Нарисуй по букве D

      Прошло совсем немножко времени с момента начала детской катастрофы. Джон уже раз сто успел пожалеть о том что он вообще настроил машину именно вот так, Клорис шарахается от каждого встречного ребёнка, а Майя и Хан разгребают всё что натворили бездумные родители. И ведь соль то вся в чём? Вся эта кучка маленьких ботов оказалась никому ненужной, и для того чтобы в конечном счёте этих детей не отправили на металлолом за ненадобностью, молодые родители всё пытались их кому-то втюхать. Под раздачу в первую очередь попали Хан и Майя. Все знали их как ответственную парочку рабочих, на которую уж точно можно положиться, поэтому всё начали скидывать в первую очередь на них. Майя приняла это как должное, а Хану такая идея совсем не понравилась. Поэтому Майе пришлось как-то уговаривать Хана на сотрудничество. Он согласился только ради Майи, а не потому что у него прямо-таки руки чесались пойти позаниматься с мелкими андроидами. Да и честно говоря, просто находится в их обществе уже было трудно. Дети совсем ничего не чувствовали и озирались вокруг совершенно пустыми глазами. Если хоть кто-то из них и проявлял эмоции, так это только грусть. И то это нельзя было назвать эмоциями, ведь дети начинали рыдать по любой мелочи. Больно? Плачем. Нужно внимание? Плачем. Что-то не понравилось? Плачем. Особенно сильно натерпелись соседи таких родителей. Так как жили все зачастую кучкой в одной квартире, то пока по ночам орёт одно дитя, заснуть не может никто. Ни ребёнок, ни родители, ни соседи. И вся эта воспитательная нервотрёпка тяжёлым грузом свалилась сразу на двух рабочих. "Ну а больше некому! Соседи отказываются, а вы же такие добренькие, всем помогаете!" — частенько отвечали родители на возмущения Майи и Хана. И ведь главное Майя это всё принимала. А Хан частенько разводил ссоры из-за этого, но она постоянно повторяла что у них нет другого выбора. Это было как кидать горох об стенку.       В конце концов смирился и Хан. Майя выкладывалась на полную: с этим погуляли, с этим поиграли, благо кормить никого не надо, иначе вообще с ума сойти можно было. Хан тоже принимал во всём этом участие, хоть и с особой неохотой. И как ни странно, но это сближало их двоих. Они частенько, полностью вымотанные, приходили домой, обсуждая очередной безумный денёк. Они вдвоём тоже разговаривали о всяком, у них тоже была своя личная жизнь. Когда выдавалась свободная минутка, Майя и Хан всегда находили себе какое-нибудь занятие. То они мастерят что-нибудь вместе, то читают книгу, рисуют, всё на свете. Бывало даже что они устраивали шуточную драку на кровати. Но зачастую они просто валялись на ней, обнимаясь и наслаждаясь каждой минутой вместе. Трудно было заставлять себя делать что-то большее после трудного рабочего дня.       Очередной поздней ночью Хан сидел на кровати и читал книгу. Зашла Майя, и сразу начала говорить: — Ну всё, с соседским ребёнком наконец покончено... — Майя тут же устало плюхнулась на постель, — можно и для себя пожить немного.       Майя немного помолчала, а потом спросила у Хана: — Что читаешь? — Да так, просто людская литература. Вроде жанр "фэнтези". — Ах, понятно... — Майя отвела взгляд в противоположную от Хана сторону, к двери. — Тебя что-то беспокоит? — произнёс Хан, наконец-то оторвавшись от своей книги. — Да нет. Я просто вспомнила мальчишку из дома по соседству. Сам знаешь какой оторва, — Майя усмехнулась. — Ох, знаю, уследить невозможно... а помнишь ту девчонку с хвостиками? — Мэй-Мэй? Которая ещё с японской внешностью? — Да-да, ту самую. — О-ой, это просто ангелочек! Девочка-тишина, я всегда умиляюсь с неё. Все другие такие крикливые, что голова от них ещё неделю болеть будет, а эта... просто счастье!       Майя так погрузилась в воспоминания, что и не заметила, как положила голову Хану на плечо. Очнувшись, она решила не подавать виду, а наоборот слегка приобняла его. Хан уже привык к тому что Майя всегда старалась его как нибудь да тронуть. То уснуть она не может без обнимашек на ночь, то за ручку с ней ходи, то ещё чего. Майя вздохнула и внезапно выдала: — А ты никогда не думал завести... своего ребёнка? — Ты что такое говоришь? Как будто нам и этой кучи не хватает! — такое заявление откровенно шокировало Хана. Он уж точно не ожидал, что после всех этих мучений с соседскими детьми, им придётся воспитывать ещё и своего собственного ребёнка. — Нет, ну ты подумай... когда у нас появится свой ребёнок, от нас сразу все отстанут. Ведь мы то точно сможем за ним ухаживать, мы не такие безответственные, как остальные! — Майя отпустила Хана и посмотрела ему в глаза, — ведь мы же справимся, да? — Майя, ребёнок требует гораздо больше чем простая ответственность. — Я знаю, знаю, но прошу тебя! Я тоже хочу своего ребёнка! Я не хочу возиться с чужими! Я признаю, мне нравится заниматься с детьми, но у меня просто сердце разрывается! Они мне не родные, а я пекусь о них так, как будто бы наоборот. — Майя, нет, я не готов, — от этих слов у Майи заболело в груди. Она была расстроена и даже немного зла. Ведь другие родители тоже были не готовы, а всё равно завели! А она готова, и она будет им заниматься, так почему же ей нельзя? Все эти мысли захлынули несчастную с головой, и в порыве чувств они выкрикнула: — Ты меня не любишь! — С чего ты это—? — Любил бы, ты бы для меня всё что угодно сделал! И ребёнка, и вообще! — Майя вскочила с кровати и с отчаянием посмотрела на, казалось бы, абсолютно невиновного Хана, который прямо сейчас сидел в полном недоумении. — Тоесть по-твоему всё что я делал для тебя до этого - пустота? Майя внезапно осознала свою ошибку, и попыталась как-то сгладить ситуацию. — Нет, Хан, я просто... наверное опять какой-то сбой системы, вот я и сорвалась на тебя. Извини. — Не переживай, я понимаю. Выносить такое ежедневно очень сложно.       Конфликт был подавлен. Парочка ещё немного поговорила перед сном и наконец мирно уснула. Майя заснула с мыслями о том, что завтра будет очередной день сурка. Опять она не только выйти из квартиры не успеет, но и проснуться должным образом, как на неё опять оставят чьего-то ребёнка, пожелают удачи и мирно удалятся в свою комнату. А ей снова всё расхлёбывать. И почему только родители не могли раньше подумать о том, как они будут ребёнком заниматься? Почему из-за их неблагоразумности должен страдать совершенно чужой им человек? Ну, в нашем случае, робот. Но этот робот вообще-то тоже чувствует, и он тоже способен морально уставать! Ну что за несправедливость... Утро в этот раз началось вовсе не с детей. Майю подняли буквально с петухами и за руку куда-то потащили. Она всё пыталась прийти в себя, проснуться, как вдруг поняла что ведут её к заводу, а впереди неё идёт Хан. В себя она пришла уже в комнате с той самой машиной. Хан толкал ей какую-то речь, которую Майя спросонья никак не могла разобрать. Как только она заметила машину перед собой, она как зачарованная пошла к ней, вынудив Хана ненадолго замолчать. Майя подошла к панели, а потом обернулась на своего молодого человека. Он кивнул ей в ответ и ободрительно улыбнулся. Глаза у Майи сразу заблестели, она улыбнулась и начала тыкать кнопочки на панели. Внезапно машина пришла в работу. По конвееру пошли детали, которые машина брала и собирала с точностью до миллиметра. Процесс был и вправду завораживающим. Образ андроида собирался по частям, ежесекундно что-то вкручивалось, приставлялось, собиралось. В конечном счёте перед парой предстало уже знакомое им бесчувственно чудо, которое сейчас лишь равнодушно озиралось по сторонам. — Ну, как назовём? — Хан первым подал голос. — Узи, — произнесла она это имя с такой нежностью и теплотой.       Майя улыбалась всю дорогу домой. На лице её было нескрываемое счастье. Она вела свою дочку под руку, пока Хан потихоньку вводил её в курс дела. Оказалось, он среди ночи подбирал им новую комнату для жилья. Пришлось обменяться комнатами с одним андроидом-одиночкой, но впринципе он был не против. Теперь предстояло только собрать вещи и полноценно переехать в новую комнату, а помимо всего прочего предстояло и позаботиться об Узи. Сама девочка сейчас шла и всё так же осматривалась. На лице её не было никаких эмоций, и казалось будто она совсем равнодушна к окружению. Её коротенькие волосы развевались на ветру и постоянно закрывали ей обзор. На них уже скопилось приличное количество снега.       Переезд проходил довольно оживлённо. Пока Хан собирал вещи, Майя умудрялась при этом заниматься с дочерью. Она уже успела объяснить ей кто папа, кто мама, показать несколько классных штучек из своей коллекции, которыми Узи, казалось, заинтересовалась. Ну точнее Майя надеялась что она ими заинтересовалась. По пути Майя не переставала говорить со своей дочерью. Помимо всего прочего, она наотрез отказывалась давать ей в руки даже какой-нибудь кусочек стёрки, защищая её материнским: "Она же ребёнок!" — и поэтому тащила все коробки самостоятельно, на пару с Ханом. Она постоянно пыталась привлечь Хана к общению с дочерью, надеясь что он, как отец, тоже проявит инициативу. Однако он всё отмахивался своей занятостью.       Уже за это время Узи успела узнать много чего нового. Что уж говорить про остальные дни - мать буквально пичкала её различной информацией. Отец тоже не отставал - иногда его получалось уговорить почитать Узи что-нибудь на ночь, иногда, когда у него было настроение, он мог с ней даже поиграть. Не прошло и двух месяцев, как Узи уже стала местной шпаной. Она играла со всем чем можно и создавала немало проблем для своей родни. Но её не останавливали ни наказания, ни ругань, ничего. Она за столь короткий срок научилась и говорить, и читать, и писать. В общем, девочка росла умницей да озорницей. А всё благодаря хорошей матери. Узи была даже заводилой некоторых компашек, пока из-за своей энергичности девочку не начали считать странной. У неё была парочка отдельных друзей, но вот в уже сформировавшуюся компанию она войти никак не могла. Ей все отказывали, объясняя это тем, что "Странных девок не принимаем!". Она не понимала почему все считали её такой, но при этом меняться она совсем не собиралась. Узи была весёлой шпаной, и её это полностью устраивало.

***

      В это время в компании JCJenson уже прознали о, порядком подзабытой и мёртвой планете Медь-9, населённой девиантными андроидами. Компания провела некоторые расследования, ввиду которых выяснилось, что роботы на ней стараются максимально подражать людям. Живут в домах, заводят детей, собираются в полноценные общества. Узнав об этом, глава компании сгоряча издаёт указ о немедленном уничтожении всех роботов планеты, а всю ответственность за это он перекладывает на рабочий персонал. Они посовещались и договорились, что было бы неплохой идеей перебить роботов с помощью них самих же. После этого пошли первые задумки, первые чертежи роботов-убийц, которые будут высланы на Медь-9 с целью уничтожения девиантных машин.       Первые версии этих машин были обозначены модельным номером AV100. Их внешность ещё не была до конца сформирована, это был скорее просто прототип, нежели полноценная версия машины. На ней проходили некоторые тесты материала, был добавлен первый пробный арсенал оружия. В конечном счёте пробник модельки признали и начали работать над её улучшенной версией, BV100. На эту модель были большие надежды. Её внешность уже была детально проработана, арсенал оружия только увеличился, добавили модели двух видов - мужскую и женскую. Одну из таких машин попробовали протестировать в действии, но что-то пошло не так. По ошибке программиста машина свихнулась и начала резать без разбора всё подряд, жестоко растерзав порядка пяти человек из персонала. BV100-01 обезвредили и отправили в утиль, тогда как в это же время была создана исправленная версия, BV100-02. Эта модель показала хорошие результаты и с катушек ни разу не слетела. Но рабочим показалось, что модель нужно двигать дальше, поэтому была создана следующая модель, которая носила название RC100. Модель была очень похожа на человека, которого всем телом окунули в белую краску. Провели первый тест, на котором андроид показал отличные результаты, только вот добились их при помощи человека. Роботу нужен был ИИ для функционирования. Создали улучшенную модель RC200, уже со встроенным ИИ, который опять пришлось чинить. В итоге один работник психанул, и сказал остальным сделать модель сразу доработанной, без недоработок, чтобы её уже за пару тестов можно было выводить в эксплуатацию.       И эта модель была сделана. Модель DR100, наконец-таки раскрашенная, с полным арсеналом оружия от обычных лезвий до всевозможных огнестрелов, фигура наконец обрела цвет и привычные уже детали демонтажников: ободок с пятью жёлтыми светодиодами, хвост с нанитовой кислотой внутри, крылья-лезвия. Наконец, роботы приобрели нормальный, работающий ИИ с определением индивидуального характера. И самое главное, тесты. Роботы этой модели отлично справлялись с разрезанием несчастных работяг на кусочки - масло текло рекой. С добавлением ИИ добавились и новые тесты. Например, для того чтобы убедиться в абсолютной безэмоциональности дронов, компания показывала им различного рода изображения, которые могли бы вызывать какие-либо чувства. Особо агрессивные андроиды могли разорвать картинку на кусочки, в то время как другие либо полностью игнорировали их, либо всё-таки испытывали эмоции и подвергались немедленной утилизации. Этот тест прошли только те, кто смог либо себя сдержать, либо выполнил все условия без особых усилий. Ну и наконец последний тест. Дронов планировали отправлять в командах как минимум по три четыре машины на капсулу, поэтому было необходимо проверить их умение работать в команде. Того кто особо сильно косячил изымали из команды и отправляли в утиль, взамен выдавая команде нового, исправного робота.       Набрав первую пачку андроидов моделей от DR100 до DR400 (иногда приходилось копаться в системе демонтажников дабы разобраться в их девиантном поведении, что зачастую приводило к полной перезаписи и создании совершенно новой версии модели), персонал был уже готов отправить их на Медь-9, как вдруг одному человеку пришла в голову гениальная мысль. Дабы андроиды всецело доверяли компании и даже не думали как-либо ополчаться против неё, он предложил сделать им подарочек. В виде одежды. Этого человека мало кто поддержал, ведь они и так битые три месяца страдали с этими роботами, так он предлагал им потратить ещё целую кучу времени на пошив бесполезного комплекта тряпок. Но всё-таки восстания убийц им не хотелось, поэтому на пошив одежды пришлось согласиться.       Прошла ещё неделя. Роботы в это время находились в оффлайне, поэтому за безопасность персонала можно было не переживать. Спустя время из оффлайна их вывели и показали им комплекты их новой одежды. Обрадовались все без исключений. Роботы начали красоваться, восхищаться. Но как только один из них додумался сказать: "Мы прямо совсем как люди!" — вся радость рабочих исчезла, и они с хмурым видом заставили роботов отправиться на планету немедленно. — Мама, мама, подойди сюда, посмотри же! — кричала маленькая Узи, указывая в небо, — там звёзды падают! Женщина подошла к ребёнку и посмотрела в небо. Сначала она поверила ребёнку, но потом ужаснулась, когда поняла что это совсем не звёзды. Вскоре уже вся колония стояла и глядела на стремительно приближающийся инородный объект. Они обсуждали это полу-шёпотом, в ожидании прибытия падающей капсулы.       И вот она упала, почти придавив ближайших к ней работяг. Благо они успели вовремя отбежать, иначе они умерли бы прямо на месте. От таинственной капсулы образовался кратер немалых размеров. Вокруг воцарилась тишина. Лишь изредка завывающий ветер нарушал её. Минуту спустя какой-то отчаянный сорвиголова решился подойти к капсуле поближе. Снег под его ногами предательски хрустел. Работяга дошёл до края и вытянул шею, стараясь оглядеть капсулу со всех сторон. Смельчак обернулся на толпу, как позади него в стёклах капсулы постепенно загорелось три жёлтых креста. — Всё чисто, можем—, — но не успел он договорить, как его голову схватило нечто с лезвиями вместо рук. Толпа испуганно ахнула, в то время как машина подлетела вместе с телом ещё живого работяги наверх, к своим товарищам. Робот улыбался неестественно широко, обнажив свои зубы и острые клыки. Его глаза перекрывал ярко горящий жёлтый крест. В его цепких руках беспомощно извивался работяга, умоляющий не убивать его. В ответ на его вопли машина только сильнее впилась лезвиями ему в голову, вынудив того кричать от адской боли. И только потом, всего одним резким движением она избавила его от страданий, вырвав ему голову прямо из живого тела. Из шеи трупа хлынула струя масла, а робот безжизненно опустил руки. Затем машина просто выкинула и тело и голову. Тишину толпы нарушило тихое посмеивание. Робот, что убил невинного дрона залился маниакальным, истерическим смехом, открыв огонь по толпе работяг. Повсюду летали смертоносные ракеты, землю охватило ярым пламенем смерти. Его товарищи палили по дронам с неменьшим удовольствием, пока последние были вынуждены экстренно спасаться бегством из разгорающегося ада. Машины взрывали, резали всё живое, масло лилось в разные стороны, повсеместно раздавались крики, творилась полная неразбериха. Из этого хаоса пыталась убежать семья Узи. Майя и Хан бежали за руки, стараясь не потерять друг друга из виду, в то время как сама Узи находилась бог знает где. Она вжалась в стену здания на окраине, закрыла голову руками и старалась не думать об ужасе перед её глазами.       Они бежали. Бежали до заветного дома, бежали, пытаясь найти укрытие, спасение от убийц, что разносили сейчас их родную землю в клочья. Они вдвоём были так погружены в мысли о бегстве, что не замечали происходящего вокруг. И когда Майю проткнуло хвостом демонтажника, было уже поздно реагировать. Хан отчаянно крикнул: "Майя!" — и подхватил раненную на руки, тогда как монстр с крестом вместо лица уже собирался разорвать их обоих на кусочки. Но на них словно снизошло благословение - кто-то отвлёк машину ударом по голове и пожертвовал собой, ради спасения их обоих. Машина резко среагировала на нападающего и кинулась на него, разрывая кричащего от боли и ужаса бедолагу на куски. Хан ринулся наутёк как только у него появилась такая возможность. Он отбежал в сторону от творящегося за спиною ужаса и осторожно положил Майю на снег. Живот её истекал жёлтой жидкостью, которая плавила её внутренние органы. Избавиться от неё было невозможно, а состояние Майи ухудшалось с каждой секундой. — Майя, Майя! Ты меня слышишь? Как ты, Майя? — Хан... — Майя, прошу, ты не должна умирать, не надо. Всё будет хорошо, я... — Хан запнулся, когда Майя начала говорить. — Хан, успокойся... послушай меня. Не беспокойся обо мне, я буду в порядке, ты... позаботься о нашей дочери, — женщине было невероятно больно, её в прмом смысле прожигало изнутри, но она попусту не могла оставить эти слова невысказанными. В конечном счёте, Майя попросила Хана оборвать её жизнь. Ей было слишком больно, мучительно больно умирать, и, раз уж она умрёт в любом случае, то пускай она умрёт без страданий. Хан плакал, занося над лицом девушки гаечный ключ. А она улыбалась, принимая свою смерть. Это было даже больнее чем смерть от кислоты. Её убивали ключом, нанося удары по лицу снова и снова. Она отключилась на третий удар, но Хан как будто бы не замечал этого. Было так больно, обида захлестнула с головой и его руки, управляемые только чувствами, совсем не слушались. Он продолжал, пока не понял что перед ним лежит уже мёртвое тело его любимой. Мёртвое тело, чьё лицо теперь не будет опознано никогда. Оно истекало маслом. В масле было запачкано всё вокруг - под его гнётом чернел белоснежный, свежевыпавший снег. Хан был так потрясён, что уже не слышал ничего вокруг. Он мог только плакать над замасленным, безликим трупом Майи.       На этот кошмар исподтишка смотрела беззвучно рыдающая Узи. Она была слишком напугана чтобы подойти, её как будто пригвоздило к этой стене. А после жестокого убийства её матери отцом она и вовсе не могла пошевелиться. Она могла лишь одним глазком смотреть за этим сквозь свои же руки.       Один демонтажник в это время парил сверху и наблюдал за побоищем, жутко улыбаясь и поджигая и без того горящую местность всё большим зарядом ракет. Осмотрев местность свысока в очередной раз, он заметил Узи, в страхе прижавшуюся к стене. Наклонив голову и оскаливщись ещё шире, чем прежде, машина на всей скорости полетела в сторону Узи. Девочка даже среагировать на это не успела, как вдруг демонтажник уже оказался перед её лицом. Он прижал Узи к стене, не давая ей даже шанса на побег. Его острые, замасленные лезвия впились в стену совсем недалеко от неё. Девочка залилась слезами, и, в надежде получить хоть какую-либо помощь, выкрикнула: — Папа! Папа, прошу, помоги мне! — она отчаянно звала своего папу, пока тот, забывшись в своих мыслях, стоял на коленях над трупом её матери. Держа в руках совсем уже почерневший гаечный ключ.       Демонтажник быстро среагировал и направил пушку в сторону работяги, но потом он сразу понял, что никакого сопротивления от него он не встретит. И даже Узи, что слёзно молила своего отца о помощи, вовсе не пыталась никуда убежать, а лишь старалась всё больше вжаться в стену, словно она могла была ей хоть как-то помочь. Робот молча следил за действиями девочки. Она уже перестала звать своего отца, и лишь молила о пощаде, прикрыв голову руками. В конечном счёте робот снова широко улыбнулся и присел напротив девочки. Приподняв девчонку лезвиями за подбородок, он осмотрел её заплаканное, испуганное лицо. Демонтажник усмехнулся и оцарапал щёку Узи. В ответ на боль девчонка закричала и вновь громко заплакала. Но роботу этого было недостаточно. Он посчитал, что картина не закончена, и продолжил старательно вычерчивать на лице девочки дугу, соединяющую концы этой палочки между собой. Узи рыдала, умоляла прекратить, старалась убрать от своего лица царапающую её руку, но мучитель не отпускал девочку. Он оставил её только когда он закончил. В который раз улыбнувшись, он тихо прошептал ей искажённым, грубым голосом: — Я вернусь. Затем он расправил крылья и вернулся в самое пекло побоища.       Узи, рыдая, подбежала к отцу, который только сейчас наконец очнулся после произошедшего. Он взял девочку за руку и утешил как смог, а после побежал с ней в дальнее, безопасное место. Они бежали, пока позади них раздавались истошные крики их умирающих товарищей.       Они бежали от самой смерти.