Memento Mori (Некромант). Книга 1

      – Дядя, дядя, дядя! – маленький мальчик с черными, как вороновое перо, волосами, с темно-карими глазами и темной родинкой на подбородке бежал по траве, сжимая в своих маленьких ладошках что-то небольшое и серое. Он подбежал к некроманту, обхватывая его за ногу, утыкаясь носом в темные одежды взрослого. Задрав голову и ярко улыбаясь, мальчик поднял руку вверх, показывая свою находку. – Сделай ее живой!       Минги смотрел на мертвую птицу, изрядно потрепанную хищниками, усмехнулся. У птицы отсутствовала голова и бо́льшая часть перьев, внутренности и некоторые кости торчали наружу.       – Она не будет живой. Только ожившей.       Мальчик явно расстроился, надув губки, изогнув их радугой. Он долго смотрел на трупик в своей руке, потом вздохнул, перевел взгляд на некроманта:       – Я тоже не живой?       Минги внимательно смотрел на малыша. Услышав, как его слуга рассказывал сыну о его приходе в этот мир, некромант разозлился. Во-первых, о таком лучше молчать, чтобы у ребенка не было проблем в будущем, во-вторых, у Минги могли быть проблемы из-за этого ритуала, потому что им запрещено так явно вмешиваться в жизненный цикл, а в-третьих, он предполагал, что рано или поздно ребёнок начнет задавать вопросы, а Минги будет слишком хлопотно отвечать на них.       – Живой.       – Папа сказал, что я умер.       – Да.       – Дядя! Скажи.       – Ты обычный ребёнок. Такой же, как и твой братик. Просто ты отмечен силой, – Минги прикоснулся пальцем к подбородку мальчика, где располагалась родинка. – И эта сила отличает тебя от других немного.       – Ты сложно говоришь. – вздохнул мальчик, кладя мертвую птицу на землю. – Я должен ее закопать?       – Можешь оставить так, и тогда какой-нибудь хищник съест ее. Но лучше сжечь это тело дотла.       – Чтобы не пугать?       – Верно.       – Сожги её!       Минги улыбнулся, взмахивая рукой. Тело птицы вспыхнуло ярким пламенем, источая противный запах горелой плоти, постепенно теряя свою телесную оболочку. Мальчик протянул свои руки к некроманту, и тот подхватил малыша. Не смотря на то, что мальчику скоро пять лет и на его подбородке присутствует родинка, тем не менее до сих пор не было ни единого проявления силы малыша. Возможно, с возрастом родинка полностью сойдёт с лица ребенка, и он проживет обычную жизнь обычного смертного человека.       – Юнхо! – от женского крика некромант и ребенок одновременно вздрогнули, смотря друг на друга.       – Не говори матери про птицу.       – Хорошо. – ребёнок крепче схватился за шею некроманта, кладя голову на его плечо. Несмотря на пройденное время, Минги до сих пор было непривычно слышать имя Юнхо в своем доме. Он постоянно вздрагивал, желая и страшась увидеть яркого блондина из прошлого. И до сих пор его язык не поворачивался назвать этого ребенка по имени, обращаясь чаще всего к нему как «малыш».       Подойдя к дому, Минги встретил недовольный и расстроенный взгляд женщины. Она приняла своего сына из рук господина, со вздохом безнадёжности благодаря его.       – Юнхо, ты опять отвлекал господина?       – Нет! Я никогда не отвлекаю дядю! – мальчик выпятил грудь, строя из себя важного человека.       – Нехорошо называть господина дядей. Я же говорила уже.       – Пусть зовёт меня, как ему удобно. – улыбнулся некромант. Женщина улыбнулась в ответ, каждый раз чувствуя слабость перед доброй улыбкой своего господина, но опомнившись, снова стала серьезной. – Простите его за назойливость.       – Не извиняйтесь. Наверное, все обладатели имени Юнхо такие. – Минги улыбнулся, проводя рукой по волосам малыша.       Избегая младенца первые полгода его жизни, сейчас Минги думал о том, что без этого активного ребенка лично ему было бы очень скучно. Осматривая малыша, проверяя, как растет организм, нет ли отклонений или омертвений на теле, ребёнок неожиданно проснулся, сразу же растягивая свой рот в улыбке, показывая свои беззубые десна. Минги отвернулся, не желая сближаться с младенцем, но тот успел крепко схватиться за удлиненный рукав накидки. Отцепляя маленькие пальчики от одежды, некромант чуть не вскрикнул, когда малыш взамен одежды уцепился за его палец. Наверное, в тот раз Минги впервые посмотрел с доброй улыбкой на ребенка, не в силах оторвать своих глаз от темно-серых глаз малыша. И именно тогда некромант неосознанно наложил на ребенка свою личную метку.       Некромант стоял в поле недалеко от дома под бледной луной, держа в руке книгу, записывая в нее свои знания. Пронзительный и отчаянный крик наполнил ночную тишину. Моментально захлопнув книгу, Минги бросился в дом в пристройку для слуг, откуда доносился истошный крик женщины. Ворвавшись в комнату, готовый ко всему, некромант невольно замер от представшей перед ним картины. В центре небольшой спальни стоял маленький Юнхо, откинув голову назад, что-то тихо бормоча не своим голосом, более низким и хриплым. Минги медленно подошёл к малышу, заглядывая в его лицо. Сейчас глаза Юнхо были покрыты пеленой. Некромант положил свою руку на лоб малыша, чувствуя, как сильно бурлит сила в маленьком теле.       – Малыш. – позвал некромант, но никакой реакции не последовало. – Юнхо. – впервые назвал ребенка по имени Минги. Юнхо медленно повернул голову в сторону голоса, уставившись своими блеклыми, неестественными глазами.       – Ты забыл столь любимое тобой имя. – хрипло прошептал малыш. – Ты забыл Юнхо.       – Никогда. – в груди некроманта все сжалось.       – Будь благодарен Смерти. – снова хрипло зашептал малыш.       – Я знаю.       – Ты должен открыть… – малыш замолчал, моргнув пару раз, покачнулся, заваливаясь на спину. Некромант подхватил ребенка, прижимая его к себе. – Дядя? – Юнхо не понимал, что происходит, почему в углу, прижимая брата к груди, плачет мать, почему отец стоит бледной статуей у двери, и почему его дядя-некромант сейчас держит его самого на руках? – Что случилось?       – Ничего страшного, Юнхо. – заверил некромант. – В тебе проснулась сила.       – Теперь я, как ты? – мальчик довольно улыбнулся.       – Нет. Я некромант, а ты маг.       – Почему? Я не хочу. Я хочу быть как ты! – начал капризничать ребенок, корча свою мордашка, собираясь заплакать.       – Поговорим об этом утром. Сейчас слишком темно для разговоров. Всем спать. – безоговорочно заявил Минги, укладывая маленького Юнхо в кровать и укрывая его пледом.       На утро состоялся долгий и выматывающей разговор некроманта с родителями ребенка. Не смотря на то, что с самого начала Минги предупредил их, что мальчик отмечен силой, мать была сильно удивлена проявлению этой силы ночью и, наверное, даже расстроена. Практически после каждого слова некроманта женщина восклицала, можно ли отказаться ее сыну от силы. Минги терпеливо отвечал, хотя внутри него клокотал гнев на женщину, которая в упор не хотела слушать и слышать ни его, ни мужа, ни сына. Юнхо же злился на мать, капризничал и топал ногами, повторяя, что он станет, как дядя!       Прекратив диалог, устав от его бессмысленности, все пришли к выводу отложить вопрос на время. Однако с каждым месяцем сила вырывалась из мальчика, беря своё. Юнхо хоть и не помнил, что с ним происходило в эти моменты, становился уставшим и вымотанный. Он практически не улыбался, с неохотой ел и целыми днями просто сидел на крыльце дома, смотря в никуда. Минги забрал мальчика в свою комнату, чтобы исключить истерики женщины, которая вначале пыталась докричаться до своего сына, но не получив желаемого, начинала хлестать его по щекам.       Минги учил Юнхо управлять силой, но мальчик был слишком зациклен на своей неправильности, как зачарованный повторяя слова матери, что он должен избавиться от этой проказы. Чувствуя в себе непреодолимое желание убить женщину, некромант спустя два года этого ужаса безоговорочно заявил, что зачислил Юнхо в школу и завтра они отправляются в путь. Женщина рыдала раненым зверем, прижимая сына к груди, который к этому моменту стал настоящей безвольной куклой. Распорядившись, чтобы слуга приготовил для них кибитку, некромант оставил семью в покое на эту ночь, давая возможность им попрощаться друг с другом. Невзирая на результат обучения – станет Юнхо магом или решится на ритуал отречения, – мальчик не увидит своих родных на протяжении как минимум 10 лет. Он станет чужим для своих родителей, как и они для него. И эта необходимость первый шаг на пути любого, отмеченного силой. Маги и некроманты благодаря силе могли жить бесконечно (правда никто дольше четырехсот лет не жил) и потеря и расставание с родными или близкими людьми сопровождали их на протяжении всех их долгих бессмертных лет.       Собирались на утро в полной тишине, не говоря друг другу ни слова. Брат Юнхо, открыв глаза, снова завалился в кровать, продолжая свой сон, мать сидела в трансе, не смотря на своего старшего сына, а отец, как мертвец, собирал какие-то вещи сына, укладывая их в огромный рюкзак. Минги не мешал им, невольно вспоминая свое прощание с матерью, которое совершенно отличалось от текущей ситуации.       Проверив упряжь, Минги повернулся к слуге, давая тому последние наставления. Он в подробностях обозначил территорию, которая сейчас была под защитным колпаком, акцентируя внимание, что если они пройдут сквозь этот барьер, то защита спадет с дома. Он протянул плащ с капюшоном мужчине, объясняя, что на одежду наложены чары, которые позволят без ущерба для защитного колпака покинуть территорию, если это потребуется. Слуга с испуганными глазами смотрел на господина, часто кивая в ответ, отчего Минги подумал, что человек ничего не запомнил из его слов. Усадив Юнхо в кибитку и усевшись на козлы, Минги хлестнул поводом коня по боку, покидая свой дом. Остановившись через несколько сотен метров, некромант проверил защиту, слегка усиливая ее, удостоверился, что трупы животных помнят его наставления, и, бросив печальный взгляд на дом, как будто смотрит на него в последний раз, запрыгнул на козлы, понукая коня.       Все живые звери боялись некромантов, как любое другое мыслящее живое существо, чувствуя в них запах смерти. Этого коня Минги приобрел за не один мешок серебра на третий день после появления жеребёнка на свет. Практически живя в хлеву с ним, давая животному привыкнуть к себе и запомнить, Минги дорожил конем. Старания стоили этого: конь не боялся некроманта, да и слушался только его голоса, негативно относясь к любому другому человеку.       Путь предстоял неблизкий, двигались они не спеша, делая привалы днём и ночью. Некромант уставал от солнца, его глаза не любили такого количества света, зато Юнхо с каждым днём становился все более активным и радостным. За неделю их пути они не преодолели и четвертой части пути, хотя у них не было точного срока прибытия в школу. Минги все чаще возвращался в воспоминания о своих школьных днях, не испытывая при этом ни радости, ни сожаления.       Юнхо, воодушевленный путешествием, новым и предстоящим обучением в школе, стал не просто разговорчивым, а не замолкающим ни на минуту ребенком. Во время привалов он старательно запоминал учения некроманта, стараясь почувствовать силу внутри себя, пробуя осознанно ее управлять. С удовольствием сидел с некромантом в засаде, выжидая дикого зверя, повторяя за старшим каждое движение. Минги с удовольствием наблюдал за ребенком, поражаясь, как быстро тот схватывает все человеческое. За пару недель Юнхо научился пользоваться луком, не смотря на то, что лук был явно большим и тяжёлым для его возраста. А спустя ещё неделю смог подстрелить свою первую добычу. Разделывая тушку зайца, Юнхо спросил:       – Почему ты не используешь силу? Зачем эти лук и стрелы? Зачем тебе меч? Ты умеешь им пользоваться?       – Сила не всегда с тобой, Юнхо. Она накапливается в тебе и может закончиться. Поэтому любое использование силы должно быть обдуманным решением.       – Подумаешь – закончится! Снова накопится!       – Если бы это было так просто. Иногда некоторые маги или некроманты, увлекшись, тратятся под чистую.       – Что это значит?       – Они умирают. У нас есть наша жизненная сила обычного человека, с который мы рождаемся, и есть сила, которая наполняет нас извне. С возрастом многие из нас уже не способны отделить эти две силы, воспринимая их, как одно целое. Поэтому, вычерпав все силы, маг или некромант умирают, буквально убивая самих себя.       Мальчик с интересом слушал старшего, впитывая каждое его слово, восхищаясь силой и мудростью некроманта, мечтая стать таким же с возрастом. Однако Юнхо был крайне удивлен, когда увидел не любовь и ненависть к дяде. Проезжая мимо села, путешественники заехали туда, желая пополнить некоторые запасы провизии и мечтая провести одну ночь в постели, а не на земле или деревянном полу кибитки. Жители села, вначале с интересом смотревшие на странников, завидев знак на груди некроманта, начинали чертыхаться и плеваться в их сторону. Такое поведение людей испугало мальчика, а сам некромант оставался спокойным и отрешенным, как будто его это не касалось. Но Юнхо хорошо знал своего дядю и видел, как были напряжены его плечи, а левая рука свисала в близкой доступности к книге. Зайдя в ближайшую таверну, хозяин и находящиеся там посетители чуть ли не с вилами в руках выпроводили двоих, кинув под ноги Минги горсть соли и пепла, с шумом захлопнув перед ними дверь. Такой же прием их ожидал и во второй таверне. Юнхо стал шептать о том, чтобы уйти из этого села, но некромант подтолкнув мальчика к двери третьей таверне, сказал ему идти одному. Мальчика в таверне встретили с удивлёнными глазами, решив, что он попрошайка и бродяжка, накладывая в его рюкзак еды и бурдюки с водой. С радостью рассказали, где находится постоялый двор, в котором недорого можно снять комнату на ночь.       Остановившись у постоялого двора, Минги встал, оглядываясь на дом в стороне, чувствуя там характерное отчаяние при проклятии. Кивнув на заинтересовавший его дом, некромант повел коня к воротам, без стука и предупреждения заходя в чужой двор. На скрип ворот и шум кибитки, вышел хозяин дома, уставившись на пришедших усталым и злым взглядом.       – Что тебе надо, некромант? – буркнул мужчина, примечая за спиной Минги мальчика.       – Позволь переночевать эту ночь в твоём доме на кровати. Отдохнуть немного.       – Нет. Тебе лучше уйти.       – Я могу взамен предложить как деньги, так и помощь.       – Помощь? – взревел мужчина, моментально багровея. На его крик выглянула женщина, которая выглядела чуть лучше, чем покойник. Юнхо испуганно пискнул, прячась за спиной Минги.       – Пусть, – прохрипела женщина, хватая мужчину за локоть. Хозяин дома подхватил слабую за плечи, прижимая к себе, долго смотря в ее тусклые, огромные глаза, затем вздохнул, отступая в сторону, приглашая некроманта с ребенком в дом.       – Будь гостем в моём доме, некромант.       Минги улыбнулся мужчине, подталкивая Юнхо к крыльцу.       – Дядя…       – Иди. – снова подтолкнув мальчика, проговорил Минги. – Могу я поставить своего коня в хлев?       – Да! – махнув рукой, больше уделяя внимание мальчику, проговорил мужчина. – Будь как дома. – но вдруг резко дёрнулся, поспешно добавив: – Но не забывай, что ты в гостях.       Минги кивнул, мысленно усмехаясь. Да, был, если можно так выразиться, определенный ритуал для некромантов перед посещением чужих домов, но глупо было полагаться на эти, по сути, пустые слова. Если некромант захочет проникнуть в дом, то слова, чертыхания, плевки и подобное его не остановят. Всё это было придумано людьми, чтобы чувствовать мнимую безопасность рядом с некромантами, а некроманты в своем большинстве не видели смысла рассказывать людям о напрасности их действий.       Позаботившись о коне, наполнив бадью водой и насыпав овса, некромант прошел в дом. Юнхо сидел за столом, жадно уплетая за обе щеки кусок хлеба, больная женщина лежала на кровати, мужчина с невидящим взглядом сидел напротив Юнхо застывшим изваянием. Около печки на стуле сидела старуха, которая радостно улыбнулась, увидев некроманта. Минги прищурился – старуха была на пороге смерти, доживая свои последние дни. Однако некромант не стал задерживаться в избе, направившись сразу в спальню. Хозяин дома догнал его, схватив за плечо, когда Минги уже присел на край большой кровати, где лежало трое детей в один-два года разницей в возрасте. Все трое были такими же истощенными, как и их мать. Нагнувшись к лицам детей, Минги явственно почувствовал следы проклятия. Покинув спальню, некромант сел за стол, отламывая себе кусок хлеба.       – Ну что? – нервно пробасил мужчина, не выдержав молчания некроманта. Минги удивлённо посмотрел в ответ, как будто не понимал его вопроса. Он не был вредным, просто не обладал широкой душой, чтобы без просьб помогать кому-либо. – Что с ними?       – Проклятие.       – Проклятие?       – Да. На уничтожение рода.       – Что?       – Проклятие на уничтожение рода.       – Поможешь?       Минги прожевал хлеб, хлебнув медовухи, посмотрел на мужчину, проверяя его жизненную энергию. Кивнув в ответ, некромант поднялся, останавливая жестом мужчину, подорвавшегося вслед за ним. Подхватив больную женщину на руки, он перенес ее на кровать к детям, закрыв дверь, велев никому не входить и не шуметь. Достав книгу из внутреннего кармана, некромант раскрыл её. Книга отозвалась на призыв синевой, освещая помещение и наполняя его странными тенями. Зачитав слова, некромант увидел черную дымчатую полосу, оплетающую детей и женщину в плотный кокон, уходя в избу к хозяину, спускаясь в погреб дома, где в дальнем углу под старым кувшином лежала сделанная из веток куколка. Проклятие было сделано другим некромантом, и было нацелено на медленное и верное уничтожение рода. Чувствуя лёгкий жар и сопротивление, Минги обрубил тянущуюся полосу магии, медленно распутывая четверых на кровати от ее лент на их телах. Некромант скучал по этому. Ему нравилось решать такие мелкие проблемы, видя результат своей работы. Последние полвека, уединившись от людей, некроманту было скучно просто сохранять знания, не имея возможности применить их в жизни. Поэтому сейчас, произнося слова и чувствуя бурление силы внутри себя, Минги улыбался немного безумной, но довольной улыбкой.       Убрав последнюю ленту, которая уже не просто обмотала тело самого младшего ребенка, а вросла в грудь, напрямую высасывая жизненную энергию, некромант сжёг ее. Выйдя из спальни, призывая мужчину молчать, Минги спустился в погреб за куколкой. На голове проклятой игрушки воском был прикреплен длинный волос, хранивший в себе женскую энергетику. Не раздумывая, Минги направил проклятие на обладательницу этого волоса, снова спрятав куколку под кувшин.       – Растопи в спальне печь сильнее. Пусть там станет жарко, – проговорил некромант, закрывая люк в погреб. Мужчина неуверенно вошёл в спальню, приближаясь к кровати, где лежало его семейство. Долго смотрел в их лица, не видя никаких изменений в них. Подбросив дров в печь, мужчина спросил:       – Они такие же бледные и истощенные.       – Конечно! – удивился Минги. – Ты думал, что я накачаю их силой, чтобы они тут прыгали и скакали? Я, конечно, могу это сделать, но это не лучший для них исход.       – Что мне делать?       – Вот чабрец. Завари его и дай настояться ночь. Пои их настоем каждый час по ложке. Прям силой вливай в их рты. Следи, чтобы в спальне всегда было жарко, как в бане. С потом будут выходить все остатки хвори. Через два дня начни их кормить. Свари кашу, как для младенцев делают. Потом мясо добавляй. Через две недели они восстановятся. А к концу сезона будут прежними.       Минги почесал кончик носа, думая, что забыл сказать что-то важное.       – А! Проклятье было от женщины на тебя. Но на тебе знак мага, который защитил тебя, и проклятье перешло на твоих домочадцев. Через тридцать шесть дней в вашем селе умрет женщина. Она и наложила на тебя проклятье. Через шестьдесят один день спустишься в погреб. В левом углу лежит сломанный кувшин, в нём кукла. Сожжешь её утром в печи при первом растопе. – помолчав немного, Минги спросил: – Запомнил?       – Да!       – Смотри! Если раньше сжешь куклу, то опять пострадаешь.       – Шестьдесят один день. Я запомнил.       – Отлично. Где наша кровать?       Устроившись в довольно мягкой постели, Юнхо моментально заснул, крепко обхватив некроманта, а сам Минги лежал некоторое время без сна, проверяя результат своей работы, чтобы убедиться, что черный дым проклятья ушел из этого дома.