You'll Be Mine: I'll Prove to You

      Руки трясутся еле заметно, и если ЁнЧжуна спросят, сколько рубашек он сменил перед сменой, чтобы быть уверенным в своём профессионализме на коленке, он ответит: да. Третья ночь в баре не предвещала ничего особенного: пару заездов от новичков, слабая потасовка после гонки и две стопки текилы на спор за будущую победу через неделю. Это стандартный и выдержанный сюжет любой воскресной ночи. Почти любой.       ЁнЧжуну ровно без пяти минут до начала пишет Сан с самыми профессионально оточенными фразами поддержки в первой одиночной смене за барной стойкой, Чхве в ответ шлёт ему пару благодарственных и уповает здесь на невъебическое везение не стать выжатой тряпкой для пола под конец убойной ночи. И если это будет исполнено, то, пожалуй, ЁнЧжун вполне поверит в то, что его бисексуальность не нуждается в защите. А её опрокидывали, и не раз. Это странно ощущать на себе, странно развеивать стереотипы и одновременно же с ними делить людей на чёрное/белое. Пятый шот в заказе летит по стойке после двух бутылок соджу, а третий мимолетный взгляд за сегодня аккурат задерживается на нём.       Чхве не отрицает этого. Если размазать его физиономию по полу и собрать воедино, то можно достоверно описать его реальные ощущения от этого парня. Высокий, в меру подкачанный, опасно молчаливый. Перспектив немного: удачей по ветру и с левой в глаз. ЁнЧжун вытряхивает из головы эту шальную мысль после коротко брошенной улыбки, которую никто, пожалуй, здесь не заметит.       А вот у Сана привлекать к себе внимание являлось само собой разумеющимся дополнением к образу точёного бармена на полставки. Грация уверенных рук, прищуренный лисий взгляд и долгое изучение твоего вкуса в алкоголе, как постоянного посетителя бара. Если быть предельно откровенным, ЁнЧжун не раз подвисал на нём, забывая о теоретической части в подготовке. Если чёрная рубашка, острая линия скул и хороший парфюм могли перекрыть все его недостатки, то Чхве с этим справлялся на 10 из 10. Но почему-то ЁнЧжун уверен, дело было вовсе не в них... И были ли вообще какие-то недостатки в Чхве Сане?       Рядом с субъектом его пристального внимания всегда оказывалась эта яркая особа. Единственная девушка в этом баре, которая клала трехъэтажный на любое мнение по этому поводу. ЁнЧжун кстати клал на это тоже, вскользь проезжаясь взглядом по ней, иногда подмечая, что она нервно оглядывается на новых гонщиков за соседним столом. Это скорее походило на взаимную неприязнь, колкую и односторонне узколобую. С точки зрения бармена, эта девушка крайне умело показывала, что её пол здесь ебёт только недалеких уродов с нездоровой манией доминирования. Средний палец в сторону особо зазнавшегося был умелым дополнением к всеобщему фарсу, а сам субъект наблюдения ЁнЧжуна – выгодным козырем в любых стычках за баром.       – Мне двойной со льдом, ЁнЧжун, – мягко и одновременно твёрдо, с лёгким налётом повышенного статуса.       Ким совершенно не вписывался в это заведение, – именно так изначально показалось самому ЁнЧжуну. После первой подпольной гонки основного заезда, Чхве полностью изменил своё мнение на этот счёт, а Хонджун изменил его представление о ночной жизни.       – Будет сделано, – прямой зрительный контакт, давшийся немного сложнее привычного.       – Нервничаешь? У тебя же первая смена без наставника, – Ким умеет притягивать к себе. ЁнЧжун это подметил почти сразу. Его ярко-синий оттенок волос, худое телосложение, нарочито свободная, местами манерная, речь в разговоре никак не укладывались с его должностью в этом заведении. И если с последним значилась долгая стадия в рамках инкогнито, то в выше перечисленных характеристиках для ЁнЧжуна не оставалось сомнений: Ким не являлся натуралом примерно на 70 процентов. В остальных 30 бармен пока не разобрался.       Чхве вполне мог ошибиться, прогнать в голове лишнего, и ему бы хотелось заново переосмыслить текущие реалии ведения диалога с переигровкой. Однако, в этот момент Хонджун пристально акцентирует на нём своё внимание, глаза мажут по вырезу на распахнутой рубашке (майка ЁнЧжуна полупрозрачная, и это сложно не заметить), а затем взгляд ускользает куда-то мимо, словно его там и не было. Довольно тонко и изящно. Бармен ненадолго подвисает от этого, но щекочущий его мысли вопрос всё-таки слетает с языка.       – Можно я уточню один момент у вас, Хонджун-ним?       – Можно без последнего, ЁнЧжун, – его искренняя улыбка прошибает до костей. Чхве наливает шот на крайний заказ у левого угла барной стойки, возвращаясь обратно к гонщику.       – Хён?       – Можно итак, валяй, – Ким прекрасно адаптируется. ЁнЧжуну не пристало теряться перед ним, как вчерашнему школьнику, но это получается совершенно естественно. Чхве слегка краснеет, но всё же задаёт интересующий его вопрос:       – Те самые слухи о тебе, это правда?       – М-м, смотря какие.       – Что ты гей... – Чхве перегибается через стойку, оказываясь в странно наклонной позе, заговорщически шепча это Хонджуну на полтора тона выше, чем бы следовало. Так показалось самому ЁнЧжуну, не более.       – А что так и говорят? – Кима это малость забавит, улыбка рвётся смехом, но сдерживается где-то на трёх секундах после. Чхве мило тушуется, и на это нечего возразить. Абсолютно блять нечего.       – Хонджун-хён!       – Извини, просто ты был таким серьёзным, – два быстрых глотка и вежливый жест на повторить, – кажется, этот слух уже устарел.       – Вот как...       – Но слухи небеспочвены, ЁнЧжун. Я, правда, гей, – дополнение к фразе, простое и едва имеющее вес под собой. Однако, у Чхве отвисает челюсть прежде, чем он сопоставляет суть услышанного с его личным интересом. – Кроме того, пока свободен, – подмигивание правым глазом, долгое и нечитаемое выражение лица после и один сложно проталкиваемый ком в горле ЁнЧжуна.       – Во-о-о-т ка-а-ак...       Здесь Ким совершенно расслабляется, отпуская свою напущенную серьёзность, его смех заразительно проникает в уши, тянет идиотскую улыбку на физиономии и чуть позже вгоняет в лёгкую волну смущения.       – Прости за глупую шутку, – гонщик меняется в лице, оборачиваясь поворотом головы в зал, в поиске заведомо ему важных лиц. ЁнЧжун отвисает через пару секунд, проводя своим взглядом поверх, сходу выцепляя своего субъекта внимания, который, кажется, слегка перебрал. А затем Ким поворачивается обратно.       – На кого из них? – прямолинейный фокус и пойманная намертво секунда.       – А?..       – На кого из этой пары, ЁнЧжун?       – Да я не...       – ...не смотрел. Конечно, так и есть, – Ким так просто и безобидно стебался над ним, а Чхве краснел, как пубертатный подросток. Хуевое комбо.       – Хён, это совершенно не то, о чём ты подумал.       – А разве это важно, о чём подумал я? – Хонджун редко примерял эту роль на себя. Ему заведомо было ясны мотивы и цели, приближённый исход и реалии жизни, неуместно натянутые на красивую обложку. Но ЁнЧжун не вписывался в это. Киму не хотелось примерять свои тяжёлые заготовки на столь юного игрока во влюблённость. Ему хотелось верить, что ЁнЧжун не из бракованного десятка.       – Ладно... Это он, – красноречивое ударение, – рядом с той девушкой, – Чхве успел выпалить, прежде чем завалить. Умелая деградация мозга, что уж тут скажешь.       – Интересно...       – Безнадёжно, хён, – ЁнЧжун повторяет заказ шумной компании слева. Кажется, её отсюда до закрытия бара не выпроводить.       – Поверь, с таким нужно столкнулся хотя бы раз в жизни.       – А ты сталкивался?       У Кима резко меняются эмоции на лице, от натянутой улыбки до жёсткой полировки в статичную нейтральность. Чхве прекрасно понимает, что ляпнул здесь лишнего, однако, гонщик его не винит.       – Я был сильно влюблён, ЁнЧжун. Но это оказалось неудачным стечением обстоятельств.       – Я таким пока что не похвастаюсь, хён.       – Может оно и к лучшему...