сборник драбблов (khh ver)

- господня сральня. ой, то есть, срань господня. – выдает сонмин, жуя при этом соленый попкорн из ведра. в последнее время сонмин немного поехал кукухой, найдя в интернете сайт с какими-то странными молодежными (или бумерскими) фразочками. бенюн морщится. - а, сориии! я хотел сказать «о ужас». вечерний поход в кино закончился как всегда. «да всего по стаканчику для атмосферы пропустим». в итоге пропустили весь фильм, зато сонмин в своем привычном состоянии пьяного раздолбая и сожалений в его взгляде ноль целых ноль десятых. сотых тоже ноль. к счастью, в этот раз хотя бы без сломанных частей тела или конфликтов с посторонними людьми. бенюн до сих пор не может стереть из памяти сонмина, с наглостью, присущей только ему, справляющего нужду на улице прямо на чей-то автомобиль. в такие моменты, когда хозяин авто, выходящий из круглосуточного магазина, замечает эту самую картину, а потом бежит за вами, грозясь отрезать то самое место обоим, невозможно не верить в бога. сонмин же предпочитает фразу «черт бы его побрал». они разные. разные, но все еще вместе. сонмин всем телом прислоняется к бенюну, дышит на самое ухо, но не нарочно. его действительно уже не держат ноги, а язык все еще работает, как помело. - а что бы ты сделал, если бы сейчас наступил зомби-апокалипсис и мы с тобой оказались бы в самом эпицентре, а, бенюна? у сонмина воз и еще одна тележка рандомных вопросов в подсознании, а у бенюна совершенно ни одного разумного ответа на этот бред. - скормил бы тебя первому попавшемуся зомби. сонмин давится попкорном и ржет предельно громко, ведь знает, что бенюн никогда бы так не поступил. его бенюн слишком добрый и заботливый, а все эти колкие фразочки лишь завуалированная привязанность. на следующий день сонмин словно пропускает мимо себя стадию отрезвления и бодро врывается в студию с самого утра. - ты меня на изи бесишь. – вырывается из сонмина быстрее, чем бенюн успевает переварить, кто заразил его гиперактивностью. и походу это не лечится. - это еще что за? – бенюн так и остается недоумевающе стоять с приоткрытым ртом. нужно запретить всяким рандомным сайтам постить лютую дичь. пока эти самые сайты будут существовать, такие сонмины будут брать оттуда полную чушь и распространять в массы. проходящий мимо шиен лишь сочувственно хлопает бенюна по плечу мол «держись, бро. у него пройдет». сонмин – одна сплошная проблема и любой бы другой на месте бенюна отрекся от такого друга раз и навсегда. любой, но не бенюн. сонмин влезает в неприятности чаще, чем бенюн спит. а спит бенюн крайне мало, резкий взлет популярности говорит о таком же резком взлете ответственности. бенюн несет ответственность и за проебы сонмина, ведь братская кровь, друзья до гроба – для бенюна это не просто слова. у сонмина костяшки рук истерзаны, в пьяной драке и не такое случается, к счастью, без сломанного носа, лишь несколько синяков под ребрами и вечно беззаботная лыба. «придурок» - констатирует бенюн. утром они выезжают на школьный фестиваль. такие мероприятия в новинку, перед школьниками нельзя подавать плохой пример. но их встречают толпы фанаток-старшеклассниц и внутри все как-то перемешивается и отпускает. несмотря на свой весьма гадкий характер, сонмин популярен среди девушек. и даже камеры перед самым лицом не делают его раздраженным. он купается в славе и только бенюн знает, что ребра под толстым слоем кофт все еще изнывают от боли, а натянутая улыбка – лишь пародия на ослепительную жизнь. песни сонмина кажутся пустой показухой, легкие тексты и пафосные фразы, но бенюн почему-то копает глубже, пытаясь прощупать самое дно, контекст, который другие распознать не в силах. нет, он ищет настоящего сонмина в этих шестнадцати строчках надежно спрятанного под сиджемма. у бенюна, нет, бивая – все иначе. четко поставленная композиция, не одного лишнего звука и исполинская громада ровных строк, отточенных под бит. «мы разные, - повторяет мысленно бенюн в сотый раз, не отводя взгляда от небольшой сцены на заднем дворе школы – но все еще вместе». нет, лучше бы сонмин никогда не менялся. но, кажется, слава сделает из них совершенно других людей. и бенюн никогда не ошибается в своих суждениях. все меняется, когда сонмин начинает решать свои проблемы самостоятельно. обычно телефон бенюна вздрагивает от звонков в полночь, когда сонмин хочет занять денег на выпивку, но теперь нужды в этом нет. «мы богаты, черт возьми!» - сонмину идет жизнь со стотысячными купюрами в карманах, бенюну – все равно. он отдает деньги семье, считая это своим долгом. они не едят больше в закусочных, не покупают рубашки по скидке 1+1 и не ездят на общественном транспорте. бенюн стремился к такой жизни, но не знал, что будет отчаянно скучать по прежней. «я в клуб». «сегодня в клубе». «бро, не сегодня, ща в клубе». «я в клубе, пригоняй». бенюн устало давит экран телефона пальцем, заранее зная, что около одиннадцати вечера придет очередное сообщение с однотипным текстом. пока что придет, а потом сонмин перестанет писать и это, всё забудется, как сон двухлетней давности, а может – ничего и не было. они разные, но теперь уже не вместе. - йооо, поедим сегодня омук? бенюну на самом деле все равно, что есть, но он соглашается. они сидят на подвесных качелях. холодно. декабрь в этом году снежный, но сонмина никакой холод не берет. - а представь, что мы живем в матрице. бенюн глаза закатывает, продолжая молча снизывать с палочки еду, но сонмин не унимается. - и всё это лишь иллюзия. ты, я, эти качели и даже еда, что у нас в руках. - впервые посмотрел «матрицу»? – без интереса переводит стрелки бенюн. сонмин не обижается, взгляд заостряет где-то в пространстве, а еда все еще стынет. - нет, - голос сонмина звучит как-то иначе, и бенюн на секунду ловит себя на мысли, что сонмин хочет сказать ему что-то важное. – просто если когда-то поменяемся я, ты, эти качели или даже еда, напомни мне, как всё было. бенюн его не понимает. причинно-следственные связи в голове восемнадцатилетнего парня не могут сложиться в единую картинку. он лишь кивает. но сонмин уже снова привычный, веселый и беззаботный, подлетает к бенюну, засовывая руки в карман его пуховика. холодно. декабрь, все-таки. бенюн вспоминает об этом разговоре, когда ноги сами приводят его к тому месту. качели все так же неподвижны, лишь ржавчина на цепочках свидетельствует о прошедших годах. неподалеку отсюда все так же продают омук на палочках, только кажется, владельцы лавки все же сменились. все так же, только бенюн один. рефлексировать не в его стиле, но прошлое навевает воспоминания, а воспоминания делают из бенюна полного дурака, зацикленного на несуществующем. он достает телефон и делает снимок. «наверное, мы реально в матрице. а еще, я не удивлюсь, если зомби правда существуют и вообще, ты меня уже на изи взбесил». сонмин, читающий это сообщение, смеется в экран. «хэй, тебе не идет». бенюну смешно не меньше. «я и не пытался быть смешным». «жди, буду через двадцать минут». если мир иллюзорен, то бенюн готов застрять в этой иллюзии подольше, еще на мгновение, чтобы прочувствовать до конца. они все еще разные, но по прежнему вместе.