***
— Великий правитель империи Хатайран Шах Миран! — громкий голос доносится до всех присутствующих. Ряды тысячи вооружённых воинов склоняют головы в ожидании выхода своего единственного повелителя. Облаченный в синий ханбок с вышивкой из золотой нити, с богато расшитым широким поясом из драгоценных камней. Тугой хвост на затылке с одной выбившейся прядью на хмуром лице, появляется Миран. Он выходит из главных ворот к своим подчиненным, гордой походкой следует по каменному тротуару до трона, останавливается, оглядывая присутствующих строгим взглядом, и присаживается. — Мои верные воины. — выдерживает паузу альфа. — Всегда будьте внимательны и пусть никогда не дрогнет ваша рука. — четко проговаривает каждое слово с холодным выражением лица. — Охота — это военное искусство. Испокон веков наши предки каждую стрелу выпускали так, будто в своего врага стреляли. — щурится. — Будьте готовы. К обеду мы отправимся на охоту. — говорит Миран и одним взмахом руки разрешает говорить. — Да здравствует великий Шах Миран. — басом говорят воины в спину уже уходящего Мирана. Хосок с самого утра, как вышел из своей спальни, зашел к Тэхену пожелать хорошего дня, но так получилось, что альфа опоздал на встречу с Намджуном у главных ворот в назначенное время, за что весь путь выслушивал заезженную любовную песню старшего брата. Заботы и важные дела государства не ждут. Миран дал указания всем высоко-уполномоченным людям, старательно решая те моменты, которые важно решить перед предстоящим отъездом. До самого обеда альфы в седле. Выход в город, встреча с жителями, которые устроили протест и жалуются на маленькую зарплату. По прибытию во дворец Ким сразу уходит во второй двор. Хосок же по пути отдает конюху своего жеребца и широким шагом сворачивает на главный двор. Находит брата в саду, именно в это время альфа любит понаблюдать за борьбой своих сослуживцев. Хоби, кивая, проходит в беседку, присаживается рядом, привлекая на себя все внимание Мирана. — Чонгук, по пути во дворец мы пересеклись с нашим послом из Тебриза, — просит рядом стоящего слугу налить ему чай и возвращается к разговору. — Как ты и приказал, все сироты с улиц собраны, накормлены и определены в теплые дома, а бедняки в возрасте были освобождены от долгов по налогам и устроены в местный порт на торговые судна в качестве матросов. — отпивает горючую жижу из кружки. — А также нуждающимся сиротам и родителям одиночкам будет выделено сто золотых, дабы они могли жить заново и теперь каждый месяц по твоему указу им будут отчислять из казны пособия. Наш казначей уже изучает и ведет перепись жителей, полностью опираясь на законы нашей империи и твоего правительского слова. — проговаривает Хосок, каждый раз убеждаясь золотому сердцу брата в отношении своего народа и не важно в каком уголке мира, если они на его земле, значит они всегда будут кормлены и под защитой. — Что с местными торговцами? — удовлетворенный новостью кивает на его слова и спрашивает Миран. — Вам удалось разрешить проблему в городе? — Там как таковых проблем и не было, но тут все порешал наш Намджун, и теперь полный порядок. — отвечает Хосок. — Отлично. — говорит Миран. — Значит все успели и ничего не мешает, а с остальными делами разберемся по возвращению в столицу. — Да, можем смело отправляться на охоту. — пожимает плечами, замечая печаль в глазах младшего. Хосок услышал об инциденте в зале от Кима, и походу брат правду сказал, верно подметив, что этот поход не только для государства, но и способ как отвлечься. — Чонгук все в порядке или ты чем-то не доволен? — Если в империи все хорошо, а моя семья цела и невредима, тогда какой может быть повод для переживаний. — глазами улыбаясь, отправляет кусочек нарезанного яблока в рот и обратно устремляет взор на своих воинов. «Тот омега, что твой покой украл.». Не осмеливается сказать вслух, зная, как брат не любит и раздражается, когда его беспокоят ненужными темами. Чонгук наблюдает за альфами в бою на мечах, но мысленно возвращается к омеге, которого вчера наказал. Он весь день обходил стороной третий двор, запрещал себе позвать Уно и узнать про него, потому что потом себе этого не простит.***
У Юнги тело ломит от деревянной кровати, и он спал на одной простыне, которой незаметно для остальных поделился с ним Чимин. Утром его разбудил один из слуг Уно и, дождавшись, пока он умоется, увел на кухню. Юнги выполнял всю работу, как бы он не храбрился, но проверять наказания не желает. К нему придирались и заставляли переделывать бывало и по два раза. Омега молча терпел. Готов что угодно стерпеть, но только бы его не трогали. Весь день Юнги на больных ногах. Он изредка пересекался с Чимином, тот так же подрабатывает там, куда его определили. В списке слуг у каждого свои обязанности, и только Юнги приготовили отдельный список с больше, чем десятью пунктами, заботливо составленный бетой, который по всей видимости решил отыграться на нем за свои подпорченные нервы. Юнги перемывал гору посуды, подметал четыре территории и полностью в одиночку убирал огромный гарем, целых два этажа. Стоило ему присесть на секунду, как рядом появился сварливый смотрящий и к пунктам моментально прибавилась ещё одна работа в прачечной. Благо стирать белье не было приказа, но ему пришлось собрать вещи у каждого гаремного омеги и отнести, а после развешать во дворе. В обед собрали всех слуг дворца, накрыли скатерть. Юнги с безэмоциональным лицом смотрел на то, как уплетают еду, а сам не прикоснулся, только выпил стакан молока. И уже ближе к вечеру очень пожалел. На спасение пришёл его лучший друг и принес ему булочку с джемом, которую он с аппетитом съел, запивая водой из рук Чимина, потому что его ладони были намазаны толстым слоем мази от мозолей. — Неужели сегодняшний день закончился. — говорит Юнги, зевая на своей кровати. — Будем надеяться, что завтра нас обоих отправят убирать сад, тогда мы сможем побыть вместе. — массируя затекшую шею, отвечает Чимин. — Болит. — скорее утверждает, смотря на с трудом принявшего горизонтальное положение омегу. — Юнги, ложись ко мне. — в пятый раз настаивает он. — К нам уже никто не зайдет и проверять не будет. — Не стоит рисковать, к тому же я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. — мягко отказывается парень. — Просто сегодня у меня был первый рабочий день, — подбадривает вмиг погрустневшего парня. — Не беспокойся, как только привыкну к работе, вот тогда и не будет так больно. Чимин улыбается, скрывая за маской жалость и горькую обиду от несправедливости по отношению к этому доброму парню. А еще его очень гложет, что он ничем не в состоянии ему помочь. Но Юнги не жалуется, а бывает, даже подшучивает над занозой в пальце или синяком на коже от неудачного движения. Вот только Чимин хорошо знает, как ему несладко приходится. Видит тяжесть и грусть в его слишком честных глазах, которые выдают своего невероятно сильного хозяина. — Спокойной ночи, Юнги. — Доброй ночи, Чимин. — уже в полудреме отвечает омега.***
— Намджун. — стоя на балконе, отрывается от созерцания ночного вида Миран и оборачивается к задумчивому старшему альфе. — Что-то случилось, брат? — Ничего. Просто решил перед сном проведать тебя. — с улыбкой отвечает и становится рядом, кладет руки на перила. — Думал, ты спишь, но, как вижу, ты еще даже и не раздевался. — говорит Ким, смотря на Мирана, который смотрит темную вдаль. — В твоих глазах я вижу тревогу. — Я правлю миром, Намджун. Беспокойство со мной рука об руку ходит. Следует тенью попятам, за народ, что молится за меня. — спокойно отвечает Миран. — Ты самый могучий правитель всего мира за свои не многие года, Чонгук, и на это воля бога. — вздыхает. — О тебе будут слагать легенды, которые навечно останутся воспоминанием каждого нового поколения. Что был однажды такой человек, которого боялись враги, и весь мир приклонял свои колени перед силой Шах Мирана, а верный народ уважал за справедливость и честность. Те, кто выбрал верный путь и склонил перед твоим величием голову, поступили правильно. — уверяет Намджун. — Однако позволь сказать твоему преданному брату, ведь кому, как не нам с Хосоком, позволено говорить с тобой по душам. — Говори, брат. — смотрит на него Миран. — Остерегайся своего гнева, Чонгук. — кладет руку на плечо внимательно слушающего альфы. — Не позволяй гордыне в сердце засесть иглой. Не дай погибнуть тому, кто внутри тебя весь этот нелегкий путь когда-то начинал. — обращается к нему с просьбой Намджун. — Обуздай свою гордость, брат, до того, как она уничтожит тебя. — всматривается в пучину беспокойства в черных на самом дне как омут глазах. Миран молча уводит взгляд, а как можно ответить на его глубокие смыслом слова. Намджун всегда от них отличался своим невероятным прорицанием. Стоило ему увидеть человека, и он читал его, словно открытую книгу, выворачивал душу наизнанку, чувствовал все, что скрыто от людских глаз. Не даст ответа. Ким не удивлен. Их Чонгук вырос, и если раньше он мог ответить не менее красивыми речами, которым позавидовали бы самые знаменитые поэты, то сейчас он молчит и держит все в себе. Суровый взгляд скрывает много чувств, и Намджуну не нужно быть ясновидящим, чтобы это разглядеть. Миран проникся к парню и сам это отвергает в душе, противится и, возможно, боится тревожащих его чувств по отношению к строптивому омеги. Их история началась с ненависти и на то воля бога, а Намджуну лишь остается со стороны тихонько наблюдать. Ким последний раз оглядывает ночное небо и, развернувшись, уходит, Миран не смотрит вслед, так же стоит со своими мыслями в голове. — Тот омега выполнил всю работу и ни разу не пожаловался, а сейчас спит на той самой кровати. — говорит уже у выхода Ким, решив, что ему будет полезно знать. — Что с теми лекарствами, которые выписал лекарь? — Уно начнет их давать с завтрашнего дня. — улыбается уголками губ в спину альфы. — Доброй ночи, Чонгук. Миран после ухода Намджуна еще не скоро ложится спать. Он выходит из спальни, медленно идет по тихим коридорам и останавливается возле входа в третий двор, топчется, разворачивается и уходит. Намджун, что стоял за колонной и наблюдал за нерешительностью брата все это время, опускает глаза.***
— Приготовь-ка мои любимые сладости. — попрошайничает Алунг у повара. Бета решил немного отвлечься от работы на заднем дворе. — Если сыграешь со мной в нарды, то приготовлю. — нагло заявляет в тон ему Рен, умело нарезая картофель и отправляя в миску. — Тогда приготовишь еще и булочки с яблочным джемом. — обиженно просит он, строя недовольное лицо, с интересом наблюдая за шустрыми руками. — Идет. — соглашается полноватый альфа в фартуке, зная, что выбора у него нет, назойливый Алунг просто так не отстанет. — Так-так — заставляет подпрыгнуть внезапно подошедший Уно. — Бездельничаем, значит, — смотрит на испуганных слуг. — Тьфу, ты, господи! — хватаясь за сердце, театрально вздыхает Алунг. — Напугал! Сгинь, нечистая сила. — закидывает виноградинку в рот и, смачно жуя, на своего соперника номер один с отвращением смотрит. — Повелитель еще не успел за ворота выйти, а ты уже тут на кухне будто по расписанию свое пузо набиваешь, так? — берет веник причитающий бета. — На свое пузо посмотри, — кривится в ответ ему бета. — Того и гляди скоро спина от тяжести надорвется. — Молчать! — Молчать! — Ах, ты, собака безродная, сейчас как прикажу страже тебе язык с корнем вырвать! — угрожает Уно. — Я тебе покажу, как разговаривать с главным смотрителем гарема! — выбегает следом за убегающим бетой Уно. — Иди сюда, иначе догоню и уши оборву. — Как дети малые. — вслед им качает головой Рен и улыбается вошедшему с подносом переполненной грязной посудой Юнги. — Давай это мне. — забирает и убирает на стол. — Совсем исхудал. — охает, поджимая губы, альфа, скептически осматривая заметно осунувшегося парня с усталостью во взгляде. — Что это такое? — переживает за состояние омеги Рен. — Дай мне одну минуту, и я тебя как следует накормлю. — Спасибо, но мне нужно идти. — отвечает Юнги, собираясь уходить. — Нет. Пока ты не поешь, я тебя не отпущу. — хватая за руку, отвечает Рен и заставляет сесть за стол. Юнги с улыбкой наблюдает за суетливым альфой. Юнги сегодня за несколько часов успел переделать чуть больше половины своей работы, выжатый как лимон парень ни разу не присел. Тело ломит, и он совсем не высыпался на кровати, от чего у него под глазами заметные синяки. Чимин сегодня занимается уборкой главного двора, и он с ним еще не пересекался. Рен любезно раскладывает еду перед ним, Юнги ест, запивая теплым молоком. — Почему все суетятся? — интересуется Юнги, который только и успевал натирать пол за бегающими слугами. — Народ радуется, ведь наш повелитель сегодня отправляется на охоту. — отвечает альфа, не замечая, как улыбка медленно сползает с лица омеги. «Поехал убивать себе подобных!» — Отец, я собираюсь в город … — не договорив, застывает на пол пути альфа. Юнги поднимает на него взгляд. Перед ним молодой, лет двадцати трех, симпатичный парень. У него черные волосы, худощавое телосложение и завораживающие зеленые глаза, которые внимательно изучают в ответ. — Вот тебе список, — Рен протягивает листок, привлекая внимание сына на себя. — Купи все, что там написано. — получает кивок в ответ. Юнги отставляет стакан с недопитым молоком, встает с места, намереваясь уйти. Альфа становится напротив. — Ты новенький? — спрашивает он и протягивает руку омеге, которого не видел ранее во дворце. — Бойка. — Что? — Мое имя Бойка, а тебя как звать? — с улыбкой ждет, когда ему пожмут руку. — Юнги. — запинаясь, проговаривает, пожимает ладонь. — Спасибо. — обращается к Рену и отходит в сторону. — Я пойду. — Дорогу! — выкрикивает стражник, и Юнги отдергивают за рукав от выхода. — Склони голову. — шепчет Бойка рядом с ошеломленным омегой в ожидании альфы. — Быстро склони голову в знак приветствия и не поднимай, пока повелитель не пройдет. Миран, решивший сократить путь через третий двор, в душе очень надеялся застать омегу, хоть издалека, но посмотреть на него перед недолгим уходом. Замечает его сразу среди других слуг и замедляется. Альфа поочередно сканирует двух рядом стоящих парней, что заставляет проявиться глубокой морщинке на лбу, и задерживается на последнем. Какой же он маленький. Стоит с глазами в пол, длинные ресницы подрагивают, тонкие руки в мозолях теребят края кафтаны, а в уголках вишневых поджатых губ виднеются капельки молока. Миран не ошибся, назвав его котом. Он самый настоящий котенок. Котики ведь любят молоко. Миран его глазами рисует, каждую родинку в свой образ по крупицам собирает. — Чем были заняты здесь эти двое? — хмуро интересуется альфа. — Повелитель, Юнги принес собранную посуду из гарема и собирался уходить. — отвечает подрагивающим голосом Рен. — А Бойка по моей просьбе был послан в город за продуктами. — Так чего же ты все еще здесь стоишь? — одним лишь холодным тоном до мурашек доводит, — Иди. — альфа, еще ниже сгибаясь, двигается задом к выходу. Миран в один шаг сокращает между ними расстояние и становится напротив. — Здесь тебе не твой Эрбиль, — большим пальцем стирает уголки рта, придерживая его лицо за подбородок. — И здешние правила запрещают омегам гарема вертеть хвостом перед прислугами, — тихо говорит, наклонившись к уху. — Этот новый закон специально для тебя. — отстраняется, смотря на опущенные глаза. — Но, я — правитель империи Хатайран не считал себя гаремным омегой, а вчера вы и сами это подтвердили. — изучает расшитый камнями пояс альфы Юнги, с горящим лицом выдерживает убийственный взгляд. Он совсем не понимает, кто перед ним стоит и кому он дерзит. Юнги стоит в ожидании удара или очередной порции грубостей, но ничего не происходит, а Миран, резко развернувшись, сдерживая удушающую агрессию, проходит мимо. Ему срочно надо свежего воздуха, иначе он задохнется от наглости пацана. На выходе встречает Уно, который по одному виду понимает, правитель сейчас не в духе, спешит к нему. — Следи за ним! — шипит на него злой альфа. — Я должен знать все. Сколько раз он споткнулся, зевнул и даже моргнул. Понял? — щурится, сжимая зубы. — Как прикажите, повелитель. — быстро кланяется бета в страхе за свою жизнь. Жители радостно провожают воинов в путь. Тэхен, стоя на балконе со слезами, смотрит вслед своей любви. Миран во главе братьев покидает дворец.***
На третий день ближе к вечеру уставших после очередного дня на ногах Юнги и Чимина внезапно вызывает Уно. Они следуют на кухню, и чем ближе приближаются, тем отчетливей слышна ругань из приоткрытой двери. — Крыса. — Верблюд. — Гадюка ползучая. — рычит на бесячего бету Алунг. — Обжора! — Рен закатывает глаза на вечные ссоры этих двоих и не понимает, почему каждая перепалка происходит, когда они сталкиваются именно на кухне. — Да из-за твоего вечно открытого рта вся империя Хатайран померу пойдет. Да тебе бог только рот и дал, от которого толку, как от осла в упряжке! — Собака сутулая! Сгинь! — хватается за корзину, которая застывает над головой Уно, вовремя перехваченная Реном. — Только не здесь! — ворчит на них измотанный альфа и выдергивает корзину из рук. Уно, фыркая, важной походкой проходит мимо беты и, останавливаясь, смотрит на вошедших парней. — Ты будешь помогать здесь начищать посуду, и смотри мне, чтобы она блестела как бриллиант! — обращается к Чимину бета. — А ты пойдешь со мной. — Куда? — спрашивает Юнги. — К повелителю в покои. — наблюдает за испугом в глазах. — Тебе следует убрать и приготовить покои к возвращению правителя и не смотри на меня так, делай, что тебе говорят. Шагай. — Чимин сочувственно провожает парня взглядом и берет тряпку из рук альфы, идет к посуде. Под внимательным взглядом беты Юнги полностью убирает всю комнату, меняет постельное белье и прибирает стол. Жующий яблоко Уно, вальяжно сидя за столом, пытается разглядеть в омеге те качества, которые понравились его правителю и решает сегодня ночью порадовать альфу, отобрать более-менее схожего с ним омегу. Он присматривал за ним все время, но ничего странного бета так не заметил в поведении омеги. Тихий и неразговорчивый парень, сам себе на уме, выполняет приказы беспрекословно, даже его это удивляет. Насколько он знает, этот парень господских кровей, а вся та грязная работа, которую специально оставляли для него, Мина совсем не испугала. Он вызывает восхищения у многих знакомых Уно. Юнги, кажется, что этот кошмар, обрушенный нелегкой судьбой на его бедную голову, никогда не закончится. Столько дней после отъезда Мирана искал способ вырваться отсюда, бродил по дворцу в поисках малейшей лазейки и даже подружился с некоторыми прислугами, но спросить напрямую у них не осмелился, Юнги никому кроме Чимина не доверяет. А еще он заметил, как постоянно за ним наблюдает бета, и, чтобы не привлекать внимания и гнев, старался, как подобает, выполнять все поручения. Он не оставил тонкую нить надежды сбежать из ада на земле, и очень надеется, что в ближайшем времени ему это удастся. Юнги прогоняет неприятные воспоминания, связанные во дворце каждой встречей с альфой, и искренне желает не попадаться ему на глаза по прибытию. Он поправляет подушки, когда Уно как ошпаренный подрывается со стула с огрызком в руке от взрыва фейерверков, доносящихся с открытого балкона. А Юнги с сжимающимся сердцем хочет побыстрее покинуть спальню. Следом за бетой выходит из покоев и, моля бога, чтобы не наткнуться на него, бежит по коридору до самого третьего двора и, только заперевшись в комнате, с рукой на сердце переводит дух. Хосок верхом на коне, в ворота едва войдя, сразу глаза на балкон поднимает, с замиранием сердца на парня, встречающего его после долгой разлуки, смотрит. Желает быстрее к любимому подняться и, крепко к груди прижав, рассказать, как, все эти ночи засыпая, только о нем мог мечтать. Миран по пышной черной гриве ладонью проводит, за очередную службу верного жеребца благодарит и передает его конюху. Альфы следуют его примеру, и Хосок, попрощавшись, скрывается во дворце. — Встретимся за ужином, брат. — говорит Ким, оставляя альфу одного в освещенном факелами дворе и стражей у дверей. Миран сцепляет руки за спиной, проходит на задний двор в беседку. Луна освещает темную ночь, и дворец утопает в огненном освещении факелов. — Позови Уно. — приказывает прислуге, стоит тому только поставить поднос с едой на столик. — Повелитель. — кланяясь, говорит через минут десять прибежавший бета. — Слушаю тебя. — спокойно попивая вино из кубка, ждет альфа. — Я присматривал, как вы и просили. Все дни, что вы отсутствовали, омега не сделал ничего, что бы могло нарушить правила гарема. Он покорно выполнял всю работу как следует и не перечил приказам, принимал таблетки и, кажется, немного утихомирился. — Он подружился с кем-то? — вкрадчиво спрашивает Миран. — Он придерживается только одного омеги, повелитель, с которым сдружился и живет в одних покоях. — Как его имя? — Чимин. — Что-то еще? — спрашивает и выпивает до дна, ставит кубок на стол. — Нет, повелитель. — Чонгук выдерживает паузу, задумчиво наблюдая за струями фонтана. — Можешь идти. — проговаривает, обдумывая сказанное бетой. — Повелитель, если вы позволите, то я бы принял за честь устроить для вас хальвет. Уверен гаремные омеги будут рады порадовать ваши глаза своей красотой. — улыбаясь, ждет ответа, Миран сдержанно кивает, и бета, кланяясь, уходит. На ужине присутствует половина гарема. Помимо избранных, Уно, как и планировал, отобрал омег по большей схожести с парнем из Эрбиля. Ненавязчивая мелодия тамады в углу и завораживающие танцы в самых ярких откровенных костюмах и множества украшений, которые они в такие особенные случаи достают из своих сундуков. За столом не хватает только Хосока. Альфа через прислугу предупредил братьев, что опоздает на ужин и придет он не один. Намджун, любуясь красочными танцами, попивает вино, изредка закусывая нарезанными фруктами. Чонгук, в отличие от брата, с аппетитом поедает жареную оленину в щедро политом соусе. Ночь в самом разгаре. Прислуга только и успевает обновлять столы. Юнги стоит в стороне, он сегодня снова обслуживает, но только столы избранных, которые, сидя на подушках, с широкими улыбками дергают плечами под ритм. Украдкой наблюдает за каждым выступлением и восхищается. Такой красоты он еще не видел. В его родном доме таких праздников не было. Юнги с любопытством смотрит на манящие в такт двигающиеся музыке пластичные бедра, от которых невозможно оторвать глаз. А их изящные взмахи руками то медленно, то быстро, они, словно бабочки, с легкостью порхают по толстому ковру. Что самое важное — это глаза. Флирт глазами только в сторону повелителей. Они как будто держат их своими заигрывающими взглядами, манят, завлекают. Миран удобнее в подушки, на локте упираясь, заинтересованным взглядом по парню в белой кафтане скользит. Подарок от него ему. Перед ужином Миран позвал к себе Уно и отдал специально выбранный им же наряд, чтобы тот передал омеге. Юнги был приятно удивлен. Не задумываясь, взял шелковый наряд и сразу скрылся за ширмой с диким желанием избавиться от однотонных вещей. Он роскошный, а ведь это всего лишь обычный наряд. Длинный, молочного цвета кафтан украшен серебряными узорами, а черный пояс на тонкой талии подчеркивает изгибы идеальной фигуры, все это идеально контрастирует с его темными волосами. Миран делал подарки избранным, и это были украшения, дорогие ткани, но именно на нем он хотел видеть этот наряд, который попался на глаза в городе, когда они возвращались домой. — Чонгук, тот омега красив, но обрати внимание и на остальных омег. — вырывает голос брата от созерцания омеги. — Они танцуют, в частности, и для тебя. — Я немного устал, поэтому задумался. — отвечает Миран, а Намджун делает вид, что верит ему. — Тот подарок, что прислали позавчера из Татарстана, кажется, его имя Эмиль, Уно спрашивает твоего разрешения, чтобы его привести. — Миран, кидая короткий взгляд в сторону Юнги с набитым посудой подносом, кивает. Уно с улыбкой спешит за «сюрпризом повелителя», и через несколько минут в зал входит длинноволосый омега с пухлыми губами и серыми как туман глазами. В его ушах блестят сапфиры, в тон широкой туникообразной рубахи, поверх нее распашная накидка с отделанным мехом на воротнике и широкий пояс цвета слоновой кости. Бета подводит его к господскому столу, омега, кланяясь, целует подол накидки альфы. Юнги, который в этот самый момент убирал рядом с ними стол, не по своей воли уронил чашку, и та громко разбивается о каменный пол в сантиметре от ковра, привлекая внимание всех. Омега сразу опускается на колени, собирая осколки, в ожидании выговора, чего, на удивление многих, не происходит. Следя за тем, как он ползает по полу, Миран резким жестом руки останавливает бету. Юнги тянется за осколком и, резко хватая стекло, отдергивает руку, когда на это место наступают. Он поднимает взгляд на возвышающегося над ним Мирана и, поднимаясь на ноги, отпускает голову. — Уно. — смотря на лицо, ждет, когда бета подойдет. — Проводи мой подарок в мои покои. — щурится. — Сегодня особенный вечер. Я желаю насладиться им с вином и вкусным десертом. Пусть прислуга нам принесет. — Как прикажите, повелитель. — говорит и головой указывает парню на выход. — Уно. — останавливает его Миран, не отрывая взгляда, кивает на Юнги. — Эта прислуга. — бета мнется, уже машинально представляет, какими путями будет заставлять его. — Будет сделано. — кланяется бета, а Юнги глазами по подносу бегает от услышанного, не знает, куда себя деть. Миран проходит мимо него и направляется на выход. Намджун, который за ними наблюдал, сдерживает улыбку в спину уходящего альфы. — Продолжайте. — сегодня он будет развлекаться тут. Юнги идет по коридору, цепляясь пальцами в поднос, и сдерживается, чтобы не плюнуть в него. Он останавливается напротив охраняемой двери и переводит дух. В спальне горят свечи, создавая особую и романтичную атмосферу. Миран один. Он стоит рядом с кроватью чуть боком к открывающейся двери. Юнги, стараясь не смотреть по сторонам, проходит, почти скользя по стене к столику за альфой, оставляет поднос и, разворачиваясь, замирает на месте, не сделав и шагу. Миран стоит напротив, на расстоянии вытянутой руки. Зачем он все это устроил, он сам не знает, но так хотелось показать, что было бы, если прими он реальность иначе, принял бы его. Тень свечей безжалостно играет на этих бледных щеках, от чего Юнги ему напоминает фарфоровую куклу, к которой боишься прикоснуться. Юнги, скрывая мелкую дрожь в теле, мысленно уже оглох от крика в голове, моля всех известных богов, чтобы кто-нибудь вошел в эту дверь. — Как тебе твоя новая жизнь в роли прислуги? — прерывает давящую на мозг тишину Миран. — Вижу, ты неплохо вжился в эту роль. — сцепляет руки за спиной. — Тебя даже хвалят за работу. — Куда лучше, чем быть теми омегами, что целуют ваш подол. — отвечает Юнги недрогнувшим голосом. — Не надоело еще упрямиться? — хмурит брови альфа на его слова. — Если вас это не устраивает, тогда вышлите меня из дворца, потому что я не поменяю свое решение. — спокойно говорит омега, чувствуя напряжение, исходящее от мужчины. — Ты совсем не осознаешь, кто перед тобой стоит, — отходит в сторону и достает из подсвечника свечу, поджигает потухшую, возвращает на место. — Скажи мне, Юнги, — поворачивается к несгибаемому тяготами судьбы парню. — Что мешает мне, правителю трех континентов, заставить тебя? — Вы правы. — вдруг поднимает на него глаза Юнги, сталкиваясь своим робким с суровым взглядом. — Нет ничего, что могло бы помешать вам. — он сам это прекрасно понимает, к своему сожалению. — Вот только я не позволю себе вам заставить меня, даже под страхом смерти. — опасно дразнит голодных псов, но назад пути нет. — Юнги не нравится, когда появляется легкая улыбка на его губах, настораживается, но выдерживает мучительно долгий взгляд. Борьбу с ним ему не выиграть, но стоит попытаться, чтобы с мужеством принять поражение. Нельзя проиграть без боя. Юнги к такому не готов и никогда не был, воспитанный в ласке и любви мальчик совсем не знает правил и точно может сказать, что у него не хватит сил. То, что Миран говорит, в следующую секунду напрочь выбивает из омеги всю гордость и храбрость, превращая в пыль под ногами. — Я могу взять тебя прямо сейчас и твое непринятие волновать меня не будет, — властным голосом говорит Миран. — Возьму то, что хочу прямо сейчас, а после ты будешь плакать в углу со своим высокомерным нравом, глотая запачканную гордость, — неспешно наступает неизбежной скалой. — Так кому ты противостоять пытаешься? — загоняет в угол, Юнги спиной к стене со страхом жмется. — Боишься? — склоняет голову, всматриваясь в перепуганные широко открытые глаза. — В моих глазах вы видите испуг, — смелеет, спокойно отвечая парень. — Но злитесь, потому что он не из-за вас, а из-за ваших слов, которые я представляю жуткой картиной в своей голове. —горько усмехается, делая паузу под недовольным взором. — Великий Шах Миран может делать все, что пожелается ему, ведь он могучий и безжалостный, — сглатывает ком. — Не думайте, что, взяв мое тело, получите душу… — секундная вспышка гнева, и рука Мирана сжимает тонкое горло, Юнги цепляется за нее. — Когда ты остановишься? — сдавливает сильнее пальцы. — Где твои границы? — шипит ему в покрасневшее лицо. — Когда этот спектакль закончится? — Если ты убьешь меня прямо сейчас, тогда это все и закончится. — Юнги задыхается, но не пытается скинуть руку, может для него все прекратится именно сейчас. Миран никогда его не поймет. Это даже не альфа, а омега. Нежный, но своевольный омега, который, стоя вот так, на волоске от смерти, не хватается за жизнь. Не молит и не просит его о пощаде. «Откуда он? Какой несокрушимой силой бог наделил это беззащитное, но божественно стойкое существо? Кто он? Человек в образе всевышнего или же всевышний в образе человека?» — единственные вопросы, которые с момента прибытия этого мальчишки во дворец не дают ему покоя. От него волнами исходит бесстрашие и смирение. Юнги в его глазах немые вопросы читает и одновременно с миром живых, что познать за свои малые годы не успел, прощается. Он с тем, кого в последний раз видит и от чьей руки смерть покорно принимает лицо, запоминает, впервые родинку замечает и мысленно своей внимательности улыбается. Юнги сам перестает дышать, запрещает себе втягивать воздух, который до этого был в примесь с резким ароматом коньяка. Миран продолжает сверлить его угрюмым взглядом и, видимо, от неуловимого дыхания, сам не дыша, через себя по венам яд привязанности к пацану пропускает. — Ты смерть зовешь, — хмыкает, ослабляя захват, и, к разочарованию омеги, его легкие наполняются кислородом. — Она уже перед тобой стоит. — впивается в пересохшие губы болючим поцелуем, и, что удивительно, омега ответил на поцелуй. Юнги ненавидит себя и ему на все оправдания в голове ставит жирную точку. Но между ними какая-то особенная борьба, невидимая, она вокруг них ходит и воздух в помещении сжимает. Миран готов одним поцелуем наказать его и высосать душу, сделать так, чтобы он понял свое место, перестал быть таким противным и не смотрел на него, как на пустое место. Пусть примет его, иначе у них все будет через боль и слезы, потому что у Юнги выбора нет, Миран его отпускать не собирается и даже на том свете его найдет. Он готов впустить его по венам, давно все понял и осознанно принимает свою одержимость им. Юнги упирается ему в грудь, когда Миран скользит руками по изгибам, изучает, сжимает, трется ощутимым стояком ему в бедро, и Юнги, отрезвев, уворачивается от страстно целующих его губ. Миран отстраняется, облизывая свои губы, он готов поклясться, они сладкие из-за него. Юнги не знает, как себя ведут люди в подобных случаях, но он не может справиться со своим поступком и желанием сбежать, сгорая от стыда. В дверь стучат, и Юнги от облегчения закрывает глаза, Миран оборачивается на Уно, который с испугом косится на растрепанного за плечом альфы омегу. — Повелитель, — несмело начинает бета. — Эмиль ожидает у ваших покоев, — сглатывает слюну, Миран встает посередине комнаты, поправляет красную накидку. — Мне его позвать? — Зови. — сухо отвечает альфа, взглядом провожая убегающего омегу за дверь. Юнги бежал, не разбирая дороги и только осев на траву, дал удушающим слезам его изнутри вырваться наружу. Сегодня он собственными руками себя в грязь окунул, он никогда себе этого не простит. Его душу рвет на части, так что слезы одна за другой текут по горевшим щекам. Трет губы рукавом до боли и не может избавиться от ощущения поцелуя, который в память въелся, словно клещ. Он так и сидит, потеряв счет времени над жалостью о своей жизни и не оборачивается, когда слышит шаги позади, потому что не в силах справиться с переполняющими его эмоциями. — Юнги. — зовет его Уно. — Пожалуйста, не трогай меня. — жалобно просит омега. — Пойдем. — спокойно просит его бета, Юнги отрицательно качает головой, пряча зареванное лицо в ладонях. — Пойдем со мной и выпьем горячего чаю. — гладит по спине рукой, поднимая взгляд на балкон, где стоит обнаженный по пояс Миран. — Ты же ненавидишь меня, так для чего делаешь вид, будто беспокоишься? — шмыгает носом парень. — Ах, да. Это же твоя обязанность. — Холодная земля тебе не даст ничего, кроме простуды, а чай поможет успокоиться и уснуть, а уже утром со здравыми мыслями подумаешь обо всем. Вставай. — игнорируя язвительные нотки, отвечает Уно. Юнги медлит, но с трудом поднимается на затекшие ноги и позволяет себя увезти. Рен собирался идти спать, но при виде омеги в слезах весь сон рукой сняло. Уно просит приготовить чай, и он поспешно выполняет просьбу. Юнги немного отпустило, он изучает содержимое кружки, пока Рен натирает и без того начищенный как новая монета самовар. Уно, подпирая щеку, стоит в стороне, смотрит на молчаливого омегу и обдумывает ситуацию. Впервые за годы работы здесь он такое видит. Его господин полюбил простого омегу, который отвергает его. Он думает, а если бы все было по-другому, и Юнги ответил взаимностью. Им было бы намного проще, но вредный мальчик совсем не хочет альфу к себе подпускать, а тот из-за своей гордыни метает ему в обратку кинжалы, потому что совсем не знает, как себя нужно вести. Круговорот двух судеб. Миран дал приказ вернуть кровать и разрешил ему гулять в саду в свободное время. — Ты жалуешься на свою судьбу и винишь в этом повелителя, но получаешь ты именно то, что сам сеешь, Юнги. — безобидно начинает Уно. — Был бы умнее и прислушивался, сейчас все могло быть по-другому. — Как? — поворачивает голову в его сторону омега. — Стал бы такими же, как они, и грел его постель за ткани и титул фаворита? Как же вы не понимаете, что мне вот это все не нужно. — О, господи, помоги этому мальчишке открыть наконец-то глаза. — закатывая глаза, взвывает бета. — Да пойми же ты уже, здесь все по-другому, и тебе пора забыть о другой жизни. Отсюда уход только на тот свет. — опирается о стол и выдыхает. — Ты в праве считать себя прислугой или конюхом, кем угодно, как твоя душа пожелает, но для всех нас ты гаремный омега повелителя. Хватит спорить с ним, — присаживается, заглядывая в глаза. — Ты как ненормальный и не от мира всего. Наш правитель в праве тебя наказать и даже казнить за твое неслыханное упрямство, но он этого не делает. — Рен кивает в подтверждение слов, ловя взгляд парня. — Ну так пусть убьет и делает что угодно, меня это не волнует. — обиженно отмахивается от них Юнги. — Глупый мальчишка, то, что ты в почете у правителя, не дает тебе права себя вести как дикарь. — раздражается Уно. — Не иди против правил, которым сотни тысяч лет. Во дворце Этрете все омеги, без исключения, собственность Шах Мирана, и каждый пришел сюда рабом, но только нескольким выпала честь стать фаворитами. Некоторые же годами этого ждут, а тебе удача сразу подвернулась, но ты слепо отворачиваешься и совершенно не понимаешь, от чего отказываешься. — Он убил моего отца и разделил меня с папой. Единственным родным человеком, который у меня остался. — тихо говорит Юнги, сглатывая новый ком в горле. — Хотя я даже не знаю, жив он сейчас или нет. Если и он покинул меня, тогда я молю бога о своей скорой смерти. — Выкинь эти глупости из головы. — за маской спокойствия прячет обиду за парня Уно. — Я дольше живу и больше знаю, время все расставит по своим местам, а ты возьмись за ум. Плачь, над судьбой люди часто плачут, и ты поплачь. — следит за мокрой дорожкой на щеке. — Такой шанс не всем дается. — смотрит в сторону, слушая душераздирающие всхлипы. — Посмотри на нас, Юнги. — Рен с грустью в пол смотрит, слова беты за душу берут, а Уно и сам не железный. — Тебе среди нас не место, цени свою молодость и ангельскую красоту, что покорила в самое сердце повелителя, и не огорчайся на судьбу, на то воля божья. — проводит ладонью по плечу и встает. — Пойдем, я провожу тебя до твоих покоев. — терпеливо дожидается, когда Юнги вытрет слезы промокшим рукавом и, пожелав разбитому Рену добрых снов, уводит парня в его комнату. Юнги не сразу замечает подмену кровати, обнимает подушку и сразу засыпает.***
Миран гуляет по цветущему саду под теплыми лучами солнца с яркими воспоминаниями об отце. Он так же любил бродить среди клумб в тишине, а маленький Чонгук, изображая его походку, шел следом. Миран очень мечтал быть похожим на него. Стать таким же доблестным воином и с гордостью смотреть на то, чего смог добиться своими стараниями. Маленький альфа очень отличался от старших братьев и в свои малые года казался отцу слишком умным для детей его возраста. Сейчас он правитель и часто задается вопросом: правильно ли он поступил. Его руки по локти в крови тысячи людей, и он не жалеет об этом, но один человек заставляет его задумываться над некоторыми поступками. Миран останавливается у красных роз, долго смотрит и его охватывает воспоминание. — Эти цветы здесь лишние. — морщится Хосок, наблюдая за садовником. — Слишком много ярких цветов для клумб. — оглядывает цветы в горшках и переводит взгляд на подошедшего младшего брата с серьезным лицом. — Все, что Богом создано, только он единственный может любоваться истинной красотой своего творения. От наших же глаз оно скрыто, потому что люди позабыли само слово «красота» и замечать со временем перестали. Наша способность к творению божьему потеряла свой смысл, а насколько прекрасен мир его глазами, увы, никому не познать. Уберите вот те и эти цветы. — приказывает семнадцатилетний Чонгук и трепетно ждет, когда приказ выполнят. — Что скажешь сейчас? — спокойно спрашивает, внимательно наблюдая за удивленным братом. — Теперь тех красных не хватает, — немного подумав, отвечает Хосок. — Они дополняли их. — Это называется разнообразие, брат. Бог щедр в своих стараниях. — говорит Чонгук, с улыбкой сцепляя руки за спиной. — Иначе бы он создал лишь один вид, и не важно, красные или белые. Один вид зверей, которые бегают на этой земле, и птиц, что кружат над нами в небе. Совершенно одинаковых людей. Представь всех нас на одно лицо, — усмехаясь, делает паузу Намджун и подходит к ним. — Однако взгляни, все мы абсолютно разные. — поворачивается к клумбе с не посажеными однотонного цвета горшками цветов Чонгук. — И здесь было очень красиво, потому что были разные цветы. На следующее утро в саду были посажены самые разные виды цветов под чутким надзором Хосока. — Чонгук. — вырывает из мыслей родной голос. — Мы с Хосоком едем в новый дворец. — оборачивается Миран на подошедшего в красном ханбоке Намджуна. — Присоединишься? — В следующий раз. — за натянутой улыбкой скрывает свои воспоминания. — А вот омега Хоби совсем не выходит из своих покоев, будет лучше, если возьмете парня с собой. — Чонгук, первым делом взяв за руку своего спутника жизни, Хосок буквально вломился в мою спальню еще до первых криков петухов. — смеется Ким. — Ты бы видел лицо стражников, я и сам подумал, что началась война. — Он счастлив, а это главное. — улыбается Миран. — Любовь делает его счастливым, и это не может не радовать меня. — загадочным взглядом разглядывает лицо напротив. — Я очень жду племянников, — расплывается в мечтательной улыбке. — Желаю наблюдать за их беготней по этим коридорам, сидеть в беседке и наслаждаться видом играющих малышей. — Миран догадывается, куда клонит Намджун, предупреждает одним взглядом. — Не смотри на меня так. — Намджун. — начинает альфа. — Ты знаешь, что я думаю по этому поводу. — Однажды и ты будешь держать на руках свое дитя, которому предстоит тебя сменить на троне. — улыбается Ким. — Хорошо-хорошо, я молчу. — поднимает руки, сдерживая смех. — О, а вот и Хосок. — Можем ехать. — останавливается рядом с ними, Тэхен стоит в стороне с опущенной головой. — Как долго вы там пробудете? — спрашивает Миран, кинув короткий взгляд на омегу. — Думаю, завтра вернемся. — пожимает плечами Намджун. — Хорошо. — кивает братьям. — Будьте осторожны в дороге. — просит, наблюдая за тем, как они уходят и удивляется, когда Хосок внезапно возвращается. — Нур. — говорит он и забавляется с изумления в лице альфы. — Нур, как тебе? — Красивое имя. Ему подходит. — одобряет Миран. — Это не для Тэхёна. — говорит указывая взглядом позади альфы на парня и уходит. Миран смотрит на Юнги рядом с Уно. Он впервые видит завораживающую улыбку, от которой можно ослепнуть. — Нур. — тихо повторяет альфа и не замечает, как тень улыбки ложится на его лицо, а на сетчатке глаза радостный омега. Юнги, который неуклюже уронил стоящее у клумбы ведро и сам чуть не поскользнулся, сейчас со смехом выслушивает гневную тираду от негодующего Уно. Бета, причитая, бегает вокруг лужи за ним, собравшиеся слуги сдерживают смех в кулаки. — Разлил воду и еще смеется. — ворчит бета. — Сейчас прикажу страже тебя выпороть. — беззлобно угрожает с веником в руке. — А ну иди сюда, несносный мальчишка! Юнги, заливаясь смехом, бегает среди омег от размахивающего веником мужчины. Все утихают и даже птицы. Миран, завороженный его смехом, шел к ним, когда в него врезался источник радости. Юнги по запаху его узнает, альфа придерживает его за плечи и не дает отойти. Ну почему, каждый раз, когда Юнги хорошо, вечно приходит этот мрачный альфа и все портит. — Что здесь происходит? — Повелитель. — кланяется. — Омеги вышли в сад погулять, но уронили ведро, — отвечает Уно и прячет веник за спиной. — Сейчас все уберут. — Это я уронил ведро. — отходит от альфы Юнги. — Я сам уберу. — его безэмоциональность колит под ребром иголкой, Миран заинтересованно сканирует его и отворачивается. — Пусть накроют в беседке. — кидает на ходу, и Уно ловит короткий, но удивленный взгляд омеги в спину альфы. — Я пойду выполнять приказ, а вы не ведите себя как дикари. — угрожая веником на улыбки, уходит. — Видели? Повелитель ничего не сказал и даже не разозлился. — косятся на помалкивающего парня. — Кажется, Юнги и сам уже не против посетить его покои. — усмехаются они. — Даже и не думал об этом, в отличие от вас. — скрещивает руки на груди и смотрит на подкалывающих его парней. Омега не злится на них. В гареме слухи каждый день ходят, но он их игнорирует.***
— Ты это сделаешь. — говорит Миран, который передумал сидеть в беседке и теперь наблюдает за ним с балкона. — Но как я… — запинается Алунг. — Правитель, этот омега упертый. Боюсь, устроит погром в гареме. — представляет ужасную картину и его передергивает. — Ты слышал мой приказ? — бета за спиной покорно кланяется. — Выполняй.