: он был слишком взволнован да и освещения фонариков явно не хватало. Но сегодня видно всё. Незаметно для себя Тэхён залипает на подкачанное тело альфы, на мощные руки с выделяющимися венами, широкую спину и круглые упругие ягодицы. Движения Чонгука уверенные, чёткие, он не стоит в размышлениях, как отковырять старый гвоздь, чтобы снять крепко сидевшую доску, он просто одним рывком вырывает её с корнем. С помощью альфы дело идёт куда быстрее, поэтому работа, занявшая бы у омеги целый день, уже практически завершена. Остаётся только покрыть лаком новый участок забора, но их прерывает громкий вскрик бабушки, которая пришла позвать Тэхёна покушать. Она ошарашено переводит взгляд от одного парня к другому. – Ох, ребята, – бабушка хватается за голову, – что вы наделали? Тэхён с беспокойством смотрит на бабушку. Слишком многое на неё свалилось с приездом внука, и если сам парень пытается плыть по течению, то она, наоборот, переживает за всех, кроме себя. – Миссис Ли, – спокойно говорит Чонгук, положив лак и кисточки на старые доски, – не переживайте вы так. Вы же знаете моих родителей и их отношение ко всему этому. – Я-то знаю, но ведь столько людей приехало, вдруг увидит кто, – в глазах по-прежнему читается страх. – А ну-ка быстро в дом! Оба. Тэхён с Чонгуком переглядываются. Понять женщину и её страхи можно, поэтому чтобы не усугублять ситуацию, они слушаются, и, убрав все инструменты в сарай, проходят в дом. Уставшие, голодные они с радостью набегают на ароматное рагу со свининой и чай со свежеиспеченным печеньем, поданные бабушкой. А затем Чонгуку звонит мама с просьбой помочь, поэтому он вынужденно откланивается и уходит через сарай. Поздно вечером, когда омега обычно видит уже десятый сон, не спится. Парень ворочается из стороны в сторону, пытаясь расслабиться, но подсознание предательски подкидывает образы сегодняшнего утра. Впервые за долгое время Тэхён по-настоящему возбужден. Течка не в счёт – это физиология, не подвластная сознанию, да и подавители со своей задачей справляются. Но сейчас Тэхён вспоминает напряжённые руки, покрытые венами, вспоминает, как перекатывались мышцы на спине, когда вспотевший Чонгук снял футболку и продолжил прибивать новые доски. Но сильнее всего бьёт по мозгам и уже вставшему органу образ альфы, отдирающего одним махом старую доску от бывшего забора. По телу бегут мурашки, а кровь продолжает приливаться к члену, напрочь отключая мозги. В воображении Чонгук бросает инструменты, доски – всё, прижимает своими сильными руками омегу к себе и трётся о бедро возбуждённым органом. Страстно целует, спускаясь руками вниз, проникает под рабочие штаны и сжимает упругие ягодицы, оттягивая половинки. Теснота в боксерах становится невыносимой. Тэхён стягивает футболку, но бельё не трогает – от воспоминаний об альфе накапливается какое-то мазохистское наслаждение от сдерживания возбуждения. Тэхён, едва касаясь, ведёт пальцами от ключиц вниз, представляя сильные руки, плавно очерчивает соски, слегка теребя их, проходит вдоль живота и дотрагивается до возбуждённого органа через ткань. От длительного воздержания, Тэхён чуть ли не стонет в предвкушении, но нельзя – за стеной бабушка. Он продолжает измываться над собой, нежно поглаживая, ведя по стволу и спускаясь к яичкам, пока наконец не надавливает пальцами в районе ануса. От нахлынувших чувств омега шикает и содрогается, поджимая ноги к животу, но всё равно продолжает, уже поглаживая истекающую смазкой дырочку. Бельё, до неприличия мокрое, неприятно липнет к коже, поэтому сладкую пытку приходится остановить, чтобы выдохнуть с облегчением и дать свободу горящему члену. Собрав смазку вокруг ануса, Тэхён проникает внутрь сразу двумя пальцами и, не встретив сопротивления, вставляет ещё один. Этого мало. Всё внутри изнывает от желания, хочется, чтобы Чонгук отодрал его, а не те дурацкие доски. Закусив губу, омега начинает двигать пальцами. От быстрых движений комната наполняется хлюпающими звуками, но Тэхёну нужно быть как можно тише. Замедлившись, он второй рукой обхватывает член, чтобы ускорить разрядку. В голове один Чонгук: его образ, его запах, его крепкие руки. Пара движений и внутри всё взрывается, ударной волной растекаясь по телу. Горячая густая сперма оседает на груди омеги, стекая остатками на живот. В голове шум, уши закладывает, а перед глазами одна пелена. Сдерживая частое дыхание, Тэхён глубоко дышит, стараясь не создавать много шума. Этой ночью он ложится спать поздно.