***
Чимин, узнав о происшедшем с Юнги, долго не мог успокоиться. Единственный человек, который без каких-либо намерений просто так подружился с ним и разделил душевную боль, сейчас сам страдает, а он не в силах ему как-либо помочь. С этими терзаниями он сидит теплым вечером на заднем дворе, рядом с играющими струями фонтаном. Стеклянным взглядом изучает осыпанное звездами ночное небо, обнимает себя за плечи. Омега настолько глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу заметил приближающегося в его сторону альфу. Рядом с ним кто-то останавливается. Чимин видит начищенные до блеска черные ботинки, бежевые штаны, белую кафтану с черным поясом на мощном теле и поднимает взгляд на лицо. Жалеет о сделанном и резко опускает взгляд. Намджун только сейчас осознал, как желание увидеть этого парня дико разрывало его душу на части. Чимин поспешно вскакивает на ноги и склоняет голову ещё ниже, теребит край испачканной местами рубашки. Без интереса изучает зеленую траву и понятия не имеет, зачем этот странный альфа подошел к нему. Ноздри распирает от тягучего запаха корицы и хочется сделать глубокий вдох, не выдыхать. Ким становится ближе на расстоянии вытянутой руки и сам через раз им дышит. Смотрит на опущенные пышные ресницы, аккуратный нос и невероятно пухлые, цвета спелой вишни, губы. Взглядом кожу с лица сдирает. Омега прекрасен, такую красоту Намджун в жизни не видал, хочется любоваться, а кончики пальцев сводит от желания прикоснуться к бархатной коже. Чимину хочется сбежать и спрятаться. Слухи в гареме о нем не очень добрые, а навыки поведения напрочь вылетели из головы. А еще он боится быть наказанным. Все слова Уно сейчас забыты, и именно сейчас он об этом сильно жалеет. Он снова ощущает исходящий от мужчины холод и где-то в уголках подсознания красочно представляет, как бежит со всех ног без оглядки до своих покоев, залазит под теплое одеяло как в укрытие от всего мира и не высовывается до завтрашнего дня. Но Чимин не любимчик судьбы, у нее для него совсем иные планы. — Как твое имя? — прищурившись, склоняет голову в бок Намджун. — Чимин, — на удивление, без заиканий отвечает омега, тут же поспешно добавляет. — Мой господин. — Вижу, твое обучение тебе на пользу пошло, — скользит оценивающим взглядом по тонкой фигурке в легкой одежде, расправляет плечи, сводит руки за спину. — Почему ты находишься здесь в позднее время один? — С разрешения смотрящего за гаремом я вышел во двор подышать свежим воздухом перед сном, во дворце мне стало душно, и я хотел немного побыть один, — тихо отвечает омега. — Вот как, — делает небольшую паузу альфа. — Значит ты любишь одиночество? — интересуется и уже знает ответ на перед, потому что сам очень устает от государственных дел и уединение для него очень важно. — Да господин, — проговаривает с легким кивком головы Чимин. — И что же ты находишь полезным в своем уединении? — искренне интересуется альфа. — Умиротворение, — Намджун вскидывает в удивлении брови, а Чимин на молчание несмело продолжает. — Одиночество дает время побыть честным перед самим собой и расслабленно подумать обо всем, что тревожит меня внутри. — И о чем же ты думаешь? — спрашивает Ким, который каждое слово впитывает как губка, наслаждается сладким голосом. — Что тревожит тебя? — О своей жизни и о моих покойных родителях, — сглатывает ком в горле, и Намджун замечает, как тяжело ему об этом говорить. Не просит продолжать, он все понял. Альфа вдыхает полной грудью и делает шаг в сторону фонтана, становится к нему боком, гладь воды рассматривает. А ведь он его понимает, сам временами по родителям скучает. Чимин украдкой изучает широкоплечего мужчину, и оба молчат, наслаждаются шумом бесконечного фонтана. Альфа ощущает заинтересованный взгляд, и если раньше за такой поступок моментально летела голова с плеч, то сейчас он сам позволяет. Непонятное ощущение комфорта разливается по телу, вот так просто стоя рядом с ним, удивляет. И Намджун знает: теперь, когда он словил эту тонкую эйфорию, они еще не раз пересекутся. Для спокойствия своей души готов сам искать этих коротких встреч.***
Тэхён, после того как покинул зал правителей, больше не выходил из комнаты. Хосок не приходил. Слуга принес ему поднос щедрой еды и молча ушёл. Омега к ней не притрагивается, есть совсем не хочется. Он сначала долгое время провел лежа в теплой постели, а сейчас стоит на балконе в одной рубашке. Опирается руками о толстые перила и наблюдает за ночным небом, усыпанным яркими звездами. Дышит свежим воздухом с легкой улыбкой на устах. Тэхён никогда не думал, даже не мечтал о сладкой и роскошной жизни. Он родился в обычной семье преданных слуг империи Хатайран. Его папа был обычным местным торговцем выпечки. На тринадцатилетие своего единственного сына папа умер от неизлечимой болезни. Содержание дома и воспитание маленького омеги было полностью возложено на плечи его отца. Ким Тиён после смерти супруга стал усерднее работать на износ и изо всех сил заботился и прокармливал себя и сына. Тэхёну не положено работать, даже после своего восемнадцатилетия закон Хатайран запрещает. Как бы сын не уговаривал отца, тот был не приклонен. Тэхёну ничего не оставалось, как смириться с безоговорочным решением отца и взять на себя всю работу по дому и по хозяйству. В коридоре стража громко извещает о прибытии правителя. Тэхён второпях проскальзывает в комнату, успевает подбежать к стулу со штанами на спинке, как двери резко раскрываются. Хосок проходит вглубь, двери за ним закрывают. Рубашка Тэхёна едва доходит до середины бедра, открывая взору манящие стройные ноги. Он к груди прижимает черные штаны, стоит с опущенной головой. Хосок теряется на секунду, а омега нервно кусает щеку и корит себя за то, что соизволил себе такую оплошность. Тэхён чувствует этот горючий взгляд, плавится под ним. Альфа молча останавливается на расстоянии вытянутой руки и заботливо вынимает вещь из рук молчаливого парня. Тэхён очень старается не дрожать, но тело его не слушается. Он едва не хватается за спинку стула для равновесия, пол с каждым вздохом так и норовит ускользнуть под ним. Хосок напрочь забывает зачем пришёл и что хотел. При виде парня здравый смысл полетел к чертям. Черный взгляд скользит от макушки до пальчиков ног и обратно, также мучительно долго. Перед ним словно не живой человек, а изысканная и редкая на своем веку скульптура, от которой захватывает дух и невозможно отвести глаз. Хосок и не хочет. Альфа готов сутками им безотрывно любоваться и каждый раз влюбляться по новой. — Луна твоей красоте позавидует. — указательным пальцем нежно касается угловатого подбородка, приподнимает, позволяя смотреть на себя. Тэхён ловит опьянённый со страстью взгляд. Его словно пригвоздили намертво к полу. Он не падает, но и не стоит. Что-то между невидимой гранью. И, кажется, сейчас он зависит только от этих черных глаз напротив и этой чарующей близости. Хосок наклоняется, мягко накрывает манящие губы, целует. Тэхён отвечает на поцелуй. Он позволяет ему исследовать языком влажный рот, сплетать со своим. Альфа нежно проводит по его плечам, спускается к ладоням, сплетает их пальцы, поднимает их на свою шею, заставляя обнять себя. Он притягивает его к себе за тонкую талию еще ближе и углубляет поцелуй. Сминает цвета спелой малины губы, жадно шарит ладонями по тонкому телу, забирается под рубашку. Тэхён полностью во власти этих рук, Хосок его изнутри касается. Плавится под ним как пломбир. Сжимает упругие половинки, упираясь ощутимым стояком ему в бедро. Если бы ему сказали, насколько это чувство близости прекрасно, Тэ бы не поверил. Вот так просто сгорать от ласки и желать еще, потому что, если он уйдет, Тэхён точно умрет. Он приподнимается на носочки и крепче обнимает за шею. Сам вжимается в него и целует, довольствуется ощущением взрыва вулкана внизу живота. Хосок торопливо расстегивает его рубашку и позволяет ей соскользнуть с плеч на пол под ноги омеги. Он отрывается от губ и молча любуется. Идеальные ключицы, темные соски, прозрачная кожа. Нагибается и каждый языком обводит, прикусывает, посасывает. Тэхёна до безумия доводит. Омега запрокидывает голову и закрывает глаза от невероятного удовольствия. Мысленно просит альфу положить его на кровать, потому что стоять становится невыносимо, от этого альфы он сам не свой. От его умелых ласк он не в состоянии думать, не то, что контролировать тело, которое ему отныне не принадлежит. Хосок одним своим взглядом высосал из него душу и своими же руками самовольно присвоил тело себе. Сделал навечно своим. Клеймил. Тэхён не против, он готов себя всего ему на распятье подарить, лишь бы он не уходил и всегда любил. Альфа словно читает его мысли. Не спеша подводит к кровати, укладывает спиной на пышное одеяло. Сам торопливо избавляется от своих вещей и нависает сверху над ним. Наслаждается видом под собой, тонет в омуте вместе с ним и ни о чем не жалеет. Хосок упирается одной рукой в матрас и завороженно изучает глазами идеальное лицо, над которым Бог свое время не пожалел, припадает неистово к губам. Техён сейчас как пластик изнутри и внешне покрывается буграми, сгорает под ним заживо в огне. И имя этому отныне вечному огню «Чон Хосок». Хосок из тумбы достает пузырек с маслом. Аромат ванили пропитывает комнату. Он смазывает пальцы и пульсирующую дырочку, нагибается, проталкивает поочерёдно пальцы, мягко растягивает узкие стенки, утробно рычит от теплоты и узости внутри и едва сдерживается, чтобы не накинуться и не сожрать его. Тэхён сжимается от неприятного ощущения в проходе, прикрывает глаза, пальцами сжимает одеяло и выгибается дугой в спине, пытаясь избежать мягко таранящих его пальцев. — Потерпи, мой ангел. — шепчет Хосок, покрывает поцелуями шею и плечи, нежно растягивает. Техён постепенно расслабляется и шире раздвигает худые ноги. Омега выгибается навстречу, в мучительном ожидании сам тянется к стоящему колом члену, зажимает и мычит с закусанной губой. Хосок не железный, перед ним желанный ангел, но делать больно ему не хочется. Он пристраивается между раздвинутых стройных ног, проводит ладонью по своему болезненно ноющему члену, размазывая смазку, и давит головкой на дырочку. У Тэхёна миллиарды звезд взрываются перед закрытыми глазами, он жадно хватает ртом воздух, от ощущения проникновения не маленького члена внизу легкие щиплет. Хосок входит до самого упора и замирает, дает привыкнуть, круговыми движениями шевелится в нем. Покрывает поцелуями лицо и сжимает его ладони. — Потерпи, сейчас пройдёт. — Тэхён шипит, но жалобно заскулив, сам цепляется пальцами в бедра, тянет на себя. Ему любая боль терпима, если она от него. Альфа медленно начинает в нём двигаться, лишь на половину выходит и тут же толкается до упора. Тэхен всю ночь дарит свое гибкое тело, отдается в пучину страсти альфы. Хосок не в силах от него оторваться, вжимает в простыни, пропитанные потом двух влюбленных, пьет его как райский напиток, приготовленный Богами.***
Миран из покоев не выходил. С трудом заставил себя не податься искушению и не спуститься в третий двор. Его не поймут. Всю ночь грузил себя важными делами, которые сейчас с появлением парня отошли на второй план. Наматывал круги и не мог избавиться от образа спящего омеги перед глазами. Уже ближе к рассвету Миран вернулся с балкона. Долго за столом сидел с задумчивым видом и в первые борьбу сам себе проиграл. — Позовите Уно. — приказывает альфа охране, распахивая дубовые двери. Альфы кланяются, и двери также резко закрываются. Уно на ходу поправляет свой помятый от сна вид, спешит со всех ног по освещенным факелами коридорам к покоям повелителя. Охрана впускает его, и бета, учтиво кланяясь стоящему возле окна мужчине, входит. — Мой повелитель. — с мягкой улыбкой начинает напуганный Уно. — Распорядись, чтобы того омегу перенесли в мои покои сейчас. — повернувшись к нему, приказывает Чонгук. — Господин, но он… — ловит молнии в миг злобном взгляде и тут же исправляется. — Как прикажете, повелитель. Миран отворачивается в ожидании выполнения приказа и не реагирует на шум позади. Уно будит всех, кого не лень. Бегает как ошпаренный и ворчит под нос о своей нелегкой жизни. Уже в комнате он наблюдает за сонным парнем, даёт распоряжение, следит за тем, чтобы парня несли с осторожностью. Прислуга идёт по нужному пути, проходит несчитанные коридоры, Юнги, не просыпаясь, что-то невнятное бурчит. Бета следует с ними на ровне, изредка поглядывая на мирное лицо. Уно искренне не понимает, что его правитель нашел в этом диком пацане. В его гареме много красивых омег, и все без исключения желают хоть раз понежится в объятьях альфы. Те, кому удалось, со слюной изо рта рассказывали какой альфа в постели. А этот? Он мало того, что подставил его верную службу под удар, так еще и осмеливается хамить, угрожать самому правителю всего света. Хоть Уно и злится на него, но он не может игнорировать несколько фактов. Миран им конкретно заинтересован. И тот момент, что он сам лично вызвался за ним присматривать в своих личных покоях это подтверждает. А еще у Юнги есть то, что скрыто от глаз, оно у него глубоко внутри. Как бы себя не показал омега, он на самом деле не такой, и им еще предстоит это узнать. Уно слишком хорошо разбирается в людях, в этом и заключается его работа. Он сам не хочет это признавать, но именно этот омега повлияет на всю династию. Стража пропускает их, и слуга с позволения укладывает омегу на огромную кровать. Уно кладет лекарства на низкую тумбочку, бросает мимолетный взгляд на парня и отходит к дверям. Чонгук при виде сонного парня даже затаил дыхание, пока его несли до кровати, прислушивался к его тихому дыханию и с ним в унисон дышал. Он медленно подходит к нему, скользит внимательным взглядом по хрупкому телу в серой легкой рубашке. Поворачивает голову к слуге и коротко кивает, ждет пока двери за ними закроются. Миран единственное не понимает, как этому парню удалось, но он смог забрать все внимание к себе. У него было много омег за всю жизнь и даже имеется один, который в его постели побывал не раз, но никому еще не удавалось оставаться в этой постели. С ним же все по-другому, и ему для этого не пришлось годами удовлетворять потребности альфы. Чонгук любить не умеет, во всяком случае эту тему старательно обходит и строит толстую стену, оставляя по ту сторону все сердечные чувства. Но тогда почему сейчас вековая стена рушится, и прочный фундамент летит к чертям. Он не мог влюбиться с первого взгляда, Миран в этом полностью уверен, но желания и тяга с каждой секундой к нему растет. Он уверяет себя, что это просто забота, как правителя к подчиненным, и на этом разговор окончен. Юнги маленький настолько, что если Миран захочет обнять, то он смело сделает это одной рукой. В спальне душно, поэтому альфа накрывает одеялом только омегу. Ложится рядом на бок, упираясь локтем в матрас, заботливо убирает отросшую до пышных ресниц челку, трогает теплый лоб, и в этот момент Юнги смешно морща нос поворачивается к нему. По-хозяйски закидывает ногу на бедро и, сильнее кутаясь в одеяло, утыкается в грудь. Миран замирает, позволяет удобнее лечь и просовывает затекшую руку под голову парню, откидывается на подушку. — Мой покой украл, тогда взамен придется отдать мне свою душу. — шепотом говорит, рукой по талии гладит, прикрывает глаза. Чонгук просыпается спустя несколько часов. Тело затекло, потому что Юнги за весь сон ни разу не пошевелился, и альфа не стал его тревожить. Просыпался каждый раз проверить температуру, состояние омеги. Чонгук долго любовался им, но дела не ждут, а за дверью раздражающий топот. Он с осторожностью вылезает из теплых объятий, принимает водные процедуры и после стоит перед зеркалом в черном одеянии, поправляет широкий пояс, кидает взгляд на кровать через зеркальное отражение. Сегодня, на удивление Мирана, он выспался, несмотря на неудобства позы. Во сне видел его. Их первая встреча в доме Минов, тот же стеклянный и одновременно чарующий взгляд, даже во сне омега его ненавидит. Миран вспоминает и понимает одно, он готов смириться с его ненавистью, но если Юнги станет безразличным, то это его убьет. Альфа последний раз сканирует спящего парня и выходит за дверь.***
— Ты выглядишь так, словно этой ночью слопал все звезды с неба, — подшучивает над бодрым братом Ким, отправляя в рот виноград. — Или тот омега оказался настолько сладкий, что ты так светишься? — Брат, ты от меня не отстанешь? — смеется Хосок, наблюдая, как дверь распахивается, и входит в добром распоряжении духа Чонгук, направляется к ним. — Кажется, кто-то сегодня решил подольше поспать. — Не удивительно, ведь он в покоях сегодня был не один. — с улыбкой смотрит, как брови Хоби поднимаются вверх. — С каких пор наш Миран позволяет омегам оставаться в апартаментах до утра? — спрашивает Хосок. — Вот сейчас и узнаем. — отвечает Намджун. Миран, приветствуя, опускается на подушки, в центре щедро накрытой скатерти, и принимает кубок из рук старшего, непонимающе ловит любопытные взгляды. — В чем дело? — спрашивает, отпивая горючую жидкость, смакует вкус на языке. — Сегодня утром я столкнулся с Уно, когда он бежал из главного двора, и мне пришлось его немного разговорить. — живо отзывается Намджун, с белоснежной улыбкой смотря на братьев. — А, так вот в чем дело, в этом дворце все обо всем знают. — улыбаясь, откидывается на подушки с видом на довольного сменой темы Хосока, который накладывает в тарелку сочно жаренное мясо ягненка. — Тогда Уно тебе должен был сказать, что омега сейчас не в лучшем состоянии, и я решил сам лично проследить за его здоровьем. Ничего особенного в этом нет. — спокойно отвечает младший, изучая еду быстрым взглядом, есть не хочется. — Ты имеешь в виду того парня из Эрбиля? — получает короткий кивок и продолжает, — А что с ним? — интересуется Хосок, с аппетитом поедая мясо, запивает свежевыжатым соком из апельсинов. — Потерял сознание у моих покоев, — с усмешкой вспоминает слова Уно о том, что парень грозился наложить на себя руки, только не идти к нему. — Он настолько тебя боится. — обдумывает слова брата Ким. — Сложно представить, как он отреагирует, когда очнется и поймет, где он находится. — Миран не отвечает, с улыбкой вертит кубок в руке. — Собери еды, сладостей побольше положи и отнеси в комнату Тэхена. — отдает приказ слуге, вытирая руки белым полотенцем, Хосок. — Миран, думаю, нам стоит сходить в поход на днях, давно мы не охотились. — говорит Намджун. — Не плохая затея, предупреди всех, пусть готовятся. — соглашается младший правитель земель. — Возможно, есть смысл отвлечься. — тихо добавляет альфа.***
Юнги открывает глаза и первое, что видит перед собой — это огромный стол и массивный стул. Присаживается на мягкой кровати, с любопытством осматривая помещение. Первое, что он понимает сейчас, он не в той привычной маленькой комнате, а в чужих покоях. Голова болит от разом нахлынувшего потока мыслей, подползает к краю кровати и слазит. Ступает босыми ногами по ковру к открытому балкону, по пути глазами цепляясь за зеркало, кресло, шкаф, выходит наружу и смотрит вниз. Свежий, теплый воздух и яркое солнышко бьет по глазам, жмурится. Юнги очень хочется узнать, сколько он спал и как здесь очутился. Глаза слепит от яркого солнца, и он сразу замечает возле фонтана троих мужчин, не видит их лиц, но они кажутся ему знакомыми. Внезапно один из альф разворачивается и идет прямо в его сторону. Юнги с открытым ртом ловит заинтересованный взгляд Мирана. Отлетает от перил, и не ожидавший такого поворота событий парень бежит обратно в кровать, укутывается одеялом с головой в надежде, что альфа не зайдет в эту комнату. Миран сразу почувствовал чужой взгляд во время разговора с братьями о предстоящем походе. Стоило ему его увидеть, как внутри неизвестное чувство снова проснулось, со скоростью света по венам растеклось. Удивительно, как он заставляет его испытывать чувства одними только глазами. Он входит в главный двор и направляется по коридору туда, где сейчас трясется омега, Миран в этом уверен. Он не спешит, ему не дадут выйти, охрана предупреждена. Юнги долго по углам ныкался, даже в шкаф хотел залезть, который оказался забит дорогими вещами, намеривался сбежать, но не тут-то было, потому что стоило двери раскрыть, как он сталкивается с ним нос к носу. Юнги, которого душит паника, отцепляется от ручек, смотрит прямо в глаза, делая пару шагов назад. Миран с важным видом проходит и становится напротив. Этот альфа вселяет страх одним своим присутствием, с ним находиться в закрытом помещении слишком тяжело, нагнетает мрачная атмосфера. Он для парня слишком огромный, почти в два раза, Юнги едва до плеча достает ему. Стоит обтянутый во все черное, прядь челки выбивается из высокого хвоста, рукава закатаны по локти, открывая венные мощные руки. Юнги сразу вспоминает пощечину, хочется дотронуться щеки. — Как ты себя чувствуешь? — тянется рукой, намереваясь потрогать лоб, но застывает, Юнги отшатывается от него, как от неприятного насекомого. — Стража. — от его взора не ускользает, как парень вздрагивает, сканирует пристальным взглядом. Юнги исхудал, и это Мирану не нравится. — Позвать лекаря с Уно и пусть повара накрывают господский зал. — говорит, не оборачиваясь, ждет, когда дверь закроют. — Где я? — прокашливается Юнги, не понимая, откуда эта внезапная дрожь в теле. — Ты в моих покоях. — теряет к нему интерес и, проходя мимо, спокойно отвечает Миран, скользит по взъерошенной кровати с кривой усмешкой. — Всю ночь ко мне тесно прижимаясь спал. — остановившись у постели, кивает на нее, следя за нарастающим ужасом в лисьих глазах. — Нет, — запинается, хватается за голову, готовый вот-вот разрыдаться потрясенный его словами омега. — Этого не может быть. — услышав шум, поднимает взгляд на дверь, куда, кланяясь, входят двое, одного из них Юнги узнает сразу, — Это все ты? — Уно опускает глаза, а Миран с интересом наблюдает за картиной. — Ты привел меня сюда! — давится возмущением Юн, рядом стоящий лекарь с небольшой потертой сумкой едва не теряет сознание. — Вернись в постель, тебя осмотрит врач. — зовет дрожащего то ли от злости или же от обиды парня. Юнги поворачивается к нему и в конец своим прямым взглядом в его глаза доводит присутствующих до трясучки. — Я не лягу в эту кровать и осматривать меня никто не будет. — четко проговаривает каждое слово, Миран и ухом не ведет. — Никто меня не тронет! — Скажи еще раз, и это будут последние слова в твоей жизни. — теряет терпение Миран, глазами останавливает вошедшую стражу на крики. — Выбирай. — расправляет плечи, сцепляет руки в замок за спиной. — Либо ты молчишь и сам даешь себя осмотреть, — обводит всех пронзительным взглядом. — Или же отказываешься и тебя все ровно осматривает лекарь, но после тебе отрезают язык. — проговаривает с виду спокойный альфа, но внутри у него вулкан просыпается, еще секунда, и он уничтожит раздражающего пацана. Юнги в ступоре глазами за каждого цепляется, но никто не осмеливается глаза перед своим господином от пола оторвать. Он безуспешно пытается понять, как человек перед ним может вот так открыто говорить такое. Представляет картину до тошноты, где его лишают языка, и от безысходности хочется плакать. Кажется, его сломают. Юнги отчетливо слышит, словно сквозь вату, как хрустит и покрывается трещинами и без того тонкий собранный из осколков надежд его же руками барьер. Единственное, что у него осталось — светлое и ценное, а это все рушит один циничный человек, которого Юнги совсем не знает. Шах Миран не правитель — это пожиратель душ и уничтожающий все красивое и прекрасное. Он одним своим существованием людей губит и от таких нужно избавляться. Юнги в очередной раз убедился, что этот мир слишком жесток для его маленького вымышленного в стенах его дома. А это холодное место, куда его привезли, огромная черная дыра, и тут нет понятия человечность. Но даже сейчас, стоя среди тех, кто закрывает глаза на его горе, он не хочет терять веру. Юнги собирает осколки, режется, но не отпускает их в надежде, что под этим мертвым небом и пропитым запахом крови дворца есть светлый человек, который не поддался им, не смог потерять себя среди заблудших и бездушных людей. Миран никогда не задумывался о чужих чувствах, а ему это и не нужно было, пряча свои эмоции под толстой глыбой льда. Сейчас же он смотрит на, казалось бы, обычного парня, который, как и все жители дворца боится всеми фибрами души, но храбрится перед ним. Альфа не знает, назвать это глупость или он сумасшедший. Возможно, этот омега понимает, что эту войну проиграет, но гордо старается стоять на своем и борется до конца. Миран даже готов признать его невероятно сильным внутри для омеги, ведь он встречался с разными людьми, и они все без исключения после первого боя ползали в ногах, а иногда хватало лишь встречи с ним, просили пощады, надеясь на снисходительность. Этот же совсем не такой, но и наказать его он не может. Миран не хочет его окончательно ломать, зная, что особо усилий не понадобится. С каждой встречей он все больше видит в нем себя. В детстве, когда он, будучи пятилетним мальчиком, упал на глазах отца, тот не бежал со всех ног и не дул на ранки, ласково приговаривая, что заживет, альфа навис над плачущим сыном и строгим голосом сказал. «Мой сын воин, Чонгук. И у тебя нет права быть слабым. Если ты упал, значит обязан встать и продолжить путь.» Отец был строг к нему, но безумно любил единственного сына. Миран это чувствовал и за то, каким он вырос, будет вечно благодарен. У Юнги никого нет, кто поддерживал бы, и вот тут хочется понять, откуда он черпает силы. Дрожит, переминаясь на своих худых ножках, теребит подол рубахи тонкими пальчиками, глазами спасение ищет, не находит, но не сдается. Миран таких не встречал, а увидев сейчас, не хочет потерять. Теперь ему интересно, как долго он продержится, а самое главное, сколько будет испытывать его на прочность сам альфа. Уно удивлен, как еще стоит на ногах от присутствия давящей атмосферы, украдкой смотрит на буравящих взглядом двух людей. Миран, так и не дождавшись ответа, кивает страже, отворачивается к окну. Юнги дергает плечом, когда его толкают идти вперед, глотая обиду, на свой липкий страх шагает к кровати. Лекарь делает свое дело под внимательным взглядом господина. Юнги терпит чужие прикосновения, стоит им отпустить, впервые за весь осмотр кидает короткий взгляд на альфу. «Почему ему так важно мое состояние. Хочет выставить себя заботливым правителем?» — Повелитель, омега в полном порядке. — убирая нужные предметы в сумку, встаёт с кровати лекарь. — Но с вашего позволения я бы прописал ему нужные витамины, чтобы больше его ничего не беспокоило. — склонив голову, говорит врач, и Юнги краем глаза улавливает движение. — Напиши что требуется, передашь страже на выходе, можешь идти. — с кивком отвечает лекарю, тот кланяется и идет на выход. Миран переводит взгляд на Уно. — Забери его и как следует приведи в порядок. — Повелитель, позвольте узнать, что мне сделать с омегой после вашего поручения. — мямлит бета, игнорируя взгляд хмурого парня. — Будут особые указания. — Дашь ему наказания, как обслуживать гостей в господском зале. — еще чуть-чуть и у Юнги дыра в щеке появится. — А после вернешь в гарем. — расправляет плечи альфа. — Отныне там ему самое место, дашь работу, а не будет слушаться, — от его секундной паузы Юнги даже не дышит. — Ты знаешь, что делать с теми, кто нарушает правила дворца. — Будет сделано, господин. — опомнившись, кланяется и впивается взглядом в испуганного парня. — Уведи. Уно, торопясь, заставляет непонимающего омегу встать с кровати, только теперь он, кажется, не торопится уходить. — То есть ты меня отпускаешь? — спрашивает несопротивляющийся парень, когда Уно тянет его за руку и шипит, потому что ее больно сжимают пальцы. — Следи за языком, — сквозь зубы говорит бета. — Перед тобой стоит твой повелитель! — боязливо косится на альфу, тянет резко на себя, и тот едва не падает на пол. — Не смей обращаться без уважения. — Отстань. — рявкает, выдергивая руку, доводит Уно до инфаркта, подбегая к альфе на расстояние вытянутой руки. — Дурная твоя голова. — шепчет одними губами бета, мечтая о флаконе успокоительного. Миран не шевелится, когда он подходит близко. Впервые сам к нему приблизился, пусть и не осознанно. Молча в карие глаза напротив смотрит, на самом дне нить надежды руками вырвать хочет. — Я благодарен… — сглатывает, не в силах сказать правильное слово, но ему надо. — Вам за вашу заботу, но, если я больше не нужен, могу я уйти домой? — полные мольбы глаза Мирана не смягчают, а напротив раздражают. — Мне ничего не нужно. — мямлит и не замечает, как сжимаются руки в кулаки до побледнения костяшек. — Пожалуйста, просто скажи им, пусть не останавливают меня. — умолкает в ожидании ответа, настолько сильно хочет услышать положительный ответ. — Не советую вызывать во мне жалость, у меня ее нет и советую тебе от меня отойти. — в стальном голосе проскальзывают предупреждающие нотки. — Пожалуйста, отпустите меня, зачем я вам, если не принимаю ваши законы и только мешаю всем. — жалобно просит Юнги. — Запомни мои слова сейчас и больше никогда не забывай их, потому что это последний раз, когда я тебе говорю. — рычит разгневанный Миран, наклоняясь вперед, больно цепляется пальцами за худые плечи. — Ты здесь навечно и больше никогда не думай о том, что ты покинешь пределы Этрете! Ты оставишь дворец только в одном случае, смерть! — Но здесь не мой дом, — следит за прозрачной слезинкой на бледной щеке, и морщинка на лбу еще глубже становится. — Я не смогу тут жить. — тихо добавляет парень не в силах сдерживать больше эмоций. Юнги устал. Его не слышат. — Уйди с моих глаз. — отворачивается, переводит дыхание в попытке контроля над собой. Если омега не остановится и продолжит, то он его ударит. Он переходит все границы, но что более всего вызывает гнев альфа, только то, что он сдерживает себя, не позволяет себе размазать наглого парня по стенке и умыть в крови. — Каков был мой приказ? — грубый голос оглушает спальню, и Юнги умолкает, а тянущий его пока еще живой Уно ногтям впивается в руку, но омеге уже не больно, и он не сопротивляется, в этот раз позволяет себя увезти. — Я не прощу тебя, — остановившись в проеме, обижено говорит омега через плечо, смотря на альфу и уже совсем не скрывает слез, что льются одна за другой, капая на мраморный порог. — Никогда. Эти слова эхом отдаются в ушах Мирана, и он знает, не простит.***
Стоило дверям за ними закрыться, Юнги сам пошел за бетой. Стеклянным взглядом смотрел вперед и молча ступал по каменному полу. Все мечты, надежда и реальность остались в той комнате позади, сегодня Юнги умер для всего мира. Уно, видя состояние омеги, ничего не говорит, отводит в купальню, где парня моют и помогают обсушить тело, надевают чистую одежду и уводят в гарем. Юнги игнорирует шепот любопытных омег, на автомате идет в дальний угол и, только присев, медленно опускает взгляд на свою ладонь, которую крепко сжимают. Стоило ему войти в помещение, радости Чимина не было придела, но улыбка медленно сползла с лица, когда он рядом сел. Говорить с ним в таком состоянии он не осмеливается, но не дать понять, что он рядом, Чимин не может. Уно как коршун влетает в зал, моментально цепляясь взглядом за двоих парней. В отличие от Чимина, который наблюдает за бетой, Юнги пустым взглядом смотрит на поднос с едой. Он бы так и просидел, если бы не голос Чимина, достучавшийся до его подсознания. — Пойдем скорее, — тянет за рукав рубашки и оглядывается на хмурого Уно. — Вставай, а то будут ругать. — Куда? — не понимает беспокойства, прослушав весь диалог смотрящего. — Нас отведут на кухню и дадут подносы, чтобы мы отнесли еду в господский зал. — тихо отвечает Чимин. — Идем, Юнги. — озирается на пару омег, наблюдающих за ними с кривой усмешкой. — Я не хочу, чтобы тебя наказали. — Зачем? — По дороге расскажу, потому что ты все прослушал. — утягивает за собой в отобранною толпу омег Юнги.***
— Я буду стоять у дверей главного входа зала и, не дай бог, я увижу хоть одну малейшую ошибку. — предупреждает Уно уже в который раз замученных омег с подносами в руках. — Будете у меня ночью крыс в подвале развлекать, ясно? — строгим взором сканирует кивающих парней и цепляется за самого последнего в очереди. — Ты меня слышал? — Чимин после минутной паузы слегка толкает локтем в бок, и Юнги поднимает голову, натыкается на недовольный взгляд. — Тебя это касается больше всех остальных. Будь уверен, я с тебя глаз не спущу. — Юнги отпускает глаза, не видит смысла отвечать и следует за всеми.***
Намджун с Мираном и Хосоком выпивают вино, как и обычно, на своих господских местах. Миран устроил ужин в честь предстоящего похода. Белоснежная скатерть расстелена по периметру вдоль стен огромного зала, накрытая серебряными приборами, фруктами через два места и достаточным количеством бутылок вина. — На следующей неделе вам обоим стоит посетить новый дворец Хосока, нужно выбрать для стен интерьер и цвета. — говорит Миран, замечая, как средний брат, не донеся кубок к губам, от удивления застывает. — Чего удивляешься? Я давно об этом думал и решил отдать тебе тот дворец, что неподалеку, ведь тебе он понравился. — говорит, смотря с улыбкой на брата. — Что скажешь, Намджун? — отвлекается на старшего Миран. — Мне нравится твоя идея, и я с удовольствием помогу нашему брату в создании любовного гнездышка. — смеется с возмущенной реакции Хоби Ким. — Думаю, ему уже не терпится сыграть свадьбу и забрать своего омегу в свой дворец. — Я благодарен вам братья за то, что именно вы позволили мне дождаться этих дней. Во истину велик и мудр тот человек, что сказал: «братья — это милость и божий дар.» — искренне говорит Хосок и, если бы не воины, каждого бы обнял. — Я очень ценю вас братья. Надеюсь, каждый из вас встретит своего омегу и у нас будут наследники, которые однажды, также крепко держа свои мечи, рука об руку будут продолжать наш род. — договаривает последние слова, смотря на Намджуна, кажется, до которого не сразу доходит смысл слов. — Что? — ошарашенно спрашивает Ким под улыбчивые пары глаз. — Не смотрите на меня, мне и так хорошо. — фыркая, закатывает глаза альфа. — Знаешь, а я тоже так говорил, пока не встретил его и не утонул в ярком омуте глаз прекрасного омеги. — заявляет мечтательно Хоби. — Чонгук, быть может, сразу после похода поехать туда, зачем так долго ждать? — Намджун в кулак смех скрывает, от нетерпеливости среднего поражается с каждым разом. — Я надеюсь, в твоем дворце на втором этаже будет много диванов, чтобы мы могли с балкона любоваться прекрасным видом наших земель. После похода в любой день на ваше усмотрение. — отпивает жидкость Миран, довольный, что тему сменили. Зал заполняется альфами, абсолютно каждый перед тем, как занять свое место, доходит до своих правителей и кланяется. Миран обводит присутствующих взглядом и останавливается на открывающейся двери с той стороны стражей. Он ждет его. Омеги с опущенными головами по одному расходятся в стороны, расставляя подносы и заполняя скатерть едой, а помещение обволакивает приятным запахом жареного мяса. Миран видит его, он заходит предпоследний, рядом с ним омега, и, кажется, он взволнован из-за медлительности парня позади. Эти двое сегодня обслуживают стол правителей. Юнги, вцепившись в поднос пальцами, заставляет себя идти вперед и делать так, как Чимин объяснил ему. — Юнги, поторопись, — торопит его Чимин, вжимающий голову в плечи. Брови со скоростью улитки ползут вверх. Ким, не ожидающий встретить парня среди прислуги, обводит его взглядом с ног до головы. Они подходят к главной скатерти, ставят поочередно подносы. Чимин, первый кланяясь, опускается на колени, раскладывает еду. Миран, который следит за парнем с опущенными глазами, не замечает в свою сторону любопытного взгляда Хосока с легкой улыбкой. Миран впервые его видит таким молчаливым, кажется, он смирился со своей участью. Юнги игнорирует неприятное ощущение в груди и сменяет Чимина, получить ему наказания не хочется. Кусая щеку, кланяется и опускается на колени, отправляя блюда на пустые места. Он так близко, что вытяни руку и спокойно можно коснутся щеки напротив. Чонгук подрагивающими ресницами любуется, контур лица отчерчивает, за миниатюрным и розовым оттенком губы цепляется. Юнги заканчивает и уже намеревается подняться с колен, но пустой кубок подставляют прямо к лицу. Миран ждёт, когда нальют вино. Чимин в стороне стоит и украдкой наблюдает за ним, всевышнего молит, чтобы омега не нарвался на неприятности. Юнги глазами находит стоящую с правой стороны бутылку, наполняет бокал дрожащими руками, поспешно ставит ее на место и поднимается на ноги. Омеги, как сказал Уно, стоят в стороне от господского стола, на случай если что понадобится. Намджун просит обновить и ему жидкости. Чимин, среагировав первый, выполняет приказ. — Не ожидал увидеть тебя среди прислуги. — говорит Намджун, стоит омеге наклониться к нему. — Ты сам согласился работать при дворце? — задает вопрос, но понимает, что тот не ответит, и получает едва заметный кивок. Весь оставшийся вечер альфы обсуждают свои дела, воины с почтением начинают расходиться, и Юнги уже мечтает поскорее сбежать, по правилам, если правители покидают зал, то им двоим позволительно уйти, но, как на зло, а именно один из трех альф по всей видимости вообще не торопится. — С вашего позволения я, пожалуй, пойду, завтра тяжелый день, и я хочу выспаться. — говорит Хосок, который всю трапезу только и желал навестить омегу. Самый первый покидает полупустой зал. Намджун разговаривает с младшим, который внимательно слушает его, изредка поглядывая на парня. Юнги за весь вечер не сказал ни слова, как и следует по правилам. Мирану непривычно видеть его таким, привык к метающим мечи глазам гневной тираде. — Давай уйдем. — шепчет Юнги, чтобы слышно было только Чимину. — Ты что, нельзя. — моментально отзывается Пак, боясь даже в голове представить эту картину. Последний альфа уходит, остаются только два правителя империи, суетящиеся омеги убирают скатерти, Чимин, который за весь вечер обхаживал Намджуна, очередной раз выполняет приказ и отходит от них к Юнги. — Ты решил изгнать его из гарема? — неожиданно для альфы интересуется Ким, прослеживая за взглядом брата. — Да. — расправляя плечи, отвечает Миран, который вмиг становится недовольным. — Изгнал, но не из дворца. — продолжает отламывать виноград и отправляет в рот по одной. — Он не ценит хорошего отношения, так пускай теперь зарабатывает на хлеб сам, но при дворце. — заявляет альфа уверенный, что его слова слышат. — Посмотрим, как ему понравится работать с утра до ночи. Он ведь всю жизнь рос и прожил как принцесса, который привык, что ему все на блюдце подносят. — Юнги хочется заткнуть уши и не слышать его голос. — Пора показать другой мир, так сказать, открыть глаза. — Миран допивает остатки, оставляя бокал на скатерти, и поднимается на ноги, его примеру следует Ким. — Уно! — зовет бету, становясь напротив омеги, поправляя одежду. — Слушаю вас, повелитель, — подходит бета. — Я приказываю, чтобы сегодня же заменили его мягкую кровать на ту, что в темницах для неверных, — прищуривается альфа. — Как прикажете, правитель. — отвечает Уно. Юнги обиду комками глотает и не позволяет эмоциям вырваться наружу. Он их больше не увидит. Чонгук грубо хватает за подбородок и, сжимая щеки, становится вплотную. — Смотри мне в глаза. — терпеливо дожидается, когда омега поднимает затравленный взгляд. — Начиная с завтрашнего дня, ты, как самый обычный дворовый слуга, будешь делать самую грязную работу в моем дворце, а я буду тебе платить за хлеб, который ты будешь есть, и воду, что ты будешь пить. — говорит в приоткрытые губы, обдувая их теплым воздухом с запахом алкоголя. — Каждый раз, когда ты будешь отказываться или перечить, знай, что наказания не избежать, а если тебе интересно, то Уно любезно тебе об этом в подробностях расскажет. О том, что делают с непослушными прислугами на заднем дворе. С этой минуты ты поймешь всю разницу, ведь теперь я буду с тобой говорить на языке твоего уровня. — резко отталкивает парня, и тот едва не отлетает на пятую точку. Миран брезгливо обтирает руки полотенцем, кидая в его сторону, ткань падает к ногам, и, разворачиваясь, удаляется вместе с Намджуном. — Уберите здесь все. — ворчит на парней раздраженный бета, стоит альфам скрыться из виду и, фыркая на разбитого Юнги за сегодняшний день во второй раз, уходит прочь. Чимин подходит к омеге, который сразу утыкается в его плечо.