FU, Hanagaki

Горячая, почти что кипячёная вода потоком скатывается по плечам и мокрым от дождя волосам. Она жжёт всё тело, оставляя красные пятна, которые впоследствии будут болеть, но Майки плевать. Ему насрать. Поебать. Похуй абсолютно на всё. Бледная тонкая кожа не терпит таких резких перепадов температуры. Сано знает, что после переохлаждения нельзя лезть под горячую воду, потому что можно схлопотать лёгкий ожог, но сейчас это неважно. Боль проходит, кому, как не ему это знать. Но только физическая. На негнущихся ногах он встаёт с кафельного пола душа, кутается в огромный махровый халат, украдкой вдыхая запах его настоящего владельца, и плетётся прочь из ванной. И пусть он похож на побитую псину, которую вытащили из темноты опасных улиц. Ему не привыкать. Майки выходит на кухню и всеми силами пытается не смотреть на сидящего там, за чистым белым столом, парня. Дракен устало прикрывает глаза, окидывая взглядом худощавое тело в своём белоснежном халате, и вздыхает. — Сколько уже можно, Майки? — тихо спрашивает он, обращаясь скорее к небу или несуществующим жестоким Богам. Манджиро упрямо молчит и разглядывает свои узкие костлявые ступни на тёмном паркете. Думаешь, я сам знаю? Сколько нужно, столько и можно, и я с этим ничего поделать не могу. — Ты взрослый парень, учишься в университете. Так почему я снова должен подбирать тебя в какой-то подворотне? Потому что я всегда звоню только тебе. Я не могу тебе не звонить. Хочу услышать твой голос. Я всегда хочу, но трезвым боюсь тебе звонить. — Найди себе увлечение. Должно стать легче, когда ты отвлечёшься. Думаешь, я не пробовал? Я умею уже столько, что тебе и не снилось. Я мастерски играю на гитаре, но только «Shape of my heart» от Стинга. Я могу приготовить Том Кха не глядя. Я умею танцевать вальс и танго. Я сделаю тебе лисичку-оригами, если захочешь. Но тебе же всё это не нужно, а других причин учиться чему-то такому я не вижу. — Вещества убивают не только твоё здоровье. Они убивают в тебе человека, уничтожают твоё существование. Рюгуджи говорит так спокойно и тихо, и Сано не надо видеть его лицо, чтобы знать, какой у него взгляд. В нём жалость и, возможно, немного вины, но ни капли любви. Почему ты так спокоен? Я порчу тебе уже который вечер. Кричи на меня, ударь, отбери халат и отправь на улицу, но не будь так равнодушен и жалостливо добр ко мне. Я не выношу твоего сочувствия. — Я не хочу тебя отчитывать. Я тебе не мать и никогда ей не стану. Тебе девятнадцать, Майки. Да, мне девятнадцать, а я всё ещё ребёнок. С тобой я всегда ребёнок. Потому что влюблён в тебя точно так же, как и в двенадцать. И каждое твоё слово оглушает меня, как и прежде. — Так не может продолжаться. Ты не даёшь себе и шанса на нормальную жизнь. Я переживаю за тебя. Поэтому много думал и… У меня есть знакомый социальный работник, он поможет. — Что?! — Майки впервые подаёт голос и, вместе с тем, проигрывает битву остаткам своей гордости, поднимая взгляд на такого красивого Дракена. — Что слышал. Садись, пей чай, ложись на кровать, я лягу на диван. Завтра отвезу тебя к нему. Возражения не принимаются. Сано обречённо стонет и запускает тонкие пальцы в светлые волосы, с силой оттягивая их назад. Боже, блять, ну почему ты такой добрый? Прошу, умоляю, врежь мне, повали на пол и бей башкой об этот паркет, если не хочешь трахнуть. Я хочу тебя ненавидеть, но как это возможно?! И он покорно кивает. Знает, что даже соц работник не прогонит ёбаные чувства, прочно засевшие уже не только в сердце, но и в корке мозга. А, значит, не прогонит из его жизни и наркотики. — Как скажешь, — шепчет Сано и идёт к столу, чтобы взять чашку с травяным чаем и позорно избегать внимательного взгляда старшего.

***

На утро ничего не изменилось. Рюгуджи был непреклонен. Всю ночь, проворочавшись на широкой кровати без сна, Майки думал лишь о том, как хочется, чтобы он пришёл сюда, просто лёг рядом и обнял. Дай Дракен-кун хоть малейшую надежду, и парень бы оставил наркотики, бросил курить и вспомнил стинга. Но Дракен-кун спокойно спал на диване, не подозревая, что в соседней комнате друг детства мучается желанием пробраться к нему и хотя бы посмотреть. Но он слишком слабый и слишком дорожит доброжелательностью Рюгуджи. Майки прекрасно осознавал, что для Дракена так и остался кем-то вроде непослушного младшего брата, который только и делает, что попадает в неприятности и висит на шее. Поэтому он не стал дожидаться пробуждения парня и, когда время на стареньком смартфоне показало шесть утра, осторожно выполз из-под тёплого одеяла, натянул подсохшие за ночь джинсы и старую футболку и вышел на кухню. Там на большом сером диване спал под простынёй Дракен. Мягкие солнечные лучи освещали пылинки в комнате и падали на голые ступни парня, свешенные с дивана. Майки замер на полдороги и тихо выдохнул. Высокий, рассудительный, сильный, ответственный и обеспеченный. Со своими мечтами и целями. Ты — мечта любой девушки. И моя тоже. С усилием Сано заставил себя отвернуться и выйти в прихожую. Уходить из квартиры Рюгуджи не хотелось смертельно. А убегать, как сейчас это делал сам юноша, тем более. Здесь всё было насквозь пропитано им. Белая барная стойка, служившая в то же время и столом, чистая серая кухня, бежевый ковёр на паркете, этот самый диван, низкий стеклянный столик около него и плазма напротив — всё здесь олицетворяло Дракена. Чего уж говорить о спальне. Находясь в ней, Майки не мог спать. Едва он задумывался, что ещё происходило на этой кровати, как к горлу подкатывал вязкий ком. Вот и теперь, вновь задерживая взгляд на спящем парне, светловолосый глотал горечь, осевшую на стенках горла. Но он не может позволить себе усложнять жизнь Кена ещё сильнее. Ты и так вытаскиваешь меня каждый раз, когда я в прямом и переносном смысле валяюсь перед тобой в грязи. Не хочу, чтобы ты возился со мной сверх положенного. Не терплю мозгоправов. Даже они не выбьют из меня любовь к тебе. Майки схватил свою чёрную джинсовую куртку, подхватил затёртые кроссовки и потянулся к замку на двери, как с дивана раздался хриплый голос: — Стоять. Куда собрался? Блять. — Прогуляться… — ответил парень, мысленно ударяясь головой об стенку. — Со всеми вещами? — Рюгуджи сел и протёр глаза. Одеяло сползло вниз, обнажая голый подкаченный торс. Сано до боли закусил щёку изнутри и заставил себя отвернуться. — Дракен, понимаешь, я не хочу, чтобы ты напрягался из-за меня, — сбивчиво заговорил он, чувствуя, как полыхают кончики ушей. — Я за тебя волнуюсь, — обрубил тот, натянул лежащие рядом джинсы и по пути в ванную строго заявил: — Садись и жди. И даже не пытайся сбежать. Всё равно найду. Ну за что ты так? Будто знаешь, что всё равно послушаюсь. Почему именно ты делаешь со мной такое? Через полчаса Манджиро сидел на заднем сидении новенького чёрного ауди и мрачно разглядывал в окне проносящиеся мимо здания. Рюгуджи молча вёл машину, слегка постукивая пальцами по рулю. Разговор между ними не клеился. По правде говоря, он не клеился уже несколько лет, но парни продолжали быть друг для друга близкими. Майки полагал, что Дракен слишком к нему привык, пока заботился после смерти Шиничиро. Да и всегда воспринимал исключительно как младшего брата… — Не нужно на меня обижаться, Майки, — нарушил тяжёлую тишину старший. — То, что с тобой происходит, не просто страшно, но ещё и опасно. В первую очередь для тебя самого и тех, кто тобой дорожит. Нужен кто-то, кто разбирается в человеческих эмоциях, кто-то, кому ты можешь выговориться. Ведь есть же причина, по которой ты пихаешь в себя всю эту дрянь. Не поможет. Мозгоправы только путают больше, стараясь убедить в том, что я сильный и смогу победить свои, по их словам, нездоровые чувства к тебе. — Да, ты прав… — пробормотал Сано и перевёл взгляд на Рюгуджи. Тот, похоже, немного успокоился и переключился на что-то своё, уже не глядя на парня в зеркало заднего вида. Теперь можно было безбоязненно полюбоваться им хотя бы немного. Дракен остановил машину у невысокого бежевого здания с горшочками цветов на балкончиках. Государственная социальная служба. Майки с обречённым вздохом вылез из салона и, закинув за плечо рюкзак, двинулся ко входу. Рюгуджи быстро догнал его, опередил и приоткрыл дверь, пропуская первым внутрь. Манджиро кинул быстрый взгляд на его сильные ладони, покрытые вязью выступающих вен, и прошёл в холл. — Мы к Такемичи Ханагаки, — сообщил Дракен вахтёру. — Второй этаж, вторая дверь слева, — вяло откликнулся тот. — Только придётся подождать минут семь. Парень кивнул и, покровительственно приобняв Майки за плечи, повёл его к лестнице. Устроившись на скамейке возле 204-ого кабинета, они ждали, пока предыдущий посетитель выйдет, и юноша принялся разглядывать интерьер. Первый этаж и внешний вид здания ему, в принципе, понравились. Мягкие тёплые оттенки, маленький магазинчик в соседнем доме, большое количество растений. Да и коридоры как-то не давили на психику. Дверь открылась, и из кабинета вышла невысокая девушка-подросток. Она обернулась и крикнула «пока» куда-то вглубь комнаты, а потом убежала дальше по коридору. — Позволь мне первым с ним поговорить, — сказал Дракен, поднявшись с лавочки, и скрылся за дверью. Майки только пожал плечами ему вслед и грустно усмехнулся. Обрисуешь мозгоправу ситуацию для начала сам? Расскажешь, насколько я хрупкая, но разбитая натура? Снова лишь жалость и сочувствие. Вернулся парень спустя пару минут, кивнул в сторону 204-го и сказал: — Я заберу тебя. — Не стоит. Я сам, — грубо отрезал Сано. — Клянусь, что сразу поеду домой, приготовлю обед и никуда из дома не выйду. Рюгуджи недоверчиво покачал головой и нахмурился, но настаивать не стал. Лишь улыбнулся напоследок и, погладив светлые волосы юноши, ушёл. Майки проследил, как его спина скрывается за лестничным пролётом и вошёл в кабинет. — Привет. Я Такемичи Ханагаки, можно на «ты». Это произнёс сидящий за столом в простой тёмной футболке и джинсах парень с копной непослушных жёлтых волос на голове. Он приветливо улыбался и вежливо указывал на стоящий с другой стороны стола мягкий стул на колёсиках, приглашая вошедшего присесть. — Манджиро Сано, — неохотно кивнул тот. — Можно Майки. — Присаживайся, Майки-кун. Чай или кофе? — Ничего не надо. Сано плюхнулся на стул, бросив на пол рюкзак, и обвёл взглядом комнату. Ничего необычного. С одной стороны комод, над которым пейзаж Фудзи. С другой стороны серый диванчик и чайный столик возле. За спиной соц работника — дверь на приоткрытый балкон. Светло, свежо из-за проникающего внутрь прохладного воздуха. Какие-то растения в углах комнаты и на комоде. — Если захочешь чего-нибудь, не стесняйся сказать, — проговорил Ханагаки. Только бы это закончилось побыстрее. Меня уже тошнит от этих слащавых вежливых фраз. Майки мысленно поморщился и буркнул что-то неразборчиво-утвердительное, а затем выжидающе уставился на мозгоправа, приподняв бровь. — Ладно, тогда начнём, — немного смущённо сказал тот и достал из полки небольшой чёрный блокнотик. — Дракен-кун сказал мне, что у тебя наркотическая зависимость, и попросил помочь. Для начала хочу узнать: ты сам хочешь, чтобы я тебе помог? — Я ничего не хочу. Но если Дракен-кун сказал, что так надо, значит так надо. Ханагаки понятливо склонил свою аккуратную головку и чиркнул что-то в блокноте. — Я понял, — сказал он и улыбнулся. — Теперь расскажи, пожалуйста, о своих увлечениях. Что-то, что важно для тебя. Есть у меня одно увлечение… Но тебе о нём знать необязательно. — На гитаре играю, — буркнул первое, что пришло в голову, Манджиро и зачем-то добавил: — Спать люблю, а ещё гулять на закате. — Тебе же девятнадцать, верно? Учишься в универе? — продолжал опрос Такемичи. — Угу, учусь. — Какая специальность? Всё тебе знать нужно! Пошёл ты, Ханагаки. — Богословие, блять, — не выдержал Майки. — Правда? — соц работник, похоже, удивился. Его глаза заинтересованно заискрились. — Нет. На историческом учусь. Блондин рассмеялся и записал что-то ещё в свой блокнотик. Прервавшись на мгновение, поднял голову и заметил: — А так сразу и не скажешь. Сано выразительно промолчал и пожал плечами. Не скажешь же этому ебанутому, что пошёл туда, потому что остальные предметы знал и того хуже. А историю любил Шиничиро… — Чем ты занимаешься по вечерам? — поинтересовался Ханагаки, когда перестал писать. Хуйнёй страдаю или бухаю. Иногда всё вместе. — С друзьями встречаюсь, — выбрал он максимально нейтральное. — Расскажи мне про них. Майки задумался. Что он, в сущности, может сказать о тех, с кем ходит в «Золотую рыбку»? Харучиё Санзу — тот, кто всегда приносит ему дурь или таблетки. Или что-нибудь ещё — всё, что найдёт. Риндо и Ран каждый раз придумывают им занятие поинтересней, чем трясти телом в клубе, и тем самым вытягивают из эмоционального болота. Коконой — единственный, у кого есть деньги, поэтому он спонсирует их похождения. Больше их ничего не связывает. И как о таком рассказать? — Послушай. Что ты хочешь от меня? Дракен всё преувеличивает. Пару раз баловался травкой на тусовках и всё тут. У меня всё нормально, и помощь мне никакая не нужна, — отрубил Сано. Он рассчитывал на то, что Такемичи разозлится и выгонит его, но очень удивился, когда увидел, что мозгоправ как-то заметно погрустнел. Уголки его розовых губ опустились вниз, а в голубых глазах отразилось разочарование. Что, расстроился? Посмотрите, какие мы ранимые! — Теперь я точно вижу, что нужна, — неожиданно обречённо вздохнул Ханагаки. — Я бы с радостью отпустил тебя, да ещё бы и с Рюгуджи поговорил, если бы не была. Так ему грустно потому, что придётся работать со мной? Идиот ленивый. — Так давай закроем на это глаза, — пожал плечами Манджиро. — Я ухожу, тебе не надо тратить время. Все довольны. Глаза Такемичи удивлённо округлились, он фыркнул. — Нет, я только рад тебе помочь. Но ещё сильнее был бы рад, если бы ты был в порядке. Всегда хорошо, когда пациент здоров, — с мягкой улыбкой объяснил он. — Я вижу, что ты не хочешь ничего мне рассказывать, отрицаешь свои проблемы или не хочешь с ними бороться. Если тебе некому выговорится, Майки-кун, то попробуй завести дневник. — Да ты шутишь! — преувеличенно громко фыркнул длинноволосый. — Нисколько, — покачал головой соц работник. — Это же по-девчачьи. — Я не прошу писать о том, как соседка по парте не дала тебе списать, — смущённо заметил Ханагаки. — Пиши о том, что чувствовал в течение дня, что тебя удивило, записывай свои мысли. — Чтобы потом читать их тебе? — скривился Майки. — Что? Нет, конечно! — блондин отвёл взгляд и договорил уже тише: — Только если сам захочешь… Сано окинул мозгоправа недоверчивым взглядом и вздохнул. Как же я хочу курить… Феерически ебаный день. — Это всё? — с явно ощутимым пренебрежением в голосе поинтересовался он. — Эм, да, — Такемичи замялся, закрыл блокнот, а затем снова открыл. — Когда встретимся в следующий раз? — Давай послезавтра, — махнул рукой Манджиро, поднимаясь с кресла. Звучало, наверное, как «мне плевать», но… плевать. — До встречи. Парень направился к двери, а Ханагаки зачем-то встал следом. У самой двери он окликнул: — Постой, Майки-кун, — тот медленно развернулся и вопросительно уставился на мозгоправа. Блондин неловко взъерошил свои кучерявые волосы и выудил из полки стола ещё один блокнот, немного светлее своего собственного. — Вот, возьми. До встречи. Светловолосый выхватил блокнот, почему-то стараясь не смотреть в чужие голубые глаза, и, запихнув его в рюкзак, поспешил покинуть кабинет. Дверь громко хлопнула от сквозняка.